Текст книги "Торжество долгой ночи"

– Час поздний, где пропадал? – поинтересовался Данте. Он развалился в кресле, закинув ноги на стол, и лениво щипал виноградную гроздь. Подаренная Джеймсом отметина осталась на лице фамильяра бледным пятном. Возможно, она была бы менее заметна, не будь Данте так мертвенно бледен.

Кай опешил от глупости вопроса. Он развел руки в стороны, показательно явив кровь на одежде, и с присущей ему язвительностью произнес:

– Даже не знаю, макраме заплетал в клубе интересов для пенсионеров.

– Тебя Лоркан хотел видеть, – вмешался Горан, увлеченный чисткой ногтей острием ножа, – но сейчас он занят.

– Усек, – кивнул Кай, мысленно уже решив, что зайдет к Лоркану сейчас и никак иначе. Он не горел желанием оттягивать аудиенцию дьявола, чем бы тот ни занял свое время.

Кай вышел из столовой, завернул в коридор восточного крыла. Не обременяя себя вежливостью, он ворвался в кабинет Лоркана без стука и обнаружил помещение пустым.

Безукоризненная чистота господствовала вокруг. Резные застекленные шкафы заставлены книгами для антуража, мебель обита черной кожей, а тяжелый дубовый стол всей своей солидностью дожидался, когда за него сядет подкованный в серьезных делах джентльмен. Пол устлан толстым ковром из натуральной овчины. Статусность, изысканность, стерильность – другого и не следовало ожидать.

Кай собрался было покинуть кабинет, но странный едва различимый звук остановил его намерение. Охваченный замешательством, парень замер на месте. Прислушивался к глухому шуму долго и внимательно, пока, к своему изумлению, не разобрал в нем крик. Жуткий, пробивавшийся откуда-то из-под земли. Кай стоял как громом пораженный, постепенно соображая, что ненароком наткнулся на то, что ему знать, очевидно, не следовало, и лишь окончательное осознание этой мысли выдернуло его из оцепенения и заставило мигом ретироваться.

Он поднимался наверх, не прекращая думать о пленнике в подполе, терзаемом воплями и муками боли. Кого удерживал дьявол? Предавшего фамильяра? Догадки не получили развития и вовсе рассеялись, когда у дверей своей спальни Кай застал Данте.

– Куда ходил, Ривьера? – белый демон прислонился к стене, недружелюбно и даже как-то подозрительно осматривая Кая.

– В сад отливать. Время приема гостей у меня окончено.

Данте не сводил с него глаз, искривив лицо в недоброй усмешке.

– Я буду следить за тобой, слышишь?

– Не представляешь, как мне лестно, – Кай ответил ему желчной улыбкой и скрылся за дверью, хотя угрозы Данте под вопрос не ставил. Повышенный интерес белого демона ощущался нутром.

Ночь оказалась бессонной, Кай долго ворочался в постели с боку на бок, вздрагивая от крика, заполнившего его голову. Однако не страх и не тревога будили Кая, а любопытство, снедающее узнать, кто страдал под поместьем. Взглянуть бы на тайную пыточную дьявола хотя бы вскользь, но как это сделать, не рассердив его?

Проникнуть тайком. Кай вылез из постели и принялся лихорадочно расхаживать из угла в угол. Сначала мирился со спонтанной идеей, а после – собирался с духом. Казалось, что даже человеком он отважился бы на это рискованное похождение куда охотнее, но к чему уже эти мысли?

К тому, что теперь перед ним опустились многие преграды и действовать нужно решительно.

Глава 10. Житель подземелья

Стрелки подползали к полудню, когда Кай поднял глаза на часы. Согласно расписанию, у Лоркана вскоре была намечена встреча с деловыми партнерами, что подтверждали и выходной костюм, и трость с черепом в его руках, которую Кай видел не более чем пафосным дополнением образа порядочного мужчины. Лоркан осмотрел Кая с ног до головы и брезгливо сморщил нос, словно охваченный тошнотворным чувством.

– Что с внешним видом?

