Текст книги "Факел в ночи"

Саба Тахир
Факел в ночи

Часть I
Бегство

1: Лайя

Как им удалось так быстро найти нас?

Гневные окрики и лязг металла летели нам вслед и разносились эхом по катакомбам. Глядя на жуткие оскалы черепов, выложенных рядами вдоль стен, я, казалось, слышала голоса мертвых.

«Быстрее, – как будто шептали они. – Если не желаешь разделить нашу участь».

– Быстрее, Лайя, – торопил Элиас, бежавший впереди. Его броня поблескивала в тусклом свете катакомб. – Если поспешим, сумеем от них уйти. Я знаю туннель, который выведет нас в город. Успеем туда попасть – будем в безопасности.

Сзади раздался скрип, Элиас быстро посмотрел за мое плечо, и рука, отливавшая бронзовым загаром, тотчас потянулась к висевшему за спиной мечу. В таком простом движении таилось столько опасности. Это напомнило, что он не просто мой провожатый. Он – Элиас Витуриус, наследник одной из самых знатных семей. Бывший маска, то есть один из лучших солдат Империи. И он – мой союзник, единственный, кто может вызволить моего брата Дарина из печально известной тюрьмы меченосцев.

Всего один шаг – и Элиас оказался рядом со мной. Еще шаг – и он уже впереди. Его движения были исполнены поразительного изящества, несмотря на высокий рост и мощные мышцы. Мы оглянулись на туннель, которым только что прошли. В ушах барабанной дробью стучал пульс. От запала, охватившего меня после разрушения Академии Блэклиф и спасения Элиаса, не осталось и следа. Империя преследовала нас. Если нас поймают, мы погибли.

Пот насквозь пропитал рубашку, но, несмотря на удушающую жару катакомб, по коже пробежал холодок и волоски на затылке встали дыбом. Мне послышалось рычание неведомого, но опасного и голодного существа.

«Беги, – кричало мне чутье. – Выбирайся отсюда скорее».

– Элиас, – прошептала я, но он прижал палец к моим губам.

– Ш-ш-ш.

Затем вынул один из шести нагрудных ножей. Я достала из-за пояса кинжал и напрягла слух, пытаясь разобрать что-нибудь помимо стрекота тарантулов и собственного дыхания. Тревожное ощущение, что за нами наблюдают, исчезло. Но теперь до нас доносились запахи смолы и огня, что стократ хуже. Послышались голоса, которые приближались с каждой минутой.

Солдаты Империи.

Элиас тронул меня за плечо и указал на свои ноги, затем на мои. Иди по моим следам. Затем развернулся и быстро пошел прочь. Осторожно, почти не дыша, я следовала за ним. Мы добрались до развилки и свернули направо. Элиас скользнул в глубокое, высотой до плеч, отверстие в стене: там не было ничего, кроме огромного каменного гроба.

– Забирайся внутрь, – прошептал он, – до самого конца.

Я юркнула в склеп и тут же услышала скрип тарантула – здешнего обитателя. Меня охватила дрожь, рукоять меча, висевшего за спиной, громко застучала о камни. Я постаралась взять себя в руки. Не суетись, Лайя, кто бы тут ни ползал – это мелочи.

Элиас нырнул следом за мной, с его ростом ему пришлось согнуться в три погибели. В тесном склепе наши руки соприкасались. Дыхание Элиаса стало порывистым, но когда я взглянула на него, он смотрел в сторону туннеля. Даже в тусклом свете серые глаза и жесткие линии его лица, к которому я еще не успела привыкнуть, поражали меня до глубины души. Всего час назад, когда мы убегали из разрушенного моими стараниями Блэклифа, его черты скрывала серебряная маска.

Наклонив голову, он напряженно слушал приближающиеся шаги солдат. Они шли быстро, их голоса отдавались эхом в каменных коридорах катакомб, напоминая крики хищных птиц.

– …Возможно, он пошел на юг. Если у него осталась хоть крупица разума…

– Если б у него осталась хоть крупица разума, – отозвался второй солдат, – он прошел бы Четвертое Испытание и стал Императором, а нам не пришлось бы присягать на верность этому плебею.

Солдаты свернули в наш туннель, один из них осветил фонарем соседний склеп.

