Текст книги "Сумерки"

2

Пока в чайнике закипала вода, он поставил на электропроигрыватель пластинку и присел на подоконник. Альбом Пола Маккартни «Pipes of Peace» нравился ему с детства. Особенно звучавшая сейчас из колонок «Keep Under Cover». Последняя сигарета перекочевала из пачки в уголок рта. Привычка травить себя когда-нибудь выйдет ему боком. Он смял пустую пачку и прицелился.

– Бросок из-за трёхочковой линии на зависть Сабонису[18]18
  Арвидас Сабонис, советский баскетболист, олимпийский чемпион 1988 г.


[Закрыть].

Картонный шарик приземлился на расстоянии версты от корзины для мусора. Денис озадаченно хмыкнул, стряхивая пепел в банку. Не всем же хорошо в баскетбол играть.

Ветер за окном трепал верхушки деревьев. Листва мягко шелестела, воскрешая в памяти светлые фрагменты забытого детства.

Весной во дворе дома появилась семья ворон. Орнитологи бы поправили его, сказав, что вороны живут стаями. На его скромный взгляд, это была именно семья. С мамой, папой и прочими побочными линиями родственников. Поначалу он не мог понять, почему они выбрали такое странное место для обитания, пока не увидел скачущего на детской площадке воронёнка. Птенец издавал гортанное карканье, волоча оттопыренное крыло по грязному снегу. Редкие прыжки сменялись долгим топтанием на месте. Дети подкармливали беднягу хлебом, держась на расстоянии, в то время как старшие сородичи внимательно следили за происходящим, устроив гнездо в недрах старого дуба, раскинувшего плотные ветви над площадкой для выгула собак. Взрослый ворон часто парил над двором, выискивая добычу. Или сидел на проводах, высокомерно взирая на снующих под ним людей. Никто от таких соседей в накладе не был. Разве что дворнику прибавилось работы, поскольку птицы ворошили контейнеры с мусором, оставляя после себя чудовищный бардак.

Члены стаи не покинули больную птицу, волей случая забредшую со сломанным крылом к многоквартирному дому, а всем шумным семейством перебрались на новое место проживания.

– Даже ворона лучше моей бывшей, – задумчиво произнёс он, выпуская дым в приоткрытое окно.

История с Вероникой третий месяц не выходила из головы. Четыре года отношений – это много или мало? Сердцу срок не важен. Её прощальная, ничего не объясняющая записка до сих пор хранилась у него в кошельке. И зачем он только её хранит? Разве мало на земле красивых девчонок?

– Много, – ответил он сам себе. – Но ещё больше бедных музыкантов.

Просыпаясь по утрам в измятой постели, Денис чувствовал себя глубоким стариком. Одиночество тяготило тело и душу. Без музы творчество теряло радость. Побег Вероники лишил его опоры. Повезло, что в этот момент на шее не болталась верёвка. Вдохновение возвращалось крайне медленно. Признаться себе в зависимости от другого человека вдвойне сложно. Впредь он такого не допустит. Пусть сияние будет абстрактным, а образ женщины идеально мифическим, если он хочет прославиться, то должен работать при любых обстоятельствах.

Потушенный окурок отправился на дно банки, а Денис дал себе слово бросить курить и перестать заниматься самоистязанием. Может, у него и тонкая натура, но в двадцать семь лет стоит рассуждать более трезво.

Ему нравилось пить крепкий горячий чай даже летом. Эту привычку он перенял у отца, как и тягу к коллекционированию виниловых пластинок. Триста девяносто два диска. От джаза до рока. От «Машины времени» до ZZ Top. Треть из них ни разу не касалась игла звукоснимателя. Для удобства хранения конверты стояли в стеллажах вертикально. Иногда он перебирал их, стирал пыль, перечитывал корешки. Отец пришёл бы в восторг от собранной Денисом коллекции.

Сегодня вторник, и в семь вечера он должен быть на работе. Обойтись без репетиций даже заученного наизусть репертуара не позволяла профессиональная этика. За час до выхода он в ускоренном темпе прогонял список планируемого к исполнению материала. Таким образом, у него есть свободный час для собственных произведений.

