Текст книги "Забытое проклятие"

Глава 11

Медики Джузеппе пошарили по карманам отключившихся коллег, по столам и полочкам. Риккардо радостно вскрикнул, звякнув найденной связкой ключей.

Некоторое время потребовалось, чтобы подобрать нужный ключ к похожим на челюсти мутанта хитрым самозахлопывающимся замкам в нижней части клетки.

Стальные зубья разжались. Совместными усилиями пленники подняли тяжелую решетку и выбрались наружу.

Риккардо и Франческо, схватив пару горящих светильников, что-то быстро-быстро торатории, перебивая друг-друга.

– Чего они, мля? – не без опаски спросил Костоправ.

– Говорят, надо уходить, – перевел Кошкодер. – И выражают радость по поводу твоего спасения.

– Дык ясень пень, что надо валить, – буркнул Костоправ. Остальное лекарь комментировать не стал.

– Костяника, закрой личико, – посоветовала Змейка.

Виктор кивнул: правильно. Теперь прекрасные красные глазки надо прятать.

Костяника послушно опустила забрало.

Они разобрали копья хирургов. Первое схватил Костоправ. Вид при этом у лекаря был такой, будто он собирается отбиваться от своих спасителей.

Кошкодер поступил так, как привык поступать на ландскнехтской службе. Парализованных новосиракузцев он добил трофейным копьем. Быстро, деловито и без сожаления проткнул горло каждому. Четыре удара – четыре трупа. Что ж, может быть, и правильно. Туда мясникам и дорога. Пятым ударом Кошкодор умертвил изуродованного человека на операционном столе.

– Зачем? – поморщился Виктор. В правильности этого поступка он не был уверен.

– Чтобы не мучился бедолага, – спокойно ответил одноглазый ландскнехт. – Мы же его с собой не потащим.

Риккардо и Франческо торопили.

– Идем за ними, – решился Виктор. А кому еще здесь можно довериться?

Как выяснилось, медики Джузеппе знали в амфитеатре все ходы-выходы. В том числе и скрытый от чужих глаз коридор, по которому с арены выносили убитых, а из операционной – ненужные куски мяса.

По пути проводники объясняли, как и почему оказались в амфитеатре. Кошкодер переводил.

Когда корабельные медики узнали, куда Джузеппе повел их обожаемого Костоправа (многозначительная пауза, два томных влюблено-мечтательных взгляда, ответный трехэтажный мат сквозь зубы), Риккардо и Франческо быстро смекнули, какая участь ждет коллегу и его спутников.

По их словам выходило, что Джузеппе неоднократно баловался продажей людей «в мутанты» для Корнелии. А уж если эти люди – чужеземцы, которых никто никогда не хватится…

В общем, любовь иногда толкает человека на самые отчаянные поступки, даже любовь противоестественная, а Риккардо и Франческо основательно втюрились в Костоправа. Но так уж сложилось, что вместе с Костоправом пришлось вызволять остальных. Переодевшись в хирургов Корнелии, медики Джузеппе пробрались в операционную.

– Они работали здесь раньше, еще до «Дольче Виты», – перетолмачивал Кошкодер. – Эти двое знают амфитеатр как свои пять пальцев.

– Кем они работали? – неприязненно покосилась на проводников Змейка. – Тоже готовили мутантов-гладиаторов?

Кошкодер перевел вопрос Стрелец-бабы. Выслушал ответ.

– Пластическая хирургия – не их специализация, – сказал ландскнехт. – Иначе этим двоим нечего было бы делать на корабле Джузеппе. Они лечили раненных гладиаторов и очень в этом преуспели.

Риккардо вдруг поднес палец к губам и предупреждающе зашипел. Жест был понятен без перевода.

– Тихо! – вполголоса приказал Виктор.

Франческо что-то прошептал.

– Впереди опасный коридор, – так же тихо перевел Кошкодер. – Ведет мимо подвалов с мутантами. За стенкой полно тварей в клетках и могут быть люди из охраны или обслуги. Там есть несколько слуховых окошек. Нужно идти осторожно и не шуметь.

Проводники задули фонари.

В тишине и кромешной тьме группа продвигалась недолго. В коридоре послышался раскатистый рык, зловещее шипение и тоскливое мяуканье. В нос ударил резкий звериный запах. Начинались обещанные подвалы с мутантами. В коридоре замаячил рассеянный свет, попадавший сюда из маленьких окошек в стенах.

