Текст книги "Проблемы сердца и органов кровообращения. Как справиться с сердечными недугами"

1. Речь ни в коем случае не идет об оценке симптомов, а только о толковании, несмотря на то, что наш язык по своей природе тяготеет к оценочным категориям.

2. Каждый имеет определенные симптомы, поскольку каждый человек болен. И мы больны (то есть грешны), поскольку мы оторваны от Единства и живем в мире противоречий, мире полярностей.

3. Эта противоречивость необходима для нашего познания и, соответственно, для нашего пути к большей осознанности.

4. Каждый симптом является «недостатком» в том смысле, что он показывает, чего нам недостает. Оценка этого симптоматического недостатка относительна и зависит от эпохи и культурной среды.

5. Как в материальной, так и в духовно-душевной сфере ничто не может исчезнуть бесследно, а лишь на время перейти в сферу бессознательного – в тень.

6. Форма и содержание взаимосвязаны. Форма – необходимая точка контакта на пути к содержанию.

7. Симптом – «принудительное исполнение» добровольно принятой на себя вины за заключенный пакт, поэтому является предсказуемым и честным. Осознанное искупление этой вины, или греха, приводит к исцелению.

Если мы сохраним в сознании эти семь пунктов, мы сможем освободить симптомы от их «дьявольской» оценки, а сами выйдем из состояния обиды на весь окружающий мир. Из «случайных подлостей» жизни, до состояния которых мы низвели симптомы, они снова могут превратиться в наших проводников, из слепых орудий судьбы – в наше спасение и благословение.

5. Язык сердца в библии

Для знакомства с различными фигурами речи, связанными с сердцем, нет лучшего источника, чем Библия. В этом отношении мы можем рассматривать ее даже как своеобразный словарь. Сердце в Библии рассматривается как центр, ключевой орган, сущность человека; нередко оно даже заменяет само понятие «человек». Такие выражения, как «пока его сердце не проникнется доверием», «с надеждой в сердце», «когда печаль охватывает сердце» или, например, «веровать сердцем», подразумевают человека как единое целое. Когда Христос обращается к людям со словами: «Берегите свое сердце», он призывает их к осторожности.

Во многих разделах Библии слово «сердце» используется в качестве обозначения человека. В тексте многократно подчеркивается, что сердце – важнейший орган человека, та основная точка, вокруг которой сосредоточено все остальное, место, которое олицетворяет Единство, божественное начало в человеке. Поэтому Бог требует, чтобы человек обратился к нему «всем сердцем», а не его половиной. Если люди приносят жертву, то должны делать это «от всего сердца». Следует молиться в «простоте сердца» и «не лицемеря», то есть не с «раздвоенным сердцем». Сердце как средоточие Единства не переносит никакой двойственности (в переносном смысле). Когда люди обращаются к Богу, он ожидает от них откровенности, то есть того, что они будут «нести на языке свое сердце», а не говорить «раздвоенным языком», как это делает двуличный змей. Это честность, вырастающая из нашей середины, то есть из сердца, с которой мы должны «посвятить свое сердце» Богу.

Библия не оставляет сомнения в том, что небесное царство Божие, находящееся, согласно словам Христа, внутри нас, раскрывается в нашем сердце. «Возрадовалось сердце мое в Господе». Это сердцевина нашего существования, и обращаться из этого центра к Богу означает любить его «из глубины сердца». Таким образом, сердце является исходной точкой любви. Библейские подтверждения этого тезиса бесчисленны и четко различают любовь человеческого эго и божественную любовь. Так, Библия предостерегает от страстей в сердце, от того, чтобы «сердце прельщалось» тем, чего обычно вожделеют наши сердца. «Прельщенное сердце» делает нас в глазах Господа глупцами, в сердцах которых нет ничего, кроме «безумия». И еще конкретнее: «Вино и женщины развратят разумных» (буквально – «развратят сердца»). Библии близка идея о том, чтобы «обратить наше сердце к Господу», «направить» сердце на него и, в свою очередь, дать ему возможность «тронуть нас до глубины сердца». Мы должны отдать ему наше сердце, «заключить Его» в наши сердца и не должны допустить, чтобы наше сердце стало неверным или остановилось. Мы обращаемся к нему соответствующим образом: «Господь, мое сердце – воск в Твоих руках». Или: «Помоги, чтобы мое сердце не оторвалось от Тебя». Библии также хорошо известно, что «где сокровище ваше, там и сердце ваше будет». Именно поэтому она рекомендует не «привязываться сердцем» к чему-то, а открыть его Богу и сделать Его нашим главным сокровищем. Быть послушным Господу «от всего сердца» означает прислушиваться к нему в своем сердце, сделать его слова «пищей нашего сердца». Целью развития, основу для которого закладывает Библия, является небесная любовь «чистого сердца»: «Блаженны чистые сердцем».

