Текст книги "Король Гарлема"

– Я ничего не понимаю, Анжело, – говорил Паоло, пятясь к столу. – Мне сообщил эти данные абсолютно надежный человек. Он уже два года передает достоверную информацию, и мы подняли на этом немалые деньги.

– А кто тогда должен понимать?! Ты ведь тоже поднимаешь на этом немалые деньги, – Немаладо, наконец, прижал родственника к столу и два раза съездил ему по зубам.

– Легко отделался, гаденыш, – негромко произнес Боб. – Другого бы уже к вечеру отпевали за счет заведения.

Немаладо сел на стул и достал мобильник.

– Алло! Бади? Слушай, старина, у меня пожар, горю с акциями рудников. Там забастовка. Ты знаешь кого-нибудь из тамошних боссов?.. Нельзя сделать так, чтобы рабочие вышли на работу хотя бы на неделю?.. Навряд ли?.. Попробуй, – Немаладо закончил говорить и, уставив глаза в пол, стал думать.

– Паоло, бери полмиллиона наличными, мой самолет, и утром ты должен входить в правление кампании. Джез сказал, что они там проголосовали против уступок рабочим с перевесом всего в два голоса. Ты должен купить эти голоса. Рабочие должны выйти на рудники послезавтра. Понял?!

Паоло кивнул, прижимая ко рту салфетку.

– Кстати, где живет тот говнюк, который дал тебе ложные сведения?

Паоло написал адрес на клочке бумажки, протянул Немаладо и сказал:

– Это Джеб. Кроме того, его можно найти в баре «Морской лев», это недалеко от его дома.

– Поехали! – сказал Немаладо, и через минуту мы опять неслись по вечерним улицам Нью-Йорка.

– Давай сначала проверим бар, – сказал Немаладо, когда Боб притормозил у высокого современного дома. – Я один раз видел этого ублюдка.

Боб опять тронул машину и через пару минут снова остановился возле несуразного белого строения с голубой неоновой вывеской. Первым в бар зашел Немаладо. Он окинул взглядом зал и тут же сказал:

– Он здесь. Садимся.

Мы присели за столик недалеко от стойки.

– Вон там, в углу, – говорил Немаладо. – Тип с длинными засаленными волосами, в потрепанной безрукавке, с бабочкой и при девице. Господи, как будто мы ему мало платили. У него что, нет денег на шампунь, чтобы помыть волосы?!

– Он не придает этому значения. Какие-то волосы – ха! – заметил я. – Главное – не они, а внутреннее содержание.

– Так и до вшей недалеко, – вставил Боб.

Немаладо озадаченно посмотрел на меня, потом опять бросил взгляд в сторону Джеба и его подружки, и сказал:

– Его бабе тоже шампунь нужен. Но с каким умным видом эта прыщавая мразь там сидит! Знаю я таких. Они ведь в душе презирают нас, считают дебилами и ограниченными людьми. Но даю гарантию, что при всем при этом она уже год не была у своей матери.

Анжел закурил сигару, выпустил изо рта густую струю дыма и покачал головой.

– Вы только посмотрите на них, на эту затраханную жизнь, наполненную высшим смыслом. Опившись пивом, они выкурят в туалете косячок и станут рассуждать моральных ценностях смысле. Отребье! В финале они кончают кокаином или чем покрепче – для укрепления своего духовного состояния. Закажи всем кофе, Боб. Придется подождать, когда это дерьмо направится домой. Нам нужен разговор без свидетелей. Войдем с ним в квартиру, – Немаладо повернулся ко мне. – Это работа для тебя.

– Сделаем! – ответил я.

– Анжело, может, отвезти тебя домой. Ребята здесь сами справятся, – предложил Боб.

– Нет! – ответил Немаладо. – Я должен знать еще до ночи, почему мои деньги летят коту под хвост и кто в этом виноват – мой племянничек или этот прохвост Джеб.

– Мне они оба нравятся, – произнес, прищурившись, Кадул.

Немаладо бросил на него быстрый взгляд, но ничего не сказал.

Когда Джеб с подружкой, наконец, поднялись из-за стола, я тоже встал.

– Удачи, Алекс! – сказал Боб. – Мы будем чуть попозже.

Я шел за парочкой метрах в десяти сзади. Когда они подходили к подъезду, я быстро нагнал их, и мы вместе вошли внутрь. Привратник покосился на меня, но я, обняв Джеба, шепнул ему:

– Я от Паоло, надо поговорить.

