Текст книги "Король Гарлема"

За секунду до того, как зал наполнился молчаливыми типами, которые явно пришли не затем, чтобы пропустить стаканчик-другой, я успел оказаться у лестницы, ведущей на второй этаж, и прикрыть за собой дверь. Оставив узкую щель, я стал через нее наблюдать за баром. Происходящее ничего хорошего не обещало.

Мне было видно, как напрягся за стойкой Ильгам и как Роза с Тайо, не меняя выражения лиц, стали осторожно передвигаться к черному ходу, а Нина, внезапно окруженная со всех сторон хорошо одетыми молодчиками с наглыми рожами, застыла, вжавшись в стойку спиной, и, видимо, проклинала свою болтливость. Она собиралась уйти раньше других, но задержалась для того, чтобы перекинуться парой слов с Ильгамом.

Прежде чем бежать за пистолетом наверх, я внимательно рассмотрел вошедших личностей. Они не походили на ребят Кропоткина и навряд ли были из «организации». Эти парни явно пришли по какому-то другому поводу – во всяком случае, не по тому, что тянулся за мной из самой Москвы. У них был совсем другой стиль и колорит гангстеров. Я быстро перебрал в голове грехи, которые совершил за последнее время: нахамил одному богатому русскому на Брайтоне, отлупил двух черномазых скотов в метро. Они приставали к белой девчушке, лапая ее руками, а все сидели как примороженные. Она вдруг вскрикнула по-русски: «Мама!», и я сразу завелся. Вроде все.

Внезапно в толпе незваных гостей мелькнуло знакомое лицо. Это был тот самый пожилой джентльмен, которого я когда-то спас от киллеров. Выглядел на этот раз он гораздо лучше.

– Где этот парень? – спросил он у Ильгама.

– Какой? – не понял Ильгам.

– Ну, этот, – джентльмен сделал жест, словно подметал пол.

Я, начиная догадываться, что к чему, открыл дверь и вошел в бар.

– Да вон он стоит, – Ильгам указал рукой в мою сторону.

Мой знакомый обернулся, увидел меня и, широко раскинув руки, двинулся в мою сторону. В следующую минуту я оказался в его объятьях.

– Малыш, огромное спасибо! – заговорил джентльмен, от которого пахло виски и дорогим одеколоном. – Скажи, как тебя отблагодарить? Анжело Немаладо в долгу оставаться не любит.

– Не стоит благодарности, – учтиво произнес я, когда Немаладо выпустил меня из своих объятий.

– Как это не стоит?! – лицо Немаладо выразило негодование. – Человек спас мне жизнь, и это не стоит благодарности?!

– Когда я делал это, то вовсе не рассчитывал на чью-либо благодарность.

– Тогда зачем ты это сделал? И вообще, как ты с ними справился, ведь они были с пистолетами? – Немаладо уставился на меня глазами, похожими на две черных лужи, покрытых тонким ледком.

– Это получилось машинально. Просто я увидел, что убивают человека, и решил этому помешать.

Немаладо озадаченно потер подбородок.

– Может быть, с этой жизнью что-то случилось? – он обернулся к своим людям. – А я и не заметил, что она изменилась. Может, мир стал благороднее, и люди начали оказывать друг другу бесплатные услуги?

Гангстеры захмыкали.

– Сохрани и помилуй нас от этого, святая дева Мария, – продолжал Немаладо. – Каким дураком я бы тогда выглядел со своей кучей денег! – он хлопнул меня по плечу. – Послушай, чтобы какой-то щеткой обезвредить двух головорезов с пистолетами, для этого что-то надо уметь. Такой фокус навряд ли покажет кто-то из моих ребят.

– Я кое-что умею.

– И при этом зарабатываешь себе на жизнь, подметая полы в этом борделе?

– В общем-то, у меня другие функции, а щетку я тогда взял в руки лишь для того, чтобы показать вам, что мы закрываемся.

Немаладо усмехнулся.

– Сколько ты здесь зарабатываешь?

– Пять тысяч в месяц.

– Что скажешь, если я предложу тебе десять? Для начала.

– Что нужно для этого делать?

– Охранять мою шкуру. Кроме щетки, ты владеешь еще каким-нибудь оружием?

– Более-менее, – ответил я.