Достигнув этой цели, мы подвергнемся проверке: ведь «Господь смотрит на сердце». Он знает, что «вложил мир» в наше сердце. В свое время он посмотрит, что мы сделали с ним, открылись ли мы навстречу тому, что он вложил в него. Это случится, когда он придет, чтобы «исследовать» наше сердце и «испытует сердца и утробы»[8]8
  При этом будут проверены два основных начала, символически связанные с любовью: солнечное (сердце) и венерианское (внутренние органы).


[Закрыть].

Сердце – середина, символизирующая всего человека в целом, и центр любви – является также нашим главным органом чувств и местом самых глубоких ощущений, которые намного превосходят пять хорошо известных нам чувств физиологической сферы. Так, о сердце мы говорим, что оно «глубоко тронуто», «радостное», «робкое» или «опечаленное». Оно может «утешиться», «преисполниться наслаждением» или же, напротив, горем или страхом, пребывать в тоске или в заблуждении.

Если оно больше не может «понимать» или «принимать» то, что оно должно «видеть» и «сознавать», оно начинает «страдать», а в худшем случае – даже «кровоточить». Если оно «отвернулось» от божественного принципа и от любви, оно постепенно начинает «закрываться» и становиться все более «бесчувственным». «Упрямое», «строптивое», «высокомерное» или «лживое», оно в конце концов может «очерстветь» и «засохнуть». Такое «очерствевшее» сердце, разумеется, становится «холодным», «окаменевшим» и в конце концов «закрывается». Сердцу как органу чувств приходит конец, когда оно становится «бесчувственным» и «твердым как камень», а его владелец превращается в «человека без сердца».

В Библии сердце выступает как важнейшее средство самовыражения, благодаря которому Бог может распознавать и оценивать людей. В связи с этим говорят о «помышлениях сердца человеческого», поскольку сердце «славит и восхваляет», пребывает «в хорошем настроении», «переполняется» чувствами и эмоциями, «увлекает» человека, может «взбунтоваться» или начать «ненавидеть». Мы говорим о «размышлениях сердца» и о его «унынии». Одно сердце «презирает», другое – «ненавидит», а иные сердца «склоняются» под тяжестью жизни или «покорно подчиняются». Сердца могут «горячиться» и «стремиться к насилию и мести», а также «выбирать ложный путь» под влиянием денег. Существуют «окаменевшие» и «коварные» сердца, а также такие, которые их владельцы заставляют «молчать». В Библии сердце также приобретает функцию часов нашей жизни, недаром говорится, что уходящие минуты и часы отсчитывает именно наше сердце.

И, наконец, сердце в качестве нашего центра является основной ареной для рассмотрения важнейших вопросов нашей жизни и этапов нашего развития. Согласно Библии, мы можем любить Господа в нашем сердце; там же мы можем совершить супружескую измену. Любое горе «терзает» наше сердце, а страх и печаль «охватывают» его. Библия говорит о том, что в сердце берут начало наши самые благородные побуждения; и здесь же в определенные моменты зарождается злорадство. В сердце живет вера и сомнения, в нем мы взвешиваем наши самые тайные намерения, в нашем сердце живет Бог, и здесь же мы храним тех людей и те вещи, которые действительно дороги нам. «Сердце переворачивается у меня в груди», – эти слова означают искреннее волнение и беспокойство. «Очищая» свое сердце, мы можем рассчитывать на обретение истинной чистоты. Тот человек, которому находится «место в нашем сердце», действительно очень дорог и близок нам. Когда мы «открываем свое сердце», мы действительно становимся открытыми и восприимчивыми. То, что мы делаем «от всего сердца», действительно сделано полностью и так, как нужно. Если мы «несем Бога в сердце», он действительно наполняет нас. «Господа Бога святите в сердцах ваших», «доколе не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших».

