Текст книги "Личность в истории и художественной литературе"

Исторические личности в «Книге эскизов» и в «Истории жизни и путешествий Христофора Колумба» В. Ирвинга: трансатлантическая история и американский миф
Ю. М. Барабанова (СПбАУ РАН им. Ж. И. Алферова)

Вашингтон Ирвинг – первый «трансатлантический» писатель, один из творцов американского мифа, который строится, в частности, на включении исторических личностей в литературный дискурс, формирующий национальное самосознание. «Книгу эскизов» (1819), где сопоставляется европейское и американское прошлое (в образах короля Якова и индейского вождя Филипа из Поканокета), можно трактовать как возврат к европейским корням США и открытие Америки для европейских читателей, а «Историю жизни и путешествий Христофора Колумба» (1828) – как переход из европейского прошлого к новому (американскому) времени и пространству. Сопоставление литературно-исторических экскурсов героя-рассказчика в «Книге эскизов» и метаисторического жизнеописания Колумба позволяет выявить принципы ирвинговского мифотворчества, в котором переплетаются история, литература и трансатлантические пространственно-временные связи. У Ирвинга Колумб приобретает особое значение не только как исторический герой, но и как центральный образ американского мифа. Разные повествовательные стратегии и герои вносят новое измерение в литературную историю сотворения американского мифа.

Ключевые слова: американский миф; трансатлантические связи; исторические личности.

В последнее время творчество Вашингтона Ирвинга подвергается переосмыслению в свете трансатлантических связей Старого и Нового Света. Его с полным правом можно назвать первым «трансатлантическим писателем», вышедшим за пределы литературной истории Америки и ставшим своего рода посредником между зарождающейся литературой США и традициями европейской литературы. Действительно, многие произведения Ирвинга включают в себя и трансформируют как американский, так и европейский литературно-исторический материал. Писатель не только знакомит европейских читателей с самосознанием постколониальной Америки, но и вносит в американский литературный дискурс культуру Европы во всем ее многообразии.

При этом конечной целью (вероятно, не осознаваемой самим Ирвингом) становится создание «американского мифа» – в американской исследовательской традиции именуемого American Mythos. Это понятие можно определить как совокупность трансформированных культурой исторических событий, фактов и преданий, реальных и легендарных личностей, литературных и художественных образов, а также идеологем, приобретающих вневременной характер, на основе которых формируется национальная идентичность и функционирует национальное самосознание.

Немецкая исследовательница Хайке Пауль конкретизирует понятие единого американского мифа как некоего множества «американских мифов», которые она определяет как «популярные и значимые нарративы об американских национальных истоках, ставшие опорными и ключевыми источниками в дискурсах об “американской идентичности” в прошлом и настоящем». К таким мифам она относит «миф о Колумбе и “открытии” Америки, миф о Покахонтас, миф о земле обетованной, миф об отцах-основателях, миф о плавильном котле, миф об американском Западе и миф о self-made man» [6, p. 11].

«Американская мифология», естественно, включает в себя ряд отдельных мифов, однако применительно к творчеству Ирвинга целесообразно говорить об общем американском мифе как о некой картине мира, которая возникает в самых разных по своей жанровой природе произведениях автора и в его трактовке истории и исторических личностей.

Склонность Ирвинга к «мифологизации» американской истории проявляется с самого начала его творческого пути. По сути, его «История Нью-Йорка» (1809) становится своего рода отправной точкой для пародийного переосмысления просветительской историографии и перехода к рисуемой романтическим воображением новой версии прошлого Америки от сотворения мира. На ином историческом материале Ирвинг продолжит это переосмысление американской истории в своей эссеистике, а к истории открытия Америки он обратится спустя почти 20 лет, когда американской нации потребуется герой-первооткрыватель.