Джеб кивнул, и мы втроем прошли к лифту.

Квартира оказалась довольно просторной, но сильно запущенной. Здесь явно не хватало женской руки. Я взглянул на подругу Джеба. Та, казалось, не замечала царящего вокруг бардака и даже наоборот, усугубляла его. Достав из холодильника бисквит, она отрезала кусок, засунула его себе в рот и, жуя, отошла в сторону. Бисквит и нож так и остались лежать на столе. Потом она сняла с полки какую-то книгу, села и, закурив, стала читать.

«Видимо, ублюдки везде одинаковы», – подумал я. Эта особа очень напоминала мне наших эмансипированных безмозглых сук, которые могли часами рассуждать о христианстве или о сексе, цитируя философов, но им никогда в голову не приходило сполоснуть после себя чашку из-под кофе.

– Так вы от мистера Паоло? – вежливо осведомился Джеб.

Ему было лет тридцать пять, и он имел на удивление ясные глаза честного человека. Впечатление портила сероватая кожа лица и плохие зубы.

– Не совсем, – сказал я. – Я от мистера Немаладо.

Джеб при этих словах побледнел.

– Что угодно мистеру Немаладо?

– Он об этом скажет сам. Он уже идет сюда, – сказал я, и, как бы подтверждая мои слова, сработало переговорное устройство:

– Мистер Джеб, к вам посетители. Мистер Джонсон, мистер Томпсон и мистер…

– Рузвельт! – раздался голос Боба.

Я вплотную придвинулся к Джебу.

– Пропустите их, – несколько сдавленным голосом произнес он.

Через пару минут в квартире появился Немаладо с Бобом и Кадулом.

Кадул без разговоров подошел к подруге Джеба и, прежде чем она успела что-то сказать, заклеил ей скотчем рот.

Немаладо кивнул на Джеба, и мы с Бобом закрутили ему руки.

– Ну ты, отросток, – Немаладо коротко ударил Джеба в живот.

По тому, как Джеб обмяк в наших руках, я понял, что Анжело Немаладо еще не потерял бойцовской формы.

Когда Джеб пришел в себя, он получил еще один удар в область печени и скрючился. Мы отпустили его, и он упал на колени.

– Ты знаешь, на какие деньги я попал из-за твоей неверной информации? – спросил Немаладо, когда Джеб, наконец, очнулся. – Ты не имел права ошибаться. Тебе придется подохнуть, и твоей подружке тоже, но, может, ты перед этим захочешь нам что-то объяснить. Вдруг мы поймем и сжалимся. Ну, хочешь ли ты нам что-то сказать?

– Я… да, я хочу, – Джеба трясло. – Видите ли, я, как и всякий другой человек в подобной ситуации, не совсем адекватно воспринимаю действительность, и мне требуется некоторая…

– Заткнись! – спокойно оборвал его Немаладо. – Если что тебе и требуется, так это двухведерная клизма, чтобы достало до твоих мозгов и вымыло оттуда все дерьмо, которым напичкали тебя в университете. Зачем столько слов, Джеб? Знаешь, чем больше всего вредны интеллектуалы? Тем, что они любят говорить, ежесекундно отнимают у людей самое драгоценное – их время и делают это в любой ситуации, даже с мокрыми штанами, как, например, ты сейчас. Разве ты не можешь вместо того, что сейчас здесь нагородил, сказать просто: «Мистер Немаладо, я наложил в штаны». А теперь продолжай, но как можно короче. Язык дан человеку не для того, чтобы попусту сотрясать воздух Одно лишнее слово, и я стреляю, – Немаладо достал пистолет. – Ну!

Джеб облизал губы.

– Я не ошибся, меня купили, попросили, чтобы я принес Паоло ложную информацию.

Немаладо просветлел лицом.

– Сколько?..

– Что? – не понял его Джеб.

– Сколько тебе дали?

– Пятьдесят тысяч.

– Дешевка, – небрежно обронил Немаладо. – Ну разве я был не прав, когда говорил, что из себя представляет это порода, – он перевел свой взгляд на нас с Бобом. – Ты можешь спасти себе жизнь, если скажешь, кто те люди, которым ты продался.

– Я не знаю их, – сказал Джеб. – Но могу обрисовать.

