Текст книги "Вечный. Выживший с «Ермака»"

– Поправка. Мы остаемся в прикрытии, – отрезал атаман. – Наша задача – довести лайнер с детьми до Нового Оренбурга. Надеюсь, никто не забыл о пассажирах? Запомните: бой – это не самоцель. Цель всегда – выполнение конкретной задачи. Равно как и убережение гражданских лиц. – И дополнил: – А повоевать мы еще успеем. Да так, что многим успеет надоесть…

Глава 20

По каким-то своим соображениям нападать на конвой буканьеры не решились. Хотя с учетом второй группы минимум из трех вымпелов у них появился перевес не только по классам кораблей, но и по количеству. Пусть не подавляющий, но любой из казаков при подобном соотношении сил не колебался бы. Разве что республиканцы – те всегда заявляли, что даже при равенстве сил воевать недопустимо.

Только вряд ли буканьеры видели смысл драки в самой драке. Открытый разбой – лишь разновидность бизнеса. Вначале вкладываешь деньги в корабли, в их эксплуатацию, в обслуживание, в оружие, в продовольствие, затем возвращаешь вложенное по максимуму, да притом еще рискуешь жизнью. Судьба клиентов никого не волнует, как это бывает в любом бизнесе. Главное – рост личного капитала. Но если риск при этом становится чересчур большим, приходится отказываться от некоторых «проектов». Какой толк от денег мертвецу? Проще говоря, захватить лайнер – это здорово, куда бы потом ни продавали его пассажиров. Но понести при этом серьезные потери, а без них при получившемся соотношении сил не получится, уже недопустимо. Погибший корабль – уже убыток. Сколько их уже недосчитались пираты за последнее время? Вряд ли в ближайшее время им удастся восполнить потери. Да и не факт еще, что удастся вообще одержать победу. Вот если иметь тройной перевес в силах…

Они так и шли: одна группа – с одной стороны, другая – с другой. Стоит попытаться атаковать одну, и пока сблизишься, вторая вполне может успеть напасть на лайнер. Тут уже не желал рисковать Акулинин.

– Они только и ждут, пока мы на одних кинемся, а лайнер без присмотра оставим, – убежденно объявил атаман.

– А если на меньшую группу, скажем, четырьмя кораблями? Тогда два будут в охране, продержатся, в случае чего, до возвращения.

– В бою может быть всякое. Запомните раз и навсегда. Риск должен быть разумный. К тому же я не исключаю, что к ним идет еще какая-нибудь пока не обнаруженная нами группа.

– Но и к нам наверняка уже идет подмога.

Соответствующий доклад ушел на Новый Оренбург, едва позволили корабельные системы связи.

– Вот когда придет, тогда и станем решать.

Пока же приходилось постоянно оставаться в напряжении да гадать, к кому подмога подоспеет раньше. Как с буканьерами, не ясно, но казаки неслись сюда на максимальной скорости, выжимая все возможное и невозможное, и нервы не выдержали все-таки у пиратов. Обе группы легли в разворот и ушли в разные стороны задолго до того, как впереди появились первые признаки полей отражения.

– Как пассажиры, Федот Евграфович?

– А что им? Они ни о чем не подозревали. Зачем мне лишние переживания на борту? Команду я вооружил на самый последний случай и предупредил, чтобы держали языки за зубами. Так что полный порядок. Спасибо вам за сопровождение.

– И это все? Ох, Федот Евграфович, придется тебе хотя бы моих капитанов напоить. И меня заодно, – усмехнулся Акулинин.

– Не только капитанов. Мы всей командой для вас скинемся. А как правда всплывет, думаю, еще родители добавят от себя. Пара суток запоя вам всем будут обеспечены. Если на планете задержитесь.

Слушавший разговор Найденов усмехнулся про себя. А ведь какой романтичный оборот могла приобрести история! Отважный казак, с шашкой в руке защищающий свою девушку!

Век бы такой романтики не видать!

