Текст книги "Подарок тролля"

Как тролли на свой лад Рождество справляли

Красивый домик на углу улицы был в сочельник ярко освещен. Там зажгли высокую елку, украшенную блестящими звездочками, конфетами и яблоками; на столе горели свечи в пышных подсвечниках, а дети вели себя невообразимо тихо всякий раз, когда в прихожей что-то скрипело или шелестело. Вдруг в комнату вошел Рождественский Козел[15]15
  В Швеции и Финляндии – рождественская декоративная фигурка из соломы. Раньше также так называли того, кто, одетый Рождественским Козлом, раздавал подарки на Рождество.


[Закрыть] и, как водится, спросил:

– Есть ли здесь добрые, послушные дети?

Все в один голос ответили:

– Да! Есть!

– Вот как! – воскликнул Рождественский Козел. – Раз дети здесь добры и послушны, никто не останется без подарка. Но, увы, в этом году у меня подарков в два раза меньше, чем в прошлом!

– Почему? – хором завопили дети.

– Об этом я вам скажу, – пообещал Рождественский Козел. – Я прибыл с дальнего Севера, где заглядывал в двери многих бедных лачуг и видел много-премного маленьких детей, у которых и куска хлеба в сочельник не будет. Поэтому я и отдал им половину моих подарков. Разве я неправильно поступил?

– Да, да, правильно, какой ты добрый! – закричали дети. Промолчали сперва только Фредрик да Лотта, так как вдруг почувствовали себя совсем обделенными. Ведь Фредрик раньше почти всегда получал двадцать подарков, а Лотта – тридцать. А сейчас им достанется только половина.

– Разве я неправильно поступил? – во второй раз спросил Козел.

Тогда Фредрик, повернувшись на каблуках, угрюмо ответил:

– Что за скверное нынче Рождество! У троллей – и то Рождество получше, чем то, какое ты приберег для нас!

А Лотта, в свою очередь, заревела и воскликнула:

– Значит, я получу всего пятнадцать подарков? Даже у троллей нынче вечером Рождество будет во сто крат лучше!

– Вот как! – отозвался Рождественский Козел. – Раз так, я тотчас отнесу вас к ним!

И, схватив за руки Фредрика и Лотту, он потащил их за собой, хотя они изо всех сил сопротивлялись.

Как они мчались, как неслись по воздуху!

Не успели дети опомниться, как уже утопали в снегу посреди бескрайнего леса. Было ужасающе холодно, и мела метель, так что едва можно было различить во мраке высокие ели, стоявшие вокруг, а совсем близко в лесу слышался вой волков. Однако у Рождественского Козла не было времени ждать, и он вскоре умчался вновь: ему нужно было еще нынче вечером навестить великое множество детей, что куда добрее Фредрика и Лотты.

Они принялись кричать и плакать, но чем громче они кричали, тем ближе сжималось вокруг них кольцо воющих волков.

– Идем, Лотта! – одумавшись, позвал Фредрик. – Надо попытаться найти какую-нибудь хижину в лесу!

– Кажется, я вижу вдалеке среди деревьев слабый свет! – воскликнула Лотта. – Идем туда!

– Никакой это не свет, – объяснил Фредрик, – это всего лишь льдинки, что блестят в темноте на деревьях.

– Кажется, я вижу впереди высокую гору, – сказала Лотта. – Уж не гора ли это Растекайс, куда рождественской ночью на спине верховного волка прискакал Сампо-Лопаренок[16]16
  См. сказку «Сампо-Лопаренок».


[Закрыть]?

– Что ты болтаешь! – ответил Фредрик. – Растекайс находится милях в семидесяти от нашего дома. Идем! Поднимемся на вершину горы, оттуда лучше осмотреться вокруг.