– Хорошо, ты сделаешь это, но прежде скажешь, через кого они на тебя вышли.

Джеб вдруг сник.

– Ну что ж, – пожал плечами Немаладо. – Я вижу, что жизнь тебе изрядно осточертела. Да в этом и нет ничего удивительного. Если бы жизнь вынудила меня пользоваться такими женщинами, как эта, – Немаладо кивнул на подружку Джеба. – Я бы, пожалуй, тоже не очень ею дорожил. Кадул, давай. Сначала ее, потом его.

– Стойте! – крикнул Джеб и кивнул на свою подружку. – Это она познакомила меня с ними.

– Да тут просто семейный сговор, – удивился Немаладо. – А ну-ка, Кадул, освободи пасть этой помойке.

Кадул содрал пластырь со рта подружки Джеба.

– Кто они? – задал ей вопрос Немаладо.

– Мексиканцы! – тут же выдала она.

– Мексиканцы? – задумчиво произнес Немаладо.

– Ну, может, не мексиканцы, латиноамериканцы.

– Как их найти?

– Бар в самом конце Бродвея, чуть в глубине домов.

– Без названия?

– Да, просто бар.

– Хм! – Немаладо провел пальцами по подбородку, улыбнулся и обернулся к нам. – Знакомое место. Я там прибрал к рукам первую партию кокаина. Давняя это история, с бородой. Ты смотри, мстить вздумали через столько-то лет. Злопамятные ребята.

Взгляд Немаладо задумчиво стал блуждать по комнате, пока вдруг не остановился на бисквите с крошками вокруг и брошенном ноже.

Немаладо поморщился.

– Кто ел?.. Кто ел, спрашиваю?!

– Я, – ответила подружка Джеба.

Во взгляде Немаладо появилось омерзение.

– Джеб, зачем ты тратишь деньги и свою жизнь на эту тварь? Может, ты просто не можешь от нее отделаться? Хочешь, я ее пристрелю?

Джеб не успел ответить, потому что мысли Немаладо переключились на другое:

– Послушай-ка, а почему ты после того, как выдал заведомо ложную информацию, не смылся? Ты же знал, что тебя ждет.

– Они сказали, что забастовка будет в середине месяца. Я полагал, что у меня есть время.

– Странно, очень странно, – произнес Немаладо. – Какой им был смысл это делать? Для того, чтобы ты попал нам в руки и раскололся? Ладно, поехали в этот бар. Боб, позвони, скажи чтобы туда отправлялись несколько ребят. Пусть ждут нас.

Кадул выскользнул из квартиры первым и стал пешком спускаться по лестнице.

– Немного разомнусь, – ответил он на удивленный взгляд Немаладо.

* * *

Когда мы вышли из лифта, в холле было темно.

– Эй, все нормально. Я у входа, – донесся до нас голос Кадула, и мы на ощупь стали двигаться к дверям.

– Это твои штучки со светом, Кадул? – спросил Боб, когда мы вышли наружу.

И в это время к подъезду из темноты метнулись две тени.

Я еще не успел выхватить пистолет, как слева от меня прозвучали выстрелы, два сдвоенных залпа, и тени бесшумно легли на асфальт. Я повернул голову и увидел, что Боб, прикрыл Нема-ладо своим телом, а Кадул стоит с пистолетами в руках. Реакция у этого парня была просто чудовищной.

– Боб, давайте в машину! – крикнул Кадул. – Я посмотрю, что это были за типы. Алекс, прикрой мне тыл.

Боб, достав пистолет, быстро направился к машине. Немала-до двигался вплотную за ним.

Кадул шагнул вперед и склонился над телами.

– Латинос, с автоматами, – негромко пробормотал он и выпрямился. – Надо сматываться.

Некоторое время мы ехали молча, потом Немаладо спросил:

– Кадул, это ты выключил в холле свет?

– Да. Если бы свет горел, мы были бы хорошими мишенями и по нам стреляли бы издалека. А так нападавшим пришлось выйти из укрытия. Пистолеты я достал еще в холле.

– Откуда ты мог знать, что на нас нападут?

– Они обманули Джеба, сказав, что забастовка будет позже. Вот я и подумал, к чему бы это?. Они рассчитывали, что если Джеб будет на месте, то ты непременно заявишься к нему.

