Текст книги "Социология уголовного права. Сборник статей. Том I"

В-третьих, полагаем, что необходимость выделения уголовно-правового запрета в качестве самостоятельного понятия связана с наиболее оптимальной возможностью оценки качества действия уголовного закона (права) с позиций его эффективности, справедливости и т. д. Необходимо отметить сложность и даже практическую невозможность определения эффективности отрасли уголовного права, связанную не только с большим количеством критериев оценки эффективности, но и с тем, что реализация норм Особенной части УК РФ всегда опосредуется через применение норм Общей части УК РФ и достаточно часто – через нормы других отраслей права.[40]40
  Подробнее об этом см.: Маркунцов С. А. Определение и специфика применения критериев эффективности уголовно-правовых запретов. // Уголовное право и современность. Сборник статей. Выпуск 3. / Отв. ред. А. Э. Жалинский. – М., 2011. С. 39–57.


[Закрыть] Эффективность нормы Особенной части УК РФ осложняется также «опосредованным» механизмом их реализации, она содержит в себе фактически два правила поведения: первое из них – собственно, уголовно-правовой запрет совершать деяния, содержащие признаки состава преступления (то есть обязанность воздерживаться от совершения вышеназванного деяния), и второе – обязанность применить меры государственного принуждения в случае совершения этого деяния. В контексте определения эффективности нормы Особенной части УК РФ можно отдельно оценивать эффективность действия санкции соответствующей нормы. Вследствие этого, полагаем, юридически обоснованным и наиболее оптимальным в контексте проблемы эффективности правовых предписаний в рамках науки уголовного права является определение эффективности конкретного уголовно-правового запрета как основного вида уголовно-правовых предписаний.

Уголовно-правовой запрет – это первичная ячейка в контексте социологии уголовного права как специфической части науки уголовного права. Уголовно-правовой запрет, являясь первичной ячейкой уголовного права, отражает в себе как специфику содержания уголовно-правовой нормы, так и особенности метода уголовно-правового регулирования. Таким образом, уголовно-правовой запрет – сквозное понятие для социологии уголовного права, а теория уголовно-правовых запретов должна стать ее базовой концепцией.

Зюков А. М., Корчагина В. А. Этносоциология уголовного права

Зюков А. М. – к.ю.н., доцент, доцент кафедры уголовного права и криминологии Владимирского юридического института ФСИН России; Корчагина В. А. – соискатель кафедры уголовного права и криминологии Владимирского юридического института ФСИН России

Социологическая школа уголовного права, направление в науке уголовного права, возникло в кон. XIX – нач. XX вв. Представители школы – Ф. Лист (Австрия), Ч. Ломброзо, Э. Ферри (Италия), российские ученые И. Я. Фойницкий, С. В. Познышев, признавая социальную обусловленность преступного поведения человека, в то же время считали, что на него влияют и биологические (в т. ч. наследственность), физические (время года, климат, время суток и т. п.) и иные факторы. Современные сторонники социологической школы уголовного права выдвигают теорию множественности факторов преступности как биологических, так и социальных (напр., связанных с урбанизацией).

В современном общественном сознании вычленяются различные его подструктуры: теоретически систематизированное (идеология и наука) и теоретически несистематизированное (обыденное) (традиции, формирующие нравственные, правовые и иные воззрения и т. п., которые в свою очередь формируют обычаи). Таким образом, обыденное сознание в обществе формируется под влиянием и теоретических элементов сознания, и реальной общественной практики людей, а также передаваемых от поколения к поколению и поддерживаемых определенными социальными группами обычаев, традиций.[41]41
  Из выступления Долговой А. И., д-ра юрид. наук, проф. на Международной научно-практической конференции «Преступность и духовная сфера жизнедеятельности» (Псков, Псковский юридический институт, 21–23 сент. 2007 г.) // Цит. по: Зюков А. М. Генезис уголовной этнополитики Российского государства в период X–XXI в.: Монография. – Владимир, 2008. С. 269.


[Закрыть]

В учебниках по правоведению мы можем встретить определение, закрепляющее положение, что Право – один из регуляторов общественных отношений. Воздействуя на волю и сознание людей, оно самым авторитетным образом склоняет их к определенному поведению.

