Текст книги "Наиболее распространенные искажения церковной жизни. Их содержание и пути преодоления. Материалы научно-богословской конференции (Москва, 5–6 июня 2015 г.)"

Наиболее распространенные искажения церковной жизни: Их содержание и пути преодоления: Материалы международной научно-богословской конференции (Москва, 5–6 июня 2015 г.)

СВЯТО-ФИЛАРЕТОВСКИЙ ПРАВОСЛАВНО-ХРИСТИАНСКИЙ ИНСТИТУТ (МОСКВА, РОССИЯ)

БОГОСЛОВСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ УНИВЕРСИТЕТА ИМЕНИ ЛУЧИАНА БЛАГИ (СИБИУ, РУМЫНИЯ)

ST. PHILARET’S CHRISTIAN ORTHODOX INSTITUTE (MOSCOW, RUSSIA)

ST. ANDREI ŞAGUNA FACULTY OF ORTHODOX THEOLOGY, LUCIAN BLAGA UNIVERSITY OF SIBIU (SIBIU, ROMANIA)

• Наиболее распространенные искажения церковной жизни.

Их содержание и пути преодоления

МАТЕРИАЛЫ МЕЖДУНАРОДНОЙ НАУЧНО-БОГОСЛОВСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ

Москва, 5–6 июня 2015 г.

• The Most Common Distortions of Church Life. Their Contents and Ways to Overcome Them

PROCEEDINGS OF THE INTERNATIONAL THEOLOGICAL CONFERENCE

Moscow, 5–6 June 2015

This theological conference – hosted by St. Philaret’s Christian Orthodox Institute (Moscow, Russia) and the Faculty of Theology of Lucian Blaga University (Sibiu, Romania) – focuses on the major problem of distortions in church life and its departure from the norms established by the spirit of Christ’s message as expressed in Holy Scripture and the decrees of the Ecumenical and local councils.

Presentations and discussions are given in both Russian and English.

The conference is intended for theology students at institutions of higher education as well as for anyone interested in the pressing issues in church life today.

Наиболее распространенные искажения церковной жизни. Их содержание и пути преодоления
Москва, 5–6 июня 2015 г.

Слово перед началом конференции проректора Свято-Филаретовского православно-христианского института Дмитрия Гасака

Досточтимые отцы., уважаемые коллеги, братья и сестры, мы очень рады видеть в нашем Свято-Филаретовском институте делегацию из Университета им. Лучиана Благи в Сибиу. Некоторое время назад между нашими учебными заведениями был подписан договор о сотрудничестве. В прошлом году мы с А. М. Копировским участвовали в конференции, посвященной эпохе Константина Брынковяну (ее материалы уже опубликованы). А сегодня мы принимаем наших румынских коллег в рамках конференции, которая посвящена наиболее распространенным искажениям церковной жизни, их содержанию и поиску путей их исправления. По моему мнению, для совместного разговора, по сути первого в таком масштабе, тема выбрана довольно рискованная. Но мы можем идти на риск общения, диалога и богословской дискуссии для того, чтобы углубляться в познании православной традиции, истории церкви и лучше понимать, что происходит в современной церковной жизни в России и в Румынии (а может быть, и шире). Также важно размышлять о том, каковы перспективы церковной жизни в наших странах и в наших церквах.

Наша конференция будет иметь очень простой формат. За полтора дня прозвучат четыре доклада, которые обозначат тему. Мы надеемся, что каждое из этих выступлений будет соответствующим образом обсуждаться. Все приглашаются свободно общаться и дискутировать столько, сколько понадобится. Может быть, в процессе обсуждения откроются какие-то другие темы как для нынешней дискуссии, так и для будущих подобных встреч.