– Старею! – после некоторого молчания произнес. Нема-ладо. – А мне следовало сразу сообразить, что к чему. Нет, они явно сумасшедшие, столько лет прошло. Я бы давно забыл… а может быть, и нет. Все-таки два миллиона долларов, это глубокая рана. Но почему не сразу, а через столько лет?

Немаладо открыл окно, достал из бара бутылку с виски и приложился к ней.

– А у этих ребят есть мозги, – заметил он. – И они не успокоятся. К тому же они хорошо осведомлены о моих делах, а я об этих парнях ничего не знаю. Вот что, в бар мы не поедем. Я так понимаю, что этих ребят нахрапом не взять. Возможно, они и там приготовили нам сюрпризы. Здесь нужна более тонкая работа.

– Надо внедрить Алекса, – вдруг предложил Кадул.

Немаладо, казалось, не слышал его, но через какое-то время он сказал:

– Об этом стоит подумать. Его пока никто не знает, и он русский. Это уменьшит подозрение. Ты как, Алекс?

Я пожал плечами.

– Не скажу, что горю желанием, но если надо…

– Вот и хорошо, – сказал Немаладо и опять приложился к бутылке. – Послушай, Алекс, откуда тебе известно, что за дерьмо булькает внутри этих ребят? – вдруг спросил он.

– Каких?

– Ну, Джеба и его подружки. Ты же в Америке недавно.

– Такого дерьма и у в России хватает. У меня там был друг, Сева. Он любил показывать мне жизнь с разных сторон. Так что я много такого видел.

– Странно, – произнес Немаладо. – Значит, мы в чем-то одинаковы.

– Дерьмо, оно везде одинаковое, – глубокомысленно вставил Боб.

* * *

– Красивая женщина отличается от вещи тем, что ее нельзя купить всю, до конца и навсегда, – говорил мне Бред Бич, изысканно держа давно немытой лапой стакан с дешевым бренди. – Это мужики думают, что ее можно купить. Какая глупость. Нет, ее нужно покупать каждый день заново и не только деньгами. Один человек сказал про свою дорогую яхту, что это дыра в океане, в которую постоянно проваливаются ваши деньги. Так вот, то же самое можно сказать про красивую женщину, – Бред вздохнул и сделал глоток из стакана. – Но красота должна присутствовать в этом мире. Это самое дорогое, что есть у людей. Когда человек говорит, что ему важней нечто другое – он врет или просто глуп.

Я слушал Бреда и незаметно рассматривал публику в зале. Это я делал уже почти неделю, и всю неделю мне приходилось слушать болтовню бывшего актера-трагика. Судя по его словам, и по тому, как с ним здоровались актеры, заходящие сюда время от времени, в прошлом он был весьма известным человеком.

За стойкой в баре стоял латиноамериканец. Кроме него здесь время от времени появлялись другие латинос. Разные. Кампаниями и поодиночке.

– Эй, Алекс, ты совсем не слушаешь, что я говорю, – потянул меня за рукав Бред.

– Бред, ты мне лучше расскажи об этих смуглых типах. Почему они облюбовали этот бар.

Бред сделал еще глоток бренди и внимательно посмотрел на меня.

– Почему тебя интересуют эти подонки? Я рассказываю тебе о прекрасном. О женщине.

Я вздохнул. О женщине и об отношениях между мужчиной и женщиной Бред рассказывал мне каждый день и при этом умудрялся никогда не повторяться. Но все это он проделывал лишь в пьяном виде.

Мы с Бобом нашли этого типа недалеко отсюда, когда он пристраивал к вытяжке из пекарни огромный картонный ящик. Это было по-своему гениальное решение. Ящик, прижимаясь вплотную к стенам пекарни, полностью улавливал в себя идущий из вытяжки теплый воздух. Благодаря такому отоплению в нем вполне комфортно можно было провести ночь.

– Давай! – сказал мне Боб и растворился в темноте.

Я не спеша приблизился к бродяге.

– Послушайте мистер, я нуждаюсь в ночлеге.

– Вали отсюда! – ответил он, забираясь в ящик. – Много кто нуждается. Откуда я знаю, может, ты грабитель или гомик. Вас только пусти.

– У меня есть выпивка.

Бродяга шмыгнул носом за картонной стенкой ящика, но ничего не сказал.

– У меня целый литр отличного бурбона, – произнес я.

