Текст книги "Экспедиция Жизни и Смерти"

– Ясно, – согласился Дарк, мельком глянув за окно. Во двор как раз въезжала карета, переливающаяся ядовитым желтым цветом, запряженная белыми лошадьми в золотистых попонах. Парень решил пока не отвлекать друзей и перевел взгляд на Мин.

– Полагаю, мы можем притвориться, что так и есть, – предложила она. – Будто мы с ними сдружились и готовы работать вместе.

– Ты забыла маленькую деталь, – усмехнулся Дарк. – Нужно сказать об этом им. Если мелкий опять начнет тявкать, я молчать не стану.

– То есть он победит твое хладнокровие? – прищурилась Мин. – Попробуй бросить вызов самому себе! Не нравится Аксель – не разговаривай с ним. Вместо ответа просто смолчи. Сможешь?

– Почему ты так печешься о том, чтобы мы вели себя миролюбиво? – поинтересовалась Китара, поправляя на плече длинную прядь перехваченных терновым обручем волос. Игниса тоже это интересовало, поэтому он кивнул и устроился поудобнее.

– Потому что мне интересно, что они замышляют, – девушка посмотрела на Анубиса, который так и стоял возле двери и, конечно, ни словом не обмолвился, что он обо всем этом думает. – Если мы будем задираться с друидами, нас никуда не отправят, а выберут более покладистых учеников. Я бы хотела поехать.

– Ну да, тебе легко говорить. Ты только приехала, а мы уже прошли пять ступеней, и прервать учебу для нас – выбиться из привычной колеи! – возразила Китара.

– Какая разница, как вы будете улучшать знания – здесь среди учителей или далеко и на собственном опыте? – удивилась Мин. – Да, я привыкла все делать сама. И, заметьте, меня сразу пригласили к вам, и сразу на шестую ступень! Дело в вашем усердии, а не в привычном процессе!

– Ты уверена, что тебя пригласили только для того, чтобы учиться? – спросил Игнис.

Он попал почти в точку. Мин отметила, что этот парень очень догадлив. Или просто больше знает. И посмотрела на него чуть более внимательно, чем следовало бы, чтобы он ничего не заподозрил.

– Да, – неохотно ответила она. – Потому что они узнали, что я делаю посох. Твой отец узнал.

– Так это твой был? – с толикой уважения спросил Дарк.

– Мой. Бесполезный, он не работал, я ведь только начала. Но вы знаете, посох – слишком важная вещь, его нужно регистрировать и проверять по крайней мере у трех специалистов… изготавливать под надзором… и все такое. Отец решил, что я должна закончить обучение официально, и тогда посох будет полноправно считаться моим.

– А до этого они его изъяли. – Игнис сел на кровати. – Я слышал, как ты боролась с отцом. Напрасно – все верно, посох слишком опасен, чтобы держать его в комнате. Странно, что ты вообще смогла довезти его до Некроситета.

– Ты говоришь точно как мой отец, – Мин насупилась и скрестила руки на груди.

– Я говорю как свой отец, – усмехнулся Игнис. – А мой – как твой, да.

– Бросьте спор и идите сюда, – Дарк, уже не отрывающийся от окна, поманил всех костлявой рукой. Карета остановилась давно, но пассажирка начала выбираться из нее только сейчас.

Сначала показался кусок тошнотворно-желтого платья, а после туфля ступила на каменистую мостовую, и взору встречающих и подглядывающих предстала фигура во всей своей друидской красе.

Среди солнечных жителей она считалась божественно красивой. Сияющие золотые волосы струились по плечам до самого пояса, яркие переливающиеся лазурью глаза казались еще выразительнее из-за длинных изогнутых ресниц, пухлые розовые губки изгибались в едва заметной улыбке, а маленький, чуть вздернутый носик покрывали милые ненавязчивые веснушки. Фигура у леди также была достойна похвалы – стройная, с высокой грудью, плоским животом и вполне аппетитной попкой, которая сейчас была скрыта платьем. Руки поражали плавностью линий и аккуратностью кистей. Ног из-за подола видно не было.

– …но наверняка такие же толстые, – скривилась Китара, почти с отвращением рассматривая прибывшую.

