Текст книги "Птица Чабос. В погоне за мечтой"

Глава тринадцатая
В которой судьбу Мамуки решают три карты, наверное, потому, что классиков надо знать.

Если бы не уговоры стюардессы занять пассажиров свои места, то посмотреть на игру Родиона и Мамуки сбежался бы весь самолет. А самолеты, штука неустойчивая не только на земле, но и в воздухе. Стоит только на носу или в корме собраться большому числу народа, как они тут же начинают крен давать согласно закону всемирного равновесия. Так, что наслаждаться шелестом карт, хрустом купюр и виртуозной игрой могли только те пассажиры самолета, которые находились в непосредственной близости от ставки Багратиони. А полюбоваться было на, что!

Вероника очень быстро спустила ту кучу денег, которые ей позволил выиграть Мамука. Теперь амбициозному маленькому грузинчику было не до игры в поддавки. Напротив него сидел серьезный соперник – Родион Оболенский, и играть пришлось в полную силу. Где-то часа за два Родик сумел отбить у Багратиони более шестидесяти тысяч, почти половину наличности, но схватка двух игроков только разгоралась.

Мамука давно сбросил с себя свой кожаный пиджачок, расстегнул белоснежную рубашку до самого пупка, теряющегося в густых зарослях черных, кучерявых волос, демонстрируя почтенной публике целых три золотых толстенных цепи намотанных вокруг его тонкой, цыплячьей шеи. Родик всего лишь ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу.

Мамука жадными глотками хлебал вино прямо из горлышка плетеной бутылки, несмотря на горячие протесты профессора Рублева. Родион, напротив, деликатно отпивал бардовый, хмельной напиток глоточками из фужера.

Мамука изрыгал страшные проклятия на грузинском и русском языках. Родион только усмехался и внимательно вглядывался в глаза Мамуки, когда тот заглядывал в свои карты…

– На кону десять тысяч!

– Карту, пожалуйста, – попросил Родик.

Багратиони цепким глазками проследил за тем, как карта сетчатой рубашкой кверху скользнула из под рук Мцыри и перешла в расклад Родика.

– Прошел, – проговорил Родион, лишь только карта оказалась у него на руках, и выложил на стол тысячу.

– Мамука тоже прошел! – хлестко бросил Багратиони.

– Еще раз прошел, – спокойно ответил Оболенский, увеличивая банк.

– Мамука тоже, вах! Кусок кошки мне на голову! – выругался таким образом Багратиони..

– Почему, кусок кошки, Мамука Вахтангович? Или это грузинская идиома? – не понял Родик.

– Какая идиома, слушай? Ругательство такое, вах!

– Понял, – кивнул Оболенский.

– Твое слово, бидже! Зачем тянешь?

– Я прошел, Мамука Вахтангович…

– Блефуешь, наверное, да?

– Конечно, блефую, – согласился Родик. – Так ведь и вы блефуете!

– Откуда знаешь, слушай? – Мамука почесал разгоряченную грудь.

– Вы всегда блефуете, господин Багратиони. У вас натура такая. Поэтому я у вас выиграю.

– Это мы еще посмотрим, бидже!

– Ваше слово, Мамука.

– Тысячу в гору!

– Аналогично, Мамука Вахтангович. И я тысячу!

– Мамука еще тысячу!

– Напрасно. У меня карта все равно лучше.

– Как это, бидже? Почему это? А?

– Потому, что я-то как раз не блефую!

– Ерунда, бидже! Кто не блефует, тот не выигрывает!

– Ошибка, – покачал головой Оболенский. – Кто не рискует, то не выигрывает! Я прошел!

– «Блэк Джек», бидже! «Блек Джек»! – Мамука отхлебнул вина, доложил в банк тысячу и открыл карты. – Как у Гоголя: тройка, семерка, туз! Вах! – он по-панибратски похлопал Родиона по плечу.

– Это не у Гоголя, – поправил Багратиони Оболенский. – Это у Пушкина. Некто Герман попросил старух открыть секрет трех карт. Да вот только соврала старуха. Для Германа вся эта история очень плохо кончилось.

– Как плохо, бидже?

– Герман застрелился.

– Какой дурак, вах! Идиот просто!

– Увы, – Родик развел руками. – Кстати. У меня тоже «Блек Джек»…

– Розыгрыш! На кону двадцать тысяч, – подал голос Мцыри, надменный как египетский сфинкс.

– Ва-банк! – азартно проговорил Багратиони. – Мцыри! Денег давай!