Основополагающим произведением Ирвинга как трансатлантического писателя и создателя американского мифа можно считать «Книгу эскизов» (1819) – его первый сборник очерков, эссе и рассказов, в котором вымышленный рассказчик Джеффри Крейон повествует о своих странствиях из постколониальной Америки в Европу. Через его восприятие и воображение Ирвинг исследует исторические, культурные и литературные корни американской республики, а также сравнивает и противопоставляет образы и мифологемы Старого и Нового света.

Структура этого сборника была тщательно продумана автором и организована в цельное, законченное произведение, выражающее стремление Ирвинга заново открыть Америку как страну, приобретающую свое собственное мифологическое измерение. «Книга эскизов» объединена не только фигурой рассказчика, но и мотивом путешествия – во всех смыслах этого слова: как плавание через Атлантический океан, путешествие по Англии, движение от американского настоящего к европейскому прошлому, от будничной реальности к мечтам и фантазиям о прошлом (и обратно). В этой «книге странствий» герой-рассказчик не возвращается на родину, однако «одиссею» Джеффри Крейона можно интерпретировать как возвращение на родную Итаку и своего рода открытие Америки как нового мифопоэтического пространства-времени.

Первое эссе сборника «Плавание» с его тематической плотностью и символикой образов подобно оперной увертюре вводит все значимые темы, мотивы и нарративные стратегии, а также задает тон всему последующему повествованию. Уже в эпиграфе к эссе «Плавание» возникает тема фантазии и воображения, которое преображает пространство и время, пейзажи и характеры, реальную историю и вымысел. Воображение в «Книге эскизов» является не только инструментом литературного мифотворчества и способом создания вымышленных «мифических» (вошедших в массовое сознание американцев) персонажей (Рип Ван Винкль или Икабод Крейн), но и важным средством трансформации реальных исторических личностей – шотландского короля Якова и индейского вождя Филипа из Поканокета.

В очерке «Филип из Поканокета» Ирвинг обращается к американской истории XVII века и создает своего рода «литературный памятник» вождю племени вампаноагов Метакому, более известному под именем Короля Филипа (1638/39–1676). Война Короля Филипа (1675–1676) против английских колонистов была последней попыткой объединенных усилий нескольких индейских племен остановить колониальную экспансию в Новой Англии. Интересно, что пуританские источники XVII века, повествующие об этой одной из самых ожесточенных войн в американской истории, изображают Филипа и его союзников в крайне негативном свете. Однако у Ирвинга индейский вождь предстает «самым выдающимся из числа современных ему сахемов»[18]18
  Здесь и далее перевод автора настоящей статьи.


[Закрыть] [4, p. 278], обладающим «военным гением и дерзкой энергией ума», отличающимся «презрением к страданиям и лишениям и непреклонной решимостью, вызывающей нашу симпатию и восхищение» [4, p. 283].

Следуя романтической традиции, Ирвинг изображает Филипа как «благородного дикаря», но при этом его обращение к индейской теме происходит в контексте возрастающего интереса к американским истокам национального самосознания. Очерк о Короле Филипе появляется в эпоху патриотического подъема, связанного с англо-американской войной 1812–1815 годов (так называемой Второй войной за независимость). В 1813–1814 годах Ирвинг пишет серию героических биографий военно-морских офицеров, пытаясь на основе актуального материала воздать им должное и, по сути, создать американских героев, сражавшихся за независимость своей страны. У. Хеджес полагает, что Ирвинг, используя жанр патриотической биографии, выступает в роли «мифотворца» (myth-maker) [2, p. 114] в период, когда нация нуждалась в героях. Вероятно, продолжая эту тенденцию героизации борьбы за независимость и свободу своей страны, Ирвинг обращается к фигуре короля Филипа и кардинально меняет точку зрения на его роль, характер и значение по сравнению с пуританскими источниками. Можно вслед за Марком Нимейером сказать, что Ирвинг делает Филипа «протоамериканским воином» [5, p. 12], история которого служит примером преданности родной земле. Именно Филип, обладающий «неистребимой любовью к свободе» [4, p. 294], в изображении Ирвинга становится воплощением идеи свободы и независимости как важной идеологемы американского мифа.

