Текст книги "Князь-волхв. Тропа колдунов. Алмазный трон (сборник)"

Колдовской огонек повис над его головой, осветил кладку, запечатанную Угримом.

– Пришли! Наконец-то! – Арина была взволнована настолько, что, забывшись, заговорила вслух. То ли с Тимофеем, то ли сама с собой.

Он не ответил. Ни в голос, ни мысленно. Впрочем, гречанка меньше всего нуждалась сейчас в его ответах.

Тимофей молча стоял между стеной и княгиней. Его правая рука, повиновавшаяся не ему, а ей, легла на холодный камень. Левая – коснулась ладони Арины – маленькой и узкой, почти утонувшей в руке Тимофея. Их пальцы переплелись, будто пальцы влюбленных. Арина, прикрыв глаза, что-то сосредоточенно забормотала.

Шла волшба. След Угримовой колдовской печати, оставшийся на Тимофее, должен был взломать саму печать. Так объясняла ему княгиня. Но «должен был» это ведь еще не значит, что взломает?

Запечатанная ищерским князем-волхвом стена пока стояла незыблемо.

У Тимофея зарождалась слабая надежда.

И, едва зародившись, сгинула.

От ладони Тимофея по камням поползли трещины. Сначала едва заметные, они становились все шире, длиннее. По стене словно били бесшумным тараном с закаленным стальным острием. Мощная кладка начинала разваливаться. Только отваливающиеся массивные осколки не падали с грохотом на пол. Осколки растворялись в воздухе без следа.

Арина не прекращала своего бормотания, Тимофей держал руку неподвижно, хотя ладонь больше не упиралась в камень. Под ладонью теперь зиял провал. Провал ширился. Стена беззвучно осыпалась, исчезала и таяла, пока проход не открылся полностью.

Магическая печать Угрима не устояла против идущей через Тимофея ворожбы Арины.

Первым в стену, переставшую быть стеной, вплыл колдовской огонек. Арина вошла следом. Ввела, вовлекла за собой Тимофея…

Потом была знакомая галерея – широкая и извилистая. Галерея закончилась подземным залом, куда Угрим вытащил Тимофея и Бельгутая с колдовской Тропы. Все здесь было как прежде. Неровный каменный столб, поглотивший черного бесермена. Погасшие факелы, оставленные князем. Неподвижно и нелепо висевший в воздухе Бельгутай, для которого был остановлен ход времени. Стена-полог, надежно укрывшая нишу с Кощеевой десницей и вход в тронный зал навьей твари. Хотя так ли уж надежно?

Тимофей остановился напротив запечатанной ниши, кляня себя последними словами за то, что не может пройти мимо. Княгиня мельком осмотрела залу, ненадолго задержала взгляд на одинокой колонне, чуть дольше – на застывшем в последнем прыжке Бельгутае. Хмыкнула, качнула головкой. И, похоже, забыла обо всем, кроме главного.

И опять Тимофей стоял, раскинув руки, между Ариной и каменной кладкой. Он стоял, соединяя через себя одну с другой, выполняя роль посредника и являясь ключом к магическому запору.

Княгиня вновь затянула свою колдовскую песнь без музыки и внятных слов. Тимофей ждал. Неужели и эта стена не устоит? Неужели падет и эта преграда? Неужели Черная Кость… обе Кости достанутся гречанке?

Стена не устояла. Преграда пала. А Кости? Достались? Ей? Или…

Что это…

Как это…

…случилось?!

…произошло?!

Нет, кладка-печать на этот раз не разваливалась постепенно и не рассеивалась отдельными кусками. Кладка исчезла, растаяла, испарилась вся, сразу, вдруг. Будто сорванная или разорванная неведомой силой изнутри, из ниши.

Кратчайший миг, неуловимая доля мгновения – и холод камня вдруг сменился теплом… Теплом человеческой ладони!

Чужая рука схватила его руку.

В голове взорвалось.

Вспышка. Яркая, слепящая.

И – боль. Острая, непереносимая. Словно одномоментно полыхнули тысячи молний, словно кто-то ворвался, вклинился, ввинтился в мозг.

Кто?!

Из разверзшейся стены выступила темная горбатая фигура…

Князь? Князь!

Но откуда?! Как?! Почему?!

