Текст книги "Хайдеггер, «Черные тетради» и Россия (сборник)"

Ричард Вoлин. Антисемитизм и метаполитика в «Черных тетрадях» Хайдеггера

Давайте в этой статье обойдемся без эвфемизмов и полунамеков. Давайте найдем в себе мужество признать тот факт, что антисемитизм являлся мировоззрением Хайдеггера, которого он придерживался на протяжении 1930-х годов, когда он, член гитлеровской НСДАП, заявил: «Следовало бы задаться вопросом, на чем основывается склонность еврейства к преступности в планетарном масштабе»[61]61
  «Wäre zu fragen, worin die Vorbestimmung der Judenschaft für das planetärische Verbrechtertum begründet wird». Цитата приведена в Faye 2014a:51, тогда как она была подвержена цензуре издателей; она должна была бы фигурировать в GA 69:78.


[Закрыть]. Заимствование эпитета «плане тарная преступность» у фашистского идеолога Эрнста Юнгера, работы которого, как это хорошо известно, Хайдеггер почитал, органично смыкается с терминологией, характерной для «элимина ционного» антисемитизма, т. е. такого, который предполагал полное уничтожение еврейства. И это действительно так в том смысле, что в приведенных мною высказываниях Хайдеггер не обвиняет «мировое еврейство» в конкретном преступлении или злодеянии, а, скорее, вменяет им попросту существование еврейства (Jewish Dasein simpliciter): ев рей ство как онтологическое состояние, следовательно, как описывает его сам Хайдеггер, как то, что не подлежит изменению. Таким образом, клеймо, поставленное на евреях как нации, по мнению Хайдеггера, носит космологический, или «планетарный», характер. Их недостатки как народа (Volk) или расы не подпадают под идею мелиоризма (учения об улучшении, усовершенствовании мира) и не могут быть исправлены паллиативными мерами. Следовательно, евреи как нация подлежат тому, что в схожих текстах Хайдеггер называет стратегией полного уничтожения (völlige Vernichtung)[62]62
  GA 36/37:90–91. См. точное толкование этого пассажа: Faye 2005:168 f.


[Закрыть].

В данном контексте стоит вспомнить, что в тот же год, когда Хайдеггер сделал свое возмутительное заявление об «уникальной склонности [мирового] еврейства к планетарной преступности», Гитлер 30 января 1939 года произнес такую «пророческую» речь, посвященную шестилетней годовщине его прихода к власти:

В течение своей жизни мне часто приходилось быть пророком, и обычно за это меня осмеивали. Во время моей борьбы за власть в первую очередь именно евреи воспринимали мои пророчества со смехом, когда я говорил, что однажды я стану руководителем всего государства и вместе с этим всей нации и что в таком случае я, среди прочего, решу и еврейский вопрос. Их смех, некогда такой громкий, теперь, как я полагаю, застрял у них в горле. Сегодня я еще раз выступлю в роли пророка: если международные еврейские финансисты, как в Европе, так и за ее пределами, еще раз преуспеют во втягивании народов в мировую войну, то ее результатом будет не большевизация всего земного шара, венчающая победу еврейства, а исчезновение еврейской расы в Европе![63]63
  http://www.worldfuturefund.org/wfmaster/Reading/Hitler%20Speeches/Hitler%20rede%201939.01.30.htm


[Закрыть]

Сейчас с учетом нашей темы – Хайдеггер и антисемитизм – стоит сделать краткую паузу и предложить в рамках эвристического подхода рабочее определение антисемитизма.

Первое, что необходимо знать об антисемитизме, – это то, что он не имеет ничего общего с «реальностью», с эмпирическим или практическим существованием евреев. Наоборот, и это крайне важный момент, антисемитизм создан антисемитами. Антисемитизм говорит нам куда больше о неуверенности и опасениях тех, кто ненавидит евреев, чем о самих евреях.