– Черт! – отскочил он, заглянув внутрь.

Следующим был наш склеп. Внутри у меня все сжалось, рука, обхватившая кинжал, дрожала. Элиас вынул из ножен еще один кинжал. Плечи его расслабились, и ножи он держал свободно, но затем я увидела, как нахмурены его брови и сжата челюсть, и сердце защемило. Поймав взгляд Элиаса, я на миг увидела его терзания. Он не хотел убивать этих людей.

Однако если они найдут нас, то поднимут тревогу, на их призыв сбегутся охранники, и вскоре солдаты Империи заполонят весь туннель. Я ободряюще сжала руку Элиаса. Он натянул капюшон и прикрыл лицо черным платком.

Тяжело ступая, солдат подходил все ближе. Я уже чувствовала его запах – запах пота, стали и грязи. Элиас крепче обхватил рукоять ножа. Он весь подобрался, точно дикая кошка перед прыжком. Я коснулась браслета – маминого подарка. Обводя пальцами знакомый узор, я успокаивалась.

Луч фонаря мазнул по краю склепа, солдат поднял его… Вдруг в дальнем конце туннеля раздался глухой удар. Солдаты развернулись и, оголив клинки, побежали на шум выяснять, что случилось. Спустя несколько секунд свет фонарей померк. Звук шагов постепенно стих.

Элиас тяжело выдохнул.

– Пойдем, – позвал он. – Если патруль осматривает территорию, то будут и другие. Нам надо найти выход наружу.

Едва мы выбрались из склепа, как стены туннеля задрожали. Черепа посыпались на пол, подняв облако вековой пыли. Я споткнулась, Элиас удержал меня за плечо и притиснул к стене. Сам прижался рядом. Склеп остался цел, но по потолку туннеля поползли зловещие трещины.

– Что, ради всего святого, это было?

– Похоже на землетрясение. – Элиас шагнул вперед и посмотрел наверх. – Вот только в Серре не бывает землетрясений.

Теперь мы шли еще быстрее. Каждую секунду я ожидала услышать шаги и голоса охранников, увидеть вдали огни факелов.

Элиас внезапно остановился, и я влетела в его широкую спину. Мы оказались в круглом погребальном зале с низким куполообразным сводом. Впереди туннель разветвлялся надвое. В одном из коридоров в отдалении мерцали факелы, правда, слишком далеко, чтобы хоть что-нибудь различить. В стенах зала были выдолблены склепы, каждый из которых охраняла каменная статуя воина, облаченного в доспехи. Черепа, увенчанные шлемами, глядя на нас, зияли пустыми глазницами. Я содрогнулась и шагнула к Элиасу. Но он не смотрел ни на склепы, ни на туннели, ни на факелы вдалеке. Он не сводил глаз с маленькой девочки, стоявшей в середине зала. Одетая в лохмотья, она прижимала руку к кровоточащей ране на боку. Я успела заметить изящные черты, присущие книжникам, но когда попыталась заглянуть ей в глаза, девочка опустила голову, и пряди черных волос упали на лицо. Бедняжка. Слезы оставили на грязных щеках две дорожки.

– Тысяча чертей, здесь становится людно, – пробормотал Элиас.

Он шагнул к девочке, протягивая руки, как будто старался успокоить испуганное животное.

– Ты не должна тут находиться, милая. – Голос его звучал ласково. – Ты одна?

Она коротко всхлипнула.

– Помоги мне, – прошептала она.

– Давай я посмотрю твою рану. Перевяжу ее.

Элиас опустился на одно колено и оказался с ней на одном уровне. Так делал и мой дедушка, когда занимался самыми маленькими пациентами. Но девочка увернулась от него и посмотрела на меня. Я шагнула к ней, инстинктивно чувствуя, что надо быть осторожной. Девочка наблюдала.

– Ты можешь назвать свое имя, малышка? – спросила я.

– Помоги мне, – повторила она, явно избегая смотреть в глаза, отчего возникало какое-то странное чувство, а по спине пробежали мурашки.

Скорее всего, она видела немало плохого от солдат Империи, и сейчас столкнулась лицом к лицу с вооруженным до зубов меченосцем. Конечно, она напугана. Девочка отошла на шаг, и я посмотрела на освещенный факелами туннель. Раз он освещен, то это территория Империи. А значит, всего лишь вопрос времени, когда появятся солдаты.

