Текст книги "Дом Неба и Дыхания"

Та была совершенно пуста. Получается, Даника так ничего и не нашла по этой теме. Или не сделала никаких записей.

– В переписке Даники с Зофи фигурировала некая Правда Сумерек, – тихо сказала она Итану. – Правда Сумерек и Проект Турр.

– Что это такое?

– Сама не знаю. Но все это, должно быть, как-то связано с их перепиской.

Брайс вернула лист с заголовком «Правда Сумерек» в общую кипу листов.

– И что дальше? – спросил Итан.

– Мне надо идти на работу, – вздохнула Брайс.

Итан вопросительно посмотрел на нее.

– Если помнишь, я работаю. – Она встала. – Может… найдешь, куда все это спрятать? И больше не играй в воина-героя. Мне нравился этот столик.

– Я и не играл в воина-героя, – покраснел Итан.

Брайс усмехнулась. Карточка ее пропуска висела возле входной двери. Взяв ее, Брайс обернулась к волку.

– А ты хорошо смотришься с этим мечом, – без капли иронии сказала она.

– Я тут… не знал, чем заняться, – напряженно признался Итан.

Брайс не стала смущать парня и молча ушла.

Бар, в котором Кормак назначил Рунну встречу, оказался бильярд-баром в районе Пяти Роз. Когда Рунн там появился, двоюродный брат проигрывал сатиру. Из музыкального автомата у бетонной стены гремела ритмичная песня, популярная лет десять назад.

– Кстати, я бы ни за что не рассказал твоему отцу, – произнес Кормак, сосредоточиваясь на очередном ударе.

– И тем не менее я здесь, – ответил Рунн; сатир, едва взглянув на выражение его лица, тихонечко слинял. – Как видишь, твоя угроза подействовала.

– Отчаянные времена, – пробормотал Кормак.

Рунн взял оставленный сатиром кий, оглядел положение шаров на столе и усмехнулся, угадав следующий шаг сатира, если бы партия продолжалась.

– Смотрю, он умело загонял тебя в угол.

Кормак снова прицелился:

– Я позволил ему выиграть. Проявил великодушие, свойственное принцам.

Он ударил по шару. Остальные разлетелись. Рунн усмехнулся. Ни один шар не попал в лузу.

– Разумеется, – сказал Рунн, выставляя биток.

Он ударил по битку. Два шара оказались в лузах, издав приятный уху щелчок.

Кормак тихо выругался.

– Я чувствую, бильярд – это больше по твоей части, нежели по моей.

– Виноват, братец.

– Ты похож на завсегдатая подобных мест. Тратишь время на игры.

– Вместо чего?

– Вместо серьезных дел.

– Вообще-то, я возглавляю Вспомогательные силы. Это не позволяет мне целыми днями торчать в бильярдных и прочих заведениях. – Рунн окинул глазами бар.

– По сборищу в твоем доме я бы так не сказал.

– Мы живем в солнечном Лунатионе и любим развлечения.

– Конечно, – хмыкнул Кормак. Рунн меж тем загнал в лузу еще один шар. Кормак ударил и промахнулся всего на дюйм. – Со времени нашей последней встречи ты обзавелся новым пирсингом. Да и татуировок прибавилось. Должно быть, вы тут помираете со скуки, раз ты тратишь время на ерунду.

– Ладно. – Рунн оперся на кий. – Ты – глубокомысленный герой, а я лентяй и придурок. Это и есть начало разговора о серьезном предложении?

Кормак сделал новый удар. Наконец-то один из его шаров оказался в лузе. Но в следующем он опять промахнулся, оставив нужный Рунну угол резки незатронутым.

– Выслушай меня, брат. Я прошу только об этом.

– Хорошо. – Рунн прицелился и ударил. – Слушаю тебя, – почти шепотом добавил он.

Кормак оперся на кий, оглядел пустой бар и сказал:

– Зофи находилась в контакте с одним из ценнейших шпионов мятежников – агентом Ясный День.

Рунну стало не по себе. Ему совсем не хотелось слушать дальше.

