Текст книги "Песня для Корби"

Глава 4
Банда

Без четверти восемь Корби и Ник подошли к старому зданию школы. За полгода до окончания их перевели в новое здание, которое находилось дальше и отсюда, и от их домов, из-за какого-то мутного проекта реновации микрорайона. Впрочем, по этому проекту ничего пока не было сделано, и школа по-прежнему стояла, окруженная обветшалыми, выселенными домами. Директриса еще собиралась за нее повоевать, так что школа жила практически на два здания – часть вещей демонстративно не перевозили, все время ссылаясь на какие-то неурядицы, окна и двери не заколачивали, а просто заперли. Периодически, опасаясь резких движений со стороны непонятно кого, сюда отправляли охрану, но обычно ее заменяла сигнализация.

Корби нес за плечами рюкзак. Ворох своей одежды и другие вещи он оставил у Ника, и теперь в рюкзаке лежали пистолет, предназначенная для его хранения жестяная коробка с промасленной тряпкой внутри, и деньги. Ник тоже был нагружен. Он перекинул через плечо ремень черной спортивной сумки. Для своих размеров она казалась неестественно легкой и слегка хлопала парня по бедру. В сумке лежала загадочная леталка. Из-под молнии, застегнутой не до конца, выглядывало сверкающее на солнце серебристое ребро. Корби догадывался, что это крыло, но с уверенностью сказать не мог.

Территория школы была обнесена весьма условным бетонным заборчиком. Покосившиеся от времени рифленые блоки всего на метр выступали из земли. Калиток не было. На прогретой солнцем вершине ограды, болтая ногами, сидел Ара. Он потягивал что-то из пластикового стаканчика.

Корби и Ник издалека махнули ему рукой. Черный брат приветствовал их жестом тоста.

– Что это он пьет? – спросил Ник.

– Не воду, – уверенно ответил Корби.

– Да он бухой, – заметил Ник.

– Не может быть, – сказал Корби. – Он двадцать минут назад говорил со мной трезвый.

Но Ник был прав. Ара широко улыбался. Его голова была чуть запрокинута, и он, щурясь, подставлял лицо солнцу. К его темным щекам прилила кровь, и от этого он казался еще смуглее, чем обычно.

– Эй, Джим, – хрипло крикнул Ник, – ты опять разграбил хозяйские погреба?

– Не бейте меня, масса! – звонким голосом взмолился Ара. – Тетя Сара сказала, что вино помогает от бородавок.

Корби прыснул от смеха.

– Когда ты успел набраться? – восхитился он.

– Я не набрался, – запротестовал Ара. – Я выпил всего три стаканчика.

Черный брат многозначительно посмотрел вниз. В траве у основания забора лежал его рюкзак. Из него выглядывали матовые горлышки трех глиняных бутылок. Каждый сосуд покоился в своей плетеной обвязке. На пробках стояли красные восковые печати. Одна из них была сорвана.

Корби сел на корточки рядом с рюкзаком Ары. Он увидел, что в центре каждой печати продавлен витиеватый христианский крест, а вокруг него извиваются непонятные армянские буквы.

– Ты принес это в качестве трофея? – с сомнением спросил Корби.

– Да, – подтвердил Ара.

Корби посмотрел на него снизу вверх.

– Как-то несерьезно, – сказал он. – Выпивка продается в любом магазине.

– Только не эта, – возразил Ара. – Ни один из вас такого вина не пил никогда в жизни.

– Дай, что ли, попробовать, – попросил Ник. – Проверим.

Черный брат протянул ему стаканчик. Ник пригубил, потом пригубил еще раз и облизнулся как старый котяра, наконец добравшийся до пузырька с валерьянкой.

– Это так круто? – не поверил Корби.

– Попробуй, – просто предложил Ник.

Корби встал и принял из рук Ары стаканчик. Вино было красным, полупрозрачным, лучи солнца преломлялись в нем и рубиновым отсветом падали на белесый камень ограды. Корби отпил из стаканчика крошечный глоток. Напиток был полон спокойного тепла и отдавал кофейно-шоколадным привкусом.

– Ну как? – хором спросили Ара и Ник.

Корби проглотил вино, вздохнул и почувствовал, что вкус кофе сменяется терпким и приятным вкусом ягод. Он заметил, как его слегка качнуло. Теперь он верил, что Ара выпил всего три стаканчика. Этого было вполне достаточно, чтобы захмелеть.

– Где ты взял это чудо? – спросил Корби.

Ара фыркнул.

– У тебя такое лицо… Я думал, ты скажешь: «А можно еще?»

– А можно еще? – поинтересовался Ник.

