Текст книги "К суду истории. О Сталине и сталинизме"

Общей трагической участи не избежали во второй половине 30-х гг. представители литературы и искусства.

Многие надеялись, что ликвидация РАПП и некоторых других группировок и образование единого Союза писателей создаст новую атмосферу в культурной жизни страны и положит конец сектантско-догматическим ограничениям. Этим надеждам не суждено было сбыться. В условиях растущего бюрократического централизма и культа Сталина создание ССП, а затем и других творческих союзов позволило усилить контроль за работой деятелей культуры, усилить давление на их личность и творчество. Не ослабла, а приняла подчас новые, более жесткие формы борьба различных группировок за руководство всей культурой страны. Вспоминая 1935 г., Илья Эренбург писал: «На собраниях театральных работников поносили Таирова и Мейерхольда… Литературные критики вначале обличали Пастернака, Заболоцкого, Асеева, Кирсанова, Олешу, но, как говорят французы, аппетит приходит во время еды, и вскоре в “формалистических вывертах” оказались виновными Катаев, Федин, Леонов, Вс. Иванов, Лидин, Эренбург. Наконец, дошли до Тихонова, Бабеля, до Кукрыниксов… Киноработники взялись за Довженко и Эйзенштейна…[390]390
  Новый мир. 1962, № 4. С. 60.


[Закрыть]

В 1936 г. начались первые репрессии среди писателей. «Врагами народа» и троцкистами были объявлены Б. А. Пильняк (с которым у Сталина были давние счеты) и молодая писательница Г. Серебрякова. «Был в нашей среде, – говорил на собрании московских писателей секретарь правления ССП В. Ставский, – и такой заклятый враг, как Серебрякова. Мы с ней встречались… и не распознали в ней врага. Мы исключили таких людей, как Серебрякова. Но кто поручится, что среди нас нет еще заклятых врагов рабочего класса?»[391]391
  Литературная газета. 1936, 27 авг.


[Закрыть]

Никто, однако, не мог поручиться за писателей, и аресты среди них принимали все более широкий характер.

Трудно перечислить всех писателей, арестованных в 1936 – 1939 гг. Был арестован и погиб И. Э. Бабель. Умер в заключении Бруно Ясенский. Был арестован вторично в 1938 г. и умер от голода О. Мандельштам. Погибли писатели, драматурги, поэты, критики: Артем Веселый, В. И. Нарбут, С. М. Третьяков, А. Зорич, И. И. Катаев, И. М. Беспалов, Б. П. Корнилов, Г. К. Никифоров, Н. А. Клюев, В. П. Кин, A. И. Тарасов-Родионов, М. П. Лоскутов, Вольф Эрлих, Г. О. Куклин, М. П. Герасимов, П. К. Губер, В. Т. Кириллов, Н. Н. Зарудин, П. Н. Васильев, Г. Е. Горбачев, B. М. Киршон, Л. Л. Авербах, А. Я. Аросев. Были арестованы, но выжили, несмотря на тяжелые испытания, А. К. Лебеденко, А. Костерин, А. С. Горелов, С. Д. Спасский, Н. А. Заболоцкий, И. М. Гронский, В. Т. Шаламов, Е. Я. Драбкина. Была арестована и около двух лет томилась в тюрьме О. Берггольц. Погиб выдающийся деятель советской литературы А. К. Воронский. Был арестован, но остался в живых крупный литературовед Ю. Г. Оксман.

В декабре 1938 г. после возвращения из Испании был арестован и расстрелян известный писатель и журналист Михаил Кольцов.

