Текст книги "Сборник трудов участников городской научной конференции «Дух и культура Ленинграда в тылу Советского Союза в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов»"

Теме войны и блокады посвящен ряд работ, выполненных Непринцевым в военные годы в технике акварели и пастели. Эти работы, в отличие от его портретной графики этого времени, неоднородны по своему художественному уровню – наряду с действительно значительными произведениями здесь встречаются произведения, где значительная тема иллюстративно, а декларативный пафос избранного сюжета не получает должного пластического воплощения. Характерным примером здесь являются работы «Там, где прошел враг» (1943) и «Они не сдаются» (1944). По своему содержанию они близки не только агитационно-массовой графике, но и литературной публицистике военных лет, где сюжет, имевший ярко выраженную гражданственно-патриотическую направленность, призывавший к мщению за гибель боевых товарищей или мирных жителей, должен был раскрываться доступным самой широкой аудитории языком, где главным был сюжет, тема, актуальность которой в условиях этого времени искупала несовершенство художественного решения. Указанные работы, выполненные в технике гуаши, своим четко выраженным агитационным характером близки плакатам этого сурового времени, но не имеют той свойственной лучшим образцам данного вида графики концентрации общезначимой идеи в концентрированном, емком образе, где отсечены все лишние, второстепенные детали. В этих работах художник отводит большую роль пейзажу, на фоне которого фигуры несколько теряются, лишаясь должной пластической выразительности. Здесь автор пытался найти некое компромиссное решение, позволяющее связать публицистический по характеру сюжет и пейзажное окружение, где природа – не обычный, пассивный фон определенного действия. Она является здесь носителем эмоционального содержания работы.

Более удачным и органичным использование пейзажа (на этот раз городского) выглядит в работах, посвященных образу блокадного Ленинграда и его жителей. Такие жанровые по характеру работы, как «В стационар» (1943), «Патруль. Проверка документов», «Делают амбразуры», «После бомбежки» не только раскрывают малопримечательные на первый взгляд, но значимые для художника сцены повседневной жизни осажденного города. Примечательно, что с точки зрения колористического решения они выгодно отличаются от выполненных в технике акварели женских портретов-типов («Ленинградская девушка», 1943), где в использовании ярких локальных цветов чувствуется влияние принципов героического плаката блокадного времени, в котором часто появлялся образ молодой девушки – защитницы Ленинграда. Необходимо отметить еще одну важную отличительную черту жанровых графических работ Непринцева – они выявляют содержательные возможности городского пейзажа, который предстает но как важный элемент образного решения произведения, имеющий определенную содержательную нагрузку. Следует отметить, что именно в это время, невзирая на тяжелейшие условия, достигает подлинного расцвета в изобразительном искусстве Ленинграда. Возможно, Непринцев, в годы блокады несколько раз посещавший Ленинград и принимавший участие в некоторых проводившихся в городе выставках, был знаком с работами В. В. Пакулина, А. И. Русакова, Г. Н. Траугота – ведущих мастеров так называемого ленинградского камерного пейзажа. Возможно, выразительность образа города произвела сильное впечатление на Непринцева, создавшего целую серию достаточно свободных по манере исполнения пейзажей в технике акварели и гуаши («Городской пейзаж. Нева», «Нева военная», «Трамвай идет на фронт»). Заявленная нами тема не позволяет остановиться на этих работах, равно как и на пейзажах, выполненных в Польше и в пригородах Ленинграда уже поле полного снятия блокады. Однако в совокупности эти работы составляют значительный раздел художественного наследия мастера и раскрывают важную грань творческих поисков Непринцева в военные годы.

Особый раздел военной темы представлен агитационно-массовой графикой Непринцева. В большинстве своем такие работы представляют скорее исторический, чем художественный интерес, уступая по силе образной выразительности, скажем, листам «Боевого карандаша», «Окон РОСТа» и «Окон ТАСС», в частности, работам признанного мастера советской сатирической графики В. Гальбы. Тем не менее своим творчеством в этой сфере Непринцев внес свой вклад в дело выполнения задачи, общей для агитационно-массовой графики этой эпохи.