– Почему вы все время играете ва-банк в случае розыгрыша? – спросил Родик. – Это же самый простой способ проиграть моментально кучу денег.

– У Багратиони принцип такой, бидже, – ответил Мамука. – Все или ничего! Можно проиграть… А ведь можно и выиграть, да?

– Согласен, – кивнул Родик. – На самом деле, у меня тоже такой принцип. Хотя иногда нужно, как говорил мой друг Костя Остенбакин, «собирать счастье по крупицам».

– Вах, какой умный человек, – процокал языком Мамука. – прямо как мой отец, царствие ему вечное небесное… Слушай, а может я знаю этого твоего друга? – спросил Мамука.

– Может, и знаете, – загадочно ответил Оболенский. – Мир тесен.

– Это тоже он сказал, да?

– Нет, – Родик задумался. – Хотя все возможно.

– Ваша ставка, Родион, – напомнил Мцыри.

– Ва-банк, – Родик быстро отчитал двадцать тысяч.

– На кону – шестьдесят! – Мцыри стал сдавать карты.

– Прошел, – спокойно проговорил Родион, мельком взглянув в карты.

– Еще карту, Мцыри! – потребовал Мамука, и лишь взглянув на ее номинал, добавил. Прошел!

Родик особо пристально посмотрел в глаза Мамуки, положил карту рубашкой кверху, откинулся на спинку кресла и невозмутимо произнес:

– Тысячу в гору!

– И Мамука в гору, вах! – Как бы следуя примеру Родика, Багратиони бросил свои карты на стол и тоже откинулся в кресле, потирая грудь.

Рублев, стоявший рядом, и потягивавший лимонад прямо из пластиковой бутылки насторожено посмотрел на своего подопечного. Мамуку явно лихорадило.

– Еще тысячу в гору, – сказал Оболенский, взял в руки стопку выигранных им денег, спрессовал их в пачку и отсчитал тысячу президентов.

– Прошел, – с вызовом произнес Мамука и кивнул Мцыри. Ординарец покорно поднял ставку.

– И я, – деньги Родика легли в банк.

– Мамука снова прошел, – едва заметный кивок ординарцу.

– И я, – деньги прошелестели в руках Оболенского.

– Дальше! – выдохнул Мамука. – Мцыри беспрекословно выполнил приказ.

– Хорошо, – деньги Родика легли на стол.

– Дальше!

– Прошел!

– Еще!

– Прошел!

– Дальше!!! – Мамука был на пределе. Подбородок его задрожал.

– Мамука Вахтангович, хватит… – Рублев осторожно присел рядом с Багратиони и попытался взять его за руку, что бы пощупать пульс. – Вам сейчас плохо станет…

– Да пошел ты в зад, профессор, да!? – Мамука отбросил руку Рублева и выкрикнул почти истерично. – Дальше!

– Прошел, – с каменным спокойствием ответил Оболенский.

– Мамука, ну, пожалуйста,… – Жалобно проговорила Хомка, из-за плеча Родика, видя, что Багратиони взвинчен до крайности.

– Мцыри!!! – рявкнул Мамука. – Дальше!!!

– Я не могу Мамука Вахтангович, – произнес ординарец Багратиони виновато.

– Как не можешь, вах!? Почему не можешь!? Генацвале!? – Багратиони пылал гневом.

– Деньги кончились, Мамука Вахтангович…

В салоне воцарилось молчание. Чуть слышно подвывали за бортом двигатели авиалайнера. Свистела система вентиляции. В черные полыньи иллюминаторов заглядывала ночь. Из тамбура салона выглянула испуганная бортпроводница.

– Как кончились!? – Багратиони, недоумевая, посмотрел на Мцыри. – Почему кончились, вах!? У Багратиони деньги не могут кончиться!!!

– Кончились, – Мцыри повернул пустой кейс распахнутой пастью к Мамуке. – Видите?

– Вах!!! Сейчас ты у меня кончишься, придурок, да!? – заорал Мамука, сорвал со своих пальцев одно из колец и бросил его на кон. – Прошел!!!

Родион ничего не ответил. Просто молча доложил в банк еще тысячу. Мамука, кипя от злости, так же молча снял с руки следующий перстень.

Ставки росли. Перстни Багратиони шли по тысяче долларов за штуку. Родик не спешил открывать свои карты, поняв, что Мамука пошел на принцип и решил сорвать весь банк. В итоге на руке Багратиони остался только «перстень Багратов».