Казалось, только непритязательная одежда смертных могла вызвать у дьявола столь неприкрытое омерзение. Увидев на Кае хлопковую футболку и джинсы, Лоркан Элфорд, похоже, пережил эстетический шок.

– У меня в городе остались дела, – Кай пожал плечами как можно непринужденнее и прислонился спиной к лестничным перилам. – Не хотел бы пачкать рубашки в крови. Они слишком уж… красивые.

– Ты не закончил с указаниями? – Лоркан удивленно вскинул брови.

– Увы.

– Сколько можно? – губы дьявола злобно искривились.

Вопреки его негодованию Кай не терял уверенности, всем сердцем поверив в собственную ложь.

– Сегодня закончу, – попытался заверить он и, чтобы увеличить шанс на благосклонность, добавил: – Возникли трудности, это больше не повторится.

Дверь с улицы распахнулась, впустив на порог Горана. Кай научился с ходу различать близнецов по деталям, казалось бы, неуловимым с первого взгляда: походка, выражение лица, манера речи. Не слишком-то одинаковыми они были в своей сущности.

– Машина ждет, – объявил Горан, не позволяя себе комментариев по поводу внешнего вида Кая.

– Лучше бы тебе сдержать слово, – тон Лоркана окрасился презрением, – мое терпение не бесконечно.

Выказывая недовольство резким шагом, он вышел вслед за Гораном и оставил поместье во власти Кая и прислуги. Пришлось выждать несколько минут, пока машина не скроется за деревьями, прежде чем без оглядки ринуться к восточному крылу. Охрана, почувствовав послабление с отбытием хозяина, лениво разбрелась кто куда, предоставляя отличную возможно вторгнуться в кабинет Лоркана незамеченным.

Кай осмотрел обстановку еще раз, давая себе время на храбрость – все-таки он шел поперек стремлению Лоркана сохранить подпольные дела в тайне. Однако робость быстро развеялась, стоило отдернуть край ковра и наткнуться на врезанный в полу люк. Никаких отверстий для ключей, никаких признаков наличия замка, кроме узкой выемки. И все же какой-то хитрый механизм удерживал дверь запертой. Вещь из разряда «причуды богачей». Но когда цель была так близка, Кай не мог разрешить себе сдаться перед препятствием. Он увидит пленника во что бы то ни стало.

Демон незамедлительно пустился на поиски ключа, даже толком не представляя, что искал. Первым делом проверил ящики рабочего стола. Документы, счета, переписки – ничего, что имело бы значимость. Между желтоватыми листами вдруг проскочила фотография. Очень старая, судя по блеклым цветам, но хранившаяся с такой бережностью, что не пронесла через время ни царапины. Кай пригляделся к запечатленным лицам возле Лоркана, одно из которых узнал мгновенно, и хоть Джеймс оставался единственным, на кого можно было с уверенностью ткнуть пальцем, назвав имя, Каю не составило труда догадаться, кем являлись остальные мужчины на карточке.

Прошлым поколением фамильяров.

Когда документы были изучены, а книги в шкафу пролистаны, Кай впал в злобное отчаянье. Неужели он мог упустить такой шанс и вернуться ни с чем? Нет, он всячески прогонял мысль о том, чтобы отступить, тем более сердце его томило каким-то странным предчувствием и толкало вперед. Но куда именно?

Ему должно было страшно повезти, если он обнаружит ключ в месте до смешного незатейливом. Скажем, под порогом или в кармане оставленного пиджака. Кай даже усмехнулся настолько примитивным вариантам, однако, то, как изумленно расширились его глаза, когда он вынул из одежды Лоркана металлическую перфокарту, можно было передать только на сатирической карикатуре.

Разблокировав люк, Кай дернул за выемку, и подпольная дверца дыхнула на него затхлостью, отворяя ведущие вниз бетонные ступени. Демон сошел во тьму, даже не подумав прихватить с собой фонарь, но, сделав несколько слепых шагов, он разглядел у подножья вырубленный коридор и слабо маячивший огонек вдали.

Первое время Кай ступал по наитию, придерживаясь стены, пока глаза не привыкли к полумраку. Прислушивался к собственным шагам в кромешной тишине. Чем ниже он спускался, тем все острее обнаженные руки обдавало холодом, а плесневелый запах отчетливее мешался с металлическим… с кровью?