– Ясный День имеет непосредственный доступ к астериям. Офион долго подозревал, что агент сам является астерием. Ясный День и Зофи вели шифрованные переговоры по рациям, работающим на кристаллах. Но с… исчезновением Зофи пользоваться старыми методами связи стало очень опасно. Сам факт, что Лань в ту ночь подозрительно быстро села беглецам на хвост, указывает на возможность перехвата и расшифровку сообщений. Нам нужен тот, кто сможет общаться с Ясным Днем непосредственно, передавая мысли.

– И за каким Хелом я должен соглашаться работать с тобой? – спросил Рунн, словно опасность сообщить Королю Осени о сыновних талантах уже отпала.

Разговор посредством мысли был редким даром авалленских фэйцев. Рунну он передался по материнской линии. Рунн не считал этот дар чем-то особым. Ему было четыре года, когда он впервые воспользовался мысленным общением, попросив у матери бутерброд. Услышав мысленную просьбу сына, она вскрикнула. Тогда-то маленький Рунн понял: разговаривать мыслями умеют не все и эту способность надо скрывать. Мать стала массировать голову, думая, что ей почудилось. Рунн молчал, не давая матери повода отвести его к отцу. Даже тогда он понимал, что отец начнет расспрашивать его с пристрастием, проверять и так просто не отпустит. Второй такой ошибки Рунн не допустил.

Он не позволит отцу управлять и этой стороной его жизни. Даже если Кормак клялся, что не раскроет тайну… Рунн не настолько глуп, чтобы верить двоюродному брату.

– С твоей стороны это будет правильным поступком, – ответил Кормак. – Я видел лагеря смерти. Видел, во что превращаются выжившие. Такое не должно продолжаться.

– Эти лагеря появились не вчера, – напомнил ему Рунн. – Что сейчас заставляет вас действовать?

– Ясный День начал передавать нам очень важные сведения. Они привели к успешным атакам мятежников на линии снабжения и лагеря имперских войск. Наши миссии стали успешнее. Теперь, когда у нас есть свой агент в высшем эшелоне астерийского правительства, это существенно меняет весь ход борьбы. Сведения, которые Ясный День передаст тебе, помогут спасти тысячи жизней.

– И погубить тысячи других, – мрачно заметил Рунн. – Ты рассказывал командованию обо мне?

– Нет, – искренне признался Кормак. – Я лишь упомянул, что у меня в Лунатионе есть один связной, который может быть полезен для восстановления контактов с Ясным Днем. Поэтому меня послали сюда.

Рунн не упрекал брата за эту попытку. Сын Короля Осени не умел читать чужие мысли или вторгаться в чужой незащищенный разум, как некоторые его авалленские родственники. Но он узнал, что может общаться с другими через своеобразный психический мост, который его разум по кирпичику выстраивал между душами. Прекрасное качество для шпионажа.

– Неужто это совпадение, что ты оказался здесь одновременно с появлением Эмиля? – не удержался от вопроса Рунн.

– Решил убить двух зайцев, – слегка улыбнулся Кормак. – Мне требовался повод, чтобы приехать сюда и попробовать поискать мальчишку. Офион ничего не заподозрил. Помолвка с твоей сестрой – тоже всего лишь повод.

– О чем ты просишь? – Рунн нахмурился. – Помочь тебе один раз? Или помогать до конца моей гребаной жизни?

– Я прошу тебя принять эстафету от Зофи. Как долго ты будешь сотрудничать, решать тебе. Но сейчас Офион отчаянно нуждается в сведениях, поставляемых Ясным Днем. От этого зависят многие жизни. Ясный День трижды предупреждал нас перед имперской атакой на наши базы. Эти предупреждения спасли тысячи жизней. Нам нужна твоя помощь на ближайшие несколько месяцев. Или до тех пор, пока мы не добудем сведения, известные Зофи.

– Ты загнал меня в такое положение, что мне не остается иного, как сказать «да».

– Я тебе уже говорил: я ничего не расскажу твоему отцу. Мне просто требовалось, чтобы ты пришел сюда и выслушал меня. Я бы не стал просить без крайней на то надобности.

– Как тебя вообще занесло к мятежникам?

Жизнь Кормака была легкой и вполне беззаботной. Во всяком случае, так виделось Рунну. Но для стороннего наблюдателя его жизнь выглядела точно так же.

Кормак вертел в руках кий.

– Это долгая история. Я связался с ними около четырех лет назад.

