Текст книги "Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»"

Катынь: истоки катастрофы
А Гогун

«С войной следует бороться, безусловно, всеми доступными нам средствами, так как она – несчастье человечества… Прошло лишь два десятилетия со времени мировой войны, а уже некоторые государства, забыв о сделанных двадцать лет назад ошибках, провозглашают войну как фатальную неизбежность в совместной жизни народов, а в некоторых условиях – даже как желательную необходимость».

Генерал Владислав Сикорский, 1934 год.

«Посев», 2000, № 6

5 марта 1940 года политбюро ЦК ВКП(б) санкционировало расстрел 25 700 офицеров, полицейских, а также других граждан II Речи Посполитой, оказавшихся в коммунистическом плену.

В смоленском лесу под Катынью были уничтожены четыре с половиной тысячи офицеров Войска Польского, жандармов, чиновников военного ведомства. Примерно в эти же дни в других местах – под Старобельском (близ Харькова) и около Осташкова – были уничтожены другие партии польских военнопленных. Массовые расстрелы шли и в тюрьмах УССР и БССР весной 1940 года в течение двух с половиной месяцев. Сейчас официальная российская наука уже признала факт массового уничтожения поляков, появились документальные публикации о том, как их расстреливали, о том, кто ответственен за это преступление.

Вместе с тем уделяется совсем мало внимания причинам Катынской катастрофы, политической предыстории конфликта. Эти вопросы и будут подробнее рассмотрены ниже.

Советско-нацистский раздел Польши

Великобритания и Франция по стратегическим соображениям выступали за территориальную целостность и

суверенитет Польши. (Она была основой так называемого «санитарного кордона», отделявшего СССР от Центральной Европы.) Но к 1939 году почти все в мире были уверены, что основная опасность исходит от Германии. Гитлер весной 1939 года, только что удачно проведя захват Чехии, отдал приказ разработать план вторжения в Польшу (первоначально было намечено на конец августа 1939 года). Притом агрессию он хотел прикрыть дипломатической ширмой и лозунгами о притеснении немцев. В случае дипломатического успеха предполагалось отторгнуть от Польши часть земель, не прибегая к военной силе (подобная акция была в конце 1938 года проведена в отношении Чехословакии). Но поляки не согласились на требования фюрера. Гитлер был уверен, что Вермахт легко разобьёт Войско Польское: немцы имели подавляющее преимущество в технике. Однако войны с Великобританией, Францией или СССР он не хотел. Таким образом, полномасштабную войну могли предотвратить только дружные дипломатические действия этих стран.

Великобритания и Франция заявляли, что помогут Польше в случае нападения на неё Германии. Впрочем, подобные заявления они делали до этого на счёт Чехословакии, а позже не предприняли ничего, чтобы спасти хотя бы её остатки. В общем, Гитлер был уверен, что Великобритания и Франция воевать не станут.

Но это было совсем не так: в высших кругах этих государств было принято твёрдое решение объявить войну Германии в случае её конфликта с Польшей. Целью Запада теперь стало привлечение СССР к сотрудничеству в данном вопросе. Для этого в начале августа 1939 года в Москву прибыли военные делегации для координации возможных антигерманских акций, направленных на сохранение мира и целостности Польши.

Это была, пожалуй, самая фатальная ошибка западной дипломатии. В Кремле военная миссия СССР выдвинула требования, неприемлемые как для национальной безопасности Польши, так и для стран Запада. Британские и французские дипломаты, надеясь убедить своих мнимых союзников, жёстко заявили о том, что Великобритания и

Франция обязательно объявят войну Германии в случае её нападения на Польшу Реакция Сталина была своеобразной. Дав своим дипломатам указание окончательно, но вежливо сорвать переговоры, он намекнул Берлину о желательности заключения между СССР и Германией пакта о ненападении.

19 августа 1939 года в окружении соратников он произнёс речь, в которой определил направление советской внешней политики на ближайшие несколько лет. Говоря о том, что предстоящим пактом будет развязана мировая война с целью победы коммунизма в Европе (а, следовательно, и во всём мире), вождь коснулся и польского вопроса: «Если мы примем предложение Германии о заключении с ней пакта о ненападении, она, конечно, нападёт на Польшу, и вмешательство Франции и Англии в эту войну станет неизбежным… Первым преимуществом, которое мы извлечём, будет уничтожение Польши до самых подступов к Варшаве, включая украинскую Галицию». Украинскую Галицию Сталин надеялся захватить сам.