Сказано – сделано! Они пробирались вперед через высокие снежные сугробы, через кусты и упавшие деревья, а вскоре подошли к горе. Там виднелась маленькая дверца, и сквозь щели в дверце пробивалось нечто похожее на свет. Фредрик с Лоттой двинулись на этот свет и, к своему величайшему удивлению, тут же поняли: это все-таки гора Растекайс, и они попали к троллям! Но поворачивать назад было уже слишком поздно, к тому же волки были так близко! Они чуть ли не заглядывали в дверные щели, когда дети захлопнули за собой дверцу. Фредрик и Лотта в страхе остановились и увидели пред собой большой зал, где тролли праздновали Рождество. Их было, верно, много тысяч, но все в сером одеянии и совсем крошечные, высотой едва ли в один альн, морщинистые и очень шустрые. То есть примерно такие же, как в сказке о Сампо-Лопаренке. Темноты тролли не боялись, так как вместо свечей они держали замерзших насмерть светлячков и обрубки гнилых пней, светившихся во мраке. Но когда троллям хотелось устроить особенно яркую праздничную иллюминацию, они гладили по спине большую черную кошку так, что та вся искрилась, и тогда многие кричали:

– Нет, стоп, стоп, уже слишком светло, этого никому из нас не вынести!

Ведь все тролли несколько своеобычны: они чуждаются света, и им не по себе, когда кто-нибудь видит их такими, какие они есть. Потому-то и задан был грандиозный пир, что тролли заметили: дни становятся все короче, а ночи все длиннее, когда год близится к концу. И тогда тролли снова надумали (как они думают всегда во время Рождества; ведь так охотно веришь в то, чего больше всего желаешь), что в конце концов день вовсе исчезнет и наступит сплошная ночь. И поэтому они снова так искренне и сердечно обрадовались, что стали плясать в недрах горы и весело, на свой лад, справлять Рождество! Ведь все они до единого были язычниками и ни о каком лучшем Рождестве понятия не имели.

Вскоре стало заметно, что троллям вовсе не холодно. Они угощали друг друга в мерзлую зимнюю ночь конфетами изо льда и, прежде чем взять их в рот, дули на ледяшки, чтобы они не были слишком горячи для них. Имелось там и другое великолепное угощение из папоротника и паучьих ножек. Да и рождественская елка вся была из кристаллов льда, а один из старичков-домовичков выступал в роли Рождественского Козла.

В этот год свирепого великана – Горного короля – у троллей на Растекайсе не было, так как после того, как он лопнул возле усадьбы священника в Энаре, никто ведать не ведал, что с ним сталось. Но многие полагали, что он переселился на Шпицберген, дабы править языческой страной и бежать как можно дальше от христиан. Свое королевство на Севере он оставил ныне королю Греха и Мрака по имени Мундус[17]17
  Чистый, опрятный, изысканный; мир, земной шар (лат.).


[Закрыть], сидевшему здесь же посреди зала.

Рядом с ним расположилась королева троллей по имени Каро[18]18
  Мясо, плоть, тело (лат.).


[Закрыть] (хотя имя это и звучит как собачья кличка). И у них обоих были длинные-предлинные бороды. Они дарили друг другу рождественские подарки, как водится и у всех прочих народов на земле. Король Мундус преподнес королеве Каро пару ходулей, да таких высоких, что, встав на них, королева сделалась самой высокой и самой знатной фру на всем свете. Королева же Каро подарила королю Мундусу свечные ножницы, какими подрезают фитильки горящих свечей, да такие огромные, что он мог подрезать ими фитильки всех свечей мира, а подрезая их, гасил бы свечи. Многие бы хотели получить в подарок от троллей на Рождество такие свечные ножницы!

Но вот король Мундус поднялся на своем троне и стал держать пред собравшимися воистину судьбоносную речь. Он надменно возвестил троллям, что ныне настанет конец всякому свету. Ныне тени и мрак вечно будут витать над всей страной, а миром должно управлять троллям!

Тут тролли изо всех сил заорали:

– Ура! Ура нашему великому королю Мундусу! Ура нашей красавице королеве Каро! Ура! Ура вечному владычеству Греха и Мрака! Гип, гип, гип! Ура!

Король спросил:

– Где мой верховный лазутчик? Я послал его на самую высокую вершину горы разведать, есть ли еще где-нибудь в мире хоть какая-нибудь полоска света?

Явился лазутчик и промолвил:

– Господин король, власть твоя велика! Все потонуло во мраке!

Немного погодя король спросил опять:

– Где мой лазутчик?

И лазутчик явился.

– Господин король, – промолвил он, – далеко-далеко у края неба я вижу совсем слабую полоску, похожую на мерцающий свет звезды, когда та выходит из черной тучи.

И король повелел:

– Ступай назад, на горную вершину!

Немного погодя король спросил опять:

– Где мой лазутчик?

И лазутчик явился.

