Текст книги "Ялос-2015"

Сборник: Ялос-2015

Фестиваль Ялос-2015

В России 2015 год объявлен Годом Литературы. Россия отметила 70-летие Победы над фашистской Германией. И ровно год, как Крым вернулся в культурное пространство России, стал её южным форпостом.

Наш Международный музыкально-поэтический фестиваль «ЯЛОС» посвящён Всемирному Дню поэзии. И так получается, что мы открываем поэтическое фестивальное движение в Крыму.

Радость возрождения, обновления, стремления к лучшему наполняет и будоражит не только поэтов, приезжающих на Международный музыкально-поэтический фестиваль «ЯЛОС», но и гостей нашего гостеприимного города.

Ялта – это солнце и море, шаловливый прибой, изумрудные горы и замок Ай-Петри, «Ласточкино гнездо» и белокрылые чайки, парящие над бегущей волной, и кружащие в вихрях вальса над нашим городом вешние ветры. Ветер перемен закружил и нас в своём потоке.

82 участника – поэты и композиторы, музыканты России, Казахстана, Германии, Израиля; городов – Москвы, Мурманска, Владивостока, Нижнего Новгорода, Москвы-Зеленограда, Донецка, Луганска, Астаны, Франкфурта-на-Майне. Городов Крыма: Симферополя, Севастополя, Керчи, Евпатории, Судака, Сак, Балаклавы, Армянска, Белогорска, Ленино, Феодосии, и 23 человека из Большой Ялты.

География в сравнении с прошлыми годами расширилась. Фестиваль пополнился молодёжью Крыма, России. Именно с этой целью и был задуман Международный музыкально-поэтический фестиваль «ЯЛОС».

От Министерства культуры с приветственным словом к фестивалю обратилась директор государственного бюджетного учреждения культуры Республики Крым, Крымской республиканской детской библиотеки имени Владимира Орлова – Наталия Аносова, она вручила грамоты от Министерства культуры Республики Крым «За организацию и проведение Международного музыкально-поэтического фестиваля «ЯЛОС», большой вклад в дело популяризации литературного творчества» Вячеславу Егиазарову, Джемали Чочуа, Виктору Пеленягрэ, Татьяне Парусниковой.

Начальник управления культуры Ялтинской городской администрации Лариса Ковальчук приветствовала участников фестиваля тёплыми искренними словами, пожелала плодотворной работы и побед, вручила грамоты «За популяризацию литературы и работу с молодёжью» Инне Казеевой, Константину Свиридову, Вере Кириченко, Татьяне Турбиной.

IV-й Ялтинский Международный музыкально-поэтический фестиваль приветствовал заслуженный деятель искусств Республики Крым, дважды лауреат Государственной премии Республика Крым в номинации «литература», лауреат многих литературных премий, президент фестиваля Вячеслав Егиазаров.

С приветственным словом к фестивалю обратился Почётный гражданин города Ялты, член Союза писателей Республики Крым, заслуженный работник культуры, лауреат литературной премии им. А.П. Чехова, автор гимна Ялты Анатолий Мирзоян. Выступили композитор Александр Катон, исполнитель Юрий Сумбаев.

Зам. председателя Светлана Базилюк представила приз от Ялтинского городского совета «Крымская весна», символ годовщины возращения Крыма в состав Российской Федерации.

Фестиваль приветствовали: председатель Крымского отделения Союза писателей России, главный редактор «Литературной газеты + курьер культуры» Татьяна Воронина; поэт, автор многих популярных песен, член жюри, гость из Москвы Виктор Пеленягрэ; председатель Союза писателей Республики Крым Валерий Басыров; академик Петровской Академии наук и искусств, член Союза писателей СССР, России, Крыма, член международного сообщества писательских союзов, искусствовед, член творческого Союза художников России, лауреат премии им. А.П. Чехова, лауреат Государственной литературной премии Крыма Людмила Шершнёва; Почётный гражданин города Балаклавы, руководитель Севастопольского ЛИТО им. Озерова, одна из немногих женщина-штурман Любовь Матвеева; член Союза писателей России, лауреат литературной премии им А.П. Чехова Инна Казеева.

Перед собравшимися выступили детские коллективы: воспитанники детской театральной студии «Импровизация» (руководитель – член Союза театральных деятелей РФ Светлана Кравцова), вокальный ансамбль «Изюминки» детской музыкальной школы им. Спендиарова (руководитель Лариса Стёпина), вокальный коллектив «Журавушки».