Приветствие участникам конференции ректора Свято-Филаретовского православно-христианского института свящ. Георгия Кочеткова

Дорогие друзья! Я очень рад тому, что наша конференция открывается. Мы находимся в стенах Свято-Филаретовского института., который начал свое существование еще в середине 80-х годов в советском подполье, работая по домам, когда люди даже не думали о том, что советская власть кончится. Уже потом в новых условиях мы стали современным учебным заведением и приняли имя святителя Филарета Московского. Мне хотелось бы в связи с темой нашей конференции привести одну цитату, которая принадлежит именно святителю Филарету. В середине XIX века он говорил, что в церкви накопилось такое количество проблем и противоречий, что уже нет сил для их преодоления. Когда я впервые прочитал эти слова, то подумал: что же он сказал бы в наше время, когда этих противоречий стало несоизмеримо больше?

Проблем, разного рода трудностей нашей жизни – богословских, канонических, литургических, практических – неимоверное количество. Иногда об этом не говорят, их замалчивают, хотят сделать вид, что церковь существует в своем идеальном состоянии, боятся, что люди будут смущены или искушены видением грехов и несовершенств членов церкви, церковной иерархии, церковной структуры и т. д. Иногда наоборот, об этом начинают говорить слишком много, и тогда действительно становится трудно верить в церковь. А как мы с вами хорошо знаем, исповедание веры в Церковь не случайно входит в Символ веры. Если нет веры в Церковь – как это мы часто видим и среди верующих, и даже среди иерархов и священства, – то нет веры в человека. А нет веры в человека, значит, нет веры и в Бога. Христос – истинный Человек и истинный Бог. Веря во Христа, мы верим в Бога и в Человека. Это не одностороннее гуманистическое утверждение, это именно христианский базис нашей жизни, который существовал всегда, со времен нашего Господа и святых апостолов и на протяжении всей христианской истории. Но за это, оказывается, надо бороться.

Мы с вами очень хорошо знаем, что XX век был очень страшным веком. В нашей стране это особенно так, потому что советская власть существовала три поколения. Самые темные времена пришлись на период до Второй мировой войны. Потом тоже было всем трудно, но самое страшное было тогда, когда уничтожались миллионы людей, уничтожалась культура, уничтожалось вообще все, когда в нашей стране ничего и никого не жалели. И жизнь церкви была насильственно искажена, ей были привиты те навыки, те нормы, которым не следовало бы существовать в церкви. Я надеюсь, у нас будет возможность об этом поговорить.

Наш институт с самого начала пытался строить свою деятельность исходя из нормы церковной жизни, или, говоря по-простому, мы всегда хотели жить в соответствии с голосом нашей христианской совести, не оборачиваясь назад, не занимаясь самоцензурой. Это очень трудно в наших условиях. Полагаю, что это трудно везде и персонально любому человеку, и все-таки мы верим, что Господь с нами, Он помогает каждому христианину, который хочет жить по совести. Каждому, без всяких различий сана, возраста, пола, национальности, культуры, общественного или материального положения и т. д.

Таким образом, данная конференция – это шанс поговорить по существу, исходя из нашего реального опыта. Я очень рад, что в вашей делегации много священников. Это замечательно, потому что священники, может быть, больше всего страдают от этих противоречий и несовершенств, хотя, конечно, каждый христианин чувствует на себе эти искушающие моменты.

Я желаю всем такой открытой пред Господом позиции, такого открытого духа, т. е. духа веры, потому что дух веры – это дух открытости. Нет открытости – нет и веры. А мы с вами должны быть примером в вере для других. Я надеюсь, что этот дух будет с нами, будет действовать через нас. Я желаю нашей встрече успехов, Божьей помощи и благословения.

Приветствие участникам конференции заместителя декана богословского факультета Университета имени Лучиана Благи прот. Иоанна Мирча Елчу

Дорогой отец Георгий., Дмитрий Сергеевич, досточтимые отцы, дорогие преподаватели и гости! Нашу сегодняшнюю встречу мы начали с молитвы, и для нас это особая радость. Совершенно естественно начинать что-либо с молитвы. Молитва есть путь человеческого сердца к Богу. Один из святых нашей церкви, свт. Иоанн Златоуст, говорил об особой значимости молитвы. Ничто не может сравниться с молитвой. Именно через молитву невозможное становится легким. В молитве всегда открывается то, что заставляет нас задуматься. Когда человек по-настоящему молится, тогда для него становится невозможным грешить.

