Текст книги "Иран в условиях новых геополитических реалий"

Баширийе, Хосейн. Агль дар сийасат (Разум в политике). Тегеран: Негах-е моасер, 1386 (2007/2008).

Баширийе, Хосейн. Дибачеи бар джамеэшенаси-йе Иран (Введение в социологию Ирана). Тегеран: Негах-е моасер, 1381 (2002/ 2003).

Вахдат, Фарзин. Руйаруйи-йе фекр-е иранийан ба модерните (Столкновение иранской мысли с модерном) / пер. Хагигатхаха. Тегеран: Гогнус, 1382 (2003/2004).

Джаханбеглу, Рамин. Иран дар джостеджу-йе модерните (Иран в поисках модерна). Тегеран: нашр-е Марказ, 1384 (2005/2006).

Заргаринежад, Голамхосейн. Расаэл-е машруте (Трактаты конституционалистов). Тегеран: Кавир, 1377 (1998/1999).

Касрави, Ахмад. Айин (Закон). Тегеран: Армаган, 1311 (1932–1933).

Касрави, Ахмад. Варджаванд бонйад (Достопочтенная основа). Тегеран: нашр-о-пахш-е кетаб, 1348 (1969/1970).

Касрави, Ахмад. Дар пейрамун-е херад (О разуме). Б.м., 1336 (1957/1958).

Касрави, Ахмад. Дар рах-е сийасат (На пути политики). Б.м., 1340 (1961/1962).

Касрави, Ахмад. Дин ва сийасат (Религия и политика). Тегеран, 1348 (1969–1970).

Касрави, Ахмад. Маджалле-йе Пейман. Мехр 1320 г. (сентябрь – октябрь 1941 г.); дей 1319 г. (декабрь 1940 – январь 1941 г.); тир 1320 г. (июнь – июль 1941 г.).

Касрави, Ахмад. Машруте бехтарин шекл-е хокумат ва ахерин андише-йе нежад-е адами (Конституционный строй – лучшая форма правления и последняя идея человеческого рода). Тегеран, 1335 (1956/1957).

Касрави, Ахмад. Тарих-е машруте-йе Иран (История конституционного движения в Иране). Тегеран: Амир Кабир, 1346 (1967/1968).

Касрави, Ахмад. Эмруз че байад кард (Что нужно делать сегодня?). Б.м., 1336 (1957/1958).

Коттам, Ричард. Насийоналисм дар Иран (Национализм в Иране) / пер. Ахмада Тадаййона. Тегеран: Кавир, 1371 (1992/1993).

Малайи Тавани, Алиреза. Машруте ва джомхури: ришеха-йе набесамани-йе назм-е демократик дар Иран (Конституционализм и республика: истоки краха демократического строя в Иране). Тегеран: Гостаре, 1381 (2002/2003).

Малек-заде, Мехди. Тарих-е энгелаб-е машруте (История Конституционной революции). Т. 5. Тегеран: Эбн Сина, 1328 (1949/1950).

Моджтахеди, Карим. Ашнайи-йе иранийан ба фальсафе-йе джадид-е гарб (Знакомство иранцев с современной западной философией). Тегеран: Пежухешгах-е фарханг ва андише-йе эслами, 1384 (2005/2006).

Мохаджерния, Мохсен. Андише-йе сийаси-йе мотафаккеран-е эслами (Политическая мысль исламских мыслителей). Т. 3. Тегеран: Пежухешгах-е фарханг ва андише-йе эслами, 1389 (2010/2011).

Наини, Мохаммад Хосейн. Танбих ал-умма ва танзих ал-милла (Пробуждение уммы и очищение религии) / вступ. сл. Махмуда Талегани. Тегеран, 1361 (1982/1983).

Табатабаи, Сейед Джавад. Мактаб-е Табриз ва могаддамат-е таджаддодхахи (Тебризская школа и предпосылки модернизма). Тегеран: Сотуде, 1385 (2006/2007).

Талебов, Абдоррахим. Кетаб-е Ахмад: Маджмуэ-йе асар (Ахмадова книга: собрание сочинений). Т. 2. Б.м., 1906 б.