23 августа 1939 года в Кремле был подписан пакт о ненападении между СССР и Германией, к которому прилагался секретный протокол о разделе сфер влияния в Восточной Европе. Польша по этому протоколу делилась более чем произвольно. К Германии отходили земли западнее рек Нарев, Висла и Сан, к СССР – восточнее. Договор был неправовым по всем международным стандартам.

Уже с 20-х чисел августа 1939 года в СССР началась скрытая мобилизация, перевод всей страны на военные рельсы.

28 августа 1939 года нарком обороны Климент Ворошилов вместе с представителями Верховного Командования Вермахта подписал секретные военные протоколы, координирующие действия Вермахта и РККА в Польше. Приблизительно с этого же момента советские штабы начали разрабатывать операцию по разгрому Польши. (Надо заметить, что такая задача была для красных военачальников не новой: ещё в середине 1920-х годов на оперативных играх в Штабе РККА прорабатывался план молниеносного захвата Польши.)

Два блицкрига – один разгром

1 сентября 1939 года нацистская Германия напала на Польшу. Из-за этого Великобритания и Франция, в выполнение своих союзнических обязательств, 3 сентября объявили войну Германии, что имело шокирующее воздействие на высшие круги III Рейха: Гитлер (в отличие от Сталина и руководителей Коминтерна) не ждал такого хода событий. Но тормозить было поздно: дивизии Вермахта продолжали методически прорывать оборону Войска Польского и двигаться на Восток.

Газеты всего мира (кроме СССР) писали о героической обороне поляков. В сентябре 1939-го Польша как никогда представляла собой образец национального единения. Всему миру известна героическая оборона Ченстохова. Уникальный случай произошёл во время обороны Варшавы. Немецкая артиллерия разрушила тюрьму, но уголовники, вместо того, чтобы разбежаться, взяли оружие и заняли места в окопах. Ожесточённое сопротивление Войска Польского отмечали даже немецкие газеты.

Ничего подобного не отмечалось советской пропагандой. Польша именовалась не иначе как «буржуазно-помещичья», «фашистская», «прогнившая». Причиной поражений польской армии объявлялось отсутствие социального единства в Польше, а также то, что Войско Польское состоит из людей разных национальностей, «которые ненавидят друг друга». (Про реальные причины поражений: меньший промышленно-экономический потенциал, недостатки стратегической оборонной доктрины, подавляюще превосходство Вермахта в технике не говорилось вообще.)

7-16 сентября на территории европейской части СССР была проведена мобилизация резервистов пяти военных округов. Многие соединения были передислоцированы в направлении западной границы.

Между тем положение Вермахта было не столь хорошо, как рассчитывал Гитлер в начале кампании. Конечно, часть Войска Польского была окружена и разгромлена, но фронт в центральных воеводствах окончательно прорвать не удалось.

Стойко оборонялась Варшава. Часть промышленности и населения была эвакуирована на восток, солдаты из разбитых частей также уходили в Западную Украину и Западную Белоруссию, где из них формировались новые соединения. Боеприпасов Вермахту могло хватить максимум на полтора месяца интенсивных боёв. Танки вырабатывали моторесурс. А впереди лежали восточные воеводства Польши, идеально подходящие для ведения партизанской войны в случае поражения регулярной армии. Но поражение Войска Польского пока что было не близко. Войска, зацепившись за Львов и Брест, перегруппировывались (не исключалась возможность контрударов по флангам Вермахта). В крайнем случае планировалось увести части польской армии в Венгрию, Румынию, страны Балтии, переправить их оттуда во Францию и уже там сражаться с гитлеризмом, сохранив, таким образом, основы польской государственности. Что же касается партизанской войны, то она шла потом в Польше в гораздо худших условиях с огромным размахом. В этой обстановке морская блокада Германии со стороны Великобритании и Франции ставила под вопрос удачное завершение Гитлером как польской кампании, так и войны вообще.

Фюрер должен был понимать это и, напоминая Сталину о том, что в августе они договорились уничтожать Польшу вместе, постоянно просил об ударе с востока. Ответ Кремля на все увещевания: РККА ещё не готова.

