Текст книги "Дом Неба и Дыхания"

Однако события разворачивались совсем не так. Брайс не желала сидеть тихо и не высовываться. Хант едва удержался, чтобы не отвести глаза от татуировки на лбу Исайи.

– Знаю, – наконец произнес Исайя. – У тебя сейчас совсем другие заботы.

Ханту показалось или он уловил в словах командира предостережение?

Интересно, помнил ли Исайя, как он сам и другие ангелы, присутствующие в зале Встречи, поклонились Ханту после расправы над Сандриелой? Как отнеслись бы друзья, расскажи им Хант о недавней встрече с офионским мятежником? От этой мысли у него закружилась голова.

Хант решил сменить тему. Он кивнул в сторону коридора и спросил:

– Вы оба намерены оставаться в казарме или найдете себе жилье в городе?

– Я переезжаю, – ответил сияющий Исайя. – Сегодня утром подписал договор аренды. Нашел квартиру в нескольких кварталах от Центрального делового района, но ближе к Старой Площади.

– Отлично.

Хант вопросительно посмотрел на Наоми, но та покачала головой.

– Казарменное жилье бесплатное… невзирая на некоторых соседей.

Поллукс и Баксиан останутся в казарме, пока Селистена не сочтет их достаточно привыкшими к здешней жизни и не позволит им жить в городе. От мысли, чтó это может принести горожанам, Хант содрогнулся.

– Ты веришь, что они будут вести себя нормально? – спросил Хант у Исайи. – Я в этом совсем не уверен.

– Нам лишь остается верить, что они утихомирятся, – со вздохом ответил Исайя. – И надеяться, что губернатор увидит их такими, какие они есть.

– Даже если и увидит, это что-то изменит? – спросила Наоми, закладывая руки за голову.

– Подождем результатов, – сказал Хант и снова взглянул на свой мобильник. – Ну ладно. Я пошел.

Дойдя до двери, он остановился. Взглянул на друзей, даже не подозревавших, в какое дерьмо он вляпался. Им бы столкновение с Офионом принесло награды. Исайе, быть может, даже освобождение. Такой улов: Зофи Ренаст, ее брат и Кормак в придачу.

Если сейчас он откровенно все расскажет, убережет ли это Брайс от худшего? Избежит ли он распятия? Или и его комната останется пустой, не сохранив никакой памяти о нем? Если сыграть правильно, спасет ли он себя и Брайс, а также Рунна и Итана? Тарион, скорее всего, предпочтет превратиться в груду мяса, но не выдаст свою королеву. Да и авалленский принц рта не раскроет. Но…

– Тебя что-то тревожит? – спросил Исайя.

Хант кашлянул.

Слова так и шипели у него на языке. Если сравнить его состояние с затяжным прыжком, сейчас самое время открывать парашют. Сказать: «У нас большая проблема с мятежниками, проникшими в город. Мне нужна ваша помощь, тогда они наверняка попадут к нам в руки».

Хант снова кашлянул и покачал головой.

Затем ушел.

21

– Значит, Правда Сумерек?

Голос Ханта глухо раздавался в темноте спальни. Сиринкс уже храпел, устроившись между ангелом и Брайс.

– Даника определенно считала, что наткнулась на важные материалы, – ответила Брайс.

Хант пропустил ужин, и ей пришлось ужинать в обществе Итана. Волк был тих и задумчив. Такое выражение лица она видела у него накануне ответственных игр. Она пошутила на эту тему, однако Итан даже не улыбнулся. Он вообще не был настроен разговаривать.

И тогда Брайс принялась по второму разу просматривать бумаги Даники, обнаруженные в тайнике. Увы, ничего впечатляющего, пропущенного в первый раз, ей не попалось. Едва Хант вернулся из Комитиума, она рассказала ему о неожиданной находке, а когда закончила рассказ, мысли продолжить начатое днем, в переулке, куда-то улетучились.

– Итак, ты намерена помогать Кормаку, – заключил он, поворачиваясь на бок.

– Не столько ему, сколько Эмилю. Но сказанное мною в переулке – не просто слова. Я хочу понять, как всю эту ситуацию обратить на пользу нам. – Это означало конец помолвки с Кормаком и уроки магии у него. – И потом, я намерена побольше узнать о Данике.

– Так ли важно узнавать что-то о Данике?

