Текст книги "В то давно минувшее лето..."

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Вертолет быстро покрывал расстояние между Большим Островом и островом Оаху.

Что мог услышать Алекс? Уитни бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц. Очевидно, достаточно, чтобы привести его в тихую ярость. Он сидел, выпрямившись, будто аршин проглотил, рядом с ней и смотрел прямо перед собой. Сейчас он походил на одного из богов храма в Puuhonua О Нопаипаи, которых она страшно испугалась, когда была маленькой девочкой. Вырезанные из дерева огайо, они стояли, обратив взоры к морю, молчаливые, неподвижные – и недоступные.

Именно так выглядел Алекс сейчас. Недоступным. И злым. Ее отец говорил ужасные вещи. Ведь раболепие и притворное радушие в тот первый вечер, когда он обедал у них на ранчо, не могли никого обмануть.

Уитни в тревоге заерзала на сиденье. Так браки не начинаются. Медовые месяцы предназначены для двоих – невесты и жениха. А этот начался с вмешательства ее отца в качестве незваного гостя.

Она опять посмотрела на Алекса. Может быть, лучше всего прямо поговорить об этом. Если бы он только не был таким неприступным.

Ну, иногда единственный способ избавиться от незваного гостя – это открыть дверь и вытолкать его вон.

Уитни собралась с духом.

– Алекс? – Она подождала минутку, но он не ответил. – Алекс, – сказала она снова и легко коснулась его руки.

Он подпрыгнул, как будто его коснулись раскаленным железом.

– Что такое?

– Прости, я не хотела напугать тебя.

– В чем дело, Уитни?

– Ну, я думала, что нам нужно поговорить о том, что произошло.

Он повернулся.

– Неужели?

– Да. Я понимаю, что ты злишься. Его взгляд остановился на ее лице.

– Злюсь? – сказал он тихо. – Да. Полагаю, это подходящее слово.

Она кивнула.

– Я не виню тебя. То, что говорил мой отец, было недостойно. Мне жаль, что ты это слышал.

Легкая улыбка скривила его губы, потом исчезла.

– Уверен в этом.

– Я… я не знаю, что именно ты услышал…

– Достаточно.

– Да. Именно этого-то я и боюсь. – Она помолчала, потом провела кончиком языка по губам. – Мой отец – из тех людей, которые судят о других по себе.

Его брови приподнялись.

– Действительно?

– Да. Он считает, что его принципы… Алекс ухмыльнулся.

– Ты хотела сказать, отсутствие принципов.

– Я не пытаюсь защищать его, Алекс. Я просто стараюсь, чтобы ты понял, почему он пришел к таким ужасным заключениям.

Алекс улыбнулся.

– Тогда он говорил неправду. Это ты хотела сказать?

Сердце у нее упало. Почему он задал этот вопрос?

– Неправду?

– Да. Когда он говорил, что ты вышла за меня замуж, чтобы выудить из меня ссуду. Ведь ты говоришь, что это неправда.

Она пристально посмотрела на него.

– Да, – сказала она, помедлив. – Конечно. Он внимательно на нее посмотрел и через некоторое время кивнул.

– Конечно, – повторил он. – В конце концов, из-за чего ты вышла за меня замуж, как не из-за моей внутренней привлекательности?

«Я согласилась, потому что люблю тебя». Вот что ей хотелось сказать. Но он не хочет этого слышать, хотя когда-нибудь, если он будет на нее смотреть так, как после свадебной церемонии, она, может быть, наберется храбрости и…

– Ну? – Он улыбнулся. – Я жажду услышать перечень моих многочисленных добродетелей, Уитни. Почему ты вышла за меня замуж?

Слова были игривые. Но в глазах таилось что-то, что ее пугало.

– Ты знаешь причины, – ответила она тихо. – Ты сказал, что мы прекрасно уживемся вместе. Дом. Дети…

– И ты в моей постели. – Голос его был холодным. – Не упускай этого.

Казалось, у нее перехватило дыхание.

– Алекс? В чем дело? Ты казался… ты казался…

– Ты когда-нибудь играла в покер, Уитни?

– В покер? – Она нерешительно улыбнулась. – При чем тут это?

Он пожал плечами.