А если с той стороны горит свет, значит он кому-то нужен.

Костоправ заглянул в ближайшее окошко.

«О, мля!» – прочитал Виктор по губам лекаря. На лице Костоправа отразилось наивысшая степень изумления. Глаза полезли на лоб. Лекарь замер в оцепенении.

Немногое вообще-то способно привести Костоправа в подобное состояние. Виктор не удержался – тоже посмотрел в освещенный проем.

* * *

Да уж! Ничего себе картиночка…

Все подвальное помещение заливал яркий факельный свет. Вдоль стен стояли клетки с котловыми тварями. Под окошками, возле которых расположились Костоправ и Виктор, была установлена самая большая клетка с чем-то крупным ящероподобным, толстокожим и шипастым. Виктор разглядел вытянутую крокодилью пасть, лапы с огромными когтями и массивный засов на дверце клетки. Безмозглых тварей, в отличие от людей, запирали не на замки, а на засовы и щеколды, которые, впрочем, невозможно было открыть изнутри.

Но самым удивительным были не монстры в клетках, а действо, разворачивающееся посреди подвала. Голая Корнелия, колыхая телесами, резвилась с Джузеппе на расстеленных по полу мутантовых шкурах. Итальянский купец – тоже в чем мать родила – пыхтел и краснел, то копошась на матроне, то оказываясь под ней и едва не задыхаясь под тяжестью тучной женщины. Рядом с ней Джузеппе уже не казался таким уж толстым.

Телохранителей Корнелии видно не было. Впрочем, на подобные развлечения охрану не приглашают. Наверное, легионеры ждут за дверью.

«Выходит, Карнелия – это не только деловой партнер Джузеппе, – подумал Виктор. – Она еще и партнер в другом смысле. Кто бы мог подумать? Но почему они развлекаются здесь? Более подходящего места не нашли? Или это у них тайное свидание?»

Оставалось только теряться в догадках.

Бедняга Костоправ открывал и закрывал рот, борясь с желанием высказаться по поводу увиденного, но сообразительная Змейка вовремя закрыла ему рот рукой.

К соседним окошкам прильнули Кошкодер и кто-то из итальянцев. Виктор даже не разобрал в полумраке, кто именно.

В клетке завозилось и заворчало ящероподобное существо. Видимо, тварь почуяла присутствие новых людей. Впрочем, ни Корнелия, ни Джузеппе не придали этому значения.

Поднятый тварью шум даже позволил немного пошептаться.

– Какой есть странный и утифительный люпофь у этих тфух, – чуть слышно пробормотал Аскел. – И такой странный утифительный место тля любофь.

– Это не любовь, – пояснил Кошкодер, вслушиваясь в торопливый шепот итальянцев-проводников. – Корнелия приходит сюда с разными мужчинами.

– Но здеся мутанта! – удивился Ся-цзы. – Кака любить друга-подруга, кака делать друга-подруга хорошее-приятное, если здеся мутанта?

– Наверное, это ее возбуждает.

Да, Корнелия явно была в ударе. А вот у Джузеппе дела обстояли хуже. По большому счету никак они у него не обстояли. Присутствие грозных монстров явно не вдохновляло купца на любовные подвиги. Впрочем, с такой дамой и без мутантов не у всякого получится. Однако Джузеппе старался изо всех сил. Ему нужно было произвести на новосиракузскую матрону должное впечатление. Купец очень хотел забить себе местечко в эвакуационном караване Корнелии.

Парочка пыхтела и перекатывалась туда-сюда по освещенному пространству между клеток. Запертые мутанты облизывались и рычали.

– Ладно, хватит пялиться, – прошептал Виктор. Тронул Костоправа за плечо. – Идем.

– Э нет, мать их в клетку и на ветку! – лекарь сдернул с губ руку Змейки. Глаза Костоправа горели ненавистью. – Погоди-ка, Золотой. Я им сейчас устрою шуры-муры, елы-палы!

Костоправ сунул в окошко трофейное копье.

– Ты что? – зашипел Кошкодер. – Погубить нас хочешь?

– Не нас, мля! Их, мля!

