Текст книги "Господь"

11. Вечное сознание

В начале наших размышлений мы уже говорили, что не может быть истории жизни Иисуса в том смысле, в каком можно говорить, например, об истории святого Франциска. Сведения о Нем дошли до нас не в форме исторического изложения, а в форме благовествования. Евангелисты не ставили себе целью описать в точной последовательности событие за событием, но они стремились донести до людей личность, учение, искупительное дело Христа, дабы они уверовали. Порядок изложения диктуется задачами благовествования, и часто бывает трудно, а иногда и невозможно установить точно последовательность событий. Путешествия Иисуса в Иерусалим могут служить опорными точками, но и их число нельзя установить с уверенностью. Очевидно, что во время Своего общественного служения Он побывал в Иерусалиме по меньшей мере три раза. Но мы ведь не занимаемся здесь историческим исследованием. Кого интересует именно оно, должен обратиться к научным трудам по Новому Завету и жизни Иисуса. Цель нашего изложения служит тому, для чего написаны сами Евангелия. Оно должно помогать более ясному видению Его образа, более глубокому пониманию Его слов, более правильному усвоению смысла Его жизни.

По всей вероятности, Иисус посещал столицу чаще, но для истории Его благовествования и приема, который оказывал Ему народ, три Его путешествия в Иерусалим особенно важны. Первое состоялось, вероятно, сразу после крещения и искушения в пустыне: о нем рассказывает Иоанн во второй главе своего Евангелия (Ин 13–25). Иисус приходит в Иерусалим со Своими учениками, он очищает храм от торговцев, руководители народа ведут себя холодно и наблюдают, держась в стороне. Потом происходит второе посещение Иерусалима, на праздник Кущей, значит, осенью. Ко времени этого посещения относятся события, изложенные Иоанном с седьмой по девятую главу, а может быть, и исцеление у купальни Вифезда (Ин 5). Тут конфликт выражается открыто. Фарисеи стараются убрать Его со своего пути, и Иисус обвиняет их в том, что они противятся Богу. Потом Он – частично через языческую область, через Сидон и Тир – возвращается в Галилею. Там назревает новый конфликт. Дело доходит до решения, открыто принимаемого против Него и Его благовестия, может быть, в связи с возвещением об установлении Евхаристии (Ин 6). С этого времени значительная часть общественности враждебно относится к Нему; даже многие ученики больше не следуют за Ним. Иисус ведет Себя очень сдержанно. Его учение касается главным образом сокровенной сути христианской жизни. Он знает, что Ему остается путь смерти, и снова перед Пасхой отправляется в Иерусалим, где затем все свершается. Мы будем теперь говорить о решении, принятом в Иерусалиме на празднике Кущей и о так называемом иудейском кризисе.

Иисус совершил чудо – «дело», как Он Сам это называет (Ин 7.21). Он исцелил человека, может быть, речь идет о больном у купальни Вифезда (Ин 5.1–9). Исцеление произошло в субботу, что вызвало большое возбуждение, и ревнители обвиняют Его в нарушении Закона. Как обычно при подобных обстоятельствах, Иисус отвечает, указывая им на нелепость их обвинения: если человек появляется на свет так, что восьмой день после его рождения приходится на субботу, то, тем не менее, производится обрезание, – так почему же нельзя и исцелять его в субботу? Пусть они истолковывают Закон по смыслу и разуму и пусть судят справедливо о поведении человека по отношению к нему (Ин 7.22–24). Но по существу дело совсем не в Законе, а в том, на какое посланничество притязает Иисус. Когда Он учит в храме, Его знаниям удивляются, спрашивают, откуда они у Него и кто Он. Он же не ссылается на какие-либо полномочия, а настаивает на Своем посланничестве от Бога: «Иисус, отвечая им, сказал: Мое учение не Мое, но Пославшего Меня» (Ин 7.16). Это учение может быть понято теми людьми, которые почитают, как Иисус, Того, от Кого исходит это учение, и предают свою волю Отцу, как это сделал Сам Иисус.