– Так ты знаешь, как играть? Она покачала головой.

– Нет. Я никогда не умела играть в карты.

– Жаль, – процедил он. – Ты была бы чертовски хорошим игроком,

И снова она нерешительно улыбнулась. У нее возникло неприятное ощущение, что она чего-то не понимает, о чем-то не догадывается.

– Правда?

– Да. – Алекс лениво потянулся. – Видишь ли, покер не столько карточная игра, сколько игра нервов. Ты никогда не знаешь наверняка, какие карты в руках у твоего противника, а он не знает, какие у тебя. Тебе просто нужно постараться перехитрить его.

– Прости, Алекс, но я все-таки не вижу никакой связи с…

– Когда ты играешь, всегда находится человек, который думает, что держит в руках судьбу. – Он ухмыльнулся. – И это-то и опасно, потому что иногда за столом сидит еще один, который только и ждет дурака, размечтавшегося, что судьба у него в руках.

– Ну и что? Ведь игрок с большей удачей выиграет, правильно?

– Если ты отвечаешь на его ставку, ты вызываешь его, – сказал он тихо, – и тогда он должен показать тебе свои карты, а ты должна показать ему свои.

Она озадаченно рассмеялась.

– Мне кажется, это какая-то ненормальная игра. Он окинул ее долгим взглядом. Когда он заговорил, голос его был мягок и тих.

– Но если ты повышаешь ставки, а он не отвечает тебе тем же, потому что не может, тогда тебе не надо показывать свои карты – потому что ты выиграла.

Радио что-то прохрипело, и затем голос пилота громко прогремел в кабине:

– Мы прибыли, ребята. Дайомонд-Хед прямо под нами, а в Вайкики есть знаменитый пляж. Мы спустимся туда через несколько минут.

Алекс отстегнул ремень безопасности.

– Последняя остановка, – сказал он. Уитни подняла глаза, когда он встал.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты задумал.

Он нагнулся и провел костяшками пальцев по ее подбородку.

– Улыбнись, сердце мое. Мы ведь проводим наш медовый месяц, помнишь?

– Алекс…

– И мы так долго, так долго ждали, чтобы остаться наедине. – Он наклонился и поцеловал ее. Когда он выпрямился, глаза его потемнели. – Долгие годы, – прошептал он.

Вертолет мягко сел. Дверца распахнулась, и поток колючего воздуха проник в кабину.

Алекс выпрыгнул на покрытую гудроном площадку, а потом обернулся к Уитни.

– Ну? – Тон его был нетерпеливым. – Чего ты ждешь?

«Это, – подумала Уитни, – очень хороший вопрос». Поколебавшись еще некоторое время, она отстегнула ремень, поднялась со своего места и пошла к выходу.

Времени спланировать медовый месяц не было, потому что эти три дня заполнены были различными встречами. Алекс предлагал полететь на Таити или в Австралию. Но потом он упомянул, почти случайно, что один из его друзей предложил ему воспользоваться своей яхтой.

– Я сказал Биллу, что для меня это звучит заманчиво, но я не знал, как ты посмотришь на то, чтобы провести медовый месяц в море, – сказал он.

Уитни улыбнулась.

– Я понимаю, что это кощунственно слышать от того, кто вырос на Гавайях. Но ты не поверишь, я никогда в жизни не была на судне большем, чем катамаран.

Алекс расхохотался.

– «Островная принцесса» – это немножко побольше катамарана. Сто тридцать футов от носа до кормы, как говорит Билл.

– Сто с лишним… Что же это за судно? Океанский лайнер?

Он широко улыбнулся.

– Это дорогостоящая игрушка, которая обычно вызывает у клиентов вкус к очень хорошей жизни.

– Сто тридцать футов, – пробормотала Уитни.

– Угу. И все – наши. Команда состоит из одиннадцати человек.

– Одиннадцати? Только для нас?

– Угу. Кок – француз, список вин – интернациональный, есть кинозал с первоклассными премьерами фильмов, Jacuzzi в капитанской каюте…

– Что? Бассейна нет?

– Прости. – Алекс принял вид совершенной невинности. – Тебе придется иметь дело с горячей ванной на верхней палубе.

