Текст книги "Лизкина весна и голубые кеды"

– Значит, это он тебе так вымазал лицо?

По классу прокатился смешок. Лизка взглянула на Макара, и тот ткнул пальцем ей в щеку.

– А, ну да, – отозвалась девушка и полезла в сумку за зеркальцем. Класс загоготал, а Лизка в отражении зеркала увидела, как на её лице от носа к щеке красуется длинный чёрный и жирный ус. Выпучив глаза, она быстро пригнулась к парте и искоса уставилась на Макара. Макар не сразу заметил взгляд подруги, а когда заметил, слегка кивнул головой:

«Чего тебе?»

«Ты чего, друг эдакий, не сказал, что у меня на лице сажа?» – Лизка ещё сильнее выпучила глаза и сердито поджала губы.

Макар нахмурил брови. Тогда Лизка оторвала от тетради клочок бумаги и написала Макару записку: «Ты чего не сказал, что у меня на лице сажа?»

«Сказал», – ответил Макар ровным почерком.

Лизка в изумлении вскинула брови. Макар тихо вздохнул и приписал: «Я назвал тебя свинюшкой».

Лизка хлопнула себя по лбу, провела ладонью по волосам, поправляя выбившиеся из косы пряди.

«Ах, Макар! Кто же об этом так говорит?»

***

В конце учебного дня Лизка вдруг сказала Макару:

– Дай-ка мне твой рюкзак.

– Зачем?

– Давай, говорю! – и, выхватив рюкзак из рук Макара, Лизка опрометью бросилась из класса в коридор. «Макар не должен его прочесть. Я так старалась, чтобы к нему не попало ни одно Светкино письмо. Да как она сообразила отдать его сама?» – беспокоилась Лизка, несясь по коридорам школы и выискивая укромное местечко.

Макар бросился следом за Лизкой. В рюкзаке у него лежали важные документы, он не хотел, чтобы подруга увидела их.

Оббежав всю школу вдоль и поперёк, Лизка неожиданно вспомнила о закуточке в гардеробе. Она живо ринулась туда мимо кабинетов вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени. Промчалась мимо Димки и Светки, даже не заметив их в фойе школы, и юркнула в гардероб. Тут же её настиг Макар.

– Лиза!

Он схватил Лизку за руку, но она отмахнулась от него и выпотрошила содержимое рюкзака прямо на пол.

Макар побледнел – документы скользнули на пол. Однако Лизка их даже не заметила. Она остервенело рылась в учебниках, потом в тетрадях, потом заглянула во все карманы рюкзака и потом… недоумённо уставилась на Макара:

– Письма нет.

Лизка ещё раз заглянула в рюкзак.

– Лиза? – настороженно позвал её Макар, пряча документы за спину.

– Я…

И тут Лиза заметила Димку со Светкой. Они стояли в стороне и, не скрывая презрительных усмешек, наблюдали за ней. Краска злобы залила лицо Лизки – Принцесса школы откровенно над ней пошутила!

– Мак, и не стыдно тебе с ней дружить? В следующем месяце Принцесса к нам в класс переводится, уж лучше с ней дружи.

«Как жестоко, как жестоко», – Лизка сжала губы в плотную линию, – «как жестоко все ошибаются в этой Светке Кислухиной! Неужели только я вижу её лживое очарование? Ау, люди! Очнитесь!» – Лизка потрясла руками.

– Савельева, что с тобой? – Светка напустила на себя обеспокоенно-заботливый вид.

– Я ж говорю, ей мозг лечить надо, – хмыкнул Димка.

Лизка не удостоила его взглядом, только сильнее стиснула губы:

«И с этими придурками мне учиться ещё целый год».

В одно ясное октябрьское утро воскресения Макар и Лизка собрались в центр города на Гаражную распродажу. Эту распродажу городские власти устраивали каждый год в рамках Осенней городской ярмарки на Набережной пруда. Макар надеялся отыскать там книги по программированию и написанию кодов, а Лизка – весело провести время. Но только вот Макар опять ушёл без неё.

«В последнее время он стал куда-то пропадать по утрам», – угрюмо думала Лизка, проходя под аркой Центрального парка. Она прошла сквозь окрашенный багрянцем парк, где в воздухе вместе с ароматом газировки витал гомон детей, и звучала музыка, и вышла на Набережную. Блики солнца серебрили пруд, и по широкой водной глади тут и там, словно поплавки, покачивались катамараны. А на том берегу пруда из заводских труб валил густой белый дым, смешиваясь с облаками. Небо там не было чистым, голубым и прозрачным, а скорее напоминало пастилу – вязкую и тягучую.

