Текст книги "Выше головы! Том I"

«Спасибо, что голосовали за нас!»

«Леди Кетаки», – так я стал называть её. Мысленно, конечно. Вслух было бы чересчур старомодно.

Её так назвал малыш из семьи с «Гефеста». Трёхлетний пацанёнок не смог выговорить имя «Лидия». Что такое «леди» он пока не знал. Но произнёс это слово с трогательной картавой уверенностью.

Пока Глава Станции занималась новичками, я послушно держался у неё за плечом. Старался выглядеть приветливо. И помалкивал. Леди Кетаки не шутила про работу. Вручила мне планшет и попросила конспектировать ход встречи. Я не посмел признаться, что это мой дебют. Вспотел, пока она проглядывала, что у меня получилось. Сделала пару исправлений. Дописала вывод, о котором я забыл. И тут же поместила отчёт в своё расписание. И теперь каждый мог его прочитать…

Вот так. Первый день на «Тильде». Первые часы! И я уже при деле. Моём деле. К которому меня готовили.

Возможно, она опасалась, что обман с андроидом-помощником будет раскрыт. Если играть, так всерьёз… Или у них была тотальная нехватка людских ресурсов. Скорее, последнее. «Тильда» была развивающейся станцией. Растущей. Это чувствовалось. Замороженные помещения. Двойные должности.

Распределение новоприбывших было первым пунктом в списке дел. Спорные ситуации, требующие её участия, Леди Кетаки разбирала на ходу. Просьбы тут же фиксировала, не делая различий между мелочью и важным. Претензии выслушивала с покорной внимательностью, без тени насмешки. Знала в лицо всех и для каждого находила подходящий тон.

Лавирование между интересами четырёх секторов станции и внешними комплексами требовало понимания деталей. Кому какой специалист нужнее. Кто завышает требования. Кто кого кому и за что задолжал… Я едва успевал впитывать информацию, попутно поражаясь её мастерству. Леди Кетаки сглаживала углы и наводила мосты. Леди Кетаки выставляла принятые решения в выгодном свете для каждой стороны. Леди Кетаки помогала станции вращаться.

Её внешность не соответствовала моим представлениям об Администраторах. Лицо сердечком, мягкая доброжелательная улыбка, широко распахнутые карие глаза, благородная проседь в аккуратно уложенных каштановых локонах – скорее, воспитатель или семейный терапевт. Сразу она пришла к этому образу? Или он сложился после череды экспериментов? Мне захотелось просмотреть её старые снимки… Одним только голосом она создавала домашнюю атмосферу. Это успокаивало возбуждённых и обезоруживало агрессивных. И давало ей возможность быть услышанной.

Хотелось сравнить её с королевой, но это было бы нечестно. Я читал про королевскую власть. Достаточно было родиться в нужной семье. Или выйти замуж за короля. А Леди Кетаки прошла этот путь с самого низа. Но она бы не затерялась среди графов и герцогов даже в своём простеньком сиренево-сером комбо…

Когда мы готовились к трансляции обращения, она велела мне встать рядом – так, чтобы в кадр попал и я сам, и предупреждающий знак.

– Вам не кажется, что это повредит вашей репутации? – поинтересовался тип с журналистскими планками.

«Цзайчжи Саласар». Под именем красовалось гордое «12» – столько лет он состоял на этой должности. Второй или третьей должности, понял я. «Прирождённые» журналисты типа Мики избегали таких отметок. Кто начинает в младших классах, не любит хвастаться. Другое дело – после переподготовки. Например, когда врачи приговаривают к щадящему режиму.

Выглядел Саласар соответствующе: белая мертвенная кожа, полупрозрачные очки на пол-лица, чёрно-зелёная феска и ни намёка на волосы под ней. Не самый здоровый вид!

– Надо быть аккуратнее с подачей, – не успокаивался журналист. – Вам же не всё равно, что о вас подумают!

– А вы что думаете? – улыбнулась Леди Кетаки, просматривая своё расписание.

Она задумчиво постукивала ногтём по пункту «Диспетчерская Внешней Защиты: нарушение режима». Палец проходил сквозь голографический экран, слегка растягивая строчки.

