Текст книги "Богов любимцы"

От дворцовых ворот ей наперерез уже спешила парковая стража, опомнившиеся от неожиданности телохранители гнались за ней по пятам, и казалось, что она обречена, как вдруг в толпе раздался крик мужчины:

– Люди! Ну что же вы смотрите?! Подлый убийца захватил над вами власть, а вы спокойно наблюдаете, как он казнит невиновных людей! Берегитесь! Придет и ваш черед!

В разных концах площади вначале десятки, а затем сотни голосов подхватили этот клич:

– Бей наемников! Смерть тирану!

Номос схватил Алетейю за руку и потащил к носилкам. Силой втолкнув ее внутрь, он залез следом, и под охраной наемников носилки тронулись с места.

Танаис гналась за ними по пятам и в последний миг, когда створки дворцовых ворот уже готовы были раздавить ее, проскочила внутрь ограды.

За воротами ее поджидали наемники.

– Дайте мне пройти, – сказала Танаис. – Я не хочу кровопролития, но я доберусь до вашего хозяина, даже если мне придется шагать по колено в крови.

Наемники бросились в бой, и ей пришлось убить половину из них, прежде чем остальные сложили оружие.

– Я же просила вас не делать резких телодвижений, потому что в первую очередь это не самым благоприятным образом отразится на продолжительности вашей жизни, – мрачно сказала Танаис и, не оглядываясь, зашагала по направлению к дворцу.

Уцелевшие наемники молча смотрели ей вслед, пока она не скрылась за дверями.

Поднявшись по широкой, устланной коврами лестнице, Танаис остановилась, решая, куда идти.

Из-за колонны выступил рослый воин и, размахивая двумя мечами, как ветряная мельница крыльями, двинулся на нее.

Она попятилась вниз по лестнице, едва успевая отражать обрушившийся на нее град ударов.

Мечи противника с разных сторон и на разном уровне устремились к ней, угрожая разрубить на три части.

Выпрыгнув на высоту человеческого роста, Танаис сделала обратное сальто и, приземлившись за спиною противника, снесла ему голову прежде, чем он успел обернуться. Обезглавленный труп покатился вниз по лестнице, обагряя кровью белый мрамор ступеней и пачкая роскошный ковер, а Танаис продолжила свой путь по дворцу.

Не пропуская ни одного самого незаметного закутка, она добралась, наконец, до покоев Алетейи и, распахнув обе створки, увидела Номоса, который стоял, одной рукой обхватив Алетейю за талию, а другой приставив к ее горлу лезвие меча.

– Еще шаг, и ты получишь ее труп.

Танаис остановилась.

– Брось меч!

Она исполнила и эту команду.

– Подойди ближе! Медленно!

Танаис сделала несколько шагов и оказалась на расстоянии вытянутой руки от противника. Он отвел меч от шеи Алетейи и замахнулся им на Танаис.

– Передай привет своему Богу!

Танаис молниеносно пригнулась, и меч просвистел у нее над головой. Одним неуловимо-быстрым движением оказавшись за спиною Номоса, она сдавила его горло левым предплечьем и вырвала меч у него из рук. Номос захрипел и выкатил глаза, но последним усилием сумел вывернуться и, резко наклонившись вперед, перебросил ее через себя. Усевшись сверху, он оскалил зубы в отвратительной усмешке и злобно прошипел:

– Как видишь, судьба переменчива.

Дотянувшись до меча, он замахнулся для удара, но на долю мига Танаис опередила его, и, выдернув у него из-за пояса кинжал, одновременно сделала уклоняющееся движение головой. Меч ударил в пол возле ее уха и разлетелся на куски. Танаис воткнула кинжал в живот врага и повернула клинок в ране. Издав предсмертный хрип, узурпатор ткнулся мертвым лицом ей в плечо. Она с отвращением оттолкнула труп в сторону и поднялась.

– Судьба и в самом деле переменчива, Номос. Но мы поговорим об этом как-нибудь в другой раз, – хрипло произнесла она и, подойдя к Алетейе, крепко ее обняла. Алетейя спрятала свое лицо у нее на груди, и Танаис почувствовала, как закапали за отворот ее куртки теплые слезы.