Лизка посмотрела по сторонам, выискивая Макара в толпе. Она быстро нашла его возле палатки с технической литературой. Нагнувшись над прилавком, Макар изучал какую-то книгу в тонком переплёте. Его красивые глаза сосредоточенно перебегали от строки к строке, словно выискивая нечто важное. И когда Лизка, незаметно подойдя, дотронулась до его плеча, этот же внимательный и изучающий взгляд с оттенком арктического льда Макар устремил на неё. Мгновение он смотрел на Лизку так, будто перед ним стояла незнакомка, у Лизки даже сердце дрогнуло, потом тёплая улыбка заиграла на его лице.

– Пришла?

Лизка кивнула.

– Нашёл, что искал?

– Почти, – ответил Макар, возвращая книгу на место.

– Ты же не бегаешь на свиданки за моей спиной? – вдруг взволнованно спросила Лизка. – Если у тебя появилась девушка, уж лучше сразу скажи. – «А иначе моё сердце не выдержит».

Макар хмыкнул.

– Что это с тобой? К чему вопрос? – и потянул Лизку к следующей палатке.

– Ну…

– Ты дорам пересмотрела? На вот, – он схватил с прилавка книгу «Хюгге: искусство жить счастливо». – Почитай. Займи свою голову. Твой мозг сгниёт, если будешь постоянно пялиться в планшет.

– Ай, просто ответь! – Лизка бросила книгу обратно на прилавок. – Так у тебя есть девушка?!

– А что, если так? – Макар лукаво глянул на Лизку. – Устроишь мне взбучку в духе корейской драмы?

– Так у тебя появилась девушка. Ясно, – Лизка поникла, словно первомайский цветок на июньской жаре. – «Вот, значит, куда он пропадает – бегает на свиданки втайне от меня».

– Лиз, ну зачем мне девушка, если у меня есть такая подруга, как ты? – Макар склонился к Лизке и заглянул ей в глаза, губы его растянулись в улыбке.

– А что, если однажды у тебя появится девушка? – Лизка не унималась. – «Мне бы этого не хотелось», – про себя добавила она.

– Тогда первым делом я познакомлю тебя с ней.

– Не хочу! – сердито буркнула Лизка и отвернулась.

– А сладкую вату хочешь?

Не поворачивая головы, Лизка кивнула, и Макар, схватив её за капюшон куртки, потащил к ларьку со сладостями.

– Лиз, ты влюбилась что ли? – на ходу спросил он. – Вопросы странные задаёшь. Неужели это ты парнем обзавелась? А как же твои корейцы? Я думал, ты по ним сохнешь.

Лизка вспыхнула.

– Ничего я не сохну! И нет у меня никакого парня!

– А чего краской залилась? Ну, появился у тебя парень, и что?

– Погоди-ка! – Лизку вдруг возмутило безразличие Макара. – То есть, если у меня появится парень, тебе будет всё равно?

– Ну, может, поревную чуток. Для приличия. Ведь всё-таки ты моя «сопливая жёнушка», – Макар хохотнул, а Лизка насупилась: «Когда же я перестану быть для тебя просто подругой?» – тяжело вздохнула, не скрыв отчаяния, и потянулась за сладкой ватой.

– Сегодня у меня начинаются занятия с репетитором. После этого, – Макар тряхнул воздушным облачком ваты и мотнул головой в сторону университета, – я сразу к нему. А ты?

«Ну вот, снова уходит. А ведь я только что пришла», – Лизка натянуто улыбнулась:

– А я погуляю ещё немного в гордом одиночестве и вернусь домой.

– Веди себя достойно. В драки не ввязывайся, – Макар хлопнул Лизку по плечу, вышло как-то по-пацански.

– Это уж как получится, – отозвалась девушка.

«И где же аттракционы, карусели, пицца, кафе? И даже на скутах не покатались. А кино?..»

Она проводила друга до остановки, подождала, когда он сядет в подошедшую маршрутку, затем вернулась на Набережную. Отыскала среди палаток ту, возле которой у неё разыгрался спор с Макаром. Выудила с прилавка книгу и в одиночестве побрела домой – постигать хюгге.