– Господин король, – промолвил он. – Небо пасмурно от нависшей там тяжелой снежной тучи, а слабую полоску света я больше не вижу.

Король повелел:

Ступай назад на горную вершину!

Немного погодя король спросил опять:

– Где мой лазутчик?

И лазутчик явился.

Но тут король увидел, что лазутчик весь дрожит и кажется совсем слепым.

Король спросил:

– Мой верный лазутчик, почему ты дрожишь? И почему ты ослеп?

Лазутчик ответил:

– Господин король, туча рассеялась, а звезда – больше и ярче всех остальных звезд сияет на небосводе. Поэтому я дрожу, а при виде ее я ослеп!

Король спросил:

– Что это значит? Разве Свет ныне не тленен? Разве он не погас, а власть Тьмы – не вечна?

Однако же все тролли, молча и трепеща от страха, стояли вокруг, и ни один из них не ответил.

Наконец кто-то из толпы произнес:

– Господин король, здесь у дверей стоят двое детей человеческих. Дозволь спросить их, может, они знают больше?!

Король повелел:

– Позвать сюда детей!

И тотчас же Фредрика с Лоттой подтащили к королевскому трону, и можно представить себе, до чего худо было у них на душе! Увидев, что дети боятся, королева сказала одной из старух-домових, стоявших вокруг ее трона:

– Дайте бедным детям малость драконьей крови да кожуры навозных жуков. Пусть полакомятся, им нужны силы, чтобы открыть рот!

– Ешьте и пейте! Ешьте и пейте! – понукала детей домовиха.

Но есть кожуру навозных жуков и пить драконью кровь у детей никакой охоты не было.

Король обратился к ним:

– Ныне вы в моей власти, и я могу превратить вас в ворон или в пауков. Но я хочу загадать вам загадку, а коли вы ее отгадаете, велю отвести вас – целых и невредимых – обратно к вам домой. Желаете?

– Да! – в один голос ответили дети.

– Быть по сему, – молвил король. – Что это значит, ежели посреди города в самую темную ночь, когда весь Свет погас, а Мрак и тролли правят миром, вдруг снова появляется Свет? Далеко на Востоке видна звезда, и она сияет ярче всех других звезд, грозя низложить всю мою власть! Скажите, дети, что означает эта звезда?

Лотта ответила:

– Эта звезда поднимается в рождественскую ночь над городом Вифлеемом[19]19
  Город на юге Израиля, где, согласно Евангелию, родился Иисус Христос. Звезда, что пришла с Востока, остановилась над домом, в котором находился младенец Иисус.


[Закрыть] в земле Иудейской и освещает весь мир.

Король спросил:

– Почему она так ярко светит?

Фредрик ответил:

– Ведь нынче ночью родился наш Спаситель, а Он – и есть тот Свет, что озаряет весь мир. И с нынешнего дня Свет начнет все прибывать, а дни снова станут длиннее.

Короля на троне стала бить сильная дрожь, и он снова спросил:

– Как зовут Владетеля Света и Короля, что родился нынче ночью и явился, дабы спасти мир от власти Тьмы?

Брат и сестра в один голос ответили:

– Иисус Христос, сын Божий!

Не успели они произнести эти слова, как гора содрогнулась, а шквальный ветер пронесся по большому залу и опрокинул королевский трон. Звезда же сияла над мрачнейшими ущельями и расселинами; и все тролли вдруг исчезли, словно тени или дым, и на Растекайсе ничего не осталось, кроме елки изо льда, но и она начала мерцать и таять. А высоко в воздухе послышались ангельские голоса, они звучали, словно музыка арфы.

Дети же закрыли лица руками, не смея взглянуть вверх, и на них напало нечто похожее на сон, который приходит, когда очень-очень устанешь. И они так и не узнали больше о том, что происходило затем в недрах горы. Когда же они снова пробудились ото сна, брат и сестра лежали каждый в своей кровати, в печке горел огонь, а старая Кайса, что обычно будила их, стояла рядом и поторапливала:

– Быстрей вставайте, надо поспеть в церковь!

Фредрик и Лотта сели и в недоумении посмотрели на Кайсу. Может, она тоже ростом с альн, и у нее борода, и она собирается поднести им малость драконьей крови да кожуру навозных жуков! Но вместо этих лакомств они увидели уже накрытый кофейный столик, где лежали на подносе свежие рождественские булочки. Ведь в рождественское утро детей угощают кофе, хотя в другое время этого не делают. А за дверью дома звучали колокольчики, люди длинными рядами ехали в церковь, во всех окнах горел свет, но ярче всех сияла церковь.