– Прости меня, если сможешь…

Танаис взяла мокрое от слез лицо подруги в ладони и быстрыми поцелуями осушила бегущие по нему капли.

– На свете нет ни преступления, ни греха, ни порока, которых я не смогла бы тебе простить…

В коридоре послышался топот множества бегущих ног, и, заслонив Алетейю собой, Танаис сжала в ладони рукоять кинжала.

В дверном проеме появились возбужденные люди с оружием в руках.

– Народ и войско провозгласили наследницу престола своей законной правительницей и сегодня вечером на городской площади принесут ей присягу на верность!

– Что будем делать? – спросила Алетейя, когда вестники ушли, закрыв за собою двери.

– На свете не так уж много городов, где предлагают престолы почти что даром, – уклончиво ответила Танаис.

– Я знаю одного человека, который весьма недурно смотрелся бы на троне, – усмехнулась Алетейя.

– Не думаю, что престол – это именно то, к чему я стремлюсь. Еще вопиет об отмщении кровь моих близких…

– Но, встав во главе армии, ты гораздо быстрее и успешнее расквиталась бы с убийцами, – возразила Алетейя.

– С убийцами не сражаются. Их казнят.

Алетейя подошла к шкафу и достала из него мужской наряд.

– Я отправляюсь вместе с тобой.

– Не выдумывай, – Танаис мягко, но настойчиво отняла у нее платье. – Ты останешься в Феодосии и будешь преданно и верно ждать моего возвращения.

Упрямо закусив капризную нижнюю губку, Алетейя стала молча вырывать костюм из рук Танаис, но это оказалось свыше ее сил.

– Сильная, да? Ну ничего, и на тебя управа сыщется!..

Несколько часов спустя двое всадников выехали из городских ворот и, мерно покачиваясь в седлах, медленным шагом двинулись по дороге…

Часть 2
За чем бросаются в пламя…

Начало уже смеркаться, когда двое всадников подъехали к узкому, мрачному ущелью среди неприступных скал.

Привстав на стременах, Танаис огляделась в поисках места для ночлега и на крутом склоне, довольно высоко над тропой, заметила темное пятно.

Подъехав ближе, путешественницы оказались у широкого входа в пещеру. Танаис спешилась и, ведя в поводу обоих коней, шагнула в темноту.

Пещера оказалась достаточно просторна, чтобы в ней могли разместиться, не мешая друг другу, и кони, и всадницы.

– Здесь и заночуем, – сказала Танаис и помогла подруге слезть с седла.

Разведя костер, девушки достали припасы и сели ужинать.

– Наверное, я поступила неправильно, но иначе поступить я не могла. Уж ты прости.

– Какие пустяки, – улыбнулась Алетейя. – Твоя любовь заменяет мне и богатство, и славу, и власть. Но ни богатство, ни слава, ни власть не заменят мне твоей любви…

Ночь величаво взмахнула черными крыльями и унесла их в страну вечного блаженства, где распускались, источая пьянящий аромат, розовые бутоны, где соловьиные трели звучали, не умолкая ни на миг, где самый воздух был пропитан страстью и наслаждением.

– Какая ночь короткая… – удивленно прошептала Алетейя, глядя на занимающуюся в утреннем небе зарю. Танаис бережно укутала ее плащом и погладила пышные кудри.

– Поспи немного и тронемся в путь.

– И где ты собираешься искать убийц?

– Доверимся судьбе.

– Судьбе доверяться опасно.

– Но только опасности и придают этой жизни хоть какой-то смысл.

– Ты не боишься смерти?

– Самая распространенная форма смерти называется «покой». От него произошло слово «покойник». Конечно, тот, кто рискует жизнью, может умереть. Но ведь и тот, кто чрезмерно ею дорожит, тоже не бессмертен. Впрочем, довольно трудно умереть тому, кто никогда не жил…

– Скажи, о чем ты мечтаешь?

– До чего же ты любознательна, – усмехнулась Танаис. – Спи.

– Это секрет, да?

– Это не секрет, да и какие между нами могут быть секреты… Просто мне немного неловко говорить о своей мечте…

– Ты мечтаешь о чем-то стыдном? – оживилась Алетейя.

