Текст книги "Много шума из-за тебя"

Роан посмотрел на меня уже знакомым нежным взглядом.

– Это хорошо. Каждый должен любить то, чем он зарабатывает на жизнь.

– Да. Только больше я этим не зарабатываю на жизнь. Редактированием книг на стороне едва ли можно заработать на жизнь.

Фермер замолчал на секунду или две, потом достал тарелки и разложил на них сэндвичи с жареной курицей.

– Кофе?

– Да, пожалуйста, – сказал он, вытаскивая из кармана куртки третий пакет, который я раньше не заметила. Поймав мой вопросительный взгляд, он кивнул в сторону Шедоу: – Я строго слежу за его питанием, но время от времени он получает маленькое угощение, – покопавшись в шкафах, Роан достал собачью миску. Очевидно, в квартире можно было жить с домашними животными. Казалось, Пенни подумала обо всем. Роан открыл пакет и достал кусочки мяса. – Солонина от мясника.

Я засмеялась над тем, какими огромными стали глаза у Шедоу, когда он потерся головой о бок Роана в нетерпеливом ожидании.

Роан положил мясо в миску Шедоу.

– Хороший мальчик, – ласково произнес он, ставя миску на пол. Затем сел за стол, как и сегодня утром.

От его близости внутри все потеплело, и я уже собиралась спросить, делает ли его счастливым фермерство, как он задал вопрос:

– Почему бы тебе не сделать из этого карьеру? Редактируя книги.

По правде говоря, я думала об этом. Особенно в последнее время. Но не была уверена, что это возможно.

– Возникали такие мысли. Но, во-первых, у меня пока еще недостаточно клиентов, а во-вторых, нужно вести одновременно три полноценных проекта, чтобы это было финансово прибыльно, а я не уверена, что подобное возможно. К тому же для продвижения этого бизнеса нужны денежные вливания. Нужно создать бренд. У меня есть сайт и рекомендации, но обо мне знает мало авторов. Пока что я получаю заказы благодаря сарафанному радио.

– Но сейчас у тебя есть время. Может быть, если бы твои клиенты знали, что теперь это твоя основная работа, они рекомендовали бы тебя чаще.

– Может быть. Но работать на себя страшно, правда? И мне не хочется работать по шестнадцать часов в день, чтобы сводить концы с концами.

– Ты права, – согласился он, – это стресс и большая ответственность. Особенно когда имеются наемные сотрудники. Но есть один большой плюс – чертовски приятно быть начальником самому себе.

Я улыбнулась, почувствовав зависть. Мне бы хотелось заниматься редактированием в полную силу, но на данный момент это было просто хорошим способом удержаться на плаву, сильно не залезая в сбережения. Пытаясь отогнать свои тревожные мысли, я спросила:

– А тебя фермерство делает счастливым?

Роан проглотил кусочек сэндвича, а я села на стул рядом с ним. Взгляд мужчины упал на Шедоу, который уже доел свои деликатесы и обнюхивал миску в надежде, что каким-то магическим образом там появится еще что-нибудь.

– Ага.

Я нахмурилась, услышав в его голосе легкое замешательство.

– Ты говоришь не очень-то уверенно.

– Нет, я счастлив. Мне всегда нравился физический труд. Он честный, его результаты осязаемы. Мне больше нравится ложиться спать уставшим физически, чем умственно.

– Ты никогда не устаешь умственно?

Боже, я завидую ему.

– Иногда, – он взглянул на меня впервые после того, как я спросила, счастлив ли он. – Еще я немного помогаю обслуживать туристический центр. Присматриваю за домами, которые сдаются в аренду туристам. Сельское хозяйство и туризм – непростые отрасли. Очень много стресса.

Я мысленно отругала себя за то, что подумала, будто ему легко живется.

– Конечно, так и есть. Сейчас, когда ты об этом сказал, я вспомнила, как читала о том, что сельское хозяйство – это одна из самых тяжелых и стрессовых работ в мире.

Роан кивнул, внимательно изучая свой сэндвич:

– Вполне может быть.

– Но делает ли это тебя счастливым? – настойчиво спросила я.

Наши взгляды встретились, в его глазах была какая-то теплота, которой я не могла дать название.

– Да, Эви. Я счастлив.