* * *

Все-таки неделю отдыха командование дало. Точнее, не отдыха, а очередного приведения кораблей в порядок. Надо проверить системы, при необходимости совершить небольшие текущие работы, погрузить припасы… Да мало ли что? Дела всегда найдутся. Полеты – лишь верхушка айсберга. Гораздо больше времени занимает подготовка.

Обещание Федота Евграфовича вынужденно осталось обещанием. Лайнер сел в гражданском порту, а флотилия приземлилась на базе и без перехода стала готовиться к новому походу. Никого даже не отпустили домой, сразу распределив обязанности и припахав так, что времени катастрофически не хватало. Но ропота не было. Традиция первым делом привести корабль в порядок и только затем гулять была настолько давней, что успела въесться в плоть. Оставалось надеяться лишь на досрочную подготовку да задержку с вылетом. По доносившимся слухам, пацифистское движение в Республике стало приобретать неожиданный размах, а так как власти там сильно зависели от общественного мнения, то пессимисты уже не отрицали возможность того, что недавние союзники будут вынуждены отказаться от наступательных действий. Им возражали, мол, все в одной лодке и деваться некуда, но про себя вздыхали. Лодка-то общая, только одним приходится грести, а другие готовы сыграть роль пассажиров.

– Мы же вместе воевали. И ничего, показали себя надежными мужиками.

– И бабами, – не без ехидства напомнил Федька. Раз уж на республиканском флоте столько женщин…

– Да хоть кем! Сам же плечом к плечу с ними дрался, – напомнил Найденов.

Особых иллюзий по поводу союзников он не питал, как и не испытывал любви к ним, но ведь помимо безликой массы имелся там Эдуард, с которым уж точно съели вместе пусть не пуд соли, так по килограмму минимум. И думать плохо о добром приятеле Георгий не мог. Да, человек имеет свои недостатки, как и каждый, но зато в реальном бою ни разу не подвел. И спину с ним друг другу прикрывали. Конечно, решения принимать не ему, чином он не вышел, как, впрочем, и Георгий, но не идиоты же сидят в правительстве! Должны понимать: уход в оборону равнозначен поражению. Буканьерам не потребуется атаковать планеты, по крайней мере те, которые защищены орбитальными крепостями. Они просто завладеют окружающими миры просторами, перережут коммуникации, и вся торговля элементарно загнется. Где тогда окажется хваленый уровень благосостояния? Очень многое в Республику ввозится из центральных миров. Всякая электроника, машины, то, что обеспечивает людям комфорт. Да и доходы формируются из собственного экспорта в виде сырья и ряда готовых изделий. Превратиться в изолированный анклав для страны, ориентированной на потребление, – все равно что совершить самоубийство. Война с пиратами прежде всего – способ самообороны. Исключительно вынужденная мера, а не желание неких воинственных генералов и адмиралов.

Знать бы, кто стоит за этими пацифистами! Фамилии, и можно даже не в алфавитном порядке. А с другой стороны, хочется задержаться с отправлением хоть на несколько дней. Действительно свободных, без всякой предполетной суеты.

– Ну так вот… Все равно беда с ними, – сделал вывод Федор. – Очень уж они мнения готовы менять. Что им скажут, то они и повторяют. Демократы, мать их!

– Беда, не беда, но помощь от них не лишняя. На самый крайний случай придется идти в бой лишь с Ноансом.

– А плодами тогда воспользуется Республика? – зло хохотнул Денисов. – Мы неизбежно станем слабее, они же сохранятся и в итоге попытаются диктовать свои правила. На правах самых сильных и сохранившихся.

– Думаешь? – С такой стороны ситуацию Найденов не рассматривал.

А в самом деле, если оба флота конкурентов уйдут в Облако почти в полном составе, надо же восполнить отсутствие былых союзников, то что помешает Республике нанести тем временем удар не по Новому Оренбургу, так по Ноансу? Или пригрозить ударом, чтобы наяву не прорывать планетарную оборону. Хотя это уже явные крайности. Вот дождаться возвращения объединенного флота, понесшего потери, и после этого попытаться диктовать свои условия на правах единственной сохранившей свои силы стороны. Прецеденты бывали по обе стороны Келлингова меридиана.