Хочется поблагодарить руководство Свято-Филаретовско-го института за то, что вы открыли нам не только двери, но и ваши сердца. Это тепло мы почувствовали с самого первого мгновения, как только ступили на московскую землю. Для нас очень важно, что этот путь от одного человеческого сердца к другому пролегает через искренность, которая зиждется на любви.

Это следующий шаг в нашем сотрудничестве. Начало было положено в июне прошлого года, когда проректор СФИ Дмитрий Гасак и профессор Александр Копировский приезжали в Сибиу на конференцию, организованную нашим факультетом в память святых мучеников Брынковяну. В ходе проведенных там обсуждений, на которых присутствовал и декан факультета свящ. Аурел Павел (в этот раз, к сожалению, он не смог приехать), мы наметили направления нашего дальнейшего сотрудничества.

Сейчас мы проводим вторую совместную встречу и хотим, чтобы они продолжались. Как об этом было сказано сегодня в проповеди, мы должны идти вперед. По словам одного выдающегося румынского мыслителя, самое естественное движение – это движение вперед. Простите., что я в силу своего профессионального навыка все время ссылаюсь на святых отцов., на разные авторитеты. Также хочу напомнить слова свв. Иоанна Златоуста и Григория Богослова., которые можно связать с темой нашей конференции. Св. Григорий говорил., что Бог требует трех вещей от всякого человека., который принял крещение: от его ума – правой веры., от уст – истины., от тела – чистоты. Правая вера., правое исповедание и чистая жизнь – исполнения этих императивов Господь ждет от нас всех. Вера должна воплощаться в чистоте жизни. Это действительно важно., потому что иметь веру значит не только заявлять о том, что ты веришь в Бога. Вера вводит человека в пространство положительного напряжения. Как говорил один выдающийся румынский священник., приснопоминаемый отец Феофил (Пэрэян) из монастыря Сымбэта-де-Сус, барометр веры – это мера жизни., которую ведет человек. Верить в Бога значит видеть в Боге краеугольный камень., на котором мы основываемся в наших мыслях, словах и делах – одним словом, во всей нашей жизни.

В связи с этим тема нашей конференции тесно связана с нашей православной верой, поскольку церковная норма предполагает веру, воплощение ее в жизни.

Надеюсь и убежден в том, что наша встреча благословлена Богом. Эту благодать мы все почувствовали уже сейчас, когда начали с молитвы. Мы продолжим наше плодотворное сотрудничество ради блага и пользы обоих учебных заведений – Свято-Филаретовского института и богословского факультета имени митрополита Андрея Шагуны.

От имени коллег нашего факультета мне бы хотелось принести в дар библиотеке СФИ несколько книг. Это сборник материалов прошлогодней конференции, посвященной мученикам Брынковяну, в которой приняли участие ваши представители. Еще одно издание – сборник материалов конференции «Император Константин Великий и его взгляды на социальную, политическую, религиозную и культурную жизнь Римской империи». Эта конференция проходила в юбилейном 2013 году, который в Румынской православной церкви был посвящен годовщине Миланского эдикта. Кроме того., мы дарим вам двухтомник на английском языке – материалы конференции «Миссия по примеру Христа». Ежегодно на нашем факультете мы проводим такие международные экуменические конференции по миссиологии. Проф. – свящ. Василе Грэждян приносит вам в дар три тома о церковном пении в Трансильвании, к которым прилагаются диски с соответствующими аудиозаписями, а также книгу о великом композиторе православной музыки, свящ. Георгии Шойма, который в 1970-е годы преподавал у нас на факультете, на кафедре церковного пения. И, наконец, книга на английском языке «Исцеление памяти» (“Healing of the Memory”).