Другими словами, антисемитизм – это в первую очередь идеология или мировоззрение. Речь идет о подлинном убеждении или вере – системе, которая по своему существу не поддается ни доказательству, ни опровержению. Таким образом, антисемитизм как мировоззрение невозможно опровергнуть разумными доводами или доказательствами. Как продемонстрировал Дюркгейм на примере примитивных систем верований, подобных тотемизму, главная ценность антисемитизма для его приверженцев состоит в его «функциональности»: прежде всего он разрешает или способствует разрешению культурных диссонансов, которые в противном случае могут представлять угрозу для социальной сплоченности. Так, в конце XIX века в Европе подъем антисемитизма как политической идеологии, которую следует отличать от традиционного религиозного антииудаизма, выполнил многие из этих целей и задач. В качестве убеждения или мировоззрения антисемитизм помог разрядить культурную напряженность и экзистенциальную неопределенность в беспокойное время перехода от общины к обществу, Gemeinschaft к Gesellschaft.

В ЧТ критика Хайдеггером «мирового еврейства» обнаруживает черты навязчивой идеи, граничащей с паранойей. Так, он отмечает: «С незапамятных времен евреи, полагаясь на свой выраженный талант к расчету, “жили” согласно принципу расы, теперь же они ищут защиты от неограниченного применения этого же принципа» (GA 96:82). В этом фрагменте текста Хайдеггер потрудился заключить слово «жили» в кавычки – незначительное, казалось бы, пунктуационное добавление, несущее на самом деле огромный экзистенциальный смысл. Таким образом, Хайдеггер высказывает предположение, что жизнь евреев лишена аутентичности. Согласно идиоме экзистенциальной онтологии это просто другой способ утверждения того, что евреи как нация лишены онтологической ценности.

Если учитывать эпоху, когда Хайдеггер писал это, – конец 1930-х годов, время, когда после погромов «хрустальной ночи» преследования европейских евреев достигли новых высот, когда уже под контролем Эйхмана в качестве прелюдии к депортациям, начавшимся в следующем году, венские евреи сгонялись в гетто, – в таких намеках и заявлениях, конечно, нет ничего невинного. В конце концов, расовые иерархии и классификации наподобие той, которую Хайдеггер применял к евреям в только что процитированных высказываниях, составили основу установления нацистского господства в Европе. И наверное, излишним будет добавить, что такие классификационные схемы и составили идеологическую базу Холокоста.

Хайдеггер и далее развивает эту идею историко-онтологической дискриминации, разделяя нации на «исторические» и «неисторические». На основании «экзистенциальных» критериев и критериев социального дарвинизма, которые он высоко ценил и к которым относил «решимость», «бытие-к-смерти», способность «выбирать героя» и т. д., исторические нации, проявляющие аутентичную историчность (Geschichtlichkeit), вправе доминировать, тогда как неисторические полностью утратили право на существование. Их судьба (Schicksal) – «погибнуть» (zu untergehen). Именно в этом ключе в лекциях 1934 года Хайдеггер заявляет, что «негры» как «сущее» не имеют истории. Таким образом, пунктуационная точность Хайдеггера – инсинуация, что евреи на самом деле не «живут», – была недвусмысленным побуждением к массовому уничтожению, к геноциду.

В другом лекционном курсе того же периода Хайдеггер пренебрежительно говорит о евреях как о «семитах-кочевниках», поскольку они лишены онтологической оседлости (Bodenständigkeit). В своих последующих наблюдениях Хайдеггер продолжает подражать национал-социалистическому дискурсу Raumpolitik. Как утверждает Хайдеггер,

принадлежность к пространству, т. е. его освоение, приобретение нацией признаков пространства составляют единое целое с существом и бытием народа (Volk). Укорененность не только идеально подходит для народа. В не меньшей степени необходимо управлять землей и пространством… взаимодействовать с внешним миром… Пространство нации, стоящей на земле (bodenständig), [должно быть осмыслено] в плане готовности к вложениям, в плане взаимодействия и в плане власти. Это пространство мы называем землей, суверенным владением, территорией – Отечеством[64]64
  Heidegger 2009:81–82. См. отличный комментарий этого текста: Heinz 2013.