Важно отметить, что, вводя индейскую тему в эссе «Черты индейского характера», Ирвинг продолжает «мифологизировать» пространство Америки и очевидным образом связывает его с особенностями жизни североамериканских индейцев:

Есть в характере и манерах североамериканских индейцев нечто такое, что в сочетании с местностью, по которой он странствует, ее огромными озерами, бескрайними лесами, величественными реками и обширными равнинами, представляется мне необыкновенно возвышенным [4, p. 265].

«Индейский миф» и американское мифологическое пространство-время строятся в «Книге эскизов» на контрасте с европейскими ландшафтами и фигурами. Так, Филип из Поканокета отчетливо противопоставляется исторической личности короля Якова в эссе «Король-поэт». При этом оба исторических персонажа интересуют Ирвинга прежде всего как герои не истории, но вымысла. Филип и его воины «достойны быть воспеты поэтами и стать героями местных преданий и романтических историй» [4, p. 278].

В короле Якове Ирвинга привлекает не столько историческая, сколько поэтическая личность:

Его юношеский образ, завещанный нам шотландскими историками, в высшей степени привлекателен и напоминает скорее какого-нибудь романтического героя, чем действительную историческую личность [4, p. 78].

Ирвинга интересует не «активный» период его жизни после освобождения из плена, а тот период, когда он, находясь в заточении в башне Виндзорского замка, написал поэму «Королевская книга» (King’s Quair), в которой описывает свои чувства к леди Джейн Бофор. Свобода, за которую сражается и погибает Филип, противопоставляется пленению Якова, который, однако, сохраняет свободу воображения. Если Король Филип становится героем мифа, творимого путем романтической трансформации «исторических» источников, то король Яков предстает скорее как металитературный персонаж, образ которого основан прежде всего на его поэме. Таким образом, истории Якова и Филипа ассоциируются в «Книге эскизов» с литературно-историческим пейзажем Европы и мифопоэтическим изображением Америки.

Намеченный в «Книге эскизов» подход к мифологизации исторических персонажей будет использован Ирвингом и при создании образа Колумба. Здесь следует упомянуть такой существенный элемент творимого Ирвингом американского мифа, как океан. Плавание через Атлантический океан, который разделяет и связывает Европу и Новый Свет, включено в развернутую метафору «Плавания»:

Открытое море представляет собой разрыв, и не воображаемый, а действительный… – разрыв, где нас ждут шторма, страх и неизвестность, где расстояние становится физически ощутимым, а возвращение сомнительным [4, p. 5].

Представленная в этом эссе мифологема океана становится ключевым мотивом «Истории жизни и путешествий Христофора Колумба», где «ее [Атлантики] обширные воды вызывали трепет и любопытство, ибо казалось, что они окружают мир наподобие Хаоса, непостижимого и страшного» [1, с. 6].

Еще одной значимой темой, проецируемой «Плаванием» на всю «Книгу эскизов» (а в последующем и на «Историю Колумба»), является переосмысление основополагающей американской мифологемы – Америка как земля обетованная. Если в предисловии к «Книге эскизов» Крейон называет Америку страной, «полной молодых надежд» [4, p. 2], противопоставляя ее Европе, то в «Плавании» для него Европа – это «земля обетованная, вмещающая все, чем были заполнены сказки нашего детства…» [4, p. 9]. Такая инверсия отражает переосмысление Ирвингом европейского прошлого, которое должно быть включено в формирование американского мифа. В «Истории Колумба» вновь возникает тема земли обетованной: такой видится Колумбу неведомая и еще не открытая восточная Индия.