Создав в годы войны и блокады немало значительных работ, представляющих военную тему, Ю. Непринцев последовательно разрабатывает ее и во второй половине 1940-х годов, когда данная тема в целом не получила широкого развития в ленинградском изобразительном искусстве. Вместе с тем выполненные в это время такие живописные работы, как «Десант балтийских моряков. Апрель 1945 года» (1946), «Здравствуй, Ленинград!» (1947), «Последняя граната» (1948) и «Лиза Чайкина» (1949) вряд ли могли в полной мере удовлетворить самого живописца, поставившего перед собой задачу создания картины, подводящей определенный итог напряженным поискам образного воплощения военной темы. Нельзя не отметить, что в указанных работах мы встречаем те же недостатки, которые были отмечены нами в относящихся к военному времени тематических произведениях, посвященных героям Балтийского флота. Иллюстративность, прямолинейность в трактовке темы, статичность композиции – те черты, которые не позволяют назвать эти картины значительным явлением ни в творчестве самого Непринцева, ни в развитии военной темы. Так, картина «Здравствуй, Ленинград!» своей подчеркнуто, преувеличенно оптимистической трактовкой темы возвращения героев-краснофлотцев в родной город не позволила в должной мере раскрыть индивидуальные образы героев, прошедших суровые испытания войны, и передать тем самым подлинное содержание представленного события. Героический пафос и радость встречи могли быть более убедительно и в образном, и в чисто художественном отношении. Героическое начало доминирует и в работе «Лиза Чайкина», где прием внешней монументализации фигуры, показанной на фоне зимнего пейзажа, выглядит несколько нарочитым, искусственным. Мы не случайно достаточно подробно остановились на этих работах, поскольку на их примере можно лучше понять те изменения, которые тема войны и блокады претерпела в творчестве Непринцева в 1960-е годы, когда он создал знаменитую серию офортов «Рассказы о ленинградцах» («Ленинградцы»), ставшую заметным явлением в изобразительном искусстве Ленинграда этого времени.

Дальнейшая разработка военной темы предполагала иную, более сложную форму ее образного воплощения. В конце 1950-х годов становится востребованной сама этическая направленность изобразительного искусства военной поры, его нравственная составляющая, позволившая дать новый мощный импульс развитию тематической картины, где военно-патриотической теме принадлежало одно из ведущих мест. «Суровый стиль», появление которого было связано главным образом с творчеством поколения молодых художников, многие из которых прошли суровую школу войны и не понаслышке знавшие истинную цену победы, получил своеобразное преломление в творчестве ленинградских живописцев. Знаменитая картина «Ленинградка. 1941 год» Б. И. Угарова словно сконцентрировала в себе основные стилистические черты нового художественного явления, где ведущим становится этическое начало, не позволяющее заменить правду о войне и блокаде поверхностной героизацией образа, характерной для многих полотен первого послевоенного десятилетия. Не случайно в большинстве работ на военную тему, созданных на рубеже 1950–60-х годов, фигура героя или его лицо взяты «крупным планом», при том, что повествовательный момент сведен к минимуму. Используя такой прием, художник стремится показать, какой заметный след война оставляет на духовном, а зачастую и на внешнем облике отдельного человека, будь то солдат, женщина или ребенок.

В случае с творчеством Непринцева влияние идейно-художественных принципов сурового стиля в наиболее яркой форме обнаружило себя в графической серии «Ленинградцы» (авторское название – «Рассказы о ленинградцах»), над которой художник работал с 1960 по 1967 годы. Каждая из работ, составляющих серию – своеобразный лист скорбного блокадного календаря, отсчитывающего достаточно короткий по своей сути временной промежуток, которому суждено было вместить в себя целую историческую эпоху: «Сентябрь 1941 года», «Ноябрь 1941 года», «Январь 1942 года», «Апрель 1942 года»… Завершается серия офортом «Весна 1944 года», где в бытовой сценке (девушка закрашивает одну из многочисленных надписей «Граждане, во время артобстрела эта сторона улицы наиболее опасна») проникновенно раскрыты наиболее важные, существенные отличительные черты повседневной жизни Ленинграда в первые дни после полного снятия блокады.