Копейный наконечник уперся в засов на двери клетки.

– Хрентепе! – прохрипел Аскел. – Софсем палпес?!

К счастью, Корнелия и Джузеппе, поглощенные любовной игрой, ничего не замечали.

– Теперь ак-ку-рат-нень-ко, как ц-ц-целочку в щ-щ-щелочку… – Костоправ надавил. Засов сдвинулся. Дверь приоткрылась. Запертая в клетке тварь тупо смотрела на нее, не веря сдучившемуся. Но это, конечно, продлится недолго.

– Вот тааак! – удовлетворенный Костоправ втянул копье обратно. – У нашего Двужопа там не очень получается, етить его налево. Так я им с Корнелией третьего подгоню, ек-макарек. У этого все получится как надо.

– Ну-ка пошли-пошли, пока не получилось! – потребовал Виктор.

– Да пошлю я, пошлю, – осклабился лекарь.

Уже поворачивая за угол коридора, они услышали вопли Джузеппе и визг Корнелии. Потом все потонуло в рыке вырвавшейся из плена зверюги.

– Ай, молодца! – хмыкнул Костоправ. – Хорошо кончили. Громко.

* * *

На выходе из амфитеатра задержались. Не очень понятно было, куда идти дальше. Ясность внесли Риккардо и Франческо. Речь их была взволнованной и многословной. Судя по словам итальянцев, Джузеппе оставил их дежурить на «Дольче Витта», а вся остальная команда сошла на берег.

– Вы что, из-за Костоправа бросили пост? – удивился Виктор.

Улыбаются…

Безрассудство? Глупость? Любовь? Вот бедолаги! Это ж как надо было втюриться в лекаря? И притом безответно и безнадежно совершенно.

– Сначит мы уплыфем на корапль? – Аскел тоже расплылся в улыбке. – Корапль пес колофа тракона есть лучше чем фоопще пес корапль.

Это было верное замечание.

До «Сладкой жизни» добрались без проблем. Охранявшие порт легионеры даже не взглянули в их сторону. В самом деле, какое им дело до чужого купеческого судна? А Джузеппе был мертв, так что поднимать кипиш некому.

Взошли на борт.

– Ну, все, мля. – Костоправ повернулся к коллегам. – Типа, спасибо за помощь и, типа, пока.

Кошкодер перевел. Риккардо и Франческо, потупив взоры, топтались на месте.

– До свидоз, я сказал, етить вашу! – нахмурился Костоправ. – Валите лесом. Чего не понятно-то?

Медики что-то робко пробормотали.

– Хотят с нами, – развел руками Кошкодер.

– Нет-нет-нет-нет-нет! – яростно замотал головой Костоправ. – Золотой, епть, да хоть ты скажи им, что ли! Никуда я с этими двумя не поплыву. Они ж опять дурковать начнут, а я их пристукну ненароком. Потом совесть, мля, замучает.

– Они хотят с нами или с ним? – Виктор кивнул на испуганного лекаря.

– С ним, конечно, – фыркнул Кошкодер.

Виктор покачал головой:

– Объясни, что ничего у них С НИМ не получится. Мы им благодарны и все такое, но все-равно не получится. В лучшем случае Костоправ их искалечит. В худшем…

– Урою в палубу, – глухо пообещал Костоправ. – Утоплю, нахрен!

– А я помогу, – присоединилась Змейка.

– Скажи, что у него есть женщина, – продолжил Виктор. – Скажи, что если они осознают это и не станут нарываться, то мы готовы взять их на борт…

– Спятил, Золотой?! – возмутился лекарь.

– … вывезти из Сицилии и высадить где-нибудь в безопасном месте. В противном случае я не могу ни за что ручаться.

Кошкодер перевел. Опечаленные Риккардо и Франческо некоторое время совещались друг с другом. Потом озвучили свое решение.

– Они остаются, – пояснил Кошкодер. – Говорят, что Джузеппе им уже ничего не сделает, а хорошие медики нужны на любом судне.

– Это все? – не поверил Виктор.

– Еще говорят, что томиться рядом с Костоправом и не иметь возможности…

– Хватит! – потребовал лекарь, – Заткнись, одноглазый, мы все поняли.

– В общем, это выше их сил. Говорят, что если не с Костоправом, то лучше вообще никак.