– Вроде бы нет. Но мне почему-то надо. По непонятной причине, – сказала она, выбирая слова. – Мы с тобой это уже обсуждали, но… одной, без тебя, мне этого не сделать.

– Знаю. Просто… Куинлан, Хел тебя побери. Одна мысль, что с тобой может что-то произойти, пугает меня до дрожи. Хотя я понимаю твое стремление. Подобное толкнуло меня весной на то, что я делал с Вик и Юстинианом. Это было ради Шахары.

Ей сдавило сердце.

– Знаю. – (И он был готов добровольно отказаться ради нее, Брайс. Ради их двоих.) – Так ты мне поможешь?

– Да. Помогу всем, что мне доступно. Но мы должны разработать стратегию отступления.

– Обязательно, – согласилась Брайс. – Только давай поговорим об этом завтра. Я жутко устала.

– Ладно.

Крыло Ханта коснулось ее голого плеча. Брайс повернулась и увидела, что он смотрит на нее, подперев голову кулаком.

– Не делай так.

– Чего не делать?

Брайс отвернулась, махнув ему рукой:

– Это очень похоже… сам знаешь на что.

– Я слишком сексуален? Притягателен? Соблазнителен?

– Не то слово!

Хант перевернулся на спину:

– Мне странно заниматься подобными делами в нескольких шагах от Холстрома.

– Но он находится не за стеной, а на приличном расстоянии от нас.

– И имеет волчий слух.

Брайс вдохнула мускусный, полуночный запах Ханта. Поняла, насколько он возбужден.

– Тогда затихнем и будем спать.

Хант шумно сглотнул.

– Я… Ладно, скажу тебе правду, Куинлан.

Она вопросительно изогнула бровь.

Хант выдохнул в потолок:

– Это было… тяжеловато. В смысле, для меня.

– Для меня тоже.

Самый продолжительный период без секса с тех пор, как в семнадцать лет она лишилась невинности. Вспомнилось, что́ они с Хантом выделывали на белом диване несколько месяцев назад, хотя такого секса она сейчас не жаждала.

– Могу с уверенностью сказать: мой «голодный период» все равно длился дольше.

– И как долго?

В глубине ее души поднимался вой при мысли, что кто-то другой прикасался к нему руками, губами и другими частями тела. Что Хант мог дотрагиваться до кого-то еще. Хотеть кого-то еще и вообще существовать в мире, где ее, Брайс, тогда не было, а ее место занимала другая важная для него женщина.

Но такая женщина была. Важная для него женщина. Шахара. Хант ее любил и был готов умереть ради нее.

«Он и из-за тебя едва не умер», – напомнил Брайс тихий внутренний голос. Но это… почему-то воспринималось совсем не так.

– Шесть месяцев, – поморщился Хант, отвечая на ее вопрос.

– Разве это долго? – засмеялась Брайс.

– Представь себе, долго, – прорычал он.

– Я думала, ты скажешь про годы.

– Я не принимал обет безбрачия, – сказал Хант, обиженно посмотрев на нее.

– И кем же была та счастливица?

Или счастливец? Брайс казалось, что Хант все-таки предпочитает женщин, но он вполне мог и…

– Нимфа в баре. Она была из другого города и не знала, кто я такой.

Брайс скривила пальцы, словно на них появились невидимые когти.

– Значит, нимфа.

Его ли это типаж? Неужели ему нравятся женщины типа балерин, гибкие и изящные? Может, и Шахара была такой? Брайс никогда не пыталась найти портреты погибшей архангелицы. Не хотела мучить себя сравнениями. Однако Сандриела была очень красива (по меркам Хела) – высокая, стройная. Хант как-то упомянул, что они с Шахарой были похожи как две капли воды.

Ей стало паршиво, и, чтобы Хант ощутил, как ей паршиво, она сообщила:

– А у меня был оборотень-лев. В туалете «Белого ворона».

– В тот вечер, когда произошла бомбардировка?

Тон был резким, будто Хант считал для нее недопустимым трахаться с кем-то, когда они уже познали друг друга.

– Менее чем за неделю до этого, – невозмутимо ответила Брайс, явно довольная его резкостью.

– Я думал, тебе не нравятся альфа-придурки.

– Кое для чего они вполне подходят.