Фредрик и Лотта взглянули друг на друга, они ведь так и не посмели рассказать Кайсе, что были на Рождестве у троллей. Может, она и не поверила бы им и высмеяла их, сказав, что всю ночь они проспали в своих постелях.

Ты этого не знаешь, и я не знаю, да и никто толком не знает, как все было. Но если ты все-таки знаешь это, да и я знаю это, то мы сделаем вид, будто этого не знали. А если все-таки никто этого не знает, то никто не знает также, знаешь ли это ты. А если это знаю я, а теперь знаешь и ты, что я знаю то, чего никто не знает, было бы приятно узнать, что знаешь ты и знаешь ли ты больше, чем знаю я!

Одно лишь мне известно, а именно то, что вечно недовольные дети всегда – раньше или позже – попадают к троллям. Там им преподносят льдинки, драконью кровь и кожуру навозных жуков вместо чудесных подарков, какими они пренебрегли у себя дома.

Фредрик и Лотта никогда не смогли забыть Рождество у троллей. Мало того, что они утратили все рождественские подарки, им было стыдно за самих себя, да, они стыдились так, что рождественским утром не смели в церкви и глаз поднять.

Там было светло и прекрасно, там спустилась вниз, и зажгла все свечи, и засияла в веселых глазах всех добрых детей звезда Вифлеема. Фредрик и Лотта заметили это, но все равно не смели глаза поднять. Они решили тоже стать хорошими детьми. Сдержали ли они свою клятву? Не знаю, но охотно думаю, что это так.

Встретишь их, спроси об этом у них самих!

Инеистый великан[20]20
  Инеистые великаны – хримтурсы (др. – сл.). Это древние исполины, первопоселенцы мира, предшествующие по времени богам и людям. Они обитали в холодной каменистой стране на Северной и Восточной окраинах земли (Ётунхейм) и были представителями стихийных, демонических сил природы, врагами асов – высших богов. Инеистые великаны – прямые потомки первого великана скандинавской мифологии Имира, из тела которого, согласно мифу, создан мир. Боги убили Имира, а в крови его утопили всех инеистых великанов.


[Закрыть]
Сага о Ётунхейме

Далеко-далеко на Севере была некая страна, и называлась она Ётунхейм, а жили там великаны, которые звались хримтурсы – инеистые великаны. Бог Тор[21]21
  Громовник (исл.) – бог грома, бури и плодородия, божественный богатырь, защищающий богов и людей от великанов и страшных чудовищ. Вооружен боевым молотом Мьёлльниром.


[Закрыть] постоянно воевал с ними и истреблял их, убивая своим молотом; но один Великан все же остался в живых. Он укрылся в айсберге близ Северного полюса и жил там еще даже в прошлом году. Никто не знал, сколько ему лет, может три или четыре тысячи, потому как ни в одну церковную книгу он вписан не был. Был этот Великан высоченный, но глупый. «Один километр высоты и шесть километров глупости», – говорили о нем в народе. Ну, может, то был всего лишь оговор, но и половины такого роста, да и глупости тоже, вполне хватило бы.

Инеистый Великан держался молодцом, хотя и был такой древний. Он совсем замерз и превратился в ледышку. Холод он, пожалуй, переносил неплохо, но в оттепель – боялся растаять. В айсберге своем он большей частью спал, но каждые сто лет просыпался и оглядывался вокруг, желая узнать, что же делается в мире. Это освежало и взбадривало его, ведь он, верно, думал, что сможет продержаться еще тысячу лет.

У инеистых великанов прежде состояли на службе маленькие хитрые карлики, что звались черными альвами[22]22
  Альвы (др. – исл.) – в скандинавской мифологии низшие природные духи, имевшие отношение к плодородию. Обычно противопоставляются высшим богам – асам. Делятся (Младшая Эдда) на темных, обитающих в земле, и светлых (белых). Князем альвов в героической Песни о Вёлунде (Старшая Эдда) называется кузнец Вёлунд.


[Закрыть]. Они могли видеть сквозь гору и умели все на свете, не умели только создавать солнечный свет.