Мой рот расплылся в широкой улыбке:

– Я рада.

Его взгляд скользнул мимо меня и остановился на контейнере. На его лице промелькнуло удивление.

– Откуда они у тебя?

– О, это твоя двоюродная сестра.

– Каро приходила сюда?

Увидев его потрясенный вид, я усмехнулась.

– Что в этом необычного? Ты удивлен, потому что она очень застенчивая?

Роан кивнул и посмотрел на Шедоу.

– Впрочем, она любит его почти так же сильно, как я. Она расплакалась после моего рассказа о случившемся.

– Да, я догадалась об этом. Кстати, ее кексы невероятно вкусные. Она работает в пекарне?

– Нет, – помрачнел он.

Ага!

Я почувствовала, что за этим стоит какая-то история.

Дав Роану откусить от сэндвича еще пару раз, я набросилась на него:

– Чем занимается кондитерский гуру, если не работает в пекарне? Почему она такая застенчивая? И почему ее акцент отличается от твоего?

Он закатил глаза:

– На какой из двадцати вопросов ответить первым?

– В Каролайн есть что-то загадочное. Она одевается как моя прабабушка, ее возраст невозможно определить, она невероятно очаровательна, а ее выпечка просто чертовски крута. Я хочу знать больше.

Вместо того чтобы посмеяться над моим любопытством, Роан повернулся и мрачно посмотрел на меня.

– Каро живет со своей тетей по маминой линии, Хелена не связана родственными связями с семьей Робсонов. Она – алчная, наглая стерва, получившая опеку над Каро после того, как ее родители погибли во время цунами на Рождество в 2004 году. Каро было всего семь лет. Она гостила у нас на Рождество, – грустно продолжил Роан. – Моя мама говорила мне, что мама Каро, Амелия, не была создана для материнства. Слишком эгоистичная. Она была заядлой путешественницей и не хотела брать дочку с собой. Поэтому каждый раз, когда ее родители уезжали в путешествие, девочку оставляли с нами или с Хеленой. Ее отец, мой дядя Хит, не был похож на моего отца. Думаю, у него был более слабый характер. Он всегда уступал требованиям мамы Каро. Мама говорила, он был ослеплен любовью к ней. А Каро из-за этого страдала, – он тяжело вздохнул. – Хотя никто не заслуживает такой смерти.

Я вспомнила то землетрясение с цунами в Индонезии. Мне в то время было восемнадцать, оно освещалось в новостях по всему миру на протяжении нескольких недель, поскольку его последствия ощущались еще долго. В результате погибло почти четверть миллиона человек.

– Это ужасно, – это было ужасным не только для родителей Каро, но и для нее тоже. Иметь таких безразличных родителей, а потом еще и потерять их подобным образом.

– Да. Наша бабушка Робсон в то время была еще жива, но ее здоровье не позволяло ей заботиться о Каро. Мама и папа хотели взять над ней опеку, но Амелия и Хит в своем завещании ясно дали понять, что опекунство должно быть предоставлено тете Каро, Хелене. Видишь ли, они с мамой Каро были сестрами-близнецами.

Он говорил жестко, и, сопоставив это с тем, какой я увидела Каро, у меня неприятно засосало под ложечкой.

– Полагаю, она не очень хороший опекун.

Наши взгляды встретились, и меня удивила злость в глазах Роана.

– На свете очень мало людей, которых я не люблю, Эви, но эту женщину… я ненавижу.

Меня передернуло.

– Ничего себе, все так плохо?

– Она контролирует каждый шаг Каро.

Быстро сопоставив в уме все даты, я заметила:

– Но ведь Каро уже двадцать два?

– Да. Однако она прожила с этой женщиной большую часть своей жизни. Я изо всех сил пытался помочь. Моя мама тоже пыталась помочь, но Хелена вцепилась в Каро мертвой хваткой, – ярость в его глазах потухла, оставив только печаль. – Я – ее самый близкий друг… Она пыталась завести друзей, но тете всегда удавалось всех разогнать. У нее никогда не было парня. Хелена – религиозный фанатик, она забила голову Каро всякой чушью о чистоте и о том, что значит быть хорошей девочкой. Полное дерьмо. Все для того, чтобы Каро жила в ее доме и приглядывала за этой старой коровой, пока та впадает в маразм.

