Текст книги "Американец. Капитан судьбы"

Идея себя оправдала – почтенный мэтр фантастики был настолько впечатлён увиденным, что завещал половину своего сердца похоронить в Беломорске. Мол, теперь его сердце принадлежит прекрасной Франции и Беломорску.

В результате подобные туры стали организовывать и другим писателям на регулярной основе и проводили ежегодно. А многие писатели, не дожидаясь приглашений, стали ездить в Беломорск самостоятельно. И писали о нем немало. Но теперь было интересно сравнить всё читанное с мнением самого предка. Ничего, в обеденный перерыв Алексей пойдёт домой. Там и почитает.

Санкт-Петербург, Охтинская Стрелка, 27 июня 2013 года, четверг

Но насчёт того, чтобы «почитать мемуары» получилось даже больше, чем планировалось. Перед обедом с Алексеем связался личный помощник Генерального, и передал распоряжение руководства. В полночь вылететь в Пекин вместе с замом по развитию на совещание с китайскими коллегами. Что? Тема совещания? «Перспективы сотрудничества»! Ага, ясно, что ничего неясно!

Но как только закончился этот разговор, Алексея вызвал зам по развитию.

– Слушаю вас Алексей Александрович!

– Ну что, тёзка, до тебя уже довели? Ночью поспать, сам понимаешь, не получится, наш страт сядет в Пекине в три ноль-ноль по питерскому времени. Так что прямо сейчас сворачивай дела. И бреди домой. Снотворное какое-нибудь прими, что ли… Но чтобы в Пулково был уже выспавшимся! Всё понятно?

– Нет, не всё! Чего им от нас надо-то? К чему готовиться?

– Тёзка, это же китайцы! Не сказали они ничего толком. На месте всё узнаем!

– Ну а сами что думаете?

– Думаю, они про предстоящие испытания нашего нового «челнока» прознали. И хотят посмотреть поближе. А там, глядишь, и лицензию на сборку у нас выторговывать начнут.

– Или богатый астероид нашли, но понимают, что сами не потянут.

– Или так! Но чего гадать? Проектов у нас много, а потенциальных – ещё больше! Так что не забивай себе голову попусту, а вали домой спать!

* * *

Совет начальство дало разумный, но сначала Алексей всё же поел. Потом принял снотворное, но принятый с утра стимулятор и литра полтора крепкого кофе бурлили в организме, не давая заснуть. Тогда он решил полирнуть весь этот коктейль из химии коньячком и почитать мемуары, пока снотворное и усталость не победят.

Санкт-Петербург, Императорское Русское Техническое Общество, 30 ноября (13 декабря) 1900 года, четверг.

– Таким образом, господа, в ходе проделанных мною опытов однозначно выяснено – альфа-частицы не только рассеиваются тончайшей фольгой, но и отражаются ею. Это представлялось совершенно невероятным, господа! Скорости, с которыми летят эти частицы, превышают десять тысяч километров в секунду. Это всё равно, что тончайшая фольга отразила бы артиллерийский снаряд!

Тут я остановился, изображая волнение, отпил воды и обвёл взглядом членов «Императорского русского технического общества», перед которым и делал доклад. Они внимали, но… Пока без должного интереса. Это – инженеры. Господа любят цифры. Ну что же, сейчас будут им и цифры с графиками.

– Позвольте подвести итог, господа! Обработка статистических данных о количестве отражённых альфа-частиц под разными углами и при разных сроках экспозиции показывает, что количество частиц, существенно поменявших свою траекторию, прямо пропорционально толщине фольги. То есть, господа – количеству атомов, через которые альфа-частицы пролетели.

Вот тут зал заинтересовался.

– Во-вторых, доля этих частиц позволяет предположить, что внутри атомов есть некое очень плотное образование, которое и отражает альфа-частицы назад. Причём размеры этого образования примерно в сто тысяч раз меньше, чем размеры самого атома.

Тишина в зале стояла полнейшая. Раздавалось только лихорадочное скрипение репортёрского пера с заднего ряда кресел.

– И при этом, на это образование приходится около девяноста девяти целых и девяноста восьми сотых процента массы атома. Остальной атом, в целом пуст, господа! Да! Я считаю, что «пудинговая» модель атома, согласно которой электроны подобны изюму в «пудинге» остального атома, не верна. Скорее, атом похож на планетарную систему. Сверхплотное ядро в центре и электроны, вращающиеся по орбитам! – при этих словах эффектно открылся плакат с изображением этой модели. Я раскланялся. Аплодировали мне стоя.