Оценивая характер образного решения данной серии, следует напомнить о том, что в 1960-е годы вновь был поднят и стал активно дискутироваться вопрос о подвиге города-фронта и об истинной цене этого подвига. Во многом именно это позволило перенести акцент на трагический аспект блокады, о котором ранее не принято было открыто говорить в работах историков, равно как и в художественных произведениях. Не случайно ведущим в большинстве графических листов данной серии Непринцева является не героическое, но трагическое начало, выявленное и подчеркнутое достаточно скупыми, лаконичными средствами художественной выразительности. Особый интерес с точки зрения художественного решения представляет лист «Сентябрь 1941 года». Взяв за основу конкретное событие – подготовку противотанковых рвов и окопов в дни приближения захватчиков к Ленинграду, мастер создал предельно емкий, концентрированный образ массового героизма рядовых ленинградцев, в предельно сжатые сроки подготовивших свой город к обороне. Главное здесь – не столько сам сюжет, обстоятельный рассказ о событии, но тот прерывистый, пульсирующий ритм, объединяющим множество фигур в подвижную массу, сплоченную безотлагательным выполнением общей задачи. Этот ритм создается резкими, подчеркнутыми контурами фигур, четко выделяющими их из окружающего пространства, повторяющимися движениями рук, сжимающих лопаты и движениями фигур людей. Ритмическое чередование рук, согнутых в локте, является точно найденным пластическим ходом, объединяющим фигуры первого и дальнего планов и дополняющимся еще одной ритмической доминантой листа – уходящей за горизонт змеевидной линией, в которую объединены фигуры. Истоки такого изобразительного решения здесь можно обнаружить в работах мастеров немецкой политической графики 1910–1930-х годов, в частности в работах Кете Кольвиц, которая именно в момент создания данной серии стала восприниматься как один из ведущих мастеров зарубежного антифашистского искусства.

Нельзя не отметить, что по мере «продвижения» по листам своего графического блокадного «календаря» Непринцев словно отказывается от динамичного композиционного решения, от многофигурных композиций. Фигуры становятся статичными, словно скованные горечью расставания («Ноябрь 1941 года») или голодом и зимней стужей, предчувствием близкой гибели («Декабрь 1941 года», «Январь 1942 года»). В первой из этих работ тема обороны Ленинграда раскрывается через мотив прощания, будничную для блокадного времени жанровую сцену отправления моряков-балтийцев на фронт, вплотную подступивший к Ленинграду и находившийся буквально в сотнях метров от трамвайного кольца на юго-западе города. Здесь еще главенствует четкий линеарный рисунок, позволяющий передать нюансы движения фигуры или поворота головы. В «зимних» листах серии, посвященных самым тяжелым и страшным дням первой блокадной зимы он сменятся соотношением больших контрастов больших, весомых масс черного и белого, повышающих трагическое звучание образа. Фигуры, будто скованные зимней стужей, укрупняются, словно надвигаются на зрителя, требуя от него нравственного соучастия, непосредственного, прямого отклика на трагедию, постигшую сотни тысяч людей, оставшихся в осажденном городе. Подчеркнуто трагическим звучанием отличается лист «Февраль 1942 года», который построен на контрасте выделяющейся темным пятном на фоне заснеженного Марсова поля женщины и почти невесомой, сливающейся со снежной пеленой фигуры погибшей от голода девушки.