Талебов, Абдоррахим. Масалек ал-мохсенин (Пути добродетельных). Тегеран: энтешарат-е Джиби, 1347 (1968/1969).

Талебов, Абдоррахим. Масаэль ал-хайат: Маджмуэ-йе асар (Вопросы жизни: собрание сочинений). Б.м., 1906а.

Талебов, Абдоррахим. Масаэль ал-хайат ва масалек ал-мохсенин. Маджмуэ-йе асар (Вопросы жизни и пути благодеятельных: собрание сочинений). Б.м., 1906в.

Талебов, Абдоррахим. Сийасат-е Талеби (Талебова политика) / под ред. Рахима Раиса Дана. Тегеран: Эльм, 1357 (1978–1979).

Форуги, Мохаммад Али. Иран дар 1919 (Иран в 1919 году). Б.м., 1353 (1974/1975).

Форуги, Мохаммад Али. Иран ра чера байад дуст дашт? (Почему нужно любить Иран?). Б.м., 1353 (1974/1975).

Форуги, Мохаммад Али. Хогуг дар Иран (Право в Иране). Б.м., 1353 (1974).

Форуги, Мохаммад Али. Хогуг-е асаси йани адаб-е машрутийат-е доввал (Конституционное право, то есть конституционное устройство государств) / под ред. Асгара Хагдара. Тегеран: Кавир, 1382 (2003/2004).

Хагдар, Алиасгар. Годрат-е сийаси дар андише-йе ирани (Политическая власть в иранской мысли). Тегеран: Тарх-е ноу, 1382 (2003/2004).

Хагдар, Алиасгар. Мохаммад-Али Форуги ва сахтарха-йе новин-е мадани (Мохаммад-Али Форуги и новые гражданские структуры). Тегеран: Кавир, 1384 (2005/2006).

Хагдар, Алиасгар. Ферейдун Адамийат ва тарих-е модерните дар аср-е машрутийат (Ферейдун Адамият и история модерна в эпоху конституционного движения). Тегеран: Кавир, 1387 (2008/ 2009).

Хаери, Абдолхади. Нохостин руйаруйиха-йе андишегяран-е Иран ба до равийе-йе тамаддон-е буржуази-йе Гарб (Первые контакты иранских мыслителей с двумя версиями буржуазной цивилизации Запада). Тегеран: Амир Кабир, 1387 (2008/2009).

Хаери, Абдолхади. Ташайо ва машрутийат дар Иран (Шиизм и конституционализм в Иране). Тегеран: Амир Кабир, 1364 (1985/ 1986).

Хомайун Катузийан, Мохаммад-Али. Доулат ва джамеэ дар Иран (Государство и общество в Иране) / пер. Хасана Фешараки. Тегеран: Марказ, 1379 (2000/2001).

Хосейни-заде, Мохаммад-Али. Эслам-е сийаси дар Иран (Политический ислам в Иране). Кум: данешгах-е Мофид, 1386 (2007/ 2008).

Abrahamian Ervand, 1979. The cause of revolation in Iran.

Laclau Ernesto and Mouffe C. 1985. Hegemony and socialist strategy: toward a radical democratic politics, London.

Laclau Ernesto, 1990. New reflection on the revolution of our time, London.

Дорошенко Е.А. Институт востоковедения РАН
Причины успеха духовенства в захвате власти в революции 1978–1979 гг.[38]38
  Из монографии Е.А. Дорошенко «Шиитское духовенство в двух революциях: 1905–1911 и 1978–1979 гг.». М.: ИВ РАН, 1998. 240 с. Глава IV. С. 187–198.


[Закрыть]

В середине 1970-х годов Иран представлял собой суверенное национальное государство со всеми присущими цивилизованным государствам политическими институтами. У Ирана был двухпалатный парламент (меджлис), функционирующий на основе избирательного закона, политические партии (от официальных, консервативных до либеральных и левых) со своими уставами и программами, которые объединялись, распадались или аннулировались правительством. В Иране имелась широкая сеть колледжей и университетов, обучение в которых проходило по западным программам и учебникам. Устраивались международные семинары и конференции. В состав правительства, кроме министерств и ведомств, входил комитет планирования и развития. В крупных городах страны находились иностранные посольства и представительства.