Листы со стихами хранились в папке вперемешку с нотами. За годы творчества каталог распух до неприличных размеров. Какие-то песни ему нравились, от каких-то как автора его тошнило. И это не в переносном смысле. Чаще куски мелодий приходили внезапно. Во время прогулки, в душевой кабине, при прослушивании новых треков. Диктофон телефона приходил на помощь, если под рукой не оказывалось карандаша или пианино. При этом он никогда не занимался плагиатом, считая это унизительным. Потому и корпел над каждой песней по несколько месяцев. Реже мелодия рождалась из импровизации. Для этого не хватало того самого озарения, той музыкальной фразы, которая в будущем превращалась в полноценную композицию.

Денис не питал иллюзий относительно возможностей своего голоса. Его вокальный диапазон блуждал в пределах полутора октав, достигая в лучшем случае ноты ми второй октавы. Веронике нравилось, когда он брал высокие, часто переходящие в фальцет ноты.

И зачем он опять вспомнил о ней?

– Размытый образ вижу я во снееээээ, пылаааает синевоооою в тишинеээ. Прошу, скорее сжальтесь надо мнооой, в огнеээ мой дом, я потеряаал покооой, – спел он негромко.

Ми-фа-ми фа-ми-фа ми-фа-ми соль, ля-соль-фа фа-ми-соль фа-фа-ми-ре. Растянутые окончания парной рифмы привносили в стих этнические мотивы.

Одна из множества неоконченных грустных песен. Ну не умел он сочинять меланхоличные завывания, даже когда сердце переполняла скорбь расставания. Весёлые мелодии удавались ему лучше. Избыток несчастья и без него окружал дорогу жизни. Он хотел дарить свет.

Ему никак не давался припев в другой многострадальной песне под названием «Дождь». Старый добрый мелодичный поп а-ля Виктор Резников начала восьмидесятых.

Вступление: яркий синтезаторный риф в тональности соль мажор. ♪=138

 
Куплет 1: Я спешу, а дождь всё льёт и льёт. G
Но меня, конечно, встреча ждёт, Bm
Ведь не может серая вода C
Разлучить с любимой навсегда. D
 

 
Куплет 2: Вот на старом месте я стою
И от грусти песни я пою.
Солнце выйдет из-за тёмных туч,
И растопит сердце тёплый луч.
 

Припев:?

 
Куплет 3: Ты спешишь ко мне издалека,
Руки тянутся в объятия.
А холодный дождь всё льёт и льёт,
Счастье нас с тобою ждёт.
 

Проигрыш: увеличенный риф.

Припев (модуляция):?

Конец: Трезвучие шестой ступени (прерванный каданс).

Рифма со стихами на уровне утренника в детском саду. Зато мелодия наполнена беспредельной радостью. Последнюю строку третьего куплета следовало переписать. И так сплошные ля-ля-ля-тополя, так ещё чересчур приторно. Молодёжь подобную музыку не оценит. Старшее поколение и вовсе не услышит. Известно ведь, что люди слушают в зрелом возрасте то же, что и на заре жизни. Тогда для кого он пишет ретро-винтажную музыку? В первую очередь для себя, разумеется. Во вторую тоже. Музыка не принесёт ему богатства. Он не умел быть модным, не следил за тенденциями. И вообще скептически относился к современным трендам в поп– и рок-музыке. Редкие жемчужины блестели на фоне безликого однообразия.

Только радость нас с тобою ждёт. Нет, так ещё хуже. Только… смерть разлучит нас. Ага, как же. И любовь нас… Нет! И конец нам всем придёт? И машина нас собьёт? Слишком реалистично. Надо увеличить строку на один-два такта, может, в этом и кроется загвоздка.

В каждой капле он счастье… та-та-та-та несёт. Счастье, какое оно? Нет, лучше так: в каждой капле он счастья частичку несёт. Так несравнимо круче. Не гениально, но вполне приемлемо. Дождь приобретает иной смысл. Есть различие с концовками двух первых куплетов. То, чего он и добивался. А то никакого развития, ни намёка на оттенок.

Довольный собой, Денис изобразил из карандаша сигарету, пуская изо рта воображаемый дым. Мавр сделал своё дело. Мавр может приступать к припеву.