– Есть такое клише, – поморщился Саласар и нервно поправил очки, – Смазливый секретарь и руководитель, который годится ему в матери… Как это выглядит?

– Он андроид А-класса, – напомнила Глава Станции. – Поэтому так и выглядит.

Пока шла трансляция, я старался сохранить на лице выражение доброжелательности. На смазливом лице, следовало уточнить. Вылетело из головы, что нас старались сделать как минимум привлекательными. Для людей с проблемами в этой области (а журналист Саласар в стрекозиных очках явно перенёс что-то нехорошее) моя физиономия – дополнительный раздражающий фактор.

Главу Станции это не тревожило. Потому что я фальшивый секретарь, и всё понарошку? Многовато реальных заданий для фальшивого! Она не боится привыкнуть к помощнику?

И как именно Экстренный Совет собирается ловить маньяка? Демонстрировать андроида, чтобы безумец перестал себя контролировать? А если он кинется на меня? Кто будет меня защищать? Меня вообще собираются защищать?..

Я так и не успел расспросить о плане охоты. Не стоило делать этого в присутствии посторонних, а шанс поговорить наедине был упущен. После переодевания рядом постоянно кто-нибудь крутился – то журналист, то заместители, то профсоюзные наблюдатели.

Закончив с обращением (стандартные гарантии любви, работы и заботы), Глава Станции отправилась на обед. Который совмещала с личной встречей – приветствовала молодых тильдийцев, вернувшихся после обучения и практики в Солнечной системе. Последние из группы летели на «Риме», и теперь выпускники отмечали официальное и окончательное прибытие. Ресторанчик, который они оккупировали, поминутно оглашался взрывами смеха. Главу Станции не стеснялись: она была почётным гостем, но не более того.

Семеро привезли на станцию семейных партнёров. «Вербовщикам-молодожёнам» Леди Кетаки уделила особое внимание. Шутливо и при этом выразительно поблагодарила за заботу о демографической ситуации. Впрочем, у неё для каждого нашлось что сказать: вспомнили и о достижениях, и о школьных шалостях.

Шесть лет назад, когда они покидали «Тильду», она желала им успеха. Сбылось: лишь трое из выпуска не справились с нагрузкой. Зато пятеро продолжили учёбу.

Ресторанчик на Воскресной площади был теснее, чем едальня Лифтовой зоны. Уютнее. Вдоль стен были расставлены кадки с живыми деревцами. В проекциях на стенах продолжалось лесное лето. Похоже, здесь это была излюбленная тема в оформлении: зелень, небо, солнечный свет.

Как и в других едальнях, действовало самообслуживание. Но Главе Станции запретили подниматься. Хором запротестовали. Я хотел было встать – она взглядом велела мне принять помощь. Соблюсти правила игры. Впрочем, мне не дали выбрать. Отметив себе блюда, Леди Кетаки удвоила заказ – и продолжила общение с молодёжью.

Дипломников тоже ожидало распределение. Но в отличие от новоприбывших, они были свободным резервом станции. Их не стали загружать работой – в благодарность за то, что вернулись. Могли выбрать другую НАСТу, устроиться в Солнечной системе или отправиться на производственные станции! «Тильда» не имела права протестовать, хотя такой урон не прошёл бы незамеченным.

Известный парадокс: чем выше интеллектуальное качество, тем ниже физическое количество. Образование и перспективы существенно мешали воспроизводству. Чтобы изменить такое положение, пришлось бы откатиться далеко назад. До Космической эры проблему решали за счёт бедных стран, где отсутствовало демографическое регулирование. Уровень жизни там был ужасающий, и поэтому богатые страны легко пополняли своё население. Я, правда, не представлял, как можно пользоваться благами цивилизации и знать, что в это же время где-то бедствуют такие же люди… Но я мало что понимал в устройстве земного прошлого. Там по улицам ходили маньяки.