Угрим стоял в открывшейся нише и крепко держал Тимофея за руку. Губы князя-волхва что-то беззвучно шептали, пылающие глаза смотрели сквозь сотника. На то, что было за ним. На ту, что была за ним.

Княгиня взвизгнула. Попыталась оторваться и отскочить от Тимофея. Но его рука уже сжала ее руку. Это не было осознанным действием и поступком Тимофея. И уж тем более это не было приказом гречанки.

Теперь все изменилось. Тимофей чувствовал, что в нем пульсирует уже не чужая воля. Чужие. Воли. Внутри него словно жили два человека. И эти двое, бесцеремонно отпихнув в сторону его, Тимофея, истинного хозяина сотрясающейся телесной оболочки, сошлись друг с другом в жестокой схватке. Два чародея бились в нем. Друг против друга. И за него. И посредством его.

Княгиня безуспешно старалась вырываться, сильные пальцы Тимофея мяли нежную ладошку Арины. Рука княгини никак не могла выскользнуть из руки воина. А за другую руку Тимофея держал мертвой хваткой Угрим.

Колдовской огонек ополоумевшим светляком метался над их головами. По стенам и сводам прыгали тени.

Неведомые магические токи заполняли и переполняли Тимофея, шли штормовыми волнами через тело и душу. Растянутый и распятый между волхвом и чародейкой, он бился в трясучке и беззвучно выл диким зверем.

Все закончилось так же внезапно, как и началось. То ли Угрим отпустил руку Тимофея, то ли Арина смогла-таки выдернуть измятую ладонь из его пальцев. Но колдовская связь прервалась. И у открывшейся ниши словно взорвался железный шар, набитый заморской гремучей смесью.

Их всех отбросило в разные стороны. Тимофея свалило с ног. Арину – тоже. Один лишь Угрим сумел устоять.

Язычок колдовского пламени вновь неподвижно замер в воздухе. Тени прекратили свою безумную пляску. Мягкая, оглушающая тишина навалилась на уши.

Тимофей ощутил тупую ноющую боль во всем теле, ломоту в костях и покалывание в коже. Но боль означала возвращение утраченных чувств и власти над телом. Он, правда, обретал свою плоть не сразу, постепенно. Руки и ноги еще плохо повиновались, руки и ноги дрожали, подергивались, тряслись. И все же он больше не был беспомощным сторонним наблюдателем своих собственных поступков. И не было больше ни в нем, ни над ним чужой воли. Ничьей иной, кроме его, Тимофея, воли. Колдовское заклятие Арины утратило силу.

И нужно лишь немного времени, нужно только чуток подождать… окончательно ПРИЙТИ В СЕБЯ. Полностью в себя вернуться. И все будет в порядке.

– Крысий потрох! – с облегчением прошептал он.

Язык уже слушался.

Тимофей медленно поднял голову, в которой роились вопросы. Однако чутье подсказывало: сейчас их лучше не задавать. Сейчас – не время.

* * *

Угрим стоял над распростертой княгиней. Невысокая кряжистая горбатая фигура, широко расставленные ноги, сжатые кулаки…

Арина тихонько всхлипывала, левой рукой поглаживая правую ладонь, помятую Тимофеем.

– Ну, здравствуй, княгинюшка, что ли, – князь-волхв ощерился недоброй улыбкой. – Это искала?

Угрим кивком указал назад – за порушенную стену. Там, в полумраке глубокой ниши, поблескивал прозрачный самоцвет с Кощеевой десницей.

– Знаю-знаю, что искала, не отпирайся. Теперь-то я все про тебя знаю. Но вот незадачка-то какая: искала Кость, а нашла меня. Не ждала, небось, такой встречи, а, лада моя?

Арина перестала стенать и подняла глаза на Угрима. Слезы уже высохли. В больших карих глазах гречанки не было мольбы, в них пылала ненависть. Княгиня так и исходила, так и сочилась ею. Видимо, случилось такое, после чего никейской ворожее не имело смысла утаивать свои истинные чувства.