– Да? – Хант провел пальцем по ее руке. – Для чего именно? – Его голос стал вкрадчиво мурлыкающим. – По-моему, ты терпеть не можешь, когда мужчины тобой командуют.

Брайс покраснела:

– Иногда я терплю. – Это все, что она могла сказать, поскольку пальцы Ханта потянулись к ее запястью; он взял ее руку и поднес к губам. – У оборотня это недурно получалось.

– Так, Куинлан, – проворчал ангел, не отрывая губ. – Я уже жутко ревную.

– Я тоже, – усмехнулась она.

Хант поцеловал ей тыльную часть запястья, слегка закусив зубами чувствительную кожу.

– Прежде чем мы перейдем к дурацким прикосновениям, я пытался тебя предупредить, что, поскольку у меня давно не было секса, я могу…

– Слишком поспешить?

– Слишком нашуметь, дурочка, – ответил он, утыкаясь в ее запястье.

Брайс засмеялась и провела пальцами по его гладкому лбу, более не изуродованному татуировкой.

– Можно сунуть тебе кляп.

– Пожалуйста, скажи, что до этого не дойдет, – взмолился он и тоже засмеялся.

Брайс что-то промычала.

– Это серьезно? – спросил Хант, медленно садясь на постели.

– Попробую другой способ. – Брайс уперлась спиной в подушку и заложила руки за голову.

На шее Ханта дернулась жилка.

– Договорились. Давай начнем с азов. Если тебе это покажется скучным, обещаю найти способы тебя заинтересовать.

– Тем не менее Итан может подслушать.

Хант поменял позу. Едва дотронувшись до его облегающих трусов, Брайс сразу убедилась, насколько ему хочется. Солас палящий, его член стоял колом.

Она тихо засмеялась и тоже села:

– Ты и в самом деле давненько этим не занимался.

Хант дрожал, явно от попыток сдержаться.

– Брайс, скажи мне «да».

От его нескрываемого желания она начала таять.

– Сначала я хочу тебя потрогать.

– Это не тянет на «да».

– Да. Еще раз да. Теперь твоя очередь.

Брайс лишь усмехнулась и прижала на удивление спокойную руку к его мускулистой груди. Хант позволил ей толкнуть его обратно на постель.

– Я скажу «да», когда исполню задуманное.

Хант протяжно застонал.

– Еще не поздно втолкнуть тебе кляп, – пробормотала Брайс и поцеловала его грудь.

Ханту казалось: еще немного – и его разорвет. Брайс сводила его с ума. Она восседала на его бедрах, в своей старой мягкой потертой футболке, под которой ничего не было. Шелковистые прядки ее волос щекотали ему грудь, пока ее губы целовали выпуклые грудные мышцы. Очередной поцелуй пришелся на его сосок.

Хант ни на мгновение не забывал: они в квартире не одни и гость, которого они приютили, обладает исключительно острым слухом, поэтому…

Губы Брайс сомкнулись вокруг его соска. Волна жара ударила по бедрам Ханта, и они потянулись к ее бедрам. Брайс обвела языком вокруг плотного соска.

– Ну ты даешь, – прошипел Хант.

Она засмеялась и передвинулась к другому соску.

– Твоя грудь такая же большая, как моя, – заметила она.

– Это самый несексуальный комплимент, который мне говорили, – только и мог сказать Хант.

Длинные ногти впились ему в грудь. Это тоже было похоже на поцелуй, обжигающий поцелуй. Его член дернулся, реагируя на прикосновение. Да хранят его боги, так он не продержится и минуты.

Брайс целовала ему ребра справа, водила языком по мышцам.

– Как тебе удалось обзавестись такими до жути накачанными мышцами?

– Упражнялся.

Почему она говорит? А почему он говорит?

Руки Ханта сжались в кулаки, ударив по простыни. Сиринкс спрыгнул с кровати, прошлепал в ванную и прикрыл задней лапой дверь. Смышленый химер.

Теперь язык Брайс дразнил его ребра слева, опускаясь вслед за ее пальцами, скользившими по груди и животу. Она поцеловала ему пупок и остановилась у резинки трусов – так близко, что Хант был готов взорваться от одного вида.

– Может, сначала поцелуемся? – утробным голосом спросил он.

– Ни в коем случае, – ответила Брайс, целиком поглощенная своим делом.