Единственными архаическими институтами, остававшимися в неприкосновенности, были институт монархии и институт традиционного шиитского духовенства. Но именно монархия, опираясь на свое правительство, предприняла проведение сверху социальных и экономических реформ, получивших название «белой революции», а позднее «революции шаха и народа». Осуществляя задуманные преобразования, среди которых главной была аграрная реформа, шах хотел укрепить монархию и свою личную власть.

Монархия и шах стали главной и регулирующей силой в реализации пятилетних планов экономического и социального развития Ирана.

В стране происходила интенсивная индустриализация и рост производительных сил. Основной источник поступления валюты составляла нефть. Проводилась политика «всемерного использования экспорта нефти как источника валюты и даже повышения зависимости от него ради сокращения этой зависимости в перспективе»[39]39
  Иранская революция 1978–1979 гг. Причины и уроки. М., 1989, с. 23.


[Закрыть]. Вместе с тем создание современной промышленности ставило Иран в еще большую зависимость от США и других капиталистических держав по линии импорта, что объяснялось необходимостью приобретения самой новой технологии и материально-технического оборудования для фабрик и заводов.

При наличии многоукладной экономики капиталистический уклад в Иране являлся доминирующим и был широко представлен: от мелкокапиталистического производства до крупных современных предприятий и государственно-монополистических объединений, способных диктовать свои условия на внутреннем рынке. Прослеживалась также тенденция срастания банковского и промышленного капитала. «Эту иерархию венчал мощный государственно-капиталистический сектор, покровительствовавший крупному частному национальному капиталу, усиленно приглашавший иностранных инвесторов к созданию производств со смешанным капиталом».

Ведущими и самыми крупными монополистами Ирана стали шах, его семья, дворцовые круги, члены правительства и около 300 семей крупной монополизирующейся буржуазии.

Как писал известный иранский публицист Амир Тахири, к 1976 г. монополисты во главе с шахом «превратились в гигантскую машину, став крупнейшими в стране работодателями. Они смогли разработать седьмой по величине в мире бюджет и непосредственно участвовали во всех аспектах жизни страны, управляли банками, промышленностью, экспортно-импортными организациями, горными разработками, нефтепромыслами и т. п.»[40]40
  Iran in the 1980’s. Ed. Amiri A. And Turtehell. Tehran, 1978, p. 220.


[Закрыть].

Проповедуя «экономическую демократию» и «демократическую экономику», где государство обеспечивало бы руководство и «новый порядок» и «делало бы объектом своего покровительства и поощрения созидательную деятельность частного сектора в промышленности, торговле, сельском хозяйстве» и т. п., монарх заботился прежде всего о крупной и средней буржуазии, которая смогла бы обеспечить «функционирование современных фабричных предприятий», фактически оставляя без внимания мелкую буржуазию и мелкотоварное производство[41]41
  Иранская революция 1978–1979 гг… с. 63–64.


[Закрыть]. Уверяя иранский народ, что «белая революция» ликвидировала «эксплуатацию человека человеком», Мохаммад Реза шах видел улучшение жизни рабочих в осуществлении закона об участии рабочих в прибылях предприятий и о продаже им акций предприятий. По его мнению, если в промышленном развитии страны будут обоюдно заинтересованы работодатель и рабочий, то «вместо классовой борьбы, забастовок, паралича производственной деятельности… – это создаст условия для здорового и результативного производства в обстановке взаимопонимания и сотрудничества»[42]42
  Там же, с. 65.


[Закрыть].

Создавая новые политические институты, такие как Корпус просвещения из числа выпускников вузов, мобилизованных в армию, для выполнения задачи обучения крестьян сельских районов и Корпус веры из выпускников теологических факультетов университетов, регулируя выполнение намеченной программы в социально-экономической области и контролируя ее, шах стал неограниченным диктатором, сконцентрировав в своих руках все сферы власти, что вызывало законное недовольство в многочисленных прослойках иранского общества.