Затем Ему ставится вопрос: «Тогда сказали Ему: где Твой Отец?» Иисус отвечал: Вы не знаете ни Меня ни Отца Моего; если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего». Эти слова говорил Иисус у сокровищницы, когда учил в храме (Ин 8.19–20). Отец сокрыт в неприступном свете. Он не говорит к миру непосредственно и нет прямого пути к Нему. Отец открывается только в Сыне и только через Сына лежит путь к Нему. Поэтому никто, далекий от Христа, не может сказать, что он знает Отца, – так же, как Христа может познать только тот, чье сердце готово повиноваться воле Отца и кто тем самым призывается Им. Здесь это выражено ясно. Иисус знает, что Он – со Своим Отцом, что Он Им послан благовествовать о Нем. Вокруг стоят противники и требуют доказательств. Он же возражает: то, о чем вы спрашиваете, не может быть доказано извне. Вы должны вникнуть во внутреннюю связь. Должны готовностью своей воли понять, как Отец во Мне живет и во Мне открывается. Если вы этого не делаете, то все остается для вас закрытым и вы остаетесь замкнутыми в заблуждении и во зле.

На какое ужасное ожесточение указывают Его слова (Ин 7.19–20): «За что ищете убить Меня»? Возмущенные слушатели отвечают: «Не бес ли в Тебе? Кто ищет убить Тебя?» Но Он знает, что говорит. Ожесточение в непослушании Божиему призыву не может оставаться нейтральным, оно превращается в ненависть и желание убийства. И действительно, они пытаются тогда Его схватить, но никто из охранников не поднимает руки на Него – ибо «час Его еще не пришел», тот час, определенный Отцом, когда Он Сам отдается в руки грешников (Ин 7.30).

В последний день праздника Иисус стоит в храме. Бесконечная полнота Отцовской мощи, поднимающейся в Нем, делает Его сильным для того, чтобы охватить и преобразовать весь мир, и Он громко возглашает: «Кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой» (Ин 7.37–38). Этот призыв, обращенный к народу Божию и его руководителям, как будто доносится из Царства Божия, стремясь проникнуть в мир. О том, что весть воспринимается как весьма срочная, свидетельствуют предшествующие стихи Писания. «Тут некоторые из Иерусалимлян говорили: не тот ли это, которого ищут убить? Вот, Он говорит явно, и ничего не говорят Ему: не удостоверились ли начальники, что Он подлинно Христос? Но мы знаем Его, откуда Он; Христос же, когда придет, никто не будет знать, откуда Он» (Ин 7.25–27). На это Иисус говорит: да, вы знаете Мое происхождение – земное происхождение. Но и как земной учитель, Я прихожу не от Себя Самого, источник моего учения небесного происхождения: Я прихожу как Посланник Того, Кто есть вечная истина. И по Моему внутреннему, неизвестному вам бытию Мое происхождение не человеческое, а небесное. Этого происхождения вы не знаете, ибо не знаете Того, Кто посылает Меня. Я же знаю Его, ибо Я от Него и Он послал Меня. В Нем Я укоренен. Им я действую и за Него говорю (Ин 7.28–29).

Снова Иисус говорит к ним и называет Себя светом мира (Ин 8.12–20). Фарисеи заявляют: Ты один это утверждаешь, никто не свидетельствует за Тебя! Но Иисус возобновляет Свое притязание. Он свидетельствует Сам за Себя. Он – с самого начала. Он – совершенно новое, от Бога идущее начало истории, о котором никто не может свидетельствовать, потому что все, что существует кроме Него, остается во вне. Поэтому Он утверждает Себя в Своем притязании, Сам Себя в Себе Самом, и предоставляет «явлению духа и силы» служить доказательством (1 Кор 2.4). Но здесь не слепая сила, а истина. Истинность притязания может признать каждый, если включится в живую истину, которую созидает Иисус, – Он, Который Сам есть «путь, истина и жизнь» (Ин 14.6). Здесь требуется не продумывание доказательств, но принятие самосвидетельства Божия. Тогда, и только тогда, через веру, становится ясно, что у Иисуса есть другой «Свидетель»: «(Ныне) Я Сам свидетельствую о Себе и свидетельствует о Мне Отец, Пославший Меня» (Ин 8.18).