Предание в богословии и практике православия: норма и искажения
Давид Гзгзян

Автор обращается к теме Предания, которая является основополагающей для православия; последнее, как известно, идентифицирует, опознает себя преимущественно как «церковь Предания». Подчеркивается динамическая природа Предания, невозможность его точного исчерпывающего определения и тем самым редукции лишь к тому или иному своду правил, канонов, соборных постановлений и т. д., равно как к той или иной сложившейся церковной и культурной практике. С другой стороны, указывается, что, несмотря на свою подвижность, оно всегда конкретно направленно, теоцентрично и эсхатологично. В этом смысле и любая «статичность», и «чистая текучесть» опознаются как «темные двойники» истинного Предания. Святоотеческие размышления о Предании плодотворно дополняются находками, сделанные русскими богословами XX века. В этом ключе Предание рассматривается как двуединый духовный акт и процесс божественного Откровения «творению в лице человека», сопровождаемого последующим ответным усилием Богопознания. Несмотря на то, что этот опыт – «неуловимый», предельно личностный и потому непередаваемый, Предание парадоксально несет в себе межличностное, соборное измерение, предполагающее неискаженную передачу, трансляцию того же самого опыта, как и его правильное («православное») усвоение. Образы и аналогии, которые автор приводит для характеристики Предания, преследуют не эстетическую, но сугубо богословско-практическую цель – содействовать более полному нашему, личному и соборному, вхождению в «силовое поле» подлинного церковного Предания.

Обыкновенно особенность православной традиции и православного сознания представляется формулой: это Церковь Предания. Нередко она развивается соображениями о том., что именно такое представление наиболее адекватно выражает суть апостольского преемства. При этом достаточно часто на этом месте рассуждения обрываются, словно бы тема предания и апостольского преемства такой констатацией и исчерпывается. Между тем главные трудности нас поджидали бы как раз на пути объяснения образа присутствия Предания в жизни православной церкви, а также его значения и способов идентификации. Думается, правда, что такая привычка не означает лишь небрежности, невнимания или неведения. Скорее всего, мы сталкиваемся здесь с нечасто идентифицируемой, но явно наличествующей проблемой. Я бы выразил ее в форме дилеммы: является ли Предание данностью или оно представляет собой область усилия. Если первое, тогда речь о Предании впадает в знакомое русло, когда мы вспоминаем о различных воспроизводящихся в истории церкви практиках, отражающих или даже в некоторых трактовках чуть ли не образующих Предание церкви. Иногда именно в них со ссылкой на св. Василия Великого видят чуть ли не основное выражение Предания Церкви. Трудности богословского характера при такой трактовке возникают разве только тогда, когда надо определить формы и практики жизни церковных людей, в которых Предание может не являться, или хотя бы где его присутствие может быть проблематично.

Тут можно было бы напомнить, что и согласно св. Василию «принятое в тайне» характеризуется не только и не столько тем, что оно не эксплицировано, а в первую очередь тем, что переживается как плод действия Св. Духа[1]1
  Василий Великий., свт. О Святом Духе. 27.


[Закрыть]. Как выражался по этому поводу В. Н. Лосский: «Здесь горизонтальная линия “преданий”… скрещивается с вертикальной линией Предания, с сообщением Духа Святого»[2]2
  Лосский В. Н. Предание и предания // Он же. Богословие и Боговидение. М.: Свято-Владимирское братство., 1995. С. 521.


[Закрыть]. Вместе с Лосским же мы фиксируем, что Предание оказывается особым опытом молчания, в котором проживается действие Св. Духа[3]3
  Там же. С. 524.