– Я мечтаю избавить мир от зла…

– Человеческая жизнь слишком для этого коротка, – ласково усмехнулась Алетейя.

– Но она достаточно длинна, чтобы делать добро.

– Как ты думаешь, что труднее: делать добро или не делать зла?

– Одни люди делают добро потому, что в глубине души боятся стать жертвой зла, то есть в основе их доброты лежит трусость. Другие не делают зла потому, что не имеют для этого достаточно силы, то есть, в основе их доброты лежит слабость. Но, не имея силы быть злым, где взять силы быть добрым? Причинять людям зло – самое несложное занятие на свете, ведь они так уязвимы, слабы и ранимы. И я скажу тебе так: нужно быть очень сильным, чтобы быть добрым и не выглядеть при этом слабым, но нужно быть сильнее втрое, чтобы, имея возможность причинять людям зло, воздерживаться от этого.

– И к какой же из этих категорий ты относишь себя?

– Я – вне категорий. Я – обычный воин, которого с детства учили убивать.

– Ты – воин из племени победителей.

– Что-то я не слышала о таком племени… Да для меня победа и не главное.

– А что – главное?

– Борьба. Мне нравится сражаться.

– Настолько, что ты готова сражаться даже тогда, когда у тебя нет ни одного шанса на победу?

– Тот, кто рассчитывает свои шансы на победу, проигрывает еще до того, как вступает в борьбу… Ну вот что: хватит болтать. Закрой глаза, подумай о чем-нибудь приятном и постарайся уснуть.

– Когда я думаю о приятном, мне становится не до сна. Особенно, если рядом ты…

– Мне страшно…

– А я-то думала, что ты ничего не боишься…

– Мне становится страшно, когда я думаю о том, что будет с тобой, если меня убьют…

– Со мной не будет ничего. Потому что не будет меня.

– Ну, значит, мне придется защищать свою жизнь, как твою! – улыбнулась Танаис.

– Если ты не поцелуешь меня немедленно, тебе придется защищать свою жизнь от меня, – с сумрачным и очень серьезным выражением лица ответила Алетейя.

Склонившись над нею, Танаис нежно провела ладонью по ее щеке и поцеловала в губы… И отворились врата рая, и сладко зазвучали арфы ангелов, и гордо запели трубы архангелов, и весь цвет небесного воинства провозгласил осанну.

И два существа из плоти и крови вдруг сделались равными сонму бессмертных…

Сквозь сон ухо Танаис различило слабое цоканье копыт по земле, и, подойдя к выходу, она осторожно выглянула наружу.

В ущелье въезжали по тропе двое всадников.

Заметив отверстие, они коротко посовещались и направили коней к пещере.

Танаис приготовила оружие к бою и стала ждать.

Вскоре у входа послышались уверенные шаги, и, ведя за собою коней, оба путника вошли в пещеру.

Увидев Танаис, они схватились за оружие, но почти тотчас опустили мечи, и один из них, двухметровый красавец-атлет с черными кудрями до плеч, одетый в потрепанную дубленую куртку поверх черной рубашки и заправленные в высокие сапоги кожаные штаны, учтиво поклонился и на довольно плохом койне произнес:

– Извините за вторжение. Мы не знали, что здесь кто-то есть.

– Думаю, у этого костра вполне достаточно места для четверых, – улыбнулась Танаис.

– Спасибо, – с поклоном поблагодарил ее гигант и представился. – Меня зовут Ставер. А это мой младший брат Вар.

Красивый и статный юноша дружелюбно улыбнулся, и братья сели к огню.

Танаис наполнила чашу вином из бурдюка и, сделав глоток, передала ее Ставеру.

Гость отхлебнул вина, передал чашу брату и начал неторопливый рассказ:

– Мы служили в войске хазарского кагана. Около месяца назад нам довелось участвовать в набеге на сарматскую крепость Танаис…

Танаис вздрогнула и, устремив пристальный взгляд на пришельцев, словно невзначай положила руку на эфес тяжелого меча.