– И какое у тебя звание в Офионе?

– Полевой агент. Официально я являюсь полевым командиром шпионской сети северо-западного сектора Пангеры. – Он медленно вдохнул. – Зофи была из моих агентов.

– А теперь ты пытаешься найти Эмиля и скрыть его от Офиона? Усомнился в целях движения?

– В целях я не сомневался и не сомневаюсь, – тихо ответил Кормак. – Только в людях. После тяжелых ударов по базам в этом году в рядах Офиона осталось около десяти тысяч бойцов. Ими управляет командование – группа из двух десятков. Преимущественно люди, но есть и несколько ваниров. Любой ванир, связанный с Офионом, будь то член командования или рядовой боец, обязуется хранить тайну. Требования к ним гораздо строже, чем к людям.

Рунн наклонил голову и спросил без обиняков:

– Откуда ты знаешь, что мне можно доверять?

– Твоя сестра всадила пулю в голову архангела, но ты никому и словом не обмолвился об этом.

Рунн нацелился в лузу, но шар пролетел мимо.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Не понимаешь? – засмеялся Кормак. – Шпионы моего отца узнали об этом раньше, чем астерии затерли все сведения.

– Тогда почему ты обращаешься с Брайс как с тусовщицей, болтающейся по сборищам?

– Потому что после весенних событий она снова начала появляться на сборищах.

– Я тоже. – Разговор начинал уходить в сторону, и Рунн спросил: – Что тебе известно об агенте Ясный День?

– Не больше твоего.

Кормак ударил. Его шар прокатился совсем далеко от лузы.

– Тогда как я установлю контакт? И что должен делать после получения сведений?

– Передашь их мне. Я знаю, как переслать их командованию.

– Еще раз спрашиваю: я должен просто тебе поверить?

– Я же рассказал тебе такое, за что могу мигом оказаться в астерийских застенках.

Не в обычной тюрьме. Учитывая важность преступления и положение, занимаемое Кормаком и Рунном, их бы ждали известные застенки под хрустальным дворцом астериев. Место настолько жуткое, что там, если верить слухам, не было видеокамер. Никаких записей, никаких доказательств чинимых там зверств. Исключение составляли редкие выжившие, вроде Аталара.

Рунн вновь приготовился к окончательному удару и назвал лузу, но ударять не торопился.

– И как я это сделаю? Загоню свой разум в транс и буду надеяться, что кто-то ответит?

Кормак усмехнулся и тут же снова выругался, увидев удар Рунна по последнему шару. Рунн молча взял деревянный треугольник и начал заполнять его шарами. Затем он с чудовищным грохотом ударил битком по кучке шаров. Шары с номерами три и семь упали в противоположные лузы. Цельные задали тон.

Кормак достал из кармана маленький кристалл кварца и бросил Рунну:

– Все пока на уровне предположений, учитывая, что мы никогда не работали с такими, как ты. Но вначале попытайся установить контакт с Ясным Днем, держа кристалл в руке. У агента есть аналогичный кристалл. Кристаллы обладают такими же коммуникационными свойствами, что и ворота в вашем городе.

Кристалл на ощупь был теплым. Рунн убрал его во внутренний карман и спросил:

– Как он действует?

– Благодаря ему мы поддерживали радиосвязь с Ясным Днем. Было семь кристаллов, отколотых от одного куска кварца. Шесть находились в наших рациях, седьмой – в рации Ясного Дня. Они работали как маяки, настроенные на одну частоту. Образно говоря, кристаллы стремились воссоединиться и вновь стать одним куском. Этот – последний из наших шести. Остальные пять были уничтожены по соображениям безопасности. Я надеюсь, что, если кто-то, наделенный твоими способностями, возьмет кристалл в руку и сосредоточится, между вами может установиться мысленная связь. Это похоже на звуковые сообщения, которыми обмениваются здешние ворота.

Глаза Кормака затуманились. В них читалась душевная боль.

– Это кристалл из рации Зофи? – догадался Рунн.

– Да. – Голос Кормака стал хриплым. – Перед отправкой в Каваллу она передала кристалл командованию. Когда я упомянул о возможности наладить связь с Ясным Днем, они отдали кристалл мне.

Боль и горе двоюродного брата были вполне искренними.

