Текст книги "Змеиная тайна"

Глава 11
Царская конюшня

Улетев довольно далеко от зелёной долины и странного базара, мы очутились совсем в другом, но не менее поразительном месте. Слева раскинулся тропический лес, полный крикливых обезьян и щебечущих птиц. Краем глаза я успела увидеть бежевых в белую крапинку оленей. А справа величественно возвышался самый сногсшибательный дворец, какой я только видела – то есть в реальной жизни я вообще никаких дворцов не видела, – но этот был прекраснее любого замка из фильма или книги сказок. Его золотые шпили были усыпаны бриллиантами, сапфирами и рубинами. Стены сложены из больших серебряных и бронзовых пластин, украшенных тонкой резьбой. На каждой пластине был изображён свой сюжет – праздник, свадьба… Опа! Два принца в чалмах, летящих на крылатых конях навстречу приключениям.

– Надо найти министра Туни, – предложил Лал. – Он обязательно подскажет, откуда следует начать поиски родителей Просто Киран.

От этих слов я против воли немного смягчилась. Хоть Лал и соврал, но явно искренне хотел помочь мне найти мою семью.

– Только давайте сначала отведём в конюшню лошадей. – В голосе Нила неожиданно прозвучала едва заметная насмешка.

– Как скажешь, братец. – Лал отчего-то смутился.

Я не поняла, что всё это значит, но Снежок и Полуночник, кажется, были очень довольны. Как только мы соскочили с коней, оба дружно направились в одну сторону – видимо, к царской конюшне.

Она оказалась раз в двадцать лучше моего дома – даже до того, как его разнёс в щепки демон с гайморитом. Стены в ней были бронзовые, колонны – мраморные, а снаружи её украшали изображения крылатых лошадей.

– Иди скорее, принцесса! Я хочу показать тебе своё самое любимое место во всём нашем царстве!

Лал сорвался с места, наконец-то позабыв о том, что должен вести себя, как сказочный принц.

Хотя обида ещё не ушла до конца, я не выдержала и улыбнулась. У Лала все чувства были написаны на лице, в отличие от его брата. Сейчас красавчик принц был счастлив, что вернулся домой.

– Пойдём, он хочет познакомить тебя с Мати. – Нил бросил на меня хмурый взгляд, словно его раздражало моё присутствие.

И сразу же все мои страхи и тревоги обернулись гневом:

– Ты вообще когда-нибудь улыбаешься?

Нил опять приподнял бровь:

– Улыбаюсь, когда на это есть причина.

«Ему определённо надо поменять своё имя на мистер Крутая Ухмылка», – подумала я. Да, Лал всегда пытался вести себя как настоящий принц и хороший человек, но он и на самом деле был очень милым и симпатичным. Нил же постоянно старался показать, какой он неприятный. И ему это отлично удавалось!

– А не слишком ли ты о себе воображаешь?

– А ты всегда суёшь нос в чужие дела? – поинтересовался в ответ Нил.

– Я бы не сказала, что желание знать, куда мы едем и где мои родители, означает совать нос в чужие дела. – Мои щёки вспыхнули, голос зазвенел. – Это вы меня обманули!

– Ну извини, что спасение родителей идёт не так, как ты себе представила, принцесса. Может, ты не хочешь, чтобы мы тебе помогали, и предпочтёшь продолжить путь самостоятельно?

– Ты знаешь, что я не это имела в виду, – резко ответила я. – Но вы могли бы сказать мне правду ещё в Нью-Джерси!

– А ты пошла бы с нами, если бы мы сказали, что не знаем точно, где твои родители?

На это мне нечего было ответить. Мы покинули Парсиппани в страшной спешке, убегая от раккоша. Но, если бы у меня было время на раздумья, отправилась бы я с двумя неизвестными принцами, которые даже не знают, куда идти? Вряд ли. И что? Сейчас я была бы совсем одна и точно так же не знала бы, где искать маму с папой.

Следуя за Лалом, мы в напряжённом молчании подошли к царской конюшне. Большие двойные двери, пропустившие коней, были плотно закрыты. Сквозь щели слабо пробивался свет.

– Можно мне войти? – спросил Лал, остановившись у двери.