Подобные предположения просто обязаны посетить тех, от кого зависит принятие решений. У них информации гораздо больше, всякий учет местных политических партий, их цели, вероятные методы осуществления… По большому счету, за Новым Оренбургом стоит вся мощь Российской Империи, и нападать на него мелким государствам явно не стоит. Чревато исчезновением с политической карты. Ноанс – дело иное. За королевство заступиться некому.

Разговор оказался прерван. Найденова позвали с КПП базы. А вот кто его ждет, дежурный говорить не стал. Зовут, и все.

Новый Оренбург не отличался мягкостью климата. Даже здесь, близко к экватору, зимой по ночам случались морозы. Днем, правда, температура поднималась выше нуля. Сегодня было вообще тепло – градусов десять без ветра. Только небо, к сожалению, полностью затянуто облаками.

Едущих на контрольно-пропускной пункт оказалось много. Служебный краулер был переполнен. Все объяснимо и понятно: прибыл очередной рейс. Флот находился в готовности номер два, личному составу запрещалось покидать окрестности базы без персонального разрешения командования, но родственники вполне могли посетить те самые окрестности и вдоволь пообщаться со служивыми. Для подобных случаев здесь хватало разнообразных гостиниц, небольших ресторанчиков и кафешек. Вот если будет объявлена готовность номер один, тогда уже не вырваться и придется коротать время на борту. Пока же почему не встретиться с родными людьми? Подготовка не подразумевает работы вообще без перерывов.

Скорее всего, Найденова ждал Греков. Правда, по положению Николай вполне мог пройти без каких-либо помех на базу, но в служебной обстановке говорить по душам как-то не слишком. И тем не менее в сердце появилась робкая надежда на чудо. Да, очень хотелось повидаться с Николаем, однако…

Самое странное в чуде – оно иногда все же случается. Сердце Георгия невольно дрогнуло, как у неоперившегося юнца.

– Настя?! Ты к кому? – Мало ли кто из родственников может быть тут у девушки!

– Вообще-то к тебе. – От улыбки стало светлее, словно в небе появилось солнце. – Ты не очень занят? Мои подруги летели сюда к родственникам, ну и я решила заодно проведать одного защитника. А на вечернем экспрессе вернемся в гимназию.

– Спасибо! Признаться, до безумия рад тебя видеть, – не стал скрывать эмоций Георгий.

– Собственно, я поблагодарить хотела. Нам только на планете рассказали, что творилось вокруг нас.

– А что-то творилось? Мы просто шли рядом. Знаешь, насколько приятно сопровождать такую очаровательную девушку! Даже на некотором отдалении и когда между кораблями лежит космическая пустота.

Щеки Насти заалели.

– Спасибо…

Сказано было тихо, вот только за спиной у подъесаула отчего-то словно выросли крылья.

Впрочем, есть ли смысл пересказывать все прозвучавшее во время дружеской прогулки и посещения кафе? Ничего особенного, так ведь слова порою не главное. Достаточно того, что Георгий был счастлив, а четыре часа пролетели единым мигом. Зато на губах бывалого воина потом долго блуждала шалая улыбка.

Много ли человеку надо для счастья?

* * *

Греков объявился на базе на третий день.

– Знаю о последнем полете. – Что делать, если с друзьями половина разговоров вечно идет о делах? Раз уж главное в жизни служба, то и беседы крутятся вокруг служебных тем. – Обнаглели наши противники. На них без того уже висит закон об оскорблении Императорской фамилии. Наверно, решили, что все равно помирать…

– Лучше скажи, когда вылет? – спросил о главном Георгий. – И что там с нашими союзничками? А то мы здесь питаемся одними слухами.