– Судя по твоим словам, Зофи – замечательная женщина.

– Была… Надеюсь, остается такой. – У Кормака дрогнул кадык. – Мне надо ее найти. И Эмиля.

– Ты ее любишь?

Глаза Кормака вспыхнули.

– Я не тешу себя иллюзиями, что отец одобрил бы союз с полукровкой. Особенно той, у кого ни имени, ни состояния. И тем не менее я надеюсь, что нам удастся соединиться.

– Ты всерьез считаешь, что она находится здесь и пытается найти Эмиля?

– Русал этого не исключает. Почему я должен сомневаться? – И вновь в глазах Кормака появились слезы. – Если твоя сестра что-то знает о потайном месте, приготовленном Даникой, я тоже должен это знать.

Рунн уловил оттенок отчаяния, граничащего с паникой и ужасом, и решил облегчить участь двоюродного брата.

– Мы подозреваем, что Даника могла предложить Зофи спрятаться в Костяном Квартале.

Кормак заметно встревожился, но с благодарностью кивнул.

– Тогда нужно отыскать безопасный способ туда попасть и сделать так, чтобы наши поиски не привлекли ничьего внимания и не натолкнулись на препятствия.

Рунн почувствовал необходимость промочить горло. Хвала Урде, они встретились в баре.

– Ладно. – Он посмотрел на двоюродного брата – на безупречные золотистые волосы и обаятельное лицо. – Мое мнение таково: если мы сумеем найти Зофи, ты должен на ней жениться. Конечно, если и она питает к тебе те же чувства. Не позволяй отцу втягивать тебя в помолвку, которая тебе поперек горла.

Кормак не улыбнулся. Он с неменьшей пристальностью оглядел Рунна и сказал:

– Королева ведьм Гипаксия красива и мудра. Отец мог найти тебе куда менее достойную невесту. Сам знаешь.

Да, Гипаксия была красива. Удивительно, завораживающе красива. Но она не проявляла к нему ни малейшего интереса. После Встречи и весенних событий она недвусмысленно сказала об этом Рунну. Он не слишком ее винил, даже если на мгновение ему открылось, какой была бы их совместная жизнь. Мгновение, когда он словно заглянул в замочную скважину.

Кормак откашлялся.

– Когда установишь связь с Ясным Днем, произнеси несколько условных фраз.

Пока Кормак произносил фразы, Рунн лупил по шарам, пока на столе их не осталось всего два. Он послал в лузу тот, который было проще туда загнать, а биток передал брату. Шанс сохранить лицо в игре. Рунн не понимал, зачем он это делает.

– Мне не нужен утешительный выигрыш, – сказал Кормак, возвращая ему биток.

Рунн удивленно посмотрел на него, но взял шар и приготовился ударить.

– Есть что-то, о чем я должен спросить у Ясного Дня?

– Вот уже несколько месяцев мы пытаемся скоординировать удар по Хребту. Ясный День – основной наш источник сведений относительно времени и места удара.

Хребтом называлась железная дорога, которая тянулась с севера на юг, разделяя Пангеру пополам. Главная артерия снабжения в этой войне.

– Зачем вам понадобился удар? Это же рискованно. Чтобы нарушить снабжение?

– Отчасти да. Ясный День уже несколько месяцев сообщает, что астерии разрабатывают образец нового механокостюма.

– Он отличается от механокостюмов людей?

– Да. Этот механокостюм разрабатывается для управления ванирами. Для имперской армии.

Рунн выругался, представляя, насколько опасными будут такие «костюмчики».

– Вот именно, – усмехнулся Кормак и посмотрел на часы. – Сейчас я отправлюсь к Черному причалу. Хочу посмотреть, есть ли какой-нибудь намек на то, что Эмиль или Зофи там была. Прошу тебя, попробуй установить контакт. Не затягивай. Нам нужно перехватить образец ванирского костюма и разобраться в его устройстве, пока это чудовище не начнут производить в массовом порядке и убивать нас.

– Хорошо, – кивнул смирившийся Рунн. – Я тебе помогу.

– Твоим друзьям это не понравится. Особенно Аталару.

– Аталара оставь мне.

Он не подчинялся ангелу. А вот сестра…

Кормак вновь окинул его взглядом:

– Когда захочешь выйти из игры, я тебя выведу. Обещаю.