Вспомнив, какой Каролайн была застенчивой, я почувствовала, как во мне закипает возмущение. Я взглянула на ее красивые кексы.

– Это только верхушка айсберга, – Роан показал на них жестом. – Девочка – прирожденный пекарь. Все, что она готовит, просто божественно.

– Значит, она должна работать в пекарне. Или открыть свою!

После моего страстного возгласа глаза Роана блеснули.

– Да, но ты попробуй сказать об этом ей. Я предлагал ей найти отдельное жилье, уйти от этой женщины и начать жить своей собственной жизнью. Но она не согласилась. Ей мешает чувство вины.

Между нами воцарилось дружеское молчание, пока я обдумывала положение Каролайн. Может быть, я могла бы поговорить с ней. Может быть, Роан был слишком близким для нее человеком. Кроме того, он был парнем. Казалось самонадеянным полагать, будто незнакомец может добиться большего успеха, чем ее самый близкий родственник, но, возможно, Каролайн нуждалась в поддержке независимой зрелой женщины, которая живет одна. Я могла бы показать ей, как это здорово. Кроме того, похвала выпечке от незнакомца всегда лучше, чем поддержка семьи. Никакой предвзятости.

– Я прямо-таки слышу, как у тебя в голове крутятся мысли, – прокомментировал Роан, изучая мое лицо. – И даже не собираюсь просить тебя не делать того, о чем ты думаешь.

Меня немного нервировало то, как быстро он научился меня понимать.

– Я буду нежной, – поддразнила его я.

Что-то темное, горячее промелькнуло в его глазах, и он тут же отвернулся.

Между нами мгновенно возникла напряженность, и я попыталась придумать, как ее снять.

Роан меня опередил:

– Какие у тебя планы на ужин?

Я была благодарна за смену темы для разговора и ответила:

– Ну, я собиралась пойти посмотреть, что продается в местном магазинчике. Я еще не решила вопрос с арендой машины, чтобы ехать в супермаркет.

– В местном магазинчике небольшой ассортимент. Почему бы нам не поесть вместе в «Якоре», а завтра я найду время, чтобы помочь тебе с арендой машины? Может, научу тебя, как здесь нужно ездить, – добавил он многозначительно.

– Неужели это так трудно? Я думала, нужно просто ехать по другой стороне дороги, – я знала, что первое время это будет немного сбивать с толку, но неужели мне и правда нужен урок?

– Это труднее, чем ты думаешь. Но дело не только в этом. У нас здесь другие правила дорожного движения. И много кругового движения. Очень, очень много кругового движения.

Хм, раз он так говорит…

– Хорошо, я буду благодарна. Уверен, что у тебя есть на это время? – по моим представлениям, фермеры работали круглосуточно, и меня удивило, что он заехал ко мне на обед.

Его глаза встретились с моими.

– Я найду время.

Я ощутила сильное влечение и напряглась. Просто друзья, просто друзья, просто друзья, – принялась я твердить про себя, отводя от него взгляд. Это нечестно. Если слишком долго смотреть ему в глаза, мое тело начинает трепетать. А если долго смотреть на его губы, то там – ниже живота – проносится волна мурашек. Единственным местом, куда получалось спокойно смотреть, был нос, и это выглядело весьма странно.

Решив, что лучше всего будет вообще на него не смотреть, я принялась изучать свой сэндвич, который начал стремительно таять на глазах.

Похоже, это сработало, я расслабилась и принялась засыпать Роана новыми вопросами о его жизни. Оказалось, он взял на себя управление довольно крупной фермой. Его родители ушли на пенсию, переехав в свой второй дом в Греции, что заставило меня предположить, что ферма была довольно успешна с финансовой точки зрения. Но вскоре я узнала, что Роану приходилось очень много работать для этого.

– Наша ферма имеет смешанную организационную структуру, – пояснил он. – Это значит, что мы производим продукцию, чтобы продавать ее на рынке. Наши сельскохозяйственные угодья находятся в восточной части поместья, там мы выращиваем пшеницу, ячмень, рапс и яровые бобы. В этой части поместья, – он жестом указал на комнату, и я поняла, что он имеет в виду здесь, на побережье, – мы разводим овец. Еще мы продаем сено.