Несчастье случилось после ноябрьских праздников. Лизка проснулась раньше обычного и лежала в кровати, прислушиваясь к шуму дождя за окном. Настроение у девушки сразу испортилось, как только она открыла глаза и увидела капли дождя на оконном стекле. Вообще-то Лизке нравилась осень, но только в те дни, когда не нужно идти в школу и если на улице стояла ясная солнечная погода, пусть даже прохладная. Но сегодня небо заволокло свинцовыми тучами, ветер подвывал во дворе, перекатывая беспечно выброшенные кем-то на детской площадке целлофановые пакеты, а дождь монотонно моросил, оставляя на окне разводы и полосы.

Лизка глубже зарылась под одеяло.

«Да ну её, эту школу. Может прикинуться, что я заболела? Ещё и контроша по геосу». – Она погладила живот. – «Да и Светку сегодня как-то видеть мне не хочется. Не пойду. Скажу маме – живот болит».

В прошлом месяце Светка Кислухина и в самом деле перевелась к ним в класс. По школе сразу побежали шепотки: ребята собирались в кучки и шушукались, ища возможные причины перевода, но в итоге все они сходились в одном – Принцесса перевелась из-за Макара! Да и сама Светка этого не отрицала.

Её усадили за парту рядом с Дениской Филатовым, у окна. Не прошло и дня, как Светка пожаловалась класснухе на сквозняк – он ей мешает учиться, и на скрип зубов Дениски – она не может сосредоточиться, и на рюкзак Антона – он оставляет его в проходе и она об него запинается, и ещё на много чего.

– Где же тебе будет удобно сидеть? – спросила Светку обескураженная класснуха, и та без зазрения совести указала на Лизкина место. Лизку тут же пересадили за последнюю парту к Димке Скрябину. Тот сразу же осклабился. С последней парты Лизка ничего не видела с доски, и тоже решила пожаловаться класснухе.

– Учиться надумала? – спросила её класснуха, но пересаживать на другое место не стала.

Присутствие в классе Светки, а также гулявшие по школе слухи, нервировали Лизку. И если на слухи она могла закрыть глаза и уши, то вот от Светки и хитрых подмигиваний Василисы и Елизаветы – укрыться Лизка была не в состоянии.

Как-то на уроке физики двойняшки затеяли с Лизкой игру. Кролик, так ребята называли учителя физики – физик он был отменный, сам бы Эйнштейн ему позавидовал – стучал мелом по доске, расписывая теорему Клеро. Ни Василиса, ни Елизавета не горели желанием знать закон, описывающий зависимость между параметрами сфероида, силой тяжести на его поверхности и коэффициентами разложения гравитационного потенциала. Их интересовала совсем другая задачка – отношения между Макаром и Лизкой, степень её влюблённости, и каким будет потенциал отношений, если образуется переменная в виде Светки. Первой начала Василиса. Она метнула Лизке записку:

«И каково это оказаться на последней парте и сверлить спину своего краша, в то время как Принцесса сидит рядом с ним? Ты не боишься, ведь она по уши втюрилась в твоего „друга“? Сердечко не ёкает?»

«Какое ещё сердечко?! Мы с Макаром друзья!» – отправила Лизка ответ.

«Да ладно! Нас ты не обманешь», – на этот раз записка прилетела от Елизаветы.

Лизка закатила глаза к потолку, а девчонки захихикали.

«Так мы тебе сейчас поможем. Спросим у Макара, и дело с концом», – прислала весьма подозрительное сообщение Елизавета.

«О чём это вы собрались его спрашивать?» – у Лизки закралось недоброе подозрение, но Василиса уже строчила новую записку.

– Эй, – Лизка шёпотом позвала девочек. – Девочки. Псс. О чём это вы собрались его спрашивать?

Елизавета озорно пожала плечами, а Василиса, метнув в Лизку плутоватый взгляд, хихикнула неприлично громко.

– Что за посторонний шум в классе? – Кролик оторвался от теоремы и обвёл взглядом класс. – Девочки? – он заметил хитрые улыбки двойняшек.

– У нас тут любовный треугольник образовался, не подскажите решение? – лукаво промурлыкала Василиса, и класс грохнул от смеха. Светка тотчас обернулась и взглянула на вспыхнувшую до корней волос Лизку прямым тяжёлым взглядом, и как показалось Лизке – совсем недобрым взглядом.