– Покажи, – бродяга высунул голову в щель.

Я достал из-за пазухи бутылку. Виски было не из дешевых.

Бродяга крякнул и облизнулся.

– Ну что же, это меняет дело. Входи.

Щель увеличилась, и я протиснулся в нее.

В ящике было тепло, пахло выпечкой, а пол, застеленный дощатым щитом, позволял расположиться почти с комфортом.

– Ну, за знакомство, – предложил я, наливая виски в пластиковые стаканы. – Меня зовут Алекс.

– Бред Бич, – представился он.

За неделю общество Бреда и его ящик мне осточертели, но деваться было некуда. Бродяга служил мне отличной маскировкой. К тому же он был завсегдатаем бара, а заходившие туда время от времени актеры часто выставляли бывшему коллеге выпивку. Так что мы выбрали Бреда не зря. Я очень естественно обозначился, появившись в баре в кампании Бреда. Правда, дело на этом и остановилось.

– Бред, – сказал я, – нельзя все время рассказывать о прекрасном.

– Почему?

– Потому что тогда оно превращается в дребедень. Иногда надо рассказывать о чем-то паршивом, так, для контраста.

Бред задержал стакан у рта и озадаченно посмотрел на меня.

– Мне как-то не приходило это в голову. Ну и о чем же тебе рассказать для контраста?

– Хотя бы об этих латиноамериканцах.

– Об этих? – Бред указал глазами в сторону кампании, сидевшей в противоположном конце бара.

– Ну, хотя бы.

– Что о них рассказывать, это настоящие подонки и убийцы.

– Неужели?

– Именно! – Бред с сожалением поставил на стол пустой стакан. – Я однажды видел, как они прикончили тут двух японцев. Те и глазом не успели моргнуть, как им перерезали горло.

– Что, прямо на глазах у публики?

– Да нет. В баре уже никого не было, дело шло к закрытию. Только я и дремал в углу.

– Почему они не прикончили тебя?

– Хотели. Только я спящим прикинулся. Они и решили, что я ничего не видел. Да с моей тушей и возни бы было немало, а японцы легкие. Они их тут же в полиэтилен завернули и на улицу выволокли через черный ход. А с меня знаешь сколько крови бы натекло.

– Скорее, бренди, – сказал я.

– Кстати, насчет бренди. Нельзя ли еще порцию? – Бред повертел в руках пустой стакан.

– Я бы тоже с удовольствием пропустил еще рюмку, – сказал я. – Но ничего не выйдет. Денег нет. Может, ты попросишь у бармена в долг. Он ведь тебя знает.

– Этот в долг никогда не дает.

– Ну, тогда, может, у тех, – я кивнул головой в сторону латиноамериканцев.

– С ума сошел. Это же головорезы!

– Головорезы иногда бывают щедрыми. Давай, Бред, очень выпить хочется. Если ты мне сегодня выставишь, я тебя всю неделю поить буду. Завтра у меня появятся деньги. Ты подумай, Бред. Целую неделю никаких забот. Целую неделю ты не будешь нуждаться ни в чьих подачках.

– Знаешь, это дело нешуточное, могут и голову оторвать, – нерешительно произнес Бред.

– А что тебе терять в этой жизни, старина. Свой картонный ящик?

Похоже, я задел Бреда за живое. Он стиснул руками стакан и насупился. Теперь ему еще сильней хотелось выпить.

– Иди, Бред. Если ты мне сегодня выставишь, то завтра уже будешь пить настоящий бурбон, а не это пойло.

Бред встал.

– Алекс, если меня будут бить, ты не дрейфь, я вытерплю. Но завтра ты все равно поставишь мне выпивку, даже если кроме тумаков мне ничего не обломится.

– Идет! – сказал я.

Бред не спеша приблизился к компании латинос, оперся рукой об их стол и изложил свою просьбу. Латиноамериканцы с удивлением уставились на него. Потом кто-то из них плеснул ему в лицо из своего стакана.

– Пошел вон!

В Бреде, несмотря на его унизительное существование, непостижимым образом сохранилось самолюбие. Более того, оно было у него болезненным. И теперь оно сработало, скорее всего, помимо его воли.

– Ах вы, отребье человеческого рода! – рявкнул он и стукнул кулаком по столу.

Дальше события стали разворачиваться по сценарию, которого я и добивался. Латинос вскочили и набросились на Бреда. Пришло время моего выхода.