Большие потери понесли писательские организации в республиках. На Украине погибли И. К. Микитенко, Г. Д. Эпик, В. П. Бобинский, драматург М. Кулиш и др. В. Белоруссии были арестованы поэты и писатели: Ю. Таубин, Платон Головач, Г. Гортный, В. И. Голубок. В Армении – Егише Чаренц и Аксель Бакунц; были репрессированы, но остались в живых Герген Маари, Ваан Тотовенц, Баграм Алазан, В. Норенц, Мкртыч Армен. В Грузии погиб Тициан Табидзе. После нескольких вызовов в НКВД застрелился крупнейший поэт Паоло Яшвили. Погибли писатели и критики: М. Джавахишвили, Н. Мицишвили, П. Кикодзе, Бенито Буачидзе. В Азербайджане были арестованы Т. Шахбазы, В. Хулуфлу, Р. Ахундов, Гусейн Джавид, Сеид Гусейн и др.

В Казахстане погибли основоположник казахской советской литературы Сакен Сейфулин, И. Джансугуров, В. Майлин и др.

Погибли деятели татарской советской культуры Галимджан Ибрагимов, К. Тинчурин и др.

Столь же крупные потери понесла и молодая литература других автономных республик. Погибли зачинатели удмуртской литературы Дмитрий Корепанов-Кедра и Михаил Коновалов, первый черкесский прозаик Магомет Дышеков, первый нанайский писатель Б. Ходжера. Не вышли на свободу марийские литераторы Ипай Олык и И. Т. Чайван. Погибли первые бурятские писатели Ц. Дон и И. Дамбинов, первый чеченский писатель Сайд Бадуев, башкирские писатели А. Г. Амантай, С. Галимов, Г. Давлетшин, И. Насри, хакасский писатель В. Кобяков. В заключении окончилась жизнь родоначальника якутской литературы и председателя ЦИК Якутской АССР Платона Ойунского. Этот список жертв сталинского террора в литературе можно продолжить.

Был арестован, но остался в живых после 17-летнего заключения известный венгерский поэт Антал Гидаш.

Находясь в тюрьме, продолжал писать стихи Бруно Ясенский; одно из них ему удалось передать друзьям:

 
… Над миром бушует войны суховей,
Тревожа страну мою воем гнусавым,
Но мне, заключенному в каменный саван,
Не быть в этот миг средь ее сыновей…
Но я не корю тебя, Родина-мать,
Я знаю, что, только в сынах разуверясь,
Могла ты поверить в подобную ересь
И песню мою, как шпагу, сломать.
… Шагай, моя песня, в знаменном строю,
Не плачь, что так мало с тобой мы пожили.
Бесславен наш жребий, но раньше ли, позже ли
Отчизна заметит ошибку свою[392]392
  Ясенский Б. Слово о Якубе Шеле: Поэмы и стихотворения. М., 1962.


[Закрыть].
 

Отчизна «заметила ошибку свою», но слишком поздно. Все перечисленные выше писатели были реабилитированы, но только через 18 лет после того, как Б. Ясенский написал в тюрьме эти строки. И почти все они были реабилитированы посмертно. С тех пор их книги не раз переиздавались, мы знаем их имена. Но никто не может издать тех книг, которые были задуманы этими людьми, большинству из которых не исполнилось и 40, а некоторым даже 30 лет. Даже архивы почти всех арестованных литераторов были не только изъяты после ареста, но и уничтожены после вынесения приговора. То же самое произошло с архивами и почти всех арестованных ученых.

Волна репрессий прошла в 1937 – 1938 гг. и по всем другим творческим организациям. Так, например, была расстреляна Елена Соколовская, известная большевичка, руководившая в годы Гражданской войны одесским подпольем. В середине 30-х гг. она работала художественным руководителем «Мосфильма». В Ленинграде погиб талантливый киноработник А. И. Пиотровский, руководивший сценарным отделом «Ленфильма». Был арестован известный кино– и фотодокументалист А. Ф. Дорн, создавший настоящую фотолетопись революции.