Сила этого «властного слова» (Лк 4.32) должна была быть небывалой, ибо «когда Он говорил это, многие уверовали в Него» (Ин 8.30). Но это не была подлинная вера, которая действует в соответствии со своей сущностью, полагающей в Боге свою исходную точку и свое мерило, углубляется в себя и приносит покаяние. Вместо этого люди только утверждают самих себя, и это сразу заметно.

Иисус дает им обещание: если будете придерживаться Моего слова и жить по нему, будете истинно Моими учениками. Тогда познаете истину. Откроется новая жизнь, самооткровение Отца в Сыне станет вам доступным, и эта истина сделает вас свободными (Ин 8.31–48). Здесь сразу возникает возражение: «Сделать нас свободными? Никому не придется над этим трудиться. Мы сыны Авраама и рабами не были никогда!» Иисус говорит: «Всякий, совершающий грех, – раб греха. Только если вас сделает свободными Тот, Кто независим от всякого рабства, царственный Сын Владыки мира, только тогда вы будете свободны. Конечно, вы сыны Авраама, но только по природе, а не по Духу. Поэтому вы не понимаете Моих слов. Поэтому ваша замкнутость переходит в ненависть, и вы ищете убить Меня. И еще: Я говорю то, что видел у Отца Моего, но вы делаете то, чему ваш отец вас учит». Они чувствуют ужас обвинения и ссылаются на Авраама: «он нам отец!» Иисус возражает: «если бы вы были его подлинными сынами, то поступали бы как он, то есть веровали бы. А вы не только отказываетесь веровать в своем сердце, но ваше неверие превращается даже в убийственную похоть против Того, Кто говорит вам истину. Тем самым вы творите дела вашего настоящего отца». Они: «на земле мы не от распутства рождены, а в Духе, у нас один Отец – Бог!» Иисус: «если бы Бог был вашим Отцом, то вы любили бы Меня и понимали бы Мои слова, ибо Он послал Меня. Почему же вы не понимаете Моих слов? Потому что ваше сердце отдано другому, который и есть теперь ваш отец – сатана. Он человекоубийца от начала, ибо он ненавидит правду. Вы отдались лжи, потому и ненавидите Меня, говорящего истину Отца небесного, и хотите убить меня, посланного Отцом».

Страшные слова! Страшно то, что тут происходит. А Иисус продолжает: «Истинно, истинно говорю вам: кто соблюдет слово Мое, тот не увидит смерти вовек». Иудеи отвечают: «Теперь узнали мы, что бес в Тебе. Авраам умер и пророки, а Ты говоришь: „кто соблюдет слово Мое, тот не вкусит смерти вовек“. Неужели Ты больше отца нашего Авраама, который умер? и пророки умерли: чем Ты Себя делаешь?» Против этой воли, противостоящей Ему, Иисус может сделать только одно – отдаться святой воле, движущей Им. Он отвечает: «Если Я Сам Себя славлю, то слава Моя ничто. Меня прославляет Отец Мой, о Котором вы говорите, что Он Бог ваш. И вы не познали Его; а Я знаю Его. И если скажу, что не знаю Его, то буду подобный вам лжец» (Ин 8.51–55). Он – един с волей Отца, стоит в ней и за нее. В этот час, полный бесовской ненависти, Он не отступает ни на волосок! Напротив, Он доводит истину до того последнего вывода, который для Его противников должен быть нестерпимым и должен представляться им богохульством. «Но Я знаю Его и соблюдаю слово Его. Авраам, отец ваш, рад был увидеть день Мой; и увидел, и возрадовался. На это сказали Ему иудеи: Тебе нет еще пятидесяти лет – и Ты видел Авраама? Иисус сказал им: истинно, истинно говорю вам: прежде нежели был Авраам, Я есмь. Тогда взяли каменья, чтобы бросить на Него; но Иисус скрылся и вышел из храма» (Ин 8.55–59).