А Вермахт тем временем зашёл в «зону советских интересов», продолжая сражаться с поляками. Из Берлина в Москву была направлена нота, в которой говорилось о том, что после разгрома Польши в её восточных воеводствах может образоваться «политический вакуум», который может быть заполнен новым государственным образованием западных украинцев (о том, что их вожди добивались создания собственного государства, знали и Гитлер и Сталин). Коммунистам совсем не улыбалась такая перспектива: советская Украина к тому моменту была настроена резко антикоммунистически (красный террор проводился здесь в особых масштабах – чего стоит только голод 1931–1933 годов). О том, что Организация Украинских Националистов (ОУН) ставит своей целью независимость всей Украины, до Донбасса включительно, Сталин не мог не знать. К тому же он решил, что Польша достаточно потрёпана и советскую агрессию можно будет удачно представить в глазах мирового сообщества.

17 сентября в 3 часа ночи заместитель наркома иностранных дел СССР В. Потёмкин зачитал польскому послу в Москве В. Гжибовскому ноту, в которой говорилось: «Польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность польского государства…

Варшава как столица Польши не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет никаких признаков жизни. Это значит, что польское государство и правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили своё действие договоры, заключённые между СССР и Польшей…Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР».

В связи с этим говорилось о вводе советских войск в Восточную Польшу «для защиты братских украинцев и белорусов», для того, чтобы «избавить народы Польши от войны, в которую они были ввергнуты своими неразумными правителями».

Конечно, всё в этой ноте было ложью. Варшава сражалась с немцами до 28 сентября, отдельные соединения держались до начала октября (и это с учётом войны на два фронта – против нацистов и против большевиков). Польское правительство эвакуировалось к румынской границе и было полностью дееспособным.

17 сентября в 5 часов без объявления войны войска двух фронтов РККА нанесли удар в тыл Войску Польскому. Белорусским фронтом командовал командарм II ранга М. Ковалёв, начштаба был комкор М. Пуркаев, комиссарами – первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии Б.П. Пономаренко (отличавшийся особенной свирепостью) и корпусный комиссар И. Сусайков. Фронт получил задачу «уничтожить и пленить вооружённые силы Польши, действующие восточнее Литовской границы и линии Гродно-Кобрин».

Украинским фронтом командовал командарм I ранга С. Тимошенко, начштаба был комдив Н. Ватутин, одним из комиссаров – Н. Хрущёв. Задачей ставились аналогичные действия южнее Белорусского фронта, а также устранение возможности для польских солдат уйти в Румынию или Венгрию.

Проводниками РККА служили погранвойска НКВД, которые до этого из года в год проводили разведку на территории Польши. Красная Армия имела подавляющее превосходство как в живой силе, так и в технике. Даже советские десантники получили в этом походе боевое крещение.

Это вторжение было полной неожиданностью для польского командования (восточные границы государства слабо охранялись). Правительство Польши наивно полагало, что СССР ввёл войска для защиты населения, поэтому изначально было принято решение сражаться только против Вермахта. Главнокомандующий Э. Рыдз-Смиглы издал приказ: «С Советами в бои не вступать, оказывая сопротивление лишь в случае попыток с их стороны разоружения наших частей… С немцами продолжать борьбу. Окружённые города должны сражаться. В случае, если подойдут советские войска, вести с ними переговоры с целью добиться вывода наших гарнизонов в Румынию и Венгрию».

Но реальность оказалось гораздо более неприятной, чем того ожидали поляки. Стало ясно, что это – война на два фронта против сверхдержав. Войска Красной Армии наступали очень быстро и успешно, разоружая и захватывая в плен деморализованные части Войска Польского.

Приведём оценку генерала Владислава Андерса, командовавшего тогда Новогрудской кавалерийской бригадой: «Оказалось, что наши тылы, открытые и беззащитные, отданы на милость советской армии, и как раз в ту минуту, когда натиск немцев стал ослабевать, когда растянутые на сотни километров немецкие коммуникации стали рваться, когда мы могли бы ещё сопротивляться некоторое время и дать союзникам возможность ударить на открытые западные границы Германии. Советская Россия в одностороннем порядке разорвала договор с Польшей о ненападении в самую тяжёлую для Польши минуту и, как шакал, набросилась со спины на истекающую кровью польскую армию».