[Закрыть].

Так, согласно точке зрения Хайдеггера, буду чи «кочевым», мировое еврейство поддерживает абсолютное лишение народов расового начала (Entrassung). По этой причине вклад евреев в историю в целом негативен: культурные чужаки, лишенные корней, евреи – разъедающий элемент, попросту ускоряющий мировой исторический процесс упадка цивилизации (Untergang). Здесь нет смысла говорить намеками: все эти доводы служат для обоснования истребления (Austrottung) мирового еврейства (Wolin 2015).

Неудивительно, что в ЧТ Хайдеггер не раз выражает мнение, безусловно, широко распространенное в то время, о том, что мировое еврейство виновно в секретной организации мирового исторического процесса по лишению народов расового начала, содействующей и поощряющей отчуждение народов мира от их «укоренения-на-земле». В свою очередь, добродетель немецкой «исключительности», иными словами, мировая историческая спасительная миссия немецкого народа, отчасти основывающаяся на геополитическом статусе господствующей страны в Центральной Европе (Mitteleuropa), предоставляет Германии право доминирования над остальными народами – безжалостного, если это необходимо. Так, в начале 1940-х годов Хайдеггер рассуждает: «спасительная сила, если ее придется найти, изойдет только от немцев» (GA 55:123). Немецкое превосходство, безусловно, наделяет Третий рейх правом колонизировать малозначимые в культурном плане славянские земли. Таким образом, Хайдеггер одобряет натиск империалистической Германии на Восток, так называемый Drang nach Osten (Burleigh 1988). В духе своих более ранних заявлений об обязанности «исторических» народов доминировать над «неисторическими», такими как славяне, негры и евреи, в лекциях 1933–34 годов о сущности и понятии истории и государства Хайдеггер говорит о том, что немецкое культурное превосходство дает право на империалистическую экспансию. Хайдеггер пишет:

Родина (Heimat) становится способом бытия народа только тогда, когда становится экспансивной, когда она взаимодействует с внешним миром – когда она становится Государством. По этой причине народы или их подгруппы, которые не выходят за пределы их связи с родиной на подлинный путь «Бытия-в-Государстве», находятся в постоянной опасности потери своего существования как народа и [, следовательно,] гибели. Это также является большой проблемой для тех немцев, которые живут за пределами рейха… Подводя итог, мы можем сказать, что пространство для народа, земля народа простирается до того места, где члены этого народа нашли родину и укоренились на земле (bodenständig); границы пространства Государства, территории устанавливаются широкой экспансией (Heidegger 2009:56–7).

В ЧТ идея Bodenlosigkeit, беспочвенности, недостатка онтологической укорененности акцентирует жесткую расовую критику мирового еврейства Хайдеггером. Обвинив ранее евреев в неспособности «жить», Хайдеггер обвиняет их теперь в «безмирности» – снова безобидное, казалось бы, обвинение, но лишь до тех пор, пока мы не углубимся в философские особенности обвинений Хайдеггера. В экзистенциальной онтологии Бытия во Времени, способность «иметь мир» составляет суть того, что означает быть человеком. В противовес традиционной западной парадигме, которая понимает человека как animal rationale, или разумное существо, Хайдеггер, как известно, переосмысливает гносеологию через призму бытия-в-мире (In-der-Welt-Sein). В этом суть огромной разницы между «фундаментальной онтологией» и «модернистскими» попытками разгадать тайны Erkenntnistheorie, или теории познания. Так как в экзистенциальном анализе «Бытия и Времени» способность обладать миром является обязательным признаком подлинной самости, существа или народы, лишенные этой способности, страдают от укоренившейся и неисправимой онтологической неполноценности. По сути, они «не-люди». По Хайдеггеру, человек – это часть мира, но такая, которая выступает и его господином, и его слугой. В то же время Хайдеггер указывает на то, что, в отличие от Dasein, камни и растения «безмирны». Их неспособность «обладать миром» или развивать «отношения с миром» выдает их онтологическую скудность: их неспособность к аутентичной временности-бренности (Zeitlichkeit) или тому, что Хайдеггер называет Entwurf, замысел, проект, набросок. Этот глубоко укоренившийся экзистенциальный недостаток, продолжает Хайдеггер, отличает камни, растения и животных от Dasein или того, что означает «быть человеком».