– Ну вот и хорошо, – Немаладо опять хлопнул меня по плечу. – Но прежде чем говорить о делах, мне бы хотелось знать, что я могу для тебя сделать? Имя Анджело Немаладо знают в этом городе. И я не люблю оставаться в долгу.

Я задумчиво побарабанил пальцами по полировке буфета, еще раз взглянул на Немаладо и произнес:

– Есть один человек…

– Ну-ну! – подбодрил меня Немаладо.

– Он хочет, чтобы я заплатил ему пятьдесят тысяч.

– Ты их у него брал?

– Нет. Брал человек, которого мне пришлось охранять в одном деле.

– Какая наглость! – возмутился Немаладо. – Имя этого типа?..

– Кропоткин! Он русский.

– Неужели какая-то ничтожная мразь могла заставить такого парня, как ты, платить?

– Он приехал с целой бандой. Меня под стволами привезли в гараж. Потом один человек внес за меня залог. Двадцать пять тысяч…

– Подожди! – перебил меня Немаладо, – А почему же эти пятьдесят тысяч не заплатит тот человек, который брал их? Его что, нет в живых?

– Нет, он жив, но Кропоткин вынудил его выплачивать намного больше, чем пятьдесят тысяч.

– Этот русский, по-моему, чистой воды вымогатель. Когда он придет за деньгами?

– Пока он не может придти. Он временно нездоров.

– Что с ним?

– Да так… – неопределенно ответил я.

Немаладо внимательно посмотрел мне в глаза, а затем рассмеялся и хлопнул меня по плечу.

– Ты отличный парень!

– Но на днях он обязательно появится, – сказал я. – Вместе со всей своей бандой.

– Не беспокойся, – сказал Немаладо. – Я пришлю ребят. Они подежурят. Кстати, как тебя зовут?

– Алекс!

– Ну что ж, приятно было познакомиться, Алекс. Вот тебе моя визитка. Как надумаешь насчет работы – звони. Я жду.

– А как я узнаю ваших парней? – спросил я.

– Будь спокоен на этот счет. Ты их обязательно узнаешь. Рад был познакомиться, Алекс, – Немаладо приподнял шляпу и направился к дверям.

* * *

Шум вертепа напоминал шум ночного дождя, в который короткими синкопами вплеталась музыка.

Время перевалило за полночь. Полтора часа назад в зал вошли трое парней. Они сильно отличались от окружающей публики манерой держаться и выражением лиц. Не спеша оглядевшись, троица подошла ко мне и сдержанно поздоровалась.

– Меня зовут Рафаэль! – сказал один из них, черноволосый красавец в чисто итальянском стиле, с прямым носом идеальной формы и синими глазами. – Что из себя представляет Кропоткин?

– Большой мужик с прилизанными светлыми волосами и толстой рожей, – ответил я. – Но может придти и кто-то другой.

– Мы сообразим, – сказал Рафаэль.

Троица села за стойку и заказала пиво. И вот теперь уже второй час эти ребята сидели и мочила в нем губы под подозрительными взглядами Хосе. Когда после их появления прошло два часа, я стал думать о том, что сегодня это дежурство пройдет впустую. Ситуация, в которой я находился, могла разрешиться двумя способами. Первый – Кропоткин или кто-то из его бандитов загонит мне пулю в живот, подкараулив возле бара. Второй – Кропоткин попытается сначала снять с меня деньги, наверняка с солидной компенсацией за разбитую рожу, и уже потом пристрелит. Я полагал, что он изберет второй вариант. Этот мужик был слишком жаден на деньги.

Прошла уже почти неделя с того момента, как я избил его. В другой ситуации я бы уже подорвался с насиженного места, потому что глупо торчать на виду, облегчая задачу врагу, но неожиданная помощь со стороны Немаладо заставила меня остаться. В этом тоже был риск, но появление людей Немаладо уравнивало возможности – мои и Кропоткина.

В половине второго ночи в зале появился новый человек. Несмотря на свой стильный костюм и попытку вести себя непринужденно, он выглядел дешевка дешевкой.