Особенно тяжелой потерей для нашего искусства была гибель В. Э. Мейерхольда, выдающегося режиссера, посвятившего свою жизнь созданию нового, «созвучного эпохе» театра. Известно, что травля Мейерхольда началась уже задолго до того, для чего был придуман термин «мейерхольдовщина». У него было немало противников и завистников в самой театральной среде. Но Мейерхольд отказывался признавать свои «ошибки». Он решительно выступал против догматического и узкого понимания реализма в искусстве и против «профилактического контроля» за деятельностью театров. «Нужно знать, – заявил он на одном из собраний, – что театр – это живое творческое дело, где кипят страсти. Нужно дать свободу нам, свободу»[393]393
  Литературная газета. 1936, 15 мар.


[Закрыть].

Мейерхольд получил, однако, не свободу, а пулю в затылок. В январе 1938 г. театр Мейерхольда был закрыт, а сам режиссер несколько позже арестован и убит после тяжелых и утонченных истязаний.

В 1956 г. после реабилитации Мейерхольда И. Г. Эренбург огласил на заседании Всероссийского театрального общества (ВТО) текст последнего слова Мейерхольда на закрытом суде НКВД. Мейерхольд держался мужественно перед своими «судьями» и отрекся от всех признаний, сделанных на следствии, так как они были вырваны в результате пыток. В заключение он просил, когда придут другие времена, показать текст этой его последней речи его детям. Но суд не назначил никакого нового расследования и приговорил Мейерхольда к расстрелу по обвинению в шпионаже в пользу… Японии и в сотрудничестве с царской охранкой.

Был репрессирован выдающийся украинский режиссер Лесь Курбас. Оказались в заключении театральные деятели и артисты Сандро Ахметели, Игорь Терентьев, К. Эггерт, И. Правов, Л. Варпаховский, М. Рафальский, Наталья Сац, О. Щербинская, 3. Смирнова, дирижер Е. Микеладзе. Был арестован также артист Алексей Дикий, но в 1941 г. он был освобожден и позднее играл роли Сталина. В исполнении А. Дикого Сталин был меньше похож на грузина и говорил без акцента. Сталину это больше нравилось, чем исполнение его ролей М. Геловани.

Был арестован вернувшийся в СССР из-за границы известный художник В. И. Шухаев. Арестовали также ленинградского художника-портретиста Шарапова. Он был вызван в Москву и начал писать портрет вождя. Но после двух сеансов работа была остановлена. Вероятно, Сталину не понравились наброски картины, на которых была ясно видна сухорукость Сталина, которую он тщательно скрывал всю жизнь.

В 1937 – 1938 гг. погибли редакторы большинства центральных, республиканских и областных газет: Г. Е. Цыпин («Вечерняя Москва»), Д. В. Антошкин («Рабочая Москва»), А. Болотников («Литературная газета»), С. М. Закс («Ленинградская правда»), Д. Брагинский («Заря Востока»), Н. И. Смирнов («Беднота»), Е. С. Кусильман («Пролетарская правда»), С. Моденов («Красный Крым»), А. В. Швер («Тихоокеанская звезда») и многие другие. Вместе с ними были арестованы и сотни журналистов центральных и местных газет.

Мы назвали выше лишь около тысячи наиболее известных имен. Но репрессии затронули и огромное число работников среднего и низшего звена и все слои населения.

В 1936 – 1939 гг. из партии было исключено более 1 млн человек. В условиях того времени это почти всегда было связано с арестом. К этому числу нужно прибавить людей, исключенных из партии во время чисток 1933 – 1934 гг. Чистки затронули 1,1 млн человек, и очень многие из них, если не большинство, через несколько лет были арестованы. Арестам подвергались и беспартийные, чаще всего родственники арестованных коммунистов, их друзья и сослуживцы. Этот характер «большого террора» конца 30-х гг., направленного главным образом против самой партии, был очевиден даже для большинства беспартийных, которые в те годы спали по ночам гораздо спокойнее, чем коммунисты. Особенно пострадали старейшие члены партии, что видно и по составу партийных съездов. На XVI и XVII съездах партии было около 80% делегатов, вступивших в партию до 1920 г. На XVIII съезде таких людей было только 19%. Но велики были потери и среди молодой партийной интеллигенции.