Всего к 15 сентября в восточных воеводствах Польши находилось около 340 тысяч солдат и офицеров. Некоторые из них побросали оружие и разошлись по домам. Другие сдались РККА. Но многие сражались, иногда пытаясь прорваться в Румынию, Венгрию, в страны Балтии. Под Шацком завязались тяжёлые бои. Гарнизон Гродно держал круговую оборону, используя чердаки и подвалы. Против танков применяли артиллерию, гранаты и горючую смесь, против пехоты – пулемёты и винтовки. Гарнизон держался более суток, удалось подбить даже несколько танков. Но силы были неравны, и город сдали, однако некоторые соединения смогли пробиться в Литву.

В это время в Брестской крепости польский гарнизон стойко отбивал атаки танковой группы Гудериана. Как известно, крепость эту взять очень сложно. Но в помощь гитлеровцам подоспела бригада С. Кривошеина и начала обстрел крепости осадной артиллерией. Генерал Плисовский, руководившей обороной, предпринял в этой ситуации попытку прорыва, увенчавшуюся успехом.

Фоторепортёры запечатлели в Бресте стоящих рядом сияющих улыбками Гудериана и Кривошеина на совместном советско-нацистском военном параде 28 сентября 1939 года.

На Украинском фронте, почти не встретив сопротивления, войска Тимошенко докатились до Львова, который представлял собой единый военный лагерь. Уже неделю Войско Польское обороняло город от Вермахта, в том числе от танковых частей. Даже угрозы бомбардировки города с воздуха и артиллерийский обстрел не сломили защитников. Улицы были перегорожены баррикадами, на которых сражалось и гражданское население. Вермахт пропустил войска дружественной советской державы сквозь свои порядки и ушёл в немецкую зону Польши. Предприняв две неудачных попытки штурма, РККА остановилась, приготовившись к решающей атаке после массированного артобстрела. Но генерал Лянгер, руководивший обороной города, понял бесполезность попыток сопротивления и сдал Львов, условившись с Хрущёвым и Тимошенко о том, что гарнизону будет дана возможность уйти в Румынию (к этому моменту в городе не было воды и хлеба). Гарнизон Львова был взят в плен РККА (весной 1940 года большинство офицеров этого гарнизона было расстреляно, а солдаты – частично отправлены в концлагеря).

После этого отдельные бои поляков с частями РККА продолжались до 5 октября (ещё семь дней после подписания советско-германского договора «о дружбе и границе»). Части польских солдат и офицеров удалось уйти в Румынию и Венгрию (потом они сражались против Гитлера на других фронтах II мировой). Оставшуюся же часть польской армии ждала более печальная участь: плен, лагеря, расстрелы. Кому-то пришлось в сотрудничестве со Сталиным воевать против Гитлера на Восточном фронте. Некоторых отпустили по домам, и они познали коммунистический, нацистский и снова коммунистический террор в качестве мирных жителей.

Белорусы и украинцы встречали РККА цветами и хлебом-солью. Для них она была и освободительницей от польского национально-религиозного гнёта, и защитницей от немцев. Впрочем, отрезвление наступило мгновенно – как только начались массовые аресты, депортации и расстрелы. И потом, в ходе советско-германской войны и многие годы после неё, именно на этих территориях полыхало пламя партизанской борьбы против нацистов и против большевиков.

Красный террор

Расстрелы польских офицеров, жандармов и чиновников военного ведомства весной 1940 года объясняют по-разному. По-видимому, тут присутствовал целый комплекс причин.

Большинство офицеров было настроено резко антикоммунистически и не скрывало своих воззрений (по меркам коммунистов этого было достаточно для поголовного истребления). Офицеры «буржуазных» государств вообще считались отжившим вредным классом, который подлежал уничтожению в случае его ненужности для комвласти. (Стоит вспомнить, с какой жестокостью и последовательностью расправлялись большевики с офицерами царской армии.)

К тому же в ближайших планах Сталина был захват всей Европы (вместе с остатками Польши), в котором офицеры Войска Польского могли участвовать лишь на первом этапе – потом они превратились бы в мощную антикоммунистическую силу.

Польских офицеров можно было использовать для совместной войны против Германии, в которой конечной целью было бы освобождение Польши, а не новое порабощение. В случае начала «освободительного похода» в Европу польское офицерство представляло собой опасный контингент, который мог восстать или поднять на восстание массы советских рабов. Так что уничтожение этого «контингента» было просто необходимо Сталину для обеспечения «единства фронта и тыла».