Хайдеггер утверждает:

Человек обладает миром. Но как обстоит дело с остальным сущим, которое, как и человек, часть мира: с животными, растениями, материальными вещами, например камнями? Может быть, в отличие от человека, который помимо прочего обладает миром, они просто часть мира? Или животное тоже обладает миром, но тогда каким образом? Так же, как человек, или как-то иначе? И как понимать эту инакость? А как обстоят дела с камнями? Здесь, хотя и в довольно общих чертах, обнаруживаются различия. Мы можем сформулировать их с помощью трех тезисов: 1) камень (материальный объект) безмирен; 2) животное скудомирно; 3) человек мирообразующ (GA 29/30:261).

Отсюда следует, что в ЧТ, делая евреев «безмирными», Хайдеггер приписывает им онтологические недостатки, которые они разделяют с незначительными формами органической и неорганической жизни: растениями, камнями и животными. Результатом довольно общей нормативной схемы, в которой Weltlichkeit, способность иметь мир играет определяющую роль, является то, что евреи как народ лишены raison d’être, смысла существования. Здесь, как мы четко видим, конечный результат схож с тем, который мы рассмотрели ранее, – неспособностью евреев «жить». Поскольку евреи «безмирны», они не способны обрести «подлинность» и «историчность». Одним словом, у них нет веской экзистенциальной или онтологической причины к бытию.

В четвертом томе ЧТ (Überlegungen I–IV), написанном с 1942 по 1948 год, Хайдеггер продолжает пережевывать идею о том, что евреи – лидеры и законодатели, тайно руководящие мировым историческим процессом западного упадка (Unter gang). Так, несмотря на очевидное бессилие евреев, – в конце концов, во времена этих «размышлений» Хай деггера печи Треблинки и Аушвица были забиты телами евреев – Хайдеггер, как и его нацистские современники, приписывал евреям фантастические исторические силы. Как мы уже наблюдали, в его мировоззрении мировое еврейство несло ответственность за то, что возглавило квази-апокалиптическую «махинацию» (Machenschaft). Такова основная навязчивая идея Хайдеггера, проходящая через все ЧТ.

По мнению Хайдеггера, Machenschaft становится заменой чрезмерной озабоченности западной цивилизации осуществлением технологического мирового господства. Хайдеггер, явно лукавя и вводя в заблуждение, утверждает, что это направление угрожает свести Бытие во всей его полноценности к вопросу о господстве – к Bestand, постоянному резерву. Стоит ли пояснять, что народ или раса, ведущая закулисную организацию этого процесса, – евреи? Хайдеггер говорит открыто: «Одна из наиболее изощренных форм гигантизма и, пожалуй, наиболее древняя – это быстроразвивающаяся история расчетливости, напористости и смешения, благодаря чему и формируется безмирность [мирового] еврейства» (GA 95:97).

Здесь уместно охарактеризовать фундаментальные составляющие современного антисемитизма. Мы осуждаем антисемитизм как идеологию или мировоззрение, доля истины в котором ничтожно мала или вовсе отсутствует. На самом деле, кроме, пожалуй, нескольких избитых и всем известных стереотипов и клише, антисемитизм практически ничего не говорит об исторических склонностях или о существовании реальных евреев. Напротив, антисемитизм говорит красноречивее всяких слов об опасениях и уязвимости самих антисемитов. Здесь, говоря языком психоанализа, мы находим классический пример «проецирования», где социальные опасения и страхи неевреев перенаправлены и навязаны уязвимой другой группе или «чужим». (Как хорошо известно, такие опасения и страхи особо выражены во времена кризисов или в переходные периоды – факт, который помогает объяснить исторический подъем антисемитизма во время Второй империи и в преддверии Первой мировой войны.)