В систему нормативного регулирования общественных отношений входят следующие виды норм: – обычаи (в форме традиций, ритуалов, обрядов и т. д.); – религиозные нормы; – нормы общественных объединений (корпоративные нормы); – нормы морали. Право является таким социальным регулятором, который может включать любые из перечисленных норм.

Может ли в современных традиционных этногруппах уголовное право выступать регулятором общественных отношений, если в ответ на публикацию рисунков или фильмов с религиозной тематикой, мир охватывают протестные выступления, осуществляются призывы к убийству авторов произведений, возникают этнические (межкультурные) конфликты, ряд участников конфликтов убивается, значительная часть получает телесные повреждения, а сами рисунки и фильмы именуются провокацией и «богохульством»?

Сегодня большинство зарубежных и отчасти российских исследователей согласны с тем, что процедура разрешения конфликта может быть как государственной (судебной), так и негосударственной (альтернативной).

При описании процессов разрешения конфликтов долгое время доминирующее положение занимала эволюционная теория, в соответствии с которой в традиционных (коллективных) обществах индивиды связаны между собой близкими связями, стараются сохранить общность, поэтому предпочтение отдается договорным процедурам. Принято считать, что в современных обществах тенденция прямо противоположна – доминирует обращение в суд.[42]42
  Примак Т. К. Альтернативные средства разрешения конфликтов // Мировой судья. 2010. № 9. С.4–7.


[Закрыть]

Однако анализ большинства современных конфликтов показывает, что их участники находятся во внеправовом поле и не желают обращаться в суд, что подтверждает характер их действий (призывы, действия, применение насилия и т. п.).

Так, в протестах против карикатурных изображений пророка Мухаммеда во французском сатирическом еженедельнике и против скандального фильма «Невинность мусульман» участвует мусульманское население в Пакистане, Нигерии, Франции, Швейцарии, Австрии, Германии, Бангладеш, Египте, Сирии, Судане, Тунисе, Ливии, Йемене. Автор фильма публично заявил, что умышленно сделал провокационный шаг со съемкой фильма.

Карикатурный скандал – межкультурный конфликт между мусульманами арабского мира и современной западной культурной традицией, базирующейся на свободе слова, вспыхнувший в конце 2005 – начале 2006 годов и охвативший практически все страны Европы и мусульманского Востока, а также политический конфликт внутри европейских государств. Причиной конфликта послужили карикатуры на исламского пророка Мухаммеда, напечатанные в 2005 году в одной из датских газет. Руководство газеты Jyllands-Posten утверждает, что опубликованные рисунки являются лишь демонстрацией осуществления на практике свободы слова, однако многие мусульмане в самой Дании, как и приверженцы ислама за её пределами, рассматривают их как сознательную провокацию и «богохульство».

Термин «провокация» встречается не во всех уголовных законах стран, в которых проходят протестные выступления.

Например, уголовный закон Франции предусматривает ответственность за провокационные действия, выразившееся в провоцировании самовооружения против государственной власти или части населения (ст. 412–8); если провокация достигла результатов (там же); и если провокация совершена с использованием печатных или аудиовизуальных средств массовой информации, специальные положения законов, регулирующих деятельность средств массовой информации, применяются для определения лиц, подлежащих ответственности; за прямое провоцирование вооруженного сборища, выраженное либо в публичных выступлениях или криках, либо в расклеенных или распространенных листовках, либо совершенное любым другим способом передачи текста, речи или изображения (ст. 431–6).

Уголовный кодекс Франции в данном случае представляется нам более универсальным, чем законы иных государств, так как кроме термина «провокация» уголовный закон Франции включает нормы об ответственности за непубличную диффамацию, направленную против какого-либо лица или группы лиц в силу их происхождения либо реальной или предполагаемой принадлежности или непринадлежности к определенной этнической группе, нации, расе или религии, и непубличное оскорбление, направленное против какого-либо лица или группы лиц в силу их происхождения либо реальной или предполагаемой принадлежности или непринадлежности к определенной этнической группе, нации, расе или религии;[43]43
  Уголовный кодекс Франции / Науч. ред. Л. В. Головко, Н. Е. Крыловой. – СПб., 2002.