– Нас потрясла жестокость, с какой хазары расправлялись с побежденными. Мы привычны к виду крови и продаем свои мечи всякому, кто способен нам заплатить, но все же мы солдаты, а не убийцы. Мы попытались вступиться за несчастных, однако силы были слишком неравны. Нас схватили и как изменников отправили в Итиль. По дороге нам удалось бежать, и теперь мы скрываемся от погони…

– Быть может, вам известно хоть что-нибудь о судьбе сарматского царя? – со слабой надеждой спросила Танаис.

– Во время боя он был захвачен в плен и вместе с нами отправлен в Итиль, но о его дальнейшей судьбе нам ничего неизвестно. Он был ранен и очень слаб, когда мы видели его последний раз, однако совсем не исключено, что он еще жив.

– Алетейя! Ты слышала? – радостно воскликнула Танаис. – Мой отец, возможно, жив!

– Вы женщины? – внимательнее присмотревшись к Танаис, удивленно спросил Вар. – Можно узнать, что заставило вас в такое неспокойное время путешествовать без мужской защиты?

– Мы в состоянии защитить себя сами, – с достоинством ответила Танаис.

Братья переглянулись, и Ставер сказал:

– Как раз сейчас мы свободны, и если вам нужны телохранители…

– Мы не в состоянии вам заплатить, – с едва заметным раздражением в голосе ответила Танаис.

– Мы не требуем платы. Враг нашего врага – наш друг.

– У нас общий враг, но разные дороги. Вы скрываетесь от мести кагана, а я намерена искать с ним встречи.

– Вы не спасете своего отца и погибнете даром, – сказал Вар.

– Тот, кто гибнет, исполняя свой долг, достоин сожаления. Но тот, кто отказывается от исполнения долга из трусости, достоин только презрения.

Братья снова переглянулись, и Ставер настойчиво повторил:

– Позвольте нам вас сопровождать.

– Ради чего вам идти на риск?

– Так или иначе, но встречи с воинами кагана нам не миновать. Если уж нам все равно суждено погибнуть, то хотелось бы, по крайней мере, умереть ради честного дела.

С тропы донеслось конское ржание, и послышался топот копыт.

– Похоже, ваше желание исполнится гораздо быстрее, чем вы думали, – осторожно выглянув из пещеры, промолвила Танаис. – Сюда направляется целый отряд, и если только Господь не явит чуда, живыми нам отсюда не выбраться.

Ответом ей было молчание. Обернувшись, она увидела, что оба брата спокойно и внимательно смотрят на пламя костра.

– Огонь колеблется от сквозняка, – пояснил Ставер. – Где-то должен быть второй выход.

– Огонь отклоняется в эту сторону. Но здесь ровная стена, – сказал Вар.

Подойдя к месту, на которое указывал брат, Ставер провел ладонью по камню.

– Я чувствую дуновение воздуха из трещины. Ищите рычаг.

Вчетвером они принялись тщательно исследовать каждый выступ на поверхности стены. Конское ржание послышалось уже совсем близко, когда Алетейя невзначай наступила на плоский булыжник у основания стены, и каменный монолит отодвинулся в сторону, открыв узкий проход. Ставер и Танаис взяли коней под уздцы, Вар и Алетейя выхватили из костра горящие головни, и, ступая друг за другом, все четверо вошли под низкие каменные своды.

Замыкавший шествие Вар мечом нажал на булыжник, управлявший неведомым механизмом, и плита заняла прежнее положение в тот самый момент, когда воины кагана, осторожно подкравшись к пещере, с устрашающими воплями ворвались внутрь.

Горел костер, валялась на земле кошма, стояло в чаше недопитое вино, но владельцев имущества простыл и след.

– Не думаю, что они испарились. Здесь остались их вещи, значит, они еще вернутся. Подождем, – сказал начальник отряда, и, расположившись у костра, хазары стали ужинать.

Штольня, по которой двигались беглецы, разветвилась, и Танаис предложила разделиться, чтобы исследовать оба рукава. Братья свернули налево, а Танаис и Алетейя вошли в правую штольню.

Факел в руках Алетейи скупо освещал им путь, и Танаис обратила внимание на то, что пламя почти не колеблется.

– Похоже, это тупик.