3

Умеренный зной плавно перетекал в вечернюю прохладу, вынуждая самых убеждённых домоседов выползать из душных квартир. Улицы и проспекты наводнены людьми, стремящимися запечатлеть недолгое лето. Обгоняя неспешные парочки, Денис успевал ловить на себе заинтересованные взгляды одиноких и не очень девушек разной степени привлекательности. Наверное, у них были причины обращать на него внимание. Перед выходом он принял душ и побрился так гладко, что кожа скрипела. На укладку волос с боковым пробором ушла хорошая порция воска. В голубых джинсах и серой футболке без рисунка он больше походил на беззаботного второкурсника, чем на человека, у которого скоро изнурительное выступление перед разношёрстной публикой.

Пространство заполняли споры не чуждой Денису любви. Флюиды влечения отдавались в грудной клетке волнительным эхом. Живот приятно сводило. Мысли о Веронике погружались на дно воспоминаний. Несмотря на это, сердце его оставалось наглухо закрытым. И как бы он ни торопил чувства, они находились в упадке. Музыка – вот что никогда не предаст.

Он прибавил звук, и Deep Purple загрохотали в наушниках с новой силой.

Если театр начинался с вешалки, то клуб-ресторан «Баттерфляй» – со светящейся жутковатым неоновым светом вывески. Мерцание фиолетовых ламп на фасаде становилось заметно ещё до того, как появлялась возможность прочитать название. Денис готов спорить, что вычурную конструкцию было видно из космоса.

Статусное заведение занимало отдельный этаж в нежилом здании в историческом центре города. Сотрудники попадали внутрь строго через служебный вход. Так делал и он дважды в неделю – развлекал посетителей на скрытом полумраком салонном рояле в углу большого зала.

Три тысячи рублей за вечер равнялись двадцати четырём тысячам в месяц. Недурно для четырёх часов с перерывом на перекус. Естественно, этому способствовали годы каторжных занятий. Но кого волнует подноготная мастерства. Всем нравится наконечник айсберга, вглядываться в мутную воду ни разу не увлекательно.

До раздевалки из кухни добирались невообразимые запахи свежеприготовленных блюд. Денис благоразумно поел перед выходом из дома, чтобы не так мучительно вдыхать пряные ароматы. Работнику полагался персональный шкафчик для вещей. Он пользовался шкафчиком под номером одиннадцать. Кодом к замку являлся год выхода его любимого альбома Time – «The Electric Light Orchestra»[19]19
  1981.


[Закрыть]. Из ценностей внутри: аккуратно висящий на плечиках классический чёрный смокинг с лацканами из атласа. В комплекте с однобортным пиджаком и зауженными снизу брюками шли белая рубашка и лакированные туфли. Само собой, чёрные. И куда же без галстука-бабочки, заранее завязанной, разумеется, ибо он это делал из рук вон плохо. Вечерний костюм придавал выступлениям флёр утончённой элегантности. Обязательный дресс-код для посетителей не вводился. В век слома традиций гости часто ужинали в джинсах и кроссовках на голую ногу. Костюмы скорее были исключением, чем правилом.

– Привет, Дэн. Как самочувствие?

Администратор зала возник в комнатке буквально ниоткуда, когда Денис при параде поправлял галстук перед зеркалом. Отражение менеджера едва помещалось в стеклянной глади. Кто-то явно проводил слишком много времени на здешней кухне.

– Привет, Борис. – Он чуть не оговорился, ведь за глаза его называли Жирный Борька. – Чувствую себя отлично. К чему вопрос?

– Всё должно работать по часам.

– За меня не волнуйся. Отработаю смену как положено. Все девчонки мои. Только не проси выйти на бис, имей совесть.

– Мы люди подневольные, – развёл управляющий руками-сардельками. – Попросят, будем плясать до второго пришествия. За это нам и платят.

– С удовольствием посмотрю, как ты танцуешь бачату. Ради этого можно и задержаться.

– Ты не в моём вкусе, Денис. И вообще, что это ты сегодня весь такой напомаженный?

– Всегда так выгляжу на вступлениях. Помогает отпугивать самодовольных идиотов. – Денис внимательно посмотрел на собеседника через зеркало. – Или нет. Я слышал шеф-повар объявил тебя персоной нон-грата на кухне?

Жирный Борька издал смешок, похожий на визг поросёнка.

– Твой язык достаточно острый, чтобы побрить мою задницу, – парировал он довольный собой.