Все это говорило о том, что предприятие было довольно крупным.

– И ты управляешь всем сам?

Он пожал плечами:

– Управляю и работаю сам, но у нас есть и наемные сотрудники, – он внезапно встал со стула. – Кстати, мне пора возвращаться. Мы будем здесь в семь, чтобы отправиться на ужин. Я уже заказал столик.

– Это было довольно самонадеянно, – поддразнила его я.

– Ну, я подумал, тебе пригодится буфер, чтобы рискнуть и снова пойти к местным, – он усмехнулся и неожиданно поцеловал меня в щеку. – Увидимся в семь.

Стараясь не обращать внимания на прилив удовольствия от поцелуя, я сосредоточилась на его словах. Почему это мне пригодится буфер?

– В смысле? – спросила я в момент, когда Роан жестом приказал Шедоу следовать за ним.

Он лишь озорно улыбнулся мне в ответ и начал спускаться по лестнице.

– Роан! – позвала я. – Что это значит?

Единственное, что я услышала в ответ, – это его раскатистый смешок. Однако несколько часов спустя, заходя в «Якорь» в компании Роана и Шедоу, я все поняла.

Когда мы вошли, все в зале посмотрели на нас, и внезапно мне стало неловко. Все только усугубилось, когда четверо мужчин, сидевших у оживленного бара, обернулись и, увидев меня и переглянувшись, запели:

– «Если ты хорошо относишься к маме, мама хорошо относится к тебе».

Они комично жестикулировали.

Одни посетители недоуменно наблюдали за этим, в то время как другие смеялись, в том числе Роан, чей хохот был громче всех.

Стало понятно, что я познакомилась с этими мужчинами прошлой ночью, но не помню этого. Я встретилась взглядом с Милли, которая стояла за стойкой бара и хихикала.

Меня захлестнуло горьким чувством обиды, но вместе с тем было и что-то другое.

Они дразнили меня.

Будто я – не гость, а одна из них.

Так же, как в случае с Роаном, который подружился со мной, хотя Милли сказала, что обычно он держится подальше от туристов, каким-то образом я почувствовала, что такое поведение для местных не является обычным.

Обида смешалась с удовольствием, и мне не удалось удержаться от смеха сквозь стон смущения.

* * *

– Эви, ты можешь делать что хочешь, милая. В этом весь смысл, – Пенни ободряюще мне улыбнулась.

На следующий день дождь закончился, и в солнечную погоду к нам стало заходить больше туристов. Несколько человек зашли в магазин, и я в свой первый день старалась произвести на посетителей хорошее впечатление. Одна женщина назвала мою витрину очаровательной и купила экземпляр книги «Сон в летнюю ночь», а еще несколько маленьких брелоков с флагом Нортумберленда.

Вскоре после этого, прервав мои размышления о том, как бы разделить витрину со всеми книгами и информацией о Нортумберленде так, чтобы продолжить тему Шекспира, в магазин пришла Пенни – узнать, как у меня идут дела.

Я рассказала ей о продаже и спросила, можно ли переставить книги о Нортумберленде в нижнюю часть шкафа, а произведения Шекспира – в верхнюю.

Получив разрешение, я с нетерпением принялась перебирать книжные запасы в поисках пьес Шекспира.

– Значит, у тебя все идет хорошо? – спросила Пенни.

– О, у меня все прекрасно.

Она широко улыбнулась.

– Ты произвела здесь впечатление, – она кивнула в сторону окна. – Местным нравится, как светится витрина ночью.

Люди говорят о моей самодельной причудливой экспозиции? Это было очень приятно.

– Правда?

– Да. Очень мило. Возможно, это самая запоминающаяся экспозиция из всех, что были в магазине.

– Что ж, ай да я.

– И в «Якоре» все тебя полюбили. Местные жители еще никогда не были так увлечены арендатором.

Вспомнив, какими приветливыми все были со мной вчера после поддразнивания, я просияла. Мы с Роаном просидели в «Якоре» до закрытия, но на этот раз я не пила алкоголь. Вместо этого мы наслаждались компанией местных жителей, включая Пенни, которые без прикрас поведали мне истории своей жизни. Также я узнала, что лучший университетский друг Роана живет в Шотландии, совсем рядом, через границу, а его самым близким другом в Альнстере, судя по всему, был Бобби Хоуптон. Бобби и Роан были связаны по работе. Я не совсем поняла, как именно: когда мы заговорили об этом, они замяли эту тему. Он был примерно одного возраста со мной и Роаном и женат на женщине по имени Джил, с которой мне не удалось пока познакомиться, потому что она сидела дома со своими двумя детьми.