– Вот дурни отмороженные, а! – фыркнул Костоправ. – То есть, правильно делают, что остаются.

– У них только одна просьба. – добавил одноглазый ландскнехт, пряча загадочную улыбку. – Последняя.

– Какая, еще к лешему просьба? – насторожился Костоправ.

Итальянцы снова заговорили – быстро, взволнованно, умоляюще, перебивая друг друга и не отрывая благоговейного взгляда от Костоправа.

– Че, мля? – еще больше встревожился тот. – Чего они лопочут, перекосяком их наперекосяк?

А Кошкодер уже лыбился во всю пасть.

– Хотят тебя…

– Чего?! – Костоправ попятился.

– …поцеловать.

Риккардо и Франческо вставили что-то еще.

– Хотя бы поцеловать, – перевел Кошкодер. – Просят позволения.

– Ага, позволю я им, мечтатели хреновы! А жопа не слипнется?

– Да ладно тебе. – Единственный глаз ландскнехта озорно поблескивал. – Ну сделай приятное людям, от тебя не убудет. Помогли ведь, спасли. Змейка, ты как, не против? Надо же отблагодарить итальянцев.

Стрелец-баба поморщилась.

– Ну, если только поцеловать, – выдавила она.

Отвернулась, чтобы не видеть такого кошмара.

– Ладно, хрен с вами и якорь в задницу, – простонал Костоправ. – Валяйте! Целуйте, педрильские рожи!

Скривив физиономию, лекарь обречено подставил небритую щеку.

Франческо потянулся было губами к губам лекаря, но грозный рык Костоправа поставил все на свои места. Итальянец нежно и ласково чмокнул лекаря в заросшую щеку. Испустил томный «ах», закатил глаза, задышал сильнее и чаще.

– А ты чего ждешь? – Со свирепым выражением лица поторопил Костоправ второго голубка. – Кистенем под жопу подгонять надо?

Риккардо опасливо ткнулся в другую щеку Костоправа и поспешно отступил. Кажется, того кайфа, который словил Франческо, ему не перепало.

– Все, етить-крутить, отмучился! – Костоправ быстро вытер щеки, потом – брезгливо – руки. Прорычал: – Р-р-руби концы!

Что он имел в виду – так и осталось загадкой.

– Вот же любовь, а? – с ухмылкой прокомментировал Кошкодер.

– Пасть закрой! – в один голос посоветовали Костоправ и Змейка.

Риккардо и Франческо уныло спустились по трапу. Сходили на причал итальянцы с таким видом, с каким обычно люди поднимаются на эшафот.

– Отчаливаем, – приказал Виктор.

– Потнять якорь! – засуетился на палубе Аскел. – Оттать шфартофы! Хрентепе, хфатит торчать столпом!

– Я не Хрентебе, хрен тебе! – огрызнулся Костоправ, но викинг его уже не слушал.

– Потнять парус! Солото, фосьми руль!

«Солото» в устах викинга – значит «Золотой». Все лучше, чем Хрентепе.

Виктор послушно занял место кормчего. Как ни крути, а у Аскела морского опыта больше, так что пусть капитанствует.

Медики Джузеппе стояли на причале и слали вслед удаляющемуся судну воздушные поцелуи. О том, кому они предназначались, гадать не приходилось.

– Я вот чего думаю, Золотой… – присел рядом Костоправ. Лекарь задумчиво смотрел на новосиракузский порт. – Если бы эти двое, ушибленных на всю голову и что у них там пониже, чуток припозднились, и если бы, дубину им в задницу, застали меня не в клетке, а на операционном столе у живодеров Корнелии… Застали бы голым и в отключке…

Виктор подавил улыбку. Уже было забавно.

– Так вот, если бы я валялся там, весь такой никакущий, мля, а эти пе… медики крутились рядом. Не вышло бы чего, а?

– Так не вышло же, – пожал плечами Виктор.

– Хорошо, что они не припозднились, – резюмировал Костоправ. И глубокомысленно добавил свое козырное: – Мля!

Глава 12

Бизоны-мустанги с трудом переставляли ноги, колеса Священной Повозки, перевозившей Тотем Птичьего племени, вязли в горячем песке. Да, Тотем ехал с ними, и, похоже, чудовищная жара не доставляла ему неудобств. Но на Великом Каноэ пришлось оставить боевые машины и Гром-птиц. Первые здесь быстро сломались бы, вторым не хватило бы воды.