Он спрыгнул с последней ступеньки, двинулся навстречу свету. Следом торопливо поспевала длинная тень, а четкие удары шагов подхватывало глухое эхо. Кая целиком захлестнуло жадное предвкушение раскрыть подноготную дьявола.

Коридор оканчивался мощной железной дверью с окошком, пересеченным вертикальными прутьями. В свете одинокой лампочки, свисавшей с потолка, Кай осмотрел впаянные массивные замки. По старой привычке отметил изобретательный механизм. Взломать такой непросто, да и требовало ли оно того? Кай нетерпеливо заглянул в окошко, высматривая за прутьями признаки жизни.

Небольшая камера еле просматривалась в темени. Ее оснастили минимальной сантехникой без излишних удобств, закрытой за плиточной перегородкой койкой из камня, источающего ледяное дыхание. Ввинченными в стену креплениями. Там, где свет лампы проскальзывал в помещение и касался бетонного пола, пестрели высохшие следы крови. Кай перевел взгляд на пленника.

Он сидел, привалившись к стене, неподвижно. Только плечи легонько приподнимались от неслышного дыхания. Голова опущена, волосы каскадом закрывали лицо. Рядом с пленником по полу извивалась толстая цепь, судя по всему, закрепленная у него на шее. В приглушенном свете Кай с трудом смог взглядом выхватить болезненную худобу рук, истерзанных многочисленными шрамами. Раны на коже подсохли корками.

Потревоженный присутствием постороннего, пленник поднял голову, и демон, сраженный увиденным, ахнул. В измученном голодом и пытками лице терялись черты, но среди выпиравших костей Кай смог узнать несравненную спутницу Лоркана.

– Нина? – позвал он, не до конца доверяя собственному зрению.

Часть 2. Выбор

Глава 11. То, что было забыто

Она не видела их лиц, не знала имен. Кто-то приволок ее сюда – в место, где не было дневного света, не было звуков. Нежилой воздух замер в глухих стенах плотной завесой, холод пронизывал до костей и погружал в мертвецкий сон рассеянное сознание. Нина не чувствовала себя в свинцовой усталости, и только смутные отголоски боли напоминали о том, что она все еще была жива.

С гулким, будто бы потусторонним звоном цепей на шее сомкнулись кандалы, и плечи опали под страшной тяжестью. В нос шибанул тошнотворный запах железа, удерживая Нину в рассудке. Она сидела на бетонном полу, брошенная в зловещую тень дьявола, и не могла найти сил, чтобы взглянуть на хозяина.

– Каюсь, я завидовал тому, с каким рвением ты была готова защищать своих друзей, – вкрадчивому загробному голосу Лоркана вторило гулкое эхо. – Помню, словно вчерашний день. С тем же рвением ты могла бы защищать кого-то более… значимого. Но, к твоему несчастью, я прекрасно понимаю, что сподвигло тебя на эту сделку. Страх не увидеть мир и своего возлюбленного, – на этих словах он затих, как будто хотел сохранить интригу. – Так и не увидишь. Это доставляет мне куда больше удовольствия, чем твоя верность.

Сражаясь с чудовищным измождением, Нина заставила себя вскинуть на Лоркана взгляд. Его застывшее надменной маской лицо оставалось туманным, но память дорисовала и сеть морщин, и искривленные в спесивой ухмылке тонкие губы. Точно так же он улыбался ей, прежде чем увести за собой. Даже в его сухих нескладных чертах проглядывала совершенно детская радость.

Продираясь сквозь блеклые штрихи минувшего дня, Нина не понимала, что пытался донести Лоркан, возвышаясь над ней здесь, в ледяных стенах. От чего он намеревался получить удовольствие?

Но вскоре пришлось узнать на себе. Удовольствие от истязаний.