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…Да, я нагло украл знаменитый опыт Резерфорда. Как чуть раньше украл не менее интересный опыт Иоффе. А что было делать? Мне нужна была реклама. И реклама именно перед господами инженерами и перед учёными, нацеленными на практический эффект, перед прикладниками. Потому и доклад я делал перед ИРТО, а не перед университетскими профессорами. Они должны были оценить простоту и элегантность этих опытов.

И они оценили. Но мне предстоял ещё более трудный бой…»

Глава 8

Санкт-Петербург, 2 декабря (15 декабря) 1900 года, суббота.

Два года назад в особняке Воронцовых-Дашковых на Миллионной меня принимали гораздо любезнее. Да и компания была куда шире. Сейчас же предполагалась порка. Александр Михайлович и его жена Ксения, хоть и Их Высочества, но держались скромно. Всё же и хозяева, Воронцовы-Дашковы – тоже не погулять вышли, а «их сиятельства», да ещё и друзья покойного императора. Нынешний же самодержец российский, как и сама Ксения, вообще в их доме вырос.

Да и чинами хозяин дома удался. Генерал от кавалерии, член Государственного Совета. В недавнем прошлом – министр Императорского двора. Да и других чинов и заслуг хватает. И, хотя многие считают, что в их доме всем командует его жена, Елизавета Андреевна, сейчас она подчёркивает всем поведением, кто глава.

И этот «глава» меня сейчас будет пороть. Пятый и последний член сего судилища – мой собственный тесть. Дмитрий Михайлович Ухтомский, на фоне остальных смотрелся бледно, пусть и потомок древнего рода, имеет в предках Рюриковичей и Гедиминовичей, но сам даже не князь. Он не смог бы меня защитить, даже если бы и хотел. Но, похоже, сейчас он на другой стороне, так что защищать меня и не подумает.

Ну что же, если бы добавить сюда самого Государя императора, губернатора Энгельгардта и мою супругу, получилось бы собрание основных акционеров банка «Норд» и холдинга, образованного вокруг него.

– Извольте объясниться, господин Воронцов, – сурово прогудел хозяин дома. – Кто вам дал право единолично принимать решения о расходовании таких средств? Вы понимаете, что это уже государственный уровень! Шутка ли, триста миллионов рублей! А вы не только собираете их по своей воле, но и начинаете тратить, не то что, не обсудив всё это с нами, вашими партнёрами и покровителями, но, даже не поставив в известность. По какому праву, хотим мы знать?!

Вот значит как! Никакой мягкости и показной любезности, сразу по лбу! «Знай, холоп, своё место»! Ну что же, "ты этого хотел, Жорж Данден!"[24]24
  Фраза из комедии Мольера «Жорж Данден»


[Закрыть]

Я демонстративно пожал плечами и, откинувшись на спинку стула, коротко ответил:

– Средства привлечены были с одобрения акционеров компании «Северные ГЭС». А все контракты заключены мною в соответствии с доверенностью, выданной Управляющей компанией «Норд», Илларион Иванович.

– Мальчишка!!! – тут у хозяина дома даже не хватило дыхания от возмущения. – Не забывайтесь! Извольте титуловать, как положено, иначе…

Тут Елизавета Андреевна мягко положила ему на плечо руку, и генерал утих.

– Прошу прощения, Ваше сиятельство, – тем же ровным тоном ответил я. – Просто я хотел напомнить, что управляющая компания «Норд» поставлена руководить данным проектом решением собрания акционеров. Если присутствующие здесь сомневаются в качестве управления, можно собрать внеочередное собрание и поставить вопрос на голосование.

Генерал, похоже, намеревался снова взреветь, но его опередила жена.

– Ну, зачем вы так, Юрий Анатольевич! Все мы знаем, что всё равно за вас проголосуют! На прошлых собраниях у вас с супругой вечно по доверенностям контрольный пакет голосов был! Во всех ключевых компаниях нашего Холдинга, как вы это называете.

– И это несмотря на то, что принадлежит вашей чете лишь седьмая часть голосующих акций, – усмехнулся Сандро. – Даже завидки порой берут!

* * *

Да уж, эти хитрости со структурой управления активами сейчас никому не известны, я их из своего будущего притащил. Пятьдесят один процент в головной компании, Причём не все на себя лично, а через кучу мелких компаний, в том числе, и с заграничным участием, у той – контрольные пакеты в «дочках», а «дочки» имеют контрольный же пакет в многочисленных «внучках» и так далее… И в результате – вуаля! Ты командуешь остальными, хотя их доля больше.