Контрастно сопоставлены два хронологически следующих друг за другом листы «Март 1942 года» и «Апрель 1942 года». Первый из них с точки зрения композиционного решения и трактовки образа изможденных голодом людей непосредственно продолжает предыдущие три «зимние» работы, что не является случайным (по воспоминаниям тех, кто пережил блокаду, даже в середине марта в Ленинграде стояли двадцатиградусные морозы) – город стал возвращаться к жизни только в апреле, когда долгожданное тепло вселяло надежду на преодоление жутких последствий голода первой блокадной зимы. Образ изможденной голодом девочки-подростка, ощутившей живительную силу лучей апрельского солнца, обретает здесь символическое звучание, что позволяет сопоставить эту работу с известной акварелью московского графика С. С. Бойма «Первые лучи», выполненной в 1942 году и вошедшей в его цикл «Ленинград в дни блокады».

Работа «Зима 1943 года» представляет интерес трактовкой образов пленных захватчиков, идущих под конвоем по заснеженной ленинградской улице. Художник акцентирует внимание на шаржированных лицах немецких солдат – эти лицам отведен нижний левый угол листа, и здесь Непринцев в известной степени возвращается к карикатурам и шаржам военных лет, в которых утрировались бросавшие в глаза особенности внешнего облика и низменные эмоции тех, кто собирался покорить Ленинград и теперь понуро бредет по его улицам в сопровождении единственного конвоира. Запоминающимся контрастом страху в неестественно раскрытых глазах одного из фашистских вояк являются гневные взоры ленинградских женщин, одна из которых готовится схватить булыжник, предназначенный для уже не опасного, но успевшего причинить немало горя ленинградцам захватчика. Здесь, а также в работах «Весна 1943 года» и «Лето 1943 года» художник словно возвращается к той ритмичной, подвижной композиции, которую мы отмечали в листе «Сентябрь 1941 года». Фигуры, которые ранее словно были намертво прикованы к земле и не в силах были сделать хотя бы одно движение, теперь будто оживают, включаясь в пробуждающийся ритм городской жизни. Завершением серии является лист, имеющий авторское название «Весна 1944 года» («Закрашиваем надпись!»). Простая жизненная ситуация, вновь наполняется значимым для сотен тысяч ленинградцев, наблюдавших эту сценку, символическим содержанием. В этом проявилось характерное для эволюции темы блокады тяготение к раскрытию важного жизненного содержания через вполне обыденный, будничный сюжет, значительность которого обнаруживает себя в контексте замысла всей серии, где продуманным является не только художественное решение отдельных листов, но и их смысловое и пластическое соотношение друг с другом, когда изменение пластической манеры, выбор изобразительно-выразительных средств не являются случайными и продиктованы доминирующим эмоциональным содержанием сюжета, концентрирующего в себе круг ассоциаций, связанных с самим названием того или иного месяца непринцевского «блокадного календаря».

Серия «Ленинградцы» фактически стала единственным значительным примером обращения Непринцева-графика к теме Великой Отечественной войны и блокады не только в 1960-е годы, но и в его творческой практике послевоенного времени в целом – во многом она подытожила его многолетний опыт воплощения этой темы в живописи, где наряду с хрестоматийно известной картиной «Отдых после боя» можно упомянуть такие работы, как «Родная земля», «Памяти павших», «Балтийцы» и «Вот солдаты идут…». При всех художественных достоинствах они все же не достигают той полноты и глубины раскрытия драматизма суровой военной эпохи, которую мы обнаруживаем в серии «Ленинградцы». Тяжелая, горькая правда о цене победы в битве за Ленинград должна была быть раскрыта теми средствами, которые привнес в советское изобразительное искусство «суровый стиль», для которого была неприемлема фальшь и поверхностная риторика ни в выборе сюжета, ни в форме его образного воплощения.

Соловецкая школа юнг: история и современность

Малышевская Александра Валерьевна

студентка факультета философии человека, Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена

Руководитель: кандидат культурологии, доцент Дмитриева Л. В.

Юнги – это особая порода людей, которые еще мальчишками были закалены.

Не было среди них подлецов и предателей.