В два прыжка оказавшись рядом, я уложил всех троих в течение нескольких секунд. Латинос были худосочными и легкими, словно набитыми соломой.

Бармен смотрел на меня с отвисшей челюстью. Я подошел к нему и спросил:

– Ну и как я их уделал?

Бармен, которому я уже пару раз предлагал себя в качестве вышибалы, молчал, а его рука медленно ползла под стойку.

Я схватил его одновременно за руку и за горло.

– Легавым звонить собрался? Если ты не заметил – я тебе тут драку предотвратил. А ну-ка, Бред, забери у него телефон.

Бред прошел за стойку и извлек из-под нее телефон и пистолет.

– Оружием пользоваться умеешь? – спросил я.

– Конечно! – Бред потянул на себя затворную раму пистолета.

– Держи этого кретина на мушке, а я свяжу тех.

Бред действовал, как настоящий бандит. Он схватил бармена за шиворот, ткнул его лицом в стойку и приставил к затылку пистолет.

– Только попробуй шевельнуться! Я из твоей башки дуршлаг сделаю!

Троицу в зале я вязал скотчем. В карманах двоих оказались ножи. Другого оружия при них не было.

– Звони своему шефу, – приказал я бармену. – Скажешь, что у тебя происшествие, и что я помог тебе справиться с тремя бандитами. Видишь, у них были ножи, но они даже не успели их достать.

Бармен взялся за телефон и набрал номер.

– Говори по-английски. – предупредил я его. – Бред, если он станет болтать что-то не то, нажимай на курок.

– Алло, мистер Родригес? – произнес бармен в трубку. – Тут у нас… даже и не знаю, как сказать. В общем, вам лучше приехать. Тут у нас какой-то странный тип… Что хочет? Работать в баре. Но он уложил троих ребят в одно мгновение, и его человек держит меня на мушке. Приезжайте, – бармен положил трубку на место и посмотрел на меня. – Я все сделал, как надо. Скажи своему дружку, пусть уберет пистолет.

– Дай сюда пушку Бред, – сказал я. – И налей себе, что ты хочешь. По-моему, мы заслужили этого.

Бред выбрал «Холодную Канаду», сорок долларов за бутылку, если брать в магазине, и налил себе полный стакан.

– Когда появится твой босс? – спросил я у бармена.

– Скоро, – ответил тот. – И ему не понравится, что кое-кто лакает его виски.

– Это ничего, – сказал Бред, припадая к стакану. – Ему так же не понравится, что его человек, имея под рукой пистолет, допустил такое. Что скажешь?

Бармен промолчал. Сказать ему было нечего.

Я усмехнулся, глядя на его физиономию, и подумал о том, что мозги у Бреда еще работают, особенно когда дело касается спиртного.

Между тем в зале пришли в себя связанные латинос. На меня посыпались угрозы и предложения развязать их по-хорошему. Я вышел из-за стойки, пнул ближайшего ко мне бандита и сказал:

– Вы, свиньи, хотели устроить драку в приличном заведении и вдобавок чуть не избили моего приятеля. Молчите и ждите мистера Родригеса. Он решит, что с вами делать.

– Да, уж он-то решит, но только с тобой одним, – сказал один из них, парень с длинными до плеч волосами, и вся троица заухмылялась.

Когда виски в стакане Бреда осталось на пару глотков, дверь распахнулась и на пороге бара появился человек. Из-за его спины выглядывали еще двое. Они вошли в бар следом за ним.

Мистер Родригес оказался молодым и элегантным. Он остановился посреди бара, сунул руки в карманы и уставился на троицу, которая сидела на полу. Потом его взгляд переместился на бармена, затем на Бреда, который стоял рядом с барменом и держал в руке стакан и, наконец, на меня.

– Что здесь происходит? – спросил он.

– Мистер Родригес! – я направился к латиноамериканцу, размахивая руками. В одной из них был пистолет.

Родригес словно не замечал его, зато два типа, которые были с ним, встали по обе стороны своего босса и вытащили оружие.

– Положи пушку!

– Извините! – сказал я и бросил пистолет на пол.

Пистолет неожиданно выстрелил, дополняя абсурдность момента. Бред при этом вздрогнул и выронил стакан.