Почти десять лет разделяют «Книгу эскизов» и жизнеописание Колумба. Однако, несмотря на существенный временной разрыв, совершенно разные творческие установки и жанровую природу этих книг, можно проследить характерные для Ирвинга общие подходы к мифологизации истории, трансатлантического пространства и исторических фигур. Это, прежде всего, резкий контраст Старого и Нового Света, обусловленный различиями географического пространства и исторического времени, но при обязательном включении европейского прошлого в мифопоэтическую историю Америки. Кроме того, принципиально важна «романтическая» трактовка Ирвингом исторических персонажей, образы которых создаются с помощью воображения, трансформирующего «исторические» источники. Этот подход отчетливо виден в том, как Ирвинг формулирует свою цель во вступлении к биографии Колумба: «В нашем труде мы ставим себе целью повествовать о деяниях и судьбе морехода, который первым сумел прозреть истину, нашел смелость посягнуть на тайны грозного океана и который благодаря дерзновенности своего гения, своей несгибаемой воле и своей беспримерной храбрости свел воедино дальние пределы земли. Повесть о его бурной жизни и будет связующим звеном между историей Старого и Нового Света» [1, c. 6]. Уже здесь возникают мифообразущие элементы повествования: герой-мореплаватель, океан, соединяющий/разделяющий старое и новое пространство, связь «старого» и «нового» времени в мифическом хроносе. Кроме того, в качестве эпиграфа к жизнеописанию Колумба Ирвинг использует строки из трагедии Сенеки «Медея» и тем самым проецирует миф об аргонавтах на океанские плавания Колумба и его открытия новых земель, а также предопределяет трагизм его судьбы.

«Книгу эскизов» и «Историю Колумба» связывает еще и тема воображения, которым Ирвинг наделяет и вымышленного рассказчика Джеффри Крейона, и исторических персонажей – короля Якова и Колумба. Воображение Крейона можно назвать литературным: большинство написанных от его имени эссе – это либо литературные реминисценции, либо литературно обработанные легенды и исторические источники. Король Яков «одарен могучим поэтическим воображением» [4, p. 79], благодаря которому он «создает себе другой, новый мир и, как бы посредством волшебной силы, вызывает чудные образы, блестящие видения, озаряет их светом уединение и саму тюрьму» [4, p. 79]. По мысли Ирвинга, поэтическое воображение способно открыть новый мир, преодолеть замкнутость пространства и даровать свободу. Заметим, что поэтические мечты Якова воплощаются в реальной жизни (он получает свободу, и леди Джейн становится его женой). Аналогичным образом «фантазии» Колумба в конечном счете приводят его к открытию Нового Света.

Однако пылкое воображение Колумба совсем иного рода: он скорее провидец или визионер, который опирается на все доступные в то время географические знания, убежден в своей правоте и одержим идеей о существовании пути в Индию через Атлантический океан. Его своего рода «географическое воображение», с одной стороны, приводит его (как и короля Якова) к открытию нового мира, но в конечном счете оказывается утопическим. Колумб провидит землю обетованную и земной рай на западе Атлантики, и он действительно их находит, но жестокая реальность европейского вмешательства и колонизации разрушает эту утопию. С другой стороны, его воображение, по мнению Ирвинга, опирается на интуицию и проницательность: «И даже в его самых фантастических рассуждениях и выводах мы легко обнаруживаем верную интуицию и удивительную проницательность, составляющую основу его характера» [1, c. 345].

Воображение в «Истории Колумба» функционирует не только как характерная черта Колумба, но и как движущая сила исторического сюжета, который следует биографической канве (написанной сыном Колумба Фернандо «Истории адмирала Кристобаля Колона»), но при этом расцвечивается воображением автора. В этом смысле жизнеописание Колумба у Ирвинга становится метаисторическим повествованием о герое не столько историческом, сколько мифическом. Надо полагать, что «замысел» сделать из Колумба героя американского мифа вполне удался Ирвингу. Книга «История жизни и путешествий Христофора Колумба» стала, пожалуй, первым образцом массовой литературы в США. До конца XIX века она оставалась самой популярной биографией Колумба и выдержала 175 переизданий. Внедрение мифа в национальное сознание возможно, прежде всего, посредством именно массового искусства.