Здесь прорывается и говорит внутренняя глубина самосознания Иисуса – вечное сознание Сына Божия.

Когда мы, падшие люди, смотрим в себя, то мы находим в нашем человеческом существе силы и слабости, добро и зло. Мы находим конечное: то, что мы есть на самом деле. Мы находим также вечное, которое нависает над нами: истину, которую мы должны познать, и добро, которое должны хотеть. Это парит над нами, но также и действует в нас, так что мы не знаем, принадлежит ли это нам или нет… Когда Иисус вглядывался в Себя, Он также находил человеческую силу и человеческое существо, но простирающиеся в бесконечную глубину и в бесконечную высь. Он видел Себя во времени, но вместе с тем и выше времени – в вечности. Он был Бог по существу Своему и от вечности, единородный Сын Отца; и был человек, потому что Сын, посланный Отцом во время, стал человеком.

Тот, кто с открытым сердцем читает Евангелия, должен чувствовать глубокое различие, существующее между первыми тремя из них и Евангелием от Иоанна. Возможно, что это различие встревожит его. Он поставит себе вопрос, тот ли Самый Иисус в Евангелиях от Матфея, Марка и Луки, что в Евангелии от Иоанна. Разве не противоречат картины друг другу? Разве не должно быть одно верным, а другое несоответствующим действительности? А если они составляют одно целое – то каким образом? Наука уже столетиями ищет ответа. Говорить о ее исследованиях мы здесь не можем. Мы должны по-другому решить этот вопрос. Если Иисус одновременно был подлинным человеком и истинным Сыном Божиим, то как увидеть Его правильно? Верою. И только верою, потому что веру дает тот же Отец, Который произнес Слово, в которое следует веровать. Так вот: верою всегда понимали, что Иисус всех четырех Евангелий – один и тот же. А в сущности, благорасположенный ум должен был бы и сам понять, что когда речь идет о жизни столь невообразимо глубокой и столь неизмеримо полной, то даже и величайший религиозный гений может представить ее лишь посредством различных набросков. Только постепенно взгляд может проникать в описываемый объект, и каждый раз он будет представляться все более величественным. Чем дальше длится христианский опыт, тем содержательнее становится понимание Христа. Чем больше будет оттачиваться христианская мысль, подстегиваемая проблемами времени и нападками противников, тем шире будет разворачиваться она в своем стремлении охватить истину и упорядочить ее – если здесь речь идет не о той области, в которой более или менее длительное время исследования и размышления ничего не значат, а все зависит от озарения Святым Духом и от любви сердца, преображенного Богом.

Все тексты Нового завета вдохновлены Духом Святым – вот что является решающим. Но на этой основе выявляются затем различия, которые обнаруживаются в человеческом видении и высказываниях. Так, синоптики повествуют, исходя из непосредственного исторического опыта. Здесь Иисуса видят так, как мог Его видеть любой верующий. Правда, иногда раздаются слова более проникновенные, например: «Никто не знает Сына, кроме Отца, и Отца не знает никто, кроме Сына и кому Сын хочет открыть» (Мф 11.27).

Павел, по всей вероятности, не видел Господа в лицо. Поэтому именно он, по внутреннему откровению раскрывает Его духоносный образ – образ Христа, превознесенного и восседающего «одесную Отца» (Еф 1.20–23) и вместе с тем живущего и действующего «в нас» (Гал 2.20).

