Текст книги "Декабристы. Актуальные направления исследований"

Президент Императорской Петербургской медико-хирургической академии – декабрист?

П. В. Ильин

В ряду лиц, которых следует отнести к предположительным участникам декабристских обществ, нельзя не назвать имя дивизионного доктора коллежского советника Ивана Богдановича Шлегеля, прикомандированного к Главному штабу 2-й армии (сведения на декабрь 1825 г.).

Имя Ивана Богдановича Шлегеля почти не упоминается в декабристской литературе, его причастность к декабристской организации также практически не известна. Он отсутствует в известном «Алфавите» А. Д. Боровкова, что вполне закономерно: доктор не привлекался к официальному следствию и практически не фигурировал в качестве обвиняемого в следственных показаниях. Не занесен Шлегель и в биографические справочники, посвященные декабристам. Однако в то же время в ряде исследований, в том числе основополагающего характера, его прямо относят к числу участников Южного общества или по крайней мере к числу лиц, знавших о его существовании. Так, например, М. В. Нечкина безоговорочно называла Шлегеля членом Южного общества[1020]1020
  См.: Нечкина М. В. Движение декабристов. М., 1955. Т. 2. С. 202, 215.


[Закрыть].

В чем причина столь противоречивого положения в вопросе о причастности дивизионного доктора Шлегеля к декабристам? Что обусловило отнесение его некоторыми исследователями к участникам декабристских обществ? В чем состояла, по крайней мере, его осведомленность в делах тайных союзов? Что мы знаем о его личности и биографии, можно ли его считать человеком, близким декабристам по общественно-политическим взглядам и личностным качествам? На все эти вопросы автор настоящей статьи попытается дать более или менее содержательный ответ, опираясь главным образом на имеющиеся исторические свидетельства и данные биографии.

Прежде всего, следует отметить, что И. Б. Шлегель был в свое время выдающимся, известным всей России медиком, снискавшим особенную славу на нескольких медицинских стезях – военного врача, специалиста по борьбе с эпидемиями, организатора медицинского дела[1021]1021
  Основная биографическая литература об И. Б. Шлегеле: Чистович Я. Иван Богданович Шлегель (Биографический очерк) // Военно-медицинский журнал. 1852. № LIX (59). С. 1–40 (отд. паг.) (биография И. Б. Шлегеля, с цитированием отрывков из его дневника); История Императорской Военно-медицинской (бывшей Медико-хирургической) академии за 100 лет. 1798–1898 / Под ред. проф. Ивановского. СПб., 1898. С. 353–364 (биография И. Б. Шлегеля); Ястребцов Е. Шлегель Иван Богданович // РБС. Т. 23. Шебанов-Шютц. СПб., 1911. С. 334–338; Deutschbaltisches biographisches lexicon. 1710–1960. Koeln; Wien, 1970. S. 681–682.


[Закрыть]. Как отмечают его биографы, в 1820–1850-х гг. он пользовался широкой известностью и огромным авторитетом как врач, «обладавший многосторонней опытностью, приобретенной в течение продолжительной и разнообразной практической деятельности, и как администратор и руководитель молодого поколения врачей на учебном и служебном их поприще»[1022]1022
  Чистович Я. Указ. соч. С. 1. (отд. паг.).


[Закрыть]. Шлегель посвятил более 40 лет жизни военно-медицинской службе (с 1808 по 1851 г.), являлся участником нескольких военных кампаний, не раз, рискуя жизнью, возглавлял борьбу с эпидемиями чумы и холеры (и не без успеха), на протяжении 13 лет руководил Императорской Петербургской медико-хирургической академией.

Представитель разветвленного немецкого рода, из которого вышли несколько известных медиков, находившихся на российской службе[1023]1023
  В русской армии в интересующий нас период служили несколько военных врачей с фамилией Шлегель (находившихся, очевидно, между собой в близких или дальних родственных отношениях). Нам известны: родной брат И. Б. Шлегеля штаб-лекарь Андрей Богданович, его сын – известный в армии хирург Андрей Андреевич Шлегель, а также ученый-медик на русской службе Богдан Богданович Шлегель (1763–1828) (см.: Российский медицинский список… на 1825 год. СПб., 1825. С. 145, 210). В исторической литературе дивизионным доктором 2-й армии назывались разные представители этого рода. Идентификация Ивана Богдановича Шлегеля как дивизионного доктора 2-й армии, причастного к тайному обществу декабристов, проведена нами (см.: Ильин П. В. Предполагаемые декабристы. Обзор указаний источников о возможных участниках тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг. // 14 декабря 1825 года: Источники, исследования, историография, библиография. Вып. 5. СПб., 2002. С. 117–121; Его же. Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и не обнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг. СПб., 2004. С. 512–516).


[Закрыть], Иван Богданович (Иоганн Готлиб Теофил Эммануил) Шлегель (Schlegel) родился в Риге 19 августа 1787 г. Его отец, лютеранский пастор, ректор училища при Domkirche в Риге, был известен своей ученостью, в 1790 г. занял должность генерал-суперинтенданта Грейфсвальдского округа (шведская Померания) и острова Рюген. Мать, Анна-Сибилла, происходила из польского рода Мажевских.