[Закрыть]. Этот опыт молчания создает напряжение общения между членами Церкви в его самом сокровенном выражении., которое характеризует христианство по существу. Это опыт присутствия Христа распятого и Воскресшего в нашем бытии., посреди нас., невидимо, но действием Св. Духа явственно и ощутимо. Очевидно, что поскольку такое проживание не может быть гарантировано («Дух дышит где хочет») – оно само по себе не отливается ни в какие готовые формы и тем более материальные знаки. Последнее суть только средства организации нашего совместного усилия, позволяющего нам надеяться на признание нашего собрания достойным такого присутствия.

Соответственно, можно говорить и о том, что Церковь Духа Святого наделена способностью производить, отбирать и отбраковывать в своем историческом бытии формы жизни, способы организации своего усилия. У Церкви есть не только способность все это осуществлять, но она располагает и соответствующими критериями оценки и ориентации своих будущих шагов. Ведь «Предание являет критический дух Церкви»[4]4
  Лосский В. Н. Указ. соч. С. 531.


[Закрыть].

Характеристика Предания как силы Духа и харизматической способности Церкви заставляет нас уточнить богословские основания такого понимания Предания и его онтологический статус, поскольку нам неизбежно предстоит ответить на вопрос, что позволяет Преданию выступать таким и позитивно действенным и одновременно критически избирательным началом.

Богословие Предания, ориентирующееся на саму ткань жизни Церкви, необходимо ставит Его в систему взаимоотношений тех основоположных начал, которые характеризуют тайну столкновения и последующего взаимодействия Бога и творения в лице человека. Во-первых, это а) инициированное Творцом и только Творцом Откровение и б) вызванное Откровением обращенное к Богу встречное движение Богопознания. Вместе они создают опыт пути друг к другу Бога и человека. Этот опыт абсолютно личностный и сам по себе непередаваемый. Выражаясь терминологией Кьеркегора, прыжок в бездну, неожиданно оборачивающийся полетом вверх, не транслируется. Но при этом взыскание Бога – это напряженное состояние. К восприятию Откровения открыт только бодрствующий и подвижный дух. А такая подвижность разве не означает потенцию встречного движения к источнику Откровения, т. е. к Творцу?

Так Божественное Откровение вызывает личностный опыт как бы возвратного движения, в котором потрясенный Откровением дух человеческий словно спрашивает: Кто Ты, который заставляет Себя слушаться? Почему я не могу забыть обращенного ко мне призыва? Без ответов невозможно подтвердить опыт Божественного откровения.

Опыт Божественного Откровения и Богопознания предполагает их внутреннюю согласованность, т. е. удостоверение в том, что Бог призывающий и Бог отвечающий – один и тот же. Это новое переживание единства событий откровения и познания создает и новый опыт внутренней гармонии в человеке. Он узнает себя прежнего в незнакомом и вдохновляющем качестве творения, соединенного в своем бытии с самим Творцом. Мы получаем первичный опыт внутренней преемственности человеческой личности, в котором человек и тот же, и совсем другой, потому что живет с Богом.

Одновременно этот сугубо личностный и прямо непередаваемый опыт имеет только одно назначение, которое состоит именно в его распространении. Бог есть Творец не герметичности, но открытости. Это фундаментальный парадокс Божественного Откровения, когда оно абсолютно персонально, но при этом рассчитано на свидетельство. Свидетельство же предполагает восприятие, причем нацеленное на какое-то воспроизведение. Состоявшееся свидетельство всегда означает его плодотворность. Соответственно плоды должны быть опознаны именно как событие, имеющее созидательное значение для человеческой жизни. В свою очередь такая идентификация может быть произведена только духовным оком, причем чистым и ищущим, то есть расположенным к восприятию жизнесозидающей силы.

А чистота ока зависит только от чистоты помыслов и поисков направляющего ее духа. Или этот дух человеческий ищет согласия с Духом Божьим., чтобы он управил наше духовное зрение, или нет. Альтернатива, увы, строгая.