– Ладно тебе, – попытался вступиться Игнис, хотя получилось у него не очень – лицо выдавало стойкую антипатию. – Это все же девушка.

– А мне что за дело? Сам рассыпайся в комплиментах.

– Вот еще, – тихо проворчал он. – Если не заставят – ни на шаг не подойду.

– А заставят, – разрушила радужные надежды Мин. – Она ведь с нами поедет. Кто бы это ни была, ученица или наставница, но эта друидка для нас.

– Тьфу, – нахмурился Дарк. – Я на этот желтый уже смотреть не могу. Они им там пропитываются? Купаются в нем? Я пошел к себе. Если что – зовите. Хотя лучше не надо.

* * *

В это же самое время в комнате Мару собрались прибывшие друиды. Гостевые были устроены не так, как ученические: они были поменьше размером и кровати в них стояли возле одной из стен, поэтому было больше свободного пространства. Сокурсники уселись прямо на пол, образовав треугольник, и делились яркими впечатлениями.

– Хватит тебе их защищать! – возмущался Аксель. – Я понимаю, что когда-то один из них спас тебе жизнь, я не очерняю его имя. Но почему я должен кланяться в пояс каждому землееду?!

– Они не едят землю, Аксель, – устало промолвил Мару.

– Откуда ты знаешь? – запальчиво вскинул голову парень.

– Я не знаю, – смутился здоровяк. – Но я по крайней мере могу спросить прямо. Ты спрашивал у них про землю?

– Ты нормальный?! Если я спрошу про землю, они меня ею накормят! Могильные черви! Мне повезло, что в меня не попала эта дрянь!

– В меня тоже не попала, – задумчиво проговорила Мартина, накручивая на палец коричневый локон. – Этот жуткий тип почему-то решил мне помочь.

– Ему велели – вот и решил. Или ты тоже на их стороне? – вспыхнул Аксель.

– Успокойся, я не сказала, что они мне нравятся! Они жуткие. Не понимаю, зачем им это – брить головы, рисовать знаки… ногти красить! – она осмотрела свои аккуратные ноготки, едва превышающие по длине сами пальцы. – Да еще черным. Да еще парни! Вы видели? Почти у всех отвратительные черные когти! Наверное, чтобы их боялись в народе.

– Кажется, на востоке Туманного края у людей волосы вообще не растут, – вспомнил Мару. – Слышал где-то…

– Мерзость какая, – Мартина передернула плечами. – И у женщин?

– Вроде да.

– Бедняжки…

– Кажется, они не сильно переживают из-за этого, – заметил Аксель. – У них вообще странные понятия о красоте. Все выцветшее, блеклое, лица бледные, как у трупов… такое чувство, что все засыпано пылью, только паутины не хватает! Хотя, может, и она есть. У меня вот постоянно такое чувство, что я сейчас начну чихать.

– Да, тут слишком мрачно, – не стал спорить Мару.

– Ничего, завтра с утра выедем и вечером уже будем в Солнечном крае! – попыталась подбодрить товарищей Мартина. – Яркие краски, солнце, улыбки! Тут улыбки если и можно увидеть, то только зловещие. И рты какие-то… как черные провалы, губы фактически отсутствуют…

– Интересно, кого дадут нам в команду, – задумался Мару.

– Чего тут думать – этих жердин и дадут, которые нас сюда вели, – фыркнул Аксель. – Черт, их что, на дыбе растягивают? Уж на что тебя, Медведь, в детстве дразнили – а ты вровень с этим, вторым, который чуть симпатичнее!

– Но все равно страшный, – вставила девушка.

– Тут и девчонки такие, – чуть понизив голос, сообщил Аксель. – Я в женской красоте побольше вашего понимаю, – и, чтобы друзья не обиделись, спешно добавил: – Ты, Мартина, с другой точки зрения смотришь, Мару весь в делах, в делах… а я иногда проветриваюсь, ну, вы знаете, гуляю там…

– …кичишься своим магическим происхождением… – продолжил Мару.

