Электронная библиотека » Рой Медведев » » онлайн чтение - страница 12


  • Текст добавлен: 29 ноября 2013, 02:31


Автор книги: Рой Медведев


Жанр: Политика и политология, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 12 (всего у книги 71 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

Шрифт:
- 100% +
«ОБЪЕДИНЕННАЯ» ОППОЗИЦИЯ И БОРЬБА С НЕЙ В 1926 – 1927 гг.

В 1925 г. Троцкий и его не слишком многочисленные сторонники не принимали участия в той борьбе, которая развернулась между большинством ЦК и «новой» оппозицией. Хотя Зиновьев и Каменев атаковали Сталина и Бухарина в основном с левых позиций, повторяя нередко доводы, сходные с тезисами троцкистов, Троцкий рассматривал Зиновьева и Каменева скорее как «правое» крыло в партии и как своих личных врагов. Являясь членом Политбюро, Троцкий демонстративно держался в стороне от тех острых споров, которые все чаще и чаще еще с конца 1924 г. возникали между Сталиным и его сторонниками, с одной стороны, и Зиновьевым и Каменевым – с другой. Иногда Троцкий приходил на заседание Политбюро с французским романом в руках и погружался в чтение, не обращая внимания на дискуссии. Однако, будучи политиком, он не мог слишком долго сохранять позицию стороннего наблюдателя.

В партийных и околопартийных кругах в начале 1925 г. стали распространяться слухи о неофициальной встрече Сталина с Троцким, предпринятой якобы по инициативе Сталина. Будто бы Сталин требовал от Троцкого каких-то уступок в обмен на прекращение кампании против троцкизма и предоставление Троцкому крупного поста в государстве. Мы не исключаем, что такая встреча могла состояться, несмотря на крайнюю взаимную антипатию Сталина и Троцкого. Троцкий не возражал против принятого в апреле 1925 г. решения о переименовании города Царицына в Сталинград. Как раз в это время американский публицист Макс Истман опубликовал книгу «После смерти Ленина», в которой привел не только весьма большие и точные выдержки из ленинского «Завещания», но и обрисовал ту борьбу, которая происходила внутри ЦК партии перед смертью и после смерти Ленина. Такую информацию М. Истман мог получить лишь от человека, достаточно близкого к Троцкому, которому американский публицист явно симпатизировал. Троцкий, однако, решительно отмежевался от Истмана и обвинил его в клевете на Ленина и большевистскую партию. Большое заявление Троцкого, в котором он писал откровенную неправду, было опубликовано в № 16 журнала «Большевик» за 1925 г. Во второй половине 1925 г. борьба с троцкизмом действительно пошла явно на убыль, что можно объяснить, впрочем, появлением «новой» оппозиции. На XIV съезде ВКП(б) Троцкий хотел даже выступить против Зиновьева и Каменева, но друзья отговорили его. Правда, когда дело дошло до голосования, делегаты съезда – сторонники Троцкого голосовали против платформы Зиновьева и Каменева. Сам Троцкий присутствовал на съезде лишь с правом совещательного голоса.

После XIV съезда Троцкий уже не мог оставаться вне борьбы. От своих ближайших сторонников он получал разные советы. Карл Радек – один из наиболее способных партийных публицистов – советовал Троцкому вступить в блок со Сталиным против Зиновьева и Каменева. Старый большевик Л. П. Серебряков, занимавший тогда видные посты в системе железнодорожного транспорта, рекомендовал Троцкому вступить в коалицию с Зиновьевым и Каменевым. С. Мрачковский – старый революционер, отличившийся на фронтах Гражданской войны, предупреждал Троцкого против обоих «блоков». Троцкий решил последовать совету Серебрякова, который совпадал и с его собственным мнением. «В конце концов, – писал позднее Троцкий, – такого рода вопросы решаются не психологическими, а политическими оценками. Зиновьев и Каменев открыто признали, что троцкисты были правы в борьбе против них с 1923 г. Они приняли основы нашей платформы. Нельзя было при таких условиях не заключить с ними блока, тем более что за их спиною стояли тысячи ленинградских рабочих-революционеров»[172]172
  Троцкий Л. Моя жизнь… Т. 2. С. 265.