– Ты смогла подчинить Тимофея своей воле, – продолжал князь, глядя на супругу сверху вниз. – Благодаря ему, вернее – благодаря следу моей Печати, оставленной на нем, ты открыла путь к Черной Кости. Но и открылась сама…

Княгиня медленно поднималась с пола. Сначала встала на колени…

Тимофей чувствовал, как его тело отходит от шока и наливается силой. Тело становилось все послушнее. Скоро он тоже сможет подняться. Скоро спросит с проклятой гречанки. За все спросит. И вряд ли Угрим будет возражать.

– Чтобы обрести над человеком полную власть, следует слиться с его сущностью, – звучали в тишине подземелья слова князя-волхва. – А для этого необходимо убрать между собой и им все магические препоны. Тебе пришлось снять перед Тимофеем свою колдовскую защиту. Само по себе это не опасно. Мой сотник не силен в чародейских хитростях. Он был полностью в твоей власти и не смог бы проникнуть в твои мысли и в твою память. Зато это сумел сделать я – с его помощью и при его посредничестве. Здесь, – Угрим окинул взглядом древние стены, чуть задержал взор на Черной Кости, – у меня для этого достаточно силы.

Арина молчала, не спорила.

– Когда Тимофей стал связующим звеном между нами, – продолжал князь, – ты не успела вновь возвести свою магическую защиту. Ты не смогла вовремя отгородиться от него, а значит и от меня. Так что я узнал все, что ты утаивала. Я знаю, зачем ты приехала сюда и для чего стала мне женой, Арина. Я знаю, что поведали тебе цареградские книги. Мне известно, где искать Черные Кости, которых у меня нет. Пока – нет.

Тимофей невесело усмехнулся. Вот, оказывается, в чем дело! Княгиня, используя его, не могла укрыться от него за колдовским щитом. А потому Тимофеем воспользовался князь. Пока руки касались рук, пока Тимофей соединял волхва и ворожею, Угрим заглянул через него в прекрасную головку своей супруги. Бр-р-р… Тимофей вспомнил тот жуткий момент, когда в нем столкнулись две чужие воли, две чародейские силы.

Выходит, все было подстроено?

Похоже на то. А как подстроено, каким образом князь-волхв оказался там, где его ждали меньше всего – это не важно. Важно, что Тимофей был всего лишь ключом. Для княгини – ключом к Черной Кости. Для князя – к тайнам княгини. Неприятно осознавать такое. Но было именно так, а не иначе.

– Я узнал от тебя все, что хотел, – говорил тем временем Угрим. – И на что ты мне теперь, Арина? Какой мне от тебя прок?

Гречанка уже стояла не на коленях – на ногах. В полный рост.

– Если я тебе не нужна, отпусти меня, князь, – вскинула подбородок никейская царевна.

– Отпустить? – усмехнулся Угрим. – Это будет неразумно и опасно. Тебе многое известно, Арина. А я бы не хотел, чтобы твои знания достались кому-то из посвященных. Ты долго рвалась сюда, так оставайся же здесь навеки!

С княжеских перстов полыхнуло ярко-синим. Вот такой же волшбой Угрим остановил Бельгутая. Видимо, и Арину тоже князь намеревался запереть во времени. Но никейская ворожея, в отличие от ханского посла, была знакома с подобной магией. Более того: гречанка умела ей противодействовать. Руки княгини встретили поток колдовского света, раздвинули его, отбросили в стороны.

Угрим нанес второй удар – сразу же, без промедления. Мановение княжеской длани было едва заметным. Шепот – неслышным. Зато последствия…

Треск, грохот, сотрясение земной тверди, пыль столбом, ручейки осыпающейся сверху щебенки. Вокруг княгини, прямо из пола выросло плотное земляное кольцо. Крутой вал скрывал Арину, отрезая ей пути к отступлению. Вал рос и сжимался, словно петля татарского аркана, грозя задушить и схоронить княгиню заживо.

Отвесные, утрамбованные магией земляные стенки подступали к гречанке и наваливались на нее, а князь уже творил новую волшбу. Из сводчатого потолка рухнула плита, размером со створку крепостных ворот. Глыба должна была либо раздавить Арину в лепешку, размазать ее, смешать с земляным валом и погрести под собой, либо вобрать в себя как черного бесермена, вмурованного в каменный столб.

Должна была, но…

Растопыренные пальцы княгини, окутанные искрящимся маревом, поднялись вверх, навстречу камню. Звонкий вскрик ворожеи – и плита раскололась, словно разбитая снизу гигантским молотом. Ни один осколок не задел гречанку. А вот Тимофей едва успел откатиться из-под крупного обломка.