– А что с союзниками? Ничего. У них обычные игры в демократию. Одни партии пытаются подставить ножку другим, словно этим решат какие-то действительно важные проблемы. Пока все без изменений. Болтовни хватает, так ведь дел за нею не просматривается. В оппозиции тоже не дураки, понимают, чем чревато выполнение их же требований. А оно им надо?

Георгий хорошо знал своего друга, и ему сразу показалось, что Греков что-то недоговаривает. Но ведь обычному офицеру знать все не положено. Хотя и хочется иногда.

– Других агентов хоть вычислили? Не говори, будто не занимаетесь этим.

– Надеешься, что насчет Ариадны мы ошиблись? – улыбнулся Николай. – Могу разочаровать: никакой ошибки нет. Нового о ее судьбе узнать не удалось, но…

Приятно, что даже всеведущие службы порою знают не все. Как раз об Ариадне Найденов не думал. По вполне объяснимым причинам.

– Мне важнее, будут ли еще подставы? – признался он.

– Не исключено. Но, кажется, мы стали нащупывать того, кто за этим стоит. Абсолютной уверенности нет, идет проверка по разным каналам, однако вероятность весьма высока. Кстати, самое странное, получается, что эта же личность одновременно в значительной степени является одним из тайных, но реальных правителей Республики.

– Не понял. Буканьеры тогда ему зачем? Он же себе убытки приносит!

– Не уверен, что убытки. Оно ему тогда надо? Добыча-то тоже принадлежит ему. Да и территория приросла за счет той же Туании. Насчет убытков вопрос весьма спорный. Мы до сих пор так и не установили главную цель пиратского сообщества. Не один же разбой на космических дорогах! Для этого такие силы не нужны. Вполне достаточно небольших групп. А тут словно к настоящей войне готовятся.

– Но если тот, то… лицо, – захотелось сказать о неведомом противнике гораздо жестче, и лишь в последний момент Георгий обошелся без мата, – и так, по твоим словам, фактически правит Республикой, куда ему еще тайный флот? Присоединить потом к имеющемуся регулярному?

– Или регулярный к тайному. Говорю: цель абсолютно непонятна. Может, потому и клубок распутать до конца не получается. Есть несколько неувязок. Видимого смысла нет. Если даже предположить некий комплекс завоевателя, этакого Александра Македонского, желающего завладеть Вселенной, получается абсурд. Ресурсов не хватит. Эти буканьеры крупным державам на один зуб, как бы ни пыжились. Захватить только нашу окраину? Смысл тогда в пиратах! Набрать добычи и откочевать в иные края? В принципе возможно, если тщательно замести следы былого. Деньги-то не пахнут, и во многих странах сразу станешь уважаемым человеком. Но людей массово похищать зачем? Или некто планирует создать мощное государство по ту сторону Облака? Вдруг там открыто множество терраподобных планет с массой полезных ресурсов и теперь идет речь об их тайном заселении? Тогда хоть что-то становится понятным. В противном случае дело могут взять в руки другие люди и другие объединения. Тот район ведь практически неизвестен.

– И не столь нужен, – вставил Георгий. – Иначе давно бы нашли средства на его детальную разведку.

– Тоже верно. Массовая колонизация на запредельном расстоянии при растянутых коммуникациях стоит столько, что поглотит ресурсы любого самого развитого мира чуть не на века вперед. Даже обычная разработка чего-нибудь ценного, и та окупится спустя такое время… А оно надо?

– Но посылали же разведку. Судя по мне, – усмехнулся Найденов. – Правда, с неизвестным результатом. Не считая не то снов, не то кошмаров… Знаешь, мне несколько раз снилось Облако. Еще до того, как мы впервые вошли в него в поисках буканьеров. Рубка неизвестного корабля, будто я сижу на вахте, а на экранах – двойная звезда и голубой гигант за ней. И все настолько зримо, будто происходит наяву.

– Может, память возвращается? – серьезно спросил Греков.