В прихожей раздался шорох, а затем настойчивый мамин голос:

– Лиза! В школу опоздаешь!

– Ой, мам, – Лизка выползла из комнаты, хватаясь за живот, – что-то у меня живот болит. До школы я, наверно, не дойду.

– Всё так плохо?

Мама стояла в прихожей, повязывала на голову кашемировый шарф, который ей подарила мама Ирина в прошлом году на Восьмое марта.

– А ты куда? – удивилась Лизка. Мама была домохозяйкой, на работу ей уходить не нужно.

– В МФЦ, а потом и в мини-маркет загляну. Тебе что-нибудь нужно?

Лизка покачала головой.

– Если всё так плохо, – мама поцеловала Лизку в лоб, – побудь один денёк дома. Но завтра обязательно в школу.

– Слушаюсь, мэм, – Лизка проводила маму, закрыв за ней дверь. – «О, йе!» – и, подпрыгнув от счастья, бросилась обратно на кровать.

Лизка проспала до десяти часов. Она даже не слышала, как Макар настойчиво звонил в её квартиру, а потом и на телефон. Сладко потянувшись, Лизка сползла с кровати и выглянула в окно. Дождь прекратился, но тучи всё ещё висели над городом.

Внезапно где-то неподалёку раздался вой сирен, заставив Лизку вздрогнуть. Решив, что где-то рядом пожар, Лизка открыла окно и, невзирая на промозглость дня, высунулась наружу. Сирены пожарных машин и скорой помощи выли совсем рядом, но во дворе всё выглядело спокойно.

«Наверно не здесь», – Лизка закрыла окно. Вытащила из-под подушки телефон и тут-то заметила семь пропущенных звонков от Макара и сообщение: «Ты снова прогуливаешь?»

– Что, дружочек, потерял меня? А я вот взяла и не пришла! – и Лизка театрально громко засмеялась, но не успела она набрать ответное сообщение, как телефон снова зазвонил.

– Алло, – тихим и болезненным голосом ответила Лизка. Звонила мама.

– Лиза, ты дома? – голос у мамы дрожал.

– Дома.

– Слава Богу, – выдохнула она.

– А в чём дело? – Лизка начала беспокоиться.

– Лиза, как хорошо, что ты не пошла в школу, милая. У вас там… – мама судорожно вздохнула, – …у вас там… – последнее слово она почти прошептала: – теракт…

– Те-ракт, – по слогам повторила девушка, чувствуя, как горло сжимается в узкую щель.

– Лиза…

Но Лизка уже ничего не слышала. Она выскочила из дома, в чём была. Босые ноги в резиновых сланцах шлёпали по лужам, растрёпанные волосы колыхались на ветру, запутываясь в мелкие узелки. Дождь, который начал снова накрапывать, злобно жалил Лизку в лицо и мочил пижаму, пока Лизка бежала к школе через парк. В руках она держала куртку, которую схватила, но так и не надела.

«Макар! Макар! Боже! Макар!» – взывала она к другу и к Богу. Никогда ещё дорога до школы не казалась ей такой длинной.

Возле школы творилась суета и паника. Движение перекрыли, люди в форме окружили здание и никого не подпускали. Цветовые сигналы полицейских машин беспрестанно мигали. Кареты скорой помощи одна за другой увозили раненных. Когда Лизка подбежала к школе, какого-то парня с неестественно вывернутой ногой, грузили в скорую. Грудь его вздымалась словно дуга.

Из школы повалил народ. Медленно, озираясь по сторонам, учителя и школьники выходили, поддерживая друг друга. Дети плакали, взрослые плакали, на лицах всех застыл страх и ужас. Лизка бросилась им навстречу, выискивая Макара.

– Макар! Макар! – кричала она, вглядываясь в толпу. – Макар!

Макара не было видно. Тогда Лизка побежала к машинам скорой помощи. Она заглянула в одну, вторую, третью… и, не найдя друга, ринулась обратно в толпу. Тапок соскользнул с её ноги, куртка зацепилась за кого-то и выпала из рук.

– Макар! – в отчаянии крикнула Лизка. На глаза наворачивались слёзы, а сердце сковал ужас: «Неужели?..» – Лиза боялась предположить. – Макар!!!