Фестиваль приветствовали: председатель Русского общества Крыма Анатолий Лось; руководитель Ялтинского литературного общества им. А.П. Чехова Михаил Боровский; Почётный гражданин города Ялты, заслуженный работник культуры, лауреат литературной премии им. А.П. Чехова, член Союза российских писателей Алла Васильевна Ханило; член жюри фестиваля Василий Дейнека; от общественных организаций Ялты – председатель еврейской общины Владлен Люстин; председатель Ялтинского отделения Русской общины Крыма, заместитель секретаря Ялтинского отделения партии «Единая Россия», депутат Ялтинского городского совета Ирина Алексеева; член Союза писателей Республики Крым, автор проекта альманаха «Планета друзей» Вера Кириченко.

С музыкальными номерами выступили: лауреат фестиваля 2012 года Людмила Левенец; руководитель Ялтинского клуба авторской песни Константин Вихляев; член жюри фестиваля Ирина Ермолова, Олеся Коваленко (вокал), Константин Свиридов.

Минутой молчания почтили память ушедших литераторов: Андрея Ширяева, Сергея Рыбалко, Сергея Глебко, Льва Болдова, Ольги Золотокрыльцевой, Александра Данилова, Валентина Распутина, Любови Герасимовой, Олега Войтицкого, Екатерины Казицкой.

Работа жюри была очень напряженной: в течение шести часов прослушать и оценить по достоинству исполнителей.

Координатор жюри: Татьяна Парусникова (Ялта), Валерий Басыров (Симферополь), Виктор Пеленягрэ (Москва), Владимир Губанов (Севастополь), Ирина Ермолова (Саки), Равиль Валеев (Евпатория), Любовь Матвеева (Севастополь), Владимир Миронов (Ялта), Валентин Уткин (Ялта).

На фестивале проводился конкурс – «Тайный гость». Перед началом фестиваля поэты и прозаики сдали в конвертах стихи без подписи. Специальное жюри из 3-х человек определило победителей.

Состав жюри «Тайный гость» – Леонид Дьяченко (Севастополь), Лариса Афанасьева (Симферополь), Василий Дейнека (Севастополь).

Победители конкурса «Тайный гость»

В номинации «Поэзия»:

1-е место – Татьяна Никитина (Астана)

2-е место – Елена Александренко (Владивосток)

3-е место– Любовь Федянина (Ялта)

В номинации «Проза (короткий рассказ)»:

1-е место – Вера Кириченко (Ялта)

2-е место – Людмила Кулик-Куракова (Ялта)

3-е место – Владлен Люстин (Ялта)

Победители фестиваля по номинациям:

«Лучший поэт» – Руфина Максимова (Феодосия)

2-е место – Екатерина Лысянская (Ялта)

3-е место – Алёна Анохина (Севастополь).

«Лучший композитор» – Лариса Стёпина (Ялта).

«Лучший юный вокалист» – Ярослав Кузнецов (11 лет, Севастополь).

«Лучший автор-исполнитель» – Ольга Уманская (Севастополь).

Приз от Союза российских писателей – «Ника» – вручен юному поэту Максиму Кузнецову (15 лет, Севастополь).

Приз поэта Льва Болдова – Руфине Максимовой (Феодосия), Анне Байда (17 лет, Ялта).

Приз «Крымская Весна» – Равилю Валееву (Саки).

Сопредседатель организационного комитета фестиваля,

координатор жюри фестиваля

Татьяна Парусникова

Егиазаров Вячеслав Фараонович

(Россия, Республика Крым, г. Ялта)

Член Союза российских писателей (Москва), дважды лауреат Государственной премии республика Крым в номинации «литература» (1998 г., 2006 г.), автор семи книг поэзии.

Лауреат литературной премии им. А.С. Пушкина (2011 г.). Лауреат литературной премии им. А.П. Чехова (1998 г.). Лауреат литературной премии им. А.И. Домбровского (2006 г.). Лауреат Международной литературной премии им Владимира Коробова (2013 г., Москва). Награждён почётной грамотой СМ АРК за большой вклад в развитие литературы Крыма (2000 г.).

Автор семи книг: «Сбудется доброе» (1986 г.), «Музыка названий» (1997 г.), «Ветка омелы» (1998 г.), «Бегство талой воды» (2003 г.), «Белые чайки на белом снегу» (2005 г.), «Планета Крым» (2010 г.), «Крымский дивертисмент» (2015 г.).