– Нет! Просто не считаю нужным скрывать. Так вот, скажу я вам, что здесь ни одна нашей Мартине в подметки не годится. Они все жутко костлявые, некоторые вообще без волос – не сразу и поймешь, девчонка или нет! И такие худые, что страшно! Я, конечно, ценитель талии, но не ценитель ребер! Не знаю, откуда у них не торчат кости. И глаза выпуклые, как будто в высохшем черепе не помещаются. И…

– Остынь, Аксель, – попросил Мару. – Девушки все же…

– Чтоб я провалился, если эти долговязые доски – девушки! Ты хоть у одной грудь видел? То-то…

– Слышите? – вскинулась Мартина. – Кажется, копыта стучат!

– Это наша Солнечная Леди! – Аксель взвился с пола, словно некроманты подложили ему мертвого ежа. Или живого – что равноценно. – Вы как хотите, а я побежал встречать!

Мартина и Мару переглянулись. Для них, да и ни для кого, пожалуй, не было секретом, что их друг давно мечтает предложить Вилисане руку, сердце, посох и вообще все, что у него было, есть или будет ценного. Но девушка вела себя с ним мягко-нейтрально, не подпуская ближе, чем просто для дружеской беседы. Она со всеми так себя вела, почему-то не желая сходиться с сокурсниками близко. И вроде не ставила себя выше других из-за своего происхождения – девушка была дочерью правителя Реалисса, центральной провинции, – беседовала со всеми на равных, не капризничала, не задирала нос. Но все равно держалась отстраненно. И еще порой юных друидов смущала ее манера разъезжать в карете, окружать себя слугами или выряжаться в платья, стоившие раз в пять больше, чем вся одежда троих друзей, вместе взятая.

Глава 3. Ценность жизни

Как ни странно, но еще кое в чем кроме общей неприязни ученики проявили редкостное единодушие. Они упоенно ворчали. Кто-то – себе под нос, кто-то – громко и невидимому слушателю, кто-то ворчал соседу, не особенно слушая его реплики.

Друиды, оказывается, только сейчас узнали, что им нужно будет отправиться на далекий запад, более того – по землям некромантов, то есть вдоль той стороны хребта, где располагалась Претория. Мару монотонно перечислял причины, по которым нет необходимости ехать по туманной дождливой серой стране, в которой тоже есть хорошие люди, но жить там невозможно. Мартина упоминала разные ужасы, с которыми она мириться не желала, например, солнце в лучшем случае лишь раз в десять дней, противные моросящие дожди, постоянно встречающиеся на тракте лысые и костлявые люди, а также кладбища, кладбища и кладбища. Аксель вообще постоянно дергался, будто просыпаясь ото сна, и провозглашал очередной недостаток некромантских земель, половина из которых была им услышана еще в Друидаре, а половина – выдумана только что. То, что он наблюдал сам, было слишком скучно, чтобы провозглашать. Подумайте сами: как звучит патетическое восклицание: «А живые мертвецы, которые ухватят меня за ногу, стоит только отвернуться!» И как в сравнении с этим звучит надрывное: «Здесь все серое, это ужас какой – то!» Цветом никого не испугаешь, и парень упорствовал в сочинительстве.

Вилисана молчала – она ехала в карете, запряженной четверкой лошадей. Занавески на окнах были задернуты, и в беседе девушка участия не принимала. Но, несомненно, слышала все, что говорил Аксель, ехавший бок о бок с каретой госпожи. Для нее он, собственно, и старался.

Друиды ехали первыми, за парой преподавателей. В конце и прилично отставая двигались юные некроманты. Правда, их ворчание было несколько иного рода. Как людям более спокойным и невозмутимым по своей природе, им давно надоело говорить одно и то же про своих напарников-соперников, да и запал уже прошел, и они отвлеклись на более насущные проблемы. Китара не успела перед выездом заплести должным образом волосы, чем была очень недовольна, пытаясь сделать это в седле. Каждый раз после взгляда в зеркало она опять начинала ворчать и переделывать все заново. Игнис просто обжегся кофе, рука ныла, а попросить помощи у целителей он гнушался, оставалось только бухтеть. Дарк не столько ворчал, сколько бормотал некоторые ценные формулы себе под нос, потому что хотел кое-что испробовать, когда будет возможность. Мин же всю дорогу упорно втолковывала Анубису, который быстро шагал возле лошади, что он должен, просто обязан научиться говорить, иначе она создаст ему чувствитель боли и нажмет посильнее. А поскольку Анубис не выказывал своего интереса, беседа могла продолжаться бесконечно.