6. Язык сердца в жизни людей

Если мы обратимся к известным разговорным выражениям, крылатым словам и поговоркам, которые касаются темы сердца, мы сразу же заметим, что здесь сердце имеет те же характеристики, что и в Священном писании. Мы снова сталкиваемся с архетипическим пониманием сердца, которое мало в чем совпадает с медицинскими представлениями, но при этом обращает на себя внимание благодаря четкой прослеживаемости и неизменности в самых различных сферах. Язык может стать для нас незаменимым помощником при этом исследовании, что подтверждается и высказыванием философа Хайдеггера: «Язык скрывает в себе все важное и существенное». Так, язык однозначно дает нам понять, что сердце с давних пор занимало центральное место в картине мира людей – достаточно вспомнить высказывания о «свете жизни», который «живет в сердце», или даже о свете самого сердца, который является «центром человека». Следует также упомянуть древнее представление о «световом шаре, который опускается в сердце», или об «искре Божьей», которую обнаружили в сердце мистики. Лютер высказался несколько более приземленно: «К чему привязано твое сердце, там и есть твой бог».

Вопрос об иерархии в отношениях мозга и сердца народная мудрость решает вполне однозначно и определенно (в противоположность традиционной медицине). «Чтобы понять человека, надо заглянуть ему в сердце», – утверждает пословица; о мозге при этом даже не упоминается. Обратимся к другой культуре: «Если нужно проверить человека, нужно в первую очередь проверить, есть ли у него сердце» (Ли Юй). В «Смерти Валленштейна» Шиллер заявляет: «К чести мужа служит движенье сердца – не сужденье света», а Блез Паскаль оставил после себя следующую формулировку: «Именно сердце познает Бога, а не разум». Гете называет сердце «самой юной, самой разнообразной, живой, изменчивой, самой ранимой частью творения». «Если украсть у человека сердце», разум как подчиненная «инстанция» исчезнет вместе с ним – об этом говорит нам народная мудрость. Разумеется, при оценке человека решающим становится вопрос о том, «на месте ли у него сердце», то есть достаточно ли он добр и справедлив. Да, сердце находится в середине нашего тела – это само собой разумеется, но оно также является и центром нашей жизни. В связи с этим приведем еще одно высказывание Паскаля: «Сердце имеет свой разум, который остается недоступным для рассудка».

Опасности, которые грозят нам в случае переноса центра тяжести в сторону рассудка, выражает другая народная мудрость: «Сердце черствеет, если человеком управляет только голова». О правильном соотношении двух этих центров нам помогают судить слова святой Хильдегарды Бингенской, которая называла сердце домом души («domus animae»): «Душа, подобно очагу, является центром дома. От нее исходят мысли, которые поднимаются вверх – в мозг, где они преобразуются. Огонь сердца только в сочетании с холодностью мозга приводит к уравновешенности мыслей». В том же смысле высказывается и Теодор Фонтане: «Учись думать сердцем и чувствовать умом». Именно поэтому нашему языку близко представление об «обучении сердца», которое остается без внимания при разработке учебных планов современных школ и университетов. Неудивительно, что наше сердце требует внимания и уважения к себе. Неудивительно и то, что мы давно ничего не говорим от чистого сердца. Наше образование сконцентрировано у нас в мозгу, наши способности помимо мозга проявляются только в наших руках, поэтому мы высказываем идеи нашего острого ума «остро отточенным» языком, а иногда еще руками и ногами.

Сердце же остается невостребованным и необразованным, а иногда и полностью закрытым. Складывается ощущение, что мы потеряли ключ к нашему сердцу. О том, можно ли его найти, нам снова рассказывает наш язык: «Любовь облегчает все проблемы, которые кажутся рассудку слишком трудными» (персидская мудрость). Или: «Ангелы зовут это небесной отрадой, черти – адской мукой, люди – любовью» (Генрих Гейне). Тайна сердца, как хорошо известно нашему языку, заключается в любви. Сердце страстно стремится к тому, чтобы слиться с другим сердцем и превратиться в одно сердце и одну душу. Для этого дом сердца с готовностью открывается и впускает внутрь нечто, до сих пор бывшее чуждым. Два дома превращаются в один, две души сливаются воедино. «Сердца находят путь друг к другу», – так описывает это событие народная мудрость. Ни одно другое состояние в мире не помогает нам больше приблизиться к райскому Единству, поэтому оно и является основной целью человеческих устремлений. Если сердце открывается навстречу не только другому сердцу, но и всем и всему, а значит, и Богу, то цель – раскрытие сердца и объединение с Богом – достигнута. Это – то состояние, к которому стремятся мистики и о котором Майстер Экхарт писал: «Глаз, которым я вижу Бога, – это тот самый глаз, которым Бог видит меня». Человек един со всем, и все едино с ним и внутри него. Сердце открыто настолько широко, что оно охватывает все творение. Слабое подобие этой всеохватывающей любви испытывают влюбленные, когда им кажется, что они готовы обнять весь мир. «Для любящего нет ничего трудного», – говорил Цицерон; из пословицы нам известно, что «любовь – это золотая лестница, по которой сердце поднимается к небу». Дополним эту мысль словами Достоевского: «Любить – видеть человека таким, каким его задумал Бог».