Большие потери понес и рабочий класс. На Электрозаводе в Москве, по свидетельству Л. М. Портнова, было репрессировано более тысячи рабочих и служащих. Очень много рабочих и служащих было арестовано на Кировском заводе в Ленинграде[394]394
  Костюченко С. А. История Кировского завода. 1917 – 1945. М., 1966. С. 535 – 542.


[Закрыть]. Сотен людей недосчитался в эти годы и коллектив московского Метростроя. Такое же избиение рабочих кадров проводилось и на тысячах других предприятий по всей стране. При этом органы НКВД арестовали почти всех рабочих и инженерно-технических работников, которые в конце 20-х – начале 30-х гг. проходили практику на американских и немецких заводах.

Тяжелый удар был нанесен и многострадальной советской деревне. А. И. Тодорский встречался в заключении с бывшим работником системы Заготзерно с Северного Кавказа, который рассказал, что в ночь, когда его взяли, был арестован почти весь районный актив – 200 человек. Е. С. Гинзбург писала в своих воспоминаниях о старой колхознице, которой объявили при аресте, что она «троцкистка». Не понимая смысла этого слова, старуха доказывала, что она не «трактористка» и что в их деревне старых людей на трактор не сажают. «В углу нашей камеры, – писал в неопубликованных воспоминаниях партийный работник из Белоруссии Я. И. Дробинский, – сидел старик колхозник. С каждой пайки он оставлял кусочек для сына, который был свидетелем обвинения. Здоровый крестьянский парень то ли не выдержал избиений и издевательств, то ли еще что-нибудь, но он показал, что отец уговаривал его убить председателя колхоза. Старик отрицал, совесть не позволяла лгать. Никакие пытки не могли его поколебать. На очную ставку с сыном он шел с твердым намерением отстаивать правду. Но когда он увидел измученного сына со следами побоев, в душе старика что-то сломалось, и, обращаясь к следователю и сыну, он сказал: “Верно, подтверждаю, ты, Илюшка, не сумневайся. Все, что ты сказал, подтверждаю”. И тут же подписал протокол очной ставки… Готовясь к встрече с сыном на суде, старик каждый день оставлял часть пайки, и когда его вызвали, то он, на какую-то секунду оторвавшись от конвоира, передал Илюшке паек. И тогда Илюшка не выдержал, упал перед стариком на колени и, разрывая на себе рубаху, вопя и стеная, кричал: “Простите, тату, простите, оговорил вас, простите”. Старик что-то лепетал, гладил его по голове, по спине… Конвой смешался, растерялся. Даже видавшие виды судьи трибунала были потрясены. Они отказались судить старика и его сына. Однако дело все же не было прекращено. Старик остался в тюрьме. Камерные специалисты полагали, что дело пошло на Особое совещание. Старик почти все время молчал, продолжая часть своей голодной пайки откладывать на “устречу” с Илюшей»[395]395
  Из архива А. Т. Твардовского.


[Закрыть].

И таких трагедий в те годы была не одна сотня тысяч. Надо сказать и о волне более мелких «открытых» процессов, которые прошли в 1937 – 1939 гг. по стране. «Свой» процесс проводился почти в каждой республике, области, даже районе. Центральные газеты эти процессы не освещали, однако о них писала областная и районная печать. В местной печати сообщали и о закрытых процессах над местными работниками (обычно публиковали обвинительное заключение и приговор).

Так, например, во второй половине 1937 г. волна «открытых» процессов прокатилась по сотням районов и десяткам областей. В качестве подсудимых фигурировали колхозники и работники районного хозяйственного и партийного актива, которых обычно обвиняли во «вредительской», «антисоветской» и «правотроцкистской» деятельности. Вели эти процессы спецколлегии областного суда и областная прокуратура. Почти всегда среди подсудимых были секретарь райкома партии, председатель райисполкома, заведующий райзо, директор МТС, два-три председателя колхоза, старший агроном, иногда зоотехник или ветеринарный врач, несколько колхозников. Такие процессы организовывали прежде всего в тех районах, где показатели колхозного производства были ниже средних по области. Все недостатки работы колхозов и совхозов: запоздалый сбор урожая, плохая обработка земли, падеж скота, отсутствие кормов – рассматривались как вредительская и контрреволюционная деятельность с целью вызвать недовольство колхозников и рабочих Советской властью.