Иранская революция 1978–1979 гг. явилась следствием неограниченной диктатуры шаха, проводившего с начала 1970-х годов ускоренную модернизацию по западному образцу. Для этого использовался огромный приток нефтедолларов, полученных в результате значительного увеличения цен на нефть на мировом рынке. И хотя в области экономики и образования Иран добился успехов, «белая революция» шаха захлебнулась, поскольку она проходила в условиях «крайней неравномерности» и «диспропорциональности» всего экономического развития[43]43
  Агаев С. Л. Иран между прошлым и будущим. М., 1987, с. 8.


[Закрыть]. В то время как на одном полюсе происходило невиданное обогащение меньшинства – шаха, его родни, технократов, коммерсантов-«нуворишей» и дельцов-спекулянтов, на другом росла инфляция в несколько раз быстрее, чем доходы большинства (особенно городского малоимущего населения), подскочили цены на жилье, на продукты первой необходимости и т. д. Навязывание извне модели американского образа жизни, западной массовой культуры, разрушение традиционного уклада жизни вызывали глубокую ненависть и вражду к монархическому правлению и самому монарху, его аппарату насилия и принуждения, что и привело к революции. Это была антиимпериалистическая и антимонархическая по своей направленности революция. В ней приняли участие самые широкие слои населения, особенно мелкая буржуазия, полупролетарская прослойка и интеллигенция. Но в то же время революция 1978–1979 гг. но-сила исламский характер. Ведущей оппозиционной силой стало шиитское духовенство, сумевшее возглавить движение и навязать его участникам исламские лозунги и образ действия.

Быстрота, с которой шиитское духовенство захватило лидерство в революции, объясняется рядом причин. Главной из них является то, что к 1978 г. в Иране образовался политический вакуум. Политические партии, за исключением прошахской партии «Растахиз» («Возрождение»), были распущены, буржуазные группировки из числа сторонников Моссадыка рассеяны, часть из них находилась в эмиграции. К тому же они были настолько слабы, что были не в состоянии сопротивляться шахскому нажиму и отстаивать буржуазные свободы – печати, собраний и т. п. Среди демократических сил не было связи и единства: левые и прогрессивные деятели находились в тюрьмах, ссылке или в изгнании. В сложившихся условиях только шиитское духовенство, имевшее такие традиционно устоявшиеся религиозно-политические институты и центры, как мечети, медресе, исламские семинары, проходившие в домах наиболее авторитетных муджтахидов, являлось ведущей легальной оппозиционной силой, сумевшей возглавить антишахское движение, сплотить вокруг себя массы и обеспечить победу революции:

Иранская революция 1978–1979 гг. показала, что шиитское духовенство при своем полуофициальном статусе, не имея жесткой иерархии, тем не менее обладало хорошо отлаженной, достаточно крепкой организационной структурой, которая постоянно развивалась параллельно государственным политическим и правовым органам власти. При авторитарном шахском режиме центры отправления шиитского культа неизбежно должны были стать центрами религиозной и политической жизни Ирана, что и происходило в 70-х годах. Деятельность кумских муджтахидов и мулл достигла такого размаха, что шах дал приказ своим войскам войти в Кум и произвести аресты среди духовенства. Эти действия, как показали дальнейшие события, имели прямо противоположный эффект.

Успех революции и выдвижение на первый план духовенства объясняется еще и тем, что оно, помимо имеющихся у него религиозных институтов, сумело в самые короткие сроки образовать свои центры на местах: революционные комитеты, революционные трибуналы. Корпус стражей Исламской революции, Исламский революционный совет; в их состав входили аятоллы, муджтахиды, молодые муллы и студенты медресе. Это показывает, какие неиспользованные потенциальные силы таило в себе духовенство.

Образование многочисленных исламских центров и принятия ими решений превратило их в «реальную альтернативу» Временному революционному правительству во главе с Базарганом, которого сам Хомейни 5 февраля 1979 г. назначил премьер-министром. И не правительство Бахтияра, которое еще существовало, а именно Исламский революционный совет, ревкомы и ревтрибуналы «вносили разлад и дезорганизацию в деятельность правительства и в органы власти»[44]44
  Базарган М. Энгелабе Иран дар до харакат. /Б. м./. 1989, с. 123.