У Ханта перехватило дыхание, когда ее пальцы ухватили резинку и потянули вниз. Он мог лишь помочь ей, приподняв бедра и позволив полностью себя раздеть.

– Так-так-так, – ворковала Брайс, садясь у него в ногах; Хант почти заскулил, видя, как ее рот находится в опасной близости от его члена. – Какой большой… сюрприз.

– Куинлан, прекращай эту игру.

Еще пять минут, и он прыгнет на нее и сделает все, о чем мечтал столько месяцев. Все, что собирался сделать в самую долгую ночь года.

– Тсс…

Брайс поднесла палец к его губам. Потом провела языком по кромке губ. Хант открыл рот, и едва ее язык оказался внутри, прижал губами и начал сосать. Пусть точно знает, каким образом ему хочется это получить.

Она торжествующе пискнула. Но Хант замер, когда она выпрямилась и сняла через голову футболку.

Хел, эти груди. Полные, тяжелые, с розовыми сосками, будто двойные…

Тогда, в день их безумного секса, он не успел насладиться ее грудями. Даже близко. Сейчас ему хотелось попировать на ее сокровищах, почувствовать их тяжесть на своих ладонях, коснуться языком сосков.

Глядя на него, Брайс похлопала себя по грудям, потом сжала их. Хант изогнул бедра, выставив член. Молчаливая просьба. Брайс качнула плечами. Ее бедра остались неподвижными. Потом снова сжала груди.

Хант потянулся, намереваясь схватить ее и прижаться губами там, где только что находились ее руки, но Брайс подняла палец:

– Не торопись.

Ее глаза сверкали в темноте комнаты. Звезда тоже начала мерцать, словно из-под черной ткани. Она провела пальцем по мерцающей коже:

– Пожалуйста.

Хант шумно дышал. Его грудь тяжело вздымалась, однако он послушно лег.

– Когда ты просишь так вежливо…

Она чувственно засмеялась и склонилась над ним. Провела ногтями по члену, спустившись до основания. Хант вздрогнул, изогнув спину от наслаждения.

– Мне никак не затолкать в себя такую громадину.

– Пока не попробуешь, не узнаешь, – прохрипел он.

Брайс улыбнулась, наклонила голову и обвила пальцами член, едва сумев сжать его целиком. Ее пальцы сомкнулись у основания. Язык скользнул по головке.

Хант вздрогнул, тяжело дыша.

– Мы договаривались вести себя тихо, – засмеялась Брайс, не отпуская его член.

Сейчас он пойдет и отрежет Холстрому уши. Тогда волку будет нечем подслушивать.

Брайс лизнула головку, качнула языком, потом засунула широкую головку себе в рот. Ханта окутало влажным жаром. Брайс начала сосать. Жестко, как ему нравилось.

Хант изогнулся, зажав ладонью рот и выпучив глаза. Да! Вот так! Брайс выпустила головку, потом снова заглотнула его член, уже глубже. Несколько таких движений, и он…

Хант передвинулся, попытавшись схватить ее, но она надавила ему на бедра, велев лежать, и не отпускала, пока он не оказался на спине. Он едва не вывернулся наизнанку.

Она сосала жестко, до боли, то выпуская член изо рта почти до головки, то снова заталкивая в себя. Самая нижняя часть не помещалась у нее во рту, и потому Брайс помогала себе рукой. Ее пальцы двигались синхронно с губами.

От одного вида его члена, исчезнувшего у нее во рту, от волос, елозивших ему по бедрам, от ее качающихся грудей…

– Куинлан… – застонал он, умоляя и предостерегая.

Брайс вновь засунула член себе в рот, упершись другой рукой в его бедро, словно спрашивая позволения. Хант понял: ей требовалось его участие.

Эта мысль смела все барьеры. Не в силах остановиться, Хант запустил руки в ее волосы. Его пальцы впились в кожу головы. Он сам стал толкать член у нее во рту. Брайс отвечала на каждый толчок и глухо стонала. Ее стоны эхом отдавались во всем его теле.

А потом ее рука скользнула к его яйцам и плотно сжала. Одновременно зубы впились в член.

Хант задрожал и так сильно закусил губу, что рот наполнился медным привкусом крови. Еще через мгновение начался оргазм.

Брайс глотала его сперму. Стенки ее рта вздрагивали. Ханту казалось, что он вот-вот умрет от этого неистового секса, от нее, от наслаждения, получаемого ею.