Ребята рассмеялись. Черный брат спрыгнул с ограды.

– Там еще четыре стаканчика, – сообщил он.

– Слушай, – предложил Корби. – Может, пойдем к ручью?

– А Андрей? – спросил Ник.

– Он нас там найдет, – с поддельной уверенностью обещал Корби.

– Ладно, – сдался Ник.

Ара поднял свой рюкзак, и они двинулись по тропинке, идущей вдоль внешней стороны школьной ограды.

***

Трехэтажная школа стояла на пригорке. Она имела четыре крыла, сомкнувшихся в периметр вокруг квадратного внутреннего двора. Облупившиеся бело-синие стены в лучах вечернего солнца. Между зданием и забором раскинулось полудикое футбольное поле. На нем редко играли – из-за отсутствия сеток мяч все время улетал в траву.

Там, где кончалась территория школы, начинался неглубокий овраг, по дну которого бежал ручей – любимец местных подростков. Это было странное место. Здесь фактически кончалась Москва: школа была последним домом на своей улице. С другой стороны оврага не было многоэтажек – там находился дачный кооператив. За ним с одной стороны раскинулся лес, а с другой были пустыри и пищевые фабрики «Кока-Кола» и «Макдональдс».

– И все-таки, – сказал Корби, – откуда это вино?

– Помнишь, три года назад я учился в армянской церковно-приходской школе? – спросил черный брат.

– Это трудно забыть, – заметил Ник.

– Даже я что-то помню, – сказал Корби, – хотя мы тогда только познакомились.

– У нас было всего четыре предмета, – продолжал Ара. – Родной язык, история Армении, литература Армении и священное писание. Последние два преподавались через раз. Домашних заданий не давали. Занятия по субботам.

Они углубились в заросли. Эти кусты были знакомы, как родной дом. Здесь они первый раз курили, первый раз выпивали вместе, здесь назначали свидания и целовались. Ребята уверенно шли знакомой тропинкой.

– Я забыл лекцию двухнедельной давности, – продолжал Ара. – Я постоянно их забывал, и отец Тевос попросил меня остаться. Он был нестрогий, дружелюбный такой. В пристройке почему-то выбило пробки, он зажег свечку и закурил от нее трубку. Мы сидели под окном, дым утягивало в форточку, а на улице шел дождь и кружились листья. Было круто.

Они вышли на маленький полуостров у последнего изгиба ручья. Дальше тот тянулся совершенно прямо. Ложбина неглубокого оврага, на дне которого они находились, превратилась в длинный зеленый коридор, образованный склоненными ивами – сияющий, полный солнечных просветов. Здесь лежало бревно и перевернутые ящики. В разбросанных бутылках Корби узнал последствия одной из последних массовых попоек. Под бревнами траву затоптали, но у воды была топкая земля, на которую подростки не решались ступать. Там выросла густая влажная осока. Под зеленым берегом бежал переливчатый ручей. Это было красивое место.

– Отец Тевос скоро сбился с темы, и мы просто говорили, – рассказывал Ара. – Что-то про горных отшельников. Я ему понравился. Мы попрощались почти по-дружески. Он остался курить трубку и сказал мне, чтобы я спускался на улицу сам. Класс был на втором этаже. А на первом этаже были они.

Ара сделал многозначительную паузу и поставил свой тяжелый рюкзак на один из перевернутых ящиков. Глиняные сосуды даже не звякнули, только доска глухо дрогнула под их весом.

– Бутылки? – догадался Корби.

– Да, – подтвердил черный брат. – Они стояли прямо на столе в маленьком холле и ждали воскресной литургии. Я, наверное, минуту на них смотрел. Но тогда мне не хватило пороху их взять.

– Не-е-ет, – простонал Ник. – Не говори мне, что это вино для причастия.

Он теперь тоже увидел кресты на печатях. Все вдруг встало на свои места: эйфория Ары этим утром, красный воск, распятия и армянские буквы, необычный вкус вина.

– Да-а-а, – в тон Нику простонал Корби. – Это же кража века, ты, долбанный негр Джим, черный дьяволенок!

Ара широко улыбался. Он вытащил початую бутыль из рюкзака. Из-за ее необычной формы Корби не мог понять, какой у нее объем. На толстой глине рука мастера выдавила еще несколько печатей.

– Думаю, это повод выпить, – сказал Ара. Рядом с бутылкой он поставил стаканчики. Было что-то нелепое в этих пластиковых штучках, стоящих рядом с освященным глиняным монолитом церковной бутыли. Корби вспомнил про зубную щетку, лежащую на пистолете, и усмехнулся своим мыслям.