Человек этот некоторое время шатался по бару, делая вид, что разглядывает публику, и, наконец, заметил меня. Когда он двинулся в мою сторону, я, сидя к нему боком, сунул руку под пиджак и нащупал там пистолет. Человек приближался, я ждал, продолжая сидеть в том же положении и направив ствол пистолета под пиджаком в его сторону. Если он попытается выхватить оружие и выстрелить, мне будет достаточно легкого нажима на спусковой крючок, чтобы это пресечь. Однако этот человек ничего такого не предпринял. Он остановился возле меня и спросил по-русски:

– Ты, что ли, здесь Алекс?

– Допустим, – ответил я.

Человек ощупал меня взглядом и заявил:

– У тебя есть два выхода. Первый – это тихо выйти сейчас из бара и попытаться договориться с моим боссом. Может, и уцелеешь. Второй – не выходить. Тогда ты точно труп.

Я встал со стула и, взглянув на людей Немаладо, направился к выходу.

Кропоткин ждал меня на углу, возле своей машины. Я остановился в паре метров от него.

– Ну что, чижик, допрыгался? – сказал он и стукнул по крыше машины кулаком.

Из нее тут же выбрались три человека, и в этот момент кто-то сзади легко похлопал меня по плечу. Я обернулся и наткнулся на чуть ироничный взгляд Рафаэля. Он молча мотнул головой, предлагая мне отойти в сторону. Я повиновался.

– Послушай, русский, – произнес Рафаэль, обращаясь к Кропоткину. – Ты должен оставить этого парня в покое и завтра же вернуть мистеру Боде залог, который он заплатил за него.

– Кто ты такой? – спросил Кропоткин.

– Я человек Немаладо, – ответил Рафаэль.

– Да ложил я на твоего Немаладо, – произнес Кропоткин.

В руках его людей появилось оружие, и в это время в тишине быстро прозвучали несколько негромких хлопков. В первый момент я даже не понял, кто стреляет, пока не увидел, что вся троица, прибывшая с Кропоткиным и тот тип, что вызвал меня из бара, лежат на земле. Сам Кропоткин стоял с открытой челюстью и окаменевшими глазами.

– За такие слова, мистер Кропоткин, мой шеф с удовольствием сделает из твоего черепа писсуар и поставит его в туалете своего кабинета, – сказал Рафаэль, вплотную приблизившись к нему. – Но мы люди великодушные и потому ограничимся тем, что ты не только оставишь в покое этого человека и отдашь залог Боде, но и забудешь, что кому-то давал взаймы пятьдесят тысяч. Отдать деньги Боде ты должен до утра. Если нет, то ты позавидуешь этим парням, – Рафаэль кивнул на тела, лежащие у ног Кропоткина. – Они умерли легкой смертью. Загружай их в тачку и уматывай отсюда.

Когда Кропоткин засунул тела своих людей в машину, Рафаэль вынул руку из-под полы плаща и подмигнул мне.

Пятью минутами позже эти парни, как ни в чем не бывало, опять сидели в баре и пили. Только теперь не пиво, а виски.

– Придется торчать тут до утра, – сказал мне Рафаэль. – Пролилась кровь, а это чревато. Кто знает, что на уме у твоего друга. Немаладо навел о нем кое-какие справки. Гнусный тип, между прочим. Ты уж извини, что мы поставили тебя в такое положение. Никто из нас стрелять не хотел, но они первыми достали оружие.

Я покосился на напарников Рафаэля. Один из них был невысокий сухощавый мулат, второй белый, массивный и белобрысый. Оба смотрели перед собой одинаково пустыми, ничего не выражающими взглядами.

– Да ладно, пустяки, – махнул я рукой.

– Как раз нет, – возразил Рафаэль. – Я бы на твоем месте вообще отсюда убрался. Считай это моим советом. Я слышал, что Анжело предложил тебе работу. Он далеко не каждому такое предлагает, тем более в качестве телохранителя. Это лестное предложение и хорошее начало карьеры.

– Карьеры кого?

Рафаэль усмехнулся и ничего не ответил.

В пять утра, покидая бар со своими приятелями, он сказал мне:

– Анжело начинал с простого бойца, чистильщика, который подтирает грязные следы за теми, кто находится выше его. На то, чтобы хоть немного приблизиться к боссу, ему потребовалось восемь лет. Если бы он начал с телохранителя, то через восемь лет был бы правой рукой босса. А ты через восемь лет так же будешь работать здесь вышибалой, и ничего не изменится в твоей жизни, разве что станет хуже гнуться спина и на счету появится жалкая сумма в десять-двадцать тысяч долларов. А еще через восемь лет тебя попросят отсюда. Решай, ковбой.