Типичный в этом отношении процесс проходил в конце 1937 г. в Красногвардейском районе Ленинградской области. Спецколлегия областного суда с участием прокурора Б. П. Позерна судила секретаря райкома И. В. Васильева, председателя райисполкома А. И. Дмитриченко, директора МТС С. А. Семенова, старшего землеустроителя А. И. Портнова и некоторых других районных работников. Их обвиняли в развале колхозного производства «в целях вредительства», в задолженности местных колхозов государству, в крайне низкой оплате труда колхозников. Как утверждалось в обвинительном заключении, все это делалось для «реставрации капитализма в СССР». Секретарь райкома Васильев признал, что колхозы района находятся в тяжелом положении, однако решительно отрицал какое-либо сознательное вредительство или участие в антисоветской организации. Но другие подсудимые полностью «признались» в своей контрреволюционной деятельности. После речи прокурора был объявлен приговор: все подсудимые подлежали расстрелу.

Иногда устраивали «показательный» суд в столице союзной или автономной республики. Так, в Минске в Клубе пищевиков был проведен суд по делу «вредителей» из конторы Заготзерно. В Орджоникидзе специальная сессия Верховного суда Северной Осетии судила за «вредительство» и создание «кулацкой повстанческой организации» тринадцать колхозников и колхозных активистов из села Даргавс. Шестеро подсудимых были приговорены к расстрелу[396]396
  См.: История Северо-Осетинской АССР. Орджоникидзе, 1966.


[Закрыть]. Аналогичные процессы прошли в Куйбышеве, Архангельске, Воронеже, Ярославле и других городах.

Во многих областях и союзных республиках проходили особые показательные процессы над «вредителями» – работниками торговли. Их обвиняли в умышленной организации перебоев в снабжении населения товарами, чтобы вызвать недовольство Советской властью. Особенно много судебных процессов проходило по поводу «вредительства» на железных дорогах. Так, например, в 1937 г. в г. Свободном выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР рассмотрела дело о «троцкистско-шпионской террористической деятельности» на Амурской железной дороге. По этому делу были приговорены к расстрелу 46 человек. До конца года в этом же городе состоялось еще три судебных процесса над железнодорожниками, на которых были приговорены к расстрелу соответственно 28, 60 и 24 человека. Аналогичные процессы выездная сессия Военной коллегии провела в Хабаровске и Владивостоке, где в общей сложности было расстреляно более 100 человек.

В некоторых областях обезумевшие сотрудники НКВД привлекали к ответственности за «контрреволюцию» и «террор» даже детей. Так, например, в городе Ленинске-Кузнецком органы НКВД арестовали 60 детей 10 – 12-летнего возраста, обвинив их в создании «контрреволюционной террористической группы». Детей восемь месяцев держали в городской тюрьме. Одновременно были заведены «дела» и проводились допросы еще 100 детей. Возмущение этим в городе было настолько велико, что после вмешательства областных организаций дети были выпущены на свободу и «реабилитированы», а сотрудников НКВД А. Т. Лунькова, А. М. Савкина, И. А. Белоусова и других привлекли к судебной ответственности[397]397
  См.: Советская Сибирь. 1939, № 39 – 45.


[Закрыть].