[Закрыть]
.

Еще до формального соглашения Зиновьев, Каменев и Троцкий и их сторонники стали поддерживать друг друга на заседаниях Политбюро и Центрального Комитета. Наконец, не без колебаний с обеих сторон, была организована тайная встреча Троцкого, Зиновьева и Каменева. Это была их первая встреча вне официальной обстановки с начала 1923 г. За первым свиданием последовали другие, которые происходили на домашних квартирах в Кремле или на квартире Радека.

Настойчивая инициатива в этих переговорах исходила от Зиновьева и Каменева. Они пытались разоблачить Сталина, но представляли его не слишком опасным противником и были полны оптимизма. Каменев и Зиновьев считали, что, как только партия узнает о соглашении между ними и Троцким, большинство партийцев сразу же встанет на их сторону. Каменев однажды даже воскликнул, обращаясь к Троцкому: «Как только вы появитесь на трибуне рука об руку с Зиновьевым, партия скажет: “Вот Центральный Комитет! Вот правительство!”» И Троцкий поддался на эти уговоры. Он готов был бороться за власть в блоке с Зиновьевым. Он не говорил теперь, что ему «невыносима» мысль о борьбе за власть. Правда, позднее он многократно уверял, что никогда не разделял иллюзий Зиновьева и Каменева. Но в этом можно усомниться, если проследить за всей историей их «объединенной» оппозиции. Принимая руководство оппозицией, Троцкий также надеялся на успех. Но только призывал своих союзников не надеяться на быстрый успех, не думать, как он писал позднее, что «победа упадет к нашим ногам, как зрелый плод. “Нам надо брать дальний прицел, – повторял я десятки раз Каменеву и Зиновьеву, – нужно готовиться к борьбе всерьез и надолго”. Сгоряча новые союзники храбро приняли эту формулу»[173]173
  Там же. С. 266.


[Закрыть]
.

Первое совместное выступление троцкистов и зиновьевцев произошло на апрельском пленуме ЦК (6 – 9 апреля 1926 г.), когда они потребовали разработки планов более интенсивной индустриализации страны. Еще через три месяца «объединенная» оппозиция направила в ЦК и ЦКК пространный документ, в котором была изложена их критика основных аспектов советской действительности и деятельности партийного руководства. Содержание этого документа можно легко представить уже по заголовкам его основных разделов: «Бюрократизм и источники фракционности», «Причины роста бюрократизма», «Вопросы заработной платы», «Проблема индустриализации», «Политика в деревне», «Бюрократическая дегенерация пролетарского государства», «Бюрократическое перерождение партийного аппарата», «Бюрократизм и повседневная жизнь трудящихся», «Борьба за мир», «Коминтерн», «О фракционности», «За единство». Под этим документом стояли подписи Троцкого, Зиновьева, Каменева, Крупской, Бакаева, Лашевича, Муралова, Пятакова и др.

Естественно, что объединение двух группировок в партии сопровождалось взаимным отпущением грехов.

Каких только резких слов не говорили Зиновьев и Каменев в 1923 – 1924 гг. в адрес Троцкого и его платформы! Именно Зиновьев отбрасывал как «клевету» предупреждения Троцкого, касавшиеся бюрократизации и перерождения советского и партийного аппарата. Именно Каменев требовал в своих речах, чтобы партия «против мелкобуржуазного влияния Троцкого держала окопы в полном порядке». Даже организовав «новую» оппозицию, Зиновьев и Каменев обвиняли большинство ЦК в примиренчестве к троцкизму, называли политику ЦК «полутроцкистской». Совершенно иные речи стали звучать в речах лидеров оппозиции в 1926 г.

«Было такое печальное время, – говорил, например, Зиновьев на Президиуме ЦКК 26 июня 1926 г. – …Вместо того чтобы нам – двум группам настоящих пролетарских революционеров – объединиться вместе против сползающих Сталина и его друзей, мы в силу ряда неясностей в положении вещей в партии в течение пары лет били друг друга по головам, о чем весьма сожалеем и надеемся, что это никогда не повторится».