Маньяк. Истинная причина моего присутствия на «Тильде». Маньяк, которого до сих пор не поймали. Маньяк, о котором знает лишь кучка чиновников. Маньяк, который вряд ли остановится… И вдруг происходящее показалось мне невыносимо искусственным. Знакомство с переселенцами, пересыпанная шутками беседа с выпускниками, тонкости распределения – и всё это одновременно с охотой на сумасшедшего убийцу. Который сейчас планирует очередное преступление!..

– А почему он не ест? – услышал я.

Вздрогнул и посмотрел на полную тарелку супа перед собой.

– Там есть кнопочка внизу – можно разогреть, – предложила девушка, которая первой съела свой обед и опекала Главу Станции.

Люсьена Фрил. Широкоплечая, ладная, с русой косой, уложенной кольцами. Основной диплом по системному управлению, дополнительный по педагогике. Староста группы. Будущий администратор, и можно не гадать, с кого она брала пример. Леди Кетаки задала ей вопрос, сути которого я не понял: «Ты научилась плавать?» Люсьена покраснела. Краснела она часто, вот и сейчас стояла пунцовая и ждала моего ответа.

Я зачерпнул ложкой суп, попробовал.

– Остыло? – не отставала заботливая Люсьена.

Ощутив, что на меня опять все пялятся, я принялся торопливо есть. Суп был еле тёплым, но хуже от этого не стал. Много зелёных листьев, варёный яичный белок и цукини – в самый раз для пятидесятилетней женщины, соблюдающей диету. Я бы выбрал что-нибудь понажористее, но кто будет спрашивать моё мнение?

– Мы голосовали за него! – сообщила из-за соседнего столика худенькая девушка и заулыбалась, наматывая на палец пепельный локон.

Астрогеолог. Кажется, Джил. Или Джун?

– Ага! – поддержал её инженер с затейливым восточным именем. – Генрих таким героем выглядел! Его чуть не разорвали!

Я не заметил их в «Риме», но они вполне могли наблюдать за мной через камеры.

– Благодарю за поддержку! – улыбнулась Глава Станции. – Рэй, и ты поблагодари!

Я проглотил суп. Вздохнул.

– За такое не благодарят.

Она удовлетворённо кивнула. И снова напомнила мне Проф-Хоффа. Опять эти проклятые проверки!.. У неё, наверняка, ещё и профессиональное. Проверяла, всё ли я понимаю. Да, я в курсе, что при голосовании на первом месте личная позиция, а не пристрастия. А личную позицию реализуют для себя. И я понимаю, что меня проверяют на знание этого. И понимаю, как важно понимать…

– Но я всё равно скажу, – во мне проснулся дух упрямства. – Спасибо, что голосовали за нас! – поблагодарил я новую смену тильдийцев. – Лейтенанту Нортонсону вряд ли бы понравилось в ящике!

Они рассмеялись – хором. И Леди Кетаки тоже. Джил-Джун и Люсьена засмущались. Покраснели.

Это были не первые девушки, на которых я так воздействовал, и наверняка не последние. Сопровождая Главу Станции, я постоянно ловил заинтересованные женские взгляды. Кое-кто, заметив предупреждающий знак, разочарованно морщился, но многие продолжали смотреть. У кое-кого на щеках появлялся предательский румянец. Другие толкали подружек. Перешёптывались. Открыто снимали альтером.

Но удовольствия я не ощущал. Смазливую мордашку мне подарили сотрудники Проф-Хоффа, проектируя внешность – чем тут гордиться? Слава была следствием происхождения. «Как у королей», – сравнение снова пришло мне на ум. Леди Кетаки заслужила любовь и внимание своими поступками, решениями, отношением к работе. Я же стал «новостью номер один», не прилагая усилий.

В размеренной станционной жизни прибытие андроида А-класса – событие. Поэтому в едальню, где мы заседали, то и дело кто-нибудь заходил как бы «по ошибке». Или «ой, тут всё занято!» Кто помоложе, смущался и спешил выбежать. Взрослые и пожилые сохраняли лицо. Всем было интересно. И хотелось лично удостовериться, что слухи не врут.

«На Периферии предпочитают личные встречи».