Когда за Рафаэлем закрылась дверь, я сел на табурет у стойки и подумал, что Рафаэль, конечно, был прав, когда говорил о доходах и перспективе. Но его доводы имели третьестепенный характер. Куда более весомым аргументом являлось то, что Кропоткин может когда-нибудь припомнить мне эту историю, а пока я работаю в баре, ему несложно будет сделать мне какую-нибудь пакость. Но главное заключалось в другом – работа у Немаладо автоматически сделала бы меня почти недосягаемым для охотников за моей шкурой. Хотя бы уже потому, что я не сидел бы изо дня в день на одном месте, а кроме того, стал бы членом серьезного синдиката, который при нужде защитил бы меня. Анжело Немаладо, конечно, не Чепер. Он откровенный гангстер, но в то же время не тупая скотина вроде Кропоткина. Он даже сентиментален.

Я встал и собрался уходить, когда в баре зазвонил телефон. Ильгам, находившийся рядом, снял трубку, а затем жестом подозвал меня.

– Слушаю! – сказал я в трубку.

– Это Рафаэль. Клиент вернул залог.

– Так быстро! – удивился я. – Спасибо, Рафаэль! И передай боссу, что я согласен на его предложение.

Я поднялся к себе в комнату и лег спать.

* * *

На другой день в баре появился Эдгар. Он приехал пораньше – привез на работу Солу, которая теперь жила в его квартире.

На лице моего шефа играла безмятежная улыбка.

– У меня две новости, – сказал я Эдгару. – Плохая – я ухожу. Хорошая – ни ты, ни я больше ничего Кропоткину не должны.

Эдгар долго молчал, обдумывая услышанное, потом спросил:

– Эти две новости как-то связаны между собой?

– Да! – сказал я.

– Куда ты уходишь?

– К Немаладо, телохранителем.

– Ого! – удивленно уставился на меня Эдгар. – За что такая честь?

– Я ему как-то жизнь спас, здесь в баре.

– Витус мне рассказывал. Так это был Немаладо?

– Да! Ты что-то о нем слышал?

– Слышал. Это далеко не простой гангстер, он к тому же еще и делец и довольно оборотистый.

* * *

Анжело Немаладо был внебрачным сыном одного крупного гангстера из Калифорнии. Поговаривали, что отец хотел узаконить происхождение Анжело на свет, но пуля конкурента не дала ему это сделать. Анжело было тогда семнадцать лет, и он, естественно, не получил своей доли довольно немалого папашиного наследства.

Возможно, если бы не эта история с наследством и не состоявшимся усыновлением, Анжело спокойно окончил бы колледж, в котором учился, и стал бы одним из многих никому не известных клерков. Но кусок пирога, который пронесли перед самым его носом, с тех пор не давал Анжело покоя. Он бросил колледж и вместе со своим приятелем Алеком Блеем заявился к гангстерам. Имя отца послужило хорошей рекомендацией, но Анжело долгое время не мог выбиться в привилегированные члены мафии. В отличие от него, Алекс Блей – здоровый детина, сразу пошел в гору и очень скоро достиг своей вершины, но она оказалась не очень высокой.

Анжело заметили во время первой кокаиновой войны, когда латиноамериканцы, наводнившие Нью-Йорк, попытались прибрать к рукам не только рынок сбыта наркотиков, но и взять под контроль другие области нелегального бизнеса.

Немаладо разработал несколько операций, которые позволили ему захватить две крупные партии латиноамериканского кокаина. После этого его дела круто пошли вверх.

В первый день моего появления Немаладо, непонятно по каким мотивам, привез меня на кладбище и показал два надгробия, стоящих рядом друг с другом. Здесь покоился прах его матери и отца. Среди могил ледок, покрывающий черные глаза Анжело Немаладо, подтаял.

Потом мы перешли на западную часть кладбища, и я заметил, что в разных, на первый взгляд, надгробиях, разбросанных поблизости, есть что-то неуловимо общее. Я сказал об этом Немаладо.