Причина, по которой отношение Хайдеггера к евреям и его высказывания о них могут рассматриваться по своей сути как антисемитские, связана с его привычкой приписывать фантастические и тайные силы народу, на деле абсолютно бессильному. Во время написания ЧТ гонения на европейских евреев достигли апогея. Несмотря на этот факт, одним из центральных аргументов Хайдеггера в ЧТ является то, что мировое еврей ство – движущая сила, стоящая за двумя наиболее серьезными проявлениями европейского культурного разложения: Entrassung (лишение расового начала) и Machenschaft (махинаторство).

Согласно Хайдеггеру, национал-социализм в силу «внутренней правды и величия» представлял собой достойный противовес этой безудерж ной траектории упадка. Во всех отношениях гиперболический и навязчивый антииудаизм Хай деггера совпал с «искупительным антисемитиз мом»[65]65
  «В особенности по отношению к евреям Гитлер был движим идеологическими обсцессиями, которые отнюдь не были тонко рассчитанными демагогическими приемами; он довел очень особенный род расового антисемитизма до его крайних и радикальных пределов. Я назвал этот особый извод «искупительным антисемитизмом»; он отличен (хотя и производен) от других вариантов ненависти к евреям, распространенных по всей христианской Европе, но и от обычных сортов расистского немецкого и европейского антисемитизма. В нем объединялись раж к убийству и “идеалистические” цели, которые Гитлер разделял с ядром своей партии, и он привел Гитлера к решению уничтожить евреев» (Friedlander 1997:2).


[Закрыть], который и составил идеологическое ядро национал-социализма (Assheuer 2014, 2015). В качестве мировоззрения или системы верования «искупительный антисемитизм» поддерживал идею, что сложные проблемы политической современности, например проявления исторического упадка, маниакальная одержимость которым проявляется в «Бытии и времени» и в последующих работах Хайдеггера, могут, как по волшебству, быть решены лишь посредством уничтожения евреев как народа и превращением Европы в свободную от евреев (judenrein). Это утверждение полностью соответствует представлению Хайдеггера о теснейшей взаимосвязи «еврейского вопроса» с мессианским предназначением Германии как расы или народа. Хайдеггер утверждал, что возрождение философии осуществится не каким-то «мировым разумом, а через определенный народ – немцев. Поэтому существование евреев как народа, ответственного за триумф Machenschaft и «расчетливости», сильнейшим образом мешает Германии исполнить предназначенную ей историческую миссию. Хайдеггер настаивал на обязательном уничтожении мирового еврейства как расы. Томас Асхойер точно заметил:

Герменевтический трюк признания антисемитизма Хайдеггера с целью раз и навсегда отделить антисемитизм от его философии неубедителен. Враждебность к евреям, продемонстрированная в «Черных тетрадях», не является второстепенной идеей, наоборот, она формирует основу философии [Хайдеггера] (Assheuer 2014).

Симптоматично заявление Хайдеггера о том, что уничтожение европейских евреев должно пониматься как акт еврейского самоуничтожения (Selbst ver nichtung). Особенно примечательно и тревожно то, что такие заявления, какими бы оскорбительными они ни были, полностью согласуются с философскими принципами критики технологии, которые Хайдеггер развил в 1930-е годы. Следовательно, урон, который причиняют подобные заявления авторитету Хайдеггера как мыслителя, носит скорее систематический, а не случайный характер. Они компромети руют саму основу его поздней философии, которая связана с доктриной истории Бытия.

В 1930-х годах Хайдеггер определил «мировое еврейство» как основного носителя западного модернизма – культурного образования, в котором, вслед за Шпенглером, он видел постоянный и необратимый упадок. Для описания процесса катастрофичного культурного упадка Хайдеггер применял термин «махинаторство» или «махинация» (Machenschaft), и в определенный момент «мировое еврейство» и «махинаторство» стали синонимами в его рассуждениях. Уже в ранних томах эта манера мышления имела весьма извращенные и искаженные последствия. Например, Хайдеггер утверждал, что, поскольку «махинация» представляет угрозу для реализации нацистской Германией своего основного исторического потенциала и евреи были главными его выразителями, нацизм сам отчасти пал жертвой «растущей евреизации» (Verjudung).