Хант застонал, вытолкнув в ее рот последние струи спермы. Он дрожал и тяжело дышал. Брайс с хлюпающим звуком освободила его член, затем посмотрела на него. Проглотила последнюю порцию и облизала губы.

Хант безуспешно попытался встать. Тело его не слушалось.

Брайс усмехалась. Настоящая королева-победительница. Все его фантазии последних месяцев меркли по сравнению с тем, что она ему подарила. С тем чудом, которое сотворил ее рот. С тем, как потрясающе она выглядела голой…

Ханту удалось приподняться на локте, когда из другого конца квартиры донесся крик Итана:

– Пожалуйста, занимайтесь сексом погромче! В этот раз я ничего не слышал!

Брайс громко расхохоталась. Хант ухватил взглядом капельку спермы у нее на подбородке, поблескивающую в неярком свете ее звезды. Заметив, куда он смотрит, она вытерла подбородок, потерла пальцы и дочиста их облизала.

– Я оттрахаю тебя до бесчувствия, – громко и глухо зарычал Хант.

Ее соски были твердыми как камешки. Брайс прижалась к нему. Только кружевные трусики отделяли ее заветное лоно от его голых бедер.

– Это опасно с медицинской точки зрения! – крикнул Холстром.

Брайс опять засмеялась, скатилась с Ханта и потянулась за футболкой.

– Завтра отправимся в какой-нибудь занюханный мотель, – пообещала она и быстро уснула.

Хант, чей разум был разнесен в клочья, мог лишь лежать совсем голый и думать, не нафантазировал ли он все это.

Он находился на дне пропасти, где сидел на простом складном стуле. Его окружала темнота. Единственный слабый свет исходил от его тела. В этой ночи не было ни начала, ни конца.

Он уснул рядом с Брайс, думая, не возобновить ли ему знакомство с прекрасным местечком между ее ног. Однако здесь он был один.

Хант и не хотел, чтобы Брайс оказалась в подобном месте: темном, пустом и в то же время… бодрствующем. Где-то поблизости шелестели крылья. Шелест не был мягким, как у его крыльев. Эти крылья казались перепончатыми. Сухими.

Хант внутренне напрягся и собрался было вскочить на ноги, но не смог. Его зад словно приклеился к стулу, хотя не было ни веревок, ни цепей. Его ноги в армейских ботинках тоже приросли к черному полу.

– Кто здесь? – спросил он.

Темнота поглотила и приглушила его голос. Перепончатые крылья вновь зашептали. Хант повернул голову на звук – только вертеть головой он сейчас и мог.

– Более сильный и умелый воин уже давно бы освободился от этих пут, – послышался негромкий низкий голос, который словно скользил по коже Ханта.

– Кто ты, Хел тебя побери?

– А почему, Орион, ты не воспользуешься дарами, что скрыты в твоей крови, и не освободишься?

– Хант меня зовут, – процедил сквозь зубы Хант.

– Знаю. Орион в переводе с Древнего языка как раз и значит «охотник». То есть имя, которое ты себе избрал.

Казалось, голос раздается отовсюду.

– А как твое имя?

– Жителям Мидгарда становится неуютно, когда они произносят мое имя по вашу сторону Разлома.

Хант оцепенел. В Мидгарде опасались называть всего одно имя.

С ним говорил Аполлион. Принц Ямы – самого нижнего предела Хела.

У него застыла кровь. Это был поганый, гребаный сон, в который он провалился после того, как Куинлан буквально разнесла ему мозг на куски.

– Это не сон.

Седьмой и самый опасный из демонов – принцев Хела находился внутри его разума.

– Я не нахожусь у тебя в разуме, хотя твои мысли проникают в меня, как радиоволны в вашем мире. Мы с тобой находимся в некоем кармане между нашими мирами.

– Чего ты хочешь?

Голос Ханта оставался спокойным, но… Хел, ему нужно было поскорее выбраться отсюда и найти способ вернуться к Брайс. Если принц Ямы сумел проникнуть к нему в разум, тогда…

– Если бы я проник в ее разум, мой брат опять сильно бы на меня рассердился. – (Хант мог поклясться, что в голосе принца он слышит улыбку.) – Ты слишком беспокоишься о женщине, которая сейчас находится в куда большей безопасности, нежели ты.