(Н.Г. Кузнецов)

Эту работу я посвящаю 65-летию победы в Великой Отечественной войне, а также своему дедушке, Тимонину Николаю Анатольевичу, проходившему в период с 1958 по 1962 год службу на Северном флоте. Исследование выполнено по материалам социокультурной полевой практики на Соловках (июль 2009 г.).

Человеку, родившемуся и живущему в мирное время, наверное, нелегко представить себе все лишения и тяготы военной поры. Он может знать о них лишь благодаря рассказам очевидцев, прочитанным книгам или просмотренным фильмам. Он может знать и понимать, но вряд ли сможет чувствовать их так остро, как те, кто войну прошел, и тем более для кого она стала временем взросления.

В мае 1942 г. приказом наркома Военно-Морского флота адмирала Н.Г. Кузнецова при Учебном отряде Северного флота была создана Специальная Школа юнг ВМФ с дислокацией на Соловецких островах. Учебный отряд Северного флота (УО СФ), возникший в 1940 г., состоял из пяти школ: Электромеханической, Школы оружия, Школы связи, Объединенной школы и Школы юнг ВМФ. Последняя действовала по всем нормативам; юнги принимали присягу.

Причины попадания в Школу юнг были разными: сиротство, военная династия и просто желание служить на флоте. В числе архивных документов Соловецкого музея-заповедника военных лет, с которыми удалось поработать во время полевой практики, – Приказ за номером 108 народного комиссара ВМФ СССР по управлению подготовки и комплектования ВМФ от 25 мая 1942 г. Документ рекомендовал укомплектовать школу «комсомольцами и не комсомольцами в возрасте 15–16 лет, имеющими образование в объеме 6–7 классов, исключительно добровольцами». Но, горя желанием воевать, некоторые мальчишки выправляли себе документы, чтобы начать учиться раньше.

Чтобы не провоцировать самовольных поездок молодежи на флоты, решено было не производить широкого оповещения о наборе в Школу юнг. Тем не менее, городские и районные комитеты комсомола были атакованы тысячами мальчишек, желающими «учиться на юнг». Некоторым преимуществом пользовались дети военных и воспитанники детских домов. Кое-кто из мальчишек уже успел повоевать в партизанских отрядах, кто-то был «сыном полка». Всего в Школе состоялось три выпуска (наборы 1942, 1943 и 1944 гг.); общее количество подготовленных специалистов флота составило 4111 человек. Обучение продолжалось около года. На юнг с момента зачисления в Школу полностью распространялся Дисциплинарный устав ВМФ.

По прибытии на Соловки в 1942 г. юнги были отправлены в Савватьево (монастырский скит, находящийся в 14 км от Кремля). Там их встретили полуразрушенная церковь и бывшая деревянная гостиница, ранее предназначавшаяся для богомольцев. Эти здания отвели под учебные корпуса. Юнг поселили в палатках, и они сразу начали строить землянки. Мальчишкам приходилось копать землю, корчевать пни, ворочать валуны, валить лес и таскать на своих плечах бревна. К ноябрю 1942 г. строительные работы были закончены, и первый набор юнг приступил к учебе.

Занятия проходили в бывших монашеских кельях, переделанных в классы, и даже в землянках. Юнги всех специальностей (боцман флота, рулевой, радист, артиллерийский электрик, торпедный электрик, моторист, электрик), помимо теоретической подготовки, проходили практику по военно-морскому делу: учились плаванию и спасению утопающих, оказанию первой помощи, выходили в море на шлюпках под парусом и на веслах. Командно-преподавательский состав в Школе подобрался отличный. В большинстве своем это были офицеры и старшины, имевшие опыт воспитательной работы с подростками. Многие из них участвовали в боевых действиях, имели награды. Это были морские офицеры, опытные педагоги и воспитатели, любящие море и морскую службу. В конце учебы юнги сдавали выпускные экзамены и распределялись для дальнейшего прохождения службы на кораблях ВМФ[238]238
  Мехнина Г.М. Школа юнг Военно-Морского Флота в годы ВОВ (1942–1945 гг.) // Соловецкая школа юнг Военно-морского Флота (1942–1945). Архангельск, 2002.