– Мне еще ни разу не доводилось видеть дорогу, которая бы никуда не вела, – возразила Алетейя, и они продолжили свой путь по длинному узкому тоннелю с многочисленными боковыми ответвлениями, и, наконец, он вывел их в огромную пещеру, как размерами, так и формой напоминавшую дворцовый зал. Причудливая колоннада из сросшихся сталактитов и сталагмитов, разделявшая его на две неравные части, еще более усиливала это сходство.

– Осмотрим и уйдем, – решила Танаис.

Они нашли несколько предметов, свидетельствовавших о том, что в пещере часто бывали люди, когда в тоннеле послышались шаги, и, обнажив меч, Танаис вернулась в проход, который был настолько узок, что один отважный и опытный воин мог бы с успехом противостоять в нем целому войску.

Из темноты показались братья, и Ставер коротко доложил, что выход найден.

Алетейя окликнула Танаис по имени, и, пойдя на голос возлюбленной, Танаис обнаружила ее в неглубокой нише.

– Посмотри, что я нашла, – Алетейя выпрямилась, и в ее руке тускло блеснул при свете факела золотой кубок.

Братья, следом за Танаис вошедшие в нишу, как завороженные, уставились на груду золотой утвари в углу.

– В жизни не видел столько золота, – почему-то понизив голос до шепота, признался Вар.

– Похоже, мы попали в логово разбойников, – заметил Ставер.

– Хорошо, что это случилось в отсутствие хозяев, – встревоженно сказала Алетейя. – Лучше уйти, пока они не вернулись.

– И оставить все это здесь? – возмутился Вар.

– А ты предлагаешь уподобиться хозяевам этой пещеры? – поинтересовалась Танаис.

– Взять награбленное – не значит украсть, – возразил Вар.

– Лично я не возьму отсюда и ломаного гроша, а вы поступайте как сами знаете, – недовольно буркнула Танаис и вместе с Алетейей покинула нишу.

Братья последовали за ними, но, не удержавшись от соблазна, Вар сунул за пазуху пригоршню золотых украшений. Ставер неодобрительно покосился на него, однако вслух ничего не сказал.

Покинув пещеру, они вернулись к развилке, где их ожидали кони.

Поднявшись на поверхность земли по другую сторону ущелья, они сели в седла и ехали до тех пор, пока им на глаза не попалась небольшая рощица, где они и решили расположиться на ночлег.

Бодрствовать первой по жребию выпало Танаис.

Было тихо. Вдруг на дороге мелькнули какие-то тени, и зоркий глаз сарматки различил в них силуэты девяти всадников, рысью проскакавших по направлению к ущелью. И снова воцарилось не нарушаемое ничем спокойствие…

Девять разбойников один за другим вошли в подземную пещеру, и атаман первым делом направился в нишу, чтобы добавить новые богатства в свою сокровищницу, но, едва взглянув на груду золота, мгновенно понял, что чья-то чужая рука похитила лучшие драгоценности клада, и, изрыгая чудовищные проклятия, бросился по тоннелю к верхней пещере. За ним побежали остальные разбойники…

У костра беззаботно пировали какие-то вооруженные люди, и, ни на миг не усомнившись, что они-то и являются похитителями сокровищ, разбойники ринулись в бой, однако, несмотря на внезапность нападения, после быстротечной схватки, в которой погибло несколько человек, были обезоружены и связаны.

Предводитель хазарского отряда, заложив руки за спину, прошелся перед выстроенными в ряд пленниками и суровым тоном спросил:

– Кто вы и почему напали на нас?

Запоздало сообразив, что, если бы эта орава нашла клад, от него не осталось бы и ломаного гроша, и желая спасти свою сокровищницу от окончательного разграбления, атаман нехотя процедил сквозь плотно сжатые зубы:

– Мы приняли вас за негодяев, укравших наших лошадей.

После недолгого раздумья сотник, важно надувая щеки, произнес:

– Вероятно, это те же самые люди, которых разыскиваем и мы. И поскольку у нас общие враги, нам следует объединить усилия по их поимке. Я нанимаю вас на службу к Великому Кагану.

Прибыв после полудня в Итиль, четверо беглецов поселились в караван-сарае, и, оставив Алетейю под присмотром Вара, Ставер и Танаис отправились в город в надежде разузнать что-либо об отце Танаис, но в этот день их поиски не увенчались успехом.