Первоначальное образование Иван Богданович получил дома, под руководством отца, в 1801 г. поступил на медицинский факультет университета в Йене. Затем он продолжил обучение в Бамбергском университете, где в 1803 г. в возрасте 16 лет защитил диссертацию по теме врачебного контроля при лечении заболевших лихорадкой, получив диплом доктора медицины и хирургии, после чего продолжил медицинское образование в Вюрцбурге и Вене.

В 1807 г. 20-летний Иван Шлегель был приглашен вступить на русскую службу; в следующем году он принял предложение посланника в Вене князя А. Б. Куракина и отправился в Петербург. После экзамена в Петербургской медико-хирургической академии он получил диплом доктора 2-го класса. Вскоре после этого, в июле 1808 г., Шлегель поступает на действительную военно-медицинскую службу, становится полковым лекарем Эстляндского мушкетерского (преобразованного вскоре в 42-й Егерский) полка – и прибывает в Грузинский корпус[1024]1024
  Чистович Я. Указ. соч. С. 2.


[Закрыть].

В чине коллежского асессора (1808) он вместе с полком участвует в боевых действиях русско-турецкой войны 1806–1812 гг., выполняя свой врачебный долг в шести сражениях, в том числе при осаде и взятии крепости Анапа (1809). В 1810 г. Шлегель некоторое время находится в должности штаб-лекаря в составе Дунайской армии, оставаясь на фронте боевых действий. В 1811 г. он становится старшим лекарем 5-го Егерского полка. Кроме того, на протяжении 1809–1812 гг. Шлегель принимал участие в экспедициях против горцев – как в открытых боях, так и в мелких стычках, свойственных партизанской войне на Кавказе[1025]1025
  Там же. С. 2–3; История Императорской Военно-медицинской (бывшей Медико-хирургической) академии за 100 лет. С. 355.


[Закрыть].

В это время молодой врач Шлегель самым непосредственным образом участвует в кровопролитных сражениях, обнаруживая при этом немалое «присутствие духа», «самоотвержение», личную храбрость и мужество. Первую помощь раненым молодой врач оказывал на поле боя. В каждом из этих сражений можно было видеть Шлегеля в тех местах, где было более всего раненых и, следовательно, где было опаснее всего. Его биографы подчеркивают, что Шлегель разделял все ратные труды и опасности своих сослуживцев – офицеров и солдат тех полков, в которых он служил. В обстановке регулярных военных столкновений молодой армейский доктор проявлял постоянное «попечение» о раненых и больных, которых в полках Грузинского корпуса было всегда много, неустрашимость и самоотверженность в трудных боевых условиях[1026]1026
  Чистович Я. Указ. соч. С. 3.


[Закрыть].

19 июня 1809 г. в одном из боевых столкновений он получил две контузии – в левую руку и в правый бок, последняя сильно беспокоила его впоследствии. Самоотверженность и «беззаветное рвение» Шлегеля не остались незамеченными. 10 марта 1810 г. Медицинская экспедиция Военного департамента «изъявила» ему, через управляющего экспедицией баронета Я. В. Виллие, «признательность и полную благодарность начальства»[1027]1027
  Ястребцов Е. Шлегель И. Б. // РБС. Т. 23. СПб., 1911. С. 335.


[Закрыть].

Шлегель прошел всю Отечественную войну 1812 г. и заграничные походы, став участником более тридцати сражений, в том числе при Смоленске, Бородино, Тарутино, Малоярославце, Вязьме, Красном, взятия Парижа. В 1815 г. за проявленные в них отличия он получает чин надворного советника, за участие в лейпцигской «Битве народов» он награждается орденом св. Владимира 4-й степени[1028]1028
  Там же.


[Закрыть].

Репутация опытного и знающего военного врача принесла Шлегелю известность среди военного начальства. По сведениям биографов, еще до 1812 г. его лично знали как способного врача с большим боевым опытом назначенный в 1818 г. главнокомандующим 2-й армией граф П. Х. Витгенштейн, генерал-штаб-доктор этой армии С. Ф. Ханов (помощником которого Шлегель некоторое время числился), а также многие офицеры, вместе с которыми он участвовал в военных действиях в период турецкой кампании 1809–1812 гг.[1029]1029
  Чистович Я. Указ. соч. С. 4–5.


[Закрыть] Именно П. Х. Витгенштейн вскоре станет покровителем Шлегеля, всячески опекая способного врача и одновременно пользуясь его советами; для Шлегеля же на многие годы местом службы станет Главная квартира 2-й армии.

Вернувшись после заграничных походов в места постоянного дислоцирования армии, Шлегель некоторое время продолжал военно-медицинскую службу. Однако вскоре он подает прошение об отставке, вследствие «сильно расстроенного здоровья» (Шлегеля постоянно мучили боли в боку после полученной контузии). Прошение было удовлетворено 31 декабря 1816 г., причем в знак отличной службы в виде пособия ему был выдан двухгодовой оклад[1030]1030
  Чистович Я. Указ. соч. С. 4; Ястребцов Е. Указ. соч. С. 335.


[Закрыть].