Насколько я поняла, Бобби не был большим любителем выпивки, он больше походил на домоседа. У меня создалось впечатление, что он пришел в «Якорь» только для того, чтобы взглянуть на меня. Это заставило меня задаться вопросом, что же сказал ему Роан.

– Вы все такие доброжелательные.

Пенни фыркнула:

– Не всегда, милая. Люди не хотят дружить с чужаками. Но, кажется, не в твоем случае. Особенно Роан, учитывая, как он тобой увлекся.

– Мы с ним друзья.

– Ага, – она с сомнением кивнула.

Хм. Пусть думает что хочет. Пусть все они думают что хотят. Главное, что мы с Роаном знаем, кем приходимся друг другу.

– В любом случае мне лучше не мешать тебе заниматься магазином.

– Подожди, Пенни, – когда она повернулась ко мне, ее брови были вопросительно подняты, и я засмущалась. То, что мне хотелось узнать, было не моим делом, но любопытство взяло верх. – Я слышала, ты продаешь это место, правда?

Она напряглась.

– Извини, это не мое дело.

Вздохнув, она развернулась ко мне.

– Все в порядке. Да, подумываю о продаже.

– Но почему?

Пенни рассмеялась моей назойливости. Но это был невеселый смех.

– Ох, милая, это сложно объяснить.

– А ты хочешь продать его? Магазин убыточен? – Я пожалела об этих словах, как только они из меня вылетели. – О боже, я и правда назойливая.

На этот раз она искренне рассмеялась.

– Да, это точно, – она обвела взглядом магазин. – За летние месяцы книжный магазин приносит достаточно прибыли, чтобы мне хватило на весь год. Но больше всего денег дает именно сдача в аренду.

– Тогда зачем продавать?

Наши глаза встретились, ее взгляд был странно напряженным, когда она тихо ответила:

– Все спрашивают меня об этом, и я отвечаю, что просто пришло время, но, по правде говоря, я не уверена: время для чего? Моя сестра живет в Австралии, и она считает, что моя жизнь в маленькой деревне, где я не могу никого встретить, проходит впустую. Хочет, чтобы я приехала к ней. Считает, что если я останусь здесь, то не смогу оставить Артура в прошлом и двигаться дальше. Я не уверена, что она права. Но также я не уверена, что она ошибается.

Какое-то время мы стояли молча, мое сердце наполнилось сочувствием. Потом я спросила:

– Ты счастлива здесь, Пенни?

Она тяжело, сдавленно вздохнула:

– Да, я довольна бизнесом. И я люблю местных людей, моих друзей… но думаю… – она замолчала, опустив взгляд.

– Что?

Пенни печально улыбнулась.

– Может быть, я и правда одинока, – как только она это произнесла, ее глаза округлились, и вдруг рассмеялась. – Как так вышло, что я тебе это рассказала?

В ответ я по-доброму улыбнулась ей:

– Может быть, потому, что тебе нужен был кто-то, кому можно об этом рассказать, – я шагнула ближе к Пенни и положила руку ей на плечо. – Следуй своей интуиции. Я тоже так сделала – и уже знаю, что это было лучшим решением из всех, что я принимала за многие годы.

* * *

После обеда я начала работать над новой экспозицией. Переставила все книги с верхних полок книжного шкафа на нижние, потом достала произведения Шекспира, имевшиеся в наличии. В кладовой было еще несколько полных собраний сочинений, их я тоже принесла. Нашлось много экземпляров «Много шума из ничего», что было логично, учитывая, что название магазина, очевидно, вдохновлялось этой пьесой.

Некоторое время я разглядывала все эти вещи, пытаясь понять, что я хочу сделать с витриной.