 
Корень молнии небо пронзил над заливом,
тьму сполох осветил, зорко зыркнув совой,
и округлые капли, тугие, как сливы,
вслед за громом запрыгали по мостовой.
 
 
И бежит, чтоб укрыться, влюблённая пара
под балконом соседей, вприпрыжку, бочком,
и туда же спешит, грохоча стеклотарой,
бомж знакомый – хозяин квартальных бачков.
 
 
Ливень с ветром подмял заоконные кроны,
небо хлещет водой за ушатом ушат,
и встревоженно загомонили вороны,
но покинуть платаны свои не спешат.
 
 
Полночь кружит над Ялтой встревоженной птицей,
блиц за блицем сверкает, за блицами – блиц! —
в горбольнице сегодня кому-то не спится
и сестрица готовит к инъекции шприц.
 
 
Я недавно там был, я поэтому знаю,
что почём, я взглянул в те пустые глаза;
а гроза уже сдвинулась к правому краю
и уже над яйлою грохочет гроза.
 
 
И уже за горою мелькают зарницы,
глухо катится гром, как дорожный каток,
и уже тяжело, как подбитая птица,
тёмно-серая туча летит за плато.
 
 
И над Ялтой уже появляются звёзды,
вот одна, вот ещё, а вот целая гроздь:
этот мир справедливо и правильно создан,
потому что в нём беды проходят как дождь…
 

 
Подводная гряда кишела горбылями,
был мыс Хамелеон омыт слезами гроз,
и мы ещё с тобой не понимали сами,
что нас судьба свела надолго и всерьёз.
 
 
И мы ещё с тобой от Кара-Дага млели,
пьянели от ночей и крымского вина;
поэзия живёт как дома в Коктебеле,
здесь улочкам дают поэтов имена.
 
 
У Золотых ворот нырял на дно я лихо,
кефали там паслись, да не возьмёшь – круты! —
и как варить уху, московская чувиха
пыталась нас учить, и хохотала ты.
 
 
Красивый сердолик, что тот Эфрон Марине,
тебе я подарил; отпрянул вал, звеня,
и мыс Хамелеон тонул в аквамарине,
и цвет свой всё менял в теченье дня.
 
 
А тот нудистский пляж и любят здесь, и хают,
льнёт летний лёгкий зной к волошинским местам…
По Коктебелю всё, всё бабочка порхает —
это моя душа порхает с ними там…
 

11.07.2015

 
Гроза гремит, блестит вдали,
сверкают неба грани,
но тараканий ус Дали
уже не тараканий.
Сюрреализма бог смешной,
усмешкой жизнь чревата:
вот я трясу пустой мошной,
а слышу звоны злата.
И это реализм, не спорь.
Как всё сложилось складно!
Твои усилия – что корь:
переболел, и ладно…
В наш алогичный
наглый век,
несёмся с громом в коем,
слова рифмуя, человек
рискует стать изгоем.
Губила честная строфа
судьбу.
Под дых сбивала.
И вдруг изгоям всем – лафа! —
гроза отгромыхала.
И это самый чистый сюр,
последние известия,
на ус Дали, как на шампур,
нанизаны созвездия.
Но и сейчас ещё вдали
сверкают неба грани,
гремит, как будто провезли
обоз сухой тарани,
и пахнет свеженьким пивком
всё ближе, ближе, ближе.
Я недоверия ни в ком
к метафорам не вижу.
И значит, сюр здесь ни при чём!
За миг до катастрофы
сам реализм своим плечом
поддерживает строфы…
Но что там по небу летит,
мигает мне, маячит?
Судьба моя?
Метеорит?
Бессмысленность удачи?
А может, это в тишине,
раскованно и шало,
летят влюблённые к луне,
как на холстах Шагала?..
 

 
Набиваться в друзья к знаменитостям, нет, не по мне,
сам всего добивался, претит мне вельможная милость;
я всегда набивался в друзья к черноморской волне,
и она принимала меня, хоть порою сердилась.
 
 
Я под воду нырял как заправский дельфин, и у дна
рыб встречал маскируясь, и сердце ликующе пело.
Мне девчонка в любви признавалась тогда не одна,
да и я не одной признавался в любви, было дело.
 
 
Облака, как года, проплывали над горной грядой,
юность талой водой отжурчала и прочь убежала,
почему-то легко всё даётся, когда молодой,
хоть умеешь не всё; всё уметь невозможно, пожалуй.
 
 
Я в любимом Крыму не последний, надеюсь, поэт,
крымской темою я заражён и навеки заряжен,
потому что меня не салонный запомнил паркет,
а нагорные ветры и дикие скальные пляжи.
 