[Закрыть]

Уголовный кодекс Германии в § 35 (Оправданное вынужденное положение) указывает на провокацию, действия лица, совершившего деяние и спровоцировавшего опасность. В данном случае законодатель указывает, что такие действия нельзя считать совершенными невиновно.[44]44
  Уголовный кодекс Федеративной Республики Германии: в ред. от 13 нояб. 1998 года. По состоянию на 15 мая 2003 г.


[Закрыть]

И даже в этих странах (Франция, Германия) мусульманское население не прибегает к правовому способу разрешения конфликтов, а в традиционных исламских государствах, в которых отсутствует термин «провокация», действия их жителей носят явно и подчеркнуто внеправовой характер. Так, в Кабуле женщина с «жилетом смертника» из-за фильма совершила теракт против иностранцев. Взрыв произошел, когда микроавтобус с рабочими следовал в кабульский международный аэропорт. Погибли 10 человек, среди них – 9 иностранцев. Ответственность взяла на себя группировка «Хезб-и-ислами».[45]45
  В Кабуле из-за фильма «Невинность мусульман» совершен теракт против иностранцев // Московские новости, 18.09.2012 г. // http://mn.ru/world_mideast/20120918/327242598.html.


[Закрыть]

Смысловым содержанием провокации признается подстрекательство кого-либо к заведомо вредным для него действиям.[46]46
  Словарь иностранных слов. – М., 1990. С. 410.


[Закрыть]

По определению Н. С. Таганцева, провокатор – «тот, кто возбуждал к преступлению с целью предать совершителя правосудию и подвергнуть его ответственности».[47]47
  Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Т. 1. – СПб., 1902. С. 769.


[Закрыть] Так же понимали деятельность провокатора и другие видные русские ученые.[48]48
  Познышев С. В. Основные начала науки уголовного права. – М., 1912. С. 389; Белогриц-Котляревский Л. С. Учебник русского уголовного права. – Киев, 1904. С. 215; Пусторослев П. П. Русское уголовное право. Т. 1. – Юрьев, 1907. С. 499.


[Закрыть]

Общественная опасность провокации преступлений очевидна. Примером в данном случае выступают этнические конфликты, провоцируемые действиями лиц, подобных действиям авторов фильма «Невинность мусульман» и карикатур на пророка Мухаммеда.

За введение уголовной ответственности за провокацию преступления сегодня выступают А. А. Арутюнов,[49]49
  Арутюнов А. А. Провокация преступления. // Российский следователь. 2002. № 8.


[Закрыть] Н. В. Артеменко и А. М. Минькова.[50]50
  Артеменко Н. В., Минькова А. М. Проблемы уголовно-правовой оценки деятельности посредника, провокатора и инициатора преступления в уголовном праве РФ // Журнал российского права. 2004. № 11.


[Закрыть]

В частности Н. В. Артеменко и А. М. Минькова отмечают, что в действующем уголовном законе в качестве специального вида исполнительской деятельности криминализирована провокация двух преступлений – взятки и коммерческого подкупа (ст. 304 УК РФ). Однако провоцировать можно на совершение фактически любого преступления, и в этом случае возникает вопрос о правовой оценке провокаторской деятельности. В свое время он поднимался еще дореволюционными криминалистами для оценки действий агентов-провокаторов, которые предлагалось признавать уголовно наказуемыми и оценивать как подстрекательство.[51]51
  Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общая: В 2 т. Т. 1. – М., 1994. С. 348–349.


[Закрыть] Подобная точка зрения на природу провокации превалировала и в доктрине советского уголовного права.[52]52
  Пионтковский А. А. Учение о преступлении. – М., 1961. С. 573; Трайнин А. Н. Учение о соучастии. – М., 1941. С. 103.


[Закрыть] В настоящее время эта проблема вновь активно обсуждается на страницах печати.[53]53
  Иванов В. Провокация или правомерная деятельность? // Уголовное право. 2001. № 3; Арутюнов А. Провокация преступления // Российский следователь. 2002. № 8; Арутюнов А. А. Подстрекатель преступления // Государство и право. 2002. № 11; Волженкин Б. Допустима ли провокация в целях борьбы с коррупцией? // Российская юстиция. 2001. № 5.