– Будем надеяться, что завтра нам повезет больше, – сказал за ужином Ставер в утешение заметно приунывшей Танаис, и друзья разошлись по своим комнатам.

– Я так скучала по тебе, – сказала Алетейя, когда влюбленные остались наедине.

– Вар плохо тебя развлекал?

– Ну, не то, чтобы плохо, но он успел изрядно мне надоесть своими глупыми ухаживаниями.

– Он влюбился в тебя?.. Впрочем, чему я удивляюсь? Было бы гораздо удивительней, если бы этого не случилось… Придется с ним расстаться.

– Это было бы нечестно по отношению к обоим братьям. Они вернулись в Итиль ради нас, и прогнать их теперь было бы равносильно предательству. И потом, у тебя нет никаких оснований для ревности, потому что я люблю только тебя, и никто другой мне не нужен.

– Ты совершенно свободна и можешь уйти от меня, когда захочешь.

– Ты совсем меня не любишь?

– Я страшно тебя люблю.

– Почему?

– Не знаю.

– Я красивая?

– Самая красивая.

– Может быть, ты поэтому меня любишь?

– Может быть…

– Я добрая?

– Самая добрая.

– Может быть, ты поэтому меня любишь?

– Может быть…

– Я умная?

– Самая умная.

– Может быть, ты поэтому меня любишь?

– Может быть…

– А если бы я не была «самой-самой-самой», ты все равно бы меня любила?

– Тот, кого любят, всегда «самый-самый-самый». Но любят совсем не за это.

– А за что? За то, что бывает между нами ночью?

– Это не любовь. Это всего лишь один из многих способов ее выражения.

– Что же тогда любовь?

– Я не знаю. Да и никто этого не знает.

– Никто кроме меня.

– Ну, и что же это такое? – слегка насмешливо улыбнулась Танаис.

– Ты когда-нибудь видела, как горит дом?

– Слишком часто… Но при чем тут любовь?

– При том, что во время пожара люди ведут себя по-разному. Одни убегают, спасая собственную жизнь, другие безучастно наблюдают со стороны, а третьи бросаются в пламя и выносят из огня самое дорогое, что у них есть… Так вот, любовь – это все, за чем бросаются в пламя…

Они замолчали, но разговор о любви продолжался на языке взглядов, улыбок, прикосновений. Потом Танаис задула свечу, и комната погрузилась в таинственный полумрак, в котором слышались легкие вздохи, шепот, звуки поцелуев, тихие стоны…

Свершалось великое таинство любви…

Утром следующего дня, проходя по базарной площади, Ставер и Танаис обратили внимание на вооруженных до зубов всадников, ехавших длинной вереницей по середине мостовой и пристально вглядывавшихся в лица прохожих.

– Они? – спросила Танаис.

Ставер молча кивнул и поспешно отвернулся, потому что взгляд сотника шарил по толпе совсем близко от них.

Танаис запоминающим взглядом скользнула по лицам всадников и, потянув Ставера за рукав куртки, вошла в чайхану.

Они уселись на вытертый ковер, и толстый чайханщик принес им жирный плов, горячий чай и мягкие лепешки.

Неподалеку от них негромко беседовали на родном наречии двое аланов. Ставер прислушался и выразительно взглянул на Танаис.

Молча съев плов и выпив чай, они вышли из чайханы.

– Один из аланов служит надсмотрщиком в городской тюрьме. Он жаловался приятелю, что какой-то старик упорно отказывается от работы, несмотря на самые суровые наказания.

– Это отец! – забыв об осторожности, воскликнула Танаис.

– Еще он сказал, что терпение кагана истощилось, и через два дня пленник будет казнен в назидание прочим.

Аланы закончили трапезу и вышли на улицу.

В толчее восточного базара немудрено было потерять преследуемых из виду, поэтому Танаис ни на миг не спускала с них глаз и совсем не обратила внимания на немолодого мужчину, который пристально посмотрел на нее и, чуть помедлив, двинулся следом.

На перекрестке аланы распрощались.

Ставер и Танаис последовали за надсмотрщиком, а за ними последовал незнакомец.

– Что будем делать теперь? – спросила Танаис, когда надсмотрщик скрылся за дверью двухэтажного дома.