Покончив с обедом, Глава Станции направилась в главную переговорную в Центральной зоне. Там собрались администраторы Восточного сектора – её непосредственные подчинённые. Надо полагать, когда население «Тильды-1» превысит сто тысяч, а внешние комплексы выйдут на полную мощность, совмещать управление станцией и сектором станет невозможно… «О чём я думаю? А о чём мне думать?»

– Зайди в мой кабинет, – велела мне Леди Кетаки, ожидая, пока администраторы разберутся с очерёдностью выступлений. – На столе увидишь белый браслет. Это твой альтер. Наденешь его, настроишь и вернёшься сюда. Ты же найдёшь дорогу? – уточнила она с лёгким ехидством.

Я покосился на панели со схемой сектора – в Центральной зоне они были на каждом шагу.

– Справлюсь.

Альтер – если это настоящий альтер – делал меня чуточку ближе к людям. Если поверить, что это взаправду, а не временная мера, чтобы замаскировать меня. Вернее, чтобы создать иллюзию, что я пытаюсь замаскироваться и стать как все. Притворство, скрывающее под собой ложь. Пьеса, где у меня роль третьестепенного персонажа, который не доживёт до финального акта.

– Тебе не надоело быть таким серьёзным? – спросила Леди Кетаки, читая мои мысли. – Относись к этому проще!

«Совсем как настоящий!»

– Новенький у Кетаки…

– Это А-класс что ли?

– А он так ничего себе!

– Помнишь, мы про них смотрели?

– …Умнее, сильнее и дольше живёт, а так – то же самое.

– Генрих его привёз, я видела.

– Зачем ей секретарь? Сама уже не справляется?

– Кири, глянь, какой хорошенький!

– Сняла? Скинь!

– Он что – андроид?

– Видишь знак?

– Совсем как настоящий!

Перешёптывания и пристальные взгляды сопровождали меня всю дорогу. Туда и обратно. Когда я был с Кетаки, то был слишком занят, чтобы обращать внимание. Слишком увлечён её работой. Но когда один «путешествовал» за альтером, досыта наслушался. Правда, путешествовать было всего ничего: кабинет Главы Станции располагался на соседней улице.

Возможно, вокруг меня крутился отряд психиатров, высматривающих неправильную реакцию, анализирующих то и это. Но если всерьёз параноить, то я бы предпочёл отряд обэшников. Чтобы рассыпались в толпе, переодетые, в полной готовности. И в нужный момент схватили маньяка. Пока я приманиваю… Красиво. И неосуществимо. Здесь все друг друга знают. Не замаскируешься.

Ну, ладно, пара спамеров точно есть. Центральная зона. У них здесь рядом приёмные, и никто не заподозрит… Но не в этом проблема. Какую реакцию считать «неправильной»? Разумеется, на станции хватало людей, которые нервничали в моём присутствии! Спасибо «бэшкам». Но эти люди видели знак. Видели кнопку. Могли догадаться, что моё главное отличие от «плохих андроидов» – абсолютная уязвимость. Так чего истерить?

Выделялись тильдийцы с противоположной реакцией. В основном тильдийки. Главное развлечение СубПортации – новички. Знаменитые новички – двойное удовольствие. А я был знаменитым, со всех сторон уникальным. Поэтому они «щёлкали», хихикали, старались «нечаянно» заглянуть в глаза при встрече. Не всерьёз. Не до конца в шутку.

Я подыгрывал – делал вид, что не замечаю. Я здесь по делу. Вот, альтер забрал. Иду назад.

…И лишь вернувшись к дверям переговорной, я осознал степень своего везения. Если бы маньяк наплевал на осторожность и захотел отключить меня, кто бы ему помешал? Поднять руку, нажать на кнопку – пара секунд! Да, потом бы его поймали. Тут же. Преступление было бы раскрыто. Но я бы этого уже не узнал. Для меня спектакль был бы закончен. Может быть, на это и рассчитывали?

Я попытался представить. Прикосновение пальцев к затылку, а потом… Боль? Или сразу – пустота? Что чувствовал Чарли? Хотел ли он на самом деле умирать? Вряд ли. Он столько всего не попробовал, не увидел, не узнал! И я тоже. Я не хотел уходить, не хотел отключаться от жизни! Даже с кнопкой и в статусе прибора. Мне хотелось продолжать.