[Закрыть]

Полагаем, что, соглашаясь с Н. В. Артеменко и А. М. Миньковой, можно отметить главную опасность провокации – противоправное создание обстановки и условий, побуждающих совершить преступление. Провокация преступлений в современном обществе достигла той степени выраженной опасности, что требует закрепления ответственности за провокацию преступлений в уголовном кодексе.

Пример событий, произошедших после выхода фильма «Невинность мусульман», показывает, что подрывается духовная безопасность общества – состояние защищенности духовных ценностей человека и общества, являющихся частью общечеловеческих ценностей и соответствующих интересам данного сообщества.[54]54
  Цит. по: Меркурьев В. В. Духовная безопасность // Тезисы выступления на Международной научно-практической конференции «Преступность и духовная сфера жизнедеятельности». Псков, Псковский юридический институт. 21–23 сентября 2007 г. Также: Меркурьев В. В. Теоретические и методологические проблемы уголовно-правового обеспечения права человека на гражданскую самозащиту: Дис… докт. юрид. наук. – Рязань, 2006. С. 458.


[Закрыть]

Авторы анализируемого нами фильма и подобных фильмов пытаются воздействовать на потенциального зрителя через духовные корни народа, так как духовность – важнейший фактор развития цивилизации, открытия новых форм общественной жизни, соответствующих изменившимся условиям существования; преобладание в человеке духовных, нравственных, интеллектуальных качеств (ценностей) над материальными запросами.

Духовность нации складывается не сиюминутно, необходимы годы и столетия. И вот, что по этому поводу писал в конце XIX в. выдающийся историк и политический деятель П. Н. Милюков: «Разграничительной особенностью для национального сознания является вероисповедная форма. Вера в социологии – совсем не то, что в богословии: не совокупность откровенных истин, обыкновенно мало известных и даже мало доступных массам, а всем известное, доступное и понятное знамя, вокруг которого сосредоточивается борьба за национальные особенности… Тот, кто стоял «за веру», тем самым стоял за национальность».[55]55
  Милюков П. Н. «Очерки по истории русской культуры» в 2-х томах, 1898 г. Часть третья «Национализм и общественное мнение». Выпуск первый. Издание ред. журнала «Миръ Божiй», С-Петербургъ, типография И. Н. Скороходова (Надеждинская, 43), 1901 г. С. 91.


[Закрыть]

Показательна общественная реакция в некоторых странах на попытки художников-творцов вовлечь в свое «искусство» искаженные образы и символы христианства. Так, в Великобритании жесткому остракизму была подвергнута кинолента Уингроу «Видение Экстаза», издевательски изображающая жизнь святой католической церкви – Терезы Авильской. Британское управление классификации фильмов не выдало Уингроу сертификат, позволяющий ему демонстрировать свой фильм на публике. Более того, Европейский суд по правам человека, опираясь на положения Европейской конвенции о защите прав человека, дважды признал правоту Британского управления. В своем решении Европейский суд указал, что свобода слова и вдохновения не освобождает от обязанности избегать общественной демонстрации того, что представляется другим людям необоснованно оскорбительным и даже оскверняющим религиозные ценности.[56]56
  См.: Приговор Таганского районного суда г. Москвы от 28 марта 2005 г. С. 21–22 (Т. 1, л.д. 235–242).


[Закрыть]

Термин «богохульство» как характеристика событий связанных с демонстрацией указанных фильмов и распространением карикатур на пророка и именуемых так религиозными деятелями ислама, также требует своего раскрытия. Термин «богохульство» встречается в уголовном законодательстве отдельных исламских государств.

В настоящее время в Пакистане нарушение закона о богохульстве влечёт за собой немедленный арест. Принято считать, что само понятие «богохульство» в пакистанском уголовном кодексе трактуется весьма туманно, соответственно, любой человек может быть арестован по подозрению в оскорблении Бога или Корана.