– Тысяча в гору, – Оболенский прикрыл веером зеленых сто долларовых купюр сверкающую горку Мамукиных колец.

– Мцыри!!! – прокричал взбешенный Мамука. – Я знаю, у тебя деньги есть еще!!! Дай мне денег!!!

– У меня нет, Мамука Вахтангович, – тихо ответил ординарец. – У меня только кредитка…

– Дай мне денег сейчас, да?! – он бросился на Мцыри, хватая его за отвороты пиджака. Лицо Мамуки сделалось серым. То ли от гнева, то ли от того, что его сердце действительно не справлялось с обжигающими стремительными потоками кавказской крови.

– Мамука Вахтангович, успокойтесь, – Мцыри со сдержанной силой взял, бьющегося в приступе злости Мамуку за руки и усадил обратно на место. Рублев взял с верхней полки блестящий чемодан с инструментами, быстро открыл его и достал шприц уже заправленный каким-то лекарством.

– Я тебя убью, генацвале!!! – бился Мамука в припадке. – Зарежу!!!

– Извините… – Рублев виновато скользнул взглядом по окружающим, засучил один рукав рубашки на Багратиони, пока Мцыри крепко держал за руки шефа. – Это бывает с ним… Иногда, знаете ли. Сейчас все буде в порядке. Извините.

Шприц вошел в руку наследника династии Багратов. Через секунду Мамука обмяк и, прикрыв глаза, откинулся в кресле.

– Ой, – пролепетала стюардесса. – Мамочки.

Родион, не двигаясь, сидел в кресле. Все молчали. Никто даже представить себе не мог, что будет.

«Финальная сцена из «Ревизора, – подумал Родик. – Занавес!»

Но занавес не спешил опускаться. Спустя полминуты Багратиони открыл глаза и, не глядя на Родика, сказал:

– Ты блефуешь, бидже…

– Я играю, – мягко, но настойчиво ответил Родик. – Всего лишь играю. В карты. Я игрок.

– Ты блефуешь, – упрямо повторил Мамука. – Я знаю.

– Я игрок.

– Ты блефуешь! – Мамука посмотрел на Оболенского карими, почти черными глазами с поволокой лекарства.

– Проверьте, Мамука, – пожал плечами Родик. – Ваша ставка.

Багратиони дрожащими руками снял с пальца кольцо Багратов.

– Вот, – сказал он. – На, бери, бидже!

– Мамука Вахтангович, это же… – попытался остановить его Мцыри.

– Пошел к черту… – устало проговорил Мамука.

– «Блек Джек», – Родион открыл свои карты. – Король, туз…

Мамука снова закрыл глаза.

– Проиграл… – прошептал он. – Все проиграл…

Мцыри по одной стал открывать карты Мамуки:

– Тройка, – сказало он открыл следующую. – Семерка…

– Пиковая дама, – закончил за него Родион.

Глава четырнадцатая
В которой Мамука приобретает новый статус в сердце Вероники, а Родион вообще приобретает новый статус!

– Пиковая дама, – повторил Мцыри, переворачивая последнюю карту. – Все. Недобор. Вы проиграли, Мамука Вахтангович.

Багратиони сидел молча, закрыв глаза и не двигаясь.

– Хочу один, – вдруг чуть слышно проговорил он.

– Что, Мамука Вахтангович? – переспросил Мцыри.

– Один остаться хочу… – устало прошептал Мамука.

– Господа, – Мцыри обратился к окружающим. – Вы не могли бы оставить Мамуку Вахтанговича одного?

– Уважаемые пассажиры, – спохватилась стюардесса Сашенька. – Займите, пожалуйста, свои места, – сказала она как можно более строго.

Зрители грандиозного фиаско миллионера Багратиони стали расходиться молча, как на похоронах. Родион тоже встал и тоже собрался вернуться к себе, оставив на столе груду денег и золота.

– Извините, Мамука Вахтангович, – проронил он напоследок. – Я чувствую себя виноватым. Давайте считать, что этой игры не было…

– Как не было? – Мамука открыл глаза.

– Так. Каждый остается при своих. Вы мне ничего не проигрывали. Я у вас ничего не выигрывал. Между нами был, чисто товарищеский матч в карты. Так… Что бы скоротать время… Это все, – он кивнул на гору выигрыша. – По-прежнему ваше. Я только заберу свои деньги, – он достал бумажник и вернул в него тысячу долларов. – Мне еще отдыхать под палящим солнцем Рио, пить коктейли и щупать молоденьких мулаток, – Родик улыбнулся. – Спасибо, Мамука за хорошую игру и с пользой проведенное время. Никогда еще не получал такого удовольствия, – Родион соорудил несколько дежурных фраз на прощание. – Нет, правда, спасибо! – Оболенский собрался было окончательно покинуть ставку грузинского миллионера, но Мамука остановил его резким окриком.