– Лиза? – раздался знакомый голос совсем близко. Лизка стремительно обернулась – Макар стоял рядом, цел и невредим.

– Макар! – девушка бросилась в объятия друга и разрыдалась у него на груди.

– Со мной всё в порядке, – дрожащей рукой юноша погладил Лизку по голове. – Всё в порядке, – голос его тоже дрожал, – в этот момент я был у Дивергента.

Это была величайшая трагедия, повергшая весь город в шок. Какой-то псих ворвался в школу с пистолетом, убил охранника и ещё пару ребят. Многих ранил. Кто успел, спрятался в туалетах, забаррикадировался в классах. А парень носился по коридорам, палил во все стороны и орал во всю глотку: «Боже! Я – Бог! Я – Бог!», пока не выпрыгнул из окна с третьего этажа. Это его увозила скорая. И ещё долго потом мамы боялись отпускать своих детей в школу, родительские комитеты устраивали собрания, на которые приглашали полицейских, сотрудников местной власти, проводились всевозможные проверки, дети приходили в школу с цветами, устроив у входа мемориал.

Этим же вечером Лиза позвала Макара в парк, туда, где познакомилась с дядей Васей.

– Давай пообещаем на пальчиках, что мы никогда друг друга не предадим, и всегда будем защищать друг друга, – попросила Лизка, вытаскивая из продуктовой сумки варёный картофель.

– Что это с тобой?

– Ну, просто. Давай пообещаем.

– А картошку зачем принесла? Ещё и варёную.

– Скрепим наше обещание и закусим картошкой. Кровью скреплять не будем, или можем наливку твоей бабушки стащить. Я как-то хлебнула глоточек, когда болела – было вкусно, правда, голова потом знатно так кружилась, и мне казалось что я парю в невесомости.

Макар улыбнулся, как-то тоскливо, но картошку взял. Молча повертел её в руках. Потом носом уткнулся в Лизкино плечо.

– Лиз, мне было так страшно.

Плечи юноши содрогнулись.

ГОЛУБЫЕ КЕДЫ

Декабрь близился к своему завершению. Светка снова укатила в Сеул на съёмки, и Лизка облегчённо вздохнула. «Пусть уж лучше с корейцами зависает, а Макар – мой!» – каждое утро думала она, кружась и подскакивая по пути в школу. Теперь, когда Светка уехала, пусть и ненадолго, Лизка чувствовала себя счастливой.

Как только девушка прознала, что Светки не будет в школе до конца года, она собрала свои вещички и, махнув Димке:

– Оривидерчи, Скребок! – пересела обратно к Макару.

– Куда намылилась? – попытался остановить её Димка.

«Не твоего ума дела», – хотела было сказать Лизка, но лишь бросила на бывшего соседа по парте ледяной взгляд, словно смотрела на презренное насекомое, которое собиралась заморозить.

– Обратно не возвращайся.

– Больно надо, – всё-таки хмыкнула она, – и не подумаю.

Только вот с Макаром Лизка всё равно проводила время реже. А всё потому, что с утра её друг уходил на занятия к репетитору по английскому, а после школы спешил в университет на лекции к репетитору по программированию. Вечерами Макар был занят уроками или заданиями от репетиторов. И если бы Лизка не отыскала в плотном графике друга свободное местечко и для себя, то она и вовсе бы «забыла, как выглядит друг» – так говаривал дядя Лёня, когда поздним вечером Лизка вываливалась из комнаты Макара и, протопав через зала, шла к себе домой.

Обычно после уроков Лизка провожала друга до университета и дожидалась окончания его занятий в кафе неподалёку. Потягивала карамельный латте макиато из трубочки, глядела в окно на заснеженные улицы и суетливых прохожих. Иногда она доставала из сумки планшет и смотрела очередную дораму. К приходу Макара Лизка заказывала горячий чай и два куска шоколадного бисквита. Один кусок она съедала сама, а потом ещё и половинку у Макара, а потом они вместе возвращались домой, чтобы поздним вечером Лизка опять могла протопать через зала в сторону своей квартиры.