Далее почти сразу следует попытка вернуться на службу – по словам биографов, «странность», вызванная, по всей видимости, желанием Шлегеля завершить карьеру врача и начать карьеру офицера. В июне 1817 г. он просит позволения вернуться на службу, но не на медицинскую, а во фронт – офицером в 5-й Егерский полк, в расположении которого (г. Константиноград Полтавской губернии) в то время имел место жительства, однако ему было в этом отказано. Основанием для отказа стал короткий период времени после отставки – после нее прошло меньше года, а также то обстоятельство, что Шлегель никогда не служил во фронте. Боевые заслуги военного медика не были приняты во внимание[1031]1031
  Чистович Я. Указ. соч. С. 5.


[Закрыть].

В июле 1818 г. Шлегель возвращается на военно-медицинскую службу: очевидно, по протекции П. Х. Витгенштейна он становится помощником генерал-штаб-доктора при Главной квартире 2-й армии. В этот период времени (1818–1820) в обязанности Шлегеля входили медицинские распоряжения по Главной квартире, а также особые «домашние хозяйственно-медицинские распоряжения», в частности, в отношении главных военных начальников 2-й армии. Он заведовал делами, касающимися «второстепенных» медицинских дел («собственно, домашних») – по штабной аптеке, лечению штабных чиновников и офицеров Главной квартиры, а также надзору над Тульчинским военно-временным госпиталем[1032]1032
  Там же. С. 5–6.


[Закрыть].

Разумеется, такое особое положение и такая примечательная роль доктора Шлегеля красноречиво свидетельствуют как о его тесных личных отношениях с руководством 2-й армии, приближенности к ее первым лицам, так и о личном знакомстве с достаточно широким кругом офицеров Главной квартиры[1033]1033
  Здесь же, при Главном штабе 2-й армии, служил другой военный медик – в отличие от Шлегеля, точно установленный член Южного общества, осужденный Верховным уголовным судом в 1826 г. коллежский асессор Фердинанд Богданович Вольф (1796–1854) – штаб-лекарь, доктор при полевом генерал-штаб-докторе 2-й армии (Декабристы. Биографический справочник. М., 1988. С. 44).


[Закрыть], – и первое, и второе необходимо обязательно иметь в виду при анализе дальнейших событий.

В сентябре 1819 г. пришли первые известия о массовом распространении чумы в Бессарабской области. Шлегель по своему собственному желанию был отправлен в Кишинев для ее «прекращения». По словам биографа Шлегеля, доктор хотел ближе «познакомиться» с этой грозной болезнью[1034]1034
  Чистович Я. Указ. соч. С. 9.


[Закрыть]. Шлегель вошел в состав комиссии, созданной местной властью для борьбы с чумой, затем стал членом особого Совета по борьбе с чумой, где познакомился с опытным военным доктором Ф. М. Шуллером (штаб-лекарь одного из полков 16-й пехотной дивизии)[1035]1035
  Шуллер Федор Михайлович (? – 1829) – по происхождению венгр, младший хирург в кавалерийском полку французской армии, в 1812 г. при отступлении французов был взят в плен, перешел на русскую службу, в 1813 г. определен старшим лекарем в Камчатский пехотный полк. В 1820 г. и в последующие годы исполнял должность дивизионного врача 16-й пехотной дивизии, с 1826 г. старший врач 20-й пехотной дивизии на Кавказе. Был известен своими способами лечения чумы, но заразился этой болезнью и скончался от нее.


[Закрыть].

Как утверждают его биографы, Шлегель первый из русских врачей начал вскрывать трупы умерших от чумы – он рисковал жизнью, посещая самые опасные места. В результате принятых мер работа Шлегеля и его коллег увенчалась успехом: эпидемия была остановлена и ликвидирована. По итогам этой своей деятельности он был награжден орденом св. Анны 2-й степени[1036]1036
  Чистович Я. Указ. соч. С. 10.


[Закрыть]. Шлегель позднее опубликовал статью-исследование «О чуме», в котором обобщил свой опыт по прекращению эпидемии в Бессарабии[1037]1037
  Военно-медицинский журнал. 1825. Ч. 5. № 3. Кроме того, Шлегель составил записки о чумной эпидемии (отрывок из этих записок опубликован – см.: Зейдлиц К. К. Записки по части врачебных наук. СПб., 1844. Гл. 4).


[Закрыть].

Летом 1820 г. Шлегель назначается дивизионным доктором в 28-ю пехотную дивизию, но вскоре это назначение отменяется. 12 июля того же года он переводится на такую же должность в 16-ю пехотную дивизию, однако фактически продолжает находиться при Главной квартире[1038]1038
  Чистович Я. Указ. соч. С. 10.


[Закрыть].

Назначение в 16-ю пехотную дивизию, располагавшуюся в Кишиневе и Бессарабии, представляется крайне любопытным. Дивизию в это время возглавлял видный член Союза благоденствия генерал-майор М. Ф. Орлов. Как известно, в Кишиневе сложилась отдельная ячейка (или управа) декабристского общества, в состав которой входили генерал-майор П. С. Пущин, полковник А. Г. Непенин, майор В. Ф. Раевский, капитан К. А. Охотников, поручик Н. С. Таушев, подполковник И. П. Липранди и др.[1039]1039
  См.: Нечкина М. В. Движение декабристов. Т. 1. М., 1955. С. 220–222, 357; Эйдельман Н. Я. Где и что Липранди? // Эйдельман Н. Я. Обреченный отряд. М., 1987. С. 372; Его же. Первый декабрист. Повесть о необыкновенной жизни и посмертной судьбе Владимира Раевского. М., 1990; Немировский И. В. Кишиневский кружок декабристов // Пушкин. Исследования и материалы. Т. 13. Л., 1989.


[Закрыть] Если бы Шлегель начал действительную службу в 16-й пехотной дивизии, он, возможно, оказался бы вовлеченным в деятельность одного из центров декабристской активности на юге, но главнокомандующий 2-й армией П. Х. Витгенштейн желал видеть Шлегеля рядом с собой, при Главной квартире, поэтому доктор так и не приступил к своим обязанностям на новом месте назначения, оставшись прикомандированным к штабу армии. Обязанности дивизионного доктора исполнял его хороший знакомый – доктор Ф. М. Шуллер, весьма близкий к членам Кишиневской управы Союза благоденствия[1040]1040
  Доктор Ф. М. Шуллер состоял в масонской ложе «Овидий», играя в ней не последнюю роль, и входил в ближайшее окружение М. Ф. Орлова, В. Ф. Раевского и других членов Союза благоденствия в Кишиневе. В доме Ф. М. Шуллера в Кишиневе, по воспоминаниям И. П. Липранди, проходили собрания «вольнодумцев» и заседания масонской ложи, связанной с именем А. С. Пушкина (см.: Вейденбаум Е. Г. Кавказские знакомцы Пушкина // Пушкин и его современники: Материалы и исследования. СПб., 1908. Вып. 8. С. 13–14; Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л., 1988. С. 504).


[Закрыть]. Тем не менее Шлегель мог в это время посещать М. Ф. Орлова и других участников тайного общества в 16-й пехотной дивизии, причем не только в 1820 г., но и ранее, когда ездил в Бессарабию в связи с чумной эпидемией. В это время он мог видеться и с сосланным на юг А. С. Пушкиным, хорошо знакомым с упомянутым выше товарищем Шлегеля, доктором Ф. М. Шуллером[1041]1041
  См.: Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. С. 504. Имя Шлегеля отсутствует среди зафиксированных этим биографическим справочником лиц – знакомых А. С. Пушкина.


[Закрыть].

Получив в 1823 г. очередной чин коллежского советника, Шлегель продолжал оставаться особо доверенным врачом при руководстве 2-й армии. В январе 1825 г. чума во второй раз появилась на границах Российской империи. Шлегель был вновь привлечен к борьбе с нею и отправился в распоряжение Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора М. С. Воронцова. В этом крайне опасном деле Шлегель вновь проявил особую «отличную распорядительность» и строгое следование «всем требованиям службы», за прекращение этой новой эпидемии он был награжден денежными выплатами и алмазными знаками ордена св. Анны 2-й степени[1042]1042
  Чистович Я. Указ. соч. С. 11.


[Закрыть].

Летом 1825 г., после возвращения из Бессарабии, Шлегель был отпущен П. Х. Витгенштейном на Кавказские минеральные воды, по всей видимости, для поправки пошатнувшегося здоровья[1043]1043
  Там же. С. 14.


[Закрыть]. Возвратившись осенью того же года, Шлегель продолжал состоять при Главной квартире 2-й армии (при особе главнокомандующего П. Х. Витгенштейна), официально числясь дивизионным доктором 16-й пехотной дивизии[1044]1044
  Там же.


[Закрыть].

К этому моменту Шлегель пользовался совершенно особым доверием как главнокомандующего, так и начальника штаба 2-й армии П. Д. Киселева. Как констатировал его биограф, профессиональные качества врача, его образованность и энергичность снискали Шлегелю «полное уважение всех знавших его», в первую очередь П. Х. Витгенштейна, М. С. Воронцова и П. Д. Киселева, «искренне любивших» Шлегеля и «ценивших заслуги его»[1045]1045
  Там же.


[Закрыть]. Ценились и его личностные качества: руководство 2-й армии и офицеры ее штаба находили в нем «человека с редкими достоинствами ума и сердца»[1046]1046
  Там же. С. 24. П. Х. Витгенштейн настолько ценил знания, опыт и личностные качества Шлегеля, что поручил его заботам своих младших сыновей. Подчеркнем, что Шлегель состоял при них не только врачом, но и гувернером (см.: Пирогов Н. И. Сочинения. Т. 2. Дневник старого врача. Киев, 1916. С. 701–702 (прим.)).


[Закрыть].

О репутации Шлегеля-врача, равно как о близости его к военному руководству 2-й армии (в частности, П. Д. Киселеву), красноречиво свидетельствует следующий факт. Когда в ноябре 1825 г. пришли первые известия о болезни Александра I, то именно с этим доктором П. Д. Киселев хотел отправиться в Таганрог, для того чтобы помочь императору, в том числе потому, что Шлегель был известен «своими знаниями» и специально занимался «с успехом лечением крымской лихорадки»[1047]1047
  Заблоцкий-Десятовский А. П. Указ. соч. Т. 1. СПб., 1882. С. 240.


[Закрыть]. Как мы помним, диссертация Шлегеля была посвящена врачебным мерам при лечении лихорадок.

Особое доверие к доктору со стороны военного руководства армии сохранялось и в последующие годы. Летом 1827 г. он лечил главнокомандующего 2-й армией П. Х. Витгенштейна от контузии[1048]1048
  Чистович Я. Указ. соч. С. 11. С октября 1827 г. по апрель 1828 г. Шлегель находился в отпуске в Лифляндской губернии (очевидно, посетил родные места, прежде всего, Ригу).


[Закрыть]. В марте 1828 г. по его протекции Шлегель вновь назначается на должность помощника генерал-штаб-доктора 2-й армии, с правами и жалованием корпусного штаб-доктора, в июле производится в чин статского советника. После начала военной компании с Турцией он находится при главнокомандующем действующей армии И. И. Дибиче, исполняя обязанности главного медика действующей армии[1049]1049
  Там же. С. 17.


[Закрыть]. В ходе боевых действий кампании 1828–1829 гг. Шлегель лично проводит операции, перевязывает раненых, устраивает военные лазареты, не раз проявляет свою распорядительность и опытность военного врача. В сентябре 1829 г. за заслуги в ходе военной кампании он был пожалован в почетные императорские лейб-медики[1050]1050
  Там же. С. 24.


[Закрыть].

В это же время в Валахии (Бухарест), на балканском фронте русско-турецкой войны, произошла третья встреча Шлегеля с чумой[1051]1051
  Там же. С. 12.


[Закрыть]. В продолжение 1828–1829 гг. Шлегель вел журнал, в который заносил сведения, отражавшие его многостороннюю и разнообразную деятельность военного медика, фиксировал распоряжения по борьбе с уже третьей эпидемией чумы. Вместе с тем на этот раз он не имел полномочий, достаточных для решительных действий по преодолению эпидемии, что вызвало у него большое огорчение и чувство неудовлетворенности: он вошел в конфликт с генерал-штаб-доктором 2-й армии Виттом. За самоотверженные труды и «неутомимую деятельность» по прекращению чумной эпидемии в 1829 г. Шлегель был награжден орденом св. Владимира 3-й степени[1052]1052
  Чистович Я. Указ. соч. С. 24.


[Закрыть].

В том же 1829 г. М. С. Воронцов ходатайствовал о приглашении Шлегеля на места доктора при Новороссийском и Бессарабском генерал-губернаторе и инспектора Одесской врачебной управы. В августе 1829 г. император положительно разрешил эту просьбу. В октябре Шлегель прощается со своими товарищами и «благоволившим» к нему военным начальством, покидает Главную квартиру 2-й армии, с которой сроднился за многие годы службы, и направляется в Одессу для заведования местными госпиталем и лазаретами. По словам биографа, «вся Главная квартира… любила и уважала Шлегеля» и крайне «неохотно рассталась с ним»[1053]1053
  Там же. С. 25–26. Находясь при Главной квартире 2-й армии, Шлегель планировал жениться на дочери полковника Екатерине Игнатьевне Романович, однако эти матримониальные планы вскоре расстроились. Впоследствии Шлегель женился на Хелене Элеаноре Паукер.


[Закрыть].

Однако уже через год, в декабре 1830 г., Шлегель был откомандирован обратно и, вместе с Главной квартирой 2-й армии, отправился в Белосток, в связи с развернувшимися военными действиями против польских повстанцев. Шлегель назначается на пост главного доктора действующей армии в Польше и принимает участие в польской кампании 1830–1831 гг. В 1831 г. Шлегель переходит на должности главного доктора военных госпиталей в Варшаве и председателя Варшавского медицинского совета[1054]1054
  Там же. С. 26, 31.


[Закрыть].

В начале 1831 г. в Польше он встретился с другой грозной болезнью – холерой. Будучи начальником военных госпиталей, в том числе действующей армии, Шлегель немедленно приступил к мерам борьбы против нее. В ходе этой борьбы он отказался от распространенного мнения о прямой «заразительности» холеры. За принятые им меры против распространения холеры в войсках по представлению главнокомандующего действующей армией И. И. Дибича Шлегель был награжден чином действительного статского советника (1831) и денежными выплатами[1055]1055
  Там же. С. 29.


[Закрыть].

Пробыв затем около года в должности генерал-штаб-доктора армии, находившейся в распоряжении наместника Царства Польского И. Ф. Паскевича (с августа 1832 г. по июль 1833 г.), 17 июля 1833 г. Шлегель по собственному желанию назначается старшим доктором (главным врачом) военного госпиталя на своей родине – в Риге. Очевидно, первоначально это его желание было вызвано намерением вернуться на родину и завершить там свою службу, принося пользу родному краю. Однако 14 декабря 1834 г. Шлегель назначается на такой же пост в военный госпиталь в Москве. Возглавляя военные госпитали сначала в Риге, а затем в Москве, он проявляет свои немалые организаторские способности, «строгое выполнение своего долга» и «неусыпную заботливость» о хозяйственном состоянии госпиталей, снабжении их лекарствами и оборудованием и т. д. «За отлично усердную службу при Рижском военном госпитале» он был награжден большой денежной выплатой (4 000 руб.)[1056]1056
  Чистович Я. Указ. соч. С. 32–33; Ястребцов Е. Указ. соч. С. 337. В целом относившийся весьма критически к Шлегелю известный врач, педагог и общественный деятель Н. И. Пирогов тем не менее признавал его незаурядные достоинства как врача и администратора: «Когда я был в Риге, то русский военный госпиталь был еще полон воспоминаниями об энергической деятельности Ивана Богдановича. В Москве, куда он был переведен из Риги, повторилось то же самое, и в московских госпиталях он оставил по себе также хорошую память. Ему бы и оставаться там главным доктором большого военного госпиталя. Это было истинное призвание Ивана Богдановича…» (Пирогов Н. И. Указ. соч. С. 627–628).


[Закрыть].

В 1837 г. Московский военный госпиталь посещает Николай I и высказывает «высочайшее благоволение» за образцовый порядок, который был им найден в госпитале[1057]1057
  История Императорской Военно-медицинской (бывшей Медико-хирургической) Академии за 100 лет. С. 353.


[Закрыть]. Очевидно, император обратил внимание на почетного лейб-медика как деятельного и опытного врача, на его способности организатора медицинского дела.

Уже в следующем году Шлегель по повелению Николая I становится президентом Императорской Медико-хирургической академии (назначение императорским повелением датируется 8 декабря 1838 г., вступил в должность 5 февраля 1839 г.[1058]1058
  Прозоров Г. Материалы для истории Санкт-Петербургской Медико-хирургической академии. СПб., 1850. С. 315, 351.


[Закрыть]) и занимает этот пост до конца жизни. Так Шлегель выдвинулся на один из крупных постов в военно-медицинском ведомстве. Один из биографов подчеркивал: в его распоряжении нет данных, свидетельствующих о том, что Николай I лично знал Шлегеля (несмотря на статус почетного лейб-медика) до посещения императором Московского военного госпиталя – на него произвели огромное впечатление выдающиеся управленческие таланты Ивана Богдановича, а также его опытность в военно-медицинском деле[1059]1059
  История Императорской Военно-медицинской (бывшей Медико-хирургической) Академии за 100 лет. С. 353.


[Закрыть]. Именно эти качества в своей совокупности сыграли определяющую роль в назначении.

Возглавив Медико-хирургическую академию, Шлегель провел существенные реформы ее штата, открыл новые кафедры и ввел новые предметы в программу преподавания[1060]1060
  Чистович Я. Указ. соч. С. 33.


[Закрыть]. Он осуществил ряд важных реорганизаций в структуре академии, выступил инициатором объединения академии и 2-го военно-сухопутного госпиталя (1840), а также части Морского госпиталя (1844), под его руководством были учреждены Анатомический институт (1846), кафедры литературы и истории медицины (1840), сравнительной анатомии и физиологии (1841), госпитально-терапевтической клиники и психиатрии (1842), госпитальной хирургии с хирургической анатомией (1842), акушерской и детской клиники (1842), общей терапии и врачебной диагностики (1848). В 1848 г. им основана сверхштатная кафедра общей патологии, общей терапии и врачебной диагностики. Кроме того, был учрежден журнал академии (1840, выходил на русском и французском языках, в 1850 г. его заменили «Акты Медико-хирургической академии»), утвержден новый академический штат, решен ряд важных вопросов, касающихся различных сторон учебного процесса[1061]1061
  Прозоров Г. Материалы для истории Санкт-Петербургской Медико-хирургической академии. С. 321, 337–343, 428–429.


[Закрыть]. В период, когда во главе академии стоял Шлегель, произошло укрепление ее экономического положения, а также госпиталя при академии, который приобрел лучшее устройство. Время руководства Шлегелем академией оценивается как один из периодов, когда это высшее военно-медицинское научное и учебное учреждение развивалось эффективно и быстро[1062]1062
  Прозоров Г. Материалы для истории Санкт-Петербургской Медико-хирургической академии. С. 317–355; История Императорской Военно-медицинской (бывшей Медико-хирургической) Академии за 100 лет. С. 369.


[Закрыть]. Будучи президентом академии, Шлегель воспитал несколько поколений учеников – военных врачей, он постоянно и неутомимо вникал в их нужды и потребности[1063]1063
  Чистович Я. Указ. соч. С. 38.


[Закрыть].

Впоследствии, в 1851 г., в академии были обнаружены некоторые «упущения» по госпиталю, что способствовало обострению болезни Шлегеля и последующей его кончине. Определенную роль в этом сыграл факт наличия в академии оппозиционной Шлегелю «партии», а также некоторые черты его личности. В частности, свойственная ему «деликатность» и мягкость характера, которые выражались в том, что Шлегель в некоторых важных случаях «не умел быть настойчивым». Это, возможно, стало одной из причин обострения отношений внутри академии и ряда конфликтов среди подчиненных ему сотрудников[1064]1064
  История Императорской Военно-медицинской (бывшей Медико-хирургической) Академии за 100 лет. С. 369.


[Закрыть]. Вместе с тем резко критический взгляд на деятельность Шлегеля как руководителя Медико-хирургической академии, свойственный, например, членам академии профессорам И. Ф. Бушу, Н. И. Пирогову и их биографам, представляется недостаточно обоснованным, поскольку опирается на оценки качеств Шлегеля-врача (по их мнению, «человека, совершенного чуждого и далекого науке», который «три раза держал докторский экзамен»), вступающие в противоречие с оценками других лиц, а также с изложенными выше обстоятельствами его биографии. При этом критика Шлегеля как руководителя академии соседствует с признанием его «недюжинных административных способностей»[1065]1065
  Пирогов Н. И. Указ. соч. С. 627–628, 701–702 (прим.).


[Закрыть].

Заслуги Шлегеля перед медицинской наукой и образованием, его роль в организации военно-медицинского дела в России были отмечены не только военными наградами, высокими чинами и материальными поощрениями. Он был награжден орденами св. Станислава 1-й степени, св. Владимира 2-й степени, св. Анны 1-й степени, знаком отличия за 40 лет беспорочной службы, назначен членом Медицинского совета министерства внутренних дел, членом Военно-медицинского ученого комитета, избран почетным членом Виленской медико-хирургической академии. Авторитет Шлегеля как специалиста по борьбе с эпидемиями чумы был признан не только в России, но и в целом ряде европейских стран, в частности, Парижской медицинской академией, в которую он также был избран почетным членом. Он стал почетным членом Венского медицинского общества и ряда других ученых медицинских обществ[1066]1066
  Ястребцов Е. Указ. соч. С. 338.


[Закрыть].

Умер Иван Богданович Шлегель 20 сентября 1851 г. в Петербурге, на посту президента Медико-хирургической академии.

Описание внешности Шлегеля, находившегося уже на склоне лет, было оставлено известным врачом, педагогом и общественным деятелем Н. И. Пироговым: военный мундир, орден св. Владимира на шее, военная выправка и другие внешние признаки служебной опытности, немецкий выговор, немецкая аккуратность, сдержанность и вежливость, огромный нос, внимательные умные глаза: «Аккуратнейший из самых аккуратных немцев, плохо говоривший по-русски, И[ван] Б[огданович] всегда был навытяжку. Как бы рано кто ни приходил к Шлегелю, всегда находил его в военном вицмундире, застегнутом на все пуговицы, с Владимиром на шее. В таком наряде и я застал его. Он и подействовал на меня всего более своею чисто внешнею оригинальностью, военною выправкою, аккуратною прическою волос, еще мало поседевших, огромным носом и глазами, более наблюдавшими, чем говорившими…»[1067]1067
  Пирогов Н. И. Указ. соч. С. 627–628, 701–702 (прим.). Ср.: История императорской Военно-медицинской (бывшей Медико-хирургической) Академии за 100 лет. С. 363.


[Закрыть]

Оценивая биографию Шлегеля, его деятельность как врача (прежде всего, военного медика) и организатора врачебного дела, нельзя не согласиться с его биографами в том, что эта фигура оказалась недостаточно оцененной в истории отечественной медицины. Это был действительно крупный и опытный военный медик, выдающийся специалист по борьбе с чумными и другими массовыми эпидемиями, незаурядный организатор и руководитель медицинского дела в России 1-й половины XIX в.

Необходимо подчеркнуть, что еще в 1810–1820-е гг. Шлегель обладал большим авторитетом в российской армии, в силу непосредственного участия во многих военных кампаниях и благодаря своему врачебному искусству[1068]1068
  См., например, рассказ в записках А. Ф. Багговута о «племяннике знаменитого Шлегеля» Андрее Андреевиче Шлегеле – молодом военном докторе, воспитаннике Виленского университета, проделавшем в 1831 г. уникальную по своей сложности операцию над тяжело раненным в голову автором воспоминаний (см.: Александр Федорович Багговут, генерал от кавалерии. Записки и очерк его жизни // Русская старина. 1883. Т. 40. № 10. С. 134–135).


[Закрыть]. Впоследствии он получил еще более широкую известность как организатор борьбы против эпидемий чумы и холеры и президент Медико-хирургической академии[1069]1069
  История императорской Военно-медицинской (бывшей Медико-хирургической) Академии за 100 лет. С. 359–361.


[Закрыть].

Как подчеркивал один из биографов, имя Шлегеля пользовалось практически всеобщим уважением и огромным авторитетом: «…все знали об его достоинствах, ценили его заслуги и высоко ставили его ученые познания»[1070]1070
  Чистович Я. Указ. соч. С. 37.


[Закрыть]. Особенно это касалось армии, где он был «глубоко уважаем всеми знавшими его наблюдательность, ученость и опытность»[1071]1071
  Там же. С. 29.


[Закрыть]. В особенности он отличался отмеченными даже его критиками «недюжинными административными способностями», «неутомимым усердием» к службе, истинно немецкой аккуратностью. Именно эти стороны его личности (талант организатора, выдающиеся административные способности) способствовали успешной карьере и назначению на должность президента Медико-хирургической академии.

Как уже отмечалось, Шлегель был хорошо известен высокопоставленным военачальникам и администраторам: долгое время он пользовался поддержкой и протекцией П. Х. Витгенштейна, П. Д. Киселева, М. С. Воронцова, а затем И. И. Дибича, главнокомандующего русской армией и непосредственного начальника в сложное военное время 1828–1829 гг. и 1830–1831 гг. Можно полагать, что именно в то время, когда Шлегель выдвинулся на первые роли в действующей армии, поддержка военных начальников привела к тому, что опытный и способный военный врач стал известен императору. Однако определяющую роль в его возвышении до поста руководителя ведущего военно-медицинского учебного и научного учреждения, по всей видимости, сыграло личное знакомство с императором в то время, когда Шлегель занимал должность главного врача ряда военных госпиталей.

Казалось бы, перед нами успешная карьера выдающегося военного врача и организатора медицинского дела, пользовавшегося поддержкой и протекцией высших чинов российской армии и, безусловно, самого императора Николая I, врача, на общественно-политическом уровне отличавшегося неизменной «верноподданностью», обеспечившей ему значительный карьерный рост. На первый взгляд, доктор Шлегель был далек от какой-либо политической, тем более оппозиционной деятельности и на протяжении всей своей жизни с немалым успехом (хотя вызывая иногда и противоречивые мнения о себе) занимался только своими непосредственными врачебными обязанностями.

Однако исторические свидетельства доносят до нас более сложную картину, свидетельствующую об обратном, – о непосредственной причастности известного военного медика к радикальному оппозиционному течению в российском обществе первой четверти XIX в. – тайному обществу и заговору декабристов.

По словам одного из биографов Шлегеля, опиравшегося на собственные впечатления, а также на отзывы и сообщения знавших его людей, доктор «мало любил рассказывать о пройденном пути своей жизни»[1072]1072
  Чистович Я. Указ. соч. С. 1.


[Закрыть]. Он был довольно сдержан и не слишком распространялся не только о своей личной жизни, что вполне объяснимо, но даже о служебной карьере и военной службе. Думается, эта позиция Шлегеля отразилась и на его письменном наследии, в частности, в дневнике, который он вел многие годы и который остался после его смерти, но никогда не был опубликован[1073]1073
  Согласно сведениям биографов, Шлегель оставил «богатый медицинский журнал» или дневник, который вел с присущей ему немецкой педантичностью «всю жизнь свою» (Чистович Я. Указ. соч. С. 38; Ястребцов Е. Указ. соч. С. 338). Указание на характер дневника («медицинский»), по-видимому, следует понимать как свидетельство о том, что в нем были отражены только профессиональные вопросы медицинского характера, а не обстоятельства жизни автора или события общественного характера, очевидцем которых являлся доктор.


[Закрыть].

Причина этой скрытности биографу виделась в природной скромности и понятной сдержанности Шлегеля, поскольку в своей жизни, как это видно из его биографии, доктор не раз «встречал трудные обстоятельства», и ему приходилось делать сложный выбор. Но была ли эта причина единственной, ставившей определенные пределы для рассказов Шлегеля о своей жизни и тех порой непростых обстоятельствах, в которых он оказывался, заставлявшей его молчать о некоторых эпизодах своей биографии и лицах, встречавшихся ему на жизненном пути?

Ответ на этот вопрос не может не учитывать того обстоятельства, что, как будет показано далее, среди прочих фактов биографии Шлегеля имел место эпизод отношений с «государственными преступниками», осужденными по «делу» 14 декабря 1825 г. – отношений, в полной мере не раскрытых официальным следствием. Возможно, именно этот эпизод был в числе первых страниц биографии военного врача, о которых он предпочитал умалчивать.

Выше уже упоминались предполагаемые пересечения Шлегеля с деятелями Кишиневской управы Союза благоденствия, во главе которой стоял М. Ф. Орлов – после назначения дивизионным доктором 16-й пехотной дивизии. Определенную роль здесь могли сыграть уже отмеченные связи Шлегеля с доктором Ф. М. Шуллером, близким к членам декабристского общества в Кишиневе.

Немалое значение имели и масонские связи, в эту эпоху зачастую игравшие немалую роль при расширении круга знакомств и неформальных связей и, таким образом, оказывавшие значительное воздействие на формирование среды «вольномыслящих». Отметим, что в масонских ложах Тульчина, Киева, Кишинева, Одессы и других мест юга России числились многие участники тайных обществ декабристского ряда или близкие к ним лица.

В этой связи необходимо отметить, что Шлегель, так же как и многие его современники из числа офицеров и чиновников русской армии, являлся масоном. Известно, что он состоял членом ряда иностранных масонских лож (вероятно, Шлегель стал масоном еще до поступления на русскую службу в 1808 г., а затем укрепил свои масонские связи во время заграничных походов 1813–1815 гг.) и, скорее всего, продолжил посещения масонских лож в России[1074]1074
  Серков А. И. Русское масонство. 1731–2000. Энциклопедический словарь. М., 2001. С. 901.


[Закрыть].

Но это, скорее, только версии и догадки. А вот что известно достоверно, так это принадлежность Шлегеля к весьма определенному кругу офицеров и чинов 2-й армии – «вольнодумцев», собиравшихся на неформальные собрания в Главной квартире армии, находившейся в Тульчине. Выше уже отмечалась особенность положения доктора Шлегеля в Главной квартире, обусловленная его обязанностями медика, которые обеспечивали ему тесные личные отношения с офицерами штаба и вообще с широким кругом офицеров 2-й армии.