Ну и, разумеется, дело ещё и в том, что я, в отличие от моих партнёров, за привилегированными акциями не гнался. Им подавай гарантированный доход! А я, хоть от дохода не отказывался, предпочитал контроль, то есть голосующие акции!

Кстати, привилегированные акции, выпущенные Холдингом на рынок, стоят уже больше шестисот миллионов рублей. Обычные, голосующие, стоят чуть меньше, но тоже немало. Ну и у прочих российских компаний – Канал, железные дороги, рудник – капитализация около трёхсот миллионов уже. Ну и зарубежные Торговые дома и прочие активы, где мы долю имеем, уже тоже около трёхсот миллионов рубликов стоят. Так что гордиться есть чем. Наш Холдинг стоит как любят говорить американцы, уже около миллиарда долларов! Около – потому, что цены постоянно меняются, трудно оценить точнее.

Но при этом нам с Натали принадлежат активы лишь на «жалкие» сто восемьдесят три миллиона рублей по последней оценке. Причём это по рыночной стоимости, а если по номиналу смотреть, то и вовсе «крохи» – всего лишь миллионов на сорок пять. Да пять миллионов у тестя. Но и эти пакеты большей частью разбросаны по мелким компаниям, так что в отличие от партнёров мы, Воронцовы, в глаза своим богатством не бросаемся. Но вот реальный контроль находится у нас, а у партнёров же – широкая известность и стабильные дивиденды.

* * *

– И мы все ценим тот факт, что всего за два года рыночная стоимость акций компаний нашего, как вы это называете, Холдинга, уже поднялась почти до двух миллиардов рублей. Хоть это и напоминает мошеннические трюки с акциями «Панамской компании», но, тем не менее, мы вас одобрили, не так ли? – продолжила Елизавета Андреевна.

Как же, знаю я этот приём! «Мнимое согласие». У тебя требуют согласиться с неоспоримым фактом, вплетённым в реплику, но выглядит это, будто соглашаешься со всем высказыванием и с выводами из него. А соглашаться нельзя. Хоть по закону контроль и у меня, но партнёры у меня тоже не люди с улицы.

Нет, понятное дело, что был бы я братом царя, или хотя бы дядей, мог бы всё под себя подмять, сам бы уже миллиардером был. Но так только в сказке бывает – пришёл выскочка из ниоткуда, а ему раз – и миллиард! И никто ничего не имеет против!

Нет, миллионщиком и в реальности стать можно. Трудно, рискованно, но можно. Я сам тому пример. Хотя и тогда без того, чтобы поделиться с Ухтомскими и Энгельгардтом не обошлось. Постепенно расти – тоже можно. А вот так быстро – нет. Тут огромная куча работы по борьбе с теми, кто «и сам не прочь». И вот эту работу и делают мои партнёры. Борются с теми, кто палки в колеса вставляет, пробивают нужные изменения в законы, договариваются с другими большими дядьками или воюют с ними.

Так что, хоть я и ворочаю сотнями миллионов, а собственных денег, которые могу тратить так, чтобы потом отчёта не спросили, у меня не так уж и много. Даже образование – нужнейшую вещь! – пришлось делать платным, «из кредита за учёбу». Да, кредит льготный, под четыре процента, да, есть долгий льготный период, когда платятся лишь проценты, да и совсем неимущим все же благотворительное общество проценты платить помогает, но факт – образование у нас платное.

Часть дети отрабатывают, трудясь в реальных училищах, что-то «переносится на потом», когда они сами работать пойдут, но платят. Я себя пытаюсь утешать тем соображением, что зарплаты у меня высокие, так что отработать кредит по силам любому. Ну и ещё одно соображение – то, что даётся даром, не очень-то и ценится. А мне крайне важно, чтобы и дети, и даже те взрослые, кто пошёл в рабочие школы (открыли и такие, одна – чисто вечерняя, а другая – посменная, в которой преподаватели меняют смены вместе со своими учениками), чтобы все они понимали, что учёба – это шанс. Дорога в светлое будущее, черт побери! Хотя бы и потому, что более образованному человеку платить станут на несколько рублей в месяц больше, и карьерный рост у него пойдёт быстрее.

– Я уже не раз объяснял, Ваше Сиятельство…

– Елизавета Андреевна! Мы здесь все свои, так что давайте без чинов!

– Хорошо, Елизавета Андреевна! – я обозначил поклон и продолжил. – Я не раз объяснял, что никакого трюка нет. Мы продали будущие доходы компании. В некотором смысле – взяли в долг. Если мы не оправдаем ожиданий по выплатам, – обанкротимся! Так же, как если бы брали кредит.