– У тебя острый глаз, малыш, – оценил он и обвел рукой ближайшие могилы. – Здесь лежат мои друзья и соратники, бок о бок с которыми я делал свое дело. Им повезло меньше, чем мне. Эти люди были рождены для того, чтобы жить долгую жизнь и подметать улицы своего города. Но они предпочли жить коротко и ездить по этим улицам на дорогих лимузинах. Видишь вон то надгробие? – Немаладо указал на странный обелиск – большую белую птицу с широко раскинутыми крыльями, которая отрывалась от воды. – Там лежит мой друг Тито Янг. Горячий был парень. Мы любили одну девушку. Страсть хлестала из нас, словно кипяток из чайника, но мы были друзьями и потому решили разделаться с этим вопросом честно и просто – вышли навстречу друг другу с револьверами в кобурах, чтобы проверить, кто быстрей выстрелит. Мне удалось сделать это раньше, чем ему. До госпиталя он не доехал, умер в машине. Но когда он еще не потерял сознание, я с ним разговаривал. Мы оба сожалели, но не о содеянном, а о том, что судьбе было угодно сделать так, чтобы мы оба влюбились в одну девушку. Иногда я прихожу сюда один и разговариваю с ним. А вон там, – Немаладо кивнул еще на одну могилу. – Там покоится Бруно, – при этих словах Анжело вздохнул. – Иногда мне кажется, что я сожалею о нем больше, чем о других. Понимаешь, у Бруно… Я даже не знаю, как это объяснить. Ему уже было сорок, и вот в эти сорок у него, словно у ребенка, была мечта. Он хотел построить дом друзей, с видом на заходящее в море солнце. Этот дом должен был быть открыт для всех. Бруно не мог существовать в одиночку Я не знаю, сбылась бы она у него или нет, но он так про это рассказывал!.. Словно уже где-то видел такое. Мы любили слушать его, – Немаладо вздохнул и еще раз посмотрел на могилу. – Он был светлым, Бруно. А возле Бруно могила Билла Тимоти. Его прозвали Всадник без головы. Безрассудный был парень, но сердце имел мягкое…

Речь Немаладо звучала тихо и ненавязчиво. Он вспоминал о своих мертвых не спеша, с любовью, рассказывал про одного за другим, и я на время забыл про мир живых. Мир мертвых, о которых рассказывал Немаладо, вернее, мир в котором они когда-то жили, был ярче настоящего.

Когда мы уходили с кладбища, Немаладо остановился возле калитки, посмотрел на меня, усмехнулся и произнес:

– Приходит время, когда многое становится ненужным, и ты ходишь по кладбищу, как по квартире, которую в недалеком будущем собираешься снять. Тогда мертвые кажутся тебе гораздо нужнее, чем живые.

– Зачем вы привели меня сюда, мистер?..

– Анжело! Просто Анжело и никаких мистеров, – перебил меня Немаладо.

– Анжело, – сделав над собой легкое усилие, сказал я.

Немаладо ничего мне не ответил. Он молча вышел через калитку на улицу, остановившись у машины, задрал голову и посмотрел в небо.

– Я часто думаю, малыш, – неожиданно произнес он, – встречу ли там свою Марию. Она погибла в тридцать лет, и больше таких женщин в моей жизни не было. Больше я никого не любил. Она одна не боялась меня и тоже любила, любила таким, какой я есть. Как ты думаешь, басни это все о потусторонней жизни или нет?

– Думаю, что нет.

Немаладо кивнул и едва заметно улыбнулся.

– Зачем вы привели меня в это место? – опять спросил я.

– А ты разве не понял? К присутствию смерти надо привыкать и не боятся ее. Кто-то хорошо сказал: «Научись умирать и ты научишься жить». А кладбище – это знак смерти в этом мире. Интересно, что же все-таки происходит в том? – Немала-до опять задрал голову к небу.

Он был по-старомодному сентиментален и походил на донов из «Крестного отца».

Я сказал ему об этом.

Немаладо усмехнулся в ответ.

– Хотел бы я чтобы это было так. Но доны – это нечто другое, чем мы. Это неповторимый стиль. Да, они были совсем другие. Это была эпоха увлеченных людей, вместе с тем, не забывших патриархальные ценности и почитающих свою семью, умеющих по-настоящему ценить вещи, любить женщину и боготворить мать. Они чувствовали красоту мгновения и не комкали жизнь, как бумагу в сортире, делали все не спеша. Они только убивали быстро.

Немаладо замолчал и распахнул дверцу «Кадиллака».