Арина развела руки, затем быстро, с хлопком, свела их перед собой, и так же быстро хлопнула ладонями сзади, за спиной. Земляное кольцо вокруг нее рассыпалось, как сухой песок под порывом ветра.

А Угрим бил снова. Обе руки князя теперь были направлены вниз. И теперь уже в песок обращался утоптанный земляной пол под ногами княгини. Сыпучий, зыбучий песок… Вот такая же зыбь затянула в себя мертвого гнедка Тимофея и живую лошадь Бельгутая.

Арина провалилась в проседающую воронку по колено… по пояс… по грудь… Однако утопить гречанку полностью, Угрим не смог. Тонкие гибкие руки княгини успели выписать в воздухе Знак, губы выплюнули Слово.

Прогнувшийся, просевший, провалившийся и утекающий из-под ног ворожеи пол вздыбился холмиком надежной тверди, выпихнул Арину из сыпучего плена. И княгиня смогла нанести ответный удар. Ее рука огладила колдовской огонек, все еще висевший в воздухе. Язычок пламени мгновенно взбух, разросся до размеров пылающей бочки. Легким движением пальцев Арина по воздуху катнула огненную «бочку» в лицо Угриму.

Князь отмахнулся. Плотный ком пламени разорвался в паре локтей от его головы и мелкими клочьями разлетелся по зале. Множество огоньков забрызгало стены, своды и неподвижно повисло в воздухе. Словно тысяча свечей вспыхнуло разом и всюду. Загорелись два факела, торчавшие из стен и попавшие под пылающие росплески.

Один огонек угодил в левый наруч Тимофея. Наруч пришлось отцеплять: жар палил руку даже сквозь броню. Другая капля пламени прожгла насквозь взметнувшуюся при прыжке, да так и застывшую в движении полу Бельгутаева цува. Еще два огня коснулись Арины, заставив гречанку вскрикнуть и отступить на шаг. Княгиня сбросила с себя тлеющий плащ с капюшоном, сорвала легкую, занимающуюся огнем ткань сорочки.

Арина опять предстала перед Тимофеем нагой. Сейчас, в ярком свете сотен пламенных язычков, смуглое стройное тело гречанки казалось особенно соблазнительным. Невольно отвлекшись на ведьмаческую красу, Тимофей не сразу заметил, что сброшенные одежды княгини вовсе не пали на пол.

Одеяния Арины, видимо, обрели часть ее силы. Разгораясь уже сами собой все сильнее и ярче, плащ и сорочка, будто подхваченные вихрем, вдруг метнулись к князю. На этот раз огонь приближался к Угриму не по прямой предсказуемой траектории, а стремительными зигзагами, петляя и кружась. С двух сторон сразу. Хлопали о воздух полы плаща, устрашающе мотался пылающий островерхий куколь. Горящая сорочка словно норовила заключить князя в жгучие объятья. Усиливающееся колдовское пламя гудело и подвывало.

Со стороны казалось, будто два огненных силуэта, лишь отдаленно напоминавшие человеческие, быстро и яростно атакуют Угрима. Впрочем, недостаточно быстро.

Князь поймал плащ княгини на прыжке-взлете в трех саженях от себя. Взмах, рубящий удар наискось, сверху вниз, – и словно длинный незримый клинок, являвшийся продолжением княжеской ладони, смял оживший плащ. Подрубил, убил. Лишил силы. Пылающий плащ тряпкой повалился на пол. Рухнул, подняв тучу искр.

А в следующий миг – еще удар. Той же рукой, тем же невидимым мечом. Но уже снизу вверх. Полыхающая сорочка, вздернутая волховской силой, взметнулась вверх, под самые свода. И там обессиленно обвисла, медленно опала, опустилась, кружась по воздуху, словно осенний лист.

Две смятые кучки лежали, догорая, по обе стороны от князя.

Наступила пауза. Передышка. Время оценить силу и умение противника после первой пробы сил.