Такие аргументы и представляют собой антисемитизм в чистом виде. Обвинение мирового еврейства Хайдеггером не имеет ничего общего с реальной жизнью евреев и с ее ходом. Напротив, оно было основано на приписывании евреям, которые в 1930-х годах, перед Холокостом, как никогда прежде, подвергались гонениям и репрессиям, фантасмагорической способности закулисно влиять на мировую и германскую политику. Приписывая «еврейскому врагу» сверхъестественные способности и силы, Хайдеггер тем самым оправдывал борьбу с еврейским влиянием любыми средствами – в том числе посредством уничтожения.

По мнению Хайдеггера, Холокост можно рассматривать как акт еврейского самоуничтожения, поскольку в Аушвице и других концлагерях евреи, движущая сила «махинации» как технологического разрушения всего Бытия, сами стали жертвой сил индустриализованного массового уничтожения. Таким образом, европейские евреи попросту уступили технологической силе и мощи, которые они сами первоначально и высвободили. Хайдеггер заявляет: «Когда еврейское (das Jüdische) в метафизическом смысле борется с еврейским, тогда и достигается наивысший в истории уровень самоуничтожения» (GA 97:20).

Несмотря на повсеместные разрушительные последствия войны, Хайдеггер настаивает на том, что немцы, и только немцы, обладают способностью избавить Запад от стихийной нигилистической деградации. Он делает следующий чудовищный шаг в своих одиозных рассуждениях: утверждает, что разгром Германии союзниками был куда бо́льшим преступлением, чем уничтожение европейских евреев. Он пытается повернуть ситуацию в свою пользу, поменяв местами Германию и ее победителей. Они, по мнению Хайдеггера, «виновны больше», чем немцы. Хайдеггер говорит об их «коллективной вине» и обвиняет в превращении Германии в концлагерь (KZ).

Здесь можно только подивиться потрясающей близорукости Хайдеггера в суждениях. Нет сомнения, что если какая-то нация и может считаться виновной в беспрецедентных разрушительных ужасах Второй мировой войны, то это Германия. Во многом фанатичный германоцентризм Хайдеггера, которым он сам гордился, сильнейшим образом повлиял на уровень его мысли.

Изучение ЧТ военного периода обнаруживает, как ничтожно мало извлек Хайдеггер из уроков войны. В отличие от Ясперса он не сумел воспринять «сумерки кумиров» нацистского правления в качестве урока или стимула к моральному самоусовершенствованию. Наоборот, Хайдеггер постоянно искал утешения в избитых оправданиях и практике самообмана. Например, он пишет в 1942 году: «Наивысший уровень мастерства в политике достигается тогда, когда удается поставить своего врага в такое положение, в котором он вы нуж ден при нимать участие в собственном уничтожении» (GA 96:260).

Как мы видели, в течение 1930-х годов мысль Хайдеггера была созвучна широко распространенным тогда антисемитским предрассудкам в их «элиминационном» изводе. Исходя из предположения о том, что евреи, подвергавшиеся в то время беспощадным гонениям, на самом деле были закулисными кукловодами (Drahtzieher) на сцене мировой политики, Хайдеггер утверждал, что антисемитские меры и практики национал-социализма – меры и практики, которые вскоре превратятся в полномасштабное уничтожение, были в высшей степени оправданны. Учитывая «сатанинское преимущество» мирового еврейства, по мнению Хайдеггера, гонения на евреев относились к «необходимой самообороне». Такое восприятие еврейского влияния органично увязывается с бредовой юдофобией, характерной для расовой теории национал-социализма.

Вслед за Э. Юнгером Хайдеггер приписывает мировому еврейству «планетарную преступность», назначает евреев главными носителями «модернизма», приписывают им лидирующую роль в пособничестве процессу ускоренного культурного разложения. Хайдеггер излагает свою точку зрения в работе «Преодоление метафизики» в следующих выражениях: «крушение мира», «опустошение земли», «абсолютная объективация всего настоящего». Приписывание фантастических сил и влияния евреям в явном противоречии с их реальной подавленностью и беспомощностью представляет собой одно из классических клише антисемитского менталитета.