– Нельзя, – ответил мелодичный голос. Девичий голос.

Я оглянулась на Нила.

– Местный обычай, – пробормотал он, не встречаясь со мной взглядом. – Никто никогда – никогда! – не подтвердит, что приглашает кого-либо войти к нему через дверь.

Я не успела ни о чём спросить, потому что резные двери конюшни распахнулись настежь.

– Мои принцы, вы вернулись!

Перед нами стояла коренастая, крепкая девчонка с тёмными волосами до плеч. Она была одета, как мальчик, в свободные штаны и рубаху. На ногах сапоги до колен, а в руке – метла.

– Принцесса Просто Киран, я имею честь познакомить тебя со своим лучшим другом. – Лал расплылся в улыбке от уха до уха. – Конечно, не считая моего брата! Это Мати!

– Намашкар! – Мати сложила ладони в приветственном жесте. – Принцесса Просто Киран, добро пожаловать в наше царство.

– Э… привет. – В ответ я тоже смущённо сложила ладони. Несмотря на множество новых обнаруженных в себе качеств – я умела сражаться с демонами и являлась настоящей принцессой, – мне всё равно было сложно общаться с незнакомыми людьми. Никогда не знала, о чём с ними говорить. Ну, Нил не считался, его высочество Зануда и Доставала был исключением из правил.

Переступив через порог, я огляделась. Всё сверкало чистотой и благоухало, как… Больше всего это напоминало мне свежевыстиранную хлопковую ткань – так пахли рубашки, которые папа вынимал для меня из сушки. Был ещё и другой запах. Мёда?

– Это нектар от пчёл из нашего леса. – Мати достала серебряный кувшин и налила густой золотистой жидкости в кормушки Снежку и Полуночнику. – Самая подходящая пища для пакхираджей.

– Пакхираджей? – переспросила я.

– Так называется данная порода летающих лошадей.

Я заметила, что Мати при ходьбе слегка подволакивает одну ногу. Это было почти незаметно, но у одного её сапога подошва была чуть толще – компенсировала короткую ногу.

– Их высочества не рассказали тебе?

– Поменьше о высочествах, Мати, – велел Нил. Он успел снять широкий круглый воротник, украшенный драгоценными камнями, и чалму. Его тёмные волосы торчали в разные стороны. – Мы слишком давно знакомы, чтобы болтать чепуху.

– Мати – дочка нашего главного конюшего, – объяснил Лал. – Мудрого и опытного человека, который обучал нас троих ездить верхом, владеть оружием, ухаживать за животными и ещё много чему.

– Мати нам – как младшая сестрёнка. Она гораздо круче, чем кажется. – Нил на ходу шутливо взлохматил девочке волосы.

В ответ такая милая с виду Мати метнула ему вслед кувшин с нектаром. Кувшин ударился о плечо принца, упал на пол и даже не разбился.

– Супер! Бросок стал лучше. – Нил пальцем стёр брызги нектара с рубашки и лизнул. – Возможно, всё же станешь боулером в царской лиге крикета.

– Только благодаря вам, ваше высочество, поскольку вы постоянно даёте мне повод потренироваться!

Мати показала Нилу язык и швырнула в него лошадиный гребень. Нил легко поймал его и со смехом поклонился.

Такого Нила я ещё не видела. Со мной он постоянно был раздражённым, эгоистичным и даже немного опасным. Но рядом с Мати он казался почти милым. Почти.

Думая об этом, я автоматически бросила взгляд на Лала и вдруг поняла, что он не участвует в шуточной перепалке брата и Мати. Сначала он уставился на неё широко раскрытыми глазами, потом, спохватившись, принялся разглядывать гвоздь в полу, балку под потолком и, в конце концов, нитку на своём рукаве. Короче, он смотрел куда угодно, кроме Мати, отчего сразу стало ясно, что на самом деле ему хочется глазеть только на неё. Если Мати об этом и догадывалась, то не подавала виду и продолжала кидаться разными предметами в Нила. Теперь я поняла, почему Нил поддразнивал младшего брата. Если бы мы все учились в одном классе, я сунула бы Зузу записку: *КРАСНЕЕТ И БЛЕДНЕЕТ*, написанную большими буквами с затейливыми завитушками.