– Стой, бидже! Забери свои деньги!

– Мамука, – Родик остановился. – Как говорил мой друг Костя Остенбакин: «Вопрос решенный и осложнения нам ни к чему!» Я сел с вами играть, заранее зная, что выиграю. Это неправильно. Деньги по-прежнему ваши. Спасибо за игру.

– Забери деньги, бидже. Не мучай меня… – Мамука вяло помассировал пальцами грудь возле сердца.

– Нет, – отрезал Родик.

– Мцыри, – устало кивнул Багратиони своему ординарцу. – Отдай ему деньги.

Мцыри послушно сгреб в кейс со стола доллары и россыпь золотых колец, щелкнул замочками чемоданчика и протянул его Оболенскому.

– Вот, Родион, возьмите, – сказал он. – Деньги ваши по праву. Вы их выиграли честно.

– Возьми, – медленно кивнул Мамука. – Бери, бидже, не бойся. Это действительно твои деньги… Мамука платит свои долги.

– Возьмите, – чемоданчик висел на вытянутой руке Мцыри. – Возьмите, вам говорят! – твердо сказал он.

– Хорошо, – сказал Родион и принял чемоданчик из рук Мцыри. – Еще раз извините, – добавил он и быстро пошел на свое место.

Оказавшись в кресле, он поставил чемоданчик себе на колени и забарабанил кончиками пальцев по блестящим, золоченым замочкам, как-то странно прищурясь и едва заметно прикусив нижнюю губу. Во взгляде «взломщика», как собака в погоне за свои хвостом, крутилась какая-то пока еще неясная мыслишка. В этом состоянии Оболенского застала Вероника. Она тихо уселась рядом с ним, не проронив ни слова, хотя по лицу Хомки было видно, что ее просто распирает от желания, что-то сказать Родиону.

– Ты доволен, дядя Родик? – наконец спросила она.

Родион промолчал. Собака, кружившаяся в его мыслях, все никак не могла ухватить свой хвост.

– Ты, доволен? Я спрашиваю, – проговорила Хомка и добавила. – «Взломщик».

– Что? – Родик взглянул на Хомку стеклянными глазами. – Ты, что-то сказала?

– Я, что-то спросила, – уточнила Хомка.

– Я слушаю, – кивнул Родион, но взгляд его по-прежнему оставался стеклянным.

– Чего ты слушаешь? – усмехнулась Хомка. – Меня или Космос? И что слышно? Как там наши братья по разуму?

– Ты права, – согласился Родион. – Я слушаю музыку сфер…

– Ясно, – усмехнулась Хомка. – Но меня-то ты слышишь?

– Говори.

– Ты доволен тем, что «взломал» Мамуку?

– Я пока еще никого не взломал, – отрицательно покачал головой Родион. – Ты ошибаешься.

– Как? – удивилась Хомка. – Но ты же выиграл у Багратиони кучу денег!

– Вот именно, – сказал Родик. – Выиграл. Подумаешь. Один человек выиграл в карты у другого человека. Это не «взлом». Это так… Простое везение, помноженное на мастерство и знание общей психологии. Это не «взлом», пойми!

– А что же тогда взлом? – Хомка недоумевала.

– Что такое «взлом»? – глаза Родика прояснились. Он неожиданно широко и радостно улыбнулся, открыл чемоданчик и достал из кучки золотых колец перстень с крупным бриллиантом в пасти льва. – «Взлом» – это вот! – Родик показал Хомке колечко. – Вот, она, отмычка!

– Интересное колечко, – восхитилась Вероника. – Думаешь, бриллиант настоящий?

– Слушай, гога, – сказал Родик с грузинским акцентом. – Не обижай Мамуку, вах!

– Тогда оно, наверное, стоит безумных денег, – заметила девушка.

– Да, – согласился Родик. – Такой брюлик не часто встретишь… – он стал внимательно рассматривать кольцо. – Повезло, так, повезло, – восхищенно проговорил Оболенский, разглядывая перстень со всех сторон. – Знаешь, что, Вероника. Это же настоящий «антик»!

– Что?

– Антиквариат! Да-а-а… Старинная вещичка! – Родик восхищенно вертел кольцо в руке.