Глава 11

Чародей и ворожея, зорко наблюдая друг за другом, переводили дух. Каждый старался предугадать намерения врага и до последнего момента сохранить втайне свои. И Угрим, и Арина стояли на месте. Лишь плавно двигались руки, творившие пассы. Губы беззвучно шептали заклинания, не предназначенные для чужих ушей. Но при этом князь и княгиня изыскали возможность обменяться ничего вроде бы не значащими фразами.

– Ты полагаешь, что справишься со мной так просто? – скользнула по бледному лицу Арины слабая улыбка. – В этом месте, пропитанном Силой?

– А ты полагаешь, что долго продержишься в месте, которому я хозяин?

Они разговаривали друг с другом спокойно, уверенно, насмешливо. Только все это было неискренним, напускным: и спокойствие, и уверенность, и даже насмешка. Об этом свидетельствовали напряженные позы и глаза, цепко следящие за глазами. Даже не будучи чародеем, Тимофей почти физически ощущал колдовские флюиды, заполнявшие залу. Воздух подземелья вибрировал от магических токов, а волхв и ворожея беседовали как ни в чем не бывало.

Тимофей знал такую хитрость. В обычных, не чародейских, поединках она тоже часто применялась. Слова говорились не столько для того, чтобы убедить или запугать. Слова нужны были, чтобы отвлечь врага перед решающим ударом. Или чтобы разъярить его, заставить противника утратить бдительность, вынудить к непродуманной атаке.

А время шло. Тимофей почувствовал, что тело уже полностью ему подвластно. Противная дрожь в руках прекратилась, пальцы вновь способны крепко ухватить рукоять меча, ноги готовы твердо стоять и быстро двигаться. Пора было подниматься. Вмешиваться было пора.

Он встал, стараясь не привлекать к себе внимания княгини. Вынул из ножен меч. На него не смотрели. Пока…

Но, похоже, его услышали.

Княгиня больше не могла ждать и потому нанесла удар первой.

Шаг вперед. Чуть подогнутые колени. Выставленные перед колыхнувшейся грудью руки. Выгнутые узкие ладони. Тонкие гибкие запястья, выставленные вовне. Толчок…

В князя брошена воздушная волна.

И она оказалась отнюдь не безобидной. Невидимый, пропитанный магией поток, коснувшись утоптанной земли, взрыхлил пол залы, словно многозубая борона. Обозначая движение затвердевшего воздуха, к Угриму потянулась широкая борозда.

Князь встретил атаку гречанки тем же способом. Угрим тоже шагнул вперед, вытягивая руки, резко толкая воздух выставленными перед собой ладонями…

Вторая невидимая борона устремилась навстречу первой. Две воздушные волны гулко ударили друг в друга. Между княгиней и князем полыхнула красным, зеленым и синим колдовская радуга. Столбом поднялась пыль. Сверху, с плит перекрытия, посыпалась земля. Маленькие трещинки, будто паутина, покрыли ближайшую стену.

Свечение, разделявшее Арину и Угрима, усиливалось. Трехцветная дуга свернулась в сияющее кольцо с небольшой щит размером. Именно оно, по всей видимости, являлось сейчас средоточием и центром противоборствующих магических сил. Кольцо то надвигалось на княгиню, заставляя ее пятиться, то отпихивало назад Угрима. Вероятно, победа зависела от того, кто кого сумеет сейчас прижать к стене и впечатать в камень.

Ворожея и волхв не отступали, не уворачивались, а лишь тупо давили друг друга воздушным прессом, но при этом связывали и себя, и противника, лишали один другого свободы маневра.

Вытянув руки к рукам и вперив глаза в глаза, князь и княгиня поочередно наступали и отступали. Ненамного – на шаг. На полшага. На четверть шага. Лица обоих налились кровью. Видно было, как дрожат мелкой дрожью ладони и обнаженная грудь Арины, как трясутся от напряжения руки и пальцы Угрима.

Эти двое напоминали Тимофею быков, упершихся рогами друг в друга. И то, что в обычной жизни кряжистый князь-горбун был сильнее и тяжелее княгини, сейчас ничего не значило. В этом поединке все решали не физическая сила и вес, а колдовское умение. Похоже, чародейским искусством Угрим и Арина владели в равной мере хорошо. Быть может, никейская царевна, долго и усердно изучавшая древние книги, в чем-то даже превосходила ищерского волхва. Очень может быть, что Угрим недооценил ее с самого начала. Потому и не справляется князь в одиночку.