– Горящая спичка справится с этим куда лучше, – отразил Денис выпад. – До меня дошли слухи, что кто-то ворует отходы из баков. Не знаешь, кто бы это мог быть?

– Ты переоцениваешь свою пользу для нашего чудесного ресторана, Денис. Смотри, как бы твои нежные пальчики не оказались покалечены.

– Ты угрожаешь мне?

– Забочусь о твоей безопасности.

– Спасибо, что просветил. А то я, грешным делом, начал думать, что ты со мной заигрываешь. – Денис повернулся наконец к визави и одарил его лучшей из своих улыбок. – Я бы остался с тобой поболтать, да надо работать. Кто-то ведь должен это делать.

Он протиснулся мимо грузного администратора, специально загородившего почти весь выход, неотразимо сияя в застёгнутом на одну пуговицу смокинге. Этот раунд остался за ним.

4

Тянущийся за линию горизонта зал был полон наполовину. Или наполовину пуст. Официанты грациозно сновали между столами, покрытыми скатертями, молочная белизна которых слепила глаза. Приглушённый свет массивных люстр погружал в атмосферу расслабленности. Панорамные окна открывали вид на соборную площадь. Шпиль нависавшего над площадью Спасо-Преображенского собора протыкал небо.

Антураж входил в стоимость блюд. Многие приходили в ресторан забыться от мирской жизни, еда часто оказывалась вторична. Не каждый мог позволить себе тратить четыреста рублей на тарелку супа.

Акустика зала позволяла устраивать публике живые концерты. Будние дни делили между собой саксофон и фортепиано, а выходные отводились поющим командам. Когда-то Денис грезил о собственной группе, пока не понял, что путь одиночки сердцу ближе. Фронтмен из него получится так себе. Ни длинных волос, ни тяги к наркотикам. А если серьёзно, то группа – это переезды, борьба за лидерство, репетиции непонятно где и за чей счёт. И главный вопрос – для чего? Записать альбом? Добиться успеха? Это он мог и хотел сделать и в одиночку.

Если быть до конца честным, его порой подмывало дать объявление о наборе музыкантов для группы. Подчас звёзды сходились там, где боги были бессильны. Шанс есть у всего.

Он шагнул на помост, не обращая внимания на косые взгляды посетителей. Мягкая банкетка ждала хозяина. Сидеть два часа к ряду с прямой спиной мог только человек с прочным позвоночником. Он мог собой гордиться.

Официантка поставила перед ним стакан с водой, сдобренной лаймом.

– Спасибо, Анжелика.

Девушка тепло улыбнулась ему. Униформа из белой блузки с чёрной юбкой была явно лишней на прекрасной фигуре.

Он выдохнул, отгоняя неприличные мысли. И что на него нашло?

– Чем порадуешь сегодня? – спросила она.

– Джаз, классика, вечные хиты.

– Когда ты играешь, я не замечаю усталости от бесконечной беготни.

– Напомни мне, почему мы не вместе?

Анжелика поправила ему воротник. Нежные руки приятно щекотали шею.

– Потому что я замужем.

– Какая досада. Это надолго?

– Боюсь, что да.

– Тогда мне придётся его убить.

– Пусть живёт. Мой муж хороший человек.

– Настолько, что позволяет тебе флиртовать со мной?

Выпущенная острота достигла цели. Девушка изменилась в лице.

– Денис, Денис.

– Приходи ночью на сеновал.

– Да ну тебя. Пойду я лучше клиентов обслуживать.

– Я тебя за язык не тянул.

– Ну и шутки у тебя, Денис Калинин!

На полпути девушка обернулась и вкрадчиво показала ему язык.

Он извлёк подсказку со списком мелодий из внутреннего кармана. Директор доверял его вкусу, так что никто не стоял над душой и не бил по рукам, если он отклонялся от курса. Ему воспрещалось делать всего две вещи – петь и импровизировать. Вопросы с Российским авторским обществом тоже решал не он.

Ровно в семь и ни минутой позже по залу разлетелись звуки вступительных аккордов «Back in the USSR» The Beatles. Резвые пальцы семенили по клавишам со скоростью оверлока. Сегодня честь открывать вечер выпала этой незаслуженно забытой вещице. Игра проходила без микрофона, он сам управлял силой нажатия на клавиатуру, если считал нужным прибавить громкость. Музыка являлась ненавязчивым фоном для дружеских разговоров за бокалом вина и стейком. Цели привлечь к ней избыточное внимание не стояло.