– Элиас, – я кивнула на факелы, – мы не можем ждать. Солдаты…

– Мы не можем бросить ее здесь.

Очевидно, его терзало чувство вины. Гибель друзей во время Третьего Испытания тяжким бременем давила на него, и ему не хотелось, чтобы умер кто-то еще. А так оно и случится, если мы оставим здесь раненую девочку.

– У тебя есть семья в городе? – спросил ее Элиас. – Тебе нужно…

– Серебро. – Она подняла голову. – Мне нужно серебро.

Элиас явно удивился. Я и сама не ожидала такого ответа.

– Серебро? – переспросила я. – Мы не…

– Серебро. – Она двигалась боком, как краб. Мне показалось, что сквозь пряди волос блеснули ее глаза. Странно. – Монеты. Оружие. Украшения.

Она посмотрела на мою шею, уши, запястья. Этим взглядом она себя и выдала. Я увидела черные как смола бездны вместо глаз и схватилась за кинжал. Но Элиас уже встал впереди меня, обнажив блестящий клинок.

– А ну прочь, – грозно велел он, в мгновение ока преобразившись в истинного маску.

– Помогите мне. – Девочка наклонила голову, и волосы снова упали на лицо. Она завела руки за спину, представ искаженной карикатурой на ребенка. – Помогите.

Заметив мое отвращение, она изогнула губы в усмешке, которая никак не вязалась с милым детским личиком. А затем издала гортанный рык – этот звук я уже слышала раньше, когда чувствовала чье-то незримое присутствие в туннеле. Когда чувствовала, как кто-то наблюдает за нами.

– Я знаю, у вас есть серебро. – В детском голосе существа сквозила неукротимая жадность. – Отдайте его мне. Мне оно нужно.

– Пошла прочь, – велел Элиас, – пока я не снес тебе голову.

Девочка – или то, чем она на самом деле являлась – пропустила мимо ушей его слова и вперилась в меня взглядом.

– Тебе оно не нужно, маленький человек. А я дам тебе кое-что взамен. Кое-что чудесное.

– Что же? – прошептала я.

Она вскинула руки, которые лучились странным зеленоватым светом. Элиас бросился к ней, но она увернулась и поймала меня за запястье. Я вскрикнула, и на короткий миг моя рука озарилась тем же сиянием. Я не удержалась на ногах и упала в грязь, а девочка с криком отшатнулась, держась за руку, как будто ее жгло огнем. Элиас поднял меня на ноги и в ту же секунду сделал выпад кинжалом, метя в девочку, которая все еще кричала, но та снова увернулась.

– Хитрая девчонка! – Когда Элиас опять бросился на нее, она отскочила в сторону, не сводя с меня взгляда. – Хитрюга! Спрашиваешь, кто я, а сама-то ты кто?

Элиас кинулся на нее, скользнув лезвием по шее. Но девочка оказалась проворнее.

– Убийца! – вертелась она вокруг него. – Душегуб! Ты сама смерть! Жнец человеческих душ! Если б твои грехи превратились в кровь, ты бы утонул в реке своих злодеяний.

Элиас отшатнулся, потрясенный. В туннеле появились мерцающие огоньки факелов. Три из них довольно быстро приближались к нам.

– Идут солдаты. – Существо повернулось ко мне: – Я убью их для тебя, девушка с медовыми глазами. Вскрою им горло. Я уже увела других ваших преследователей обратно в туннель. И сделаю это снова. Если отдашь мне серебро. Он его желает. Если мы принесем ему серебро, он наградит вас.

Святые небеса, кто это – он? Но я не стала ее спрашивать, а занесла кинжал в ответ.

– Глупые люди! – Девочка сжала кулаки. – Он все равно заберет его у тебя. Он придумает, как это сделать. – Затем она повернулась к туннелю и закричала: – Элиас Витуриус!

Я вздрогнула. Крик был таким громким, что его услышали, наверное, в самом Антиуме.

– Элиас Виту…

Она смолкла на полуслове, когда Элиас пронзил мечом ее сердце.