«Несомненно, что в “Уроках Октября”, – заявлял в свою очередь Троцкий, – я связывал оппортунистические сдвиги в политике с именами тт. Зиновьева и Каменева. Как свидетельствует опыт идейной борьбы внутри ЦК, это было грубой ошибкой. Объяснение этой ошибки кроется в том, что я не имел возможности следить за идейной борьбой внутри семерки и вовремя установить, что оппортунистические сдвиги вызывались группой, возглавляемой т. Сталиным против тт. Зиновьева и Каменева»[174]174
  Объединенный пленум ЦК и ЦКК 14 – 23 июля 1926 г.: Вып. 4. С. 103.


[Закрыть]
.

Неожиданный союз Зиновьева, Каменева и Троцкого обещал новое обострение внутрипартийной борьбы. Но этот союз не увеличивал возможностей оппозиции. Если бы такой союз был заключен в 1923 или даже в 1924 г., то одолеть его Сталин, вероятнее всего, не смог бы. Однако теперь борьба оппозиции за власть в партии и в стране была обречена на неудачу. Правда, весной и в начале лета лидеры оппозиции развернули весьма активную работу, значительную часть которой проводили конспиративно. В десятки городов были направлены представители блока, чтобы ознакомить своих сторонников с платформой оппозиции. Они проводили на местах нелегальные собрания сторонников оппозиции, вербуя в свою фракцию новых членов. Одно из нелегальных собраний с соблюдением всех правил конспирации состоялось в лесу под Москвой. С докладом на нем выступил М. Лашевич.

Первое открытое столкновение оппозиции с большинством ЦК произошло на пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в июле 1926 г., где от имени оппозиционного блока выступил Троцкий. Партия увидела Троцкого, Зиновьева и Каменева на одной трибуне, но мало кто воскликнул: «Вот оно, правительство!» Подавляющее большинство ЦК осудило оппозицию. Зиновьев был выведен из состава Политбюро; от оппозиционеров в нем остался один Троцкий.

Не имея возможности подробно анализировать в этой книге все детали и эпизоды внутрипартийной борьбы, мы не можем не отметить, что многие критические высказывания оппозиции, несомненно, были правильны. Так, например, далеко не мифом являлась пустившая глубокие корни бюрократизация как советского, так и партийного аппарата. Много справедливого было и в критике некоторых аспектов экономической политики. Хотя промышленное производство в 1925 – 1926 гг. увеличивалось очень быстрыми темпами (до 30 – 35% в год), однако именно в эти годы в народном хозяйстве страны наметились некоторые опасные диспропорции. Несмотря на рост промышленного производства, обострялся товарный голод, ибо еще быстрее возрастал платежеспособный спрос как в городе, так и в деревне. Недостаток товаров затруднял для крестьян продажу излишков зерна. Заметно сократился экспорт, прежде всего экспорт хлеба. Пришлось сократить и импортный план. Уменьшение закупок хлопка создало трудности для текстильной промышленности. Возрастало пассивное сальдо советской внешней торговли, а стало быть, и задолженность СССР иностранным фирмам. Чтобы поддержать доверие к СССР как торговому партнеру, был увеличен вывоз золота и т. д.

Совершенно справедливым было требование оппозиции осудить теорию «социал-фашизма» – это понятие использовалось тогда при оценке деятельности социал-демократии. Теория «социал-фашизма», к созданию которой причастен был не только Сталин, но и Зиновьев, компрометировала коммунистов в глазах левой социал-демократии, помогала ее правым лидерам и мешала единству действий рабочего класса против наступления фашизма.

Однако общая направленность политической платформы оппозиции была ошибочной, несмотря на многие верные замечания.