В одиночку – нет, но ведь их сейчас двое. И они не на рыцарском турнире. И зарубленный Ермолай – его, Тимофеевой, рукой зарубленный по воле Арины – еще стоит перед глазами.

Тимофей медленно приближался к Арине. Колдовские блики отражались на обнаженной стали. Княгиня метнула в его сторону быстрый злой взгляд. Чуть заметно двинула не ладонью даже – пальцем. Одинокая бороздка отделилась от перепаханного пола в середине залы и устремилась к Тимофею.

Наверняка в его сторону была направлена лишь малая толика магической силы княгини, но и эта «малость» оказалась весьма ощутимой. Его словно сшибло тараном, отшвырнуло в сторону, бросило наземь, вырвало с корнем левый наплечник, разорвало кольчугу и вспороло толстый поддоспешник. Не будь на нем надежной брони и плотной стеганой куртки – переломало бы кости, смяло бы нутро, содрало бы кожу с мясом. А так – ничего. Так вроде обошлось…

Однако отлеживаться было некогда. Тимофей вскочил на ноги. Ага! Княгиня дорого поплатилась за неудачную попытку расправиться с ним. Угрим воспользовался тем кратким мгновением, когда Арина отвлеклась на Тимофея, и сумел оттеснить гречанку на пару саженей назад. Княгиня едва устояла, пригнувшись всем телом, словно противясь буре. Стройные голые ноги гречанки заскользили по земляному полу.

Арине все-таки удалось остановить сияющее кольцо, неумолимо движущееся в ее сторону. А вот Тимофея – нет. Он снова приближался к княгине, обходя ее с другого боку.

* * *

– Арина, ты не сможешь сейчас отбиваться от двух противников сразу, – послышался голос Угрима. – Сражаясь со мной, ты подставляешься под удар Тимофея. Занявшись им, ты окажешься беззащитной передо мной.

Князь стремился внести смятение в сердце супруги. А Тимофей мягким кошачьим шагом подходил к обнаженной гречанке. Жалко, ох, жалко рубить такое прекрасное тело! Но на этот раз он будет рубить насмерть. Как его заставили рубить Ермолая. Вот только бы подобраться поближе.

Арина словно почувствовала его мысли. Княгиня вновь шевельнула ладонью, но на этот раз Тимофей был начеку и успел вовремя отскочить с пути метнувшейся к нему борозды. Борозда вспорола пол слева от него, уткнулась в стену за спиной. Второй удар княгини, судя по всему, оказался сильнее первого: древняя кладка вздрогнула и осыпалась крошкой битого камня. От такого не спас бы никакой доспех.

Впрочем, Арине пришлось поплатиться за содеянное. Отброшенная Угримом, она с трудом удержалась на ногах. Княгиня находилась сейчас возле висевшего в воздухе Бельгутая. Отступать дальше было слишком опасно. До каменной стены, о которую князь-волхв намеревался размазать супругу, оставалось пара-тройка шагов, не больше. Дальше была смерть.

– Тимофей больше не в твоей власти, – продолжал Угрим, наседая на Арину. – Сейчас он до тебя доберется. И уж поверь, хороший ратник, действующий по своему усмотрению, лучше, чем горящая одежда, направляемая магией.

Взгляд князя скользнул по дотлевающим сорочке и плащу ворожеи. Арина попыталась воспользоваться этим, но не очень успешно. Ей удалось выиграть полшага – не больше.

– Нас двое, Арина, – процедил сквозь зубы Угрим. – Ты одна. И ты обречена.

Прекрасное лицо гречанки исказила кривая усмешка.

– Да, вас двое, князь, – через силу прохрипела Арина. – Но и я не одна. Здесь есть еще кое-кто, у кого, я думаю, будут к тебе свои счеты.

Она позволила Угриму вновь отбросить себя назад и припечатать к стене. Но взамен…

Нет, княгиня не ударила Тимофея в третий раз. Ее ворожба была обращена в другую сторону. Слабое мановение пальцев Арины и краткое колдовское слово освободили Бельгутая из полона времени.

С застывшей в воздухе человеческой фигуры брызнули синие искры, и татарский нойон завершил свой затянувшийся прыжок. Бельгутай рассек ножом пустоту. Мягко приземлился на пол. Разъяренно, с выкриком, выдохнул. Глянул вокруг шалыми глазами.