Мы сели в него, и Боб, шофер Немаладо, завел мотор. Когда в окнах замелькала кладбищенская ограда, мой новый шеф произнес:

– Теперь все по-другому. Моментально. Кайф, жратва, секс. От появления желания до его реализации происходит ничтожная доза времени. Из жизни исчезла прелюдия.

Потом Немаладо надолго замолчал, очевидно, погрузившись в воспоминания.

Его телохранитель пакистанец Кадул, сидевший рядом со мной на заднем сиденье, бросил в мою сторону короткий взгляд и уставился в окно.

Минут через двадцать мы остановились возле старого массивного здания.

– Знаешь куда мы приехали? – обернулся ко мне Немаладо.

Я пожал плечами.

– В спортзал, – произнес Немаладо. – Выходим.

Спортзал находился в цокольном этаже здания. Оставив машину под его окнами, я, Кадул, Боб и Немаладо вошли внутрь.

– Проверим твою реакцию, – сказал Немаладо в раздевалке, натягивая на крепкое поджарое тело спортивный костюм. Немаладо было шестьдесят, а его телу – не больше сорока.

Пока мы шли по залу, я краем глаза наблюдал за людьми, которые обрабатывали ногами и руками мешки и груши. Они больше напоминали любителей, чем профессионалов.

– Давай, малыш, к стенке, – сказал мне Немаладо, и когда я встал туда, принялся вместе с Бобом и Кадулом метать в меня баскетбольные мячи.

Процедура продолжалась несколько минут. Мне удавалось увернуться от мячей, летящих один за другим, и они ударялись в стенку за моей спиной. Иногда я просто прикрывался руками.

– Ну что же, неплохо. – произнес Немаладо, когда процедура закончилась. – А не хочешь ли ты подраться?

– С кем? – спросил я.

– Выбирай сам. В зале полно народа.

– Они все дилетанты.

При этих словах Боб с Кадулом переглянулись.

– Неужели?! – задумчиво протянул Боб, тип, отягощенный непомерной мышечной массой.

Она была настолько велика, что казалась какой-то отдельной субстанцией, паразитирующей на его организме.

Я безразлично кивнул, а Боб сделал озабоченное лицо.

– Что будем делать, Анжело? Может, и в самом деле в зале нет людей, равных этому парню?. Позвоним Критчесу?

Немаладо внимательно посмотрел на меня. Я молчал, равнодушно глядя перед собой. Я тренировался почти каждый вечер за два часа перед работой, так что находился в сносной форме и был не прочь размять кости в спарринге.

– Звони! – приказал Немаладо после короткого колебания.

Боб достал телефон и набрал номер.

– Алло, Сэм! Тут один русский парень хочет тебя увидеть. Ты как насчет того, чтобы немного с ним поработать? Не против?.. Хорошо, ждем… А когда Сэм был против? – сказал сам себе Боб, пряча телефон в карман.

– Разомнись пока, – предложил мне Немаладо.

– А то потом не успеешь, – подмигнул мне Боб. – Сэм даже переодеваться не станет, только пиджак скинет. Он лучший боец в этом районе. Но ты же сам захотел профессионала.

– А чем он, собственно, занимается? – спросил я.

– У него небольшой ресторан недалеко отсюда, – ответил Немаладо.

– Ну и какой же он профессионал. Он тоже любитель, – сказал я.

– Этот любитель из тебя за минуту отбивную сделает, – обрадовал меня Боб.

Я, не говоря ни слова, забрался на ринг и стал разогревать запястья.

Критчес появился минут через десять. Это был здоровенный мужик, гора мышц и жира килограммов этак на сто тридцать. С такими габаритами немудрено быть лучшим бойцом района.

Критчес, действительно, едва взглянув на меня, снял пиджак и полез на ринг. У него был такой вид, словно он собирался проучить какого-то зарвавшегося шалопая и тут же вернуться к своим делам.

Похоже, этому парню легко доставались победы.

Он покачал из стороны в сторону круглой головой, разминая шею, которой у него почти не было и неожиданно бросился на меня, прижав подбородок к груди. Очевидно, Сэм рассчитывал сбить меня с ног своей массой. Это уже напоминало борьбу сумо. Я легко ушел в сторону, и Сэм пролетел мимо. Это его не обескуражило. Он был уверен в себе и теперь, стоя на противоположной стороне ринга, который обступила толпа, стянувшаяся со всего зала, разглядывал меня глубоко посаженными глазами. В его взгляде угадывалась насмешка, дескать, ловкий какой попался, посмотрим, на сколько тебя хватит.