Вообще, входить в Сухие Земли было сродни самоубийству. Но сделать это все же пришлось: такова воля Тотемов.

Флот Соединенных Племен Америки, вернее, та его часть, что обогнула Европу с юга, сейчас ждала их возвращения у берегов Северной Африки. А разведывательная экспедиция, костяк которой составляло Птичье племя, уходила вглубь африканского континента.

Прежде, чем двигаться дальше на восток, Тотемы хотели знать, что происходит на юге. Поводы для опасения имелись: Южная флотилия Соединенных Племен, отправившаяся к Африке, сгинула без следа. А оставлять в тылу неизвестные и небезопасные земли, было бы неосмотрительно.

Во рту пересохло. Пуля – Стрела потянулся к фляге, но, передумав, убрал руку. Лучше потерпеть еще немного. До нового источника они доберутся не скоро, так что воду нужно экономить.

Солнце палило немилосердно, выпаривая мозги и силы. Днем стояла невыносимая жара, зато ночью приходилось дрожать от холода и, казалось, проклятая Сухая Земля никогда не закончится. Песчаные пустыни порой ненадолго сменялись безводной степью с чахлой иссохшей травой, но потом снова начинались пески, в которых жили лишь ядовитые скорпионы размером с человеческую ступню, юркие змейки, зарывавшиеся в песок со скоростью пули, и невидимая шелестящая смерть. По сравнению с африканскими Сухими Землями даже самые жаркие и гиблые прерии представлялись сейчас райскими кущами.

Разведывательную экспедицию от верной гибели спасали лишь редкие оазисы и засыпанные колодцы с мутной водой, которых никогда не найти непосвященному. Но, к счастью, у них были хорошие проводники.

Пуля – Стрела покосился на группку местных, ехавших впереди. Бедуины – так называли себя жители пустыни.

Молчаливые, замотанные по самую макушку в тряпки, сидевшие на длинноногих многогорбых животных, они теперь тоже были покорны воле Тотема Птичьего племени. Теперь – да… Но Пуля-Стрела хорошо помнил, как в начале пути воинственные бедуины пытались прогнать их со своей безжизненной земли. Попытки, эти, конечно, закончились ничем. У бедуинов не было огнестрельного оружия, а их луки и стрелы не могли причинить вреда хорошо вооруженным разведчикам Соединенных Племен. А еще у бедуинов не было стальных шлемов на головах. Тряпки же, пусть даже намотанные в несколько слоев, не защитят от всепроникающей благодати Маниту – незримого духа Тотема.

Бедуины попытались атаковали их ночью и решить дело в рукопашной, но еще до того, как началась схватка, и сами жители пустыни и их странные многогорбые животные попали под власть Тотема. Противостоять Маниту на близком расстоянии и без шлема не в силах никто.

Тотем взял жертвенную кровь у одних бедуинов, а другие теперь послушно указывают дорогу к оазисам и колодцам. Впрочем, они не только помогали выжить в Сухих Землях. Они кое-что знали о том, что происходит за пустыней.

И не важно, что никто из них не понимает языков Соединенных Племен. Тотему без разницы, на каком языке говорит человек: он получает нужную информацию напрямую, без посредства речи.

Шаман Птичьего племени Беседующий-с-Тотемом тоже кое-что узнал от Тотема, а вождь Медвежий Коготь донес узнанное до разведчиков.

– За пустыней начинается земля Черных Воинов. Мы должны взять там пленных и доставить их Тотему, – так сказал Коготь.

Однако, чтобы отыскать Черных Воинов, не пришлось проходить пустыню до конца. Черная армия нашла их сама.

* * *

Бомани шел в первых рядах. Его отряд-амабуто расположился в самом центре построения – в «голове» или «груди» зулусского «буйвола» и должен был встретить противника лицом к лицу. «Рога», состоявшие из малоопытных бойцов, выдвигались вперед, охватывая вражескую армию с флангов. Сзади двигались лучшие воины-ветераны из «бычьего» «тулова».