С натужным скрипом дверей в камеру входили сперва люди в черных костюмах, а следом и сам Лоркан. Пока на глазах Нины разворачивались пыточные орудия, Лоркан занимал место в первом ряду, готовый с радостным сердцем вкушать представление неподдельных страданий. Сладостное упоение не сходило с его лица, когда он наблюдал, как грубые лезвия тянули по тонкой коже пленницы кровавые борозды. Как тело судорожно содрогалось от потребности в кислороде, когда ее подолгу держали головой в емкости с водой. Как плети рассекали спину, пока кожа не начинала висеть драными лохмотьями – первобытные способы расправы так старомодны и в то же время эффектны в своем проявлении. Дьявол упивался властью, глядя, как попытки храбриться исчезали за мученической гримасой, а стойкое молчание прерывалось истошным криком. Созерцание неизбежных страданий стало Лоркану досугом. Считай, что сходить на неделе в гольф, мячи погонять.

Если бы не приобретенная выносливость и чудеса регенрации, Нина давно бы скончалась. На ее долю выпала ноша дарить дьяволу иллюзию, что он все еще был могущественен. Повиновение, предусмотренное договором, связывало руки.

Она горела в агонии. Попеременно впивающиеся в плоть металл и перевитые кожаные шнуры доставляли нестерпимую боль. Такой боли нет названия. Это была неукротимая сила, выходящая за рамки всего, что было до этого известно о живых существах – любое из них лишилось бы рассудка от столь нестерпимых увечий. Но, доводя Нину до грани избавительной черноты, Лоркан останавливался. Он тонко чувствовал, когда нужно сказать «стоп» и завершить отрадный пир зла. Дать жертве время опомниться, смыть кровь, переодеться в свежую одежду, чтобы через несколько дней продолжить пытки в относительной чистоте. Немытое тело уродовало извращенно-эстетическое наслаждение.

Но это были не худшие пытки. Страшнее оказались минуты покоя, когда Нина оставалась наедине с собственными мыслями. Когда блаженство тишины разбивалось скрипом дверей и забытый голос рваных ран возвращался, неся особую жестокость, жжение, ослепление.

Понятие «время» в целом прекратило существование. Его заменили другие измерения: сила боли, легкость затишья – и лишь изредка возникающие лица белых близнецов вносили перемены в эту кровавую круговерть.

Легкое касание выдернуло Нину из сна, заставив вздрогнуть от неожиданности. Перед ней сидел фамильяр, весь будто покрытый изморозью, и гладил ее лицо с какой-то угрожающей лаской. В его черных глазах крепла смелая мысль.

В камере больше никого не было.

Фамильяр приблизился к уху Нины, и шепот его обдал кожу горячим дыханием:

– Будешь послушной – больно не сделаю.

Услышанное отозвалось в сердце поразительной пустотой. Нина пристально уставилась в лицо демона и с усилием вымучила ухмылку.

– Пошел ты, – прошипела она настолько звучно, насколько позволяли пересохшие в жажде губы.

– Значит, по-плохому…

Лицо демона исполнилось гневом, и в ту же минуту голову Нины сотряс мощный удар пощечины. Фамильяр вцепился в ее плечи и, грубо тряхнув, притянул к себе. Что бы он ни собрался предпринять дальше, властный голос Лоркана пресек его желание:

– Данте!

И Данте отпрянул от Нины, как от смертельной заразы. Поднялся на ноги, расправил плечи в уверенной позе, но на Лоркана не взглянул.

– Только я решаю, как поступать с моими пленными, – дьявол не скрывал раздражения. – Тем более с моими фамильярами, уяснил?

Ни одна мышца не дрогнула на безжизненном лице Данте. Демон слегка дернул головой и произнес:

– Да.

– А теперь пошел вон.

Это был последний раз, когда Нина видела в камере кого-либо из близнецов.

– Встретил сегодня Джеймса, представляешь? Он нашел тебе замену прямо на моем празднике! Вот уж негодяй, каких мало, – захохотал Лоркан, будучи уже изрядно пьяным.

Он принес с гуляний бутылку вина и распивал ее под усладительные вопли издевательств. Нина не понимала веселого настроения, и вовсе не оттого, что никак не могла разделить его с дьяволом. Чем именно он хотел задеть ее? Даже если новоиспеченная демоница все еще была бы способна испытывать к Джеймсу теплые чувства, они стали бы последней вещью, занявшей ее мысли в таком загнанном положении.