Никакого определенного стиля в движениях Сэма я уловить не смог. Скорее всего, он был самоучкой.

– Давай, Сэм! – кричали снизу зрители. – Чего ты ждешь?! Растопчи его!

Сэм успокаивающе поднял вверх руку, как бы говоря: «Одну минутку, ребята».

Я стоял, растирая запястье правой руки. Голова у меня была заполнена белой пустотой, которая стерла все мысли. Область тела в районе пресса словно залили горячим свинцом. Он стал твердым, тяжелым и пульсирующим. Ладони покалывало холодными иголками. Я был готов.

Сэм снова бросился на меня. На этот раз он торопился, и его рывок, действительно, оказался стремительней предыдущего. Это было напрасной тратой сил – я вовсе не собирался уходить с линии атаки. Сэм так стремился смять меня, что в спешке не успел спрятать голову. Я встретил его ударом открытой ладони и угодил в подбородок. Сэм рухнул на спину как подрубленный. Пол ринга завибрировал под моими ногами.

Горячая пустота медленно отхлынула из меня, и пресс перестал быть тяжелым и плотным. Я не спеша пролез под канатами и спрыгнул на пол. В зале стояла полная тишина. Ее нарушил голос Кадула, который за все время пребывания в зале не проронил ни слова:

– Однако и нюх же у вас, босс, на таких ребят! Давай, Боб, доставай кошелек, с тебя сто долларов.

Оказывается, Боб с Кадулом успели заключить пари. Первый поставил на Сэма, второй – на меня.

– Ты хоть не убил его? – спросил у меня Немаладо.

– Да нет. Видимо, челюсть сломал, – ответил я, и мы пошли к выходу, сопровождаемые почтительным молчанием.

– Да, размял Сэм кости, – озадаченно произнес Боб, оглянувшись на ринг.

В тире я показал посредственный результат, но Немаладо небрежно махнул рукой.

– Для первого раза сойдет. Просто надо почаще сюда заходить. Кадул, покажи, чему следует научиться.

Таких финтов, какие проделывал Кадул, я не видел даже кино. Он выстрелил сразу из двух пистолетов навскидку и одновременно поразил две центральных мишени, затем перекрестил руки и тут же попал еще в две, тут же возвратил руки в исходное положение и снова выстрелил. Итог – за три секунды шесть мишеней. При этом Кадул не целился. У него срабатывало какое-то чутье.

– Ну что ж, друзья мои, – произнес Немаладо, когда мы вышли из тира. – Пора отметить появление в наших рядах нового человека.

Я подумал, что это хоть и Америка, но традиции везде одинаковые, но поторопился с выводами. Отмечание оказалось скромным. Немаладо привез нас в итальянский ресторан, где мы выпили по бокалу пива. Правда, спагетти, приготовленное настоящим итальянцем было первоклассным.

Потом мы забрались обратно в «Кадиллак» и поехали на Лонг-Айленд – район богатых вилл.

На сей раз Кадул сел вперед, а Немаладо – сзади, рядом со мной. На его лице блуждала улыбка. Он посмотрел за окно и сказал:

– Итак, коллеги, похоже, мы дожили до весны, поры обновления. Мне нравится, когда что-то меняется – время года, место жительства, обстановка в доме…

– И женщина, – неожиданно вставил Кадул.

Немаладо только шире улыбнулся в ответ. Видимо, Кадул знал, когда можно пошутить.

– Да, Кадул, смена женщины – это хорошо. Как говорил один мой знакомый: «Лучшая женщина – это новая женщина». Но как избавиться от старой?

– Босс, вы могли бы сделать это в мгновение ока, – проговорил Кадул.

– Кадул, у меня мягкое сердце. Куда пойдет бедняжка Джи-ла, если я дам ей отставку?

– Купите ей квартирку и дайте денег, пусть живет одна.

– Кадул, ты же знаешь, что такое Джила. Она промотает их за полгода, потом будет стоять под моими окнами, и у меня, конечно же, не выдержит сердце. Я не могу вот так обойтись с женщиной, которая доставила мне немало приятных минут, а если быть точным, то лет.