На лице степняка промелькнуло изумление. Но лишь на миг: ханский посол был хорошим воином, он быстро соображал и так же быстро действовал. И еще быстрее выбирал врага, которого следовало устранить в первую очередь. И союзника, который поможет одолеть врага.

Сейчас союзником кочевника могла стать Арина.

Угрим сосредоточенно двигал на гречанку сияющий колдовской круг. Прижатая к стене магическим прессом Арина хрипела и корчилась. Руки княгини – уже не выставленные вперед, а раскинутые в стороны – пытались хоть немного отодвинуть навалившуюся на нее плотную воздушную стену. Налитая высокая грудь сплющивалась, растекалась по ребрам, словно придавленная гигантской стопой.

Колдовской круг надвигался.

Арина сопротивлялась, как могла.

Бельгутай с ножом осторожно подступал к Угриму.

Забыв об Арине, Тимофей метнулся было наперерез степняку, но вовремя остановился. От ханского посла его сейчас отделяла широкая борозда, перепахавшая пол. Над бороздой сиял колдовской красно-зелено-синий круг и гудел воздух.

Тимофей тронул кончиком меча вибрирующую пустоту над бороздой. И едва успел отдернуть руку. Меч раскололся надвое – от острия до набалдашника рукояти. Упавшая на землю сталь разбилась, будто глиняные черепки. Путь преграждала незримая, но непреодолимая стена. И обегать ее времени не было: Бельгутай уже занес руку с ножом.

«Метнет!» – пронеслось в голове Тимофея. Засапожник-хутуг вообще-то плохо приспособлен для метания, однако брошенный опытной рукой он мог нанести серьезную рану.

– Кня-а-аже! – вскричал Тимофей. – Берегись! Нож!

Татарин швырнул свое оружие с полудюжины шагов. Засапожник, вертясь, полетел в неприкрытое горло Угрима.

Князю пришлось отвести правую руку от Арины. Угрим направил сжатый кулак на нож. Хутуг звонко переломился в воздухе. Кривое лезвие вонзилось в земляной пол у ног Угрима, рукоять ударила в потолок над его головой и отлетела за спину князя. Теперь от чародейского поединка отвлекся уже Угрим. И Арине хватило секундного послабления, чтобы выскользнуть из-под магического пресса. Княгиня отпрянула от стены.

Трехцветный магический круг, не встречая больше сопротивления, вошел в древнюю кладку. Вошел и погас. Гудение воздуха, взбороздившего земляной пол, стихло. Камень был вмят в камень. А продавленная в стене дыра оказалась столь глубока, что в ней поместилась бы охотничья рогатина. Увы, колдовская мощь была потрачена впустую.

Эта схватка тоже окончилось вничью. Княгиня с исцарапанной о камни спиной по-прежнему стояла на ногах. Арина хрипло дышала, но тонкие смуглые руки уже плели в воздухе замысловатые магические пассы. Покачивалось в неведомом ритме голое тело. Изгибаясь по-змеиному, княгиня обманными маневрами старалась сбить противника с толку, не позволяла ему сосредоточить магический удар в одной точке и всячески стремилась пробудить крайне неуместное в этом бою желание мужчины к женщине.

Ворожея извивалась в таинственном, влекущем и будоражащем танце, ничуть не стесняясь своей наготы, а, наоборот, выставляя ее напоказ. Это была обычная женская хитрость, но Арина старалась больше, чем любая из женщин. И хотя сейчас не время было любоваться прелестями прекрасной гречанки, Тимофею стоило немалых трудов отвести глаза от высоких грудей и округлых бедер и прогнать ненужные мысли. Бельгутай – и тот на пару мгновений прилип к княгине вожделеющим взглядом.

Один только Угрим не отвлекался на соблазнительно-гибкое тело Арины. Угрим неотрывно смотрел в ее влажные карие глаза. Князь-волхв тоже совершал плавные движения руками. И двигался сам, меняя стойки, позы, место расположения. Он словно уклонялся от невидимых стрел и одновременно танцевал последний смертельный танец с супругой. А может, и в самом деле, уклонялся. А может, действительно, танцевал. Кто их, этих чародеев, знает…

Судя по всему, близилась кульминация затянувшегося противостояния. Угрим и Арина готовились к решающему удару. Каждый вбирал в себя силу – столько, сколько мог, сколько успевал, сколько умел – и зорко следил при этом за движениями противника. Оба – и волхв, и ворожея не видели сейчас ничего, кроме друг друга.