– Отдыхать, – ответил Ставер. – Вечером вернемся и проследим, в какой тюрьме он служит, а ночью попытаемся освободить твоего отца, и, если попытка окажется успешной, покинем Итиль еще до восхода солнца.

Проводив двух друзей до караван-сарая, незнакомец уселся возле коновязи и стал наблюдать за дверью. На Вара, некоторое время спустя вышедшего на улицу, он не обратил ни малейшего внимания.

Вар свернул в переулок и вошел в лавку скупщика.

Взглянув на золотые украшения, торговец с трудом овладел собой и с подобострастной улыбкой спросил:

– Сколько хочет молодой господин за свой товар?

– Сколько дашь, – грубо отрезал Вар, и, живо смекнув, в чем дело, скупщик назвал едва ли десятую часть подлинной стоимости краденых драгоценностей.

Вар не торгуясь согласился и, сунув горсть золотых монет в карман, вышел из лавки.

Едва он удалился, туда вошли атаман и трое разбойников. С самого утра они обходили всех городских торговцев драгоценностями в поисках похищенных сокровищ.

Торговец как раз любовался игрой самоцветов на одном из своих новых приобретений, и атаман с первого взгляда узнал украденную у него вещь.

– Откуда у тебя эти украшения? – тоном, заставившим торговца позеленеть от ужаса, спросил он, хищным взглядом уставившись на бриллиантовый кулон.

– Эти драгоценности продал мне один юноша не более пяти минут тому назад, – жалко пролепетал скупщик.

– И каков он собой?

– Писаный красавец, высокого роста, одет как наемник… Очень красивый юноша.

– Куда он направился?

– В сторону базара, но точнее не скажу – не видал.

– Догоните его и убейте, – приказал атаман подручным, но, внезапно передумав, поправился. – Нет, лучше проследите за ним и, когда он выведет вас на своего сообщника, схватите обоих. Каган обещал щедрую награду тому, кто доставит их во дворец живыми.

– Они много знают, – угрюмо напомнил один из разбойников.

– На том свете не много будет им пользы от их знания.

– А если они захотят откупиться нашими сокровищами?

Атаман вновь начал колебаться и, наконец, принял новое решение.

– Сначала схватите их, а уж потом будем думать, как поступить с ними дальше.

Чувствуя приятную тяжесть золотых монет, Вар бродил по базару в поисках подарка для Алетейи, но ни дорогие ткани, ни богатые наряды, ни золотые украшения не казались ему достойными ее красоты.

Он переходил от торговца к торговцу и наконец нашел что искал.

В прекрасном резном ларце слоновой кости, на алом бархате, лежала алмазная диадема, достойная украсить кудри прелестнейшей женщины мира.

Точно такой же венец украшал некогда голову Томирис, жестокой богини, но Вар не мог знать об этом.

Трепет восторга пробежал по его телу, когда он увидел великолепный убор.

– Сколько стоит эта диадема? – вздрагивающим от волнения голосом спросил он у продавца.

– Столько еще не начеканено, – скользнув по юноше равнодушным взглядом, флегматично ответил тот.

– Но ведь ты продаешь ее?

– Я продам эту диадему только тому, кто согласится заплатить за нее самую высокую цену.

– Назови свою цену!

– Это – цена твоей бессмертной души, юноша.

– Моя душа не имеет цены, потому что она не продается!

– Значит, не продается и эта диадема.

– Но зачем тебе моя душа?

– А зачем она тебе?

Вар промолчал, не зная, что ответить.

– Вот видишь! – торжествующе воскликнул торговец. – Спроси любого, для чего ему рука или нога, и он ответит, не задумываясь! А спроси, для чего душа, – и никто не ответит. А многие даже сомневаются, существует ли она. Да если и существует, что проку от нее? Разве она голова, или рука, или какая другая часть тела, без которой человеку не жить?

– Но как же может человек продать свою душу?

– Да очень просто! Твоя душа станет моею собственностью, как только диадема перейдет в твои руки!

– А это не больно?

– Ты даже не заметишь, как это случится!

– Что-то я не пойму… Если моя душа не нужна даже мне самому, на что она тебе, да еще за такую цену?