Разве Чарли был другим? Он был лучше! Он был воплощением оптимизма. «Никогда не унывать и не сдаваться!» Подтверждение того, что мы не люди, не повлияло на него. Неужели мой отлёт стал решающим? Мы были близкими друзьями. Братьями. Почему он решил сделать такой прощальный подарок?

«Так это был подарок?»

Не может такого быть! Если бы я решил умереть, разве бы я не сделал это тайком? Я бы спрятался. Оставил бы записку – и сделал бы это втайне от всех. Хватит с них и того, что они найдут моё тело!

Внезапная догадка поразила меня. С трудом удалось сохранить спокойствие. Хорошо, что я стоял в коридоре и ждал Леди Кетаки!

«Дальше».

Это было не самоубийство. Чарли никогда бы не причинил мне такую боль! Никому не пожелаешь такого. Надо ненавидеть людей, чтобы заставить их смотреть на свою смерть! А Чарли не умел ненавидеть.

«Спокойно. Медленно. Вдумчиво».

По форме это самоубийство. Он сделал то, что делать нельзя. Он сделал это перед тем, кто поступит по инструкции. Гарантированно. Профессорша Нанда не скрывала своего отношения. Принципиальная и равнодушная.

«Инструмент».

Он сделал это при мне. Когда мы прощались. Расставались навсегда. Значит, у него не оставалось времени.

«Хорошо!»

То, что он передавал, это информация. Но эту информацию невозможно передать на словах. В принципе невозможно. Потому что если бы было можно – Чарли бы сказал. Он мог сказать – а я бы услышал. Как это было с той идей, что мы не люди. Безумное предположение! Но он поделился со мной. А я воспринял всерьёз… Значит, то, что он передал, не могло быть выражено в словах.

«Молодец, Рэй!»

Если это не может быть выражено в словах, значит, и понимать это нужно как «картинку», «действие», «процесс», «результат». Нечто невербальное.

Я принялся вспоминать тот день. Тот час. В подробностях. Как бы ни было больно! Чарли отдал за это жизнь. Я должен знать, за что… Вот он выходит в центр зала. Вот кричит «Рэй, посмотри на меня!» Это важно – чтобы я смотрел. Жуть-шкурка искажает его фигуру. На груди среди оранжевых полос выделяется кружок предупреждающего знака. Чарли срывает его – не так, как это сделала Леди Кетаки. Резко. Нарочито. Вызывающе. И профессорша Нанда принимает вызов. Подходит. Поднимает руку к чарлиному затылку. Предохранитель реагирует на жест. Звучит звуковой сигнал. Камилл помещения молчит. Потому что по инструкции. Профессорша Нанда нажимает на кнопку. Чарли падает. Всё.

«Что ты должен был увидеть?»

Непонятно. Пока что. Значит, надо зайти с другой стороны. За что Чарли был готов умереть?

«А за что готов ты?»

Своевременный вопрос! Если бы меня спросили, согласен ли я быть приманкой, я бы согласился. Ради Нортонсона. Ради себя. Но меня не спрашивали… Интересно, почему?

«А ты не понимаешь?»

А как же! Я андроид. У меня нет прав. И люди здесь…

«Люди здесь уважают тебя. Вспомни, как себя вёл майор Ланглуа. А Леди Кетаки? Но не жди, что тебе позволят контролировать ситуацию. Или хочешь сделать благородный жест – помочь с маньяком? Как будто можешь отказаться! Нет, ты, конечно, можешь! СубПортация окончена. Обратно тебя не отправят».

Но если бы меня спросили, согласен ли я, я бы согласился.

«В такой ситуации бывает выбор?»

Хорошо, выбора нет. Но идею с приманкой я одобрил. Я готов умереть – ради возможности поймать маньяка и прекратить убийства. Я не хочу умирать, но… Что если Чарли находился в таком же положении? Что если он пожертвовал жизнью ради благородной цели?..