– Может быть. Только лучше бы мне это привиделось. Там в конце внезапно включается связь, и на экране появляется чужак. Прекрасное лицо, спору нет, но рога, как у врага рода человеческого, а сам он в чем-то фиолетовом. Главное, от него исходит угроза. Словно он обладает абсолютным даром внушения и в состоянии делать с людьми все, что ему заблагорассудится.

– Вот с этого места поподробнее.

– Откуда мне знать о подробностях? Могу лишь предположить, что если это действительно было в реальности, то наш корабль встретился с чужаками, причем встреча мирной не была. А взрыв и все дальнейшее – лишь следствие. Хоть опять ложись на обследование…

– Если бы оно могло что-то дать… Врачи четко сказали: память может вернуться к тебе лишь сама. Например, под воздействием зрительным, слуховым, каким-то еще… Подобрать его невозможно, раз непонятно, где искать. Хотя… Собственно, ради этого я и явился. Разведка нашла какой-то обломок. Не факт, что с твоего корабля, но вдруг?

Подобное было вполне в духе Грекова. Говорить о чем угодно и лишь в самом конце вдруг заявлять о чем-то действительно важном. Хотя в данном случае все предыдущее Найденову тоже было очень интересно. Прошлое в любом случае давно быльем поросло. Кем бы ни был Георгий в прежней жизни, какую фамилию бы ни носил, какое бы гражданство ни имел, теперь у него были новые биография, имя и судьба. Других ему было не надо. Нет, хотелось знать о далеком прошлом, но больше отстраненно, так сказать, в академическом плане. Чтобы хоть в собственных глазах быть не совсем безродным.

– Они вначале подумали, что кусок какого-то из пропавших недавно кораблей. Собственно, потому и притормозили и взяли обломок на борт. Оказалось, обломку гораздо больше лет, и таковых кораблей в здешних краях уже давно не водится. Может, и не твой. Мало ли какая посуда сюда залетала неведомо когда, но подумалось, а вдруг?

Он вывел объемное изображение небольшой секции с покореженными взрывом оплавленными стенами. При всем опыте понять, к какой части судна принадлежит данный кусок, было невозможно. Катастрофа была глобальной, еще странно, что что-то вообще уцелело и кто-то опознал данную конструкцию. В смысле, сумел соотнести ее с типами современных кораблей. Найденов в новой жизни который год бороздил космос, неплохо разбирался в технике, но в данный момент навскидку он не мог сказать вообще ничего.

– Действительно, мало ли?.. – протянул Георгий. – Что я могу узнать?

– На этом плане – ничего, – сразу согласился Николай. – А вот другие ракурсы.

Судя по ним, когда-то здесь были две каюты. Сохранилась внутренняя переборка между ними, зато та, которая отделяла людские пристанища от коридора, исчезла полностью. Остался только намек на изгиб коридора да маленькая часть какого-то примыкавшего к ним отсека, скорее всего, подобие вспомогательной кладовки с одной стороны кают и фрагмент более обширного помещения – с другой. Никаких предметов, разумеется, не было. Все, что могло улететь в свободный полет, давно улетело. Осталось лишь то, что было закреплено: откидывающиеся койки, вернее, их остатки, встроенный шкаф в одной из кают – там явно заклинило при взрыве дверцу, в то время как во второй был лишь его след. Все порядком изъеденное микрометеоритами, едва узнаваемое.

– А это было в шкафу.

Новое изображение. Хотя что там особенного может быть? Стопка белья, комбинезон незнакомой расцветки, сувенир в виде макета непонятного здания…

– На бирках – фамилия владельца, – пояснил Греков. – Дим Грумов. А на рукаве комбинезона – фирменный знак клана Строгановых с Таира. Название корабля, как ни странно, «Ермак».

– Грумов. Он же – Грум, – неожиданно для себя произнес Георгий. – Второй навигатор экспедиции. А статуэтка – его дом на Таире.