Не исключено, что тут сыграл некоторую роль антиполонизм Сталина. По-видимому, он ненавидел поляков за поражение 1920 года.

К тому же акт истребления польского офицерства, жандармов и чиновников военного ведомства преследовал ещё одну вполне определённую цель: пресечение возможности восстановления польской государственности.

Но террор коснулся не только офицерства.

Значительное число военнопленных солдат (к ноябрю 1939 года их насчитывалось 125 тысяч) попало в концлагеря или на спецпоселение. Часть их погибла там, но другие выжили и позже участвовали в войне против Германии: как совместно с Красной Армией, так и в армии Владислава Андерса. Последняя была сформирована на территории СССР, но выведена по согласованию с Черчиллем на территорию Ирана, затем в Италию. Там она воевала в составе союзных англо-американских войск.

На захваченных СССР в сентябре 1939 года землях проживало более двенадцати миллионов человек, из которых поляки составляли около четверти. Больше всего было украинцев (около шести миллионов) и примерно три миллиона белорусов. Значительную прослойку составляли евреи, совсем немного было немцев.

Представители всех перечисленных национальностей попали под красное колесо. За 21 месяц 1939–1941 годов на оккупированной территории было арестовано примерно 300 тысяч человек (каждый сороковой житель).

Расстреляв и заключив в тюрьмы и концлагеря самых богатых, образованных и социально активных граждан, коммунисты провели четыре депортации, выселив 10 % (1,2 миллиона) жителей оккупированной территории в Сибирь, Среднюю Азию, Казахстан, Приамурье.

При проведении репрессий соблюдался принцип интернационализма, хотя приоритет уделялся полякам, так как на этой территории уничтожали «буржуазную» государственность, а поляки были здесь государствообразующей нацией.

Впрочем, самое страшное ждало этот регион в будущем: нацистское нашествие, геноцид и борьба против партизан в 1941–1944 годах, коммунистическая чистка от мнимых и реальных коллаборационистов в 1944–1946 годах. А также партизанская война, шедшая в Западной Украине до начала 1950-х (в Белоруссии это движение задушили гораздо быстрее), вызвавшая новую волну массового террора и депортаций.

«Зимняя война»

30 ноября 1939 года: итоги и выводы. Начало советско-финляндской войны
К. Александров

«В случае возникновения войны Красная Армия должна перенести военные действия на территорию противника выполнить свои интернациональные обязанности и умножить число советских республик…»

Из выступления на XVIII съезде ВКП(б) начальника Главного политуправления Красной Армии армейского комиссара I ранга Л.З. Мехлиса, март 1939 года.

«Посев», 1999, № 11

Как это начиналось?

Между четырьмя и восьмью часами утра 30 ноября 1939 года 54 оперативные группы погранотрядов пересекли границу Финляндии и приступили к уничтожению кордонов финской пограничной стражи. В 8 часов войска Ленинградского военного округа (ЛВО) начали мощный артиллерийский обстрел сопредельной территории. Одновременно авиация округа в ходе внезапных воздушных налётов подвергла массированным бомбардировкам Хельсинки, Виппури, Сортавала, Тампере и другие города Суоми. Только в Хельсинки во время пиратского налёта погиб 91 человек и более трёхсот получили ранения.

Советско-финляндская война 1939–1940 годов оказалась одной из наилучших иллюстраций к подлинной предыстории и начальному периоду II мировой войны. Этот конфликт убедительно опровергает распространённые мифы о «миролюбивости» сталинской внешней политики. На момент начала советской агрессии между двумя государствами действовал пакт о ненападении 1932 года. Специальный протокол 1934 года обуславливал невозможность его денонсации в одностороннем порядке вплоть до 1945 года. Но для Сталина международное право было лишь инструментом, с помощью которого он планировал обеспечить СССР наиболее благоприятные условия для беспроигрышного вмешательства в европейский конфликт. Судьба Финляндии и других пограничных государств была предопределена ещё 19 августа 1939 года. В этот день Сталин принял роковые для Европы решения о заключении военно-политического соглашения с Германией и формировании новых 125 стрелковых дивизий РККА. Формально советизацию Финляндии предусматривал секретный дополнительный протокол, рассматривавшийся советским руководством в качестве «составной части пакта о ненападении» между СССР и Германией от 2 3 августа 1939 года. Спасти Суоми от неизбежного не могло даже специальное заявление президента К. Каллио, сделанное на заседании Сейма. Ещё до вступления в войну Великобритании и Франции, 2 сентября 1939 года Каллио поспешил подчеркнуть, что Финляндия будет придерживаться строгого нейтралитета в начавшейся войне между Германией и Польшей. Позиция президента была подтверждена 20 сентября 1939 года в Копенгагене на международной конференции государств Северной Европы.