Оппозиция по-прежнему защищала тезис о невозможности построения социализма в такой отдельно взятой стране, как СССР, без государственной помощи западного пролетариата. Как говорилось в одном из заявлений оппозиционных теоретиков, «техническая отсталость нашей страны и вытекающий из нее низкий уровень производительности труда, разумеется, являются огромным препятствием на пути социалистического строительства. Благодаря этой отсталости переход к действительно социалистической организации производства (при которой рабочий из рабочей силы превращается в хозяина производства, а товарный характер производства уничтожается) без помощи передовых стран, без мировой социальной революции для нас невозможен»[175]175
  Большевик. 1927. № 19 – 20. С. 13.


[Закрыть]
.

Лидеры оппозиции в пылу полемики до крайности преувеличивали действительно существующие недостатки, что вызывало протест со стороны партийных кадров. То, что имелось как тенденция, выдавалось за уже начавшийся процесс; перерождение, затронувшее пока лишь часть партийного аппарата, преподносилось как перерождение едва ли не всего аппарата. Поэтому и лозунг оппозиции о необходимости «революции в партийном режиме» большинство в партии воспринимало как «левацкий». Курс партии оппозиция представляла как непрерывное отступление. На основании некоторого роста кулачества и нэповской буржуазии, вполне естественного при нэпе, оппозиция делала вывод, что Сталин, Рыков и Бухарин возрождают капитализм. Как утверждалось в одной из оппозиционных платформ, «в стране существуют две, исключающие друг друга основные позиции: одна – позиция пролетариата, строящего социализм; другая – позиция буржуазии, стремящейся повернуть развитие на капиталистические рельсы… Между этими двумя позициями – все ближе к последней – проходит сталинская линия, состоящая из коротких зигзагов влево и глубоких – вправо»[176]176
  Оппозиционный неоменьшевизм. М., 1927. С. 4.


[Закрыть]
.

Неверным было и утверждение оппозиции, будто частный сектор более быстрыми темпами, чем общественный, осуществляет накопление. В явно демагогических целях оппозиция преувеличивала масштабы капиталистического развития в стране и связанные с этим опасности. В одном из ее программных документов говорилось: «На самом деле капитализм в деревне растет и абсолютно и относительно, растет с большой быстротой, и с каждым днем увеличивается зависимость Советского государства и его промышленности от сырьевых и экспортных ресурсов зажиточно-кулацкой части деревни. Развитие аграрного капитализма, подпирающего живучий городской капитализм, оказалось достаточным, чтобы пробудить сознание своей силы у всех буржуазных элементов страны, чувствующих к тому же за своей спиной огромные резервы мирового капитализма»[177]177
  Кузнецов А. Партия и оппозиция. М.; Л., 1928. С. 31.


[Закрыть]
.

Советская промышленность стала действительно получать все больше и больше сырья и экспортных ресурсов из деревни, но это было выгодно не только зажиточной части деревни, но и всему обществу.

Неправильным было и утверждение оппозиции, что представители беспартийной и буржуазной интеллигенции, которых как специалистов привлекали к работе в советских органах экономического управления, якобы в большей мере контролируют промышленность и финансы страны, чем большевистская партия. Так, например, Зиновьев заявлял, что «полпреды» Устрялова (да и Милюкова) в Москве… направляют фактически работу в Наркомфине, Наркомземе, Госплане, больше направляют, чем мы с Калининым. На словах они только “подрабатывают”, эти сменовеховские профессора, а на деле они решают»[178]178
  Партия и оппозиция по документам. М., 1927. Вып. 1. С. 57.


[Закрыть]
.

«Правящие круги, – говорил Троцкий, – все более врастают в верхние слои советско-нэповского общества. Создаются два слоя, два образа жизни, два рода привычек, два рода отношений или, если резкими словами сказать, создаются элементы бытового двоевластия, которое, при дальнейшем развитии, может превратиться в двоевластие политическое, а политическое двоевластие будет уже непосредственной угрозой диктатуре пролетариата… Нужно, чтобы пролетариат понял, что в известный исторический период при ложной политике и Советское государство может стать аппаратом, через который власть будет сдвинута с пролетарской базы и перейдет в руки буржуазии, которая затем окончательно отбросит советскую “подножку” и превратит свою власть в бонапартистскую»[179]179
  Там же. С. 58.