– В отличие от некоторых, меня ждёт работа.

Мати лукаво погрозила Нилу пальчиком и направилась к белому коню.

– Сплошные отговорки. – Нил кинул ей обратно лошадиный гребень. – Ну нет, так тебе звездой крикета не стать.

Мне вдруг стало завидно – Мати так легко общалась с принцами, им было хорошо и спокойно вместе. Они не спорили, не врали, не обзывали друг друга двухмерными, ничего такого. Наоборот, все были довольны и счастливы и чувствовали себя на своём месте.

От работающей Мати исходила такая спокойная уверенность, что я ощущала её почти физически. Снежок потёрся мордой о её щеку, оставив нектарный след на шее.

– Ах ты мой красавец, мой Тушаркана, моя звезда, – приговаривала девочка.

– Как ты его назвала? – немного смущаясь, переспросила я.

Мати подняла на меня спокойные глаза цвета карамели:

– Тушаркана. Это значит «белоснежный», «снежинка».

– Ты не знала, что это имя нашего коня, госпожа? – спросил Лал. – Я думал, ты слышала, как мы его окликаем, и поэтому назвала Снежком.

Белый конь тихонько заржал, и я была готова поклясться, что он мне улыбнулся.

– Нет, не знала, – призналась я. – Может быть, Снежок подсказал.

В Нью-Джерси мне бы и в голову не пришло ничего подобного, но с тех пор, как я покинула дом, со мной приключилось столько всяких странностей, что говорящие кони уже не казались чем-то необычным.

– Ты ему нравишься, – заметила Мати.

И я ей сразу поверила. Похоже, она знала гораздо больше, чем я, и много о чём. Я незаметно рассматривала её сквозь полуопущенные ресницы – она чистила усыпанную драгоценными камнями сбрую, скребла гладкие, лоснящиеся лошадиные бока, смеялась, качая головой, шуткам Лала. Почему она была так уверена в себе? Волновало ли её когда-нибудь, какой её видят окружающие, что они о ней думают? Смеются ли, перешёптываются, показывают пальцами на её ногу маленькие дети на улице, как иногда показывают на мои шрамы? Почему-то мне казалось, что, если даже и показывают, ей это безразлично.

Мати перешла к Полуночнику и отобрала у Нила гребень, с помощью которого тот пытался расчесать спутанную лошадиную гриву.

– Дайте мне, ваше высочество. Раат не любит, когда вы дёргаете.

– Как прикажешь, хозяйка, – ответил Нил, когда Мати его отпихнула.

У меня вся кожа зачесалась и стала горячей. Я почувствовала, что совсем одна, всем чужая, а эти трое – свои, одна семья. Наверняка братья уже жалели, что привезли меня с собой. Наверняка им хотелось, чтобы меня здесь не было.

– А Раат, наверное, подсказал, что его имя означает «ночь»? – спросил Лал.

Я кивнула, не доверяя собственному голосу. Мне внезапно захотелось как можно скорее покинуть уютную конюшню и срочно начать поиски собственной семьи.

– Может, мне пойти поискать этого министра? – спросила я, шагнув к дверям. – Только скажите, куда идти…

– Нет, тебе одной с ним не справиться. У него мозги такие… птичьи. – Принц Нил догнал меня и махнул Лалу: – Пойдём, братец.

Лал смутился:

– Э-э, вы идите, я догоню.

Нил так резко остановился и обернулся, что я чуть не налетела на него.

– Я не оставлю тебя одного.

Я от удивления еле сдержала смешок:

– Как? У меня на лужайке перед домом ты не спешил спасать брата от раккоша до самой последней минуты!

– Это другое. – Нил даже не взглянул на меня.

Я совершенно не рвалась остаться с ним наедине, но было жаль отнимать у Лала бесценные минуты общения с подружкой. Кроме того, хотелось немного побесить раскомандовавшегося старшего брата.

– Слушай, Лал ведь уже большой мальчик. Я уверена, что у них с Мати всё будет в порядке.

– Ты не понимаешь… – начал Нил.

– Просто Киран права, братец, – перебил его Лал. – Я уже не ребёнок. Ничего со мной не случится.