Вторжению СССР предшествовал двухмесячный утомительный период открытого дипломатического давления, связанный с вопросом о переносе границы на Карельском перешейке, проходившей по реке Сестре. Свои действия Сталин и Молотов мотивировали «угрозой безопасности»

Ленинграда. В действительности любые угрозы городу с северо-запада носили мифический характер. В 1928–1939 годах между Финским заливом и Ладожским озером параллельно советско-финской границе на советской территории интенсивно возводился Карельский укреплённый район (КаУР), протянувшийся на семьдесят километров. В ноябре 1938 года он насчитывал 178 ДОТов (долговременная огневая точка), 281 ДЗОТ (долговременная земляная огневая точка), 175 километров проволочных заграждений, семь километров противотанковых препятствий. На передовом рубеже обороны дополнительно насчитывалось 40 ДОТов, 82 блокгауза, 78 бронированных огневых точек, 88 бункеров и 221 километр проволочных заграждений. В 1939–1941 годах финская армия не имела необходимых технических средств для преодоления КаУР и даже летом-осенью 1941 года северо-западное направление оказалось защищено более надёжно, чем южное. Истинная причина демаршей вокруг перемещения границы вглубь Карельского перешейка была в желании ослабить «линию Маннергейма» – аналогичный трёхполосный укреплённый район на финской территории, прикрывавший кратчайшее направление к столице и промышленным центрам в южной части страны. Передвижение границы согласно требованиям советской стороны на 20–25 километров вглубь Карельского перешейка означало бы уничтожение оперативной полосы предполья «линии Маннергейма» и разметку новой пограничной линии почти по внешнему обводу финского укрепрайона. В ходе переговоров 12 октября – 13 ноября 1939 года делегация Финляндии во главе с Ю. Паасикиви согласилась с перенесением границы на 10–12 километров вглубь перешейка и изъявила готовность передать СССР два из четырёх островов, требуемых СССР в целях «обеспечения безопасности акватории Финского залива». Однако Сталин и Молотов в компромиссах не нуждались. СССР не принял предложений маленького соседа и использовал создавшуюся паузу для развязывания военной агрессии.

Ещё во время переговоров с делегацией Паасикиви в военный совет ЛВО поступил приказ наркома обороны КЕ.

Ворошилова о спешном создании 106-й стрелковой дивизии «из лиц карело-финской национальности». К 27 ноября 1939 года 106-я стрелковая дивизия комдива А. Анттилы насчитывала 8 367 финнов и 4 533 карела – будущих бойцов и командиров марионеточной «Финской Народной Армии». С 13 по 21 ноября 1939 года состоялись три заседания военного совета ЛВО. Командование войсками округа осуществлял командарм II ранга КА. Мерецков – один из самых слабых в профессиональном отношении военачальников РККА, в будущем – главный виновник гибели 2-й Ударной армии Волховского фронта в 1942 году.

21 ноября 1939 года в штабы развёрнутых вблизи от советско-финляндской границы 7,8,9 и 14-й армий из штаба округа поступила директива № 4713, формулировавшая каждой из армий конкретные боевые задачи на территории Финляндии и предписывавшая переход в наступление в час «X». Например, 9-й армии комкора Духанова в составе четырёх дивизий было приказано разрезать соседнюю страну и выйти к Ботническому заливу. На всю кампанию по оккупации Финляндии отводилось от восемнадцати до двадцати суток, таким образом, её завершение планировалось примерно к 21 декабря 1939 года – 60-летию Сталина.