Разминка удалась на славу. Не поднимая головы, Денис приступил к исполнению второго номера – попурри из мелодий Александра Зацепина. Он многому научился у этого многостаночника. Считал за честь отдать композитору дань уважения.

Какое же это безмерное блаженство – извлекать звуки, собранные гениальным умом в правильной последовательности.

Жирный Борька выбрался в зал из потёмок своей коморки осмотреть вверенные ему владения. Возможно, причиной цинизма последнего стал лишний вес. Потому он и доставал всех придирками. Без семьи, с вечно недовольным видом, он фактически жил на работе. Денис не был уверен, нашёл ли Боря общий язык с кем-то из армии официантов и работников кухни. Но раз он занимал должность администратора, с кем-то общий язык всё-таки нашёл.

Денис заговорщицки подмигнул ему. Он разбавил джазовые стандарты эстрадной «Somebody to love» великой Queen. С этой мелодией лучше сочетался образ меркьюревского арлекина, чем смокинг, да кому какое дело. Кто-то застывал с вилкой в руке, вслушиваясь в отзвуки ушедшей эпохи. Несколько гостей развернули стулья в его сторону. Сказать, что Денису нравилось ощущать на себе взгляды, значит не сказать ничего. Как же он понимал красивых девушек.

Сверяясь с программой, он шёл вровень с тайм-кодом, делая перерывы на редкие глотки воды. Гости менялись, пустых столов становилось меньше. Ресторан работал как единый организм, где у каждого свой участок ответственности. Он был органичной частью этого слаженного механизма, отвечающего за эмоции. А в съёмной квартире его ждали коллекция грампластинок и настенные постеры почивших в бозе кумиров.

Где-то на середине «Can you feel the love tonight» сэра Элтона[20]20
  Элтон Джон. Саундтрек к мультфильму «Король Лев» 1994 г.


[Закрыть] напротив него в задумчивости остановился невысокий мужчина явно не интеллигентного вида. Денис видел достаточно нетрезвых людей и мог легко определить, в какой стадии опьянения находился человек. Что-то среднее между «полон под заявку» и «мертвецки пьян».

Незнакомец сделал несколько шагов к роялю, остановившись на границе танцпола и возвышения. Не стесняясь, чмокал языком, выковыривая застрявшую в зубах пищу. Землистое лицо испещряли глубокие черты непростого характера.

– А есть что повеселее?

Сиплый голос под стать отталкивающей внешности.

– Извините, я не выполняю заказы. – Денис не прервал игру. На всякий случай поискал глазами Бориса и не нашёл.

– А чё так?

Ну вот, человек хочет конфликта.

– Обратитесь, пожалуйста, к администратору. Позвольте мне сосредоточиться на музыке.

– Не хочешь со мной разговаривать?

На этот вопрос с подвохом Денис предпочёл не отвечать.

– Ты глухой?

– Вы меня отвлекаете. – Вместо F#7 он взял обычную F в «Елисейских полях» Джо Дассена. Мелодия от такой промашки не исказилась, а вот самолюбие Дениса упало в грязь.

– Могу вам чем-то помочь? – Борис возник у рояля подобно изображению на снимке после проявления. Как он проделывал этот трюк, оставалось загадкой. Денис нехотя признал про себя, что рад видеть напыщенного толстяка.

– А ты ещё кто?

– Меня зовут Борис. Можете адресовать мне все ваши вопросы.

– Музыка говно. И музыкант говно.

Даже если Борис и разделял взгляды агрессивного клиента, то не подал виду.

– Музыка подобрана с учётом вкусов большинства наших гостей. Позвольте проводить вас к вашему столику.

– Только дотронься до меня.

– Что вы, что вы. Никакого конфликта. Мне бы не хотелось портить вечер ни вам, ни себе, ни другим гостям.

Жёлтый сгусток слюны приземлился на полированную крышку рояля Kawai стоимостью полтора миллиона рублей.

Выразив своё отношение к окружающим, задиристый посетитель помотал головой и плетущимся шагом побрёл к таким же незакомплексованным товарищам откупоривать бессчётную бутылку спиртного.