– Лал, ты же знаешь, мы должны держаться вместе…

– Нил, перестань волноваться! Мы будем в конюшне и никого сюда не пустим, – спокойно сказала Мати. – Ты же сам говоришь, что я круче, чем кажется.

Нил хотел возразить, но потом перевёл взгляд с Лала на Мати и кивнул.

– Пойдём, принцесса!

Я, пожав плечами, последовала за ним. До чего же всё-таки странные эти мальчишки!

Глава 12
Тунтуни

Я вышла из конюшни вслед за Нилом, размышляя, что же мне сказать царскому министру. Он, наверное, человек серьёзный, занятой, у него куча государственных дел. Как его убедить помочь мне?

Я повернулась к Нилу, чтобы спросить, какой он, этот министр, но слова застряли в горле при виде выражения его лица.

– Понимаешь, они лучшие друзья ещё с раннего детства.

– Э? – тупо переспросила я.

– Мой брат и Мати.

Нил указал назад через плечо – дверь конюшни всё ещё была распахнута, и было слышно, как весело щебечет принц, рассказывая о своих приключениях в далёкой и удивительной стране Нью-Джерси:

– У них есть такие штуки, которые называются «Гигантская глотка», и устройства, которые подают шипучие напитки, – можно целый день доливать бесплатно!

Тяжёлая дверь закрылась, приглушив голос Лала и скрыв от глаз уютную сцену.

– Мати симпатичная. Она похожа на мою лучшую подругу, которая осталась дома.

– Они больше не могут проводить вместе столько времени, сколько проводили раньше. – Нил подобрал с земли палку и сердито сломал её. – С тех пор… Ну, с тех пор как наш отец возложил на Лала множество новых обязанностей.

– О? – Я не знала, что ещё сказать.

Мы шли по выложенной гравием дорожке через аккуратно подстриженную лужайку. По обе стороны дорожки росли благоухающие фруктовые деревья и цветы. Я улавливала запах цветов апельсина, гибискуса, пьянящего жасмина и ещё какие-то другие незнакомые ароматы.

Нил продолжал говорить, словно рассуждал сам с собой:

– Конечно, по мнению отца, дочка конюшего недостаточно хороша для того, чтобы общаться с бесценным наследным принцем.

Я сразу встрепенулась:

– Постой, но ведь Чхая сказала, что наследный принц – ты? В любом случае, разве Лал не моложе тебя?

– Ну да, но это длинная и запутанная история. – Нил топнул ногой, отчего гравий разлетелся во все стороны. – Но это даже к лучшему. Я бы ни за что не хотел быть наследным принцем.

Всё интересней и интересней. Действительно Нил не хочет быть наследным принцем или их с Лалом отец не желает, чтобы старший сын унаследовал трон? Но почему? Неужели Нил натворил что-то ужасное? А может, отец считает, что он слишком надменный и заносчивый, чтобы править царством?

– Бедный мой брат! Он боится расстроить отца и в то же время не хочет огорчить Мати. Он никак не может понять, что невозможно всё время угождать всем.

– Ну не так уж плохо быть хорошим парнем.

– Такое отношение когда-нибудь сильно навредит ему, – резко ответил Нил.

Тогда я решила зайти с другой стороны:

– А с тобой отец так же строг, как с Лалом?

– Можно и так сказать. – Нил горько, недобро рассмеялся. – А можно сказать, что он меня в упор не замечает.

– Ой, да ладно, – фыркнула я. – Прям уж не замечает?

– Прям уж. Как будто я призрак. – Нил указал на растущую неподалёку кокосовую пальму. – Например, тот, который обитает в стволе этой пальмы.

– Ты хочешь уверить меня, что в той пальме живёт призрак?

– Обычно да. Не считая тех дней, когда он принимает женский облик и пытается внедриться в какую-нибудь семью. А что, в вашем измерении в кокосовых пальмах призраки не живут?

– Нет! – Я не до конца поверила Нилу, но всё равно на всякий случай ускорила шаг, чтобы отойти как можно дальше от высокого коричневого ствола. – А может, ты просто хочешь напугать меня?

– Может быть.

– Не стоит. Я не так легко пугаюсь.