– С горячей ванной? – Вздох ее был глубоким и разочарованным. – Не знаю, смогу ли я выжить на такой развалюхе!

Улыбка Алекса стала немного натянутой.

– Весь вопрос в том, – сказал он тихо, – сможешь ли ты выжить целую неделю в моем обществе?

Их взгляды встретились, и сердце Уитни замерло. Она могла бы легко придумать с полдюжины разных колкостей. Но она решила сказать правду.

– Да, – сказала она, и Алекс заключил ее в свои объятия и стал целовать, пока комната не поплыла в ее глазах.

А теперь, стоя в капитанской каюте «Островной принцессы», Уитни сомневалась, правильное ли решение она принял.

Она представляла, что яхта поразит ее роскошью и размерами. Так и случилось, но она оказалась еще и безликой, как отель, с единственными постояльцами в лице Алекса и ее. Было как-то неловко нарушать покой этого огромного пространства, неудобно было сознавать, что вскоре вся команда узнает, что они с Алексом проводят здесь свой медовый месяц, и они окажутся в центре всеобщего внимания.

Она чувствовала себя не в своей тарелке. И странное поведение Алекса никоим образом не упрощало дело. Если бы только он поговорил с ней, поделился своей тревогой…

Сзади послышался какой-то шорох, и она быстро обернулась. Алекс стоял в дверях и держал бутылку шампанского и два бокала.

– Мне пришлось выбирать между «Доном Перигоном» и «Кристаллом», – сказал он, прикрывая дверь ногой. – Я задумался, что в подобном случае выберет представитель рода Тернеров? – Он улыбнулся и поставил бокалы на маленький столик. – «Кристалл», ответил я себе, и вот что я принес. Скажите мне, миледи, я прав?

Уитни выдавила из себя улыбку.

– Последний раз я покупала шампанское, когда экспериментировала с новым десертом в «Обедах за минуту». Кажется, я выбрала сорт, который стоил семь долларов девяносто восемь пенсов – минус скидка в два доллара.

– Доверься мне. – Он сощурился, открывая бутылку. Пробка выскочила с хлопком и отлетела в другой конец каюты. – Дж. Т. бы одобрил.

– Алекс…

– Опля! – Он засмеялся, когда прохладный напиток, пенясь, перелился через край бокала. – Вот. Глотни и скажи, что ты об этом думаешь.

Она взяла у него бокал и глотнула бледно-золотое вино.

– Замечательно.

– Да. Для моей невесты – все самое лучшее, вот что я скажу. – Он широко улыбался, поднимая бокал. – За что мы будем пить?

Она заколебалась, а потом решительно взглянула ему в глаза.

– За нас. Алекс кивнул.

– Хорошо. За нас. – (Их бокалы мелодично зазвенели.) – И за покер, в который играют повсюду.

Улыбка слетела с губ Уитни.

– Алекс…

– Виноват. – Он тихо рассмеялся. – Интимная шутка.

– Алекс, я в самом деле считаю, что нам нужно поговорить.

– Черт, как тут жарко. – Он ослабил узел своего галстука и расстегнул две верхние пуговицы на рубашке. – Тебе не жарко, дорогая?

– Алекс, пожалуйста. Нам нужно…

– Говори. Я тебя слушаю. – Он улыбнулся. – Но сперва выпей. Давай, давай. А то оно выдохнется.

Он выплеснул остатки вина и заново наполнил свой бокал. Она протянула ему свой, и он наполнил его до краев.

– Теперь-то мы можем поговорить? – спросила она тихо.

– Медовый месяц не для разговоров, моя сладкая. Тебе разве этого никто не говорил?

– Да. Но нам нужно… Что ты делаешь? Алекс посмеивался.

– Ты догадливая девочка, Уитни. Как ты думаешь, что я делаю?

«Что он делает, – ее охватила неожиданная паника, – он меня раздевает». А он взял бокал с шампанским из, ее руки и поставил его на столик рядом со своим бокалом. И теперь сражался с пуговицами на ее жакете.

– Подожди, пожалуйста.

– Я ждал достаточно. – В его голосе послышалась резкая нотка. – Я ждал девять лет. И теперь у меня нет настроения ждать.