Борис молча подал знак уборщице, а Денис погрузился в игру, выталкивая из сознания бессмысленное столкновение таких разных миров.

Show must go on.

5

К середине второго часа руки Дениса неизменно затекали. Не стал исключением и этот раз. Время двигалось к перерыву черепашьими шагами. Он не снижал темп. Блок «восьмидесятых» заходил публике лучше джаза с рок-н-роллом, вместе взятых. Друг друга сменяли ставшие народными Стинг, Антонов, «Абба», Пугачёва и прочая когорта больших талантов.

Музыка смешивалась со звоном посуды, вплетённым в гул десятков голосов. Денис не питал иллюзий относительно своего места в организационной иерархии ресторанного бизнеса. Несправедливо сравнивать дорогой кабак с классической филармонией.

Она сидела за столиком в пустынном уединении. Дивное создание матери-природы в платье с цветочным принтом, акцентирующим изгибы точёного тела. С лицом кроткого ангела неестественной красоты. Ухоженные волосы каскадом ниспадали на приоткрытые плечи. Безмятежная улыбка застыла на трепетных губах. Исходящая от девушки энергия волнами разлеталась по помещению. Аура неистового вожделения в каждом атоме сладкой плоти. В какой же лаборатории чей-то злой гений создал столь непостижимый образ? И не входили ли демоны всех мастей в придачу с соблазнительным нутром?

Тарелка с остатками салата отставлена в сторону. Бокал с чем-то красным отсвечивал гранатом. Она смотрела на него.

Он не мог оторвать взгляд от совершенного лица. «Собаку Баскервилей» Дашкевича[21]21
  Валентин Дашкевич, талантливый советский композитор.


[Закрыть] играл, не глядя на клавиши. Наверное, выглядел со стороны полным идиотом. Осталось разве что слюну пустить.

Их взгляды встретились. Дениса пронзило током от головы до пят. От избытка чувств он неправильно сыграл дорийский лад. А следом и гармонический до-мажор. Дело принимало опасный поворот. Такого с ним ранее не случалось. Пришлось отвести глаза к роялю. Не хватало ещё прослыть непрофессионалом.

Господи, до чего она красива! Почему-то коротает вечер без спутника. Таких девушек одна на миллион. Им никогда не бывает одиноко. Только если они сами не захотят. Вертят мужчинами любого сорта, как волчками. Купаются в роскоши, позволяя быть рядом с собой.

Она о чём-то разговаривала с Борисом. Точно не о десерте. Администратор не принимал заказы. Тогда о чём?

А не всё ли ему равно?

Он сделал паузу промочить сухое горло. До начала заслуженного антракта всего ничего – одна песня. Великолепная «Voyage Voyage» Desireless[22]22
  Сингл с альбома François. Записан в 1986 г.


[Закрыть].

Девушка с нереально эффектной внешностью поднесла бокал к губам. Правая рука теребила что-то висящее на цепочке. Он приступил к исполнению, а сердце в груди отбивало барабанную дробь. Они смотрели друг на друга, не отводя глаз. Либо он сыграет без ошибок, либо покроет себя позором.

Игра в гляделки закончилась, едва начавшись. Волей-неволей Денис перевёл взгляд на клавиатуру. Он не мог допустить промаха. Не потому, что боялся увольнения. Просто не терпел халтуры в собственном воплощении.

Девять часов вечера. Положенные двадцать минут отдыха потекли. Безымянный палец коснулся завершающей ноты соль во второй октаве. Он встал из-за рояля. Затёкшая спина благодарственно хрустнула. Традиционный поклон в сторону публики был адресован в первую очередь таинственной девушке.

Подойти к ней он не отважился бы даже под дулом пистолета. Тем более на виду у официантов и посетителей. В смокинге. Пошутить что-то вроде «Вы привлекательны. Я чертовски привлекателен» и попросить номер телефона или id в «ВКонтакте»? Он ездил на общественном транспорте. Жил в чужой квартире. Ни разу не был за границей. Грезил музыкой и имел неясные финансовые перспективы. Что общего у них могло быть?

Преисполненные сверхъестественной тоской взгляды пересеклись в последний раз. В затуманенной голове Дениса запылал драконий огонь. Он прошествовал к двери с надписью «Только для персонала», уверенный, что больше никогда её не увидит.