С большого песчанного бархана за наступлением зулусского «буйвола» наблюдал Чака Возрожденный, окруженный легконогими гонцами и личной охраной. Если оглянуться назад, можно было увидеть его большой белый щит с черным пятном посередине, набедренную юбку и высокий головной убор из золотистых перьев. Но сейчас оборачиваться нельзя. Сейчас нужно смотреть только вперед. Туда, где враг.

Противника обнаружили разведчики. Большой отряд чужаков, которых вели по пустыне бедуины, расположился на отдых в небольшом оазисе у скудного источника. Чужаки носили странные одежды, незнакомое оружие и ездили на Зверях, которые не водились в Африке. А еще они тяжело переносили жару пустыни.

Враг прятался от полуденного солнца в скудной тени пальм и в треугольных палатках. Враг пережидал зной. И враг не ожидал нападения. Да и кто мог ожидать атаки в такую жару и со стороны пустыни?

Никто.

Но Чака нападает и так тоже. Чака Возрожденный заставил своих воинов совершить изматывающий переход по пеклу, чтобы добиться победы. И зулусы, конечно, победят. Снова. Они всегда побеждают.

Бомани прикрывал тело щитом из буйволовой шкуры на деревянном каркасе и сжимал в правой руке тяжелую илквасу – копье-меч с широким массивным наконечником на короткой толстой рукояти. Такое оружие пробьет и щит, и плоть, таким можно колоть, рубить и резать врага.

Бомани был и-кхехла – воином с кольцом на голове. Его толстое кольцо-изиколо из прочных древесных волокон и пчелиного воска не только удерживает перья и защищает голову от ударов вражеских дубинок, но и указывает на статус, о котором с детства мечтает каждый мальчишка, живущий на благословенных землях Чаки Возрожденного.

Босые ноги с толстой загрубевшей подошвой ступали по горячему песку, не чувствуя жара. Близилась битва. Еще одна. Одна из многих.

Без битв сейчас нельзя. Без битв никогда было нельзя. Входя в предбоевой транс, Бомани думал о былом.

Во время Последней Войны Белых, на черный континент не падали ни бомбы, ни ракеты. Почти не падали. Но радостные ритуальные пляски и благодарные жертвы духам оказались преждевременными. Сразу после Войны морские течения прибили к африканскому побережью слишком много опасной дряни. Скопившаяся гадость, в конце концов, смешалась в смертоносный коктейль, а жаркий влажный климат тропиков пробудил из него Береговую Заразу, отравившую прибрежные воды и джунгли.

Что это за напасть, не могли сказать ни лекари, ни шаманы. Известно было только одно: вода и воздух на побережье несли смерть, а мухи цеце и малярийные комары, прилетавшие из зараженных мест, теперь с одинаковой жадностью набрасывались и на живую плоть, и на гниющие трупы. Укусы насекомых убивали за считанные часы. Люди и животные гибли тысячами, а их разлагающиеся трупы способствовали распространению Заразы.

Эпидемия выкосила почти все население на побережье. Выживали лишь единицы, но участь Переболевших была жалкой и незавидной. Люди и звери, в крови которых селилась Зараза, теряли разум и волю. Они бродили сонными бездушными тенями, питаясь съедобным и несъедобным и питая собой насекомых, которые не могли найти других жертв.

Спасаясь от беды, племена и народы уходили из зараженных прибрежных джунглей вглубь континента. Но земли и еды на всех не хватало. А когда чего-то не хватает, начинаются войны.

Самыми сильными в междоусобной Войне Черных – войне всех против всех – оказались потомки воинственных зулусов – «ама Зулу», «дети неба».

Возможно, им помогло колдовство, возможно, причина в другом. Но теперь каждый ребенок знает, что в трудную минуту на помощь своему народу пришел дух легендарного зулусского вождя Чаки. Дух Чаки вселился в вожака Новых Зулусов, что подтвердили мудрые шаманы. С тех пор несколько поколений подряд каждый новый вождь-преемник объявляет себя Чакой Возрожденным.

Вместе с Чакой возродились действовавшие при нем армия и порядки. Воины даже вооружались тем оружием, которым пользовались Чака и его сподвижники. И все это принесло результаты.

Зулусы быстро подминали под себя соседние племена, давая побежденным выбор: либо умереть, либо самим стать зулусами. Умирать не хотелось никому, а примкнуть к сильному народу хотели все. Со временем зулусами объявила себя почти вся Черная Африка, спасавшаяся от Береговой Заразы в глубине континента.