[Закрыть].

Одним из главных факторов успеха революции была выдающаяся роль лидера революции рахбара (вождя) аятоллы Рухоллы Хомейни (1902–1989). Личные качества Хомейни: скромность, аскетический образ жизни, замкнутость, стремление к уединению для выполнения молитв и размышления о значении ислама в жизни мусульман, отказ от всякого компромисса с «тираном» шахом – создали определенный имидж будущему имаму, внушив к нему уважение народа Ирана.

На Рухоллу Хомейни и формирование его мировоззрения оказали сильное влияние несколько шиитских авторитетов, в том числе шейх Мохсен Араки, аятолла Абдолкерим Хаери, а позднее мулла Навваб Сафави, аятолла Багир Садр и имам Муса Садр.

Хомейни проявил себя жестким, последовательным и прозорливым политиком. Более десяти лет он вел неустанную пропагандистскую борьбу против шаха и американских империалистов, протестовал против молчаливого сговора шаха с Израилем, а также против огромных расходов правительства на вооружение[45]45
  Эттелаат. 01.02.1979.


[Закрыть]. В отличие от прошахских политических лидеров, очень амбициозных, с большими претензиями, Хомейни чувствовал себя харизматическим лидером, уверовавшим в свою миссию духовного вождя шиитов, призванного «осчастливить» жизнь обездоленных, установить справедливость в мусульманском государстве, напоминающем идеальное государство времен раннего ислама.

Аятолла Хомейни первым в новейшее время не только сумел теоретически обосновать идеи «революционного потенциала» ислама, но и перейти к осуществлению своих идей на практике. Феномен Хомейни, его антимонархическая и антизападная деятельность произвели неизгладимое впечатление на широкие массы. Он стал живым символом антишахской революции, бросив вызов США. Его призывы к социальной справедливости олицетворяли в глазах народа защиту бедноты. В его постоянных заявлениях подчеркивалась необходимость сокращения разрыва между богатыми и бедными, обещание мусульманам процветания, предоставления жилья, работы, проведения в их дома электричества, водопровода и т. п. Крестьянам Хомейни обещал даровать землю.

Фанатичные полупролетарские и пауперизированные городские и сельские низы составляли прочную опору Хомейни. Он говорил с ними на понятном им языке, в связи с чем жители трущоб и «городского дна» чувствовали себя частью шиитской общности, познав ощущение мусульманской солидарности. Образ Хомейни постепенно превращался в живую легенду.

Выступая против деисламизации и вестернизации Ирана, Хомейни обычно апеллировал к традиционным для шиитов представлениям о единстве светского и духовного. Огромное влияние на широкие массы оказывала его проповедь джихада, как и шиитская традиция мученичества. Сам Хомейни представлялся шиитам «мучеником» за справедливость, напоминая им постоянно, что шииты – «люди войны», которые обязаны воевать «до последней капли крови» во имя идеалов ислама. Хомейни говорил своим соотечественникам о необходимости объединения со всеми мусульманами для освобождения арабских земель от израильской агрессии и удовлетворения законных прав народа Палестины. Как религиозный лидер Хомейни недвусмысленно давал понять, что он враждебно относится к марксизму, коммунизму и атеизму.

Для рабочих Хомейни был «своим» человеком из народа, открыто проявляющим нетерпимость к социальной несправедливости и призывавший к перераспределению богатства. Таким образом, для простых людей Хомейни ассоциировался с мудрым и проницательным «святым», как бы живым имамом Хусейном, поскольку доказал это своей жизнью, бескомпромиссностью, способностью на жертвы. Но в ком были сами заинтересованы Хомейни и его сторонники – это базар, который финансировал аятоллу и в эмиграции, и во время революции и которому будущий имам обещал защиту собственности от посягательств властей и правительства на основе ислама и шариата.