– Хорошо, что вы об этом помните! – сухо улыбнулась графиня. – Потому что этим и вызвана наша озабоченность. Мы не возражали, если деньги пойдут на строительство Онего-Балтийского канала и железной дороги. В конце концов, это было условием, при котором нам разрешили строить ГЭС. Мы не спорили, когда вы предложили начать осваивать железные руды Кентокки. Сталь нужна стройке, хотя бы на те же рельсы. Но теперь… Четверть миллиарда тратится на какие-то посторонние месторождения, на другие железные дороги и пароходы, на оборудование для заводов, которые тоже не имеют никакого отношения ни к Каналу, ни к нашим ГЭС.

– Имеют, просто это не видно на первый взгляд! – уверенно ответил я, едва она окончила реплику.

– Юрий Анатольевич! – стала увещевать меня Ксения, – помнится, два года назад вы не были уверены, построим ли мы Канал, ГЭС и дорогу даже за дюжину лет. А теперь вы занялись нефтью где-то на реке Ухта, удобрениями на Кольском полуострове и под Соликамском, становлением пароходства на Сысоле и Вычегде.

– Широко шагает, как бы штаны не порвались! – отрывисто бросил генерал.

– Поймите, голубчик, одно дело – не иметь этих сотен миллионов рублей, и совсем другое – потерять их из-за слишком широкого замаха. Мы не можем позволить, чтобы над нами смеялись в свете!

«Ну да, а ещё – у вас есть немалые планы на эти сотни миллионов!» – мысленно съехидничал я. Хотя и понимал, что дело вовсе не во дворцах, которые они себе отгрохают, и не в яхтах. Нет, это будет, обязательно будет! Как и «балы, красавицы, лакеи, юнкера…»

Но большая часть уйдёт в дело. Тот же хозяин дома – именно благодаря его руководству расцвёл знаменитый на всю Россию Хреновский конный завод.

Так что деньги – это возможность делать своё дело, это – влияние! И они не хотят его терять. И я их в этом понимаю и не осуждаю. Но – хватит соглашаться. Иначе меня тут раскатают! Пора наносить ответный удар!

– Вот чтобы не потерять, я и затеял всю эту «возню», как вы говорите. Поймите же, Канал и дорогу мало построить! Они должны что-то возить, чтобы окупаться! Лес, машины, топливо и многое другое.

– И что? – недоумевающе вздёрнул бровь Александр Михайлович. – Все и идёт в этом направлении. Лес везут в Британию и к вам. Вы переделываете его в резину, прочие пластмассы и топливо. И оно отправляется дальше. Ну и сталь для этого тоже возить будем. Мы так и планировали! Что изменилось?

– Недавно выяснилось, что иностранцы пристально смотрят за нами. Британцы, немцы, американцы – все они хотят наших секретов. Тщательно ищут ключи к нашим тайнам. Так что я не уверен, что лет через пять или десять им будут так уж нужны наши пластики. Или цену сбросят, или вообще перестанут покупать.

Генерал коротко и себе под нос выматерил британцев. Присутствующие сделали вид, что не расслышали.

– Поэтому я и решил срочно начать целиться и на российский рынок! – продолжил я свою мысль.

– Ха! – криво усмехнулся Сандро. – А то мы раньше на него не целились? Мало денег в России, некому столько товаров продать.

– Во-от! – торжествующе согласился я и, изображая возбуждение, вскочил из-за стола и начал ходить по небольшому залу туда-сюда, не переставая энергично говорить. – Я и понял, что, чтобы что-то продать, нужно сначала дать покупателям это что-то заработать! Страна у нас, дамы и господа – крестьянская. Крестьян в ней много. Только вот дают они всего десять процентов товарного продукта. А девяносто процентов производят дворянские хозяйства! Причём не все хозяйства, а лишь треть их!

Я сделал небольшую паузу, давая задать вопрос, но, похоже, собравшиеся, не сговариваясь, решили дать мне самому развить мысль.

– Да и то, что крестьяне продают, они продают не от избытка! А от нужды, нужды в деньгах, чтобы заплатить налоги и подати да купить что-то, без чего совсем уж нельзя дальше прожить – соль, железный инструмент, рубаху… Крестьяне Тверской губернии едят мяса в семь раз меньше, чем жители городов. И всего по два-три яйца в год. А горожане – больше пятидесяти! Где уж крестьянам покупать наши игрушки, сапоги из искусственной кожи, медные казаны, никелированные кровати? Понимаете, у нас выключено из покупок шесть седьмых страны. Просто потому, что они едва могут прокормиться!