– Почему я здесь?

Усилием воли Хант убрал из разума все мысли, кроме заключенной в вопросе. Это было нелегко. Сущность, находящаяся перед ним и вокруг него… Этот демон-принц убил седьмого астерия. Поглотил седьмого астерия.

Пожиратель Звезд – так еще называли Аполлиона.

– Мне очень нравится это имя, – тихо усмехнулся Аполлион. – Теперь о твоем вопросе. Ты находишься здесь, поскольку я пожелал встретиться с тобой. Оценить твои успехи.

– Днем перед этим с нами побеседовал Аидас. Других ободряющих речей не требуется.

– Брат не ставит меня в известность о своих действиях. Я не знаю и не интересуюсь тем, что он сделал или чего не сделал.

Хант дерзко поднял голову, однако на деле совсем не ощущал смелости.

– Тогда я готов тебя выслушать. Рассказывай, как нам нужно объединиться с тобой для свержения астериев и как потом вы займете их место, став нашими новыми хозяевами.

– Ты думаешь, именно так и произойдет?

– Аидас уже провел с нами урок истории. Избавь меня еще от одного.

В темноте послышались отдаленные раскаты грома.

– Ты глуп и самоуверен.

– От такого же и слышу.

Тьма замерла.

– Вдобавок ты еще и дерзок. Разве ты не знаешь, откуда я происхожу? Мой отец был Пустотой – тем, кто существовал прежде времен. Хаос была его невестой и моей матерью. Однажды мы все вернемся к ним. Моя кровь полна их могущественных сил.

– Лихо закручено.

– Ты понапрасну растрачиваешь свои дарования, – только и ответил на это Аполлион.

– А я думаю, что хорошо умею пользоваться ими.

– Ты не знаешь и малой доли того, на что способен. Ты и твоя Звезднорожденная подружка.

– Повторяю: Аидас уже поговорил с нами на все темы. Куинлан получила от него скучное назидание, которое называлось «Совершенствуй свои силы». Хотя бы ты не вгоняй меня в скуку.

– Учеба и упражнения пошли бы на пользу вам обоим. Ваши силы имеют больше общего, чем ты предполагал. Вы оба являетесь проводниками. Тебе и невдомек, какую ценность представляешь ты и другие в этом роде.

– Да неужели? – насмешливо спросил Хант.

Тьма недовольно задрожала.

– Если ты так упрямо отмахиваешься от моей помощи, наверное, мне следует послать нескольких… нарушителей спокойствия, дабы проверить тебя и таких, как ты.

Хант слегка шевельнул крыльями:

– Зачем ты меня вызвал? Для этого пинка?

– Северный Разлом опять стонет, – зашептала нечестивая сущность Аполлиона. – Ветер приносит мне запах войны. На этот раз я не намерен проигрывать.

– Видишь ли, я не собираюсь поступать под власть демона-принца. Так что ищи себе другую цель на ближайшие пять лет.

– До чего ж ты забавен, Орион, – тихо засмеялся принц Ямы.

Хант зарычал. Его молнии затрещали и зашипели.

– Полагаю, мы с тобой поговорили обо всем.

Отвратительная темнота и перепончатые крылья исчезли.

Хант резко проснулся и потянулся к кинжалу, оставленному на тумбочке, но остановился.

Рядом спала Куинлан. К ее боку пристроился Сиринкс. Оба тихо посапывали. Рыжие волосы Брайс напоминали кровь, покрывающую подушку.

С ним говорил принц Ямы, который знал, кто он такой. Знал, кто такая Брайс.

Принц Ямы был лгуном и чудовищем. Скорее всего, он пытался заманить Ханта и Брайс в какую-то авантюру, связанную с их дарованиями. И тем не менее…

Хант вполголоса выругался, провел дрожащей рукой по вспотевшему лицу, потом снова упал на подушку, проведя костяшками по нежной щеке Брайс. Она что-то пробормотала, придвинулась к нему. Хант обнял ее за талию и прикрыл крылом, словно мог защитить их от всех, кто охотился за ними по обеим сторонам Северного Разлома.

22

Рунн допил пиво. Кофейный столик перед громадным телевизором в гостиной был уставлен пустыми банками. Деклан, сидевший слева, допил свое.

– Ну давай начинай играть в шпиона, – сказал Дек.