В стародавние времена были они так многочисленны, что только, бывало, крикнешь в лесу, как наверняка тотчас получишь ответ! Но ныне и черные альвы также исчезли вместе с инеистыми великанами, так что на свете остались всего-навсего один Великан да один Альв. Инеистый Великан, обитавший в айсберге близ Северного полюса, поставил своего Черного Альва на стражу у айсберга, пока он спит.

В нынешнем году пробудился Великан чуть раньше Рождества, одним пинком пробил дыру в айсберге и вытянул свои затекшие ноги.

– Сколько лет минуло с тех пор, как я заснул? – спросил он Черного Альва, стоявшего на страже у подножия айсберга.

– На сто лет ближе к концу света, – ответил Черный Альв.

– Так, так! – молвил Великан. – Появился ли в мире за эти сотни лет кто-либо умнее и сильнее меня?

– А откуда ему взяться? Могучий Инеистый Великан, ты – самый сильный и самый умный на всем свете!

– Но я начинаю стареть!

– Это ничего не значит, коли можно спать, как ты. Когда спишь, становишься сильным и мудрым, а никто не умеет спать так, как ты.

– Надо думать! Но как поживает ныне Тор?

– Тор отправился погостить к Одину в Вальхаллу[23]23
  Верховный бог в скандинавской мифологии, обитающий в своем жилище Вальхалле.


[Закрыть]. Теперь он редко разъезжает на своей колеснице в облаках.

– Надеюсь, нынче грозы нет?

– Что, откуда взяться посреди зимы грозе?

– Тогда выйдем и отправимся в Ётунхейм. Садись ко мне на закорки! Люди становятся все глупее. Хочу поглядеть, насколько они поглупели за эту сотню лет!

Черный Альв взобрался на спину Инеистого Великана и уселся там, словно муха. Ведь Альв ростом был не больше мальчонки, на которого надели его первые брючки.

Ледяной, припорошенный инеем Великан потянулся так, что его узловатые костистые ноги хрустнули, натянул на них семимильные сапоги и через несколько шагов оказался у горы Растекайс в Лапландии.

– Ну, меня радует, что скалы не растаяли на солнечном свету. Но что это за черные линии виднеются там, вдали, на снегу?

– Это – железные дороги, могучий Великан. Западная ведет к Лофотену, а Восточная успела добраться до Улеаборга.

– Железные дороги? Это что – замерзшее железо?

– Нет, глупые люди придумали много разных фокусов за последние сотни лет. Сейчас они проезжают по железным дорогам шесть миль в час.

– Шесть миль! Есть о чем говорить! – презрительно воскликнул Великан.

И, сделав семимильный шаг, очутился уже в округе Тромсё в Северной Норвегии. Там он запутался в телеграфных проводах и чуть не сломал одну из своих хрупких ледяных ног.

– Нет, что за дурацкие силки поставили они песцам? – пробормотал он.

– Да, разве это не глупость! – подхватил Черный Альв. – Вот так они и болтают между собой по этим проводам.

Инеистому Великану вскоре наскучило в Норвегии, он повернулся и, сделав несколько шагов, очутился близ озера Энаре в Лапландии. Здесь из трубы домика новопоселенца, будто красный огненный столб, поднимался в морозный зимний воздух дым. Вместе с дымом донесся и приятный запах; он пришелся Великану по вкусу.

– Что это маленький народец варит?

– Люди варят кофе.

– Кофе! Это что-то вроде каши?

– Могучий Великан, кофе – что-то вроде бурого супа, он приносит радость людям.

– Давай попробуем этот бурый суп! – сказал Великан и сделал шаг вперед, забыв, что тем самым окажется в семи милях от кофейника.

Иногда ходить в семимильных сапогах бывает неудобно!

– Глянь-ка, хижина убежала от меня! – сердито сказал Великан.

Какой-то маленький черный предмет валялся в снегу. Великан поднял его, повертел, сунул в рот и начал его жевать.

– Это жилистый, твердый кусок оленины, – заметил он. – Должно быть, оленина долго сушилась на солнце.

– Пожалуй, – согласился Черный Альв. – Вообще-то люди называют это резиновой галошей. Какой-то проезжий потерял ее, уронив в снег.

– А что они делают с резиновыми галошами?

– Они надевают их в слякоть, когда дороги развезет, чтобы не промочить ноги.

– Дороги развезет! Слякоть! Мокрые ноги! Что за слюнтяи живут нынче в Ётунхейме? Я проучу их!