Во всех остальных ситуациях нашего полярного мира Единство на уровне человека оказывается труднодостижимым – или, говоря словами Шопенгауэра, «вся жизнь двойственна». Несомненно, жизнь в полярном мире пронизана противоречиями, и именно любовь позволяет нам ненадолго прикоснуться к Единству. А сердце – это именно то место, где наш взгляд может преодолеть узкие границы этого мира, подчиненного разуму. Именно поэтому во всех языках мира сердце становится символом любви – от небесной любви к Богу, до любви, объединяющей двух людей, и даже дальше – до той, которая оказывается весьма действенной в рекламном отношении, сохраняя свое символическое значение в высказывании: «I ♥ Sony». Когда мы украшаем нашу машину наклейкой в виде сердца или, будучи влюбленными, вырезаем на стволе дерева сердце = и наши имена, образ сердца всегда символизирует стремление уйти от двойственности и нашу тоску по Единству.

Две верхних дуги в символическом изображении сердца переходят в острый кончик, который естественным образом притягивает наш взгляд. В качестве символа человеческой любви сердце нередко изображается пронзенным стрелой Амура. Бог любви – сын богини любви Венеры – стреляет вслепую, но он всегда метко попадает в цель и зажигает сердца людей, а иногда даже вонзает в них огненную стрелу. Само собой разумеется, что те, в кого он попал, в ту же минуту загораются и пылают в огне всепоглощающей любви друг к другу. Горячая любовь гонит свое пламя все дальше и бушует в пылающем сердце. Влюбленные подростки в наши дни называют предмет своей страсти Flamme (нем. «пламя»). Однако в данном случае речь идет об очень человеческой и, соответственно, полярной форме любви. Чтобы выполнить задачу, поставленную перед ним его матерью (посеять любовь), Амур нередко использует и оружие своего отца – бога войны Марса. В результате зажженная таким образом любовь оказывается полярной и в большей степени затрагивает не центр человека (сердце), а половую систему влюбленных друг в друга людей. В данном случае будет более честным использовать греческое имя Амура – Эрот, поскольку речь в первую очередь идет именно об эротике.

Выражение «дама сердца» отчетливо демонстрирует важность указанной личности для нас. Человека, которого мы прижимаем к сердцу, мы действительно любим; такому человеку мы могли бы подарить свое сердце и тем самым самого себя. Когда мы таким образом теряем свое сердце, то есть, иными словами, остаемся без середины, без своего центра, мы лишаемся любой эгоцентричности и эгоизма; мы, так сказать, растворяемся в другом человеке, становимся с ним единым целым. Все доводы рассудка запросто преодолеваются любовью, показывающей нам путь над безднами. Обратимся к современной формулировке: «Любовь является стимулом для сердца в сочетании с одновременной локальной анестезией для рассудка». Если мы следуем своему сердцу или его языку, голос разума затихает. «Любовь ослепляет!»

То, что прикипело нам к сердцу, становится для нас таким же близким, как наш собственный ребенок, которого мы выносили под сердцем. Последнее высказывание с анатомической точки зрения не имеет смысла, однако в переносном смысле оно оказывается тем более ценным. То, что прикипает к нашему сердцу, так же близко нам, как наш ребенок, и все происходящее с ним мы принимаем очень близко к сердцу. Язык не случайно связал это выражение с самыми важными вещами в нашей жизни. Если же, напротив, у нас на сердце лежит тяжесть, это значит, что что-то очень сильно беспокоит нас, нередко оно тяжелым грузом ложится на наше сердце и на нас самих. То, что трогает наше сердце, затрагивает наш центр; то, что мы принимаем близко к сердцу, мы впускаем в глубины нашего внутреннего мира. Чтобы запомнить что-то наизусть и надолго удержать внутри себя, англичане учат это «by heart», а французы – «par cœur». Мы всем сердцем внимаем тому, что очень важно для нас, и всем сердцем желаем того, о чем мечтаем в глубине нашего существа. Аналогичным образом сердечная радость – самая глубокая. Народная мудрость знает, что самый искренний смех идет от сердца. Если мы хотим, чтобы наш собеседник говорил с нами абсолютно откровенно, от всего сердца, мы просим его говорить, «положа руку на сердце», предполагая, что это означает безусловную честность. Обращаясь к своему истинному центру, человек может говорить только правду, так сказать, в простоте сердца.