[Закрыть].

Но интересно знать не только историю создания Школы и слова, прописанные в Приказе. Как жили соловецкие юнги, с каждым днем приближаясь к тому, чтобы занять свои места на судне одного из флотов страны? Мальчики были оторваны от материка на десятки километров. Огромный остров в Белом море на целый год становился для них единственным местом обитания, сопряженным с обучением и тяжелым трудом. На время обучения в Школе на каждого юнгу устанавливалось денежное содержание 8 руб. 50 коп. в месяц, но все эти деньги, также как и сбережения преподавателей Школы, перечислялись в фонд обороны.

Воспоминания о быте Школе юнг находим в записи полковника в отставке Л.П. Пшеничко для альманаха «Соловецкое море»[239]239
  Альманах «Соловецкое море». № 5. 2006.


[Закрыть]. Распорядок дня был довольно строгий: подъем в 7 часов утра. 15 минут зарядка на улице в любую погоду. После этого одевались, заправляли кровати. Затем построение и с песней стрем шли около километра в столовую. Потом снова построение и в учебный корпус на занятия. Занятия продолжались восемь часов с перерывом на обед. Самостоятельной подготовки не было, и все обучение проходило только в учебном корпусе. А после – ужин и возвращение в землянку. Далее – заготовка дров, лыжных палок и др. Перед сном – час личного времени (с 21:00 до 22:00). Отбой в 23:00.

«Мы ходили в бескозырках, а вместо ленточек сзади – бантик сбоку. Для нас это было оскорбительно. Мы себя считали мореманами и вдруг являемся на «большую землю» с бантиками. Кто после обучения в Школе юнг приходил в этих бескозырках с бантиками на корабли служить, им выдавали ленты с названием корабля и они заменяли бантики на ленты»[240]240
  Там же.


[Закрыть]. Соловецкие юнги воевали на кораблях Северного, Балтийского, Черноморского, Тихоокеанского флотов, а также на Амурской, Беломорской, Волжской, Дунайской, Днепровской, Каспийской и Онежской флотилиях. Среди них было немало настоящих героев. Далеко не все вернулись из морских сражений.

 
Будьте вечно героями!
Будьте вечно живыми!
 

(Л. Вахрамеев)

В 1972 на Соловках состоялась первая встреча ветеранов флота, бывших «мальчиков с бантиками», открывших памятник юнгам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Летом 1982 года здесь состоялось еще одно большое событие – слет ветеранов, выпускников Соловецкой школы юнг, приуроченный к ее 40-летию. Готовясь к памятной дате, сотрудники музея подготовили выставку «Соловецкая школа юнг», по сообщению газеты «Ленинский завет» от 9 октября 1982 г., ее экспозиция, «насыщенная интересными материалами, оригинально оформленная», заняла два зала[241]241
  Соловецкий музей-заповедник в зеркале прессы: Дайджест. Соловки, 2007, с. 37.


[Закрыть]. Первый посвящен школе юнг и героизму ее выпускников на фронтах Великой Отечественной войны. Второй зал рассказывает о мироном труде ветеранов, об их огромной работе по военно-патриотическому воспитанию молодежи. Также в дни слета, в Савватиеве, где в годы войны размещалось большинство «юнгашей», была открыта мемориальная землянка, восстановленная соловецкими реставраторами.