– Понимаете, мистер Родригес, – продолжил я как ни в чем ни бывало. – Эти трое хотели устроить в вашем заведении драку. Я кстати, хожу сюда уже целую неделю со своим другом, и оно мне нравится. Вот я и решил не допустить этого.

– Чего? – холодным тоном уточнил Родригес.

– Драки! Мне пришлось связать эту троицу. А ваш болван бармен, вместо того, чтобы мне помочь, стал звонить в полицию. А зачем в полицию? Полиция здесь не нужна. Правильно я говорю?

– Вот это уж точно, – согласился со мной Родригес и повернулся к бармену.

– Ты что, и вправду собрался звонить в полицию?

– Нет, конечно, – ответил тот. – Я всего лишь хотел достать пистолет.

– И что помешало тебе это сделать?

– Этот тип, – бармен кивнул на меня.

– Чего же вы все стоите, если с вами расправился какой-то дилетант.

– Я не дилетант! Советская Армия. Спецподразделение.

– Так ты русский? – в голосе Родригеса прозвучало удивление.

– Да! Я, кстати, дважды уже предлагал свои услуги в качестве швейцара вашему бармену.

– Хесус, развяжи их, – велел Родригес одному из своих людей и кивнул на связанную троицу.

– Так это ваши люди! – сделал я удивленное лицо.

– К сожалению, да! – ответил Родригес.

– Извините, мистер Родригес.

– Не стоит, – махнул тот рукой.

Хесус развязал ремни, и троица стала приближаться ко мне. Я принял стойку.

– Прекратите! – негромко приказал Родригес и посмотрел на меня. – Так ты хотел работать в баре вышибалой?

– Ну да!

– Сколько ты хочешь?

Я пожал плечами.

– Я живу вместе с Бредом в ящике. Там тесновато для двоих. Нужно снять какой-то угол.

– Что ты можешь еще? – спросил Родригес.

– Я бы уделал шестерых и поздоровей.

Родригес задумчиво потрогал кончик носа и произнес:

– Я тебя беру, плачу две тысячи. Вот аванс, – он достал бумажник и отсчитал мне пятьсот долларов. – Приступай к работе.

Через пять минут Родригес уехал, забрав всех своих людей. Мы с барменом стояли по разные стороны стойки и смотрели друг на друга. Все произошло так неожиданно быстро, что ни он, ни я еще не успели до конца осмыслить происшедшего. Дело поправил Бред.

– Это надо отметить, – заявил он и хозяйским жестом поставил на стойку три стакана. – Алекс угощает, – предупредил он возмущенную реплику бармена.

Время давно перевалило за полночь, и в баре почти не осталось посетителей. Недалеко от стойки торчали за столиком двое пожилых собутыльников, холостяков, если судить по запущенному виду, кроме них в самом углу сидела пожилая парочка и держала друг друга за руки. Кофе, стоящий перед ними, давно остыл, но им не было до него никакого дела. Им вообще не было ни до чего дела. Я покачал головой и подошел к стойке.

– Гарсиа, завари мне чашечку покрепче. В сон тянет. Все никак не могу привыкнуть.

Гарсиа – так звали бармена – сварил мне двойной кофе и поставил на стойку. Я взял чашку и вышел на улицу. Вдали сиял огнями Бродвей, пролившаяся во тьму река электрического света. В том месте, где стоял бар, она иссякала, здесь находилась окраина Бродвея.

Коллеги Бреда заходили в этот бар потому, что цены в нем были гораздо ниже, чем там, где переливалась и сверкала огнями роскошная улица. Они были простыми актерами, рабочими сцены, весьма ограниченными в средствах.

Напившись и выйдя из бара, Бред часто грозил кулаком этой манящей и блистающей реке и проклинал ее, виня во всех своих бедах. Когда-то Бред тоже лавировал в ней, и это у него неплохо получалось, пока не угораздило влюбиться. Но избранница Бреда предпочла актеру режиссера. И не мудрено, ведь она была актрисой. Бред говорил, что теперь она очень известная личность на Бродвее.

Он перенес этот удар, но через пять лет опять влюбился, и все сперва складывалось хорошо, но на одной вечеринке с марихуаной, проснувшись среди ночи, он застал свою девушку в постели с какими-то двумя ублюдками. Причем девица была невменяема, и они делали с ней все, что только хотели.

Второго удара судьбы Бред не выдержал, запил и пошел ко дну.