Последний среди пишущих – Иоанн, старец. Однажды он видел Господа, «Слово жизни» (1 Ин 1.1), своими очами и осязал Его руками, как он подчеркивает в начале своего Первого Соборного Послания. Иными словами, образ Господень предстает здесь прежде всего как реально пережитый, с тем, чтобы становиться у Иоанна все более глубинным на протяжении последовавших долгих лет христианского опыта, молитвы, проповеди и борьбы. Слой за слоем прорисовывается сакральная реальность, открывается тайна за тайной. В ходе борьбы против начавших появляться гностиков настает момент, когда необходимо обрисовать те черты образа Господня, которые почти не запечатлены в первых Евангелиях, развить те идеи учения, что в более ранних свидетельствах живут лишь в зачатке, и на основе долгого апостольского, пророческого и апокалиптического опыта явить миру полноту бытия Христова во всей его «широте и долготе, и глубине» (Еф 3.18).

Христос синоптиков и Христос св. Иоанна – один и тот же. Чем глубже погружаешься в Св. Писание, тем явственнее осознаешь, что хотя Иоанну принадлежит, очевидно, последнее слово, – синоптики повсеместно подготовили для него почву.

12. Новое рождение от воды и Святого Духа

Иоанн сообщает (Ин 3.1-21), что однажды ночью Никодим, член Синедриона, пришел к Иисусу, и Господь вел с ним знаменательный разговор. С первых веков христианства существуют различные мнения относительно того, в какой период жизни Господа произошла эта встреча. Одни помещают ее в период, который Иоанн как будто сам предлагает, а именно: первого пребывания Иисуса в Иерусалиме, сразу после Крещения. Другие находят в этом событии связь с уже совершенными чудесами и атмосферой, господствовавшей во время иудейского кризиса, о котором был разговор в нашей последней главе. Не желая давать определенного суждения, мы все же предпочитаем второе мнение и будем рассматривать данное событие в связи с этим.

«Между фарисеями был некто именем Никодим, один из начальников иудейских. Он пришел к Иисусу ночью и сказал Ему: Равви! Мы знаем, что Ты учитель, пришедший от Бога; ибо таких чудес, какие Ты творишь никто не может творить, если не будет с ним Бог» (Ин 3.12). Согласно нашему предположению, это было во время праздника Кущей. В купальне Вифезда Иисус исцелил человека, больного уже 38 лет (Ин 5). Провоцируемый фарисеями и священниками, Он открыл им, что Он Бог, и таким образом поставил Себя в такое положение, что не признающие Его принимали Его утверждения как богохульство. Среди многих противников есть, однако, люди, которые в Него верят или хотя бы с Ним соглашаются; к ним принадлежит Никодим. Он желает поговорить с учителем. Однако атмосфера уже настолько накалена, что Никодим не решается прийти к Иисусу днем.

Никодим чистосердечен. Таинственная власть Господа привлекла его. Учение Иисуса тронуло его до глубины души. Он принял Его чудеса за то, что они есть на самом деле: за проявления чего-то высшего, знаки новой Божественной действительности. Никодим хочет теперь проникнуть в духовный мир этого человека. Именно поэтому он спрашивает, как можно было бы увидеть Царствие Божие.

Иисус отвечает на это: «Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия». Никодим возражает: «Как может человек родиться, будучи стар? Неужели он может войти второй раз в утробу матери своей и родиться?» Иисус отвечает на это: «Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, он не может войти в Царствие Божие» (Ин 3.35). Итак, Господь говорит: то, что ты хочешь, невозможно человеку. Чтобы увидеть Царствие Божие и войти туда, где находится посланник Царства, человеку недостаточно собственных сил. Человек – «от мира». Когда он мыслит только сам по себе, то, как бы глубоко, как бы возвышенно он ни мыслил, он принадлежит «миру». Сколько бы он ни напрягал свои нравственные силы, он не может выйти за пределы мирского понимания Добра. На какие бы высокие ценности благородства, традиции, высокой культуры он ни опирался, он всегда остается пленником мира. Должно произойти нечто принципиально иное: начало нового бытия должно быть установлено и прийти оно должно свыше, откуда приходят Царство и Его Посланник. Можно увидеть только то, что воспринимает глаз, можно объять только родственное. Человеку следует родиться в новом бытии, чтобы быть способным видеть Царство.