Сегодня музей Соловецкой школы юнг выглядит совершенно иначе. Специально для размещения экспозиции в 2007 году был сооружен павильон с выходом к берегу моря. По сути, это – самостоятельный музей. Экспозиция состоит из нескольких тематических блоков. Первый – вводный – представляет копии документов о передаче Соловецких островов в ведение Военно-Морского флота и создании учебного отряда ВМФ и школы юнг. Второй блок называется «Как мы строили школу», здесь можно увидеть макет землянки – аналог одной из тех, в которых жили юнги в Савватиево. Блок «Наставники» рассказывает о персонале школы: преподавателях, библиотекарях, воспитателях; здесь же представлены документы, личные вещи и одежда сотрудников. Следующий сектор посвящен учебным будням воспитанников школы и предполагает даже просмотр пятиминутной документальной хроники 1943 года. Блок «Боевое крещение» повествует военных буднях на боевых кораблях, о юнгах, получивших награды за защиту Родины; на выставке представлены настоящие боевые орудия: пушка МКМ-20 с тральщика 1943 года и глубоководная мина. Раздел «Современность» представляет информацию о ветеранском движении соловецких юнг 1972–2002 гг.

Как отмечают сами сотрудники музея, посещение экспозиции интересно и полезно молодому поколению, ведь здесь можно не только узнать об истории школы, но и обучиться семафорной азбуке или попрактиковаться в вязании морских узлов. Прекрасный знаток материала и замечательный в своей увлеченности темой человек – наш экскурсовод Валентин Алексеевич Соболев. Его рассказ о юнгах Северного флота искренностью эмоциональных переживаний преобразует события далекой от нас войны в почти осязаемую реальность, в которой героизм и мужество проявляются не только по боевой тревоге, но прежде всего в повседневной заботе «о хлебе насущном»: «В Савватьево землянки были построены еще первым и вторым наборами юнг (в 1942–1944 гг.), а последние достраивались новобранцами. Валили лес, ошкуривали его. Внутри настилали деревянный пол, устанавливали трехъярусные нары, пирамиду для карабинов, печку. Но ведь это были мальчишки и иногда старались сделать «как попроще». Щель есть – пока мичман не видит – глиной замажут. А зимой, как начало холодать в этих землянках, тогда только поняли свою ошибку. Как ни странно, никто из юнг не болел! Единственное, что косило, – это аппендицит, так как ели неочищенную крупу, овсянку, сечку. Оперировали здесь же, прямо на Соловках»[242]242
  Из записи в дневнике полевой практики конспекта рассказа экскурсовода музея-заповедника «Соловки» Соболева В.А. Июль 2009 г.


[Закрыть]. Самые драматичные страницы истории российской XX века перестают быть мемориально-отстраненными, и ничуть не запятнанными современным налетом пафосности звучат из уст В.А. Соболева слова «патриотизм», «Родина», «героизм»: «После обучения юнгам полагался месячный отпуск. По воспоминаниям юнги Л.B. Зыкова, когда им зачитали просьбу командования, желающим сразу же отправиться на действующий флот, по команде «Шаг вперед, желающие!» – шагнул весь батальон»[243]243
  Там же.


[Закрыть].

Музей, посвященный Школе юнг, существует и в Санкт-Петербурге. Он был открыт в 1986 г. и располагается в лицее № 369. Основателем и первым руководителем петербургского музея был Леонид Васильевич Корякин-Черняк (2.11.1928 – 25.02.2004), выпускник Соловецкой школы юнг, капитан I ранга. Он же являлся преподавателем-организатором курса ОБЖ средней школы № 369. В школе работал со дня ее основания в 1984 году.

Воинскую службу Л.B. Корякин-Черняк начал в 1943 юнгой в школе юнг ВМФ на Соловецких островах. Воинскую присягу принял в 15 лет. Окончил Ленинградское Нахимовское училище в первом выпуске, с отличием закончил ВМУ им. М.В. Фрунзе и ВВМУРЭ им. А.С. Попова. Служил командиром группы и начальником РТС крейсера «Адмирал Лазарев» на Балтийском, Северном и Тихоокеанском флотах. Участвовал в пятимесячном переходе Северным морским путем с Балтики на Тихий океан, о чем оставил воспоминания, опубликованные в журнале «Гангут».