Я, глядя в сторону огней, отхлебнул кофе.

Бред ушел час назад, бережно держа под пиджаком литровую бутылку виски. Он был пьян, ему было хорошо, и я не имел ничего против того, что Бред пьет. Он предпочел бы, чтобы ему отрезали голову, чем иметь ее трезвой больше десяти часов в сутки. Трезвому Бреду было невыносимо жить.

Допив кофе, я вернулся в бар и чуть посторонился, уступая дорогу пожилым слегка пошатывающимся джентльменам. Они, наконец, покидали бар. Минут через десять ушла и пожилая парочка. Их кофе так и остался нетронутым.

Бред, наверное, позавидовал бы им. Бедняге в этой жизни не досталось настоящей любви.

– Запри дверь, – сказал мне Гарсиа. – Закрываемся.

Я захлопнул дверь на защелку, задвинул массивный металлический засов и, кивнув Гарсиа, вышел на улицу через черный ход.

Кончился пятый день моей работы в баре. За это время мне удалось узнать немногое, но я полагал, что Родригес не зря взял меня на работу. У него на меня имелись какие-то виды. Родригес, скорее всего, был одним из бригадиров и навряд ли мог самостоятельно организовать охоту на Немаладо. К тому же он слишком молод. В те времена, когда Немаладо отбил у латинос кокаин, Родригес, в лучшем случае, учился стоять, придерживаясь за спинку детской кроватки, и его интересы никак не могли пострадать от этого события.

Я обошел бар и не спеша направился к норе, которую сняли мы с Бредом. Иначе ее трудно было назвать. Узкая комната с душевой кабинкой, санузлом и крохотной кухней, располагалась в полуподвале старого дома. Зато она обошлась нам довольно дешево и находилась недалеко от бара, что устраивало и меня и Бреда, которому не нужно было далеко таскаться за дармовой выпивкой.

Улица была пуста. Мимо лишь время от времени проносились редкие машины.

Я брел и прикидывал, сколько еще мне придется торчать в этом баре. Неделю, месяц или больше? Все-таки в «Ноевом ковчеге» было веселей, хоть и хлопотней, и время там летело гораздо быстрее.

Если Родригес взял меня не только в качестве вышибалы, то интересно, когда он решит воспользоваться моими услугами и что при этом потребует? Перерезать кому-то горло, как тем двум японцам, о которых рассказывал Бред? Родригеса, конечно, можно было выкрасть и допросить с пристрастием. Но вопрос – много ли он знает? К тому же его исчезновение насторожило бы остальных. Немаладо сказал, что в Нью-Йорке существуют несколько латиноамериканских группировок, но ни одна из них не имеет никакого отношения к событиям тридцатилетней давности. Это уже новые люди.

У меня было паршивое настроение. Вчера я позвонил Славе. Он сказал, что ни Валерии, ни Виолет нет в городе. Похоже, мы с Леркой потеряли друг друга.

Я резко вдохнул, наполнил легкие сырым нью-йоркским воздухом и, ускорив шаг, переключил мысли на другое.

Я думал о том, что если дела пойдут так же и дальше, то мне придется обретаться в этом баре еще черт знает сколько, а латинос за это время могут запросто ухлопать Немаладо. Значит, надо как-то ускорить события.

Перед домом, в котором была наша квартира, я остановился и нащупал в кармане ключи.

Бред спал, слегка похрапывая и вздрагивая во сне. На столе стояла опустошенная ровно на половину бутылка виски. Эта порция предназначалось мне. В том, что касалось выпивки, Бред был очень щепетилен, поскольку алкоголь казался ему единственной и самой ценной вещью в жизни. Алкоголь и женщины, вернее, любовь.

Неужели он настолько нуждался в ней? Мне вдруг представилось дородное тело Бреда все сплошь утыканное стрелами амура. Я хмыкнул и принялся разбирать постель.

Проснулся я к обеду. Бреда в кровати не было, а из кухни доносился запах кофе.

Бродяга появился через минуту с двумя чашками и кофейником в руках.

– С добрым утром, Алекс. Я сегодня подумал, что мы давно не пили хорошего кофе, и прикупил немножко.

– Бред, ты никогда не пытался устроиться на какую-нибудь несложную работу? Ты бы мог тогда снимать себе угол и не жить в ящике. И тебе вполне хватало бы на спиртное.