После чего Инеистый Великан выплюнул галошу, набрал полный рот свежего воздуха и выпустил его через ноздри. Вскоре налетела снежная буря, мгновенно покрыла она всю окрестность сугробами высотой в человеческий рост.

– Где котелок с кофе? – спросил Великан.

Черный Альв показал на север, и Великану почудилось, что он ощущает запах кофе в воздухе. Он сделал несколько быстрых шагов, но снежная буря заставила его сбиться с пути, и он приземлился посреди Ботнического залива. Море было заковано льдом, но какой лед сможет выдержать такую тяжелую тушу, как Великан! Да, он тут же плюхнулся в воду – бум! И в этот миг ему непременно пригодились бы галоши!

– Глянь-ка на эти помои, что захлестывают голенища моих сапог! – воскликнул Великан, стоя посреди моря. Но хуже всего то, что ноги его начали оттаивать в семимильных сапогах. Другого средства, как только выбираться на сушу, у Великана не было. Когда Великан снова вылез на лед и зашагал большими шагами, раздался страшный треск: трах-тарарах!

И вот Великан уже возле какого-то селения в Финляндии… Стояла оттепель, светило солнце, и дети на салазках съезжали с горного склона.

– Это и есть лягушата? – спросил Великан.

– Могучий Великан, – предупредил его Черный Альв, – бежим отсюда, оставаться здесь опасно. У лесных холмов ты видишь вовсе не каких-то там лягушат, это – дети человеческие.

– Так, так! – произнес Великан. – Я так долго спал, что забыл, как выглядят дети. Меня позабавило бы, коли б я увидел, как эти мелкие твари валяют дурака.

С этими словами он протянул свою длинную руку, схватил одного из детей и осторожно приподнял. При виде Великана другие дети с криками бросились прочь.

Великан с любопытством разглядывал добычу. То был мальчуган лет десяти. А звали его Матте Флинк[24]24
  Шустрый, ловкий (шв.).


[Закрыть], и он как нельзя лучше соответствовал своему имени. У мальчика сердце ушло в пятки, но, проглотив слезы, он посмотрел Великану прямо в глаза.

– Вот как, значит, ты – один из тех, кто проезжает шесть миль в час и болтает с другими через силки для ловли песцов? Какой же ты маленький жалкий кроха! Уж не думаешь ли ты, что умен? А ведомо ли тебе, кто я? Я – самый умный на всем свете!

– Чтоб я тебе поверил, докажи это, – ответил Матте Флинк, раздраженный хвастовством Великана.

– Доказать? Что ты имеешь в виду?

– Загадай мне три загадки, и я загадаю тебе тоже три. Коли отгадаешь мои загадки…

– Я съем тебя! – перебил его Великан.

– Да, – согласился Матте, – а коли твои загадки отгадаю я, то съем тебя я.

Ну и насмешили эти слова Великана!.. Просто донельзя!

Но маленький шустрый хвастунишка пришелся ему по душе. Он поставил мальчугана головой прямо в снег, но Матте тотчас вскочил на ноги и скомандовал:

– Начинай!

– Нет, могучий Великан, – прошептал Черный Альв, – не давай себя одурачить! Ты, ясное дело, самый умный на всем свете, но даже самого умного могут обмануть глупые дети человеческие.

– Держи язык за зубами! – вскричал раздосадованный Великан. – Увидишь, я съем этого мальчишку, у меня проснулся адский аппетит! Вот как, три загадки! Ладно! Что есть у тебя, а у меня этого нет?!

– Десять лет жизни! – ответил Матте Флинк.

– Да, с этим не поспоришь! Ну, а что есть у меня, а у тебя этого нет?

У Матте было большое желание сказать: «Глупость!» Но у него хватило ума ответить:

– Тысяча лет жизни!

– Так, так! С этим вообще уж никак не поспоришь! Но послушай-ка, – сказал Великан, уверенный в своей победе, – что на свете есть такое, что есть ни ты и ни я?

– Крокодил? – ответил Матте.

– Крокодил… а что это такое?

– Тогда – горная крыса, если тебе это понятней! – сказал мальчик.

– Горная крыса? Да, с этим вообще не поспоришь! – опечаленно ответил Великан. – А теперь – твой черед спрашивать!