– А у тебя кнопка на голове?

Звонкий ясный голосок. Вздрогнув от неожиданности, я опустил взгляд и посмотрел на спрашивающую. Задорные глазки-щёлочки, хулиганская улыбка. Комбинезончик с прыгающими зайчиками. А вон из-за угла выглядывает стеснительная подружка.

– Дай посмотреть!

Не просьба – требование. Для пяти лет естественное.

Я присел на корточки, наклонил голову. Почувствовал лёгкое дыхание на шее.

– А тебе не больно?

– Нет… Не нажимай! – вырвалось у меня.

– Что я – дура что ли? Ой!!

Как в страшном сне включился предохранитель. «Пи-ип! Пи-ип! Пи-ип!»

– Я ничего не делала! – малышка отпрыгнула и испуганно заглянула мне в лицо.

– Он сам, – успокоил я её и себя. – Сейчас должен пройти.

Писк прекратился.

К девочке присоединилась её напарница. Близнец – такая же кареглазая и щекастая. На комбинезоне у неё скакали овечки. Держась за руки, они смотрели на меня со смесью восхищения и зависти. Я поднялся – и заметил Леди Кетаки, которая выглядывала из-за приоткрытой двери. Секунда – и дверные створки сомкнулись.

Малышки исчезли. У меня сердце выпрыгивало из груди. Я всерьёз испугался. Не угрозы. Того, что всё могло произойти случайно. Как детская шалость. Не это ли пытался объяснить мне Чарли?..

– Как ты тут?

Леди Кетаки вышла в коридор. Из переговорной посыпались чиновники – совещание закончилось. Ещё одна традиционная для периферии совместная встреча… Многие на ходу прощались с Главой Станции – она кивала им в ответ, но смотрела на меня.

Я показал ей браслеты альтера на запястьях. Как кандалы. Можно было оставить его целым, но почему-то я выбрал такой формат…

– Никто не обижал?

– У вас тут дети бегают, – сообщил я. – Бесхозные.

Действительно – откуда тут дети? Далековато от жилых зон! В Центральной административные помещения, Инфоцентр, диспетчерские… Разве что из едален. Но обед кончился, а до ужина далеко.

– Неужто дикие? – улыбнулась Глава Станции. – Пошли приручать!

Идти пришлось двадцать шагов. «Внешняя Защита. Управление Восточного сектора» значилось на двери, в которую церемонно постучалась Леди Кетаки.

Диспетчерская. Из всех служб самая гендерно ориентированная. Преступно ориентированная! «Дамская», как её называли в одноимённом сериале. Мы с братьями посмотрели его целиком, все пять сезонов. Сюжет, конечно, выдуманный. Хотя мужчинам не возбранялось работать во Внешней Защите, ни один не нацепил сливово-лиловый нагрудник!

«Дамская». Потому что «только женщины умеют по-настоящему защищать – в отличие от мужчин, которые превращают защиту в самоцель и начинают войны», – как утверждалось на заставке перед каждой серией. С этой идеи всё и началось: оружие против астероидов могло легко превратиться в оружие против кораблей и станций. Чудовищный арсенал, которым оснащалась Внешняя Защита, вручили женщинам – смерть отдали тем, кто создавал жизнь… Во вторую очередь влиял тот фактор, что это было одно из самых безопасных мест по условиям труда. Идеальная вторая работа для тех, кто выбрал родительство и активное донорство.

Увидев ряды знакомых кресел с широкими подлокотниками и умными спинками, я вспомнил, как в «Дамской» обыгрывали токсикоз и прочие нюансы женского самочувствия. Он снимался с расчетом изменить неравновесие, показать, что мужчина во Внешней Защите – это нормально. Но в конце каждой серии получалось обратное. Мне так казалось…

Практический опыт дал аналогичное впечатление.

В круглой диспетчерской нас встретили спины и шлемы – ни одна Дозорная не оглянулась на гостей. Работать им приходилось в напряжённом режиме, отслеживая всё, что происходило в космосе вблизи «Тильды-1», подстанций, мобильных астероидных «шахт», спутников и самой планеты. Несмотря на разделение по секторам, Внешняя Защита оставалась объединённой службой. Дублируя друг друга, советуясь и подменяя, Дозорные с ИскИнами контролировали ближайший космос.

Бесконечность, сотканная из случайностей. Огромные пространства и чудовищные скорости. И три цели: защитить, не уничтожить полезное, не уничтожить неопасное, чтобы сэкономить энергию.

Из-за нагрузки смены длились по сто минут. Дозорные сидели через одну. Когда приходило время меняться, пустующие кресла занимали отдохнувшие дамы. И мы направились к отдыхающим – свободным – в «диванную», как её называли в сериале.

Выходя, я заметил три пары глаз, следящих за тем, как мы соблюдаем тишину. Серьёзные девочки с красными повязками дежурных занимали стратегические места за выключенными пультами – и «простреливали» взглядами всё помещение. Они не поздоровались. Режим.

После напряжённо стерильно белого зала мы очутились в песочно-кремовой комнате отдыха, с пушистым жёлтым полом, с шумом волн и запахом лаванды. Первыми мы увидели двух малышек, с которыми я общался в коридоре. Та, что с зайками, стояла посреди комнаты, размахивала руками, приседала и рассказывала о «дяде с кнопкой». Овечки мирно паслись в углу, у буфета, с детишками помладше и камиллами-нянями в облике плюшевых медведей и обезьянок.

Мы как раз попали на «и тут как всё запищит!»

– Пи-пи-пи! Пи-пи-пи!

– Пи-пи, – без тени улыбки продолжила Глава Станции. – Я так понимаю, моя просьба «не брать детей старше трёх лет на работу» оставлена без внимания. Обидно.

– Ой, здравствуйте! – воскликнула пухлая и до невозможности умиротворённая женщина в массажном кресле. – А это тот самый Рэй?

– Тот самый, – кивнула Леди Кетами.

Дозорные – сидящие в креслах и лежащие на кушетках, уютно расположившиеся в гамаках и на шезлонгах – смотрели на меня с нескрываемым интересом. Одеты они были в домашние комбо. Как в сериале!

– И вы пришли его нам показать?

– Нет, я привела его, чтобы показать вас.

– Меня зовут Синти! – зайцы подошли ко мне и доверчиво протянули ладошку. – А там – Ната!

– Привет! – улыбнулся я, не делая попытки ответить на рукопожатие.

– Придётся отстранять тех, кто нарушает устав, – продолжала Глава Станции.

– У вас нет детей – вам не понять, – негромко заметили из угла.

Там в широком кресле расположилась огненнокудрая мадонна. На руках она держала младенца, сосущего её грудь. Младенец был завернут в одеяльце с облачками. На нас мадонна не смотрела.

– У меня есть обязанности, – парировала Леди Кетаки. – А вам, как старосте смены, не помешало бы определиться с предпочтениями.

Все Дозорные следили за схваткой.

– Предлагаете мне выбрать между детьми и работой? – поинтересовалась кормящая мама.

– Выберите хотя бы между продуктивностью работы и собственным чувством значимости.

Мадонна подняла горящий взгляд. Глаза у неё были тёмно-серые, стальные.

– У вас есть конкретные претензии?

– У вас есть расписание дежурств, категорически расходящееся с медицинскими, педагогическими и социальными рекомендациями. А также трёхкратное превышение запланированных расходов энергии при отсутствии каких-либо прогнозов нетипичной активности. Если так будет продолжаться, мы опять не сможем запустить седьмой энергоблок.

– Мы постараемся, – ответила ей староста смены, – не стараться.

Вымученно улыбнувшись ей, Глава Станции вышла. Я послушно последовал за ней, чувствуя спиной взгляды Дозорных. Взгляды, предназначавшиеся мне. И взгляды, обращённые к Леди Кетаки. Но думал о другом.

«Почему я не пожал руку ребёнку? Испугался, что погибну зря? Или это страх смерти? Может, об этом предупреждал Чарли? Если тебя приговорили, но отложили приговор, твоя жизнь всё равно закончена».