– И почему я, черт меня возьми, не поговорила с этим парнем-суккубоделом? – который раз сокрушалась она. – Его химера говорила! Правильно, я не успела, мы выехали слишком поспешно. Да и впрочем… не то чтобы эта его химера так хорошо говорила… пару слов, да и то, вероятно, вложенных… но она говорила!!! Говорила, Анубис, чурбан стоеросовый! Вот надо было тебя к ней определить, посмеялись бы, как ты даму очаровал своим великолепным молчанием!

Она помолчала, дуясь на слугу и краем одного уха слушая, как нежный голос Китары сокрушается «да что же в самом деле, каждый раз, не могу больше, лучше уж совсем без волос, право слово…», а краем другого – как Дарк твердит «морт… морт поганцев власяниц… или власяник?.. морт черный венец… на третий раз венец, а на четвертый?..». Потом встрепенулась опять.

– Черт бы тебя побрал, Анубис! Я после твоего создания целый день спала, а потом голова гудела! И с отцом чуть не поругалась. И после этого…

– А что – могу и побрать, – заискивающе сообщил довольно тонкий, но скорее все же мужской голосок откуда-то снизу. Мин повернула голову и увидела, как возле копыт ее лошади нелепо, но проворно скачет существо, похожее на худого сгорбленного ребенка в мохнатой шкуре и с клыкастым полузвериным рыльцем. Черт был полупрозрачным, через него просвечивала дорога.

– Голодный? – спросила девушка, и черт быстро-быстро закивал, подобострастно скалясь. Она понимающе кивнула. Черти были условно безопасными порождениями темной энергии, одним из видов мерцающих призраков, то есть они могли иногда становиться видимыми для людей. Они не нападали, поскольку прикоснуться могли только к тому, что было велено побрать. А эти мелкие твари любили брать. Стоило кому-то случайно произнести «побери черт» – если хоть один из них оказывался рядом, тотчас это брал. Разумеется, человека он взять не мог, только сравнительно небольшие предметы, размер которых зависел от размера самого воришки. Анубиса черт бы тоже не взял, но Мин слишком часто поминала его, чтобы хвостатый не услышал. А с некромантами порой можно было договориться.

– Большая коллекция? – уточнила Мин, зная, что черти хранят «побранные» вещи в своих специальных тайничках и постоянно хвастаются ими друг перед другом. Собственно, для существования черта эти вещи и нужны, а точнее, размер их запаса.

– Да та-ак, сре-едненько… – завел черт обычную песню. – Шкатулка узорная, давны-ым давно появилась… ох и люблю-ю я эту шкатулку, да залежалась она, о-ой залежа…

– Хорошо, хорошо. Знаешь, Анубис, а черт бы побрал этот проклятый камень на дороге, на который только что наступил мой конь!

Очень довольный черт рванулся под копыта коню и тут же ухватил камень.

– Постой! – Мин перевесилась через лошадиный бок. – Не убегай! Тут еще добыча будет.

– Добыча? – Черт облизнулся раздвоенным язычком. Камня уже нигде не было – он отправился в специальную шкатулку.

– Мгм, – девушка демонстративно отвернулась и, глядя куда-то на верхушки редких деревьев, произнесла: – Что-то у Акселя постоянно развязываются шнурки, все перевязывает и перевязывает, надоело. Плохие, видно, шнурки, черт бы их побрал!

Черт исчез. Довольная Мин пошевелила плечами, сдерживая злорадный смех. Интересно, что в Солнечном крае говорят о чертях? Знают ли, что нужно осторожно упоминать их? Впрочем, не важно: факт тот, что друиды чертей не видят, а черти друидов не боятся.