Отношение к интеллигенции у Хомейни было сложным. В период проведения шахских реформ он считал ее «зараженной западным вольнодумством и неверием». В самом деле, формирование иранской интеллигенции, как и вообще интеллигенции развивающихся стран, всегда находилось в зависимости от социокультурной среды: социальной принадлежности, среды обитания и обучения, характера профессии, близости к правящей элите. Мировоззрение интеллигенции базировалось в основном на нескольких источниках: иранском национализме, шиитском исламе, домусульманских и мусульманских духовных и культурных ценностях, а также на западной буржуазной философии и социологии, в том числе марксизме. Прозападные интеллектуалы предпочитали жить по западным образцам, составляя основные инженерно-технические кадры и «мозговой трест» правящей элиты. Реформистская антизападно настроенная часть интеллигенции выступала за проведение социальных преобразований, возрождение национальной культуры, свободу печати, собраний, объединений, желая в дальнейшем осуществить принцип «шах царствует, но не управляет». Студенческая молодежь в своем большинстве была оппозиционно настроена к режиму шаха, установившему жесткий контроль за прогрессивной деятельностью студентов в Иране и за рубежом, принимавших активное участие в оппозиционном движении.

Характерно, что почти никто из интеллектуального круга не имел четкого представления о мировоззренческих взглядах Хомейни до его переезда из Наджафа в Париж (Нофль ле Шато) в октябре 1978 г. Знакомство с Хомейни у иранской интеллигенции началось с момента его переезда во Францию. Его обращения и призывы в прессе, многочисленные интервью и пресс-конференции по радио и телевидению, направленные против шаха, сопровождавшая его реклама, тесная авиасвязь Парижа с Тегераном позволили Хомейни с помощью своих союзников координировать действия в самом Иране. Разоблачение шахского режима привлекло к нему симпатии интеллигенции и студентов-иранцев, проживавших на Западе.

Национальный фронт и его лидеры, большая часть которых находилась долгие годы в эмиграции, фактически утратив связь с Ираном, поддержали социально-политические призывы Хомейни.

Несмотря на недоверие к интеллигенции, Хомейни в 1978 г. временно изменил свою тактику, заигрывая с оппозиционной интеллигенцией – либералами Национального фронта, Движением за освобождение Ирана и их лидерами Каримом Санджаби и Мехди Базарганом, заверяя, что предлагаемая им концепция власти не означает автократию. Он предупреждал иранскую интеллигенцию, что шах хочет уничтожить только интеллигенцию, «честных политиков» и духовенство[46]46
  Кейхан. 03.03.1979.


[Закрыть]. В октябре 1978 г., в дни всеобщих волнений в Иране, лидер Национального фронта Санджаби встретился с Хомейни во Франции. Хомейни твердо указал на необходимость формирования правительства на принципах ислама, несмотря на то, что Санджаби пытался убедить его занять менее непримиримую политику[47]47
  Хабернаме. 09.09.1978; Джомхурийе эслами. 27.06.1979.


[Закрыть].

В целом интеллигенция, исходя из всеобщего накала борьбы, считала, что через ислам можно будет в дальнейшем прийти к новому мышлению и новым гуманистическим ценностям, хотя взгляды интеллигенции во многом не совпадали со взглядами религиозных деятелей на духовные ценности. Тем не менее революционность лозунгов духовенства даже при наличии его основного лозунга «Аллах акбар!» («Аллах велик!») сделала интеллигенцию временным попутчиком духовенства. Это было связано с тем, что программа действий Хомейни затронула интересы всех слоев общества. Поскольку Хомейни уже считался общепризнанным лидером, а Национальный фронт не был сплоченной организацией, не имел программы и четких задач общенационального характера, он должен был уступить Хомейни и его последователям командные посты в государстве.

Призывы Хомейни были поддержаны молодежными группировками – от религиозных, левых, троцкистов до экстремистов. Наиболее представительной была исламская леворадикальная организация студенческой молодежи «Моджахедине халг» (Организация борцов за святое дело народа – ОМИН), которая включала умеренно-религиозное крыло так называемых мусульманских марксистов. Члены ОМИН были последователями взглядов мусульманского теоретика Али Шариати, который обратил внимание своих учеников на политический аспект исламской проблемы, призывая духовенство и народ к активной борьбе против шахского режима. Другой боевой левой организацией была «Федаяне халг» (Организация борцов, жертвующих собой за святое дело народа – ОФИН). Именно эти две организации в решающие дни иранской революции оказали самую важную помощь в борьбе против контрреволюции, понимая, что в создавшихся условиях только Хомейни как харизматический лидер сможет возглавить революционное движение, объединив вокруг себя всех недовольных. Однако ОМИН и ОФИН, в свою очередь, надеялись, что в дальнейшем они смогут устранить Хомейни и его окружение, открыв путь для установления социально-правового общества[48]48
  Informations Catholiques Internationals. P., 1978, N 533.