В течение 25 лет Л.В. Корякин-Черняк готовил офицеров по радиоэлектронике для ВМФ – преподавал и командовал радиотехническим факультетом ВВМУРЭ им. А.С. Попова, за что был награжден Орденом Красной Звезды. С 1984 года он преподаватель НВП и ОБЖ, с 1995 года аттестован на XIV (высшую) квалификационную категорию, эксперт в районе по ОБЖ, прошел переподготовку при УПМ (по МСП и видеотехнике), при УМЦ ГО, при ГДТЮ (по актуальным проблемам музееведения).

Затем был создан музей Соловецких юнг, с действующей корабельной техникой, видеотекой, фонотекой, библиотекой. В 1996 году музей, чьи бессменным руководителем являлся Леонид Васильевич, занял 1-е место в конкурсе, посвященном 300-летию Российского Флота, а в 2000 году – награжден грамотой за 1-е место в конкурсе к 55 годовщине победы в Великой Отечественной войне. Экскурсоводы музея участвовали в военно-исторической игре при ГДТЮ и были награждены поездками в город-герой Волгоград. Работа музея освещалась в СМИ, в частности в программах РТР на телевидении и на радио России.

Л.B. Корякин-Черняк являлся Председателем Ленинградского совета юнг-ветеранов Соловецкой школы юнг ВМФ, вел активную работу по патриотическому воспитанию молодежи, пропаганде ВМФ, его исторических и культурных традиций, награжден тремя орденами – Отечественной войны II степени, Красной Звезды, Дружбы, а так же многими грамотами.

Экспозиция петербургского музея соловецких юнг способствует проведению историко-воспитательной работы в школе. Со слов нынешнего руководителя музея, Косюкиева Евгения Степановича, капитана II ранга, маринистического уклона в школе нет, реализуется базовая лицейская учебная программа.

Музей оснащен действующей аппаратурой (корабельными радиоприемниками, автоматическим радиопеленгатором, навигационным эхолотом, тренажерами), экскурсии здесь проводятся в 3 этапа: знакомство с экспозицией музея; демонстрация работы приборов; предоставление посетителям возможности самим поработать на действующих устройствах. Экскурсии организуются как обзорные, по истории Школы соловецких юнг, так и тематические. В работу музея вовлечены и ученики школы. В роли экскурсоводов выступают учащиеся 7–8-х классов. В среднем за год осуществляется до 10 посещений музея группами других школ Санкт-Петербурга.

Фотостенды музея определяют содержание обзорной экскурсии: «комсомол-шеф флота»; «школе юнг посвящается»; «ВМФ сегодня»; «они учили юнг»; «дорогами поиска»; «юнги-ветераны»; «Ленинградский совет ветеранов-юнг»; «шли юнги в бой»; «они создавали музей»; «офицер – профессия героическая» (с фотографиями выпускников школы). Музейная экспозиция дополнена выставкой «Их именами названы улицы в Красносельском и Кировском районах», фильмотекой, библиотекой, видиотекой и фонотекой по теме музея, а также переносной фотовитриной «Юнги флота».

«Мы клянемся с достоинством и честью оправдать оказанное нам доверие, умножать боевые традиции советских моряков, хранить и оберегать честь Школы юнг ВМФ»

(из клятвы соловецких юнг)

Сейчас, когда военная служба в нашей стране так непопулярна, когда понятие «патриотизм» практически потеряло свой истинный смысл, Соловки бережно хранят и возрождают традиции. Так 24 июля 2007 г. на базе Образовательного центра Соловецкого музея-заповедника открылась летняя Соловецкая школа юнг – в память о той, которая была создана на островах ровно 65 лет назад. Около 40 школьников из Архангельска, Северодвинска и Вологды приехали на архипелаг, чтобы стать участниками нового проекта музея. Впервые легендарные бескозырки с бантиками примеряли учащиеся Соловецкой средней школы. Юные соловчане будут жить вместе с приезжими юнгашами и наравне с ними принимают участие во всех мероприятиях школы.