Нина закашлялась, отхаркивая кровь:

– Почему мне должно быть не плевать? – прохрипела она. Вязкая слюна с металлическим привкусом едва позволила произнести слова.

Но Лоркан не ответил. Лишь кивнул слугам в костюмах для продолжения пыток.

– Не трогайте лицо, – напомнил дьявол. – Оно так прекрасно в страданиях.

* * *

На несколько секунд Кай растерял все мысли. Его нечистое от жестокости сердце пленили серые водянистые глаза, исполненные утомлением, а чернота, залегшая в углы болезненной худобы пленницы, одновременно увлекала и сбивала с толку. Увиденное резко разнилось с его воспоминаниями о первом знакомстве с Ниной. Вместо пленительной красоты он смотрел на тело, в котором едва теплилась жизнь. Оно выглядело таким мертвенно бледным и… опустелым.

– Уходи, – вместо голоса с губ Нины сорвался глухой звук.

Под напором роящихся в голове вопросов Кай не сразу опомнился. Он вцепился в прутья, как будто собирался быть требовательным, но после сам удивился от внезапных просительных интонаций:

– Почему ты здесь?

– Я тебя не знаю, уходи, – Нина недоверчиво сузила глаза.

– Но мы ведь уже встречались, – поспешил возразить он. – Помнишь меня? Я Кай.

– Впервые вижу, – ее проснувшийся голос звучал надтреснуто, срываясь в свистящий шепот, и казалось, что каждое слово могло оказаться последним.

Кай было решил, что тронулся умом: его первое знакомство с Ниной не могло быть красивой сказкой или ложным видением. Вымотанная в пытках, она наверняка не помнила их первого знакомства. Печальный звон цепи заставил отбросить неуверенность на потом. Пошатываясь, Нина поднялась на ноги, и лицо ее перекосилось болезненной гримасой. Блеклая, немощная, будто вот-вот готовая растаять на глазах. Прихрамывая, Нина с трудом передвигала ноги навстречу Каю, и каждый шаг явственно давал знать о себе острым чувством – мышцы то и дело судорожно вздрагивали. Массивная цепь от ее шеи туго натянулась через камеру, когда до дверей оставалось не больше полуметра. Скверное впечатление от безобразного вида Нины вблизи только усилилось. Вернее, от осознания невероятной разницы между девушкой, которая могла стать предметом грез большинства мужчин, и той, что стояла перед Каем с протянутой рукой.

– Будем знакомы, Кай.

Видит дьявол, нутром он совсем не хотел этого делать, но рука его слепо и безрассудно отозвалась на приветственный жест. Кай просунул ладонь между прутьев, и как только та соприкоснулась с холодными пальцами, девушка жадно схватила демона и прикрыла веки.

Дикая волна неведомых до сей поры воспоминаний захлестнула Кая, как буйное пламя. Дыхание замерло одновременно от ужаса и неожиданности. Картины прошлой жизни завращались бешеной вереницей вместе со всеми оттенками страха: первый разгон на мотоцикле, первая затяжка сигаретой, первый секс. Между тем что-то прельстительно сладкое с отголосками радостного волнения дотронулось его сердца – Кай смотрел в чьи-то глаза цвета темной хвои, проникаясь забытой эйфорией. Все, что неслось вихрем человеческих впечатлений, отзывалось внутри потерянным счастьем. Оно было так чужеродно и ослепительно, что стало тошно. Кай выдернул руку, словно рисковал вот-вот угодить в капкан.

– Какого дьявола? – все, что смог бросить он сквозь сбивчивое дыхание.