– Алекс! – Уитни судорожно вздохнула. – Я… я не думаю, что готова прямо сейчас.

Он тихо рассмеялся.

– Черт побери, ты была готова уже девять лет назад.

– Я не то… я… пожалуйста, давай сперва поговорим.

– Мы достаточно наговорились. – Он стянул жакет с ее плеч и бросил его на пол.

– Нет.

Он отступил на шаг и посмотрел на нее.

– Нет? – Улыбка, вовсе не похожая на улыбку, скривила его рот. – Ты сказала «нет», Уитни?

– Черт возьми, Алекс. Я не знаю, что ты…

– Неправда, ты знаешь. – Его дыхание коснулось ее кожи, когда он наклонился и притронулся губами чуть пониже уха. Непроизвольная дрожь пробежала по ее телу, и он тихо засмеялся. – Уверен, что знаешь. Это все игра, Уитни, игра, в которую ты играешь лучше, чем любая из женщин, которых мне довелось знать.

– Не надо, – выдохнула она. Его губы медленно ласкали ее шею, спускаясь все ниже и ниже. У нее вырвался стон, когда он прижался губами к ямке между ключицами, где под кожей пульсировала жилка.

– Не надо – что? – Он стал прокладывать поцелуями путь вверх по шее, потом по щеке, к ее рту. – Не надо целовать тебя? – прошептал он, легонько прикусив зубами ее нижнюю губу. – Не надо ласкать тебя? – Она застонала, когда его рука скользнула вверх и накрыла грудь. – Ты же знаешь, что тебе именно этого хочется.

В его словах была настойчивость, от которой ей стало не по себе. Но она не могла собраться с мыслями, особенно когда его рука ласкала ее легкими прикосновениями. У нее перехватило дыхание, когда его ладонь легла ей на бедро, прижимая ее тело к себе.

Он напрягся в возбуждении, и, ощутив его рядом, она тихо вскрикнула.

– Обними меня, – невнятно произнес он. Она хотела оттолкнуть его, сказать: «Я не стану этого делать, пока мы не поговорим».

Но голова у нее закружилась. Его губы касались ее шеи, щеки, ее губ, большой палец легко поглаживал ее обтянутую шелком грудь – и она совершенно перестала владеть собой.

Ее словно затягивало в самое сердце водоворота. Его поцелуи, прикосновение его тела, запах кожи затягивали ее в кружащуюся бездну, из которой не было спасенья.

Именно так у них было в те далекие годы. Стоило только Алексу прикоснуться к ней, и она вся превращалась в сгусток дикого желания – и любви. Ах, если бы она могла просто сказать: «Я хочу отдать тебе всю мою любовь…» Но ему этого не нужно. Во всяком случае, сейчас. Единственное, что она могла сейчас сделать, – это своими поцелуями и страстной реакцией своего тела показать ему, что она чувствует.

Ее руки скользнули по его груди к плечам, и она прошептала его имя.

Он тихо застонал:

– Да. Прикоснись ко мне! Господи! Прикоснись ко мне!

Она судорожно задышала, когда его руки проникли под ее топ.

– Ох, – шептала она, – о Алекс!

– Ты такая горячая, – услышала она его нетерпеливый шепот, – Такая нежная. Ты словно создана для меня. Для всего этого.

Она застонала, когда он теснее прижался к ней.

– Подожди, – взмолилась она.

Слегка отстранившись, она расстегнула пуговицы на его рубашке. Алекс не отрывал от нее глаз, взгляд его был темным и непроницаемым. Когда рубашка наконец распахнулась, он сдернул ее и бросил на пол.

Грудь его была широкой, с сильными мышцами и с легким пушком песочных волос.

Она подняла на него глаза.

– Ты красивый, – сказала она тихо.

Щека его слегка дернулась.

– Правда?

– Да. – Она склонила голову и прижалась губами к его коже. Под ее поцелуем быстро забилось его сердце.

– Уитни. – Он взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. – Ты правда этого хочешь?

Краска залила ее щеки, но она встретилась с его взглядом, не отводя глаз. – Да. Его щека снова задергалась.

– Несмотря ни на что?

Она поняла, что он имел в виду. То, что произошло между ними девять лет назад, было ужасно. Такое предательство невозможно забыть.