* * *

До Логова оставалось не более чем полдня пути. Ночевать отряд собирался уже на территории Солнечного края, и это заметно приободрило друидов. Они больше не сетовали на сырость, тусклые цвета и бесцветное небо – облака истончились, и уже можно было точно определить, где находится солнце. А в некоторых местах глазастый Аксель нашел проблески голубого неба, что сподвигло его на песню.

Стоит сказать, что из-за шнурков парень негодовал всего две минуты. Когда товарищи разобрались, в чем проблема, на выручку пришла Вилисана. Она одолжила Акселю два золотистых шнурка, возможно, завязки с одного из платьев. Дрожащими пальцами юный друид обмотал их вокруг расхлябанных сапог и, должно быть, возблагословил чертенка за шалость. Может быть, знай он, кто напустил черта, то расцеловал бы Мин.

Пел Аксель вовсе не плохо, голос у него оказался сильный и довольно низкий – совершенно не похожий на его привычную речь. Мартина и Мару охотно слушали, и девушка порой даже подпевала. На одном из коротких отрезков пути, проходившем через лес, ей на плечи, на руку и на круп кобыле сели маленькие птички и добавили песне колорита. Некроманты с интересом следили за первыми на их памяти проявлениями друидской магии.

– Как думаешь, а насекомых они могут подчинять? – наклонившись к Дарку, спросила Китара. Вопрос интересовал ее не зря – колдуны любили работать с останками насекомых, особенно тяготели к паукам[1]1
  На данной стадии развития науки считается именно так.


[Закрыть]. Те создавали прекрасные ткани, могли выполнять множество дел, были быстры и ловки, а на крупных паукообразных химерах можно было ездить. Разве что они не летали.

– Не подчинять, а общаться, – стараясь говорить как можно снисходительнее, пояснила Мартина, которую беловолосые некроманты как раз нагнали. – Мы общаемся с животными, не навязываем свое видение, а стараемся понять их и уж потом предлагаем свое.

– То есть птицы захотели петь сами?

– Разумеется! – девушка фыркнула. – Это только у ваших тварей нет свободы воли.

– Слышал, Анубис? – Мин, которая ехала далеко позади, но слышала беседу, уныло повернула голову к слуге. – Тварь ты безмозглая. И даже желаний у тебя нет. Вот ты хочешь с нами ехать или это я тебя заставляю? То-то.

– По-твоему, это я велел Преториусу забраться в сапоги директора? – скептически уточнил Дарк. В тот раз он был бы очень рад, если бы у существ действительно не было никакой свободы воли и они бы делали только то, что позволено.

– Что?

– Ничего. Меня удивляет, почему твоя лошадь не встает на дыбы и не пускает пену изо рта.

Мартина очень косо посмотрела на Дарка, будто тот спросил, сколько у нее внуков.

– Вообще-то нам велели поддерживать вокруг них ауру спокойствия, с того самого момента, как мы въехали в город, – немного неуверенно ответила она. – Из-за вас.

– А, – глубокомысленно сказал парень, хмыкнул и отвернулся. Мартина сердито нахмурилась, видя, как улыбается Китара. Вероятно, сейчас они как-то подшутили над ней, а она даже не понимает. С тоской покосившись на Акселя и Мару, которые уехали далеко вперед и почти догнали преподавателей, и с еще большей тоской – на карету с недоступной Вилисаной, девушка протянула руку к длинному высохшему стеблю и сорвала его. Сверху стебель заканчивался округлым бутоном. Мартина погладила ладонью воздух над ним, и бутон на глазах ожил, развернул лепестки, которые стали ярче и окрасились сначала в зеленый, а после – в синий цвет с желтыми тычинками, полными живой пыльцы.

– А вы умеете вот так? – довольно спросила она у некромантов, которые следили за каждым ее действием.

Китара нагнулась и сорвала точно такой же стебель. Смотрела на него какое-то время, а потом резко вытянула руку в сторону Мартины.

– А вы умеете вот так?

Одновременно с ее словами щелкнули маленькие челюсти. Превратившийся в них бутон сомкнулся на складке рукава друидки.

Конечно, она тотчас завизжала. Дарк и Китара хлопнули по рукам. Игнис и Мин, наблюдавшие происходящее сзади, заулыбались, Мин тихо сказала «Два – ноль». Мару и Аксель развернули лошадей и поскакали в обратную сторону.