Никодим не понимает. Сказанное ему он принимает буквально: неужели взрослый человек должен снова стать ребенком, вернуться в лоно матери до своего рождения? Ответ как бы напрашивается сам собой, – но тем значительнее то, что отвечает Иисус. Он не говорит: ты должен понимать это разумом, как образ, нужно достичь нового понимания или нового подхода в своем мышлении и стремлении. Нет, по-прежнему Иисус утверждает то, что смутило Никодима: должно произойти подлинно новое становление, обновление, второе рождение, именно рождение от Духа, «Дух» же здесь не противопоставление телесному; он также не означает познания или мудрости, ни того, что новейшая философия называет объективным духом, т. е. культуру во всех значениях этого слова. Согласно Св. Писанию, человек, вместе со всем, что он создает, представляет собой плоть, «взятую от земли». Дух же, о котором здесь идет речь, приходит свыше и посылается Отцом: это Святой Дух. Он – третье из Святых Лиц живого Бога, действием которого Слово стало человеком, сила которого снизошла на Иисуса при крещении, властью которого жив Богочеловек. Возродиться мы должны от Него.

Что творит Дух? Постигнуть это нелегко. Сначала следовало бы углубиться в книги пророков, например, в то место 1 Цар, где пророк Самуил говорит молодому Саулу: «Найдет на тебя Дух Господень и ты будешь пророчествовать… и сделаешься иным человеком (1 Цар 10.6), или же вспомнить рассказ о Пятидесятнице, где описаны последствия нисхождения Св. Духа (Деян 2.1-21) или то, что говорит Павел о дарах Духа – харизмах (1 Кор 1.2-14).

Из этих и других фрагментов Писания святое «нечто», таинственная и мощная реальность, о которой здесь идет речь, предстает перед глазами и касается сердца. В Духе вечное Слово создает мир, дабы он существовал. Также в Духе спасительная любовь изменяет то, что уже существует, но находится в греховном состоянии. Вот человек в своей телесно-духовной реальности, со своим происхождением и судьбой, положением, имуществом и трудом, – словом, он сам. Жизнь течет в нем из внутреннего источника, время от времени поднимаются волны нового существования и приводят в движение слои, до сих пор еще скрытые, обогащающие его личность. Его «я» постоянно обновляется, оно существует только в становлении. Но все это обусловлено возможностями, заложенными в его рождении, чем более человек стареет, тем более он вглядывается в пределы, заложенные в начале пути, закостеневая в этом взгляде. Только Святой Дух – Творец; Он может привести в движение уже существующее. Он высвобождает его из границ первого рождения и претворяет его в новое творение. Как говорится в литургии Пятидесятницы: «Пошли Твоего Духа и все создастся, и лицо земли обновится». Но тайна эта еще глубже. Между человеком и Богом стоит преграда – грех. Бог свят, поэтому Он гневается на человека и отстраняет его от Себя. Эту преграду удаляет Святой Дух. Он исходит из сердца Божия, вернее, Он Сам есть сердце Божие, вечная внутренняя жизнь Божества – и Он воздвигает человека к новой, святой жизни. И это не смешение, а новое бытие, в невообразимой, только из слова Божия постигаемой, проникновенности, в несказанной интимности, в силу которой тварь имеет общность жизни, общность сердца с Богом.