Но разве этот мужчина может быть в ответе за то, что сделал мальчик, которым он был когда-то? Его руки мешали ей сосредоточиться, делали невозможными любые возражения. Нет, она не забудет. Но она простит. Уитни вздохнула и ответила ему робкой улыбкой.

Она ожидала увидеть его ответную улыбку. Но вместо этого…

– Черт возьми, почему бы нет? Это приятная сделка. Папочка получает свой заем. А Уитни получает удовольствие.

Она остолбенела. Глаза ее расширились, лицо побледнело. Несколько секунд она смотрела на него не отрываясь, а потом размахнулась и ударила по лицу с такой силой, что голова его откинулась назад.

Наступила тишина, нарушаемая только ударами волн о нос яхты.

– Как ты смеешь говорить со мной в подобном тоне? – Голос ее дрожал.

– Похоже, единственный, кто от этой сделки не получил ничего, – это я. – Губы его скривились. – Или же ты всерьез думаешь, что достаточно тебе забраться ко мне в постель – и я забуду, что меня провели, как мальчишку?

– Ты еще пожалеешь об этом, Алекс. Потому что все, что ты сейчас сказал…

– Помнишь, Уитни, я рассказывал тебе об игре в покер? Всегда за столом находится парень, который поджидает простофилю, решившего, что у него в руках все козыри. – Его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья. – И вот теперь ты и Дж. Т. повышаете ставки, а я – с козырями, которые разобьют вас в пух и прах.

Она подняла голову.

– Мне нет до этого дела. Он холодно 'ухмыльнулся.

– Позволь мне разъяснить это тебе, любовь моя. Когда твой папочка придет ко мне за денежками, я пошлю его ко всем чертям.

– Меня это не удивляет. Если вспомнить о том, что произошло девять лет назад…

– Считай, что я потерял память. – Зубы его блеснули в быстрой улыбке. – В этом что-то есть, если ты в состоянии меня понять.

– Да. Ты не смог устоять против того, чтобы не отыграться на нас. Знаешь, ты не скажешь ничего нового, о чем бы я сама не догадалась.

– Тут дело несколько иного рода. Черт, мне просто хотелось посмотреть, как высоко вы с Дж. Т. поднимете ставки. – Он осклабился. – И сейчас я знаю. Нет большей жертвы. Если ставкой является первый ребенок из рода Тернеров – пусть будет так.

Уитни окаменела.

– Так вот что ты задумал!

– Какая, черт возьми, разница, что я думаю? Тернеры могут быть нищими, но имя все еще имеет некоторый вес.

Она зажала уши.

– Я… я не желаю все это выслушивать

– Я полагаю, что в некотором роде это смешно. Я хочу сказать, это что-то вроде двойного креста. Тернеры, perre etfille (отец и дочь), вознамерились воспользоваться всем, на что этот простофиля способен. – Рука сжалась сильнее. – И им так и не пришло в голову, что простачок-то решил отплатить им той же монетой.

– . Пожалуйста, Алекс. – Голос ее дрожал, она с трудом переводила дыхание. – Я умоляю тебя, не надо больше.

– Как я могу упустить такую возможность? Конечно, Дж. Т. – у моих ног. И удар был впечатляющим. Я хотел обосноваться на островах вот уже пару лет, а что может этому помочь лучше, чем имя Тернеров?

– Имя Тернеров? Зачем оно тебе? Алекс небрежно повел плечами.

– Жители материков не понимают, какое это закрытое общество. Как ваши люди называют высший класс? Ali'f! Дьявол, я никогда бы не смог конкурировать с таким разряженным слоем общества. Но когда ты рядом со мной, Сезам откроет его для меня.

Уитни покачала головой.

– Нет; – прошептала она.

Алекс протянул руку и слегка провел пальцами по ее щеке.

– И кроме того, дополнительное вознаграждение – иметь драгоценную доченьку Дж. Т. в собственной постели. – Он засмеялся. – Ну, почти в постели. Ведь мы уже все уладили.

От его слов она похолодела, словно сердце сдавила ледяная рука. Ей хотелось бы измолотить его кулаками, расцарапать ногтями его лицо. И одновременно хотелось разразиться неудержимыми рыданиями, броситься к нему в объятия и умолять его сказать, что все это – неправда.