Таким образом, мифологическая картина мира начинает складываться в творчестве Ирвинга с «Книги эскизов», в которой нашли выражение такие значимые мифологемы, как Атлантический океан, исторические и культурные связи Нового и Старого Света (то, что Мишель Сайзмор называет «хаотической неоднородностью атлантического мира» [7, p. 165]), Америка как земля обетованная, мифопоэтическое пространство-время, а также элементы индейского мифа. Мифологизация истории достигается в том числе включением в литературный дискурс исторических личностей – Филипа из Поканокета и короля Якова, жизнь и судьба которых трансформируются воображением автора. Эти мифологемы и подходы к изображению исторических персонажей получили дальнейшее развитие в «Истории Колумба», главной целью которой можно считать создание мифического героя-первооткрывателя Америки.

Литература

1. Ирвинг В. История жизни и путешествий Христофора Колумба. Харьков: ОКО, 1992. 607 с.

2. Hedges W. Washington Irving: An American Study 1802–1832. Baltimore: John Hopkins Press; London: Oxford University Press, 1965. 274 p.

3. Irving W. A History of Life and Voyages of Christopher Columbus. London: John Murray, 1828. 473 p.

4. Irving W. Teh Sketch Book. New York: Teh Macmillan Company, 1915. 371 p.

5. Niemeyer M. Washington Irving’s “Philip of Pokanoket”. https://books. openedition.org/psn/7318 text (дата обращения: 12.03.2021).

6. Paul H. Teh myths that made America. An Introduction to American Studies. Transcript Verlag, Bielefeld, 2014. 450 p.

7. Sizemore M. “Changing by Enchantment:” Temporal Convergence, Early National Comparisons, and Washington Irving’s Sketchbook // Studies in American Fiction. 2013. Vol. 40. Issue 2. P. 157–183.

References

1. Irving W. A History of Life and Voyages of Christopher Columbus. Khar’kov: OKO, 1992, 607 p. (In Russian)

2. Hedges W. Washington Irving: An American Study 1802–1832. Baltimore: John Hopkins Press; London: Oxford University Press, 1965, 274 p.

3. Irving W. A History of Life and Voyages of Christopher Columbus. London: John Murray, 1828, 473 p.

4. Irving W. The Sketch Book. New York: Teh Macmillan Company, 1915, 371 p.

5. Niemeyer M. Washington Irving’s “Philip of Pokanoket”. https://books. openedition.org/psn/7318#text (accessed: 12.03.2020).

6. Paul H. The myths that made America. An Introduction to American Studies. Transcript Verlag, Bielefeld, 2014, 450 p.

7. Sizemore M. “Changing by Enchantment:” Temporal Convergence, Early National Comparisons, and Washington Irving’s “Sketchbook”. Studies in American Fiction, 2013, vol. 40, issue 2, pp. 157–183.

Barabanova Yu. M. Historical characters in W. Irving’s “The Sketch Book” and “A History of Life and Voyages of Christopher Columbus”: Transatlantic history and American myth

Washington Irving is the first ‘transatlantic’ writer, a creator of American myth which, among other things, engages historical characters into the literary discourse that forms the national identity. While “Teh Sketch Book” (1819), juxtaposing the European and American past (through such figures as King James and Philip of Pokanoket), can be interpreted as a return to European sources of the United States and rediscovery of America for European readers, “A History of Life and Voyages of Christopher Columbus” (1828) marks the transition from European history to new (American) time and space. Teh se two books demonstrate Irving’s myth-making method that combines history, literature, and transatlantic connections. Irving’s Columbus becomes a pivotal hero of American Mythos. Difef rent narrative strategies and historical characters give a new dimension to the literary history of American myth.

Keywords: American myth; transatlantic connections; historical characters.