[Закрыть]
.

Разумеется, никакого срастания верхов партии и государства с верхами нэповской буржуазии в 1926 г. не происходило. Поэтому угроза перехода власти в руки буржуазии или кулачества была ничтожна. Перерождение некоторых звеньев партии имело иной, гораздо более сложный характер. Справедливо критикуя политику снижения оптовых и розничных цен, проводимую в условиях товарного голода, некоторые лидеры оппозиции предлагали повысить цены на промтовары на 20 – 30%, что было также неправильно. Хотя небольшое повышение цен на наиболее дефицитные товары и являлось в тот период необходимым (на перепродаже этих товаров по более высоким ценам наживались частные торговцы), однако общее повышение цен на промышленные товары было бы нежелательно.

Экономическую программу оппозиции разрабатывал главным образом Е. Преображенский, которому со стороны большинства ЦК противостояли Бухарин и группа его учеников (А. Слепков, Д. Марецкий, А. Стецкий, В. Астров, П. Петровский, А. Айхенвальд, Д. Розит и некоторые другие).

Наиболее подробно Преображенский изложил свои теории в книге «Новая экономика», вышедшей в свет в 1926 г. Краткое изложение его взглядов содержится в специально написанном предисловии к этой книге, которое является ответом на статью Бухарина «К вопросу о закономерностях переходного периода». Е. Преображенский был, несомненно, опытным и знающим экономистом, и его исследования о путях индустриализации в экономически отсталой стране содержат много важных и ценных соображений. Вероятно, именно Преображенский ввел в советскую экономику понятие «социалистического накопления». Но Преображенский допускал вместе с тем ряд терминологических и принципиальных положений, с которыми было трудно согласиться. Не вызывало сомнений, например, что социалистическая индустриализация в сравнительно отсталой стране должна использовать не только те накопления, которые имеются в самом социалистическом секторе, но и часть прибавочного продукта, который образуется в других секторах экономики, например, в крестьянском хозяйстве. В более отдаленной перспективе развитие социалистической индустрии было выгодно и самим крестьянам, ибо это обещало в будущем перевод сельского хозяйства на научную и индустриальную основу и соответственно повышение жизненного уровня крестьянства. Важно было, однако, определить уровень такой перекачки средств из деревни в город и из частного хозяйства в хозяйство социалистическое.

По мнению Бухарина и его «школы», ни налоги на частное хозяйство, ни цены на продукцию социалистических предприятий не должны быть столь велики, чтобы мешать развитию частного сектора и индивидуальных крестьянских хозяйств. У крестьян нельзя уничтожать стимулы к расширению своего хозяйства, ибо его деградация приведет и к уменьшению возможностей финансирования за их счет социалистического накопления. Иными словами, должен развиваться не только социалистический сектор, но и, пусть более медленно, частный сектор, ибо расширенное воспроизводство в этом секторе выгодно всему обществу и дает дополнительные средства для ускоренного расширенного воспроизводства социалистического хозяйства. Определенное равновесие между этими секторами не мешает развитию социализма и будет сохраняться довольно долго.

Схема, которую развивал Преображенский, была иной. Он считал, что длительное сосуществование социалистической системы и частнотоварного производства невозможно. Не стесняясь в выражениях, Преображенский писал, что одна из этих систем неизбежно должна «пожирать» другую. Иначе говоря, или социалистическое производство полностью подчинит себе частное мелкобуржуазное производство, или частнокапиталистический сектор возьмет верх над социалистическим. Поэтому Преображенский выступал не просто за «перекачку» средств в социалистический сектор из других секторов, а за такую перекачку, которая вела бы к постепенному вытеснению всех несоциалистических секторов из экономической жизни, к их ликвидации. Он не стеснялся поэтому применять понятия «эксплуатация» и «экспроприация» и даже сравнивать перекачку средств из деревни в город с перекачкой средств из колоний капиталистических стран в метрополии. Использование пролетарским государством для нужд социалистического развития прибавочного продукта несоциалистических форм хозяйства Преображенский называл «первоначальным социалистическим накоплением», а «закон первоначального социалистического накопления» он считал основным законом советского хозяйства. Е. Преображенский писал: «Чем более экономически отсталой, мелкобуржуазной, крестьянской является та или иная страна, переходящая к социалистической организации производства, чем менее то наследство, которое получает в фонд своего социалистического накопления пролетариат данной страны в момент социальной революции, тем относительно больше социалистическое накопление будет вынуждено опираться на отчуждение части прибавочного продукта досоциалистических форм хозяйства»[180]180
  Преображенский Е. Новая экономика. М., 1926. С. 101 – 102.