Помимо символического понимания сердца как центра человека и места, где живет любовь, язык показывает нам, что сердце является нашим важнейшим органом чувств и самовыражения. Соответственно, с помощью сердца мы можем чувствовать, ощущать, видеть и слышать. Так, Маленький принц Сент-Экзюпери говорит о том, что видеть можно только с помощью сердца, поскольку для нашего внешнего зрения самое важное остается невидимым. Сердце намного восприимчивее, чем все остальные органы чувств, и поэтому оно является самым ранимым нашим органом. Поразить в сердце нас может не только пуля, нож или копье, но и (в первую очередь) слова и насмешки. Нередко противники дают мощные (словесные) залпы, которые часто попадают человеку в самое сердце. И поскольку слова могут ранить, такие попадания могут принести вред и в более долгосрочной перспективе. Сердце, которому долгое время причиняли боль, в конце концов заболевает.

Однако о признаках этой болезни мы поговорим позже, сначала попробуем найти в языке ответ на вопрос, как сердце реагирует на внешние раздражители, воздействующие на органы чувств. Мы знаем, что сердце может ощущать радость, и говорим: от радости оно бьется сильнее или даже колотится. Оно может выпрыгивать из груди, а если радость слишком велика, может даже разорваться. Такая опасность возникает в первую очередь тогда, когда радость оказывается неожиданной или обрушивается на нас. Реакцией сердца в ином случае может стать страх, а от страха сердце может остановиться. Это значит, что событие, которое поразило нас и наше сердце как гром с ясного неба, оказалось слишком тяжелым потрясением для сердца и для его ритма, оно потрясло наше сердце и нас самих. В менее тяжелых ситуациях, в первую очередь связанных с волнением, мы реагируем нарушением сердечного ритма, или сердцебиением. Мы говорим даже о мерцательной аритмии, и этот термин переносит нас уже в сферу медицины.

Если неожиданность связана с чем-то страшным, то у нас сердце может уйти в пятки. Разумеется, таким образом соскользнувшее вниз сердце является самой плохой из возможных ситуаций при встрече с чем-то пугающим. В такой ситуации необходимо взять себя (свое сердце) в руки и собраться с духом, тем самым продемонстрировав силу своего сердца и, соответственно, свое мужество. Ведь мужество тоже живет в сердце, как и его противоположность – трусость. О мужественном человеке говорят, что у него храброе сердце или сердце, как у льва. Одного из самых бесстрашных людей поэтому называли Ричардом Львиное Сердце. С другой стороны, об этом человеке известно, что его сердце легко приходило в состояние возбуждения, то есть было способно на сильные эмоции. Заячье сердце труса, напротив, легко впадает в панику или, как минимум, дрожит, как осиновый лист.

Наши предки-германцы делали вывод о мужестве человека по размеру его сердца. Поверженным врагам они вскрывали грудную клетку, и, если сердце оказывалось большим, они делали вывод о том, что победили действительно мужественного противника. Если же сердце оказывалось маленьким и продолжало сокращаться и дрожать, оно принадлежало трусу. В переносном смысле мы продолжаем действовать аналогичным образом и в наши дни, говоря о человеке, что у него «большое сердце». Медаль за храбрость в армии США не случайно называется «Пурпурное сердце» («Purple Heart»), причем пурпурный цвет дополнительно усиливает аспект мужества в бою. Герои, получившие эту медаль, в прямом смысле слова рисковали кровью своего сердца ради своей страны. Тот, кто сражается с пылом и страстью и ставит свою страну выше своей собственной жизни, действительно любит эту страну всем сердцем.