Он вдруг вспомнил. Не все, человек редко в силах восстановить, что делал месяц назад, а уж годы надежно прячут былое в дымке, но хоть что-то… Очень мало и как-то до странности отстраненно, словно это было не с ним. Не чувства, лишь некоторый набор фактов, отрывочные знания без наполнения. И лишь до определенного момента…

Глава 20

Звали Георгия Артемом. Артем Гуницкий из семьи, много лет служившей одному из великих кланов торговой Республики Таир – Строгановых. Богатой семья не была, но и бедной ее назвать было трудно. Так, обычные служащие, где представители мужской линии или уходили в космос, или бороздили местные моря. Отец погиб при аварии корабля, когда Артему было лишь десять лет, но было это при исполнении служебных обязанностей, и сыну пропасть не дали. Закрытая детская школа для предварительной подготовки космических специалистов, потом – по определению наклонностей – отделение навигации в училище, а потом… Что может быть потом? Сплошные полеты. Клан Строгановых как раз был на подъеме, корабли в портах не застаивались, флот рос, а с его ростом росла и карьера. Работу свою Артем любил, дома его ничего не держало. Мать давно вышла замуж вторично, да и не очень-то воспринималась в качестве родного человека, вплоть до того, что во время кратких перерывов между рейсами молодой навигатор останавливался то в гостинице, то у какой-нибудь случайной подружки.

Впрочем, его устраивала жизнь вечного скитальца. Сегодня в одном мире, через неделю – в другом, и еще счастье, если нужная планета подверглась терраформированию и под ее небо можно выйти без скафандра. Порою атмосферы были ядовитыми или просто вредными для человека, порою путь приводил на какой-нибудь астероид или малый мир, где атмосферы не имелось вообще, и работники различных рудников жили под куполами. Когда кто-то решил предпринять втайне экспедицию на окраину исследованной вселенной и даже за ее окраину в поисках новых миров, где может найтись нечто полезное, Артем с готовностью согласился принять в ней участие в качестве первого навигатора. Он считался умелым и опытным, хотя в таких полетах важно даже не умение, а обычная удача. Когда не знаешь толком, где и что искать, в дело вступает судьба.

Но он верил в свою судьбу. Этакое совпадение: Строгановы утверждали, будто ведут родословную от тех, кто профинансировал завоевание земной Сибири известным казачьим атаманом, и потому корабль так и назывался: «Ермак». Этакая перекличка поколений. Словно обычный человек мог помнить это имя. Сколько веков прошло, как человечество расселилось по звездам!

Так Гуницкий оказался в здешних краях, невообразимо далеко от своей формальной родины. Экспедиция планировалась с размахом. Никакой автономности корабля бы не хватило, и потому в качестве временной базы таирцы использовали Айленд. Разумеется, местным ничего о подлинных целях не сообщали. Прилетали, пользовались портом на общих основаниях, иногда чинились, порою для маскировки и попутного заработка брали какой-нибудь фрахт и перевозили небольшие ценные грузы. Артем, по примеру многих, даже завел себе постоянную пассию, чтобы с удовольствием проводить время между очередными полетами. Почти год в одном районе – огромный срок.

Он даже вспомнил имя – Синди. Весьма симпатичная молодая женщина с четырехугольником родинок слева на шее. Между прочим, именно ее лицо он как-то видел во сне. Память прихотливо напомнила об одной из довольно большого количества временных или сравнительно постоянных партнерш. Только вспомнилась она без тоски, разве что с мимолетной, сразу исчезнувшей грустью. Какие чувства? Восемьдесят с лишним лет прошло. Если Синди еще жива, она глубокая старуха. Да и испытывал ли даже тогда он к ней нечто особенное, кроме вполне понятной молодой страсти? Вроде бы нет. По крайней мере, когда перед последним расставанием женщина вдруг заявила о беременности, вместо радости Артем ощутил досаду. Потом еще подумалось: может, врет в надежде как-то привязать понравившегося мужика? Женщинам до конца верить нельзя.

Все ерунда. Главное – не женился. Были бы сейчас проблемы. Но гораздо хуже, что последнего полета Георгий вспомнить не смог. Вообще…

* * *

– Значит, вот как… – протянул Греков. – Между прочим, твой клан сейчас вроде бы стал приходить в упадок.

– Почему – мой? – спросил Георгий. – Я казак, подданный русского Императора, моя родина – здесь. Мало ли где прошло детство? Я, кроме перечисленных фактов, и не помню ничего. Здесь я считаю себя своим, служу и надеюсь служить дальше. Люблю эту землю, людей…

– Не сомневаюсь. Просто обязан был спросить. Это же, наверно, потрясение: вспомнить прошлое.

– Никакого потрясения. Слово офицера. Так, набор отстраненных, довольно абстрактных знаний. Сам когда-то думал: вот узнаю всю правду о себе и тогда вздохну полной грудью, почувствую себя полноценным человеком. А наяву – ничего. Полноценным я стал здесь. До того же было не пойми чего. И нынешнее свое положение я ни на что не променяю. Той жизни словно и не было. Единственное – совпадение странное. Там «Ермак», и тут «Ермак». Там единственный выживший, и тут единственный. Судьба, что ли, такая? Только давай сразу так. Если ты меня в чем-то подозреваешь, скажи прямо.

– В чем, Жорик? Ты подданный Империи, давно доказал свою верность. Если за тобой что-то было, так срок давности весь вышел.

– Не было ничего, если ты намекаешь на всякие таирские шалости в виде нападений друг на друга, мелкого разбоя и прочего. Я в основном на торговцах ходил. Вроде отбиваться от лихого народа пару раз пришлось, и это все. А клану Строгановых я, можно сказать, ничем не обязан. Расплатился давно. И не чувствовал себя там никогда полностью своим, наверное. Не зря же даже дом не пытался завести. Жил по инерции, как живется, да делал единственное, что умел. Я не Артем Кривицкий. Я – Георгий Найденов. И дети мои Найденовыми будут. За мной только один должок – буканьерам за «Ермака». И еще хотелось бы вспомнить, что же у нас тогда произошло в Облаке. Вдруг кошмар с чужаками был наяву?

– Лучше бы тебе пригрезилось! – Николай даже осенил себя крестом. – Мы между собой вечно разобраться не можем. Да и нет ничего хорошего в войне. Оно нам надо?

С последним Найденов был полностью согласен. Военные люди вообще одни из самых миролюбивых. Просто потому, что прекрасно знают: война – это никакая не романтика, а только кровь и грязь. Вот только с буканьерами покончить, чтобы нормально жить не мешали. Чтобы можно было почаще в своей станице бывать, чтобы там ждали возвращения и чтобы оно было вечным праздником… Да и вообще, сколько можно быть одному? Хочется…

* * *

Мало ли что человеку порою хочется? Причем не всегда желания касаются непосредственно службы. Да, работа занимает много времени, да, человек не в силах прожить без дела, но помимо нее существует та часть жизни, которая называется личной и без которой человека тоже нет. Жаль, не всегда удается найти на нее время.

Найденова вновь закрутила карусель повседневной службы. Он сразу забыл о вспомнившемся было прошлом, как о давно перевернутой странице, тем более что действительно не ощущал себя бывшим навигатором великого клана торговой Республики. Жаль было, что готовность номер два командование так и не отменило. Напротив, через день уже подняло корабли на маневры, и целую неделю казачьи фрегаты и струги упражнялись в стрельбе, высаживали десанты на какой-нибудь из полигонов, отрабатывали слаженность, словом, проводили учения, чтобы в бою потом было легче. В полном соответствии с заветами легендарного полководца древности.

Судя по доносившимся слухам, в Республике все обстояло по-прежнему. В том смысле, что высказывания о необходимости мира продолжали звучать, и одновременно флот упорно готовился к решающим схваткам с буканьерами. Деваться-то, по большому счету, некуда. Надо спешить сделать упущенное. Политики могут красоваться перед избирателями сколько им угодно, убеждать их, что черное – это белое и наоборот, военные же обычно лишены особых иллюзий и выполняют свою работу. Если им дают ее выполнять.