Откровение, совершив фундаментальную жизненную перемену в человеческом облике, позволяет увидеть и как бы «прочитать» это событие, т. е. способно спровоцировать потрясение, аналогичное по характеру самому Откровению. Если кто-то другой оказался способен проникнуться тем экзистенциальным потрясением, которое совершилось в первом случае, значит такому человеку доступна захваченность такой переменой, она его влечет и может обернуться опытом, сопоставимый с Откровением. Правда, в этом, втором случае мы имеем дело с чем-то, опосредованным опытом «прочтения», или с тем, что можно было бы назвать Писанием в его самом первичном и сокровенном смысле, – тем, что написал на скрижалях человеческого сердца Сам Господь в качестве послания всякому ищущему Его сердцу.

Но ведь эта «запись», которая производна от Откровения, должно пробуждать и аналог уже знакомого нам вопрошания, способного сформировать и новый опыт узнавания Бога, потрясшего основания человека своим посланием в виде преображенного Откровением личностного облика человека. Тогда на уровне Писания и соответствующего ему опыта, который и называется Преданием, возникает потребность согласия иного характера. Его нужно достигать между всеми носителями этого опыта. То есть разница в том, что Писание и Предание является коллективным достоянием. Писание адресовано для прочтения любому ищущему Бога человеческому духу. Предание – открыто для любого духа, переживающего присутствие Божье. Предание, как и Писание – это не только то, что совершается внутри сердца; это то, во что могут входить другие люди.

Таким образом, Писание и Предание в первоначальном опыте – духовный опыт, который в состоянии аккумулироваться, поскольку он общий, и, можно добавить, собирающий. Именно поэтому со временем возникает потребность получить отображение в виде текста.

При этом Предание как духовный опыт фиксируется сложнее., его труднее облечь в любую эмпирически доступную форму текста. Ведь само по себе оно представляет собой опыт нового узнавания того., что ты в исходном состоянии уже предчувствовал. А описания., которые свидетельствуют об этом узнавании., явно не могут быть так же легко унифицируемы., предполагается какая-то панорама свидетельств., которая может привести к переживанию более тесного единства в Духе тех, кто этим духом живет. Даже когда мы имеем дело с истолкованием текста Священного писания., Преданием будет не сама трактовка., а та скрытая духовная установка, которая позволяет извлекать адекватные смыслы. Это чистый дух, который ищет согласия и единства, и при этом, как дух, он подвижен и требует умножения согласия.

Специфика Предания не исчерпывается только сложностью фиксации. Его фундаментальная особенность состоит в том, что Предание оказывается решающим измерением, в котором концентрируется и одновременно проверяется на подлинность опыт пребывания в единстве и деятельном взаимодействии человека с Богом. Предание выступает как бы финальным подтверждением реальности богочеловеческого бытия. Именно Предание удостоверяет, что наши усилия исполнить Откровение, которыми наполняется и продолжается опыт Писания, узнаны и приняты Богом. Это подтверждение приходит каждый раз через возросший опыт взаимной проникнутости бытия Божьего и человеческого. Этот опыт к тому же не просто открыт дальнейшему событию возрастания, но и непременно предполагает такое продолжение. Предание богочеловеческого бытия не может ни остановиться, ни исчерпаться.

Тут кстати будет вспомнить идею о том, что Предание Церкви – это чистая динамика, живой поток, который лишь как-то кристаллизуется в исторически изменчивых формах. Его темным двойником выступает статичность, самоуспокоенность, переходящая в самодовольство обладания истиной[5]5
  «Предание всегда продолжается., и ныне не меньше., чем прежде., мы живем в Священном Предании и его творим» (Булгаков Сергий., прот. Православие: Очерки учения Православной церкви. М.: Терра, 1991. С. 77). «Церковное предание есть не статика., но динамика., оно оживает для нас в огне нашего собственного воодушевления» (Там же. С. 89).