– Ты разбираешься в антиквариате? – поинтересовалась Хомка.

– Немного, – Родион заглянул в перстень изнутри. – Бесподобно!

– И сколько оно может стоить?

– Это колечко? Вот этого точно я как раз сказать не могу.

– Ну, например?

– Приблизительно… Плюс, минус два парсека… Хм… Сто тысяч долларов… Полмиллиона долларов…

– Ну, да? – не поверила Хомка.

– Вот тебе и ну, да! – рассмеялся Оболенский. – Может быть даже миллион долларов!

– Значит, ты теперь богат? – улыбнулась Вероника. – Поздравляю, дядя Родик! Сбылась мечта идиота!

– Это кольцо оценено экспертами аукциона «Сотбис» в семьсот сорок две тысячи долларов! – послышался рядом голос Мцыри. – Это только стартовая цена.

– Правда? – Родик поднял голову и посмотрел на ординарца Багратиони.

– Это «кольцо Багратов» – символ царской власти. Его изготовили по приказу Баграта третьего, собирателя грузинских земель, больше тысячи лет назад, – многозначительно проговорил Мцыри. Мамука Вахтангович единственный потомок старинной грузинской династии. Это кольцо может стоить гораздо больше миллиона долларов… Впрочем, для Мамуки оно бесценно, – закончил Мцыри.

– Чего же он его так, запросто на кон бросил? – спросила Вероника.

– К сожалению, нехотя проговорил Мцыри. – Мамука Вахтангович очень импульсивный человек. Впрочем, как большинство грузин. Конечно, он не должен был этого делать… Но разве его остановишь? – Мцыри развел руками. – Такой он, наш Мамука!

– Фи-у, – присвистнула Вероника. – Королевский жест! Прям грузинский принц Гамлет, какой-то… Полцарства на кон! Вах, – изобразил Хомка грузинский акцент, перефразируя известную фразу. – Ну, ничего не скажешь… Одно только: Мамука Великолепный!

– У меня к вам предложение, Родион, – Мцыри, не обращая внимания на восторги Хомки, протянул Родику листок бумаги. – От Мамуки Вахтанговича.

Бумага была не простая, а «фирменная» с водяными знаками, в виде герба Багратов и золотой надписью в «шапке»: «MAMUKA BAGRATIONY INC.»

– Что это? – спросил Родик.

– Это договор на продажу самолета, – объяснил Мцыри.

– Какого самолета? – не понял Родион.

– Того, на котором мы сейчас летим.

– Вот этого? – переспросил Родик и похлопал руками по подлокотникам кресла.

– Да, – кивнул Мцыри. – Ил «шестьдесят два» «эм», одна тысяча девяносто девятого года постройки… Точнее, это договор на продажу авиакомпании «Багратиони – Аэролайн», которой принадлежит самолет. «Багратиони – Аэролайн» входит в холдинг «Мамука Багратиони инкорпорейтед». Поскольку самолет, это единственная собственность авиакомпании, Мамука решил продать вам авиакомпанию целиком. Так вам будет проще.

– Проще, что? – спросил Родион.

– Проще оформить на себя право собственности на воздушное транспортное средство. Иначе вам придется пройти более сотни формальностей, получать кучу лицензий и тому подобное. А авиакомпания уже имеет все необходимые бумажки. А так компания просто меняет владельца и все. Вам так будет проще.

– Но я, вроде как, – улыбнулся Родик. – Не собирался покупать у Мамуки ни его авиакомпании, ни его самолета? Да у меня и денег-то таких нет!

– Ах, да… – Мцыри потер переносицу. – Извините. Я думал, вы поняли… Дело в том, что Мамука хочет обменять «перстень Багратов» на этот самолет. Поверьте, в финансовом смысле это очень выгодное предложение. Самолет на рынке стоит больше, чем это колечко! Мамука Вахтангович, очень просил вас согласиться на его предложение. Он говорит, что тем самым вы окажете ему огромную услугу. А Мамука услуг не забывает! – гордо «расписался» Мцыри за своего шефа.

– Подождите, – сказал Родион. – Я могу вернуть ему кольцо просто так! И не надо мне никаких самолетов!

– Я же вам сказал, – на лице Мцыри появилась тень недовольства. – Мамука платит по своим счетам! Это кольцо теперь ваше и Мамука Вахтангович предлагает вам выгодную сделку! Я, что-то непонятно объясняю?

– Но… – Родион замялся. – Почему бы Мамуке просто не выкупить у меня кольцо в таком случае. За наличные? А?