Когда они обогнули карету, Мартина уже стряхнула с себя крошечные челюсти.

– Да не бойся, он уже без энергии. Умер. Совсем, – хихикала Китара.

– Умер! А вам только того и надо! Мертвыми-то легче управлять. У них и спрашивать не приходится!

– Я спрашиваю, – тихо возразила Мин, поглощенная своей извечной проблемой. – Но они ж, сволочи, не отвечают!

Она оказалась права. Анубис никак не отреагировал на ловкий подзатыльник.

– Да в гробу я вас… ааа, даже не знаю, куда вас отправить, чтобы вам тошно стало! – продолжала горячиться девушка. – В гроб вы и сами с удовольствием пойдете!

– Что тут происходит? – как можно более грозно вопросил Мару, сдвинув к переносице брови. Аксель молчал, но метал из глаз молнии, причем смотрел почему-то на Дарка, который с увлечением рассматривал корягу.

– Мы просто делились опытом, – спокойно ответила Китара. – Показали друг другу, что умеем. По мелочи.

– По мелочи! Да она… да они за любой труп схватятся и сразу же из него чудовище сделают! Из людей! Даже из безобидного цветочка! Не удивлюсь, если вы так и с животными поступаете, изверги!

– Ну разумеется, – Дарк невозмутимо пожал плечами. – Что, вы думаете, мы на живых лошадях ездим, что ли?

Аксель побледнел и заставил коня шарахнуться в сторону. Было видно, что он подумывает о тошноте.

– Т… то есть? – Мару изменил положение бровей на растерянное.

– Да, живые нас просто боятся. Вы же сами говорили про ауру спокойствия, – подтвердила Китара.

– Тьфу! – Мартина коснулась кончиками пальцев конской шеи и быстро оторвалась от компании. Аксель все-таки слез с лошади и сделал вынужденную остановку. Мару ехал вместе с некромантами, глядя прямо в лоб лошади Китары, и, вероятно, что-то обдумывал.

– Почему остановились? – это прискакала старшая друидка, леди Листера, или, как ее называли собственные ученики, леди Лис. Она как раз разминулась с разгневанной Мартиной, которая, похоже, решила обогнать отряд и какое-то время скакать в одиночестве галопом в целях успокоения. Леди была высокой по меркам жителей Солнечного края женщиной на вид лет тридцати, с длинными волнистыми волосами цвета расплавленного золота и в зеленой дорожной одежде. Старший некромант, мистер Кадо, только оглянулся, но не посчитал нужным отвлекаться от дороги.

– Обмен опытом, – тупо глядя перед собой, сообщил Мару. – Вы… вы знали про лошадей?

– Ох, – женщина искренне огорчилась и посмотрела на некромантов с укоризной: – Вы сказали? Зачем вы сказали? Вон Акселю совсем плохо, в карету его, что ли, теперь сажать…

Хорошо, что друид не слышал этих слов, иначе специально хлопнулся бы в обморок, чтобы наверняка попасть в недоступное нутро кареты.

– То есть вы их не предупредили? – Игнис чуть склонил голову. – Это неправильно. Предупреждайте – и впредь не будет таких… – он оглянулся на Акселя с толикой отвращения, – неприятных инцидентов.

– Странно, что вас не предупредили о том, что вам стоит молчать, молодые люди, – более строго сказала леди Листера. – Вы представители своей школы, как мне сообщили – лучшие. А ведете себя как ученики первой ступени. Мне было бы стыдно за вас.

– За нас стыдно пусть будет мистеру Кадо, – парировал Дарк. – Вы отвечаете за своих, и, прямо скажу, вам тоже гордиться нечем.

Мин уже два раза попала репейными шариками ему в спину, но парень никак не отреагировал. Остальные молчали. Леди Листера укоризненно посмотрела на Дарка.

– Я ожидала, что с вами будет сложно. Что ж, поговорю с мистером Кадо, – с этими словами она кинула жалостливый взгляд на Акселя, но, увидев, что к нему уже направляется Мару, не стала спешиваться и помогать.