Рунн отправил последний шар в выбранную лузу и прислонил кий к бетонной стене.

– Ловлю тебя на слове.

20

Тарион чинил глиссер. В тишине раздавался лишь звук капель, падающих на пластиковый пол сухого дока Голубого Двора. Вместе с водой капал пот русала, хотя в доке ощущалась прохлада. Едва придя сюда, он снял рубашку, поскольку даже тонкая хлопковая ткань ему мешала. Вчера, когда он возвращался с болот, в двигатель попали камыши. С ремонтом легко справились бы местные механики, но Тариону хотелось починить глиссер своими руками.

Ему требовалось время, чтобы разобраться в недавних событиях.

Проснувшись сегодня утром, он и представить не мог, что вскоре будет говорить с принцем Пропасти, явившимся в облике кота. Такие фантазии вообще не посещали Тариона, храни его Урда. Но это было лишь началом. Следом выяснилось, что авалленский принц – мятежник Офиона, разыскивающий Зофи Ренаст и ее младшего брата. Дальше русал узнал, что Даника Фендир отправила Зофи собирать какие-то важные сведения, касающиеся астериев. А ведь он шел в квартиру Брайс с единственной целью: выяснить, что известно Итану Холстрому.

Как оказалось, ровным счетом ничего.

Вот такой из него капитан разведки. «Капитан как-его-там» – так прозвал его Холстром. У Тариона даже появилось желание прикрепить на стол табличку с этой надписью.

Холстром хотя бы согласился ему помочь, если при поисках мальчишки понадобится волчье чутье. Если Кормак сказал правду и Пиппа Спецос охотится за Эмилем… тут не до политики, поисков Зофи и требований Речной Королевы. Перво-наперво нужно найти мальца. Хотя бы ради того, чтобы уберечь от превращения в живое оружие, не дать его дару буревестника послужить злу. И помощь Холстрома здесь будет очень даже нелишней.

И потом, волк явно тяготится вынужденным бездельем. Нужно чем-то его занять.

Дверь в сухой док шумно распахнулась. Пахнуло журчащими потоками и водяными лилиями. Тарион продолжал смотреть в недра мотора, зажав в руке гаечный ключ.

– Я слышала, ты здесь, – произнес мелодичный женский голос.

Тарион нацепил на лицо улыбку и обернулся через плечо, чтобы взглянуть на дочь Речной Королевы.

Она была в своем обычном просвечивающем голубом платье, оттеняющем ее кожу теплого коричневого оттенка. В густых черных локонах поблескивал речной жемчуг и кусочки абалоновых жемчужин. Босые ноги не мерзли в холодной воде, покрывающей пол. Она всегда двигалась так, словно плыла под водой. Русалочьего облика у королевской дочери не было; ей почти не перепало русалочьего наследия. Она была элементалем в человеческом обличье, одинаково свободно чувствующим себя на воздухе и под водой. Полуженщина-полурека.

– Вот, чиню. – Тарион поднял ключ, на который намотался клок речной травы.

– Почему ты до сих пор занимаешься этим сам?

– Люблю работать руками. Осязаемая работа.

Тарион прислонился к глиссеру на подставке. Капельки воды, блестевшие на стенках, охлаждали разгоряченную кожу русала.

– Неужели тебе мало работы у моей матери, если ты тратишь время на это?

Тарион изобразил очаровательную улыбку:

– Хочется чувствовать себя знатоком механизмов.

Дочь Речной Королевы негромко засмеялась и подошла ближе. Тарион застыл, не смея отодвинуться от ее ладони, оказавшейся у него на груди.

– В последнее время я тебя почти не вижу.

– Твоя мать нагружает меня разными делами.

«Все претензии к ней», – мысленно добавил он.

Дочь Речной Королевы застенчиво улыбнулась:

– Я надеялась, мы с тобой…

Она покраснела. Тарион догадался об окончании фразы.

Вот уже несколько лет между ними не было интимной близости. Что ей вздумалось сейчас? Водные духи отличались взбалмошностью. Поначалу Тарион привлек ее, она получила желаемое, потеряла интерес и двинулась дальше, не обращая внимания на клятвы, связавшие их навсегда.