– Отлично, – хмыкнул Нил. – Потому что я не вожусь с трусихами.

– Да пожалуйста! Можно мы уже поговорим с министром?

Нил, не отвечая, унёсся вперёд, так что мне пришлось прибавить ходу, чтобы не отстать. К моему удивлению, он направлялся не во дворец, а в сторону леса. Я неслась следом и опять чуть не налетела на него, когда он внезапно остановился. Нил замер под гуавой, чьи ветви были густо увешаны спелыми плодами.

– Туни! – позвал он. – О Туни Бхай! Ну же, братец Туни, покажись!

В ветвях над нами послышался щебет и чириканье, а затем на наши головы посыпалось что-то твёрдое.

– Ай! – Я потёрла макушку. Это было больно.

Бумс. Нил тоже схватился за голову.

– Тунтуни, прекрати!

На ветке перед нами приплясывала очаровательная жёлтая птица с ярко-красным клювом.

– Да-а-а, ребята, здорово я вас осыпал!

Птица держала в клюве тонкую бамбуковую палочку, которая двигалась вверх-вниз, точно мультяшная сигара.

– Ну, Туни, угомонись, – недовольно сказал Нил. – Это принцесса…

– Из другого измерения, – чирикнула птица. – Можешь не рассказывать. Я за километр чую её заурядность. Фью-ю!

– Неужели этот пернатый грубиян – министр твоего отца?

Услышав мои слова, птица швырнула в нас ещё несколько неспелых гуав, но нам удалось отскочить.

– Не принимай всё слишком всерьёз, – тихо буркнул Нил. – Ему нравится делать вид, что у него винтиков не хватает.

– Туни винтики не нужны! Особенно от бездельника-принца из этой страны! – сказала птица в рифму, выплёвывая зёрнышки.

– Э-э… господин Туни, вы не знаете, где мои родители? – спросила я так вежливо, как только могла.

– А почему я должен сообщать что-то двухмерной девице без воображения, вроде тебя?

– Подскажи, Туни, как тебя уговорить поведать то, что нам нужно? – вкрадчиво произнёс Нил.

Туни задумался:

– А почему бы тебе, бездельник, не уговорить своего царственного отца арестовать цирюльника?

– По-моему, он не притворяется, он реально кукухой поехал, – шепнула я.

– Не-а, просто любит повыпендриваться, – ответил Нил. Затем громко спросил: – Зачем мне это делать?

– На прошлой неделе, когда я засадил колючку себе в лапу, этот проклятый цирюльник долго не приходил мне на помощь. Я ждал-ждал, а он потом заявил, что у него было много посетителей-людей, которые пришли раньше. – Птица в сердцах плюнула зёрнышками гуавы. – Каков наглец!

– Не думаю, что за это отец велит арестовать цирюльника, – заметил Нил.

– Может, мне попросить дворцовую мышку укусить его величество за его царственное пузо? – предложил Туни.

– А если мышка не захочет?

– Ну тогда я попрошу дворцовую кошку съесть мышку.

Что за бред!

– Где мои родители? – перебила я.

Но Нил замахал на меня рукой, чтобы я замолчала.

– А если кошка откажется есть мышку? – сказал он.

– Тогда… – раздухарился Туни, – я попрошу палку побить кошку.

– А если палка откажется бить кошку?

– Ну, я попрошу огонь сжечь палку.

Нил, похоже, тащился от этой игры. Он поднял с земли одну из недозревших гуав, которыми швыряла в нас птица, и принялся подкидывать её в воздух. Но, возможно, Нил лишь притворялся, потому что я видела, как у него нервно подёргивается щека.

– А если огонь откажется сжечь палку? – спросил Нил у птицы.

– А попрошу море залить огонь!

Тут я тоже подключилась:

– Ладно, а если море не согласится залить огонь?

Нил едва заметно улыбнулся, и я была поражена тем, как приятно, оказывается, быть на одной стороне с ним.

– Я попрошу слона выпить море!

– А если слон откажется выпить море? – в один голос спросили мы с Нилом.

– Я обращусь к самому мелкому животному, которое только смогу найти.

– Муравью? – предположила я.

– Мошке? – добавил Нил.