[Закрыть]
.

«Такая страна, как СССР, должна будет пройти период первоначального накопления, очень щедро черпая из источников досоциалистических форм хозяйства»[181]181
  Там же. С. 63.


[Закрыть]
.

«Задачи социалистического государства не в том, чтобы брать с мелкобуржуазных производителей меньше, чем брал капитализм, а в том, чтобы брать еще больше»[182]182
  Там же. С. 63 – 67.


[Закрыть]
.

Сталин, впрочем, старался не вступать в экономические дискуссии с лидерами оппозиции, предоставив это Бухарину и его ученикам. Умело и ловко используя невыгодную для «объединенной» оппозиции ситуацию, Сталин обвинил в первую очередь лидеров оппозиции в беспринципности. Это обвинение было нетрудно обосновать, ссылаясь на недавние резкие взаимные нападки и отзывы лидеров оппозиции друг о друге. Кроме того, Сталин объединил все прошлые ошибки, которые, с точки зрения ортодоксального большевизма, совершили как Троцкий, так и Зиновьев с Каменевым. А это был довольно тяжелый политический балласт для любой оппозиции. Основной упор в борьбе Сталин перенес на проблему единства партии, он обвинил «объединенную» оппозицию в раздувании фракционной борьбы. Сталин уловил настроения не только партийного аппарата, но и партийных масс, которые устали от бесконечных дискуссий, да еще в условиях сравнительно трудного материального положения.

Практически уже к осени, то есть всего через несколько месяцев после создания «объединенной» оппозиции, стало очевидным, что она, не сумев увлечь за собой партийные массы, потерпела политическое поражение. Поняв это, лидеры оппозиции дали сигнал к отступлению. 16 октября 1926 г. они направили в ЦК ВКП(б) письмо с признанием части своих ошибок. В нем, в частности, говорилось:

«На XIV съезде и после него мы разошлись с большинством съезда по ряду принципиальных вопросов. Наши взгляды изложены в официальных документах и речах, произнесенных нами на съезде, на пленумах и в Политбюро. На почве этих взглядов мы стоим и теперь. Мы категорически отвергаем теорию и практику “свободы фракций и группировок”, признавая, что такая теория и практика противоречит основам партии. Решения партии о недопустимости фракционности мы считаем своей обязанностью проводить на деле.

Вместе с тем мы считаем своим долгом открыто признать перед партией, что в борьбе за свои взгляды мы и наши единомышленники в ряде случаев после XIV съезда допустили шаги, являвшиеся нарушением партдисциплины и выходящие за установленные партией рамки идейной борьбы внутри партии на путь фракционности. Считая эти шаги безусловно ошибочными, мы заявляем, что решительно отказываемся от фракционных методов защиты наших взглядов ввиду опасности этих методов для единства партии и призываем к тому же всех товарищей, разделяющих наши взгляды. Мы призываем к немедленному роспуску всех фракционных группировок, образовавшихся вокруг взглядов оппозиции»[183]183
  Правда. 1926, 17 окт.


[Закрыть]
.

Добившись победы над оппозицией, Сталин торопился закрепить ее организационно. На состоявшемся 23 – 26 октября объединенном пленуме ЦК и ЦКК было принято решение об исключении Троцкого из состава Политбюро, а Каменева – из кандидатов в члены Политбюро.