– Уж не революционер ли вы? – хмуро процедил генерал. – Может, бомбы соорудите да царя-императора взрывать отправитесь?

Тон был как бы и шутливый, но… С основателем «Священной дружины», тайной монархической организации для борьбы с революционным террором и защиты императора, шутки на эту тему плохи.

– Упаси Бог! – прижал я руки к сердцу, а потом перекрестился. – Наоборот! Я намерен бороться с ними, Ваше сиятельство…

– Пусть будет «Илларион Иванович» – отмахнулся хозяин дома. – Не до чинов, права моя Елизавета Андреевна! Так что там насчёт борьбы с террористами?

– Они ведь как раз и «страдают за народ». Мол, нищ, живёт впроголодь, не образован… Ну так вот мы и дадим этому самому народу заработать. И еды дадим.

– Благотворительностью народ не прокормишь!

– Никакой благотворительности. Я планирую производить и продавать не менее полутора миллионов тонн удобрений в год! – я увидел, что генерал зашевелил губами, явно пересчитывая в пуды, но продолжил. – Половину – на экспорт, чтобы окупить прямые затраты, а вторую половину буду продавать внутри империи. При правильном применении удобрения дают прирост урожая в сорок-шестьдесят раз больше, чем вес этих удобрений.

Тут я сделал небольшую паузу, давая слушателям время пересчитать удобрения в миллиарды пудов дополнительной сельскохозяйственной продукции, и продолжил:

– При этом картошка, к примеру, может повысить свою урожайность и в три раза, и даже в пять! То есть, речь идёт о том, что с тех же площадей мы можем получить ещё примерно два-три миллиарда пудов еды ежегодно.

– Зачем? Столько не съесть и не вывезти!

– Ну, часть все же съедят! – улыбнулся я. – Сами же крестьяне и съедят. Говорю же, они сейчас реально недоедают. Что-то продадут внутри страны. Я думаю, в городах тоже не откажутся съесть побольше. Ну а оставшееся можно пустить на выкорм птицы и свинины. И это решит вторую проблему русского сельского хозяйства!

– О чем вы, Юрий Анатольевич? – с явным интересом в голосе уточнила хозяйка дома.

– «В России две беды – недород да урожай!» – процитировал я фразу из отчёта. – Когда недород – цены высоки, но продавать нечего. А при урожае и товар есть, да цена падает. Так что больше всего зарабатывают те, кто зерно скупает да хранит, а не те, кто производит![25]25
  Увы, оно и сейчас не сильно изменилось. Причём не только в нашей стране.


[Закрыть]

– Оно от веку так! – припечатал генерал.

– Верно. Но если создать гибкую систему, при которой в урожайные годы больше зерна шло бы на откорм, а при недороде – меньше, то можно было бы парировать эту систему. Да и дополнительный экспортный товар появился бы – мясные консервы, колбасы и мороженое мясо. Европа не откажется!

– Да, удивили вы, Юрий Анатольевич! Мы вас тут давеча сгоряча попрекнули, что вы на государственные вопросы замахиваетесь, думали, что для красного словца! А вы, и правда, ими занимаетесь!

– Хорошо, теперь вернёмся назад. Все эти удобрения дадут нашему Каналу необходимую нагрузку. И он окупится. А сами удобрения? Ну что же, расчёты показывают, что за семь-восемь лет мы отобьём наши вложения. С процентами на вложенный капитал. А заодно – обеспечим окупаемость нашему проекту и поможем стране.

Аплодисментов, разумеется, не было. Напротив, потом была обстоятельная беседа, с кучей уточнений, вопросов и прочего, но главного я добился. Мы – по-прежнему одна команда.

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…В частности, всплыл и вопрос, о том, откуда я знаю про месторождения. Пришлось скормить им заранее заготовленную байку. Мол, в том посёлке, где я вырос, был один горный инженер, многое разыскавший на русском Севере, что-то – предполагавший… Но привилегии он брать не захотел, считал, что время не пришло… Но другим членам общины – рассказывал! Что-то запомнилось, что-то забылось…

Мол, и про Ловозеро у него у первого прочитал, а отчёт тайной британской экспедиции уже потом был. А позже, когда увидел на карте про озеро Контокки, прочитанное вспомнилось. Проверил – оказалось, есть руды. Потом то же самое произошло и с нефтью Ярьеги. Так что сейчас я тому учёному очень сильно доверяю. Тем более, что и про апатиты с нефелинами подтвердилось…»