Еще одно свидетельство «неадекватного» антисемитизма (неадекватного по причине того, что группа, полностью лишенная политической силы, считалась всемогущей) может быть найдено в «Философской автобиографии» К. Ясперса. Здесь автор решительно не согласился с оценкой Хайдеггером «Протоколов сионских мудрецов» как антисемитской бессмыслицы и настаивал на реальном существовании опасного международного еврейского сговора (Jaspers 1978:101).

Хайдеггер особо полагается на термин «Bodenständigkei», который в народно-нацио на листической (völkisch) традиции обладает неопровержимо и абсолютно расистскими коннотациями. Это объясняется тем, что этот термин связан с идеологией Blut und Boden (часто в насмешку сокращаемой ее оппонентами до Blu-Bo) в Kaiserreich, или Второй империи, тональность которой после Первой мировой войны изменилась сообразно идеологическому сдвигу немецкого консерватизма в сторону правых взглядов. Так, в 1920-е годы многие немецкие консерваторы стали, как выразился один из известнейших представителей радикального консерватизма Эдгар Юнг, консервативными революционерами. Приняв принцип Джузеппе Лампедузы, который гласит: «Чтобы все осталось по-прежнему, всё должно измениться», немецкие правые перешли в наступление – Flucht nach vorne (букв. бегство вперед). Соответственно в своем бегстве вперед дискурс радикального антисемитизма, который прежде был редким феноменом, и набрал обороты в кругу влиятельных правых публицистов.

Страх утраты Bodenständigkeit, или экзистенциальной укорененности, был постоянным лейтмотивом в работах Хайдеггера еще веймарских времен. Задолго до захвата власти нацистами Bodenständigkeit приобрела в работах Хайдеггера большую важность. Это обнаруживается в Кассельских докладах Хайдеггера 1925 года о концепции времени, в переломный момент развития его концепции «историчности» (Heidegger 1925).

Хайдеггер включает свою обширную и излюбленную дискуссию о Bodenständigkeit в «Бытие и Время» (§ 77). Здесь он с энтузиазмом поддерживает графа Йорка фон Вартенбурга, который вслед за Ницше в работе «О пользе и вреде истории для жизни», критикует «научную историю». Борясь за «объективность», научная история проявляет свое бесплодие – одно из наиболее пагубных последствий недостатка в ней экзистенциалистской, или «жизненно-философской», ориентации. Йорк правильно, по мнению Хайдеггера, высмеивает «объективную» историографию как напоминание о чрезмерно рафинированном духе старого режима (ancien régime), который после Французской революции оказался оторванным от реалий эпохи. По мнению Йорка, все модерновая историография выказывает схожую неполноценность ввиду недостатка экзистенциальной укорененности. Научная история беспочвенна, лишена корней.

Применимость такой критики к мировому еврейству, которое в дискурсе немецких правых бичевалось за свой безродный космополитизм, считалась самоочевидной. Обвинение в Bodenständigkeit функционировало в качестве боевого клича (Kampfbegrif), концептуального оружия, направленного на модернистские концепции субъективности, примеры которой были разработаны еще Декартом (Iggers 1968, Bambach 1995). Граф фон Йорк резко заключает: «Модерновый человек, т. е. человек после Ренессанса, считай, что мертв» (букв. готов для захоронения) (GA 2:402; БиВ 401).

Принижение Йорком «современного человека» окажет сильное влияние на онтологический подход Хайдеггера к Zeitkritik – его «критике исторического настоящего». По этим причинам принципиальное для фундаментальной онтологии антикартезианство идеологически радикализировалось, а «политика Бытия» составила продолжение другими средствами так называемой политики силы, Machtpolitik, полной отвратительных этнических оттенков, вписывающейся в траекторию немецкой идеологии от Kaiserreich до Третьего рейха.