Тарион накрыл ее изящную руку своей, провел пальцем по бархатистой коже:

– Сейчас поздно, а завтра мне вставать спозаранку.

– Но ты не пошел спать. Возишься с этой… машиной.

Отношением к новой технике она целиком походила на мать. Тарион долго мучился с нею, пытаясь научить обращению с компьютером. Успехи были более чем скромными. Вряд ли она знала, как называлась машина, которую он чинил.

– Вожусь, потому что завтра она нужна мне для работы.

Вранье.

– Эта машина нужна тебе больше, чем я?

Да. Тут и выбирать нечего. Однако Тарион изобразил еще одну улыбку:

– Обещаю: в следующий раз непременно.

– Я слышала, ты сегодня был в наземном городе.

– Я постоянно там бываю по долгу службы.

Дочь Речной Королевы посмотрела на него, и в этом настороженном взгляде он уловил зависть.

– И с кем ты там встречаешься?

– С друзьями.

– С какими?

Невинные вроде бы вопросы, но после них она нередко заливалась слезами и шла жаловаться матери. Последний раз это было считаные дни назад, после чего Тарион оказался на рыбачьем судне в Хальдренском море, с приказом найти и доставить тело Зофи Ренаст.

– Могу назвать имена. Брайс Куинлан, Рунн Данаан, Итан Холстром и Хант Аталар.

Аидаса и принца Кормака он называть не стал. Никакие они ему не друзья.

– Брайс Куинлан? После весны о ней что-то говорили. У нее еще звезда есть.

– Да, – ответил Тарион, ничуть не удивившись, что она спросила только о женщине.

Дочь Речной Королевы опять настороженно посмотрела на него. Тарион сделал вид, что не заметил этого, и непринужденно добавил:

– Ты, наверное, знаешь: у них с Аталаром отношения. Неплохое окончание после всего, что выпало на их долю.

– Как мило. – Дочь Речной Королевы заметно успокоилась и опустила плечи.

– Я бы хотел познакомить тебя с ними.

Вранье чистейшей воды.

– Надо спросить у мамы.

– Завтра я снова с ними увижусь. Ты могла бы пойти со мной.

Предложение было спонтанным, совершенно необдуманным, но… он десять лет сторонился ее, старательно скрывая, что тоже охладел к ней. Может, в их отношениях что-то изменится?

– Так скоро? Чтобы подготовить маму, мне понадобится больше времени.

Тарион склонил голову, изображая полное понимание:

– Тогда сообщи, когда сможешь пойти. Устроим двойное свидание.

– Что это такое?

Телевизоры на Голубом Дворе были редкостью. Во всяком случае, в покоях Речной Королевы они отсутствовали вовсе. И потому ее дочка даже и понятия не имела о популярной культуре и вообще о современной жизни. Если уж на то пошло, и их помолвка лишь называлась так. Для Тариона она стала узаконенным рабством.

– Это когда две пары собираются на совместный обед. Свидание, только… помноженное на два.

– Я бы хотела пойти на такое свидание, – заулыбалась дочь Речной Королевы.

Аталар бы тоже не отказался. Тарион бы там подыхал со скуки.

Он посмотрел на часы:

– Слушай, мне завтра рано отплывать, а с мотором еще столько возни…

Он почти прогонял свою суженую. Она явилась, поскольку ей захотелось секса. Но ограниченные права Тариона позволяли ему сказать «нет» и не опасаться последствий. Его обязанности капитана разведывательной службы были важнее, чем обязанность ублажать дочь Речной Королевы. Главное, чтобы она посчитала ремонт глиссера одним из служебных дел.

Хвала Огенас, так и случилось.

– Тогда не буду тебе мешать.

Дочь Речной Королевы ушла, унося с собой запах речных лилий. Проводив ее взглядом, Тарион увидел по другую сторону двери четверых русалов-охранников. Дочь Речной Королевы никуда не ходила без охраны. Эти плечистые молодцы были бы готовы сражаться насмерть за шанс оказаться в ее постели. Он знал об их ненависти к нему, добровольно отказывающемуся от подобных удовольствий.

Тарион с радостью сложил бы с себя полномочия капитана разведки… если бы только Речная Королева отпустила его.

Оставшись один, Тарион вздохнул и уткнулся лбом в борт глиссера.