 
Из тумана встаёт мыс Мартьян, а за ним – Аю-Даг,
чайки в небе парят, разве это паренье не чудо? —
это крымское небо – надёжная крыша бродяг —
тоже помнит меня, да и я его ввек не забуду.
 
 
Тарханкут ли забыть или, может, забыть Коктебель?
Или эти морские, пьянящие голову, дали?
И огромные звёзды пророчили славу не мне ль,
пусть пока не сбылось, но я знаю, они мне не лгали.
 
 
Набиваться в друзья к знаменитостям? Нет, не пойму!
Сам добился всего, не юлил, выбирая дорогу.
Я родился и вырос в прославленном трижды Крыму,
а в Крыму к знаменитостям всяким привыкли, ей-богу…
 

 
Почему-то всегда пролетаю,
что ни делаю в жизни – всё зря;
этих ласточек вольную стаю
уведут вожаки за моря.
Потому что подуло с норд-оста,
потому что краснеет листва,
и на Крымский родной полуостров
осень вновь предъявляет права.
Виноградники убраны к сроку,
смолк назойливый скрежет акрид[1]1
  акриды – саранча.


[Закрыть],
скоро станет душе одиноко,
память прошлая мне говорит.
И потянутся люди, как птицы,
по домам – корабли, поезда, —
ты сумеешь со мною проститься,
я расстаться с тобой – никогда.
Так давай же споём напоследок,
чтоб запомнилось лето сполна;
ты уже укрываешься пледом,
если ночью сидишь у окна.
Почему-то всегда пролетаю;
полюблю, а любовь – из разлук.
Позже всех лебединая стая
здесь обронит рыдающий звук.
Потому что волна за волною
вслед летят им дожди и снега.
Ты расстаться сумеешь со мною,
я проститься с тобой – никогда.
 

 
В летней Чеховской бухте мы счастливы были с тобой;
дни ползли, что улитки, бежали и мчались ручьями;
по-особому здесь возле скал что-то шепчет прибой
и, как слышал я, Пушкин любил его слушать ночами.
 
 
Генуэзцев надменных хранят эти скалы следы,
на холмах виноградник заполнил все балочки, скаты,
и изысканней не было в дни эти в мире еды,
чем смоковниц Эллады плоды после рюмки муската.
 
 
От восточных ветров нас хранил и берёг Аю-Даг;
то цикады звенели, то в кронах сверчки застрекочут,
и гурзуфское небо – надёжная крыша бродяг! —
нам дарило огромные звёзды и лунные ночи.
 
 
Чехов здесь неспроста поселился над морем с женой,
домик мал, но ухожен, вполне в аскетическом стиле,
здесь бессилен в июле сжигающий лёгкие зной,
здесь февральский мороз в бухте маленькой тоже бессилен.
 
 
У гурзуфской харизмы соперниц не много в Крыму;
здесь сполна мы спознались с цветными волшебными снами;
почему мы расстались, я так до сих пор не пойму,
но мы счастливы были, и это незыблемо с нами…
 

С.

 
Пробилась трава сквозь бетон,
в ручье говорлива водица,
а я не найду верный тон,
чтоб сквозь отчужденье пробиться.
Ты даже не смотришь в глаза,
и маюсь в смятеньи весь день я;
на днях громыхала гроза,
а нынче деньки – загляденье.
Когда же меня ты простишь,
предателя и страстотерпца?
На улице – солнце и тишь,
терзанья и сумерки – в сердце.
Измену и я б не простил,
да сам-то нестоек и лаком,
поэтому мне и постыл
весь свет, поглощаемый мраком…
В ущелье, где Ставри-Кая,
туман появляется к ночи.
И всё же подруга твоя
тебя понапрасну морочит.
Ну, ей-то что пользы во всём,
всё шепчет, всё кружит и кружит:
мы худшие беды снесём,
я верю, – не слушай подружек!
Не слушай их лживых речей,
что сеют неверия семя;
вон даже в овражке ручей
стал мутным в последнее время.
Небес яснозвёздный каркас
уже не весенний, а летний.
А сплетни, доставшие нас,
поверь мне, всего только сплетни.
Кляну я ту вспышку, тот пыл,
тот сладостный грех поцелуя,
но я никого не любил,
поскольку тебя лишь люблю я.
 