– Ифриты, ифриты пещер позабытых, – напел он. Тело соскользнуло с клинка и упало на пол с твердым стуком, точно камень. – Для них темнота прибежищем стала. Они любят мглу, но боятся кинжала. Старинный стишок. – Он убрал меч в ножны. – До недавнего времени я даже не подозревал, что он может пригодиться.

Элиас взял меня за руку, и мы побежали в неосвещенный туннель. Может быть, солдаты чудом не слышали крика девочки? Может быть, они не увидели нас? Может быть, может быть… Но нет, нам не повезло. Я услышала крики и топот за спиной.

2: Элиас

Три наемника и четыре легионера отставали от нас всего на пятнадцать ярдов. Немного пробежав, я снова оглянулся – теперь за нами гнались шесть наемников и пять легионеров, сократив расстояние до двенадцати ярдов. И с каждой секундой в катакомбах становилось все больше и больше солдат Империи.

Весть о том, что Элиас Витуриус замечен в катакомбах, наверняка уже облетела всю Серру – сначала гонец передал сообщение патрулям, затем за дело взялись барабаны. Все эскадроны подняты по тревоге. Солдатам нет нужды проверять, что это я, они будут преследовать нас в любом случае.

Я резко повернул налево, в боковой туннель, утягивая за собой Лайю. В голове лихорадочно скакали мысли: «Оторвись от них, пока еще возможно. Иначе…» «Нет, – нашептывала часть моей души, солдат-маска. – Остановись и убей их. Их всего одиннадцать. Это проще простого. Ты справишься с ними с закрытыми глазами».

Я должен был сразу убить ифрита в погребальном зале. Узнай Элен о том, как я не сумел распознать, что за существо передо мной, да еще и пытался ему помочь, вот уж она бы посмеялась.

Элен. Я мог поклясться своим клинком, что ее сейчас допрашивают. Маркус, или же Император Маркус, как теперь его называют, отдал ей приказ казнить меня, а она не сумела. И хуже всего то, что все четырнадцать лет она была моим ближайшим другом. Оба этих обстоятельства в его глазах непростительный грех, который не может остаться безнаказанным. Тем более сейчас, когда в руках Маркуса безграничная власть. Он заставит Элен страдать. В памяти всплыли слова ифрита: «Жнец человеческих душ». И тотчас потянулись вереницей воспоминания: Третье Испытание, гибель Тристаса, сраженного клинком Декса, смерть Деметриуса и Леандра…

Впереди раздался крик, и я пришел в чувство. Поле боя – мой храм. В самый нужный момент вспомнилась старая мантра моего деда. Меч – мой пастырь. Танец смерти – моя молитва. Смертельный удар – мое освобождение.

Рядом, тяжело дыша, бежала Лайя. Она задерживала меня. «Ты можешь ее бросить, – шепнул коварный голосок. – Один ты будешь двигаться намного быстрее». Я подавил соблазн в зародыше. Даже если забыть данное мною слово – помогать ей в обмен на свободу, она, я знал, сделает все, что угодно, чтобы попасть в Кауф, к брату, даже если добираться туда придется в одиночку.

Но тогда ей попросту не жить.

– Быстрее, Лайя, – поторопил я. – Они слишком близко.

Она припустила вперед. Стены, выложенные черепами, кости, склепы, оплетенные паутинами, остались позади. Мы оказались гораздо южнее, чем нужно. Мы давно прошли прорытый мною в попытке бегства туннель, где я прятал припасы, которые послужили бы нам не одну неделю.

Стены катакомб с грохотом содрогнулись, заставляя нас обоих пригнуться как можно ниже. Запахи огня и смерти сочились сквозь канализационную решетку, расположенную прямо над нами. В следующий миг сильный взрыв сотряс воздух. Я даже думать не стал о том, что это могло быть. Главное, что солдаты, преследовавшие нас, приостановились, опасаясь, что туннель может рухнуть. Я воспользовался моментом и увеличил разрыв между нами еще на несколько десятков ярдов. Затем свернул в боковой туннель и нырнул в глубокую тень наполовину обвалившейся ниши.

– Они нас найдут, как думаешь? – прошептала Лайя.