Но ответа не последовало. Нина схватилась за голову, как сраженная болью и, не выдержав слабости в ногах, упала на бетонный пол без чувств. Поглощаемый темными пятнами мир грузно раскачивался в стороны, Кай привалился плечом к двери, чтобы не рухнуть самому. В груди отчаянно не хватало воздуха. Цепляясь одеревеневшими пальцами за стену, демон взбирался по лестнице на ватных ногах сквозь накативший дурман. Он не помнил, как оставил кабинет Лоркана, как, спотыкаясь в головокружении, лихорадочно продирался наружу из сжимающихся стен особняка. Как оказался во дворе под слепящим солнцем и склонился пополам, опасаясь, что его вот-вот стошнит. Вдыхал свежий воздух так ненасытно и глубоко, как будто тот мог закончиться в любую секунду.

Кай не находил объяснения пережитому. Это было так сладко, волнующе и… жутко.

* * *

Грей не знал, от чего пробудился посреди ночи: от неприятного сновидения или холода постели. Смятая простынь пустовала без Эрин. Девушка исчезла.

Все свободное время Грей отдавал Эрин, с особой страстью привязываясь к силе, которую находил в состоянии влюбленности и к возможности быть до конца искренним, быть любимым. Он забывал про монстра, с которым делил свое тело. Уходил с головой в отношения, как в неведомый до этого мир, далекий от тревог, лишенный всякой чертовщины.

Грей покинул кровать, тихо вышел из комнаты в коридор, где свет боролся с ночною тьмой. Сонная тишина казалась неподвижной, словно и не следовало никого искать. В доме Эрин царила безмятежность и какая-то… пустота. Однако дойдя до арочного проема кухни, Грей увидел ее.

Девушка уснула лицом на столе, слегка приподнимая плечи в равномерном дыхании. Обличить ее было не в чем – воздух не пах ни дымом, ни тлеющей травой. И все же выражение Грея изменилось: брови насупились, губы сдвинулись в суровую линию.

– Все в порядке? – он устало сложил руки на груди, мысленно обвиняя Эрин только в одном – в скрытности. Что-то оставалось между ними недосказанное, важное.

Девушка подняла голову, раскрыла мутные от сна глаза. Сквозь прищур узнала Грея в слепящем свете и вновь опустила лицо.

– Отказаться от чего-то – непросто, если тебе нужна помощь…

– Нет проблем, – раздалось невнятное бормотание. – Я справляюсь.

– Я рад.

– Отнеси меня в кровать.

Грей бережно взял Эрин на руки, подхватив под колени. Она зарылась носом в его плечо, как беспомощный зверек, доверившийся человеку, и Грей стиснул объятье крепче.

Он уложил ее в постель, накрыл одеялом. Побуждаемый каким-то беспокойным чувством, подоткнул со всех сторон края, будто создавал щит. Эрин мгновенно засопела, и Грей повалился на кровать сам. Лежал, уставившись в потолок, пока все волнение не сплелось в единую мысль о том, что он действительно хотел защитить Эрин, даже когда лично представлял для нее опасность.

«Эй, Аполло, ты как там?»

«Идиот», – Винсент тут же осудил попытку Грея воззвать к темной стороне.

«Заткнись, я не к тебе обращаюсь. Нам с этим парнем давно уже пора было разрешить некоторые недоговоренности».

Грейсон косо посмотрел на Винсента. Тот смеялся над ним. Над тем, как глупо Грей выглядел, общаясь с самим собой. Прежде Винс имел все шансы успешно пристыдить его, но с некоторых пор Грей начал больше доверять Эрин, нежели призраку. Она чаще оказывалась права.

Имя лишило чудовища эфемерности, подарило ему более конкретную форму существа, с которым можно было выйти на контакт. Грей прикрыл глаза и обратился внутрь себя:

«Буду честен, мне страшно. Я думаю, ты тоже боишься. Стать уязвимым, лишиться силы, которую придает тебе слепой гнев. Но никто не виноват в нашем страхе, и я должен просить у тебя прощения за то, что пытался отгородиться и подавить, притвориться, что никого больше не существует. Я знаю, ты слушаешь. Наверное, нам нужно время на примирение».

Винсент не сводил с него заинтересованного взора. Если безумные монологи могли спасти Эрин от Грея, то плевать, что думает по этому поводу покойник.

«И что? Легче тебе стало?»

«Зачем спрашивать? – улыбнулся Грей. – Сам ведь знаешь».

С этой улыбкой он и уснул.