Он не знал, сколько еще выдержит и как долго продлится эта неопределенность. Возможно, несколько лет, а то и несколько недель, после чего дочь Речной Королевы и ее мать начнут торопить его со свадьбой. Потом заговорят о детях. И тогда он окажется в подводной клетке до самого конца своей долгой ванирской жизни. Его ждет никчемная старость, лишенная мечтаний. Все друзья наверху забудут о нем.

Такая судьба хуже смерти.

Но если эта история с Зофи и Эмилем Ренаст развернется вширь, у него будет законное основание, чтобы пореже появляться перед глазами королевы. На мятежников и их движение ему было откровенно наплевать. Но королева дала ему задание, и он выдоит из расследования все до последней капли. Может, сведения, собранные Зофи, в чем-то пригодятся и ему.

Пока не настанет время расплачиваться за свой дурацкий выбор.

– А здесь у нас гостиная, – нехотя пояснил Баксиану Хант, толкнув плечом дверь казарменной комнаты отдыха. – Впрочем, ты уже знаешь.

– Всегда рад услышать рассказ старожилов, – сказал Баксиан.

Плотно сложив черные крылья, он обвел глазами тускло освещенное пространство гостиной. Слева находилась кухонька, мебель состояла из обшарпанных стульев и диванов, поставленных перед большим телевизором. Дверь напротив вела в душевые.

– Это только для триариев?

– На сегодня для тебя одного.

Хант взглянул на экран мобильника. Одиннадцатый час. В семь он уже собирался домой, когда позвонила Селистена и попросила устроить Баксиану экскурсию по Комитиуму. Учитывая внушительные размеры комплекса, осмотр занял почти три часа. Плюс вопросы, которые так и сыпались из Баксиана.

Этот придурок знал, что тянет время, мешая Ханту вернуться к Брайс, к ее прекрасным, зовущим губам. Потому-то Хант улыбался и разыгрывал дружелюбие. Незачем показывать, как его разозлила эта экскурсия, и давать Баксиану повод для внутреннего злорадства. Или провоцировать на стычку.

Однако все имеет предел.

– Может, мне тебя и в постельку уложить? – спросил Хант.

Баксиан хмыкнул. Подойдя к холодильнику, он распахнул дверцу. Свет играл на его крыльях, серебря их изгибы.

– А пиво-то, ребятки, у вас хреновое.

– Казенное жалованье, – ответил Хант, прислоняясь к косяку. – Справа от тебя, в верхнем ящике, есть меню для заказов. Или можешь спуститься в казарменную столовку, если у них еще открыто. Усвоил? Ну и прекрасно. Пока.

– А это что такое? – спросил Баксиан.

Неподдельное удивление в его тоне только и удержало Ханта от желания откусить ему голову. Он посмотрел, куда указывал Изверг.

– Штучка, которая называется телевизор. По нему мы смотрим разные разности.

Баксиан вспыхнул:

– Аталар, я не про телевизор спрашиваю. Я про коробочки под ним. Зачем они и все эти провода?

– Так это же ОптиКуб.

Баксиан тупо смотрел на него.

– Игровая система. Слыхал про такую?

Изверг покачал головой.

Хант вспомнил, как несколько лет назад он вот так же стоял в гостиной, отупело пялясь на незнакомые штучки, а Исайя с Юстинианом терпеливо объясняли ему устройство мобильника.

– С ее помощью можно играть на телеэкране в разные игры. В догонялки, стрелялки, искалки… Времени жрет изрядно, зато подходящее развлечение.

Баксиан смотрел так, будто и слово «развлечение» слышал впервые. Солас милосердный!

Сандриела ненавидела новые технологии. В ее дворце не было даже телевизоров. Баксиан с таким же успехом мог попасть к ним из прошлого, каким оно было лет триста назад. Сам Хант сталкивался с технологиями в других частях света, но, когда ему приходилось целиком сосредоточиваться на выполнении приказов Сандриелы, времени на изучение всех технических новинок не хватало.

Из коридора донеслись голоса. Наоми. Поллукс. Хвала богам, с ними был Исайя, сглаживающий острые углы.

Хант обнаружил, что Баксиан настороженно следит за ним. Он посмотрел на Изверга, избрав взгляд Умбры Мортиса. Баксиан пошел к двери. Хант постоял и пошел следом.