Зато в королевстве с подобным проблем не имелось. Если вначале Его Величество колебался, все не решался на союз по привычке жить самостоятельно и по максимуму не завися ни от кого, раз изменив первоначальную позицию, теперь он оставался ей верен. Особенно после провокации на Ноансе. Монархи обязаны держать слово. Подданные берут с них пример. Нарушишь – а потом пойдет цепная реакция, и нарушать начнут все. Для республик подобное не смертельно, напротив, привычно, только любая монархия держится именно на верности и традициях. Это базовые принципы управления и повседневной жизни. Да, определенная регламентация, но ведь в итоге не приходится задумываться в каждом простейшем случае. А в сложном – зачастую поступать не так, как диктует сиюминутная выгода, а как велит честь.

Но тут и честь, и выгода диктовали одно. Есть противник, коварный уже в силу специфики занятий, и следует его уничтожить ради собственного спокойствия. Чтобы не ждать очередного удара в неожиданном месте, лучше ударить самому.

И все еще не мог решиться вопрос с общим командованием. Республиканцы упирали на то, что их государство самое большое и самое прогрессивное, и уже потому руководить обязаны они. Как в делах мирных, так и в военных. Представители королевства в свою очередь не могли согласиться на то, чтобы правили люди безродные, сомнительного происхождения. За спинами казаков стояла могучая держава, хотя как раз казаки ради пользы дела были согласны на компромиссы.

Зато совершенно неожиданно для большинства новооренбуржцев из далекой метрополии прибыли с перегонными экипажами три новых фрегата и восемь стругов. Командование давно знало о грядущем усилении флота, только помалкивало по привычке. Планету населяли главным образом люди служивые. В отличие от остального населения Империи налогов казаки не платили, зато обязаны были пройти действительную службу, потом состоять определенный срок в запасе, а в случае необходимости вернуться в строй. Потому набрать команды труда не составляло. Кто-то числился по пластунским батальонам, кто-то по планетарной обороне, но и тех, кто патрулировал космос, было вполне достаточно, чтобы укомплектовать не одну флотилию. А там интенсивные учения, и пополнение будет не хуже действующей части флота.

Разумеется, сухопутные войска были тоже усилены за счет привлечения запасных. Мобилизация касалась лишь некоторых возрастов и была больше сборами, чем полным развертыванием войска, так ведь пока большего не требовалось. Военное положение вводить никто не собирался, непосредственно Новому Оренбургу ничто не угрожало, и мера была принята исключительно для профилактики и для освобождения для действий в космосе первоочередных частей.

Было и другое. Акулинин получил следующий чин и наконец-то перебрался на «Кролика», и потерявший статус флагмана «Неустрашимый» в итоге отправился в обычный патрульный полет. Опять никаких увольнительных и отпусков… Но в качестве своеобразной компенсации из далекой столицы пришли награды за последние дела. Найденов получил Станислава с мечами на шею, Денисов – тоже, да еще чин подъесаула. Теперь дело было за новой должностью, но тут уже Федор уперся. Абордажная команда дерется гораздо чаще, чем линейные пластунские батальоны, а пропускать драку Федору не хотелось.

Патрулирование прошло спокойно. Буканьеры больше не высовывались из Облака. То ли уроки пошли на пользу, то ли, и скорее всего, разбойники готовили новую каверзу и меняли тактику действий. Понятно же, что им было известно, что местоположение оставшихся баз раскрыто, что в любой момент можно ожидать появления союзных эскадр у самого порога, и надо было подготовиться к решающим сражениям, упреждающим нападениям, к каким-то нестандартным ходам. В крайнем случае – к эвакуации в другие края с непуганым населением или же в такую даль, куда добраться союзникам будет непросто. Во всяком случае, фактора внезапности у союзников больше не было, и война вступила в новую фазу.