[Закрыть]. При этом динамизм христианского Предания совсем не означает чистой текучести. Предание имеет строгую и однозначную направленность: оно устремляет сердце, исполненное «опьяненного трезвения» (свт. Григорий Нисский) навстречу Богу. Предание тем самым – это напряженное ожидание и приготовление присутствия Бога, а значит, оно абсолютно эсхатологично.

Если бы мы хотели указать на наиболее важное отличие Предания от любой формы этнокультурной традиции как совокупности обычаев, то оно состояло бы именно в однонаправленной векторности, теоцентричности и эсхатологичности. Предание поэтому не воспроизводство порядка существования, а подлинная жизнь, т. е. возрастание, аккумулирующее опыт сопричастности нашего бытия с жизнью Бога. В этом качестве аккумулирующей эсхатологичности Предание христианства существенно отличается даже от философски ориентированного бытия. Последнее безусловно создает творческое поле жизненного усилия, но оно лишено христианской силы наращивать опыт достоверности сопребывания с истиной, не говоря уже об эсхатологическом движении к встрече с ее полнотой. Нам открыта жизнь как путь, и его парадокс в том, что это путь жизни в уже переживаемой полноте при абсолютной невозможности этой полнотой обладать.

Тогда помимо динамического характера мы должны указать на еще одно фундаментальное свойство Предания. Оно для народа Божьего есть высшая форма творческой активности. Поскольку оно аккумулирует опыт преодоления косности первозданной материи в пользу чистой созидающей активности духа. В этой преемственной последовательности творческого переустройства всей нашей совместной жизни и происходит становление области единого бытия творца и твари.

Естественно, акцентирование динамизма Предания не отменяет темы соотношения Предания и конкретных материально оформленных практик с закономерными вопросами: чем обеспечивается единство Духа и практик при широкой вариативности последних; и как устанавливается соответствие различных форм этому духу живому. В рамках именно этих соотношений мы и сталкиваемся с явно недостаточной проговоренностью, которая оборачивается специфически конфессиональной православной уверенностью, что названные соответствия осуществляются автоматически. Соответственно здесь и кроется риск превращения Предания в обычай (привычку) что создает теологическую, идеологическую и психологическую основу для фундаментализма – самодовольства от мнимого обладания истиной, которое часто сопровождается агрессивным сопротивлением какому бы о ни было движению, тем более творческому созиданию.

Но надо признать, что если к описанию жизни Церкви и применим термин «консерватизм», то только лишь в одном смысле – когда он обозначает бережное отношение к любому подлинному опыту Богопознания, и опасение, как бы не было вычеркнуто из духовной памяти ничего ценного. Deus conservat оmnia («Бог сохраняет все» (лат.). – Ред.) – вот единственное приемлемое толкование православного охранительства. Однако такое толкование предполагает максимальную инклюзивность, ведь у Бога может быть принято и даже привечено то, что никогда не придет на ум без творческого усилия нам, увы, пока еще смертным. Вспомним, что Господь не просто творит все новое, Он в своей творческой активности еще и всякий раз непредсказуем. Весь Новый Завет есть преодоление вполне благочестивых стандартов, о которых в частности так ревновали фарисеи. А разве они не мнили себя хранителями Предания, хотя на поверку оказались блюстителями недостоверных преданий то ли действительных, то ли вымышленных старцев?

Условия преемственности Божественного откровения в едином и живом потоке Предания – открытое дыханию ипостасного Духа человеческое сердце., ищущее служения, исполнения призвания Творца. Жизнь по инерции, жизнь символами, обрядами, локальными случайными привычками создает самые благоприятные условия для торжества предания старцев над божественным откровением.

Не в том ли основной соблазн в отношении к Преданию, чтобы замкнуть Его на формализованный источник или авторитет. Причем это не совсем необязательно авторитет институциональный, например приверженность «преданиям старцев» даже опаснее, поскольку гораздо эффектнее имитирует харизматический динамизм. Трудно себе представить, чтобы предостережение Господа ученикам – «бойтесь закваски фарисейской» потеряло актуальность.