Но, к сожалению, это правда. Одного взгляда в его холодные светлые глаза было достаточно, чтобы убедиться в этом.

Ей оставалось только спасать свою гордость. Она надеялась, что воспитание в семье Тернеров теперь поможет ей, и собрала все свое достоинство, которым гордились ее предки.

– Нет, – сказала она холодно. – Боюсь, что мы ничего не уладили. – Она вырвала свою руку и сделала шаг назад. – И если уж я проиграла, зачем же платить?

Лицо его потемнело.

– Я купил тебя, – процедил он ледяным шепотом. – И черт подери, я собираюсь получить то, за что заплатил.

Уитни сглотнула. В пересохшем горле стоял кислый привкус страха. Но она понимала, что ей любым способом нужно выстоять, если она хочет освободиться от этого ночного кошмара.

– Ты что, собираешься изнасиловать меня? – Ее голос был полон презрения. – Потому что только так ты можешь овладеть мною.

Алекс шагнул к ней.

– Тебе бы этого хотелось, не так ли? – прошипел он. – Разрази меня гром, это только лишний раз докажет, что я – то самое животное, которым ты меня всегда считала.

Уитни высоко подняла голову.

– Прощай, Алекс.

Она развернулась и пошла к выходу. Она надеялась, что он даст ей уйти, но на полпути к дверям его голос ударил ее словно хлыстом:

– Уитни! Куда, черт побери, ты собралась? Она замерла.

– Домой.

Он рассмеялся.

– Ты дома, любовь моя. «Куда иголка, туда и нитка», помнишь?

– Не смеши меня, – сказала она, медленно оборачиваясь. – Этот брак – сплошной фарс.

– Люди питают слабость к своим деньгам, Уитни. Они готовы вкладывать их в очень рискованные предприятия – пока тот, кто принимает вложения, является душой общества.

– Что это значит? Губы его сжались.

– Это значит, что я не собираюсь объяснять моим сослуживцам и клиентам, почему мой брак распался меньше чем за двадцать четыре часа. Ты – моя жена. И ты останешься моей женой столько, сколько я сочту нужным.

У нее встал комок в горле. – Нет.

Алекс взял бутылку шампанского и наполнил свой бокал.

– У тебя нет выбора.

– Ты не сможешь заставить меня.

Он поднял бокал и выпил одним махом, как будто это было не шампанское, а виски.

– Не смогу? – Он хитро улыбнулся. – Ты знаешь о земле, которую собирается продать Дж. Т. в Оаху? Ну же, не смотри так изумленно. Он собирается поиграть с судьбой, продав ее цепи отелей, чтобы, получив достаточно денег и выплатив ссуду, которую я ему дал, снова вернуть себе расположение банкиров, вспомнила?

Дж. Т. и вправду что-то говорил о земельной сделке, но она тогда была так расстроена, что почти не обратила внимания на его слова.

– Ну и что из того?

Алекс самодовольно засмеялся.

– Это очко в мою пользу, дорогая. – Он разлил остатки шампанского в бокалы и протянул один ей. – Видишь ли, цепь отелей – это я.

Она уставилась на него. – Что?

– Барон владеет той компанией, которая хочет купить землю. Если Барон скажет «покупайте», Дж. Т. выпутается из этого положения. Если Барон скажет «нет, благодарю…», – он пожал плечами, – тогда, боюсь, у твоего папочки будут проблемы.

Глаза Уитни расширились.

– Ты не сделаешь этого…

Улыбка тронула его губы, но глаза оставались холодными.

– Не сделаю?

Она пристально посмотрела на него в полном молчании, а потом прошла через каюту и выбила из его руки бокал с шампанским, который он протягивал.

– Чтоб ты провалился, Алекс Барон!

Алекс посмотрел на осколки хрусталя, разлетевшиеся по полу, и рассмеялся.

– В свое время, любовь моя. Но сейчас, кажется, чаша моего терпения переполнилась.

Он осторожно поставил свой бокал на столик, подошел к двери и открыл ее.

Уитни отвернулась и закрыла лицо ладонями. Когда она наконец опустила руки, она была одна.