Формальным поводом к нападению СССР на Финляндию послужило сообщение советских средств массовой информации о якобы состоявшемся 26 ноября 1939 года в 15 часов 45 минут обстреле с финской территории учебной группы красноармейцев в одном километре северо-западнее деревеньки Майнила на пограничной реке Сестре. Финские пограничники аккуратно зафиксировали малопонятные выстрелы и разрывы на советской стороне, но многие российские свидетели и историки убеждены, что никакого обстрела Майнилы 26 ноября 1939 года не происходило вообще, а все сообщения на эту тему были не более чем хитроумным предлогом для разрыва дипломатических отношений. В ответ на советскую ноту протеста посол Финляндии в СССР А. Ирие-Коскинен вручил другую ноту, в которой в корректной форме предлагалось произвести совместное расследование инцидента в соответствии с действовавшими между

СССР и Финляндией межгосударственными соглашениями. Обратная реакция на разумное и логичное предложение финнов была своеобразной: СССР в одностороннем порядке разорвал дипломатические отношения с Финляндией. Хельсинки немедленно предписал Ирие-Коскинену согласиться с любыми ультимативными территориальными требованиями СССР, но во время последней чрезвычайной встречи с Ирие-Коскиненом 29 ноября 1939 года Молотов демонстративно развёл руками.

В эти часы бойцам и командирам оперативных групп Ребольского, Сестрорецкого, Ухтинского и других пограничных отрядов уже зачитывались приказы о переходе границы с рассветом следующих суток. В приказе войскам ЛВО, подписанном Мерецковым и Ждановым, наряду с демагогическими пассажами по поводу необходимости «раз и навсегда обеспечить безопасность северо-западных границ… и… колыбели пролетарской революции» содержалось и более откровенное заявление, недвусмысленно указывавшее на действительные политические цели в отношении жертвы агрессии: «Мы идём в Финляндию не как завоеватели, а как друзья и освободители финского народа от гнёта помещиков и капиталистов».

Первые декабрьские дни 1939 года в наиболее полном виде раскрыли два основополагающих принципа советского военного искусства, на которые с завидным упорством опиралась РККА вплоть до конца II мировой войны – практическая неисчерпаемость людских и материально-технических ресурсов, а также полное пренебрежение к средствам для решения поставленных задач. С 30 ноября 1939 года советское командование планировало буквально задавить мобильную, но немногочисленную финскую армию подавляющим превосходством в силах и средствах, что, по мнению Сталина и Ворошилова, гарантировало быстрый успех.

Задавим числом!

Соотношение сил к началу агрессии выглядело следующим образом:

ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ

(Ленинградский военный округ)

Пехота: 20 стрелковых дивизий, 1 мотострелковая бригада (183 стрелковых батальона, 350 000 бойцов и командиров).

Танки: 7 бригад, 2 отдельных батальона (2 000 танков, в т. ч. около 200 тяжёлых и средних).

Артиллерия: 1 780 полевых орудий (в т. ч. 76 калибра 203 мм), 620 орудий ПТО (противотанковой обороны) калибра 45 мм. Всего: 2 400 (в т. ч. 1 114 гаубиц).

Авиация: 1 700 самолётов с учётом авиации ВМФ.

Флот: Балтийский и Северный: 92 корабля разных классов (в т. ч. 2 линкора, 1 тяжелый крейсер, 45 подводных лодок, 62 торпедных катера).

ВООРУЖЁННЫЕ СИЛЫ ФИНЛЯНДСКОЙ РЕСПУБЛИКИ

Пехота: 9 пехотных дивизий, 5 пехотных и 1 кавалерийская бригады, 35 отдельных батальонов и 23 роты. (140 пехотных батальонов, включая силы корпуса защиты [шюцкор], 337 000 солдат и офицеров).

Танки: 1 танковый батальон (15 танков «Рено» 1917 г.).

Артиллерия: 420 полевых орудий (в т. ч. 7б калибра 152 мм), 110 орудий ПТО калибра 37 мм. Всего: 530 орудий (в т. ч. 104 гаубицы).

Авиация: 114 самолётов (в т. ч. 50 истребителей, и 20 бомбардировщиков).

Флот: 37 кораблей разных классов (в т. ч. 2 броненосца береговой обороны, 5 подводных лодок, 7 торпедных катеров).

7 января 1940 года на основе войск действующей армии для продолжения войны был образован Северо-Западный фронт под командованием С.К. Тимошенко. К 12 февраля 1940 года в составе фронта оперировали новые 13-я армия комкора В.Д. Грендаля на Карельском перешейке и 15-я армия командарма II ранга В.Н. Курдюмова – севернее Ладожского озера. К 10 февраля 1940 года на всём