Суровым репрессиям подверглись священники и исповедующие различные религии. Мы уже писали выше о гонениях на церковь в 20-е и в начале 30-х гг. В 1937 – 1938 гг. эти гонения возобновились с новой силой. Вновь стали закрывать или сносить церковные здания. Известно, что в Петрограде еще в начале 20-х гг. насчитывалось 96 действующих храмов, принадлежавших к различным течениям православной церкви. Из них к концу 30-х гг. сохранилось всего 7. И такое же положение было во всех городах и областях страны. К началу войны оставалось не более 150 действующих храмов. Кроме того, имелось несколько сотен храмов на территориях Бессарабии, Западной Украины и Западной Белоруссии и в республиках Прибалтики. По имеющимся у нас данным, еще до начала «ежовщины» около сотни архиереев и не менее тысячи рядовых священников находились в заключении. В 1936 – 1938 гг. были арестованы десятки православных и обновленческих архиереев и многие тысячи рядовых священников всех церквей. Арестовывали и тысячи верующих, главным образом из числа различных разрешенных законом сект (баптисты, адвентисты и др.). В числе жертв террора оказался и такой популярный среди населения религиозный деятель, как католикос Армении Хорен I Мурадбекян, убитый в 1937 г. в своей резиденции. В Грузии был арестован почти весь епископат – из двухсот епископов на свободе осталась только пятая часть.

Огромного количества тюрем, построенных за столетия самодержавия, оказалось слишком мало для миллионов арестованных. Во многих районах спешно строили новые тюрьмы. Под них переоборудовали бывшие монастыри, церкви, гостиницы, даже бани и конюшни.

После Октябрьской революции многие царские тюрьмы были превращены в историко-революционные музеи. В камерах знаменитой Лефортовской тюрьмы были помещены восковые фигуры ее бывших узников. С началом массовых репрессий эти фигуры были выброшены, а камеры заполнили новые узники. Тюрьма была модернизирована и расширена. Небольшая тюрьма была построена даже в Кремле.

Еще быстрее, чем тюрьмы, по всей стране, но главным образом на Дальнем Востоке, в Сибири, Казахстане, на Севере европейской части СССР создавали новые концентрационные лагеря.

В 1936 – 1938 гг. Сталин перекрыл все «рекорды» политического террора, известные истории. Десятки тысяч римлян погибли в годы правления римских тиранов от Суллы до Нерона. За все время существования инквизиции ее жертвами стали около 350 тыс. человек, из которых более 30 тыс. было сожжено живыми. За 100 лет преследований гугенотов во Франции католики уничтожили около 200 тыс. гугенотов, из них несколько тысяч в печально известную Варфоломеевскую ночь. Десятки тысяч жизней унесла опричнина Ивана Грозного. Страшными считались дни, когда в Москве казнили от 10 до 20 человек. В годы якобинского террора, по подсчетам историков, во Франции были отправлены на гильотину по приговору революционных трибуналов 17 тыс. человек и не менее 70 тыс. томились в тюрьмах. В XIX веке в России по политическим мотивам были казнены за столетие несколько десятков человек и не менее тысячи умерло в тюрьмах и на каторге. Десятки тысяч людей были расстреляны по приговорам военно-полевых судов после подавления революции 1905 г. Неизмеримо большими были масштабы сталинского террора. Из источника, заслуживающего полного доверия, известно, что в 1936 г. по материалам НКВД было вынесено 1 116 смертных приговоров. В 1937 г. было приговорено к расстрелу 353 680 человек. Данные о расстрелах за 1938 г. неизвестны, но мы вряд ли ошибемся, если будем говорить о 200 – 300 тыс. расстрелянных. Всего по политическим мотивам в эти три года было арестовано не менее 5 млн человек. В 1937 – 1938 гг. расстрелы шли с такой интенсивностью, что только в Москве в некоторые дни расстреливали по приговорам судов и Особого совещания более тысячи человек. Только в Центральной тюрьме НКВД на Лубянке регистрировали за сутки до 200 расстрелов. Это были уже не ручейки, а реки крови советских людей. Ни один из тиранов и деспотов прошлого не подвергал преследованиям и не уничтожил такого большого числа своих соотечественников.