– Каждому хочется иметь то, чего у него нет. Тебе хочется иметь диадему, мне хочется иметь душу. Мне не нужна диадема – тебе не нужна душа. Мы совершим взаимовыгодный обмен, столь же законный, как и любая другая сделка. Заметь, я не спрашиваю, зачем тебе диадема, я слишком хорошо воспитан, чтобы задавать нескромные вопросы… Итак, что ты решил?

– Я согласен, – после недолгих колебаний произнес Вар, и они ударили по рукам. Продавец закрыл крышку ларца и передал его Вару. Принимая ларец, юноша ощутил легкое головокружение, которое, впрочем, тотчас прошло.

Прижимая к груди драгоценный ларец, он направился в караван-сарай, а за ним, держась на почтительном расстоянии, последовали трое разбойников.

Проводив его до дверей, они разделились: двое остались для наблюдения, а третий помчался за подмогой.

Вар остановился возле комнаты, в которой обитали девушки, и негромко постучал, однако ответа не последовало. Он постучал громче, и минуту спустя двери открыла чем-то недовольная Танаис.

– В чем дело, Вар? – спросила она, не скрывая своей досады, но Вар не дал себе труда задуматься о причинах ее недовольства и смущенно произнес:

– Могу я поговорить с Алетейей?

Танаис нехотя посторонилась и пропустила Вара в комнату.

Алетейя лежала на постели, до подбородка укрытая одеялом.

– Прими от меня этот скромный дар в знак преданности и почтения, – робко произнес Вар и протянул девушке ларец с поднятой крышкой.

Блеск алмазов на миг ослепил Алетейю, но она отстранила дар и отрицательно покачала головой.

– Нет, Вар. Такой подарок слишком ко многому обязывает того, кто согласится его принять.

Танаис внимательно посмотрела на диадему и побледнела.

– Где ты взял ее? – отрывисто спросила она Вара.

– Купил на базаре, – густо покраснев, ответил он.

– И сколько ты за нее заплатил?

– Не принято говорить о цене подарка… – растерянно пролепетал юноша.

– Эта диадема стоит дороже, чем караван верблюдов, груженых золотом! Откуда у тебя такие деньги?!

– Я купил ее! Это правда! Купил, а не украл!

– И где ты взял столько денег?

– Я расплатился не деньгами…

– Чем же?

– Я отдал взамен свою душу…

– Ты продал душу?! Беги на базар, отыщи продавца и любой ценой соверши обратный обмен, ты понял?

– Даже не подумаю! Какой-то сумасшедший отдал мне не имеющий цены алмазный венец в обмен на то, что не имеет никакой ценности, и я еще должен убиваться из-за этого?

– Забирай ларец и убирайся! И пока не найдешь продавца, назад не возвращайся!

Вар молча завернул ларец в полу плаща и вышел из комнаты. Подойдя к лестнице, он увидел поднимавшихся снизу вооруженных людей и решил на всякий случай предупредить брата.

Ставеру новость совсем не понравилась, и уже вдвоем они поспешили в комнату девушек. Когда Ставер постучал, в конце коридора появилось семеро разбойников, и, сильно толкнув дверь плечом, Ставер сломал запор.

Зрелище, представшее взорам братьев, так потрясло обоих, что на какое-то время они забыли о надвигающейся опасности.

Спрыгнув с постели, Танаис с искаженным яростью лицом схватилась за меч.

– Как вы посмели вломиться сюда?! – гневно воскликнула она, однако ответить ей никто не успел, потому что в комнату ворвались разбойники. Танаис поспешила на помощь братьям, но, оттолкнув атамана рукой, Вар встал у неё на пути.

Они скрестили клинки, предоставив Ставеру в одиночку отбиваться от семерых противников. Он мужественно сдерживал натиск разбойников, не позволяя им вмешаться в поединок между Варом и Танаис, кружившим по маленькой комнатке, сокрушая мебель и осыпая друг друга градом яростных ударов, ни один из которых не достигал цели, каждый раз встречая на своем пути клинок противника.

Одному из разбойников удалось прорваться в комнату и, улучив момент, он нанес удар в спину Танаис. Она зашаталась и рухнула на колени.