– Зачем? – зашипела Мин на беловолосого некроманта. – Со старшими ругаться не обязательно!

– Я ругался? – Он эффектно повернул к ней свою вытянутую голову на длинной шее. – Или, может, я был не прав?

– При чем здесь это? Между прочим, мы действительно ведем себя… чуточку хуже. Нельзя же считать плохим поведением то, что они все желтые и у нас от этого рябит в глазах!

– Ну не знаааю… – с сомнением протянул Дарк, но было видно, что он издевается.

– Все-таки давайте чуть дипломатичнее, – согласился с девушкой Игнис. – Дарк, ты ведь сам выручил Мартину от многоножки в Некроситете, в чем сейчас дело?

– А я ее и не трогал. Это Китара – в разборки женщин я не влезаю. Кстати, отличный ответ, мистра Китара, – и он учтиво кивнул ей. Девушка с достоинством приняла комплимент, так же учтиво поклонившись.

На круп неживой лошади Дарка вскочила тускло-зеленая лягушка с шестью неправильно изогнутыми лапками, металлически блестящими шариками вместо глаз и цифрой «3» на спине. Ее рот стал беспорядочно открываться, и бездушный голос почти правильно передал недавно сказанные слова.

– Кьеще дна шутк кваплощу коней айдете пьшком.

Сделав свое дело, лягушка соскочила и чрезвычайно быстро принялась догонять ехавшего во главе отряда преподавателя. Некроманты переглянулись.

– Да ладно. Как будто мы сами коней не сделаем, – неуверенно возразила Мин.

– Не в этом дело, – пояснила Китара. – Тут другая проблема: кто позволит тебе взять мертвую лошадь в Солнечных землях?

* * *

«Пещера у Логова» – стилизованная под настоящую пещеру корчма – стояла, привалившись одной стеной непосредственно к склону горы. Он здесь был очень крутым, почти отвесным, но чуть выше становился пологим, поэтому над головами и крышами ничего не нависало. А крыши были. Здесь, у самого входа в тоннель, располагалось что-то вроде приграничного поселка. Основной тракт соединялся с обширной площадью, от которой отходили три дороги: две вправо и влево – к жилищам и заведениям разного характера, – и дорога прямо, к тоннелю. В центре площади стояла статуя худого безволосого мужчины с вилами, которые он упер рукоятью в землю, а сам с тоской смотрел вдаль. Это был крестьянин Сегой, один из тех людей, что жили еще в Эпоху Раздела – время, когда два народа не имели пути друг к другу. Когда из скалы вырвались полуживые камни, Сегой жил как раз неподалеку, и на его село они напали первым. Поговаривали, что мужчина спас уйму людей, хоть и потерял всю свою семью, а когда произошла первая встреча представителей разных краев, пожертвовал собой, чтобы отвести смерть от незнакомого солнечника. Многие считают этот момент началом международной дружбы.

На противоположной стороне в зеркальном приграничном поселке стоял памятник этому солнечнику. После жертвы Сегоя он не стал возвращаться домой, примкнул к одной из групп, уничтожавших каменных големов в Туманном крае, и также совершил уйму благих дел.

И друиды, и некроманты знали про статуи, поэтому никто не стал читать лекций, все просто свернули направо, к корчме. Края площади пестрели торговыми палатками, но было решено сначала поесть, а уж потом, если очень захочется, прогуляться у палаток.

Как раз в тот момент, когда леди Листера раздумывала, где оставить шикарных лошадей Вилисаны, и случилась неприятность. Постучав по стенке кареты и не получив ответа, учительница заглянула внутрь и тут же разразилась встревоженными оханьями.

Друидка была без сознания.

Едва справляясь с паникой, кинулся на помощь Аксель. Подбежала Мартина, спрыгнул с коня Мару. Мистер Кадо поинтересовался у старшей друидки, нужна ли помощь и серьезна ли проблема, кивнул и спокойно отошел в сторону. Своего коня он к общей коновязи не привязывал – просто отвел ближе к деревьям и оставил. Мертвое животное встало как вкопанное, будто это было обтянутое шкурой изделие. Так же поступили и ученики.