Хотя в заявлении оппозиции от 16 октября говорилось о прекращении всякой фракционной деятельности, она не смогла удержаться от ее возобновления. Весной 1927 г. возникли новые серьезные трудности в экономическом положении страны. Обострилась международная обстановка. Англия разорвала дипломатические и торговые отношения с СССР. Революционное движение в Китае, на которое Коминтерн возлагал столь большие надежды, потерпело поражение. Глава гоминьдана Чан Кайши отказался от союза с Коммунистической партией Китая и совершил контрреволюционный переворот. Оппозиция сочла сложившуюся обстановку благоприятной для себя и решила вновь открыто выступить против руководства ВКП(б).

В мае 1927 г. Троцкий, Зиновьев и более 80 их сторонников направили большое письмо в ЦК ВКП(б), требуя созвать закрытый пленум ЦК для обсуждения провала революционного коммунистического движения в Китае. В письме содержалась критика ряда аспектов как внешней, так и внутренней политики сталинского руководства. Одновременно по всей стране стали восстанавливаться группы сторонников оппозиции и распространялись различные письма, статьи и материалы с критикой политики Политбюро. Среди этих материалов была и большая статья Троцкого о проблемах китайской революции. Этим же проблемам была посвящена и большая речь Троцкого в конце мая 1927 г. на 8-м пленуме ИККИ. Однако обвинения Троцкого были отвергнуты руководством Коминтерна.

Своеобразной демонстрацией стали проводы И. Смилги, видного деятеля партии и одного из политических единомышленников Троцкого. Смилга был назначен на второстепенный пост на Дальнем Востоке, что считалось почетной ссылкой для лидеров оппозиции (еще ранее Л. Каменев был назначен послом СССР в Италии, а X. Раковский – во Франции). На Ярославский вокзал проводить Смилгу пришли тысячи его друзей и сторонников оппозиции. Возник стихийный митинг, на котором Троцкий и Зиновьев выступили с речами. И хотя Троцкий в своем выступлении старался избегать острых тем и даже призывал всех членов партии объединиться вокруг ЦК партии в условиях напряженной международной обстановки, Сталин и Политбюро расценили манифестацию на Ярославском вокзале как фракционное выступление и нарушение обещаний, содержавшихся в письме оппозиции от 16 октября 1926 г.

Однако и сам Троцкий уже хотел вновь помериться силами с Политбюро. Ему казалось, что настроение в партии изменилось в его пользу. Об этом ему твердили и приходившие к нему десятки участников оппозиции. И Троцкий решил возобновить фракционную политическую деятельность. Эту деятельность он осуществлял с большим размахом, и она привлекла большее число участников, чем осенью 1926 г. Фракционные группы в различных городах страны имели свое руководство, свою дисциплину, собирали членские взносы. Свои материалы оппозиция тайно печатала в государственных типографиях, для этих же целей была создана и в Москве небольшая нелегальная типография. Троцкий не только знал об этом, но и одобрял использование дореволюционных форм партийной конспирации. Оценивая эти события через несколько лет, он писал:

«Уже очень скоро обнаружилось, что как фракция мы действительно стали сильнее, то есть идейно сплоченнее и многочисленнее. Но пуповина, нас связывающая с властью, оказалась рассечена мечом Чан Кайши. Его вконец скомпрометированному русскому союзнику Сталину оставалось только дополнить шанхайский разгром рабочих организационным разгромом оппозиции. Ядро оппозиции составляла группа старых революционеров. Но мы были уже не одни. Вокруг нас группировались сотни и тысячи революционеров нового поколения, которое впервые было пробуждено к политической жизни Октябрьской революцией… Партия все более чувствовала себя на историческом перекрестке… В партии пробудилось стремление услышать оппозицию. Этого нельзя было достигнуть иначе как на нелегальном пути. В разных концах Москвы и Ленинграда происходили тайные собрания рабочих, работниц, студентов, собиравшихся в числе от 20 до 100 и 200 человек, и для того, чтобы выслушать одного из представителей оппозиции. В течение дня я посещал два-три, иногда четыре таких собрания. Они происходили обычно на рабочих квартирах»[184]184
  Троцкий Л. Моя жизнь… Т. 2. С. 276 – 277.


