Текст книги "Вегетарианец. Юмор. Ирония. Сатира. Сборник рассказов"

ДРУГ ПОНЕВОЛЕ

Очередь на кассе шла быстро, если очередью считать двух человек, тоже притащившихся в универсам в этот ранний субботний час. Как будто нельзя потерпеть со жратвой до 11-ти – 12-ти и в кои-то веки поспать по-людски в свой законный выходной. У Андрея-то совсем другая ситуация. Он здесь недоспавший с продуктами топчется – на пикник собирается, на дачу к друзьям, а это причина уважительная. На кассе под сканером пропищали 3 кг мяса – это на шашлычок, понятное дело, палка колбасятины – это пожевать, пока шашлычок доходит в маринаде до нужной жарочной кондиции; от вчерашнего вряд ли что осталось, ибо ребята уже с пятницы зависают; сырок, чуток сосисок, консервины какие-то – это в придачу к колбасятине, для культурного закусывания употребляемых на природе увеселительных напитков, пропищавших следом: водочки пару бутыльков, да коньячишки тоже пара. К коньячишке конфеты в коробке и шоколадина. Лёха говорил, что часам к трем бабёнки какие-то должны подгрести. Шампани надо было взять… А, ладно, подумал Андрюха, коньячком разойдутся, конфетку зажуют, нормалёк всё будет, культурно. Опять же, знаем мы эти манеры! Сначала на винишко мордочку кривят – «Мартини» им, видите ли, подавай, а через два часа беленькую на брудершафт садят в таком темпе, что у тебя уже мозг отслаиваться начинает, а им хоть бы хны! Веселятся, знай себе, хохочут, оттягиваются уже без комплексов. Наверное, «Мартишок» – эдакое романтическое начало, а может повод или просто желание… начать в кои-то веки культурно, не с банальности. Её, этой банальности, под конец мероприятий и так, как правило, предостаточно. Ладно, сами там уже как-нибудь разберутся кому-что есть, кому-что пить, не маленькие, «кто-что схватил – то и смолотил»! В конце концов не с пустыми руками еду. Андрюха укладывал в полиэтиленовые мешки продукты, проигрывая в голове песенку «Кто ходит в гости по утрам…”. Выйдя из магазина, он направился к машине, стоявшей неподалеку под окнами дома. Удобно, конечно, когда лабаз рядом, кряхтя, думал Андрей, держа оба тяжёлых пакета в одной руке, а другой шаря в кармане ветровки в поисках ключей.

– Ну, и куда вы там, сучата, залезли, – в сердцах выругался он, изучив наощупь содержимое кармана.

Резко переложив пакеты в другую руку, Андрей начал копошиться в другом кармане. Кроме старой липкой лежалой конфетины там ничего не обнаружилось. Окончательно потеряв терпение, он смачно выругался и, поставив пакеты на багажник машины, повторил досмотр карманов с пристрастием, как говорится. Ветровка при повторном обыске ничего не явила, звякнувшая в брюках связка домашних ключей ничего общего с автомобильными не имела, кроме, соответственно, сути и названия.

– Етит-твою, вот ведь роздолбень! – Андрей сгреб пакеты с багажника и зло пошагал к подъезду.

Поднявшись на лифте на 7-й этаж, он зашел в квартиру, взял с полки мирно спавшие на своем привычном месте ключи, сунул их в ветровку и, закрыв квартиру, вышел на лифтовую площадку. Лифт, на котором он приехал уже кто-то вызвал, тогда Андрей нажал и вторую кнопку. Натужно дребезжа, звеня и брякая чем-то по тяжёлой и, кажется, очень извилистой и тернистой дороге быстрее подъехал второй лифт.

От поездки на нём у Андрея всякий раз возникали впечатления, сходные с ощущениями, появившимися во время наадреналиненного до краев катания на американской горке в городском парке аттракционов. Горка эта была собрана нашими умельцами под лейтмотивом песни «я тебя слепила из того, что было». Все детали конструкции подозрительно гремели, элементы рельсин скрипели и повизгивали, а главное – все ходило ходуном, стремясь выскочить из пазов и зацеплений во что бы-то ни стало, словно у горе-сборщиков представления о монтаже подобных конструкций были весьма общие и не выходили за рамки знаний о существовании конструктора типа «ЛЕГО», а болты и сварка – вообще понятия мифического характера.

Андрей вошёл в лифт, заботливо оформленный нескучными фресками из ночной семейной жизни и душевными фрагментами из сборника изысканных фразеологических откровений, что красуются обычно в районе забора, нажал кнопку «1» и мысленно, в шутку пожелал сам себе доехать до низу «живеньким и целеньким». Двери бодро схлопнулись, расписная кабинка напряглась и привычно, по-деловому погрохотала вниз. Но, проехав пару этажей, лифт крякнул, остановился и открыл двери, кто-то вызвал, наверное. Да, так и было, действительно, пятый этаж. Но никто входить не собирался. Не успел Андрей снова нажать кнопку, как в дверном проеме лифта показалась морда здоровенного ротвейлера по кличке Беккер – этого придурка Белякова собака! Ротвейлер без намордника деловито зашел в лифт и выжидающим взглядом посмотрел на Андрея. А Андрюха и так-то к собакам не очень, а тут еще и жлыга такая с зубами как капканы вставные, жуть! Да еще и дурной, как хозяин. Два сапога-пара. Тот-то пьет теперь всё время, ему вообще всё до фени! Еще и бывший таможенник! Как таких в таможню берут?! Видимо, если совсем до фанатизма пьяночка доходит, всё же пинка дают.

…Его крокодил сам по себе гуляет не-пойми-где. И как еще никому ничего основательно не отгрыз?! Беккер, не моргая, изучал Андрея. Тот в свою очередь, боясь лишний раз шевелиться, продумывал стратегию мирного исхода дела в сложной явно проигрышной ситуации… А все из-за этих гадских ключей, нервничал Андрей, выйду, этот за мной увязаться может, пол моего зада или пятки, что там быстрее у него перед мордой мелькать будет, моментом отгрызет и не икнет, наверное! Оправдывайся после, доказывай, что задница на месте была… Ладно, как-нибудь до первого вместе доедем, а там уж этот Бургер или Беккер, как там тебя, гулянку почуяв, сам на улицу рванёт, надеюсь! Андрей, сам себе в очередной раз пожелав удачи, здоровья и чего там еще желают в подобных ситуациях (главное, искренне хотелось дожить хотя бы до вечера), нажал кнопку «1». Лифт грохнул дверьми, истово с потугой дернулся вниз и встал. Внутри у Андрея начало холодеть. Причем, откуда он, холод шел было непонятно, казалось, он арктической водой разливался по телу, остро покалывая всё изнутри. Андрей шумно и беспокойно вздохнул. Ротвейлер с интересом, словно выжидая, наблюдал за ним, слегка перетаптываясь на месте в ожидании, наверное, скорого свидания с любимой стеной на выходе из парадной, со сдувшимся колесом навечно припаркованного, медленно, но верно изгнивающего на корню «Москвича», и с раскидистой сиренью, возле которой шло бессрочное соревнование с ризеншнауцером Унтером из соседнего дома – кто выше отметится. Свидание со свободой для Беккера объективно откладывалось на неопределенный срок. Он, чувствуя это районом так называемой пятой точки, которая, может быть на улицу стремилась больше его, нетерпеливо повел носом и, явно нервничая, уверенно придвинулся к Андрею…

Андрей, заподозрив, что данный ротвейлер не так глуп, как хочет казаться (дураком по жизни идти, конечно, легче – это понимают даже животные), и может запросто, по роковой ошибке заподозрить неладное и принять внезапную остановку лифта за заранее спланированную ни больше ни меньше диверсию со стороны самонадеянного двуногого, в отчаянии подумал, ну всё, отъездился! И, будучи неспециалистом и полным дилетантом в собачьей мимике, он прочитал в беспокойных широко открытых глазах откровенно нервничающей собаки буквально следующее: это заводка или по неопытности?!

Две минуты, превратившиеся в ужасные пугающие неизвестностью длиннющие сто двадцать секунд, в тягостное ожидание ничего хорошего не сулящей неизвестности для одного, для второго положили конец всяческому терпению и, по-хозяйски подняв ногу, Беккер, не особо стесняясь определённой тесноты, солидно надул на стенку лифта. Растекшаяся лужа медленно и осторожно, как вражеский лазутчик уверенно заползала под левый кроссовок Андрея. Ротвейлер же, оценив неторопливость течения жидкости, тоже стал заметно спокойнее и, пошевелив носом, по-свойски ткнулся в полиэтиленовый пакет. Да, тот самый, один из двух с содержимым для пикника. Причем тот, что с горячительным Беккера интересовал постольку-постольку, чисто в порядке ознакомительном, в общем, гораздо меньше, чем тот, который со съестными припасами. Поводив носом у первого пакета с запечатанным «зеленым змием», разочарованная собака быстро переключилась на второй. Отъявленный трезвенник, почти восхищенно подумал Андрей, вполне мог бы послужить примером для своего вечно ужратого Белякова. Тот бы сейчас дурака не валял, не нюхая, нужный пакет бы определил, даже, наверное, и вслепую. У каждого своя специализация. В этот момент Беккер определился с выбором, его нос песпардонно въехал в благоухающий сосисочными ароматами пакет и зубастая пасть без лишних церемоний начала, аккуратно шурша, прибирать содержимое. Короче, насчет «хорошего примера» и «хороших манер» в частности, ощущался явный перебор, ибо Беккер действовал настолько уверенно и напористо, что не оставалось никаких сомнений касательно его и Белякова: они братья по разуму, тот старший брат, этот – брат меньший. И методика работы с чужим добром у ротвейлера была абсолютно идентична беляковским профессиональным навыкам настоящего российского таможенника. А всё-таки интересно, за что уволили эту свинью-Белякова, за пьяночку или за несоответствие, задал самому себе вопрос Андрей, взглядом провожая в добрый путь исчезающий вслед за сыром «сосисочный паровозик». Вот гадство какое, сердился Андрей, как нарочно сосиски в съедобной чешуе, в пластике, глядишь, только половина бы усвоилась. Хотя, как знать… Беккер, словно назло выкатив носом консервины из мешка, направил их по лужице в угол лифта, после чего просто-таки по-варварски надгрыз со всех сторон колбасу и принялся за мясо. Можно было подумать, что полиэтилен, в котором лежал несостоявшийся шашлык, тоже был съедобным – с таким аппетитом ротвейлер уплетал мясцо, сдобренное пластиком, хотя, надо думать, возле помойки его луженый желудок и не такое видывал…

Остановившись где-то на трех четвертых «шашлычного блюда» (может целлофан слишком сытный, может мясо оказалось жирновато), Беккер то ли рыгнув, то ли икнув, сдал назад в сухой угол, сел и усталым воистину дружеским взглядом, полным благодарности и широкого душевного расположения, уставился на Андрея. Изысканная трапеза, казалось, продолжалась минуты три, не больше. Успокоившийся Андрей, выйдя из оцепенения, не отрываясь, смотрел на «поле боя», где до неузнаваемости был истерзан и почти уничтожен основной «пикниковый ингредиент». И лишь нечаянно задетая кроссовком, во втором пакете ободряюще звякнула непочатая «тяжёлая артиллерия».

– Ну и собака ты, Беляков! – Сказал вслух изрядно осмелевший Андрей и уже без всякого опасения, протянув руку, начал отчаянно давить на все кнопки без разбору. Эффекта – ноль, и рука с надеждой задержалась на кнопке «Вызов». Слову «Собака», произнесенному Андреем, очень обрадовался смекалистый Беккер. Посчитав, что обращение безусловно адресовано ему, он заёрзал и, нежно глядя в глаза «кормильцу», снова чуть подался вперед, тихо заскулил и услужливо подвинул голову, мол, ежели, Уважаемый, ещё и загривок погладить соизволите, – то тогда уж совсем предела благодарности не будет!

В этот момент в лифтовом динамике хрюкнуло и недовольный, заспанный женский голос произнес:

– Говорить будете?! Слушаю!

Андрей не теряясь, быстро сообщил адрес, по которому он в это раннее субботнее летнее утро кукует вместе другом человека неимоверно прожорливой породы, а также свое пожелание увидеть дежурного ремонтника как можно быстрее, так как сей упомянутый друг человека, причем чужой, причем очень похожий на мохнатого чернявого крокодила, сытым будет не вечно…

Прозвучавшая ответ неожиданно бодрая и энергично-короткая фраза:

– Ладно. Поняла. Ждите! – звучала в контексте сложившейся ситуации как:

«Держись, парень, до последнего, помощь уже близка!»

Надо будет с этого козла Белякова денег за собачий пикник по любому состричь, да еще за моральный ущерб морду лица подрехтовать ему заодно, в воспитательных целях… Но это, опять же, когда собачки рядом не окажется, размышлял о гипотетических компенсациях приободрившийся Андрей. Хотя касательно рехтовки морды – это более реально, нежели денежная компенсация. Да, не выйдет, пожалуй, из воспитательной работы ничего такого воспитательно-поучительного, ибо застать Белякова трезвым – шанс, как машину в лотерею выиграть. А в пьяном виде он русский язык понимать уже отказывается наотрез, а говорить – тем паче. Некогда ему по мелочам размениваться и разговоры разговаривать, у него другие, понимаешь ли, жизненные интересы.

Внезапно что-то заурчало. Потом еще. Отвлекшийся Андрей скосил взгляд на собаку. Беккер явно занервничал, но не от внимания со стороны двуногого, а от чего-то другого, чуть повернувшись, он сквозь узкую щель между дверьми потянул носом гулявший в шахте воздух. Буквально через полминуты в животе у Беккера начало бурлить уже громко и теперь почти без перерыва. Он встал и суетливо стал перетаптываться, не отрывая нос от дверей. Почуяв неладное, Андрей тешил себя надеждой (а надежда это в условиях замкнутого пространства на вес золота), что пищеварение собаки, как представителя млекопитающих, в значительной степени отличалось от прямокишечной скорострельной системы птиц. То, что Беккер не был птицей, позволяло предположить, что поющие и булькающие звуки трудящегося кишечника – всего лишь музыкальное сопровождение процесса переваривания, а вовсе не звуки, предваряющие тот, другой процесс…

Надежда, говорят, – штука хорошая, а что в ней особенно здорово – умирает последней! Сейчас на глазах Андрея она умирала благодаря прожорливости и беспринципности вставшего в многообещающую позу ротвейлера, умирала со скоростью, прямо пропорциональной скорости переваривания. Повисли тяжёлые секунды ожидания, Беккер, не поворачиваясь, сосредоточился, после чего быстро и профессионально обработал центр лифта, где уже который год красовался не очень глубокий кратер, вытертый в линолеуме нетерпеливыми ногами нервозно пританцовывающих пассажиров. Те, в свою очередь, беспокоились неспроста, с замиранием сердца прослушивая во время вертикального перемещения коллекцию экстремальных звуков, которые сопровождали это средство движения повышенной опасности. К счастью или нет, но сейчас и опасность, и звуки, исходящие от кабины, отсутствовали по причине, собственно, её поломки, да и было уже не до звуков… Возникла проблема иного характера. Кучно прикрытый кратер линолеума издавал такое амбре, что горло перехватывало, и воздух туда (если это можно назвать воздухом) идти в требуемом объёме ну никак не хотел, только глаза слезятся – и всё! Чуя погибель, Андрей одновременно с обидой и с вызовом в голосе громко произнёс:

– Никакой на хрен ты не Беккер! Ты Ганс! Фашик самый что ни на есть натуральный! В газовой камере меня изничтожить хочешь, значит!?

…Где-то снизу послышался удар чем-то металлическим по двери лифта и нахальный голос развязно спросил:

– На каком, едрён батон, отдыхает вредитель, которому не спится, а приспичило в субботнюю рань лифты ломать?!

– Для того, чтобы эта рухлядь встала намертво, не обязательно к ней прикасаться, а на ходу прикасаться – себе дороже! – На последнем издыхании проорал в направлении низа Андрей.

– Ладно, принимается, – заорал голос снизу, – на каком этаже прилип-то?

– Где-то в районе пятого!

– Понял, сейчас буду.

Беккер, нутром чуя скорую свободу, навострил уши и радостно заскулил. Как вылезал из кабины лифта с уцелевшим пакетом, у ошалевшего Андрея от радости и нереально расчудесного микроклимата лифтовой площадки особо не отложилось. Зато хорошо помнилось, как отпрянувший от неожиданности в сторону механик, увидевший вываливающегося на него из дверей ротвейлера, сказал: «Ого!». И после легкого замешательства, поведя носом и чуть заглянув внутрь, добавил: «Ну и вонища тут у вас, я доложу! Трапезничали, я смотрю! …И не только».

– Да уж, было дело, – будто соглашаясь, процедил Андрей, с укоризной глядя на дружелюбно настроенного Беккера. Глаза собаки словно вопрошали, ну что, дружище, теперь-то уже гулять идём?

Андрей, прикинув, что второго такого катания он сегодня не перенесёт, отдернул руку от кнопки вызова второго лифта и, бросив короткое «Спасибо», широко шагнул к открытой двери, ведущей на балкон и лестничную клетку. Лучше пешкарём, бережёного Бог бережёт! Он быстро топотал вниз, мелко дребезжа содержимым пакета, ловко прыгая то через одну, то через две ступеньки. Вслед ему, блестя радостными глазами, суетливо цокая когтями по бетону лестницы, нёсся довольный Беккер, искренне благодарный новому другу за обильную кормежку и за придуманную «на лету» игру в догонялки.

2011г.

ПЛАКАТ

Смотрю, на набережной плакат к щиту присуроплен. Мужик на нём, с рожей сморщенной, будто лимон на полкило разом умял. В подушках валяется, глаза закатил, не иначе шкурка от лимона поперёк горла встала. Руки к голове прижаты – прижмешь тут, когда мозг от такой кислятины свело. А посередь плаката того надпись для дураков вроде меня, которые приступ аллергической лимонобоязни с похмельным синдромом путают, дескать, «ПЬятница погубит субботу». Таким макаром неизвестный агитатор намекает, нажрешься, как этот придурок в пятницу, в субботу клиническим придурком станешь, а отойдёт или нет – вопрос спорный.

А я вам так скажу, нечего на всякие плакаты смотреть и унынию придаваться, на придурков, которые не умеют пить глядючи. Придурок вроде этого и без алкоголя сумеет себе субботу испортить на-раз-два. И воскресенье заодно. И понедельник. А дальше – как пойдёт. Нажрётся чего-нибудь в пятницу типа суши из рыбы-гнилуши – и привет, Вася! – проследуйте на горшочек! Тут тебе и башка как у Винни-Пуха, и температура под 40, и клапан рвёт так, что хоть перилами сортир оборудуй. И всё это, заметьте, многообразие досуга расчудесное безо всякого алкоголя. Тут не то, что про субботу, про календарь забудешь. Пять рулонов слева, два воздухоосвежителя справа, крики «за мной не занимать!» глушит становящаяся привычной канонада… А вы говорите, «ПЬятница погубит субботу»!