Однажды репетитор Макара, сославшись на срочное дело, отпустил его с занятия раньше положенного. В тот день город накрыл снежный буран. Снег валил с неба большими липкими хлопьями, транспорт с трудом пробивался сквозь плотную белую завесу и к тому моменту, когда Макар дошёл до кафе, где дожидалась его Лизка, он смахивал на снежного человека. Лизка как обычно ждала друга на прежнем месте, за столиком у окна. Макар остановился снаружи напротив – войти в кафе он не спешил – и тихо наблюдал за Лизкой в окно. Девушка глупо улыбалась, пялясь в планшет. Время от времени её брови вздрагивали, а рот приоткрывался, словно она собиралась возразить видимому только ей собеседнику. Макар стоял неподвижно. Ему нравилась Лиза. С ней он чувствовал себя уютно и легко. Она вселяла в него уверенность, и Макар был спокоен, зная, что Лизка где-то рядом. Он привык, что она ВСЕГДА рядом. Макар даже втайне мечтал, чтобы Лизка была его сестрой, и тогда они никогда бы не расставались. Мысль о том, что они могут расстаться, пугала Макара. А после теракта в школе, эта мысль стала чересчур навязчивой. Да ещё отец, сначала он настаивал, а теперь его слова не подвергались обсуждению: «Макар, уезжаешь сразу после Нового года». Он даже думать не хотел об этом, но время неумолимо приближалось. Ещё летом было решено, что Макар уедет учиться в Анкару, в частную высшую школу, а там и в университет. Всё лето Макар пытался сказать об этом Лизке, искал подходящие слова и даже ночью, ведомый внезапным порывом, пришёл к ней в комнату, да так ничего и не сказал, только ввёл Лизку в ступор. Не смог сказать он и после теракта, там – в парке.

«А скоро Новый год, сказать всё-таки стоит», – Макар сморгнул. Всякий раз, когда он думал об отъезде, в животе завязывался узел, и в горле начинало щекотать, а ещё глаза жгло, словно в них залили жидкого мыла.

Макар боялся. Боялся отправиться в это путешествие один, без Лизки. Взбалмошная, чудаковатая Лизка – его подруга, его опора.

«Ну, как я без неё?» – Макар снова сморгнул, потом сдвинулся с места, оставляя за собой глубокие следы на снежном одеяле. Он перешёл дорогу к остановке. Трамваи перестали ходить, и Макар дождался автобуса. А Лизка продолжала смотреть дораму и потягивать кофе из трубочки.

Макар вернулся на десять минут раньше. Специально. Чтобы застукать Лизку за планшетом и урезонить её. В руках он держал увесистый пакет.

– Уже! – Лизка аж поперхнулась, увидев Макара.

– А что, не рада? – ухмыльнулся он, косясь на планшет.

– Что в пакете? – полюбопытствовала Лизка, одновременно подзывая официанта.

– Да так, книги, – Макар спрятал пакет за спину и мигом перевёл внимание Лизки на планшет. – Ты бы лучше уроки учила, пока меня ждёшь.

Лизка только фыркнула.

– Хватает мне уроков в школе. – И добавила официанту: – Как обычно, нам горячий…

– Нет, – перебил её Макар, – сегодня мне как у неё, – он кивнул на стакан возле Лизки, на дне которого плавала молочно-кофейная пенка.

– А торт? – спросила Лизка.

– И торт, – добавил Макар.

– Сладко.

– И пусть, – с горечью на языке ответил он…

Шла последняя неделя перед новогодними каникулами, и никто не хотел учиться. В школе царила новогодняя атмосфера – утренники, ёлочки, вечеринки. В классах развешивали гирлянды и шары, девчонки обсуждали платья и макияж для вечеров, мальчишки – в какие игры рубиться на каникулах.

Лизка пребывала в непонятной для неё эйфории. И даже на последнем в этом году уроке истории с живостью вступила в дискуссию о внешней политике Николая II, немало удивив историчку. А после урока Лизка неожиданно схватилась за живот.

– Ты сегодня жжёшь, – похвалил Лизку Макар, выходя из класса.

– Угу, – пробормотала она, бледнея на ходу.

– А чего так вяло?

Макар скользнул взглядом по Лизке, уже догадываясь, в чём дело – у подруги от него секретов не было.

– Мне нужно в туалет, – выдохнула Лизка. – Кажется, зреет заговор против меня. Каждый месяц бунт устраивают. Никак мы не придем к общему согласию, – и она умчалась, вспоминая, есть ли у неё в рюкзаке запасная прокладка.