Тот, кто слышит об этом впервые, может подумать, что все это – фантазия. Но в человеческом существе есть некое подобие этому великому началу – любовь. Вот человек, выросший в определенных условиях, у него свой характер, своя профессия, свое имущество. Для него все это связано и образует одно целое – его самого. Другие люди, опять-таки, сами по себе, они то, что лежит по другую сторону, именно «другие». По отношению к ним он может быть чутким, благожелательным, готовым помочь, но всегда его будет отделять от них сознание: я – не ты, мое – не твое. Если, однако, в этом человеке пробуждается любовь, то происходит нечто удивительное: эта преграда «я – не ты», «мое – не твое» начинает рушиться. Больше не требуется никакой особой доброты, никакого особого перехода – человек уже по ту сторону. Свое принадлежит другому, и то, что затрагивает другого, непосредственно затрагивает и его, ибо появилось новое единство. Оно не возникло посредством действия извне или смешения, но родилось, и имя Ему – «любовь». Здесь нечто сходное но божественно иное. Здесь речь идет о любви самого Бога – о Святом Духе. Он создает новое существование, при котором человек живет божественным, а Бог воспринимает человеческое как свое собственное. Это бытие основано на Христе, в Котором, Духом Святым, Сын Божий стал человеком. Верою же и участием в Его искупительном бытии каждое дитя Божие имеет в новом творении свою долю. Это и есть второе рождение и возникающая из него новая жизнь.

Иисус говорит, что новое рождение происходит от воды и Святого Духа. Иоанн пришел и крестил водой, зная, что это только подготовление: «Я вас крестил водою, а Он будет крестить вас Духом Святым» (Мк 1.8). С незапамятных времен вода была символом и жизни, и смерти, материнского лона и гроба. Этот символ был принят Христом и связан с таинством духовного творения. Отсюда произошло крещение.

Из крещения возникает новое начало. Новый человек создается в вере и крещении. В них мы погребаемся вместе с Христом, и Его смерть совершается духовно в нас, одновременно мы с Ним воскресаем, и Он дает нам причастность к Своей жизни. В нас возникает новое божественно-живое средоточие, как часто повторяет Павел. Это новое начало, которое ни к чему не сводимо; никакими размышлениями о причинах и истоках, никакими нормами о возможном или невозможном, о праве или несправедливости, так же мало как подобными доводами можно вывести событие земного рождения. Это начало, из которого происходит новое существование; все остальное приходит после. Это второе рождение. Оно не происходит снизу, от мира, оно не обусловлено природой, талантами, историей. Оно приходит свыше, открывая чадам Божиим бесконечные возможности свободы и ценностей.

«Рожденное от плоти есть плоть; а рожденное от Духа есть дух. Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: „должно вам родиться свыше“. Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа» (Ин 3.6–8). То, что там совершается – тайна. Приходящий извне не может в нее проникнуть. Когда черствый человек наблюдает влюбленных, он видит, как они себя ведут, как они думают, что их определяет и вдохновляет, что им кажется важным или незначительным, что их приводит в восторг или заставляет падать духом – он в основном ничего не понимает, все ему кажется странным или нелепым. Это потому, что он не находится в гармонии с этим новым началом. Да, он видит то, что очевидно, но не понимает, откуда происходит и куда течет этот источник. Это наблюдение до некоторой степени показывает, в чем здесь дело. Человек, живущий только замкнутым в себе или «в мире», который не шагнул в новое, хотя внешне и видит живущего верою, слышит его слова и может наблюдать его действия; однако он не знает его происхождение, не понимает, почему и зачем все это.