[Закрыть]
.

Троцкий в данном случае явно преувеличивает масштабы влияния оппозиции среди рядовых членов партии. Тем более он преувеличивает степень «скомпрометированности» Сталина в результате китайских событий. К тому же большинство нелегальных собраний и материалов оппозиции отнюдь не оставалось тайной для Сталина и его ближайшего окружения. Он крайне внимательно следил за деятельностью лидеров оппозиции. Там, где информация, поступавшая к нему по партийным каналам, была недостаточна, Сталин без колебаний использовал органы ГПУ, и их новый руководитель Менжинский обычно шел ему навстречу. Сталина также не устраивало перемирие с Троцким. Сознавая свое превосходство и являясь хозяином положения, он стремился полностью разгромить своих политических соперников и установить свой полный контроль над партией. Призывая оппозицию к искренности и осуждая ее за лицемерие, Сталин уже тогда сам лицемерил и обманывал партию, скрывая даже от близких ему людей свои истинные цели. Одним из поводов для разгрома оппозиции стало раскрытие органами ГПУ ее нелегальной типографии. Работники типографии, а также руководивший ее работой Мрачковский были арестованы. Один из арестованных, в прошлом белогвардейский офицер, был тайным сотрудником ГПУ, что позднее признавал и сам Менжинский. Дело о подпольной типографии и «белогвардейском офицере» было максимально использовано для компрометации Троцкого и оппозиции. Состоявшийся в конце октября 1927 г. пленум ЦК и ЦКК принял решение исключить Троцкого и Зиновьева из членов ЦК, сохранив, однако, их членство в партии.

В «Правде» 2 ноября 1927 г. была опубликована речь Троцкого на октябрьском пленуме – его последняя политическая речь на заседании ЦК ВКП(б). Она достаточно ясно показывает всю нереалистичность платформы «левой» оппозиции и лично Троцкого. Такая платформа, в крайне острой форме и с элементами демагогии, не могла иметь успех не только у руководителей, но и у большинства членов правящей партии. Вместе с тем тяжелое впечатление производит и грубость оппонентов Троцкого, таких, как Петровский, Скрыпник, Уншлихт, Ворошилов, Голощекин, Чубарь, Ломов, Калинин и др. Речь Троцкого сопровождалась непрерывными яростными выкриками этих людей. В стенограмме приводятся и такие возгласы, как «хвастун», «болтун», «предатель», «долой гада», «долой ренегата», «шпана ты этакая», «ложь», «клевета», «гнусность», «могильщик революции» и т. п. В конце речи стенографист записывает: «Свист, все нарастающий шум, ничего не слышно, звонок председателя, свистки, голоса “долой с трибуны”, председатель объявляет перерыв. Товарищ Троцкий все время читает, но нельзя разобрать ни одного слова. Члены пленума встают с мест и начинают расходиться».

Под крики «долой», «вон» покинул трибуну пленума и Зиновьев, так и не закончив своей речи.

В ответ на решение об исключении Троцкого, Зиновьева и Каменева из состава ЦК оппозиция предприняла попытку провести свою демонстрацию в честь 10-летия Октябрьской революции. Эта демонстрация оказалась, однако, демонстрацией не столько силы, сколько слабости. Рабочие в ней почти не участвовали, преобладала студенческая молодежь, служащие некоторых учреждений. Демонстранты несли лозунги: «Выполним завещание Ленина!», «Ударим по правым, по кулаку, по нэпману, по бюрократу!», «Долой Сталина!», «Долой термидор!», «Да здравствует Троцкий!», «Против оппортунизма и раскола – за единство ленинской партии!», «Да здравствуют вожди мировой революции Зиновьев и Троцкий!». Многие участники демонстрации пели песню, содержащую слова: «Да здравствует Троцкий – вождь Красной Армии!».


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 | Следующая
  • 4.2 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации