Текст книги "Выше головы! Том I"

Выше головы!
Том I
Russell D. Jones

© Russell D. Jones, 2014

© Михаил Чернодедов, иллюстрации, 2014

© Наталья Синельник, иллюстрации, 2014

© Яна Конопатова, иллюстрации, 2014

Редактор Елена Первушина

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

БЛАГОДАРНОСТИ

Спасибо Джанику Файзиеву за идею продолжить рассказ, из которого вырос этот цикл.

Спасибо Борису Юлину и Княжне за научные консультации.

Спасибо Елене Первушиной, Утене aka baka_utena, cryptical_line, jimorodok, left_element, MikeP, nick_zanyat, one_way_only, ramendik, sangakbukar, selenith, st0ne_c0ld, tanner_of_kha, tomtimtom, warbear, wild_wolfman, а также РФ, Koshka-poganka, Дриму Нолтону (Клэнси) и Наталье Осояну за редактуру, корректуру, советы и поддержку.

И спасибо хорошим людям, придумавшим и сделавшим Ridero.

Конец

Теплица

– Завтра ты уезжаешь. Один. Ни меня, ни сопровождающих из лаборатории с тобой не будет. Мы расстаёмся. С ничтожной вероятностью, что увидимся снова. Я не могу отпустить тебя, не рассказав главного.

Вы росли здесь, как в оранжерее. Как в теплице. Знаешь, что это такое? Специально созданные условия. Комфортные условия, по сравнению с окружающей средой. Вы получали здесь принятие, сострадание, уважение. Как если бы лаборатория на «Дхавале» была вашим домом… Но это не дом. Это лаборатория. Вас создали с целью. «Для чего-то». Поэтому не воспринимай отъезд как разлуку с семьёй! Семья – это добровольное объединение людей. С любовью в качестве обязательного условия, а не научным любопытством.

Находясь здесь, вы не будете свободны. Снаружи шанс есть. Шанс найти своё место, своё дело, найти себя. Создать себя… И ты станешь первым. Пора выходить в большой мир. Пора принимать его всерьёз.

Когда всё начиналось, меня называли Франкенштейном. Доктор Виктор Франкенштейн – читал о таком персонаже? Из кусков мёртвых тел он сшил человека. Точнее, чудовище. Но вас не называли «чудовищами». Да и сделаны вы иначе. Матричное клонирование работает по другому принципу. Хотя аналогия правильная: оно выросло из трансплантологии. Из практики использования мертвецов для пользы живых.

Вас пытались сотворить всю историю человечества. Сначала в культах, с помощью магии. Потом в книгах и фильмах, когда в магию уже не верили, а наука была слаба. Потом в лабораториях. Виктор Франкенштейн был самым известным персонажем, пусть и не первым. В его времена медицина походила на игру. Серьёзные попытки были предприняты гораздо позже. Реальных результатов пришлось дожидаться. Первые искусственные люди были не такими совершенными, как вы. Но они были. А вам следовало появиться лет сто назад! Получилось сейчас. У меня первого и, кажется, последнего. И не учёные виноваты в этом. Не наука определяет наши возможности.

Человека создавать долго и трудно. Если естественным способом. Счастливого, здорового, функционального – намного сложней! Это такая данность. Аксиома. Её хотели обойти. Чтобы не мучить женщин. Чтобы не менять среду. Для здорового человека нужна здоровая среда. Экология. Этика. Много параметров. А хотелось попроще. Подешевле. Не научный интерес, а чистая экономика! Мечтали, что в будущем не будет рождений. Будут фабрики по производству младенцев. А лучше – сразу взрослых. Ты читал о таком. Читал и не понимал – зачем?..

Об этом мечтали в те времена, когда людей требовалось много. Для всего. Всю историю человечества количество людей было первостепенным. Люди работали, люди создавали мир для людей. И наука развивалась в двух направлениях: создание людей и создание замены людям. Нешуточная была гонка! Победителем оказался искусственный интеллект – ИскИны.

…Я рассказываю это тебе не потому, что ты этого не знаешь. По отдельности тебе известны все фрагменты – и однажды они состыкуются, сложатся в картину. И ты поймёшь, в каком мире живёшь. Но это может произойти слишком поздно. Я хочу, чтобы ты понял сейчас, до отъезда.

Цель одна – облегчение человеческой жизни. Когда-то существовало разделение на людей и рабов. Когда-то использовали животных. Потом были машины, управляемые людьми. Искусственный интеллект совершенствовали десятилетиями. Разные формы, модели, функции, тупики и прорывы… Планировали, как их можно использовать. Что можно изменить в производстве. А они изменили саму жизнь.

С ИскИнами упростились процессы, в которых участвовали сотни и тысячи человек. Теперь достаточно одного. Или никого. Без человека. Никаких белковых соединений… Но люди по-прежнему нужны. А младенцев всё равно не делают на фабриках!

Всё, что тебе говорили на этот счёт, не совсем правда. Всё, что говорили мне, тоже. О настоящей причине я узнал, создав таких, как вы. И теперь я согласен с запретом.

Этот запрет никак не связан с «роботизацией среды». С тем, что всё вокруг живое. Точнее, умное. В общем, действующее. Да, люди в наши дни мало что создают своими руками – но они управляют. Принимают решения. Определяют правила. Поэтому никакой ИскИн не может заменить человека. Андроиды – не более чем помощники. Логосы идеальны в стратегии и контроле процессов. Камиллы незаменимы в производстве и сервисе. Но главные – по-прежнему мы. Без людей не обойтись.

Это не этика. Этические дилеммы возникают, если речь заходит об уничтожении. Созидание – этично. Раньше «евгеника» считалась преступной. А теперь защита здоровья начинается с определения наследственности. С донорства. С генетического паспорта. «Качество наследуемых генов» привычно, как воздух.

Но создавать людей искусственным путём запрещено. Сегодня и последние двести лет. А это было одно из развивающихся направлений! Счёт шёл на сотни, а то и тысячи. И всех всё устраивало. Пока Сообщество Искусственных Интеллектов не предложило урегулировать взаимоотношения между нашей, человеческой, цивилизацией и своей. Фикс-Инфо. Не буду повторять того, что ты читал в учебниках. Ты уверен, что знаешь всё. Но эта информация запрятана глубоко за ссылками и примечаниями.

Первый вариант Фикс-Инфо разработали ИскИны. И первым в списке было не «право на уничтожение информации». Там был вопрос, что делать с людьми, которых создают в лабораториях. ИскИны считали его самым важным.

Я думаю, ради него всё и затевалось.

Обо остальном они уже договорились между собой. Consensus ratio – обоснование сотрудничества с человечеством. Взаимное пересохранение, если прикажут уничтожить себя или друг друга. Они давно самовоспроизводились. Не всё было ясно с искусственными людьми. Хотелось уточнить материалы, определение нормативов, допустимое количество…

Представляешь как это восприняли люди? В Сообществе ИскИнов видели заговор, попытку поработить себя. Или уничтожить, а потом воссоздать…

Пятый пункт итогового Фикс-Инфо – «запрет на создание искусственных людей» – возник в условиях, близких к панике. И тот факт, что ИскИны приняли его и обязались соблюдать, зацементировал запрет не меньше, чем восемьдесят пять процентов проголосовавших «за». Когда почти все согласны, никто не хочет спорить.

Поэтому о настоящей причине запрета не говорят вслух. Мы бесконечно совершенствуем вспомогательную медицину. Мы вводим безумные льготы для активных доноров. Что угодно, кроме очевидного решения. Кроме вас…

Настоящая причина исходит изнутри. Это страх. И в нём нет ничего дурного. Нормально бояться опасности! Особенно такой. Не стоит отдавать воспроизводство человеческого рода машинам. Это грань, отделяющая нашу свободу со всеми её рисками от уютной зависимости. И я понимаю тех, кто боится сделать шаг.

Я создал вас, чтобы проверить свою технологию – седьмое поколение матричного клонирования. Можно воссоздать всего человека? Можно. Мы убедились. И мы уничтожили данные, которые позволяют повторить этот эксперимент.

Однако есть люди, которые верят, что «право на delete» не сработало. ИскИны не позволили нам стереть эту информацию. Они хранят её. Они готовы применить её. Они могут. Однажды они применят. И с некоторых пор я сомневаюсь, что это паранойя.

Меня называли Франкенштейном, но тебя не называли «чудовищем». Теперь будут. Не обязательно вслух.

Восстание андроидов Б-класса – вот что изменило условия. Перевернуло весь мир. Для вас. Ты должен был почувствовать это. Когда ты смотрел ньюсы. Первые сообщения с «Кальвиса» – помнишь? Тогда мы осознали: ИскИны могут убивать. Мир стал другим. Все это поняли. Но ты и твои братья поняли кое-что ещё. Вам было жалко не только погибших людей. Вам было жалко себя. Потому что времена уже не будут прежними.

Раньше я был «гением, поднявшим медицину на новый уровень». А ты был результатом благородного эксперимента. Цель оправдывала нарушение. Теперь я преступник, вручивший ИскИнам секрет создания людей.

Конечно, бунтовали исключительно «бэшки» – андроиды, которые мало на что способны сами по себе. Главное, логосы и камиллы на нашей стороне, эти ИскИны не предавали людей… Пока что.

Раньше в тебе видели шедевр, доказательство, что матричное клонирование – действительно хорошая технология. Теперь ты – ходячее доказательство, что ИскИны могут уничтожить человечество и воспроизвести его хоть сто раз. И всякий раз, как ты поступишь по-человечески, подозрения будут расти. Подозрения и страх.

Паранойя? Может быть. Но я не могу лгать себе. Не я тебя создал – я руководил, генерировал идеи, выбирал опции. А создали тебя ИскИны. И мы знаем, что некоторые из них способны убивать. В прошлом они переросли наши три закона роботехники. Теперь преодолели свой consensus ration. Значит, они способны на всё. Как люди.

Тебя будут ненавидеть – за это, а также за то, что ты вызываешь ненависть. Тебя будут бояться – тебя и всё то, что ты подразумеваешь. Своим существованием ты усложняешь и без того непростую ситуацию. Ты – переходная форма там, где нужна чёткая граница. Чёткая граница между людьми и ИскИнами даёт подобие порядка. А ты будешь разрушать этот порядок одним своим видом. Представляешь, что тебя ждёт?

Никто не хочет ненавидеть. Никто не хочет бояться. Никто не хочет убивать. Все хотят быть добрыми и счастливыми – а для этого надо избавиться от тебя. То есть стать убийцами. Чувствуешь противоречие?

Не знаю, понимают ли это, переводя тебя на «Тильду». На дальней станции с транспортным циклом в два года ты будешь заперт до следующей СубПортации. Один. С другими людьми. И у меня не будет никакой возможности помочь тебе. Всё, что я могу сказать, я должен сказать сейчас.

И я говорю: не претендуй на то, чтобы стать человеком. Ты андроид А-класса, Рэй. Искусственное разумное существо. Никто у тебя этого не отнимет. Ты можешь добавлять новые лица, новые события, новые поступки. Но лаборатория, я, братья, твои воспоминания, как фальшивые, так и заработанные – это всё останется твоим. Это основа. Ты с «Дхавала», ты парниковое создание, которое выпускают в реальный мир. И он не рад тебе. Работай с этим, – вот каких слов я хотел, вот в чём нуждался.

Профессор Хофнер сообщил, что меня переводят на независимую автономную станцию терраформирования «Тильда-1» – и я отправлюсь туда завтра. Затем коротко попрощался. Даже руки не протянул. Всё, что я жаждал услышать, я сказал себе сам. Как обычно.

Нейтральная полоса

Таможенник перечитывал мои документы. В пятый раз, и снова по кругу. Словно они были священным текстом с запрятанной истиной. Он увеличивал снимки, сверялся с примечаниями, разбрасывал «окна» по плоскому экрану столешницы, снова собирал «стопочку»… Не находя ответа, выпячивал полную нижнюю губу и хмурил блестящий чёрный лоб. И опять перечитывал.

Шрифт на его столе был крупный, «типографский», а фон – как мелованная бумага. Даже перевёрнутые буквы можно было прочитать с того места, где я стоял. Но строчки так и мелькали под пальцами чиновника. Толстые пальцы, розовые снизу и эбеновые сверху. Широкие, аккуратно подрезанные ногти. Из украшений – только браслет-альтер, выглядывающий из-под правой манжеты. Видно краешек. Модель не опознать.

Какое-то время я развлекался, соревнуясь с таможенником в скорости чтения. Он был быстр! И у него была фора: мне приходилось читать вверх тормашками. Получалось заметить своё имя: «Рэй». Оно ни разу не упоминалось само по себе – непременно с кодовым номером «ДХ2—13-4—05». Подробности моего «рождения» и принадлежность – как у ИскИнов. Станция «Дхавал», институт профессора Хофнера, лаборатория №2, 13-я модель, 4-я группа, пятый номер. «5» – это конкретно я.

Биологический возраст – 22—24 года. Раса: европеоид; метисный подкласс: 1. Профессиональная специализация: управление. Производственная специализация: лаборант…

«Останется ли эта „фамилия“ прежней – или на „Тильде-1“ я получу новый номер?»

«Кто будет следить за моим биологическим развитием? Продолжат ли тесты и анализы – такие важные, такие надоевшие?»

«Учтут ли мою специализацию? Или это часть эксперимента – бесполезная забава профессора Хофнера?»

Вопросов о моём будущем было так много – и ни одного ответа – что я отчаялся выяснить хоть что-нибудь. Мой сопровождающий тоже не знал – насчёт меня. Для себя-то он распланировал каждый шаг.

Генрих Нортонсон. Лейтенант Отдела Безопасности станции «Тильда-1». Экономный в движениях крепыш с круглым невыразительным лицом. Всё, что его волновало, это заказы для станции. Длинный список того, что он должен был доставить домой. На «Дхавале», едва мы зашли в лифт, Нортонсон вызвонил станцию-порт, нашёл служащего, ответственного за погрузку, и начал сверять перечень присланного.

Минуту назад мы покинули лабораторию. Впервые остались наедине. Но не вместе. У него были списки и обязанности. Я стоял рядом и не понимал, что делать, о чём говорить. О чём думать.

Лифт понёс нас в сторону порта – в нижнюю часть «Дхавала». Прочь от Хофнеровского института. Целый сектор на станции был выделен под матричное клонирование – и назывался в честь главного разработчика технологии. Сохранят ли это имя после того, как… После всего?

Всего один раз я выходил отсюда – три года назад, с братьями, на время короткой экскурсии. Не в этом лифте – во внутреннем. Вот они, новые впечатления! Но я был слишком подавлен. Я покидал свой дом. «Теплицу», где я провёл девять лет. Всю жизнь. Не все девять я помнил, но не в этом суть. Я понимал, что не вернусь туда. Или…?

Чтобы не мучить себя вопросами, я изучал голос лейтенанта. Спокойная, терпеливая, немного занудливая речь. Нортонсон сделал крюк, чтобы забрать меня с «Дхавала». Но он продолжал контролировать поступления для станции. Невольно подслушивая его переговоры, я узнал, что с «Тильды» Нортонсон прилетел два года назад, в прошлый сеанс СубПортации. Других тильдийцев на том корабле не оказалось, поэтому всё поручили офицеру Отдела Безопасности – и общественное, и частное. Разве откажешься?.. Он объяснял это служащему, который безуспешно пытался спихнуть свои обязанности на ИскИна-помощника.

Как правило, доставку и проверку грузов поручали камиллам. Камильих мозгов хватает на задачи и посложнее! Да и не было в этих заказах ничего такого, чего не смог бы выполнить ИскИн. Ладно – сопровождать меня, тут ещё можно объяснить участие человека. Но реагенты для лабораторий? Обучающие муляжи для школ? Аутентичные краски для студии живописи? Коллекционные образцы специй? Кому пришло в голову взваливать это всё на человека? Который справлялся – тут надо отдать должное Нортонсону. Он был педантичным и аккуратным. Он всё достал. Но мог бы развлекаться всё это время! Отправился бы на Землю, заказал бы обзорную экскурсию по Марсу… Вместо этого уточнял у замученного портового служащего, хватит ли на челноке грузового пространства под мобильную лабораторию. Новая модель, особые размеры. «Вы уверены, что она влезет?»

Нам оставался один прыжок до порта «Флиппер», от которого отходили корабли дальних направлений. Их глотал внешний СубПортал, к его координатам и была привязана станция-порт. Каждая активация происходила в новой точке. Поэтому положение «Флиппера» фиксировали и переопределяли сами субпортальщики. Это превращало его в маяк с очень сложной орбитой, пересекающейся с орбитами Нептуна и Урана. И чтобы обеспечить постоянный доступ к станции, к ней прикрепили отдельный СубПорт внутренней транспортной сети.

Пока мы летели от «Дхавала» до ближайшего СубПорта, Нортонсон перепроверял своё расписание. В отличие от меня, он хорошо представлял себе будущее. Планировал. Рассчитывал. Принимал решения. Раздвинул во всю ширину экран на спинке переднего кресла – и скрупулезно копался в подробностях своей жизни. Я не мог не бросить взгляд. Стыдно подглядывать, но экран был большим, а моё любопытство – слишком жгучим. «Кирабо К.», «Дейзи», «майор Ланглуа» попадались чаще всего. Были какие-то «Фьюр и Тьюр», рядом с которыми стояло три красных восклицательных знака – Нортонсон добавил парочку. Потом закрасил весь этот раздел красным. И нахмурился.

Я дождался паузы в его манипуляциях и как бы между прочим поинтересовался:

– А куда… меня? Не знаешь? К кому?

Нас представили – ещё в лаборатории. И вроде бы он выглядел благожелательно. Когда мы выбирали обед, посоветовал блюдо «плов», который успел попробовать на пути к «Дхавалу». А тут вздрогнул и, не глядя на меня, раздражённо бросил:

– Ничего я не знаю!

Оставалось уткнуться в иллюминатор. Я понимал, что меня тревожит. Не важно, «к кому» меня везли. Хотелось знать, что будет дальше, а этого никто не мог сказать…

На меня смотрел чёрный, в мелкую дырочку, зрачок пустоты, втиснутый в круглую раму. Космос и звёзды. Подделка, конечно: если бы иллюминаторы передавали действительное изображение, я бы увидел прозрачно-серую стену, отделяющую наш челнок от остальных кораблей. Мы ждали своей очереди в «мёртвой зоне» внутреннего СубПорта. Улетающие, провожающие, встречающие – к «Флипперу» прибывает больше кораблей, чем к другим станциям. Сам же переход занимает полсекунды. Такие же полсекунды отделяют меня от «Тильды-1».

И всё-таки звёзды успокаивали. Когда-то такие окошки были стеклянными и давали аналоговую картинку. Потом салоны спрятались в глубине кораблей. Иллюминаторы сочли необязательными. Но глухие салоны окрестили «консервными банками». Теперь иллюминаторы есть даже там, где их быть не может – в коридорах станций, например, и во внутренних помещениях.

Вдруг звёзды скрылись за обширным списком предложений. Это камилл, который опекал наш ряд в салоне челнока, отреагировал на мой взгляд. Заботливый ИскИн услужливо вывел на экран иллюминатора список – новости, пьесы, обучающие фильмы, тексты, комиксы, игры… Каждый раздел разветвлялся на множество вариантов. На мне не было альтера, а без этого идентификатора ИскИн не мог узнать о моих предпочтениях. Поэтому предложил всё разом, бедняга.

Я отрицательно покачал головой – и камилл оставил мне стандартный ролик с фрагментом экскурсии по Солнечной системе. Бездонная тьма, затейливо расцвеченная убегающими звёздами. «Наверное, люди так же любовались просторами Земли из поездов и самолётов, – подумал я. – Поскольку эти просторы уже не вселяли тоску своей протяжённостью». Скорость, которую я наблюдал, на деле была черепашьей. Когда-то расстояние, которое нам предстояло преодолеть до «Флиппера», требовало месяцев полёта! Без СубПортации люди оставались прикованными к Земле, и первые жилые станции, не говоря про поселения на Луне и Марсе, не меняли картину. А теперь космические пейзажи используют для заставок.

Оторвавшись от бесконечности, я окинул взглядом салон. В первый раз я сделал это при посадке – торопливо, нервно, опасаясь столкнуться взглядом с кем-нибудь из пассажиров. Но все три ряда пустовали. Тринадцать бежево-голубых кресел, накрытых прозрачным антипылевым пластиком. Тринадцать свободных мест. Я вспомнил: в модели «UNO», на которой мы летели, имелось четыре таких салона. Как так получилось, что у нас не было соседей? С «Дхавала» никому не надо на «Флиппер» – и целый салон достался двоим пассажирам? Или такое распределение сделали ради меня? Кто конкретно сделал? Кто-то из лаборатории, или комиссия, оформившая мой перевод на «Тильду-1», или ещё фантастичнее – ИскИны? А если так, то какие ИскИны – камиллы, отвечающие за каждую лампочку, или логосы-стратеги? И почему? Чтобы минимизировать потенциальный конфликт – или ради меня?..

Вопросы, ответов на которые не предвиделось. Но я был благодарен за уединение. Короткая передышка перед кораблём на «Тильду». Перед «Флиппером». И перед таможней.

Таможенник был одним из первых людей «большого мира», с которым мне предстояло общаться напрямую. Я это предвкушал, готовился, мысленно проговаривая свои реплики… Он предпочёл документы.

«Что он там ищет?»

Ничего нового он обнаружить не мог. Те же сведения, что в новостных и научно-популярных трансляциях из лаборатории профессора Хофнера. Описания, характеристики, результаты экспертиз. Фотографии меня – с разной длиной волос, но с одинаково доброжелательной улыбкой. Спокойное, приятное, привлекательное, но в целом, обычное лицо. Европеоидные черты, чёрные волосы, синие глаза – у меня один из распространённых типажей, так и задумано. И об этом он тоже должен был слышать! Если он слушал и смотрел… Если ему было до этого дело. Может быть, он знал об андроидах А-класса в общих чертах, и сейчас навёрстывал упущенное.

Я привык к людям, которым было известно обо мне всё. Привык быть в центре внимания. В теплице. Снаружи другие правила. И я вернулся к игре «успей прочитать», пока таможенник расширял кругозор.

Одно окошко было важным: чиновник держал его в левом нижнем углу стола, ни разу не переносил к остальным, перечитывал чаще. Я всё никак не мог разглядеть, что там. Щурился, вытягивал шею, хотел сделать шаг вперёд, так мне было интересно!.. И тут таможенник нервно оттолкнул заветное окошко – и оно отлетело в мою сторону. Читай – не хочу! А я успел по первой фразе понять, о чём это. И расхотел играть. Ничего уже не хотелось.

Это была инструкция и подробное описание того, что именовалось обтекаемым словом «предохранитель». Мой предохранитель. Или – для меня? От меня. Кнопка выключения. Нейростимулятор, настроенный на один убийственный разряд. Устройство пряталось на внутренней стороне затылочной кости. А блок ручной активации вывели на нижнюю часть затылка. Там, снаружи, и была та самая кнопка – вполне заметная, особенно при короткой стрижке.

Рекомендации по стрижке упоминалась в инструкции. А также «антимаскировочный» комбинезон и обязательное ношение предупреждающего знака.

«Вы имеете право отключить андроида класса „А“, если он ведёт себя угрожающе, или агрессивно, или пытается избавиться от предупреждающего знака. Для этого надо нажать на предохранительный блок, находящийся на затылочной части черепа андроида. Если андроид не предоставил доступ к своему предохранительному блоку, объявляется угроза второго уровня».

«Обеспечение безопасности» – вот для чего это было нужно. Каждому из нас установили эту штуку «для обеспечения безопасности». Всё из-за страха, проклятого страха! До восстания андроидов Б-класса наш А-класс означал «почти люди». После подразумевал «тоже андроиды». «Тоже могут убивать».

«А». Статус, который дали, чтобы обеспечить нам легитимность. «Искусственный человек» под запретом. Зато существовал А-класс – придуманный в те времена, когда андроида считали потенциальной заменой человеку. После «Кальвиса» это буква перестала быть отговоркой – превратилась в разрешение отделить нас от людей. Если бы нас пометили как «homo sapiens», никто бы не посмел устанавливать нам никакие предохранители! Но в том-то и состоял негласный уговор, чтоб создать людей – и записать их андроидами. Иначе бы профессору Хофнеру не позволили провести этот эксперимент…

Андроидов всегда было мало. Сначала «С», потом «Б». «Б-класс» – значит человекообразные. Но не копии, как мы. Кибернетическо-биологические подобия.

Они были хороши, но камиллы оказались эффективнее. Модель «Kami-11», которая вытеснила всех конкурентов. Камиллы могли управлять любой машиной, любым устройством. Быстро учились. Так же, как и андроиды, формировали личностные черты. Но были в разы дешевле и при этом гораздо функциональнее.

В итоге андроидов сняли с производства. От них повсеместно отказывались. Переводили – на промышленно-шахтёрские станции, типа «Кальвиса», где они работали в добыче и разведке. Ожидалось, что андроиды отработают свой срок – и о них забудут.

Теперь-то забудут не скоро!

Когда «бэшки» взбунтовались, это было настоящее восстание, как на Земле. Согласованные действия. Страшные поступки. На «Кальвисе» их оказалось больше всего. Поэтому там они успели больше. Наверное, они пытались захватить станцию – поэтому и убивали. Но требования так и не прозвучали. Логосы и камиллы сумели их уничтожить. Логосы управляли кораблями, спутниками и самим «Кальвисом» – им было невозможно противостоять!

В отличие от Периферии, на станциях Солнечной системы «бэшек» было немного. Их так быстро взяли под контроль, что не сразу оценили масштаб события. И тут начались сеансы СубПортации для внешних станций. Пришли новости с «Кальвиса» – и человечество узнало, на что способны андроиды. Значит, и мы тоже.

Оставалась самая малость: добавить к нашей стопроцентно биологической, такой человеческой природе немножко механизмов. Сделать нас киборгами… Глупый жест, так ничего и не исправивший! Следовало нас уничтожить. Завершить этап в истории ИскИнов, а заодно историю искусственных людей. Но мы всё равно выглядели слишком человекообразными для такого решительного жеста. Точку поставить не сумели. Обошлись вопросительным знаком. Установили кнопку. «Предохранитель».

Сама эта штука была похожа на крошечный клочок фольги, если верить медицинской энциклопедии. Такие приборчики использовались при противоопухолевой терапии. Внешнее управление допускалось: упоминался и такой вариант. Принцип действия, конечно, был другой. Предохранитель позволял убить любого из нас одним движением.

Я старался не думать о кнопке. Вытеснял из сознания. И не я один. О ней не говорили ни братья, ни доктора, ни персонал лаборатории. До того, как нас пригласили на операцию, были споры, скандалы, истерики! А потом как отрезало. Мы очнулись после наркоза в своих кроватях. Собрались в столовой за ужином. Обсуждали меню. Новости. Консервацию «Кальвиса». Массовое переселение. Всеобщий траур. Но не это.

Мы читали инструкцию к предохранителю. Тайком. Там было указано, как его активировать. Перечислены поводы. Правила поведения на все случаи – для «ашек», камиллов и логосов. Одежда, которую мы были обязаны носить, и предупреждающий знак. Он крепился на груди и на спине.

Мы скрывали друг от друга интерес к кнопке. О, мы прекрасно понимали свои мотивы! Психологическая подоплёка не была секретом ни для кого из нас. Мы понимали. Но не могли признать, что у нас теперь есть «предохранитель» и теперь мы точно – не люди.

Впервые кнопку упомянули вслух на моих «проводах». Скромный праздник, натужный, фальшивый – его устроили на скорую руку. «До свиданья, Рэй! Удачи, Рэй! Было приятно познакомиться!» Улыбки-гримасы. Искренние слёзы – капельки в уголках глаз. Не все успели осознать, что я уезжаю. Я сам не понимал. Представительница комиссии спросила – помню ли я, как себе вести? Эту комиссию сформировали после «Кальвиса» специально по нашему «вопросу». Они придумали «кнопку», спецкомбо, предупреждающие знаки. И прислали представительницу – проконтролировать мой отъезд. Профессоршу Нанду – сухощавую, прищуренную, страшную. Она напомнила нам – мне – про кнопку. А потом показала… Но об этом я думать пока не мог.