Закрывшись в кабинке туалета, Лизка обшарила карманы и поняла – прокладки нет! Лизка принялась истерично проворачивать в голове возможные решения этой предвидимой, но вполне неожидаемой – не сегодня, нет, только не сегодня! – ситуации, и уже склоняла себя к побегу с уроков, как дверь в туалет открылась и с грохотом захлопнулась. Лизка услышала журчание воды и мелодичные голоса двойняшек.

– Наденем то, перламутровое, – вещала Василиса.

– Чур, розовое моё, – отвечала Елизавета.

– Глаза «смоки айс», – добавила Василиса.

– И блёсток побольше, – согласилась Елизавета.

– Девочки, – вклинившись в восторженный диалог, пискнула Лизка из кабинки, – прокладки не найдётся?

– Лиза, ты? – по ту сторону кабинки раздался голос Василисы, а затем в щель под дверь просунулась тоненькая ручка, а в ней – гигиенический пакет.

Через минуту Лизка вышла к двойняшкам.

– Спасибо, девочки, вы меня спасли.

Она повертелась пред зеркалом, проверяя, не испачкались ли джинсы.

– Завтра школьный вечер. Ты уже выбрала, в чём пойдёшь? – спросила Лизку Василиса. – А пойдём сегодня с нами в Торговый? Выберем тебе платье, улётное.

– Скажешь тоже, Вася, – засмеялась Елизавета. – Куда она без своего Макара-то пойдёт?

Лизка недовольно скривила губу, а Елизавета продолжила:

– Он даже её возле туалета дожидается.

– Правда? – всполошилась Лизка и опрометью бросилась к выходу, но стоило ей высунуть голову наружу, как за спиной у неё раздался звонкий смех сестричек.

– Смотри, как побежала! А ещё говорит, что только друзья!

– Ну, девочки, – у Лизки покраснели уши.

– Ещё не призналась? – Василиса тронула Лизку за плечо. – А ты не тормози, а то я слышала, что Светка после Нового года объявление важное сделает. Уж в любви, наверно, собралась признаваться.

– Капец, – вырвалось у Лизки со вздохом.

– Вот тебе и капец. Улетит твой краш к другой пташке, будешь потом себе пальцы кусать, – Елизавета довольно зажмурилась, словно радуясь подобному исходу.

Лизка рассердилась, но правоту девочек всё же признала, однако, не желая доставлять им удовольствие, буркнула:

– И не краш он мне вовсе, – и покинула туалет, громко хлопнув дверью.

– Лиз, подожди, на вечер-то в чём пойдёшь? – услышала она уже в коридоре.

На школьный вечер Лизка натянула узкое чёрное платье, сверху накинула пиджак оверсайз. Волосы распустила, завив концы. Она и «смоки айс» собралась сделать, чтобы утереть нос двойняшкам, но Макар её отговорил.

– Лиз, ну зачем народ пугать?

И Лизка только нанесла румяна на щёки и немного помады на губы. «А вдруг мне целоваться придётся?» – игриво подумала она, пряча помаду в клатч.

Лизка выглядела сногсшибательно. Даже Макар восхитился. Даже у Скребка отвисла челюсть. Даже двойняшки заценили её прикид. «Молодец, Савельева, зачёт», – прощебетали они враз, и Лизка, раздувшаяся от самодовольства, провела вполне приятный вечер. Конкурсы, игры, танцы, медляки, пожелания на Новый год. Все загадали удачи на экзаменах, и только Лизка, поглядывая на Макара, попросила чуда в любви.

Пару раз за вечер Димка совершал поползновения в сторону Лизки – крутился возле неё, никак не решаясь пригласить на медляк. Лизка же на него и не взглянула вовсе и весь вечер протанцевала с Макаром, о Светке вспомнила только раз и то, чтобы возликовать, что соперницы нет рядом, и подобно бейсболистке весь вечер игнором отбивала навязчивые подмигивания двойняшек. Только вот ноющую боль внизу живота отбить у неё никак не получалось.

***

Уперев локти в подоконник, Лизка наблюдала в окно, как большие жирные снежные мухи укрывают город пушистым одеялом. Макар сидел за столом, уткнувшись в ноутбук, и печатал коды.

– Дёрнем на Чекерил в выходные? Как там у тебя с репетиторами? – Лизка оторвалась от окна и вопрошающе взглянула на Макара.

– С ними я закончил, – с минутной задержкой ответил он.