Молот стоял в проеме двери бывшей комнаты Вик, разговаривая с Исайей и Наоми. Теперь это была комната Поллукса. Магия Ханта загремела. Казалось, еще немного – и замелькают молнии. Он прошел мимо, игнорируя язвительную ухмылку Поллукса. За спиной Молота громоздились сумки и коробки. Миниатюрный город. Свидетельство его тщеславия.

Памятуя о камерах в коридоре и об обещании вести себя прилично, которое он дал Брайс, Хант лишь кивнул Наоми и Исайе.

– Ну вот и твое жилище, – сказал он Баксиану, останавливаясь возле прежней комнаты Юстиниана.

Баксиан открыл дверь. Комната была пустой и унылой. Такой же, как и казарменная комната Ханта.

Рядом с узкой кроватью стояла полотняная армейская сумка. Все пожитки Баксиана умещались в этой гребаной сумке.

Какая разница? Изверг все равно оставался мерзавцем, который делал гадости, невыносимые даже для Ханта. И теперь он будет жить в комнате Юстиниана, отравляя пространство.

В мозгу Ханта вспыхнуло жуткое видение: вестибюль Комитиума, распятие, искаженное от боли лицо висящего Юстиниана. Хант попытался прогнать картину, но та не исчезала. Он подвел соратников. Дважды. Вначале мятеж ангелов, окончившийся рабством. Потом эта история с Королевой Змей, приведшая к гибели Юстиниана и заточению Вик. И вот теперь… Неужели он всерьез позволит, чтобы их с Брайс втянули в нечто подобное? Скольких это может погубить?

– Спасибо за экскурсию, Аталар, – сказал Баксиан, заходя в комнату.

Хант вновь посмотрел на тесную, печальную каморку за спиной Изверга. В душе шевельнулось нечто вроде сожаления, и он предложил:

– Завтра я устрою тебе урок по видеоиграм. А сейчас мне пора домой.

Честное слово, в глазах Баксиана мелькнуло что-то очень похожее на тоску.

– Спасибо.

– После утренней поверки и займемся. Я весь день свободен.

– Очень щедро с твоей стороны. – Баксиан закрыл дверь.

К счастью, Поллукс тоже закрыл свою. Точнее, захлопнул перед носом Наоми, оставив Ханта с друзьями в коридоре.

Все трое молча направились в гостиную. Там, закрыв дверь и убедившись, что в душевых нет никого, уселись на диван. Ханту не терпелось вернуться домой, и тем не менее…

– Похоже, вам тоже досталось, – тихо сказал он.

– Поллукса нужно четвертовать! – выпалила Наоми.

– Удивлен, что вы оба живы, – сказал ей Исайя. Он вытянул ноги, уложил их на кофейный столик и ослабил узел серого галстука. Судя по костюму, он сегодня сопровождал Селистену и лишь недавно освободился. – Но, как ваш командир, я рад, что обошлось без потасовок, – добавил он и выразительно посмотрел на Ханта.

Хант усмехнулся.

– Эти двое оскорбляют память комнат, – сказала Наоми. – Это издевательство.

– Это всего лишь комнаты, – сказал Исайя, хотя гримаса боли промелькнула и на его лице. – А все, чем были Вик и Юстиниан… уже не здесь.

– Да. Вик томится в коробке на дне расщелины, – вздохнула Наоми, складывая руки на груди. – А пепел Юстиниана давно развеян по ветру.

– И пепел Микая тоже, – тихо напомнил Хант.

Оба посмотрели на него. Он лишь пожал плечами.

– Вы и в самом деле намеревались весной поднять мятеж? – спросила Наоми.

За все месяцы об этом не было сказано ни слова. Зачем ворошить дерьмовую историю, погубившую двух друзей?

– Вообще-то, нет, – ответил Хант. – То, что я говорил на катере, я говорил искренне. Но потом изменил свои взгляды. Понял: этот путь не для меня. С тех пор мои взгляды больше не менялись, – добавил он, видя, как Исайя нахмурился.

Он не лукавил. Если бы Зофи, Эмиль, Офион, Кормак и все прочие прямо сейчас провалились бы в глубины Хела, он бы и не вспомнил. Даже обрадовался бы.