26 февраля 2012 года, в Прощеное воскресенье, было возбуждено уголовное дело по ч. 2 ст. 213 УК РФ (хулиганство, совершенное группой лиц по предварительному сговору), предусматривающей до семи лет лишения свободы, по факту «панк-молебна» в Храме Христа Спасителя, проведённого группой «Pussy Riot» 21 февраля. При этом президент Русского культурно-просветительного фонда имени Святого Василия Великого, Василий Бойко-Великий обратился с заявлением к генеральному прокурору РФ Ю. Я. Чайке с требованием предъявить обвинение участницам акции по печально известной 282 ст. УК РФ (Организация деятельности экстремистской организации). Одновременно была распространена информация о четверти миллиона рублей, обещанных Бойко-Великим за поимку «кощунниц».

Допрошенный в суде С. Самуцевич обратил внимание государственного обвинения, что действия девушек совершены в традициях скоморошества, которое было в церкви и существует до сих пор «Бог сотворил попа, а черт – скомороха» (В. И. Даль, русс. поговорка).[57]57
  Отец участницы Pussy Riot: «Скоморошество в храме допустимо». «Известия», 2 авг. 2012 г.: http://izvestia.ru/news/532029#ixzz23RVLtPx3, http://izvestia.ru/news/532029#ixzz22OggV000


[Закрыть]

А единственным, кто обратил внимание на время инцидента – «Масленая неделя» – оказался известный диакон А. Кураев: «Но будь я ключарем этого Храма, я бы их накормил блинами, выдал по чаше медовухи и пригласил бы зайти вновь на Чин Прощения. А если бы я был мирянином-старостой, то на прощанье ещё бы и ущипнул их малость… По-отечески. Для вразумления. Ибо учиненное ими, конечно, безобразие, но – законное безобразие. Масленица на дворе. Время скоморошества и перевертышей. Социальный космос рушится (в надежде его весеннего обновления вместе с природой), социальные роли меняются местами. Во времена Петра Великого такого рода выходки в такие дни были в порядке вещей (точнее – в масленичном беспорядке). Читать то про древние традиции в умных книжках нам нравится. А вот как дошло до дела…».[58]58
  Илья и Яна Бражниковы Феменистский панк-молебен Богородице в XXС. 27 февраля 2012 г. // http://pravaya.ru/look/22529?print=1


[Закрыть]

В действиях участниц указанного действия можно усматривать т. н. «кощунство», «скоморошество», «богохульство», но за подобные действия ответственность в современном отечественном уголовном законе отсутствует.

Мотивировочная часть приговора обосновывалась Лаодикийским поместным собором IV века, Архиерейским собором РПЦ 2011 года, письмом ключаря кафедрального собора храма Христа Спасителя, прот. Михаила Рязанцева и памяткой поведения в храме, то есть сугубо внутрицерковными документами, а посему в настоящее время напоминает процесс «инквизиции» XVI в.

Статья 57 «Устава благочиния или полицейского» в царской России (прим. авт.: аналог современного административного законодательства) предписывала Управам благочиния охранять мир и тишину православных святых церквей; ст. 237 предписывала, что лиц, учинивших хулу на Бога, пресвятую Богородицу, честный крест и святых угодников, отсылать к суду; статья 238 указывала, что лиц, учинивших препятствие божьей службе, необходимо брать под стражу и предавать суду; ст. 239 предусматривала наказание за отвращение внимания православных от службы божьей (нарушитель высылался из церкви и с него взыскивалась пеня, а сам он помещался под стражу);[59]59
  Чистяков О. И. Российское законодательство X–XX веков. В 9-ти т. Т.5 «Законодательство периода расцвета абсолютизма». – М., 1987. Т. 5. С. 373–374 (Примеч. авт.: обращает на себя внимание, что законодательство того периода (XVIII в.) сохраняло функцию воспитательную, поскольку отмечаемая норма (ст. 239 Устава благочиния, 1782 г.) предусматривала наказывать не всякого, а лиц, заводивших в церкви суетные разговоры о светских и иных делах, лиц, праздно ходивших по церкви, громко разговаривавших и кричащих, хохочущих, шумящих и отвлекающих от службы божией внимание православных, словом, деянием или движением. Иные нормы предусматривали наказание за открытие трактира, кабака или погреба в воскресенье и праздник до обедни (вид церковной службы) – статья 245, за начало общенародных забав и увеселений до окончания обедни – статья 246, за загромождение улицы и препятствование церковному ходу – статьи 247, 248).


[Закрыть] в соответствии со ст. 240 наказывалось вхождение в церковь «с усилием» и совершение уголовного преступления; ст. 241 предусматривала наказание молчанием, назначаемое без суда, за «учинение и возобновление споров, противных православию», а за отвращение православного от православной веры, уговоры перейти в иную веру, совершенное иноверным лицом, виновного брали под стражу и предавали суду, в соответствии со ст. 242; сам же православный, перешедший в иную веру, наказывался в соответствии со ст. 243.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных (1845 г.) включало в себя раздел второй – «О преступлениях против веры и о нарушении ограждающих оную постановлений».[60]60
  Чистяков О. И. Российское законодательство X–XX веков. В 9-ти т. Т.6. Законодательство первой половины XIX в. – М., 1987. С. 211.


[Закрыть] Статья 182 предусматривала весьма суровые виды наказаний (лишение всех прав состояния и ссылка в каторжную работу в рудниках на срок от 12 до 15 лет и наказание плетьми) за «…публичное возложение хулы на славимого в единосущной троице Бога, или на пречистую владычицу Богородицу и присно деву Марию, или на честный крест Господа Бога и спаса нашего Иисуса Христа, или на бесплотные силы небесные, или на святых угодников божиих и их изображения…»; статья 184 предусматривала наказание за публичное порицание христианской веры или православной церкви, или ругани над священным писанием или святыми таинствами; в соответствии со ст. 185 подлежало наказанию и недонесение свидетеля богохульства или «…поношения святых угодников, или дерзкого, с намерением поколебать в ком-либо веру, порицание христианского закона вообще, или в особенности церкви православной, или же ругательства над священным писанием и святыми таинствами…»; в соответствии со ст. 187 наказывалось и «богохуление» в печатных или письменных сочинениях; ст. 188 предусматривала наказание за кощунство – язвительные насмешки, доказывающие явное неуважение к правилам или обрядам церкви православной, или вообще христианства; в соответствии со ст. 189 наказывалось изготовление икон и других предметов, относящихся к вере и богослужению, в соблазнительном виде.

В то же время действия участниц группы «Pussy Riot», совершенные в Храме Христа Спасителя 21 февраля 2012 г. противоречат административному законодательству. Статья 5.26 Кодекса об Административных правонарушениях (Нарушение законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях) в части второй предусматривает ответственность за: «…2. Оскорбление религиозных чувств граждан либо осквернение почитаемых ими предметов, знаков и эмблем мировоззренческой символики – …».

Имеются иные регуляторы общественных отношений в уголовном законодательстве, в том числе в этносоциальных группах. Так, в статье § 266 Ь. уголовного кодекса Дании предусмотрена ответственность за публичное или с намерением широкого распространения заявление или сообщение иной информации, в результате которой запугивается группа людей, оскорбляется или унижается на основании расы, цвета кожи, национального или этнического происхождения или сексуальной ориентации…».[61]61
  Уголовный кодекс Дании / Науч. ред. и предисл. С. С. Беляева. – СПб., 2001.


[Закрыть]

Современное уголовное право, зависимое от отношений, происходящих в самом обществе, и являющееся гибким и эффективным регулятором таких отношений, не должно оставаться в стороне и игнорировать права и интересы представителей различных этносоциальных групп. В рамках уголовного законодательства защите подлежат и безопасность личности и социальных групп (в т. ч. личная, имущественная, духовно-нравственная безопасность).

Если общество не будет защищать интересы всех социальных групп, то представители традиционных этносоциальных групп (прим. авт.: основу таких групп составляют группы, выделяемые прежде всего по религиозному признаку), защищая свои интересы, станут прибегать к действиям, которые им представляются наиболее эффективными, порождая этнические и межэтнические конфликты.