Листая пьесы в поисках цитат, я поняла, что читала «Много шума из ничего» лишь однажды. Не успев опомниться, я уже стояла перед книжным шкафом, поглощенная пьесой. Я решила, что Геро – отличное имя для маленькой девочки, но в конце пьесы Шекспир оказал ей плохую услугу, сделав ее партнером Клаудио. Клаудио поверил в обман дона Хуана и Борачио, которые убедили всех в том, что до свадьбы с Клаудио Геро занималась сексом с другим мужчиной. Клаудио унижает ее у алтаря, ее семья убеждает всех, что она умерла от горя и потрясения, а в конце, когда была доказана ее невиновность, опустошенного Клаудио заставляют жениться на «кузине», которая, как потом выяснилось, оказалась самой Геро. И жили они долго и счастливо.

– Плохой выбор, Уилл, – пробормотала я, закрывая пьесу. Клаудио не заслужил Геро. Предполагалось, что он ее любит, но он поверил в клевету о ней. И после этого она должна выходить за него замуж и быть счастливой? Нет. Мне нравилась другая пара в «Много шума из ничего». Бенедикт и Беатрис. Вместе они были неподражаемы, обменивались колкостями и остротами, а потом друзья решили их в шутку сосватать, чтобы убедить признаться в своей любви. Ко всему прочему, Беатрис была та еще штучка. Шутила не хуже Бенедикта, была феминисткой по меркам своего времени и не желала выходить замуж без любви и быть пешкой в руках мужчин. Она гневалась на Клаудио из-за Геро, мечтая не быть скованной гендерными предрассудками, чтобы у нее была возможность отомстить за Геро так, как тогда мог отомстить только мужчина.

Вся пьеса была посвящена обману. На самом деле история Геро являлась трагедией, но представлена она была как романтическая комедия. Однако, полагаю, так мне казалось потому, что я была женщиной двадцать первого века.

Или, может быть, я была слишком категоричной?

Вдруг в помещении заиграла песня группы X Ambassadors “Renegades”[13]13
  «Отступники» (англ.).


[Закрыть], вырывая меня из моих размышлений и отвлекая от нетронутой витрины. Эта песня была установлена у меня в качестве рингтона.

Я поторопилась к телефону, лежавшему у кассы, и улыбнулась, увидев имя на экране.

Прошлой ночью мы с Роаном обменялись номерами телефонов.

Улыбка превратилась в хмурое выражение, когда я увидела на телефоне время. Я провела больше часа, читая пьесу, вместо того чтобы работать.

Может быть, для книжного червя все-таки имеются недостатки в том, чтобы управлять книжным магазином?!

– Привет, – ответила я, затаив дыхание.

– Извини, я не вовремя?

Стараясь не обращать внимания на то, что от звука его низкого голоса мое сердце стало стучать быстрее, я покачала головой, хотя он не мог этого увидеть.

– Нет. Все в порядке?

– Не совсем, – сказал он мрачным голосом, – извини, Эви, но придется отменить наши планы на день.

Мы договаривались, что я закрою магазин пораньше и Роан отвезет меня в Алник – ближайший крупный город, чтобы взять там напрокат машину. Я была разочарована тем, что не увижу его, но изобразила на лице непринужденную улыбку и постаралась, чтобы она прозвучала в моем ответе:

– Ничего страшного. Что случилось?

– Меня вызвали с фермы в один из домов, которые мы сдаем в аренду. Прошлой ночью сосед пожаловался на шумную вечеринку, а сегодня я поехал туда и увидел, что арендаторы все там разгромили, включая окно на кухне.

– Боже мой.

– Да, мне пришлось снова позвонить в полицию, а еще владельцам, так что я не знаю, сколько времени мне понадобится, чтобы со всем этим разобраться. Извини.

Я сочувственно вздохнула:

– Тебе не за что извиняться. Это ужасно. Я могу чем-нибудь тебе помочь? – наверное, это был глупый вопрос, учитывая, что у меня не было машины.

– Ты уже помогаешь, – мне показалось по голосу, что он улыбается. – Встретимся в «Якоре» после ужина? В восемь?

– Конечно.

Я пожелала ему удачи в решении проблем, связанных с домом для отдыха, и нажала отбой. Глядя на море, я думала, что разочарована тем, что не могу провести с Роаном весь день, и задавалась вопросом, не было ли это очень глупой идеей – так быстро сблизиться с этим парнем.

И все же я знала, что ничего не сделаю, чтобы себя остановить.