Сердце является не только превосходным барометром наших эмоций – тех движений чувств, которые вырываются из нас наружу (лат. emovere – двигаться наружу), но и местом их возникновения. Если мы по каким-то причинам не выпускаем эмоции наружу, а подавляем их, они скапливаются в сердце и создают нам проблемы. Они могут оказывать на него давление и даже привести к нарушению сердечного ритма или работы сердца в целом. «Я не сержусь, хотя мое сердце и разрывается» (Генрих Гейне). И сразу же вспоминается предложенная Шекспиром терапия этого состояния: «Дай скорби стать злобой. Не тупи, разгневай сердце». Мудрость языка очевидно связывает тяжесть на сердце с давлением жизни, а сердечный ритм – с ее ритмом. Когда сердце замирает, останавливается, сбивается с ритма или колотится как сумасшедшее, язык связывает с этими проявлениями определенное душевное состояние, которое очень тесно связано с соответствующей медицинской ситуацией. Галопирующее, или бешено колотящееся, сердце принадлежит загнанному в угол человеку. Маленькое сердце присуще человеку бездушному, тогда как владельцем большого сердца является великодушный человек.

Помимо этого, бросается в глаза тот факт, что языку, а в первую очередь его диалектам, знакома своя собственная патофизиология в части как содержания, так и формы (звучания слова). Возникает даже искушение рассматривать языкотворчество как одно из направлений поп-арта – «искусство говорящего рта». Выражения «только ледяное сердце может разбиться», «сердечный пожар» или «сердечная боль» демонстрируют глубокое знание психосоматических аспектов нашего центра. Народная мудрость давно знает: «Больное сердце живет только в человеке, который находится в разладе с самим собой и миром». Тот, кому пришлось пережить что-то, надрывающее сердце, и кто не смог душевно переработать пережитое, действительно подвергается опасности того, что его сердце когда-нибудь разорвется. Прежде чем его настигнет сердечный удар, он будет ощущать, что у него сердце колет. Возможно, сердце и ранее переворачивалось у него в груди, хотя он и не сделал соответствующих и жизненно необходимых выводов из этой ситуации. Возможно, со своим трепещущим сердцем он пережил слишком многое, так что угроза возникновения инфаркта была очевидна заранее, и он не поразил этого человека как гром среди ясного неба. Уже задолго до этого сердце судорожно сжималось у него в груди. Также оно, скорее всего, достаточно часто сильно билось, пытаясь достучаться до своего владельца и напомнить ему о своем праве выполнять свою работу спокойно, без помех со стороны подавленных эмоций. Тот, кто не умеет слушать свое сердце, должен чувствовать его.

И тот, кто нагружает или позволяет перегружать свое сердце и свою жизнь, когда-нибудь почувствует, что сердце лежит в его груди, подобно камню – тяжелое, холодное и мертвое. Напротив, тому, у кого время от времени падает камень с сердца или даже гора с плеч, кто умеет слышать жалобы своего сердца и принимает их всерьез, живется легче, и он ощущает больше свободы и пространства у себя в груди.

Сердечные излияния (в переносном смысле) очень важны для освобождения нагруженного или перегруженного сердца. То, что мы не выпускаем наружу, остается внутри нас и оказывает давление. Поэтому для здоровья очень полезно выражать эмоции, переполняющие сердце. Тот же, кто превращает свое сердце в могилу, может сам запросто оказаться похороненным в ней; это значит, что все, что не изливается из сердца, накапливаясь в течение длительного времени, может, наконец, в форме вполне материальной жидкости излиться в полость перикарда. В народе говорят, что эта жидкость – выделения червя, живущего в сердце. И действительно, разве о таком нагруженном проблемами сердце нельзя сказать, что его гложет червь? Старая народная медицина крайне серьезно воспринимала этого червя, грызущего сердце, и утверждала, что если он перекусит артерию, человек умрет. Неважно, кто гложет сердце – червь или тщеславие, – образ изъеденного сердца, в котором живет, например, червь тщеславия, очень многое помогает понять в этой угрожающей ситуации. И кто сможет обидеться на это измученное сердце за то, что оно шевелится в груди и, превозмогая боль, зовет на помощь?