– У Багратиони сейчас нет столько наличности. Вы все выиграли, Родион.

– Я подожду, – заверил Родион Мцыри. – Мамука сможет рассчитаться со мной потом. Когда у него будет необходимая сумма. Пусть он напишет мне расписку и…

– Мамука не будет писать никаких расписок, – отрезал Мцыри. – Мамуке нужно это кольцо сейчас. Прямо сейчас. И он хочет вернуть его себе незамедлительно! Вы прочитаете договор?

– Мцыри, – сказал Родик. – Но вы же понимаете, что это все смахивает на какой-то фарс?

– Я понимаю, – Мцыри помрачнел. – Но я всего лишь выполняю распоряжение своего хозяина. Мамука так хочет. Вы прочитаете договор?

Родик пробежал глазами «фирменный» бланк.

– Ну и что?

– Подпись Мамуки и моя, как члена совета директоров там уже стоит, – сказал Мцыри.

– Я должен расписаться?

– Да. Вот вам ручка. Впишите во второй графе свое имя и фамилию по-английски и распишитесь…

Мцыри протянул Родику золотую ручку. Родион быстро подмахнул бумажку.

– Все? – спросил он.

– Второй экземпляр тоже подпишите, – попросил Мцыри.

– Нет проблем, – сказал Родик.

– Это вам, – Мцыри протянул Родиону один экземпляр договора и пухлую, черную папку. – Здесь все документы авиакомпании, документы на самолет. Лицензии и прочее… – Теперь дайте мне перстень!

Оболенский отдал Мцыри «кольцо Багратов»…

– Спасибо, – кивнул Мцыри. – Компания «Багратиони – Аэролайн» зарегистрирована в Сьерра-Леоне. Когда мы приземлимся во Фритауне вы можете окончательно оформить сделку в местном нотариате подать сведения в международный реестра авиакомпаний о смене владельца и… Впрочем, нотариус во Фритауне вам все объяснит. Теперь, что касается самолета… Все технические вопросы, как то перегон, фрахт, аренда стоянок в аэропортах и так далее решает командир экипажа, который находится в штате авиакомпании. Его зовут Сергей Петрович Золотухин. Пилот первого класса. После посадки во Фритауне подойдите к нему. Он вам даст все необходимые разъяснения, касательно ваших возможностей и вашего статуса владельца авиакомпанией. Если будут какие-то сложности, вот вам номер моего телефона… – Мцыри протянул Оболенскому визитку. – У Мамуки Вахтанговича в Сьерра Лионе ранчо. Там он, скорее всего, будет отдыхать недели две… Может быть месяц… В общем, вы сможете позвонить.

– Хорошо, – пожал Родик плечами. – Я могу поговорить с Мамукой?

– Нет, – сказал Мцыри. – У Мамуки стало плохо с сердцем. Сейчас им занимается профессор Рублев… Кроме того Мамука просто никого не хочет видеть, – тут Мцыри как-то странно взглянул на Веронику. – Извините, – еще раз сказал он. – Я пойду.

Мцыри ушел, зажав в руке перстень. Хомка взглянула в просвет между кресел. Мамука сидел у иллюминатора, откинувшись на спинку и закрыв глаза. На лице у него была кислородная маска. Рубашка снята. К телу присоединены присоски кардиодатчиков. Медички близняшки суетились над Багратиони, помогая Рублеву снимать кардиограмму. Хомка поднялась с места.

– Ты куда? – спросил Родион, рассматривая договор.

– Я сейчас, – отмахнулась Хомка.

Она прошла через солон туда, где сидел Мамука, и Мцыри ее не остановил. Рублев хотел было возразить, но Мцыри подал ему знак не вмешиваться. Хомка опустилась на корточки перед Багратиони и осторожно погладила его по руке.

– Бедненький, – вздохнула Хомка с неподдельной жалостью.

Мамука открыл глаза. Маска на лице делала его еще более маленьким, невзрачным и беспомощным. Взгляд Мамуки напоминал взгляд голодного, брошенного пса.

– Да? – Спросили огромные карие, бесподобно красивые глаза Мамуки.

– Нет… – Хомка отрицательно покачала головой и закусила губу.

Веки Мамуки закрылись. Хомка приподнялась и прошептала на ухо Багратиони:

– Мамука… Ты Великолепен! И поцеловала его в колючую, пахнущую хорошим парфюмом, щеку.

Багратиони ничего не ответил.

Хомка почувствовала на губах солоноватый привкус.

Мамука беззвучно плакал.