Но время шло. Береговая Зараза проникала все дальше в джунгли и отнимала новые земли, а поданных у Чаки Возрожденного становилось все больше. У зулусов рождались новые дети и вырастали новые воины, которым требовались новые битвы, новые земли и новая добыча.

За джунгли Зараза не пошла. Но африканская саванна оказалась слишком мала, чтобы прокормить Новых Зулусов, а пустыня была слишком бесплодной. Однако за пустыней лежали другие земли, которые можно отобрать и другие люди, с которыми нужно воевать.

Очередной Чака Возрожденный повел зулусскую армию туда, куда не водил ее Чака Изначальный при жизни. Зулусы отправились в большой поход на север – На Белых Людей, повинных в Последней Войне, а значит – и в пробуждении Береговой Заразы.

* * *

Их словно извергла из себя мертвая пустыня. Чернокожие воины с большими щитами, и с перьями на головах в зловещей тишине появились из-за песчаных барханов.

В дрожащем мареве раскаленного воздуха они были похожи на зыбкий мираж. Но лишь до тех пор, пока над пустыней не грянул боевой клич.

– Зулу-зулу! Сигиди! Н-галла! – черная армия ринулась в атаку.

Фланги выдвигались вперед с явным намерением окружить. Врагов было много. Гораздо больше, чем американских воинов.

– Занять оборону! – приказал Медвежий Коготь. – Построить боевой круг. Прикрывать Тотем и проводников. Стрелки, приготовиться!

Вокруг Священной Повозки с Тотемом и бедуинов образовалось кольцо из всадников на бизонах-мустангах. Пуля-Стрела вместе с другими стрелками выдвинулся вперед.

Винтовку в руки, приклад в плечо, щеку к прикладу. Прицелиться…

Наступающих было хорошо видно в оптику.

Черные, как головешки из костра тела, раскрытые рты с белыми зубами, выпученные глаза, приплюснутые носы, толстые губы, курчавые волосы. Нападавшие были похожи на Смотрящего-за-Волны, когда тот идет в атаку. Но африканских воинов отличали незнакомая боевая раскраска, особые перьевые уборы и чудно́е оружие. Щиты почти в рост человека, короткие тяжелые копья с массивными листовидными наконечниками, внушительные дубинки. У некоторых – простенькие луки и метательные копья. Огнестрельного оружия практически ни у кого не было. А это сводило численное преимущество противника на нет. Ну, почти сводило.

Пуля-Стрела остановил своего бизона и, когда тот, повинуясь наезднику, застыл как скала, навел винтовку на чернокожего здоровяка из первых рядов. Пла-а-авно нажал на спусковой крючок.

Прогремел выстрел.

Большой кожаный щит не защитил своего владельца от пули.

Фонтаном брызнула кровь, мелькнули в воздухе босые мускулистые ноги. Здоровяк зарылся лицом в горячий песок. За его спиной свалился на бегу еще один атакующий: пуля прошла навылет.

Та-ак, хорошо. Еще одна движущаяся мишень в перекрестии прицела. Еще одно плавное нажатие на спуск.

Однако на этот раз выстрела не последовало. Проклятый песок! Сколько не оберегай и не начищай оружие, здесь в пустыне, он забивается повсюду.

Разбирать и чистить ствол было некогда: чернокожие воины наступали слишком быстро. Пуля-Стрела сунул винтовку в седельный чехол и взялся за лук. Так будет надежнее.

И, слава Тотемам, у них не одна винтовка! Справа и слева грянули выстрелы. Ударил затяжной очередью пулемет. Первый ряд наступающих выкосило, проредило второй. Но атакующих это не остановило. Они бежали на пули, как безумные.

– Зулу-зулу! Сигиди! Н-галла!

Противника был уже близко. Его уже можно было достать из лука. Со стороны наступавших бухнули два или три ружейных выстрела и полетели длинные стрелы.

Впрочем, ружья африканцев не нанесли ущерба, да и луки оказались слабенькими и били не слишком метко. Пара стрел на излете застряли в шкуре бизонов-мустангов. Остальные – воткнулись в песок.

Чернокожие воины явно делали ставку на рукопашный бой и старались приблизиться к противнику на расстояние удара.