– Ладно. – Ник со вздохом взял один из стаканов. – Но ты ведь больше не ходишь в церковную школу?

Ара начал разливать. Над поляной повис потрясающий терпкий аромат. Черный брат чуть промахнулся мимо стаканчика, и кровь Христа рубиновыми каплями повисла у Корби на пальцах. Он слизнул их. Все вокруг казалось неожиданно ярким, свет немного резал глаза, но не мешал. Вещи жили, вибрировали, плыли под солнцем. Лица друзей излучали особую красоту. Было легко улыбаться. Мысли, веселые и сиюминутные, стремительно проносились в голове.

– Я не хожу в школу, – объяснил Ара, – но моя мать ходит в церковь. Вообще-то она обязана исповедоваться только пять раз в год, перед религиозными праздниками, но она делает это чаще.

– Надеюсь, тебя за это не посадят? – перебил его Ник.

– В принципе, могут, – легкомысленно сказал Ара. – Но отлучить должны точно.

Ник только покачал головой.

– За то, чтобы этого не случилось, – провозгласил Корби.

Они выпили стоя, потом Корби сбросил с бревен грязные газеты. Ребята расселись вокруг импровизированного стола.

– Моя мама три дня постилась, – продолжал Ара. – Я знал, что она пойдет на исповедь и потащит меня с собой. Она ходит исповедоваться по субботам, потому что по воскресеньям большая очередь. Церковь святого Саркиса одна на весь юго-западный округ.

Корби медленно протянул руку и бережно поднял бутыль. Она оказалась такой тяжелой, что ему пришлось подхватить ее второй рукой. Глина была шершавой, обвязка пахла травами, а печать – настоящим воском.

– Пока мама исповедовалась, я зашел во флигель. Там шел четвертый, последний урок. Я взял бутылки, положил в рюкзак, и они даже не звякнули. Но я нарвался: рюкзак не получалось закрыть.

Ара перевел дух, вспоминая.

– Тогда я положил их вместе с рюкзаком в багажник маминой машины.

– Ты полный псих, – серьезно сказал Ник.

– Да, это было стремно, – подтвердил Ара. – По дворику ходили люди, а я нес этот рюкзак с торчащими бутылками. Но никто не обратил внимания.

– И она их не нашла? – спросил Корби.

– Она не открывала багажник, – объяснил черный брат. – Мы вернулись. Она пошла домой, а я взял брелок от машины, спустился вниз и достал вино.

– Ты нарушил седьмую заповедь, – сказал Ник.

– Бог простит, – жизнерадостно сообщил Ара. – И вообще, на его месте меня бы это достало. Они уже две тысячи лет пьют его кровь и едят его тело.

Корби фыркнул.

– Налей еще по одной, – попросил он.

Ара послушно налил.

– Бутылка кончается, – с удивлением заметил он.

– У нее очень толстые стенки, – заметил Ник. – Там меньше, чем кажется. Не открывай вторую, пока не придет Андрей, а то мы все выпьем.

– Кстати, а сколько времени? – спросил Корби.

– Восемь пятнадцать, – сказал Ара. – Он опаздывает.

Ник поставил свой стаканчик на ящик.

– Я схожу к школе, – решил он. – Вдруг он нас не нашел?

– Если он такой недогадливый, может, не стоит принимать его в банду? – предложил Корби.

Ник не ответил, просто ушел. Скоро его спина скрылась в зарослях.

– Да ладно тебе, – весело сказал Ара. – Ты слишком суров.

Он посмотрел на оставленную Ником сумку.

– Что там?

– Его трофей, – ответил Корби. – Я еще не видел.

– А у тебя что? – заинтересовался черный брат.

– Бандитская вещь, – с предвкушением сообщил Корби. – Почти такая же крутая, как твое вино.

– Покажи, – попросил Ара.

Корби запустил руку в свой рюкзак и достал из него пистолет. Вороненая сталь мрачно блеснула на свету. Черный брат, замерев, смотрел на оружие. Корби извлек магазин, молча показал другу пули, зарядил пистолет обратно и положил его рядом с бутылкой краденого вина. Тяжелый ствол «стечкина» гулко стукнулся о ящик.

Ара сглотнул.

– Это не подделка? – спросил он.

– Нет, – сказал Корби. – Я когда-то из него стрелял. Это пушка моего старика.

Он вкратце рассказал историю своей ссоры с дедом и тот случай, когда ему случайно довелось убить связанную свинью. Они выпили свое вино. Только недопитый стаканчик Ника оставался одиноко стоять на ящике. Ара, не отрываясь, смотрел на оружие.