– Кто родился на свет в пору Сотворения мира и будет жить до его скончания?

– О, этого никто не ведает, да и ты – тоже, – неуверенно ответил Великан.

– Ну ладно, это – луна! Ну, а кто всегда ухмыляется?

Великан полагал, что, должно быть, это – он сам.

– Нет, это – щель в стене. А теперь отгадай, что это такое:

 
Бескрылая птица по небу летела,
Безногая птица на ветке сидела,
Девица безротая птицу кормила,
Ее без огня, без кастрюли варила
И мало-помалу
Без соли съедала!
 

У Великана так горели уши, что даже начали таять.

– Съешь мальчишку! Съешь его! – шептал Черный Альв.

Но Великан хотел сдержать свое слово и серьезно задумался… «Как птица может быть бескрылой, а девица – безротой? Понять это просто невозможно!»

– Послушай-ка, Матте, – спросил он, – кто из нас глуп, ты или я?

– Не знаю, – осторожно ответил Матте. – Но птица бескрылая – это снежинка, а девица безротая – это солнце.

– Так, так, – произнес Великан. – Пожалуй, глуп вовсе не ты. Но ум – ничто по сравнению с силой! Ведома ли тебе молва о том, что я – самый могучий на всем свете?

– Чтоб я тебе поверил, докажи и это! – сказал Матте. – Попытайся передвинуть эту гору на три тысячи миль, а завтра верни ее на то же самое место!

Великан осмотрел гору и счел задачу довольно трудной.

– Дурацкая болтовня! – заявил он. – Эту каменную громаду никому во всем мире не передвинуть.

– А вот и нет! – ответил Матте. – Это сделаю я, я в школе научился. Сажусь на вершину горы и сижу здесь до утра. Гора вращается вместе с землей, делая круг в три тысячи миль за двадцать четыре часа, а завтра в это же время я вместе с горой – снова здесь!

– Могучий Великан, он обманывает тебя! – шептал Черный Альв.

– Ну нет, послушай-ка, Матте, – возразил Великан. – Все это – только выдумки ученых. Позволь мне выказать свою силу так, чтобы всем стало понятно!

– Изволь, – согласился Матте. – Вот наш сарай. Подойди к нему и просунь голову сквозь стену!

Великан согласился. Раз за разом бился он своей оледеневшей головой о стену, но пробить ее так и не смог. Запыхавшись, он заявил, что это – никому не под силу.

– А вот и нет! – ответил Матте. – Это сделаю я!

После чего вбежал в сарай, высунул голову в окошко и закричал:

– Добрый день, могучий Великан! А теперь я тебя съем!

Великан счел это столь очаровательной шуткой, что просто расхохотался. А не смеялся он, пожалуй, уже несколько тысяч лет с той поры, как Тор вместе со своей колесницей кувыркался в облаках. Великан так безудержно смеялся, что и вовсе позабыл: ведь тело его изо льда – дряхлое, хрупкое и ломкое. Уши его растаяли, голова была разбита о стену сарая, ледяное сердце – растопилось, а ноги превратились в морские волны. Смех и солнечный свет совершенно доконали Великана. Страшные звуки – б-р-р, трам-тарара-рам, бам-бам! – раздались в воздухе, когда вся эта ледяная, припорошенная инеем громада тела Великана рухнула, превратившись в большую кучу слякоти и грязи. Это было прощание Великана с миром.

Черный Альв так перепугался, что тут же помчался изо всех сил к опушке леса и застрял там в заячьих силках.

Матте Флинк был горд одержанной победой, но жалел, что такой славный Великан утечет вместе с водой и слякотью.

Сельские дети, удивленные и любопытные, собрались на высоком снежном сугробе, там, где пал Великан, и толковали о том, что он, возможно, немало съел детей на своем веку.

Однако маленькая девочка, подъехавшая на лыжах к сугробу, сказала:

– Нет, Великан был добрый, он не ел детей, напишем ему надгробное слово.

И написала лыжной палкой на снегу:

«Здесь покоится последний Инеистый Великан. Он был огромный и глупый, но не сделал в этом мире никакого зла. Хорошо быть умным, но еще лучше – быть глупым и добрым, нежели умным и злым!»

И маленькая, озаренная солнечным сиянием девочка заплакала на могиле последнего Инеистого Великана.

А эпитафия на его смерть, как и на смерть многих других, была запечатлена на снегу.