Странным образом в некоторый момент критика Хайдеггером картезианства, или «философии субъекта», и его нападки на «мировое еврейство» сливаются воедино. Это происходит потому, что дискурс немецкой идеологии, многие аспекты которого поддерживал Хайдеггер, определяет евреев в качестве носителей модернизма. Таким образом, важнейший переход от Gemeinschaft к Gesellschaft предстает одновременно и историей «триумфа иудаизма над Германией»[66]66
  Это название памфлета Вильгельма Марра (1879), в котором увидел свет сам термин «антисемитизм». Типичными в этом отношении были книга Макса Вебера о протестантской этике (1904) и трактат Вернера Зомбарта «Евреи и хозяйственная жизнь» (1911).


[Закрыть]. С точки зрения «политики Бытия» борьба с дезинтегрирующим социально-историческим влиянием мирового еврейства и борьба с философией субъекта неразрывно связаны.

К началу 1933 года, т. е. к моменту захвата власти национал-социалистами, употребление Хайдеггером терминов Bodenständigkeit и Bodenlosigkeit достигло той точки, когда оно стало совпадать с нацистским дискурсом «истребительного» расизма. В лекциях того периода Хайдеггер делал различие между народами, проявляющими способность к онтологической укорененности (bodenständige Menschen), и народами, не имеющими корней (bodenlos), к которым причислялись евреи и цыгане, культурными чужаками, паразитирующими на теле своих хозяев. Из всех таких народов, не имеющих корней и рас, евреи по своему влиянию считались особенно опасными. Так, Хайдеггер пишет: «Природа нашего немецкого пространства должна быть, безусловно, очевидна для славянского народа, но в иной манере, чем нам; семитским кочевникам она не станет очевидной никогда» (Heidegger 2009:83; см. Kiesiel 2009). В этом выражении заключена банальная этно-националистическая (völkische) идея германоцентризма – доктрины геополитики, прославляющей Mittellage (центральное положение) Германии, ее статус окруженного врагами «народа, занимающего центральное положение».

В том же ключе Карл Шмитт, разделявший взгляды Хайдеггера в 1930-е годы (в 1933 году Хайдеггер в переписке со Шмиттом предложил ему объединить усилия, чтобы обеспечить успех «На цио нальной революции» Германии), в своем труде будет противопоставлять «народы суши» «народам моря». По его мнению, первые народы имели превосходство над вторыми ввиду их Bodenständigkeit, или укорененности в земле; народы же моря переменчивы и ненадежны, что доказывалось их неутолимой жаждой к морским странствиям (Schmitt 1942).

Неудивительно, что «Mein Kampf» содержит обширное обсуждение «еврейских кочевников», выражение, основанное на мифе об Агасфере, скитающемся еврее, и ставшее ядром антисемитского мировоззрения. Однако гитлеровский подход к этой теме отличается опасением, что если евреи рассматриваются лишь как кочевники, принимающий народ может недооценить ту серьезную угрозу, которую представляют чужаки и паразиты. Более того, фюрер особенно отмечает то, что евреи, осев среди нации или народа, редко когда уходят по своей воле. Следовательно, они должны быть выдворены или изгнаны насильно[67]67
  «Поскольку у евреев никогда не было государства в четко определенных территориальных границах и никакую цивилизацию они не могли назвать своей собственной, некоторые говорили, что евреи – кочевники… Еврей никогда не был кочевником, но всегда был паразитом, жиреющим на теле других народов. Тот факт, что он покидал регион своего прежнего обитания, никогда не был результатом его добровольного выбора. Его изгоняли хозяева, уставшие от злоупотреблений их гостеприимством со стороны таких “гостей”. Еврейская экспансия – типичный для всех паразитов акт. Еврей постоянно ищет новые земли для своей расы. Здесь нет ничего общего с кочевниками, ибо еврей, заняв какую-то территорию, никогда и не мечтает ее покинуть» (Hitler 1925–26:418).


[Закрыть].

Перевод Александра Лакшина