Да если этот придурок шарахался не пойми где полночи, пил с такими же упырями из горла элитный коньяк, произведенный в соседнем подвале потомственным виноделом дядей Ашотом, так, простите, чего ж тут удивляться?

Ну ладно, был придурком в пятницу! Так хотя бы в субботу реабилитируйся! А этот нет, валяется упорно в своих подушках, ждет, пока череп по шву не разойдется. Сразу видно – отстаёт еще у некоторых товарищей сознание от научно-технического прогресса. Таблетки-похмеляторы уже давно изобретены, чтобы не мучились всякие отсталые от последствий глупости и дремучести непроходимой. Пару-тройку для пущего эффекту засыпал в глотку щедрой рукой, водички сверху накатил – и жди, пока снова человеком станешь, то есть в себя придешь.

Да хрен-то с ним, с этим придурком в подушках. Пускай не жрёт-не пьёт – субботы ждёт! Клином на ней свет, видать, у него сошелся… и у создателя плаката тоже. А может, сам себя фотографировал. Пусть и сомнительная, замечу, но известность… А я вот, к примеру, в противовес, рядом да ещё и сзади для ясности и альтернативной точки зрения другой плакат соорудил бы и разделил его на две части, наглядности, как говорится, для. На одной части: я весёлый сижу, улыбка до ушей, одна нога уже выше горизонта вытянулась – в пляс просится, руки – чисто лопасти от мельницы, тоже не удержаться им. В одной клешне стакашек, в другой – гитара. А на столе водочка, водочка, коньячок, винишко опять же ж. И надпись крупно «ПЯТНИЦА». Для дураков можно уточнить и подписать «КУЛЬТУРНО ОТДЫХАТЬ УМЕЕМ!». На второй половине плаката я же. Только улыбка еще шире. Из чего наглядно следует: чисто цирк, а не выходные, праздник души и тела. Короче, сижу, в левой руке водка, в правой пиво. И подпись, разъясняющая суть вещей ненаблюдательным товарищам: «ПРОВЕДИ СУББОТУ ЕЩЁ ВЕСЕЛЕЕ!». Так-то.

Некоторые по отсталости и серости своей, конечно, могут спросить, а как же, интересно, воскресенье…, ежели суббота по сравнению с разлихой «пЬятницей», чувствуется, веселее будет эдак раза в два как минимум? Причём этот вопрос они зададут вкрадчиво, с подколом, с плохо скрываемым сарказмом в голосе. Отвечаем! Хорошо проведём и субботу и воскресенье. Даже просто-таки отлично! Так, что просто закачались бы, если бы умели отдыхать как я. А воскресенье проведём с таким размахом, так душевно, с такой фантазией, что на плакате, во избежание осуждения за пропаганду праздного образа жизни и изображать бы побоялся это безобразие.

Что же касается понедельника, то это вообще день гнилой во всех отношениях, независимо от того, чем ты готов пожертвовать в пятницу. Начинаешь ли ты субботу с массажа головы подушками или нет, и способен ли ты превратить воскресенье в настоящий праздник или обязательно нужно ходить по городу и всматриваться в плакаты, на которых изображен придурок с рожей, на которой написано, мне что пятница, что суббота, что понедельник – один хрен! Это ему хрен. А мне нет. У меня каждый день на счету. Я не готов просто так, брать и позитивом налево-направо разбрасываться. Как день зарядишь – так его и проведешь. Никто тебе тут не помощник, если своей головы нет. Сам подсуетись. Фантазию подключи! Подсуетился – повеселился. Поленился – ну и ходи себе – рыло корытом.

Единственное что, хочу всем знающим цену веселью и неповторимому празднику посоветовать: выкиньте все кривые зеркала из дому. Не пожалейте, просто возьмите и вынесите их на помойку! Чтобы даже в такой сложный день, как понедельник, особенно поутру, эти отражательные устройства с явным браком не могли испортить вам отличного настроения!

2013г.