Вдруг кто-то больно укусил меня в руку, и я машинально прихлопнула его, неожиданно вспомнив, что́ говорил Нил на базаре.

– Нет, это комар, правильно?

Туни ткнул клювом гуаву:

– О да, я попрошу комара укусить слона.

– А если комар откажется… – начал Нил.

Но теперь я шикнула на него, чтобы он молчал.

Кажется, я поняла. В сказках о животных, которые рассказывал мне папа, речь обычно шла о судьбе и предназначении – дхарме. Вывод всегда был один: если встретишь в джунглях доброго тигра или крокодила, не доверяй им. Потому что хищники – как бы они ни клялись, что не тронут тебя, – всё равно тебя съедят. Такова их природа. Им предназначено есть людей. А комару предназначено кусаться. Вот уж никогда не думала, что от папиных сказок может быть хоть какая-то польза – в смысле, не так уж часто натыкаешься на тигров и крокодилов на улицах Нью-Джерси. Но сейчас я так обрадовалась, вспомнив о них!

– Комар не откажется, – сказала я Туни. – Комарам нравится кусаться, это их предназначение. Так?

– Именно так! Принцесса Киранмала будет выступать каждый день в царской лесной чайной в семь и одиннадцать часов вечера, – крикнула птица в бамбуковую палочку, как в микрофон. – Приходите, не пожалеете! Лучший номер по отгадыванию загадок по эту сторону пограничного коридора! И не пропустите блюдо от шефа – носки, полные креветок. Только для ранних пташек!

– Значит, комар… – начала я.

– Ты поняла юмор? – перебил меня Туни, потом прикрыл клюв крылом, словно хотел сообщить секрет. – Для ранних пташек! Носки! Поняла юмор?

– Поняла, просто обхохочешься, – согласилась я. – Ранняя пташка носок прочищает, а поздняя – глаза протирает, и всё такое.

– Ранняя пташка носок прочищает! – захлёбывался от восторга Туни. – Супер! Надо запомнить на будущее, ещё пригодится!

Стараясь не вскидывать иронически брови, я принялась разгадывать дальше:

– Значит, комар пригрозит слону, что укусит его, а слон пригрозит морю, что выпьет его. Тогда море пригрозит огню залить его, огонь пригрозит палке сжечь её, палка пригрозит кошке побить её… – Я остановилась перевести дух.

– Кошка пригрозит мышке съесть её, а мышка пригрозит укусить царя за пузо, – договорил Нил.

– И тогда царь согласится арестовать цирюльника, – заключили мы вместе.

– И какова мораль сей притчи, девочки и мальчики? – Туни, словно дирижёр, взмахнул бамбуковой палочкой.

– Надо жить дружно? – предположила я.

– Царям не стоит скупиться на мышеловки? – наугад спросил Нил.

Тунтуни прямо-таки рухнул на ветку, прикрывая крыльями глаза:

– Вот оно, горе от глупости. А я возлагал на вас двоих такие надежды!

Я уставилась на крошечную птичку, державшую наши судьбы в своих жёлтых ручках. Точнее, крылышках. И тут меня осенило:

– Самое крошечное существо может быть самым могущественным!

Туни снова уселся на ветке:

– Это ваш окончательный ответ?

– Э… – Я оглянулась на Нила, он закивал. – Да-да, окончательный.

– Как насчёт звонка принцу?

– Нет, она не будет звонить принцу, – нетерпеливо сказал Нил.

– Прошу прощения, я должен услышать непосредственного участника конкурса, – произнёс Туни голосом ведущего телевикторины.

– Нет, я отказываюсь от звонка принцу.

– Вы абсолютно уверены в своём ответе? – не унималась птица. – Вы понимаете, что от этого зависит ваш выигрыш?

– Да, абсолютно уверена.

– Ну давай уже дальше, – торопил Нил.

– Итак… – Туни сделал паузу и покрутился на ветке. – Ответ верный!

Как это ни смешно – мы же ничего не выиграли, – Нил дал мне пять, а я запрыгала от радости.

– Ну хорошо, мы отгадали твою загадку, – подытожил Нил. – Теперь скажи, где искать родителей Киран?