– Надеюсь, не…

Там, куда мы направлялись, вдруг вспыхнул свет, и я услышал топот тяжелых сапог. Два солдата ворвались в туннель, освещая нас факелами. В первый миг они замешкались, возможно, сбитые с толку тем, что со мной Лайя, или тем, что на мне нет маски. Потом они увидели мои доспехи и оружие, и один из них пронзительно свистнул, призывая на подмогу всех и каждого.

Мое тело начало действовать как будто само по себе. Солдаты не успели и мечи из ножен вынуть, как метательные ножи вонзились им точно в горло. Они осели, не издав ни звука, лишь факелы зашипели, упав на сырой пол катакомб.

Лайя вышла из ниши, зажав рот рукой.

– Э… Элиас…

Я ринулся назад в нишу, утягивая ее за собой и пряча мечи в ножны.

– Я выведу нас отсюда так, как умею, – сказал я. – Не мешай мне. Как бы ужасно все ни выглядело, не вмешивайся и не пытайся помочь.

Едва последние слова слетели с губ, как из туннеля показались солдаты, что гнались за нами. Нас разделяло всего пять ярдов. Четыре… В мыслях я уже метнул ножи и сразил всех наповал. Я выскочил из укрытия и выпустил ножи. Первые четыре легионера упали тихо, один за другим, словно скошенные колосья. Пятый рухнул, сраженный мечом. Брызнула теплая кровь, и я ощутил прилив горечи. Не думать. Не останавливаться. Просто освобождай путь.

Вслед за пятым появилось еще шестеро наемников. Один прыгнул мне на спину, я сбросил его, ударив локтем в лицо. Второй солдат в это же время подобрался к моим ногам, но получил сапогом в зубы и взвыл, держась за сломанный нос и окровавленный рот. Разворот, удар ногой, шаг в сторону, еще удар.

За спиной вскрикнула Лайя. Один из наемников выволок ее за шею из темной ниши и приставил нож к горлу, но тут же испустил вопль – Лайя ударила его в бок кинжалом, затем выдернула лезвие, и он, покачнувшись, упал.

Я повернулся к последним трем солдатам. Они убегали.

Лайя, дрожа, оглядывала бойню вокруг нас. Семь человек мертвы. Двое раненых еще стонали и пытались подняться. Затем она посмотрела на меня, и глаза ее в ужасе округлились при виде крови на мечах и доспехах. Меня охватил стыд, жгучий, нестерпимый, от которого сквозь землю хотелось провалиться. Вот она и увидела мою сущность во всем ее неприглядном свете. Убийца! Жнец человеческих душ!

– Лайя… – начал я, но тут по туннелю прокатился гул и треск, и земля задрожала. Через канализационные решетки я услышал крики и вопли, а затем оглушительный грохот взрыва.

– Тысяча чертей, что происходит…

– Это Ополчение книжников, – прокричала сквозь шум Лайя. – Они восстали!

Я не успел спросить, откуда ей известны такие интересные новости, потому что слева туннель озарила сигнальная вспышка.

– Святые небеса, Элиас! – потрясенно промолвила Лайя, широко распахнув глаза.

Слева к нам приближались двое. Оба – маски. Один огромный, старше меня лет на десять. Мне он был незнаком. А рядом – невысокая, почти миниатюрная фигурка. Несмотря на то что ее серебряное лицо казалось абсолютно спокойным, она источала ледяную ярость. Моя мать. Комендант.

Справа доносился топот сапог, на который, как и на свист, сбегались другие солдаты. Мы попали в ловушку. По туннелю вновь прокатился гул.

– Спрячься за моей спиной, – крикнул я Лайе. Она не услышала. – Лайя, черт возьми… о-ох…

Лайя вдруг пригнулась и прыгнула, толкнув меня в живот с таким отчаянием и силой, что я не удержался на ногах и повалился в один из склепов, вырубленных в стене. Разорвав густую паутину, опутавшую склеп, я упал спиной в каменный гроб. Лайя частично лежала на мне, частично ее зажало между стеной и гробом.

Неожиданное падение, склеп, увитый паутиной, близость девушки, толкнувшей меня, – все вместе едва не лишило меня дара речи.

– Ты с ума…

БАХ!!! Там, где мы только что стояли, буквально в один миг обрушился потолок – с жутким грохотом, которому вторили раскаты взрывов, сотрясающих город. Я подмял Лайю под себя, закрыв ее голову руками. Склеп спас нам жизнь. Мы кашляли, задыхаясь от пыли, поднятой взрывом, и я отчетливо понимал, что если бы не Лайя, мы бы уже были мертвы.