[Закрыть].

Захват духовенством инициативы и всех ключевых позиций в органах власти в период революции привел к изменению социально-политической структуры общества. Монархию сменила теократия мулл. Заметно переменилось отношение Хомейни и улемов к участвующим в революции организациям и группировкам. Используя свое влияние в ревкомах и в отрядах Стражей революции (пасдары), духовенство путем преследований и репрессий смело движение буржуазных либералов и левых, начав процесс исламизации Ирана.

Помимо уже упоминаемых выше ревкомитетов и ревтрибуналов, по инициативе Хомейни был образован новый революционный институт – Исламский революционный совет (ИРС), большинство которого составляли духовные деятели из числа ближайших доверенных лиц рахбара Хомейни, имена которых держались в тайне. Задача ИРС в период образования переходного правительства, созыва референдума и проведения выборов в меджлис заключалась в контроле над всеми органами исполнительной власти, народом и политическими партиями[49]49
  Базарган М. Энгелабе Иран дар до харакат… с. 120–121.


[Закрыть]. Образование многочисленных центров принятия решений и особенно создание ИРС превратило их в «реальную альтернативу» Временному правительству М. Базаргана, что «вносило разлад и дезорганизацию в его работу и работу органов исполнительной власти»[50]50
  Там же, с. 116.


[Закрыть]. Один из активных и энергичных сравнительно молодых духовных лиц аятолла Бехешти приложил свою энергию к осуществлению «захвата наиболее уважаемой частью нации – компетентным духовенством – всей полноты власти и осуществление контроля над всеми сферами жизни». «Люди, – говорил Бехешти, – наделенные в исламском государстве властью и занимающие ответственные посты, должны воспринимать этот контроль как должное, в противном случае они должны оставить свои посты в пользу лиц, искренне приветствующих подобный контроль»[51]51
  Там же.


[Закрыть].

Доминирующую роль духовенства в событиях конца 1970-х – начала 1980-х годов можно объяснить и тем, что в ходе революции оно имело достаточно четкую программу, основанную на теоретической модели мусульманского правления, представленной в лекциях Хомейни. Согласно развиваемой им концепции, идеалом государственного устройства шиитской общины в период «сокрытия» имама должно быть теократическое мусульманское государство-республика, в котором мирская и религиозная власть неразделимы. Правление в мусульманском государстве будет осуществляться через доверенных лиц «сокрытого» имама. В указанном трактате особо подчеркивается необходимость реализации на практике принципа велайат-е факих (букв. «наставническая миссия богослова-законоведа»).

Чтобы добиться одобрения принципа велайат-е факих, Хомейни стремился соотнести свои теоретические положения с основной шиитской доктриной об имамате и дать свое определение о «справедливом правлении» в отсутствие «сокрытого имама». Хомейни утверждал, что традиция преемственности власти после смерти Пророка была искажена факихами в раннее Средневековье.

В то же время Хомейни настаивал на том, что долг улемов и факихов всегда состоял в том, чтобы в период «сокрытия» Махди (12-го имама) активно участвовать в политической жизни страны, действуя в качестве его представителей. Стараясь опровергнуть устоявшееся суждение о факихе только как об эксперте в области мусульманского права, аятолла Хомейни утверждал, что мусульмане обязаны прислушиваться к мнению факиха, поскольку именно он является главным лицом в умме, управляя ею на общественных началах. Он пытался доказать, что не прекращающиеся столетиями споры о преемственности руководителей уммы после Пророка касаются вопроса не столько о преемственности по наследственной линии, сколько наличия у претендентов определенных качеств и свойств, необходимых лидеру или вождю. Это утверждение Хомейни, как справедливо отметила ученая М.Ф. Байат, означает «радикальную трансформацию шиитской доктрины об имамате, согласно которой имам имеет право считаться преемником Пророка по наследственной линии»[52]52
  Bayat Mangol Ph. Iranian Revolution of 1978-79, 1983, v. 37, № 1.