– Не понимаю, зачем было ее брать, если она такая неженка? – спросил Игнис, входя внутрь заведения и оглядываясь на оставшихся на улице друидов. Они все бессмысленно толпились вокруг злосчастной кареты, в то время как леди Листера с Вилисаной находились внутри.

– Может быть, при этом она еще и гениальный целитель? – предположил Дарк.

– Она не неженка, – спокойно пояснил преподаватель. – У нее резкая неприязнь к темной силе. Если рядом кто-то колдует, поднимает мертвых, создает химералов, развоплощает нежить или что-то подобное, ей резко становится хуже.

– Тогда я вообще ничего не понимаю, – Игнис изменился в лице и даже будто расстроился, словно Вилисана была его сестрой. – Тем более – зачем? А вдруг она умрет?

– Все не настолько плохо, – с некоторой натугой ответил мистер Кадо. Видно было, что ответа он не знает и не может разъяснить истинное положение дел. – Девушка сама изъявила желание ехать с нами, чтобы научиться справляться со своей слабостью.

– Это физиология, как с ней справляться? – риторически вопросил Дарк. – Хотя, с другой стороны, это болезнь, а болезнь – объект работы друидов, как у нас – нежить.

– Верно, – учитель осмотрелся, нашел свободный столик и направился к нему.

– А этот кудрявый аж трясется весь, – не без удовольствия отметил Дарк, усаживаясь на деревянный стул. Ему было приятно осознавать чужое проявление слабости, особенно если это Аксель. – Будто его жена умирает в жутких конвульсиях.

– Ладно, Дарк, довольно, – помотал головой Игнис, ставший вдруг необычайно серьезным. Друг удивился, но замолчал, решив, что, возможно, Игнис знает чуть больше об этой болезни и она вовсе не так безобидна, как всем кажется.

В корчму вошли Мин и Китара, за Мин неотступно следовал ее Анубис. Посетители корчмы, которых, надо сказать, было довольно много, окончательно убедились, что пришедшие – птицы высокого полета и по крайней мере один из них настоящий некромант. От стойки тут же отделился сам корчмарь и поспешил к столику, к которому направились девушки.

– Я вам что скажу, ребята, – лениво оглядывая корчму, сказал мистер Кадо. – Это друиды. У них есть такая особенность – темперамент. Стоит, предположим, случайно наступить кому-то из них на ногу, и он назовет тебя самым неблагозвучным словом из своего арсенала, а потом еще даст пощечину. А через два часа придет к тебе спрашивать, хорошо ли сидит костюмчик на его упитанном теле, да еще и пригласит в гости. Для них это нормально – рыдать из-за оторвавшейся пуговицы, называть своим вечным другом того, кто угостил яблочком. И это не значит ничего, кроме выражения эмоций. Вот почему они могут казаться нам странными: если я считаю, что компания, к примеру, того же Акселя мне не по нраву, я просто не буду с ним общаться. А если он сам предложит, скажу: «Нет». Другое дело он – он будет изо дня в день осыпать меня бранью, ворчать, искать повод, чтобы зацепить. Но антипатия у нас равная.

– То есть если совершенно любой человек на улице скажет Акселю «ой, болит головушка!», – он станет заламывать руки, причитать, а потом бесплатно эту головушку вылечит? – приподняв одну бровь, спросил Дарк.

– Может, и так. Насчет бесплатно утверждать не возьмусь, – улыбнулся учитель. – Я ведь не говорю, что в них больше сочувствия, чем в нас. Мы тоже готовы помогать людям, но пропустим этап заламывания рук и примемся за дело.

– В нашей работе промедления фатальны, – гордо сообщила Китара, усаживаясь рядом с Дарком. Мин устроилась между ней и Игнисом.

– Вообще-то в их работе – тоже, – возразил мистер Кадо. – Они исцеляют смертельные раны, каждая секунда – потерянная кровь, потерянная часть жизни.

Китара не стала возражать и посмотрела на корчмаря, который остановился возле их столика. Чтобы не тратить время на выбор, все заказали себе одинаковые блюда, только Мин вместо риса попросила жареной картошки к отбивным.