Никодим сказал Ему в ответ: «Как это может быть? Иисус отвечал и сказал ему: Ты учитель Израилев, и этого ли не знаешь? Истинно, истинно говорю тебе: Мы говорим о том, что знаем и свидетельствуем о том, что видели; а вы свидетельства Нашего не принимаете. Если Я сказал вам о земном, и вы не верите, – как поверите, если буду говорить вам о небесном? Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын человеческий, сущий на небесах» (Ин 3.9-13). Как это возможно, – спрашивает Никодим. Поистине, этот вопрос мы могли бы поставить вместе с ним! В вопросе этом тоска, бессилие и упадок Духа. Вот стоит Христос со Своими, излучая полноту божества, а я здесь, пленник самого себя, заключенный в том, что я есть. Как перейти туда? Как выйти из самого себя и быть причастным тому, что существует там? Иисус отвечает: Своими силами ты этого не достигнешь. Тебе недостаточно мыслить, признавать, стремиться и сказать себе в конце концов: то, что Христос говорит, истинно, я должен стать под Его знамя. Это значило бы применить к Нему свою мерку. В таком случае ты встретишь не Его, а себя самого по ту сторону барьера и ты будешь топтаться на одном месте. Нет. Надо отрешиться от себя, отказаться от своего личного синтеза, отбросить норму своего разума и опыта… Человек должен рискнуть и крикнуть с другого берега: Господи, приди, возьми меня! Пошли Твоего Духа, чтобы Он меня воссоздал. Дай мне новое понимание, которое поможет мне думать о Тебе то, что Ты Сам о Себе думаешь. Дай мне новое сердце, сотворенное Божией любовью и способное любить то, что происходит от Бога.

Но как я буду знать, что все это возможно? Только по слову Христа. Тот, кто видел, Кто сошел с небес – залог этого. Он Сам. Надо Ему довериться…. Но если я еще недостаточно преуспел? Если у меня нет еще доверия? Тогда тебе надо ждать, молиться, хотя бы так: «Господи, если Ты Сущий, как Писание называет Тебя, открой Себя мне».

Один Христос поручитель. Что касается нас, мы должны отказаться от уверенности в том, что мы проницательны, что наша деятельность имеет цену, от убеждения в чистоте наших намерений, в силе нашего характера, в значении наших человеческих или культурных традиций. Все это имело свой вес, но как подготовка – однако приходит время, когда надо отрешиться от всего этого. Стать христианином означает идти ко Христу, доверившись Его слову; положиться на Него на основании Его собственного слова. То, что остается загадочным и даже кажется безумным, составляет неотъемлемую часть всего этого. Это опасность «безумия и соблазна», которая сопровождает по необходимости этот переход (1 Кор 1.23).

Но если я уже крещен? Если это второе рождение уже произошло, а я еще перед Христом вместо того, чтобы быть в Нем. Если я Его слышу, но не понимаю. Если мое жительство не «на небесах» (Фил 3.20), но на земле, что тогда случится? Тогда слово того же Иоанна в прологе его Евангелия приходит мне на помощь. «А тем, которые приняли Его, верующим во Имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились» (Ин 1.12–13). Для нас – счастье, что эти слова были написаны, иначе можно было бы поддаться унынию. В них сказано: быть возрожденным благодаря крещению и быть чадом Божиим в полном смысле слова не то же самое. Недостаточно выйти из материнского лона, чтобы полностью реализовать в себе человеческие возможности.

Родиться от Бога есть также отправная точка. Надо выразить в течение всей своей жизни то, что заключается в этом семени. Мы дети Божий. Мы родились от Святого Духа и от воды; однако, мы должны еще становиться детьми Божиими. Точнее было бы сказать: из воды крещения мы вышли чадами Божиими, но нам следует стать затем сыновьями и дочерьми Отца и на это «нам дана власть» (Ин 1.12). Как можем мы этому содействовать? Многими способами, воспринимая учение, стремясь к познанию размышлением и осмысливанием; борьбой с нашими недостатками, чтобы стать чистыми и добродетельными, помогая ближнему, исполняя верно наш долг и все наши обязанности. Однако и этого недостаточно. Возрастание духовной жизни в нас зависит от Святого Духа, как и само возрождение в таинстве крещения. Он должен овладеть нашими мыслями, нашей духовной борьбой, нашим трудом, чтобы их обновить изнутри. Итак, нам следует продолжать кричать с другого берега: Вечный Источник, обнови меня. Дух, создавший меня, воссоздай меня!