Флинн, курнувший «корня радости» (Рунна отчаянно тянуло сделать хотя бы затяжечку), усмехнулся:

– Наш милый сынуля Рунн совсем вырос и теперь шпионит в пользу мятежников.

– Заткнитесь! – рявкнул на них Рунн. – Напрасно я не уединился.

– И какой тогда был бы кайф? – спросил Дек. – И потом, кто-то должен быть рядом, а то мало ли ты в ловушку попадешь или что-нибудь такое?

– Тогда за каким Хелом он курит?

Рунн кивнул на Флинна, пускавшего колечки дыма.

– Не потому ли, что я – саморазрушительный, однако до безумия обаятельный идиот? – улыбнулся Флинн.

– Особый упор на слова «до безумия», – пробормотал Дек.

Но для Рунна присутствие друзей было совсем не лишним в этот поздний час, когда большинство жителей Города Полумесяца уже спали, а он пытался наладить контакт с агентом Ясный День. Коммуникационный кристалл находился при нем, хотя Рунн толком не знал, что делать с этой штучкой. Он даже не знал, как применить свои возможности мысленного общения. Сплошные гипотезы, никаких гарантий успеха. Рунн пока не решил, обрадуется ли он, если контакт провалится. Это даст ему возможность выйти из игры Кормака.

– Нам медитировать вместе с тобой или как? – спросил Флинн, опуская трубку с «корнем радости».

– Чем мне это поможет? – удивился Рунн.

– А дружеская солидарность? – предположил Флинн.

– Я справлюсь, – усмехнулся Рунн. – Просто… суньте мне деревянную ложку между зубами, если у меня случится что-то вроде припадка.

– Я уже запасся, – сказал Деклан, указывая на лежащую ложку.

– Благодарю. – Рунн приложил руку к сердцу. – Очень тронут.

– Мы тебя поддержим. – Флинн похлопал его по спине. – Начинай свою бодягу.

Это было все, что требовалось услышать Рунну. Он закрыл глаза и откинулся на диванные подушки, потом сжал в кулаке кристалл. Поверхность кристалла была необычно теплой.

Ментальный мост – так он всегда рисовал себе связь, устанавливаемую между его разумом и чьим-то еще. Рунн создал мысленную картинку моста, направив ее в кристалл. Аналогичным образом Брайс весной направила свою магическую силу через кристалл ворот. Кормак говорил, что кристалл обладает схожими свойствами, так почему бы не попробовать?

Рунн протянул мост от себя к кристаллу и дальше – во тьму бесконечного неведомого пространства. Он плотнее сжал кристалл, приказав тому направить его туда, куда нужно, словно кристалл был призмой, транслирующей магическую силу Рунна в мир.

«Привет», – зазвучал по мосту его голос, уходя в ничто.

Рунн представил поверхность кристалла. Она была молочного цвета. Представил нить, вьющуюся вдоль моста к другому концу.

«Привет. Говорит агент…»

Хел побери! Нужно было заранее придумать себе кодовое имя. Не может же он рисковать, называясь настоящим именем и раскрывая, кто он. Но ему хотелось, чтобы имя звучало броско и эффектно.

«Это ваш новый связной».

Никакого ответа от Ясного Дня. Рунн удлинил мост, протянув его еще дальше в неведомость. Снова представил себе кристалл и нить, позволив своему разуму устремиться по ней в ночь.

«Я на связи».

«Слушаю».

Рунн замер, услышав тихий женский голос. По мосту заструился свет, а затем появилась и она.

Женщина, вся состоящая из пламени. Или то был облик, в котором она решила появиться перед Рунном. Но в отличие от Лехабы, видимой целиком, незнакомка прикрывалась пламенем, как плащом, откуда проглядывало то запястье, то лодыжка, то плечо. Она имела гуманоидный облик, и это все, что сумел понять Рунн. Чем-то она была похожа на жриц солнца, покинувших храмы и принесших себя в жертву, дабы быть ближе к своему богу.

«Ты кто такая?» – спросил Рунн, почему-то сразу обратившись к ней на «ты».

«А ты кто такой?» – вопросом ответила она. Лица своего она по-прежнему не показывала.

«Я спросил первым».

Ее пламя вспыхнуло, словно ей не понравился ответ Рунна. Но она сказала: «Черная собачка громко храпит, лежа на шерстяном одеяле».