Пуля-Стрела натянул тетиву.

Его первая стрела воткнулась в большой кожаный щит. Вторая – ранила чернокожего щитоносца в ногу, третья – попала в голову еще одному африканцу. Пестрое оперение стрелы и брызнувшая кровь дополнили яркие цвета головного перьевого убора.

Несколько атакующих выбежали вперед и метнули легкие копья. С бизона-мустанга упал всадник.

Пуля-Стрела наложил на тетиву четвертую стрелу и…

Тотем запретил стрелять во врага.

Пальба стихла, перестали летать стрелы.

Противник остановился. Опустились щиты, дубинки и копья. Покорно опустились головы, украшенные пышными перьевыми шапками. Перья африканцев смотрелись красиво и грозно, но перья – не металл. От воздействия Маниту они не защитят. С чернокожими воинами случилось то же, что произошло с бедуинами. Приблизившись к Тотему, они попали под его власть.

* * *

Тотем – да, его называли так, и он не имел ничего против – выбрал для беседы первого попавшегося черного человека. Велел подойти ближе.

Человек подошел, волоча по земле большой щит и короткое тяжелое копье. Склонил голову перед живым столбом, щетинившимся шипами-кристаллами.

На голове, обмотанной толстым кольцом, словно гигантский хохолок качнулись пышные перья. Под боевой раскраской и татуировкой трудно было разобрать черты лица, но кому интересны лица слуг, рабов и пищи?

«Тебя зовут…» – Тотем говорил без слов. Речь без слов понятна всем, вне зависимости от языка, которым владеет собеседник. И даже тот, кто не владеет человеческой речью, поймет безмолвные приказы и волю Тотема.

«Бомани, – так же без слов ответил-подумал черный человек. – Меня зовут Бомани. Что значит „воин“»

«Кому ты служил, воин Бомани, прежде чем пришел ко мне?» – В глубине прозрачных кристаллов Тотема поблескивали багровые искры.

«Чака был моим господином. Чака Возрожденный»

«Это человек или… Или это существо?»

«Человек. Вождь. Вожак. Король…»

Это было хорошо. Человек слаб и не опасен. Людей бояться глупо.

«Он говорил, что в него вселился дух мертвого вождя Чаки…»

Дух? А вот это плохо. Тот, кого глупые люди называют духом, на самом деле мог оказаться кем угодно. Он мог быть таким же, как Тотем, мог управлять людьми и не только ими.

«Но наш вождь лгал, – продолжал воин Бомани. – А если не лгал, то дух Чаки его покинул. Истинный Чака Возрожденный не знает поражений. Наверное, теперь Чака живет в тебе».

«Может быть. Считай так, если хочешь».

В конце концов, какая разница, называют его Тотемом или Чакой? Лишь бы повиновались. А этот черный человек был покорен и отвечал на любые вопросы. Его разум и воля были открыты Тотему.

И Тотем продолжал безмолвный допрос.

«Откуда вы?»

«С юга».

«Что на юге?»

«Земля зулусов. Страна зулусов. Мы идем оттуда»

«Она большая, эта страна?»

«Она – вся Африка. Почти вся».

«Куда и зачем шли ваши воины?»

«Воины шли на север. Воины шли искать новые земли. Воины шли воевать».

«В северных землях живут другие люди. И не только люди».

«Зулусы не боятся людей и не боятся нелюдей. Зулусы сильны».

«На севере тоже есть сильные страны, а у сильных стран есть сильные армии».

На черном широкогубом лице Бомани появилась белозубая улыбка. Мысли-ответы потекли из украшенной перьями, татуировками и боевыми узорами головы, как вода из лопнувшего сосуда.

«Когда-то мои предки жили у моря на сомалийских берегах. Это было давно, еще до Последней Войны Белых и прихода зулусов. На рыбацких лодках они захватывали танкеры и контейнеровозы, а после брали выкуп с больших и богатых Белых Стран, у которых были сильные армии и флоты. Но большие Белые Страны ничего не могли сделать с моими предками. Чем сильнее страна, тем она неповоротливее, тем трусливее ее правители и подданные. А чем больше у такой страны денег, тем сильнее желание купить свое спокойствие и не ввязываться в войну, пусть даже это будет война с горсткой рыбаков».