– А мне можно его подержать? – попросил он.

– Да, – разрешил Корби. – Только не снимай с предохранителя.

Черный брат взял пистолет в руки. Он обращался с ним не как Ник, а как копы в фильмах восьмидесятых: поднял ствол к левому уху, потом медленно опустил его, прицеливаясь в дальнее дерево на другом берегу ручья.

– Потрясная вещь, – констатировал Ара. Он встал и повернулся вокруг поляны, как будто расстреливал множество врагов.

– Он стреляет очередями, – сообщил Корби.

– Серьезно? – переспросил Ара. – Это же пистолет, а не автомат.

– Это автоматический пистолет Стечкина, – объяснил Корби, – оружие для спецподразделений.

– Круто, – восхитился Ара. – А какая будет отдача?

– Ощущение в руке как от удара по боксерской груше, – сказал Корби, – но я удержал.

Ара еще целился в кусты, когда из них вышел Ник.

– Опусти, – сказал он, – не направляй на людей.

– Извини, – Ара положил пистолет обратно на ящик. – Андрей не пришел?

– Нет, – подтвердил Ник. – Я ему звонил, но он не берет трубку.

– Уже и не придет, – улыбнулся Корби. – Струсил.

Ник сел на свое место.

– Андрей не трус, – возразил он. – Если он не пришел, то либо потому, что его достали твои загоны, либо по веской причине.

Корби не ответил, только мотнул головой. На несколько секунд над поляной повисла тишина. Ара первым нарушил неловкое молчание.

– Ник, а у тебя что? – поинтересовался он.

– Леталка, – буркнул Ник.

– Мне тоже интересно, – заметил Корби. – Ты знаешь, что у нас, а мы не знаем, что у тебя.

– Машина из стали и ветра, – чуть смягчившись, сообщил Ник.

– Это эвфемизм для летающей мясорубки? – спросил Ара.

Все трое рассмеялись.

– Ты несправедлив, – возразил Ник. – Он красивый.

Корби посмотрел на Ару. Оба одновременно пожали плечами.

– Это красивая летающая мясорубка, – резюмировал Корби.

– Я хотел дождаться Андрея, а потом показывать, – сказал Ник, – но уже почти половина девятого.

Он расстегнул свою сумку. Черные края молнии расползлись. Свет закатного солнца пятнами упал на обтекаемое серебристое тело. То, что раньше было одиноким острым ребром, теперь оказалось вершиной изогнутого хвоста. Внутри полукруглой рамки замер маленький винт. Ник обеими руками поднял модель.

– Ух ты, – тихо сказал Ара.

– Красивая мясорубка, – усмехнулся Ник.

– Это вертолет, – догадался Корби, – только без лопастей.

– Лопасти одеваются, – объяснил Ник.

– Твой отец сам его сделал? – удивился Корби.

– Да, – кивнул Ник.

– Это вертолет твоего отца? – переспросил Ара.

– Я не крал его, – объяснил Ник, – просто одолжил.

Корби поморщился.

– Неважно, – отмахнулся Ара. – Это вещь.

Солнце отражалось от воды. Корби смотрел, как солнечные блики плывут по серебристому борту. Модель была красивой и очень техничной. Она вся состояла из гибких линий. Лишь тонкие швы и крепления винтиков, заглубленных в корпус, выдавали то, что вертолет не является единым слитком пластика или металла.

Ник нащупал что-то на дне своей сумки, достал. Устройство в его руках выглядело как трубка, но когда он произвел с ним несколько манипуляций, оно раскрылось подобно зонтику. Ник опустил основание винта в муфточку на крыше вертолета и зажал крошечные рычажки под лопастями. Он рукой крутанул винт, и тот легко закрутился. Вокруг основания механизма были два маленьких шарика-противовеса.

– Эта штука правда летает? – недоверчиво спросил Ара. Пока Ник орудовал с устройством, он успел откупорить еще одну бутылку вина и теперь снова наполнял стаканы.

– Еще как, – заверил Ник. Он достал из сумки вторую съемную деталь. Это оказалась видеокамера. Корби не решился бы судить о том, как она выглядела раньше: отец Ника или переделал ее, или сделал вообще с нуля. Устройство было забрано в такой же непроницаемый обтекаемый корпус, как и вся модель. Ник задвинул салазки камеры в полозья на брюхе вертолета и зажал защелку. Камера слилась с моделью.

– То есть, ты видишь, куда летишь? – спросил Корби.

– Да, – подтвердил Ник, – но суть не в этом. Отец все это сделал для работы. Камера маленькая, но видео будет профессионального класса. Они хотят, чтобы камера летала между городскими домами, там, где не разрешат летать ни одному настоящему вертолету.