На сегодняшний день такому сердцу не приходится рассчитывать на существенную помощь, в лучшем случае его боль – и его крики о помощи – будут приглушены с помощью наркотических препаратов. Однако даже если бы мы более серьезно воспринимали эти крики о помощи, это вряд ли что-то изменило бы, потому что в нашей цивилизации язык сердца почти не используется, поэтому его практически никто не понимает. Хорст Рюдигер в своем эссе «Метафора сердца в литературе» невольно дает очень четкую характеристику этой ситуации, когда он, в частности, пишет: «Современный язык и современная эпоха отодвинули в сторону сердечные дела скромных воспитанниц интерната и предпочли им сердечную недостаточность, казалось бы, здоровых менеджеров, а место постепенного увядания заняла смерть от сердечного приступа». Однако и те, и другие – скромные воспитанницы интерната и внешне здоровые менеджеры – имеют одну общую черту: они превращают свое сердце в могилу, которую мы уже упоминали, не позволяют ему говорить и в конце концов оказываются вынужденными расплачиваться за это. В дальнейшем мы столкнемся с этими типами людей, когда речь пойдет о кровяном давлении.

Для народной медицины сердечные болезни всегда были заболеваниями высшего порядка, и в большинстве случаев причиной их возникновения считались сверхъестественные силы. Если болезнь поражала самый центр человека, это никак не могло быть какой-то безобидной маленькой проблемой. В большинстве случаев народные целители пытались лечить сердечные болезни сверхъестественными средствами. Демонов изгоняли или выманивали из человека, в том числе и с помощью молитв. Сегодня такие действия могут показаться нам примитивными, но если вспомнить о наших собственных попытках успокоить демонов стресса с помощью бета-блокаторов или бороться с привидением в лице постоянного давления путем замены пришедшего в негодность (сердечного) насоса, то нам следует спокойно и со смирением в сердце принять эти древние попытки лечения сердечных болезней. Само сердце в народной медицине считалось средством отвлечения демонов, которые в первую очередь (как и ведьмы и вампиры) бросаются на сердце и на кровь, в основном – на сердечную кровь.

В конце концов, народной медицине известно, что одиночество разбивает сердце, а сердечный больной страдает от любви; причем это известно ей на несколько столетий дольше, чем медицине традиционной (которая пришла к этому выводу путем широкомасштабных исследований). В традиционной медицине наших предков любовная тоска и душевная подавленность (сегодня мы сказали бы «депрессия») лечилась с помощью жертвоприношения самых драгоценных сердечных образов. Таким образом, пациент дарил свое драгоценное сердце Богу, Христу или Деве Марии. Если он совершал этот ритуал от всего сердца, исцеление было ему гарантировано. Подарить свое сердце и открыть его навстречу божественному творению до сих пор остается самым эффективным методом лечения любой депрессии или сердечной болезни. Наши предки очень хорошо знали, что сердце является либо храмом Бога (Единства), либо мастерской Сатаны (полярности, или расколотости). В первом случае владельцу сердца гарантировано спасение и благодать, во втором – разлад и отчаяние. Об этом воззрении напоминают бесконечные картины на религиозные сюжеты, которые изображают либо Бога, либо дьявола в сердце. До сих пор мы говорим, что чье-то сердце одержимо скупостью и алчностью. Первая сжимает сердце, вторая оказывает на него давление, а вместе они вызывают болезнь.

Если подвести итог наших рассуждений о языке, мы обратим внимание на то, что все, что приводит к сжатию и, соответственно, очерствению сердца, направлено в сторону болезни. В то же время все, что открывает и расширяет сердце, способствует его разгрузке и оживлению, направлено в сторону любви. В любви мы можем продолжить дифференциацию с помощью уже рассмотренных лексических единиц: все, что направлено в сторону открытости навстречу жизни или Богу, оказывает целительное, а иногда и чудесное воздействие. Если же любовь, напротив, склоняется к человеческим и чувственным проявлениям, направлена только на определенного человека и тем самым исключает всех остальных, она снова «сужается», начинает причинять соответствующую боль и может вызвать соответствующие неприятные симптомы в сердце. Если мы заключаем в нашем сердце кого-то одного, чтобы сохранить его там только для себя и тем самым изолировать, эти действия также связаны с закрытостью. Если мы привязываемся сердцем к кому-то, то два человека оказываются связанными друг с другом в самом прямом смысле слова. Если мы прикипели сердцем к кому-либо, это значит, что мы не можем оторваться от этого человека. Следует отметить, что брак между людьми заключается. В связи с этим Гете говорил: «Любовь – вещь идеальная, супружество – реальная; смешение реального с идеальным никогда не проходит безнаказанно». Крайним проявлением такого пути развития является отравленное ревностью сердце, которое делает вид, что страстно любит, а на самом деле лишь ищет поводы, приносящие страдания.