[Закрыть].

В период борьбы, развернувшейся в 1979 г. между сторонниками Хомейни и буржуазно-либеральными и левыми организациями и группировками за проект новой конституции, для Хомейни самым важным было внесение в проект принципа велайат-е факих. Хомейни добился созыва Совета экспертов по выработке проекта, куда вошли улемы, в основном представлявшие его сторонников из среднего эшелона духовной иерархии, и 2 декабря 1979 г. новый текст Конституции был вынесен на всенародное обсуждение, несмотря на противодействие великого аятоллы Шариатмадари и других великих аятолл Кума и Мешхеда, считавших, что духовенство не должно принимать непосредственного участия в управлении государством, сохраняя свое независимое положение в обществе. Другие представители высшей иерархии хранили молчание, хотя и не одобряли претензий Хомейни занять «место на вершине пирамиды власти»[53]53
  Иранская революция 1978–1979 гг… с. 205–206.


[Закрыть]. Захват американского посольства в ноябре 1979 г. студентами – «приверженцами курса имама» и отставка правительства Базаргана нанесли серьезный удар по оппозиции, которая потерпела поражение. 3 декабря 1979 г. референдум большинством голосов утвердил текст новой Конституции.

Практически новая Конституция отвергала все статьи конституции 1906 г. В отличие от первой иранской конституции, в основу новой Конституции был положен теократический образ правления и образования Исламской Республики Иран (ИРИ). Преамбула Конституции пронизана «мыслью об особой миссии Хомейни в революции»[54]54
  Иранская революция 1978–1979 гг… с. 208.


[Закрыть]. Согласно Конституции 1979 г., политика Исламской Республики Иран основана на принципе велайат-е факих, означающем, что руководство шиитской общиной осуществляется наиболее авторитетным и уважаемым духовным лидером, контролирующим ее и стоящим над всеми органами власти: исполнительной, законодательной и судебной. Беспрецедентные права вали-йе факиха или рахбара (вождя) изложены в статьях 5 и 107–112. Статья 110 Конституции законодательно подтверждает исключительные права имама Хомейни как вали-йе факиха во всех сферах религиозной, общественно-политической и экономической жизни, в области назначения и смещения президента, председателя меджлиса, главы кабинета министров, генерального прокурора, командующего вооруженными силами. Согласно принятой конституции меджлис находится под контролем Наблюдательного совета, в состав которого входят служители культа высшего и среднего эшелона шиитской иерархии. В ведение Наблюдательного совета входит рассмотрение принимаемых меджлисом решений с точки зрения выполнения им законов ислама и шариата. В Конституции ИРИ провозглашается приоритет «божественного закона» над всеми гражданскими законами и законодательным органом – меджлисом. Органы исполнительной власти в своей деятельности также должны исходить из принципов ислама. В этом отношении более самостоятельной является судебная власть ИРИ, осуществляемая на основе законов ислама и шариата[55]55
  Гануне асасийе джомхурийе эсламийе Иран. Техран, 1979 (Кейхан, 30–31.03.1980.


[Закрыть].

В статьях главы XIV Конституции декларируется защита обездоленных, непримиримость к неоколониалистским притязаниям империалистических держав по отношению к Ирану, объявляется «полное искоренение колониализма» и провозглашается главный враг Ирана – США. Говорится о проведении такого политического курса, который бы означал «единение и союз исламских народов… для достижения единства исламского мира».

Специфически исламским явлением данной Конституции являются статьи, посвященные образованному в процессе революции Корпусу стражей Исламской революции, цель которого – «сохранение завоеваний Исламской революции». Что касается общечеловеческих законов, то конституция признает высшей целью человека «стремление к совершенствованию на пути к Богу»[56]56
  Иранская революция 1978–1979 гг… с. 203.


[Закрыть].