Кадул в ответ лишь пожал плечами.

Трехэтажный особняк Немаладо окружал высокий решетчатый забор. «Кадиллак» затормозил перед самыми воротами и посигналил. Металлические створки медленно разъехались в разные стороны.

Первое, что бросилось мне в глаза – огромный бассейн. Плавно изгибаясь, он окружал дом полукольцом.

Мы вышли из машины. Я продолжал смотреть на бассейн. Заметив мое удивление, Немаладо усмехнулся и спросил:

– Хочешь искупаться?

– Прохладно еще.

– Бассейн с подогревом. Так что, если есть желание – ныряй.

– Спасибо, я позже.

– Да, конечно, – сказал Немаладо. – Тем более что ты будешь здесь жить. Это моя летняя резиденция. По весне я всегда переезжаю сюда. У тебя будет своя комната, стол и один выходной в неделю.

Когда мы переходили бассейн по мостику, под ним раздался всплеск, а потом я увидел в прозрачной воде смуглое тело женщины. Она плыла почти у самого дна.

– Это Джила, – сказал Боб.

– Располагайтесь, – произнес Немаладо, когда мы оказались в холле с окнами чуть ли не во всю стену.

Едва я присел на диван, как в дверях появилась Джила в мокром очень смелом купальнике.

– О! – произнесла она, увидев меня. – У нас пополнение. Анжело, может быть, ты отдашь его мне. Разве ты не боишься оставлять меня одну?!

Немаладо ухмыльнулся.

– Я думаю, что гораздо безопасней оставлять тебя одну, чем в компании этого молодого человека.

– Ты плохо думаешь обо мне, Анжело.

– Как раз наоборот. Кстати, познакомься, Джила, его зовут Алекс.

Я встал и поклонился.

– О! У него манеры! – отреагировала Джила и сделала что-то вроде реверанса мне в ответ. – Не то что у некоторых.

Кадул в это время равнодушно смотрел куда-то в сторону. Боб, наоборот, откровенно любовался фигурой женщины.

– Пойдем, я покажу тебе комнату, – сказал Немаладо, и мы поднялись наверх.

Немаладо толкнул третью дверь по коридору.

– Прошу!

Я вошел.

Комната была ненамного больше той, в которой я жил у Эдгара, но зато богато обставлена.

– На стене, за кроватью кнопка отключения сигнала тревоги, – объяснил Немаладо. – Когда он зазвенит, ты должен сломя голову нестись в мой кабинет или спальню. Только не забудь пистолет. Кстати, по дому ты должен всегда передвигаться с оружием. На болтовню Джилы не обращай внимания. Она хорошая девушка, но порой ей бывает скучно.

В коридоре послышались шаги и в комнату заглянул Кадул. Он молча протянул Немаладо телефон.

– Слушаю! – Немаладо прижал его к уху. – Что?! Ну и на сколько мы опустились?.. И кто, по-твоему, должен за это отвечать? Не знаешь?.. Ты, Паоло! – Немаладо сунул трубку Кадулу, выругался, потом посмотрел на меня. – Упали акции рудников, черт! У них там забастовка. Неделю назад мои маклеры скупили эти акции черт знает в каком количестве, а теперь они годны лишь на вторичную переработку, для туалетной бумаги. Поехали!

Немаладо быстро спустился вниз, я шел за ним следом. Боб уже несся из своей комнаты к выходу на улицу. Кадул хладнокровно вышагивал позади него, застегивая плащ.

Прежде чем мы вышли из дома, Боб, несмотря на свою кажущуюся неповоротливость, успел выгнать из гаража машину и подать ее к дверям.

– Давай, Боб, в Манхеттен к Паоло, – сказал Немаладо. – Гони на полную.

Боб не замедлил поддать газу, и меня вжало в кресло.

* * *

– Ну что, племянник, опять подстроил дяде пакость?! – рявкнул Немаладо, едва дверь небольшого особняка распахнулась, впуская нас.

Паоло имел внешность гибрида итальянца и еврея. Возможно, так оно и было, и это не шло ему на пользу. Не спасали ни тщательно уложенные волосы, ни выразительные глаза и легкая небритость. Все портило короткое, как бы обрезанное снизу лицо.