А значит, с Бельгутаем надлежало разбираться Тимофею. И без оружия притом. Если степняк вновь встрянет не в свое дело, то придется. А ведь встрянет же!

Татарский нойон мягким кошачьим шагом приближался к Угриму.

Тимофей встал между ним и князем.

– Бельгутай! Не надо! Не лезь! – предупредил он по-татарски, еще надеясь образумить, уговорить, остановить…

Но Бельгутай будто оглох. Татарин упрямо шел вперед.

Что ж, ладно… Тимофей поднял кулаки. Черного бесермена ему удалось утихомирить с одного удара. Сколько выдержит Бельгутай?

Когда он уже заносил руку, целя в неприкрытую шеломом голову татарина, степняк вдруг резким нырком ушел вправо, в сторону и от Тимофея, и от Угрима. Ханский посол бросился вовсе не на князя. Бельгутай метнулся в темную нишу за его спиной. К Кощеевой Кости.

* * *

Видимо, от взгляда Угрима все же не укрылся неожиданный рывок Бельгутая. Или князь распознал замысел нойона каким-то иным способом. Глаза князя-волхва по-прежнему смотрели на Арину, руки все так же выписывали в воздухе сложные пассы, но…

– Останови его, Тимофей! – приказал Угрим.

– Не отдавай ему Кость! – взвизгнула Арина.

Княгиня тоже все заметила и все поняла. Она тоже не желала, чтобы Бельгутай вынес из подземелья Черную Кость. Ну да, конечно, гречанка сама претендует на древнюю Реликвию. Как и Угрим. Но ни князь, ни княгиня не могли сейчас прервать поединка и задержать татарского нойона своими силами. Ни тот, ни другая не позволяли себе отвлечься даже на краткий миг, ибо каждый способен был в любой момент нанести противнику смертельный удар.

А Бельгутай уже подхватил кристалл с десницей Кощея. Сдернул со стены один из горящих факелов. Бросился к выходу из залы.

Что ж, шансы у него были. Широкая подземная галерея выведет его в подвалы детинца. Потаенный ход, запечатанный Угримом и взломанный Ариной, открыт: княгиня не потрудилась замуровать его снова. Или не смогла сделать этого, что уже не важно. А если Бельгутай выберется из подвалов в детинец, то наверняка найдет способ уйти и из города. Дружины в крепости сейчас – кот наплакал. Ратники, стоящие в карауле, высматривают врагов снаружи. Вряд ли страже придет в голову, что кому-то среди ночи понадобится бежать из сонного Острожца. Да и кто осмелится задерживать обладателя охранной золотой пайзцы? Кто посмеет в отсутствие князя навлекать на город гнев татарского хана?

Тимофей бросился за степняком. Настиг Бельгутая у выхода в галерею. Прыгнул сзади. Сбил. Повалил. Нойон выронил факел, однако не выпустил из рук яйца-кристалла.

– Отдай! – прорычал Тимофей по-татарски.

– Это добыча Великого хана! – яростно выплюнул ему в лицо Бельгутай. – Черная Кость принадлежит Огадаю!

– Отдай! – повторил Тимофей.

Кое-как ему удалось подмять под себя степняка, но вырвать прозрачный саркофажец из цепких пальцев оказалось непросто.

Тимофей размахнулся. Ударил.

Бельгутай, мотнув головой, увернулся. Кулак прошел вскользь, лишь оцарапав выступающую скулу степняка. Татарин ответил. Лежа на спине, нойон обрушил острый конец кристалла на голову Тимофея.

Удар пришелся под край шелома, в правое ухо, прикрытое гибкой бармицей. Острая резкая боль затмила взор. Бельгутай спихнул с себя Тимофея, вскочил на ноги. Но далеко отбежать ханский посол не успел. Тимофей схватил татарина за лодыжку. Дернул на себя, вновь опрокидывая на земляной пол. На этот раз яйцевидный кристалл выскользнул из его рук.