«Вот и славно», – Лизка довольно улыбнулась, склонила голову на сложенные руки и принялась украдкой наблюдать за другом. Макар быстро-быстро печатал и кивал сам себе.

«Ну разве можно быть таким красивым? – Лизка скользила влюблённым взглядом по безупречному лицу Макара. – Это преступление против моего сердца!» Она затаила дыхание, прислушиваясь к биению у себя в груди. Потом сложила сердечком большой и указательный пальцы и отправила Макару воздушный поцелуй. Он пролетел через всю комнату и бабочкой опустился юноше на плечо. Словно почувствовав прикосновение, Макар резко обернулся. Девушка встрепенулась.

– Ты к днюхе не готовишься? Салаты не крошишь?

– Сейчас ведь только утро. И вообще, – Лизка плюхнулась на кровать. – День рождение в Новый год – это отстой.

– А мне кажется символично. Начинаешь свой новый год в Новый год.

– Симпатично? – Лизка вытянула ноги вверх. – По мне, так мои ноги симпатичнее, – растопырила пальцы на ногах. – Я бы хотела в Новый год есть оливье, пельмени, как все пить шампанское под бой курантов и загадывать желание. А потом кричать: «С Новым годом! С новым счастьем!» А в день рождения задувать свечи на торте. А не наоборот. Ты ведь, вон, родился до Нового года. Подумаешь, на пару дней раньше, но мы же не празднуем твой день рождения в Новый год.

– Лиз, рано тебе ещё шампанское пить, – Макар отодвинул ноутбук в сторону и залез под стол. – Зато ты дважды за день можешь загадать желание, – донеслось из-под стола, – задув свечи, а потом и под бой курантов.

– Ага, два в одном.

Лизка с размаху шмякнула ноги и, перевернувшись набок, приподнялась на локте.

– Эй, ты, что там делаешь?

Из-под стола показалась голова Макара, а затем и он сам предстал перед Лизкой. В руках он держал коробку, обмотанную широкой бело-золотистой лентой.

– Держи. Это тебе, для твоих симпатичных ног. С днём рождения.

Лизка взяла подарок из рук Макара, легонько коснувшись его прямых и не по-мужски тонких и длинных пальцев. В последние дни этими пальцами Макар отстукивал по клавиатуре своего ноутбука, прописывая коды программирования.

– Даришь сейчас? Но до моего дня рождения ещё пара часов.

– Ну и что. Можешь открыть его позже, вместе с остальными подарками.

– Ну уж нет! Я сейчас же посмотрю, что это!

В предвкушении Лизка проворно сорвала ленту, смахнула с коробки крышку и… увидела их – ГОЛУБЫЕ КЕДЫ на толстой белой резине!

– Макар! – радостно воскликнула она. Потом отбросив коробку в сторону, крепко обняла друга и тотчас принялась натягивать кеды на ноги. – До чего они красивые, Макар! Где ты их нашёл?

– Ну… – он пожал плечами, – нашёл вот, в Торговом.

Макар смотрел на русую макушку Лизки, и то, как девушка, продевая шнурки в отверстия, напевает что-то под нос.

«Сказать ей сейчас?.. Нет. – Макар не решался. – А потом я уеду, уже через два дня. Уж лучше сейчас, чем потом».

Макар завёл руки за спину, но тут же спрятал их в карманы брюк. Прошёлся туда-сюда по комнате. Нащупал на большом пальце заусеницу, тотчас появилось желание её сгрызть, но вместо этого он теребил её указательным пальцем, не вынимая руки из кармана. «Скажи ей уже, дурак!» – наконец, принудил он сам себя.

– Лиз…

– Мм, – на секунду девушка перестала шнуровать кеды и подняла на друга искрящиеся счастьем глаза.

«Я не могу» – промелькнуло в голове юноши, и он начал цепенеть, давая заднюю, но слова, дрожавшие на кончике языка, уже летели в пропасть:

– Лиз, я уеду сразу после Нового года.

– А куда? Я с тобой. И в этих кедах, – Лизка отбила чечётку, прокрутилась на месте.

– Нет, Лиз. Я поеду один, – глухо ответил Макар, и постепенно улыбка Лизки сошла с лица. – Я уезжаю в Анкару. Буду там учиться в высшей частной школе.

– В школе… – эхом отозвалась Лизка, не поверив своим ушам: нет, она ослышалась. Ослышалась же, да?