– Круто, – понял Корби.

– А потом к отснятому видео трехмерщики подрисуют все, что угодно, хоть корабль инопланетян.

– Здорово, – одобрил Ара. – А можно просто запустить два вертолета, чтобы вертолет с камерой гнался за обычным вертолетом?

– Это будет нужно, если папе закажут рекламу вертолетов, – сказал Ник. Он достал из сумки последнюю вещь. Это был пульт вроде тех, которым снабжают радиоуправляемые машинки, но более сложный. К блоку с рычажками сверху был приделан айпод.

– Видео выводится на эту штуку, – объяснил Ник.

– Твой папа гений, – заметил Ара.

– Покажешь, как это все работает? – спросил Корби.

– Не здесь, – возразил Ник. – Отец меня убьет, если вертолет винтом запутается в ветвях. Допивайте и пойдем к школе.

Он потянулся к своему стакану, но Ара его остановил.

– Подождите, – сказал он. – Мы ведь все принесли то, что обещали.

– Да, – согласился Корби.

Ник просто кивнул.

– Значит, мы банда, – заключил Ара.

– Я говорил про три условия, – запнулся Корби.

– Какие? – спросил черный брат.

– Ну, я еще не придумал, – сказал Корби. – Неважно. Андрей все равно не пришел.

– Тогда это фигня, – решил Ара, – и мы уже банда. Мы должны это закрепить.

– Ты романтик, – чуть улыбнулся Ник.

– Он прав, – серьезно сказал Корби. – Школа закончилась, но я этого не чувствую. Моя жизнь в полном дерьме. Надо это как-то изменить.

– Давайте поклянемся, что не расстанемся, – предложил Ара, – что всегда будем встречаться и…

Он сбился, не находя нужных слов. Несколько секунд над поляной висела тишина, которую нарушало только журчание воды.

– Банды бывают разные, – сказал Ник, – но обычно это что-то плохое. Я не хочу делать зло.

– Тогда что-то вроде Робин Гуда получается? – спросил Ара.

Корби слушал их и чувствовал, как в его взбудораженном вином мозгу происходит ядерный синтез событий сегодняшнего дня. Он бездомный сирота. Он не знал, что ответить Ире, не знал, что сказать отцу Ника, когда тот спрашивал его о будущем. Лузер. Никто. Да, у него есть прикольные друзья и смазливое личико, чтобы снимать девчонок, но это все, что у него есть. Неужели так?

– У банды должен быть главарь, – сказал Корби, – а банду придумал я.

Он, щурясь, посмотрел на Ника, ожидая, что тот возразит, но тот ничего не сказал.

– Значит, я буду главарем, – решил Корби.

Он поднял пистолет и встал, опустив дуло в землю – красивый, со вспыхнувшими от вина щеками, румянец которых так любила Ира.

– Я хочу, чтобы мы стали лучшими, – продолжал Корби. – Я хочу, чтобы в нашей жизни все было настоящим. Я хочу, чтобы в ее конце мы были не такими, как наши родители: как мой злобный тупой старик, как твоя мать – религиозная кликуша… Извини, черный брат.

Но Ара молчал, заворожено глядя на него.

– И как твой отец, Ник, – договорил Корби. – Алкаш. Хотя он лучший из всех троих.

Подросток замолчал.

– Он мог бы стать знаменитым мастером и изобретателем, если бы не сдался, когда умерла мама, – охрипшим голосом сказал Ник. – Если ты об этом, то да, я с тобой. Я за то, чтобы ни одна вещь нас не раздавила.

– Я об этом. – Корби сунул пистолет сзади себе за пояс и оправил рубашку так, чтобы оружия не было видно. Он чувствовал себя настоящим главарем маленькой банды. Ара был прав: неважно, как появилась эта идея – она им действительно прекрасно подходила.

– Пойдем, – сказал Корби. – Хочу увидеть леталку в действии.

Он залпом допил вино. Ник сделал то же самое. Аре вдруг представилась странная картина: Корби, бледный, в окровавленной белой рубашке, с развевающимися черными волосами, с древним длиннодулым дымящимся пистолетом в руке, стоит на скале и говорит: «следующий», – а под ним, с одной стороны, бесконечная очередь дуэлянтов, а с другой – обрыв, медленно заполняющийся трупами. Ара неплохо учился в школе. «Что-то из Лермонтова?» – подумал он.

– За нас, – сказал Ара и тоже осушил свой стаканчик. Потом встал и пошел за Корби. За главарем бандитов.