Грохот утих, и сквозь густую завесу пыли прорезались лучи солнечного света. Из города доносились крики. Я осторожно поднялся и выглянул из склепа, выход из которого наполовину завалило камнями. Обрушение прекратилось, но от туннеля уже мало что осталось.

Убедившись, что ни одного маски поблизости не видно, я выкарабкался из склепа, вытаскивая через груду обломков и Лайю, которая все еще не могла прокашляться. Ее лицо было покрыто пылью и пятнами крови – чужой, я проверил. Она потянулась за флягой, и я помог поднести горлышко к губам. Сделав несколько глотков, она встала.

– Я могу… могу идти сама.

Слева от нас туннель завалило почти полностью, но чья-то рука в бронированной перчатке расчищала путь, отшвыривая камни в сторону. Сквозь пыль в образовавшуюся щель виднелись серые глаза и светлые волосы Коменданта.

– Идем.

Мы выбрались из разрушенных катакомб, попав в сутолоку и разноголосицу серранских улиц. Тысяча чертей!

Никто, похоже, и не заметил обрушения – все внимание было приковано к взвившемуся в жаркое синее небо огненному столбу: особняк губернатора полыхал, как варварский погребальный костер. На огромной площади перед почерневшими воротами развернулся яростный бой: сотни повстанцев-книжников, одетых в черное, сражались с несколькими десятками меченосцев.

– Туда! – Я устремился в противоположную от особняка губернатора сторону, по пути сбив с ног двух повстанцев. Я собирался перебежать на соседнюю улицу, но огонь уже добрался и туда, распространяясь слишком быстро. Земля была сплошь устлана телами погибших. Взяв Лайю за руку, я помчался в другой конец улицы, но и там бушевали огонь и смерть.

Сквозь лязг оружия, крики и рев пожарища с башен Серры доносился тревожный бой барабанов, требующий срочного подкрепления в Оружейный квартал, а также в кварталы патрициев и чужестранцев. Одна из башен оглашала округу барабанным боем, оповещавшим о моем местонахождении – рядом с особняком губернатора – и призывавшим все силы примкнуть к погоне.

Сразу за особняком из груды обломков рухнувшего туннеля показалась светловолосая голова. Проклятье. Мы стояли посреди площади, рядом с подернутым пеплом фонтаном, в центре которого возвышалась скульптура вставшей на дыбы лошади. Я подтолкнул Лайю к фонтану, лихорадочно соображая, куда нам бежать, пока Комендант или какой-нибудь меченосец нас не заметил. Но, казалось, каждый дом, каждая улица рядом с площадью были охвачены огнем.

Ищи быстрее! В любой момент Комендант может броситься в бой и с ее-то мастерством буквально прополет себе мечом дорогу, чтобы схватить нас.

Я оглянулся. Она как ни в чем не бывало стряхивала с доспехов пыль, не обращая никакого внимания на хаос, царивший вокруг. От ее безмятежности волосы становились дыбом. Академия разрушена, ее сын сбежал, в городе творится настоящее бедствие. И все же она поразительно спокойна.

– Туда! – Лайя схватила меня за руку и указала на перевернутую телегу купца, за которой виднелся переулок. Пригнувшись, мы побежали в ту сторону, и я возблагодарил небеса за суматоху, в которой ни книжники, ни меченосцы нас не заметили. Спустя пару минут мы добрались до переулка.

Перед тем как свернуть, я снова оглянулся, желая убедиться, что Комендант нас не увидела. Скользнул взглядом по горстке повстанцев, бьющихся с двумя легионерами, и воину в маске, отбивавшемуся сразу от нескольких борцов Ополчения. Вот оно – то место, где стояла моя мать среди обломков рухнувшего туннеля. Старый раб-книжник, пытающийся найти укрытие, пересек ей путь. Роковая ошибка. С небрежной жестокостью она вонзила меч старику прямо в сердце. Она даже не взглянула на него – смотрела на меня. Ее взгляд тянулся ко мне через всю площадь, словно невидимая нить, которой мы были связаны. Казалось, она знала каждую мою мысль.

Она улыбалась.