В Церкви собираемой и умножаемой единым духом Откровения и Богопознания, являющимся в объединяющим их живом Предании насаждается и растет райский опыт согласия, в котором возможно цветение неисчерпаемого разнообразия. Например, в таком опыте согласия можно жить с весьма различающимися трактовками Писания. В этом образе кажется, что все держится на сваях, забитых в воздух. Тем не менее это самый крепкий фундамент подлинного богочеловеческого бытия, «возрастания в полноту возраста Христова», ибо только в таком гибком динамическом режиме может существовать единое поле истины. Стоит только допустить неподвижные общеобязательные формы, как живое начало, т. е. сама жизнь с Богом, окажется под угрозой. Невозможно, чтобы подпорки заменяли растение, но нам почему-то нередко встречается умиление от созерцания сада, в котором камни, палки и веревки заменили цветущие клумбы и плодоносящие деревья.

Итак, Предание – это область усилий, в которых обновляется опыт присутствия Бога в воскресшем Христе действием Св. Духа. И опыт, и его обновление – чистое духовно-экзистенциальное проживание, экстатическое и вдохновенное, одновременное открытое рискам всевозможных искажений и спекуляций. Формальной гарантированной защиты от них никакой нет. Эти опасности обходятся лишь духом верности открывшемуся нам Творцу, усыновляющему нас в Сыне, честным переживанием немощи своей ограниченности перед лицом умилостивляющего Господа, извечной, увы, неготовности к жертве. Одновременно это опыт вдохновения от усмотрения духовного переворота в другом и других, некогда мне чужих, а теперь моих духовных сородичей, братьев и сестер, с которыми я разделяю свою жизнь в качестве пусть часто нерадивого но все-таки чада Отца Небесного.

Быть может, одним из самых красноречивых свидетельств того, что Церковь жива творческой динамикой Предания, было по-видимому неожиданное предостережение ап. Иоанна, которым завершается его первое послание: «Дети, храните себя от идолов» (1 Ин 5:21). Идол православия, если так позволительно выразиться, – это ложное предание, некий фиксированный код, гарантирующий прохождение тока истины через твое бытие помимо риска жизнетворчества. Живя с такой верой, можно незаметно вынести за скобки жизни самого себя, свою личность и построить ложный режим духовного самообмана, будто все происходящее с нами непременно есть действующая истина Христова, особенно если Ее перевести на наглядный язык знаков, подходящих нам, но не приемлемых Христом.

В этом случае уже совершенно теряют актуальность и связи настоящего с прошлым, и вырастающее из настоящего будущее, которое в норме проблематизирует всякое настоящее. Ничто не сможет поколебать такой тип сознания в его ложной уверенности, что именно в нем и находит свое законченное выражение Святое Предание. Правда, принимая во внимание двусмысленность слова «законченное», мы могли бы неожиданно с этим согласиться: не обозначает ли такое «православие» конец живого Предания?!

Обсуждение

С. Молдован. Ваш доклад очень ценен., и, должен признаться, лично для меня он некий вызов в лучшем смысле этого слова. В частности, меня заинтересовали те аналогии, которые Вы использовали для уточнения главного предмета обсуждения – опыта предания. Какого рода опыт служит для нас средой для передачи предания? Я насчитал у Вас три или четыре аналогии этого опыта. Озвучу их еще раз с конца. Первая: прохождение тока через электрическую цепь. Вторая: сад, в котором есть все необходимое для садоводства, в том числе чтобы подпереть и подвязать вьющиеся растения. Затем аналогия с письменным текстом: что живой опыт фиксирует в виде некоего текста. Разумеется, здесь мы подразумеваем Священное писание, но не только: помимо него есть вся сокровищница нашего предания, каноны, святоотеческие писания. Наконец, в самом начале была озвучена аналогия, заимствованная у Кьеркегора, а именно – «прыжок в бездну».