Птица уставилась на нас блестящими глазками, задумчиво наклоняя голову то влево, то вправо:

– Если скажете, почему пересмешник пересмеивается.

– Ну Туни, правда… – вздохнул Нил.

– Потому что не может переплакиваться, – быстро перебила я.

Нил глянул на меня с уважением, но я лишь плечами пожала, типа, ну что поделаешь, если я вся такая талантливая и разносторонняя.

Надо будет при встрече обязательно поблагодарить Нико за его бесконечную коллекцию дурацких шуток и головоломок.

– Ну хватит уже. Говори, где искать её родителей, – потребовал принц.

Туни состроил оскорблённую мину, поэтому пришлось вмешаться:

– Слушай, а если я тебе загадаю?

– Это будет писключительно! Пискромётно! Пискусно!

Я чуть не застонала, но потом спросила:

– Ходят ли на бал кони?

– Кстати, у принца есть конь, – чирикнул Туни.

– Мы не можем ждать весь день, – закатил глаза Нил. – Не знаешь, так и скажи!

Несколько минут Туни вертел в клюве палочку-сигару и бормотал:

– На бал… Ходят ли кони… на бал? – но в конце концов сдался.

Тогда я подсказала:

– Ходят ли на балконе?

Тунтуни и Нил недоумённо переглянулись.

– Не понял, – пожал плечами Нил.

– Ну на балконе ходят? На бал-коне?

– Это что-то из двухмерного юмора, – сочувственно покачал головой Тунтуни.

– Всё равно попытка засчитана. – Нил покровительственно поднял вверх большой палец.

– Ну как вы не понимаете? – почти простонала я.

– Всё в порядке, принцесса. Не каждый может похвастать таким превосходным чувством юмора, как у меня. – Птица склонила голову набок. – Но, мне кажется, тебе лучше заняться делом и не тратить время на ерунду. Ведь твои родители пропали!

– Да что ты говоришь! – Мне захотелось придушить болтливый комок перьев. – А ты не подскажешь нам, где они?

– Имейте в виду, я лишь провозглашаю правду, но не могу давать разъяснения, – загадочно произнёс Туни.

Затем он прочистил горлышко, раздул жёлтую грудку и заговорил:

 
Киранмала, Нилкамал,
Слушайте, что я сказал:
Родные ваши сгинут, и всё сгорит дотла,
Коль не найдёте камень в подземном Сердце зла.
Найдите и добудьте, сдружитесь меж собой,
Отваги наберитесь. Под красною луной
Переплывите море, любви и грусти по`лно,
Ладони окуните в рубиновые волны.
В чудовищных ручищах попробуйте вздремнуть,
В безжалостной пустыне продолжите свой путь.
Тропой в горах Иллюзий пройдите до конца,
Присядьте и послушайте седого мудреца.
Там на алмазной ветке вас ждёт златая птица.
За красным братцем следуйте, за белою сестрицей,
Но не забудьте вовремя вы с ними распроститься,
И жемчугам за дверцей пора на свет пролиться.
Пусть золотом ветвится серебряное древо
И счастьем вас наполнят волшебные напевы
В загадочных краях, в таинственном лесу,
Где наконец познаете истину-красу.
 

– Но… – растерянно проговорил Нил, – что всё это значит? Семьи станут пылью? Рубиновые волны?

– Я вас предупредил. Я – лишь уста, и оплата моего труда не настолько велика, чтобы я ещё пускался в объяснения.

– Но хоть что-то ты можешь сказать? – взмолилась я. – Подскажи хотя бы, с чего начать?

Тунтуни немного смягчился.

– К востоку от Северо-Востока, – сказал он, раздувая грудку, – высятся горы Майя Пахар. Вершинами они уходят за облака времён, где рождаются звёзды. Майя Пахар – горы Иллюзий – вне нашего понимания. Там вам помогут лишь храбрость и мудрость.

Затем, так же внезапно, как заговорил, Туни захлопал крыльями, собираясь взлететь.

– Подожди ещё минутку, – попросила я. – Где находится восток Северо-Востока? Как найти эти горы Иллюзий?

– Может, тебе ещё карту начертить? – Птица недовольно плюнула в нас зёрнышками гуавы. – Это тебе не Джерси, принцесса.