Рунн затаил дыхание. Это была условная фраза, переданная ему Кормаком для подтверждения подлинности контакта. «А серая кошечка чистит коготки при свете луны», – сказал он.

Полная бессмыслица.

Но женщина сказала: «Если этой фразы было недостаточно, я – агент Ясный День. А как твое имя?»

Рунн оглядел себя и мысленно выругался. Он почему-то не удосужился соорудить аналогичный покров вокруг своего тела.

Тогда он сконцентрировался на ночной тьме, на звездах, галактиках и планетах, словно его силуэт был наполнен ими. Он поднял руку, увидев не кожу, а небесное звездное покрывало, наброшенное на пальцы. Может, его разум инстинктивно создал этот щит? Или в глубине своего существа он и был таким? Тогда вопрос: огненное существо, стоящее на мосту в тридцати футах от него, – это тоже отражение глубинной сути Ясного Дня? А может, ее тело покрывает вовсе не кожа, а мех?

Она могла быть фавной или сатиркой, ведьмой или оборотнем. Возможно, даже астерием, как предполагал Кормак. Вдруг огонь и есть священная звезда, горящая внутри ее?

Она стояла на мосту и пылала. «Итак…» Она ждала его дальнейших слов.

У нее был красивый голос, похожий на золотистую песню. Голос пробудил и заставил встрепенуться фэйскую душу Рунна. «Я… Так далеко я еще не заходил».

Женщина наклонила голову. Казалось, она рассматривала его с интересом хищницы. «Они что же, послали новичка?»

Рунна пробрал озноб. Повелительная, отстраненная манера речи явно выдавала в ней астерию. Она оглянулась через плечо, словно там находилось ее тело, связанное с разумом.

«Послушай, агент Сильбо дал мне этот кристалл, но сам он понятия не имеет, будет ли связь работать при непосредственном контакте разумов, – сказал Рунн. – Я хотел лишь попытаться установить контакт и сообщить тебе, что я здесь и что теперь связь будет поддерживаться в новом формате. Лучше проверить все заранее, чтобы в чрезвычайной ситуации не тратить драгоценное время на установление контакта».

«Прекрасно».

Рунн снова обвел ее взглядом. «И мы так легко прониклись доверием друг к другу? – не удержался он от провокационного вопроса. – Тебя совсем не волнует, что кристалл мог попасть не в те руки, а кодовые фразы оказались лишь приманкой?»

«Агенты астериев не спотыкаются на каждом слове и не болтают так много».

Рунн молча выругался. «В следующий раз приложу все силы, чтобы произвести на тебя впечатление».

Раздался негромкий смех. «Ты уже произвел, агент Ночь».

«Ты решила сама дать мне кодовое имя?»

Ночь и Ясный День. Ночь и День – ему это понравилось.

«Я подумала, что избавлю тебя от попыток соорудить что-то заковыристое».

Она вернулась на свой конец моста. Пламя развевалось за нею, как шлейф плаща.

«На этот раз ты не передашь никаких сведений? – Он не решился назвать имя Кормака. – Никаких новостей о Хребте?»

«Нет, – ответила она, продолжая идти. – Но передай своему командиру, что безопасный проход будет обеспечен под прикрытием убывающей луны».

Рунна возмутили ее слова. Да какой Кормак ему командир – в Яме Хела он видел такого командира.

«Я не понимаю смысла твоих слов».

«Тебе и не надо понимать. Зато агент Сильбо поймет. И скажи ему, что такой способ связи для меня куда предпочтительнее».

Потом Ясный День и ее пламя исчезли, и Рунн остался один.

– Почему ты мне не сказал, что агент Ясный День – женщина? – спросил Кормака Рунн.

Их разговор происходил на следующее утро. Рунн стоял в гостиной, жадно поглощая вторую чашку кофе. Рядом сидел Флинн. Рунн позвал двоюродного брата к себе под предлогом обсуждения условий помолвки с Брайс. К счастью, Кормак не заставил себя ждать и мигом примчался.

Услышав вопрос, Кормак пожал плечами. Его серая футболка была слегка влажной от пота. Вероятно, бежал сюда по жаре.

– Я опасался, что ты разделяешь устаревшие взгляды твоего отца на женщин. Что их нельзя подвергать опасности, ставить в рискованное положение и все такое.