 
Летят бакланы цепью над водой
и далью поглощаются седою;
я видел их, когда был молодой,
я и сейчас их вижу над водою.
Обходят по дуге мыс Ай-Тодор,
берут мористей, где им больше свету,
так и летят всё цепью до сих пор,
и цепь прервать ничто не в силах эту.
То взмоют вверх, то вновь падут к воде,
с утра – туда, а вечером – обратно,
мерцают волны в бликах, как в слюде,
полёт их отражая многократно.
И поглощает их седая даль,
зимою даль всем кажется седою,
но взгляд переведёшь и – вот деталь! —
опять летят бакланы над водою.
Летят, летят, минуя мыс Мартьян.
Зачем на запад так спешат упорно?
Плато в снегу, с гор валится туман,
и бесконечна цепь бакланов чёрных.
Придёшь под вечер: так всё и не так —
летят бакланы на восток без лени,
зовёт их на ночёвку Аю-Даг —
а это путь в обратном направлении.
Так весь февраль над стылою водой
летят они (куда?) с упорной целью:
я видел их, когда был молодой,
я и сейчас их вижу, – цепь за цепью…
 

 
Каштаны цветут, черешни, сирень распустилась к маю,
с моря врывается ветер, ветви в саду теребя;
ты любишь меня, как прежде, твою любовь принимаю,
да только не понимаю, люблю ли ещё тебя.
 
 
Наверно, люблю, ведь если с тобою не вижусь долго,
скучнею, а встречу – сразу в сердце теплым-тепло.
Сверкают росою клумбы, а галька мерцает волгло
после ночного тумана, и гавань – как оргстекло.
 
 
Но всё же не рвусь, как раньше, видеть тебя ежедневно,
девчонок встретив красивых, смотрю вослед без стыда.
Вчера рокотало море, и волны бросались гневно
на пляж городской у сквера, их гул долетал сюда.
 
 
Сюда, в наш неброский дворик: дрожали ставни веранды,
вертелся дворовый флюгер, прибитый к чердачной доске,
а монстр – небоскрёб угрюмый! – возникший у «Ореанды»,
с презреньем хранил молчанье в элитной своей тоске.
 
 
Зато над яйлой Ай-Петри воздушные плыли замки,
был чист небосвод и ярок, и плыли они без помех:
какою бы ни был пешкой, а здесь ты пробьёшься в дамки,
поскольку пора везения в Ялте – пора для всех.
 
 
А то, что звоню всё реже, на это свои причины,
машина в ремонте, проблемы, да не о том рассказ,
бывает период спада: и женщины, и мужчины
как будто охладевают – так было уже у нас.
 
 
Трусцою бегут две дамы, довольно, представь, спортивно,
наверно, «моржихи» – это особый стиль бытия:
каштаны цветут, черешни, сирень распустилась дивно,
ты любишь меня, как прежде, и я, без сомненья, и я.
 

 
Любимая, знаешь, весеннею грустью
объяты поля.
Несётся мой поезд равнинною Русью,
кружится земля.
О, Волга, грачи, пастухи на привале,
дымки папирос.
И дали, бескрайние русские дали
под стуки колёс.
В купе на секунду зайдёт проводница —
чайком обогреть;
наверное, стоило всё же родиться,
чтоб мир посмотреть.
Ты знаешь, родная, а всё же дорога —
раздумию мать.
Как много хотелось сказать мне, как много
не смог я сказать.
Сойду в Волгограде! У мемориала
с людьми постою.
Как мало мы знаем, родная, как мало
Отчизну свою!
И снова – вперёд! А пейзаж убегает
всё время назад;
с попутчиком в шахматы вяло играем,
наверное – пат.
Грачиные гнёзда равнинной России
и ширь без конца.
О сколько же горя пришлось здесь осилить,
огня и свинца!..
Несётся мой поезд. За лесом. Над пляжем.
Мой поезд – в пути.
Прости, дорогая, всего не расскажешь,
за краткость прости.
И всё же я счастлив – меня оросили
святые дожди.
Грачиные гнёзда равнинной России.
И жизнь впереди!..
 

Памяти венгра Додика, скрипача

 
…Тот кабачок у порта в старом доме
так памятен, как будто был вчера.
Там пьяные, кто в злобе, кто в истоме,
матросы коротали вечера.
Их ни «на бога» не возьмёшь, ни криком.
– Не траться, фраер! Пожалей слюны!..
Туда попасть считалось высшим шиком
для слободской заносчивой шпаны.
Там наливали в долг. И если ссуда
была нужна, давала всем без слов
буфетчица Ивановна, паскуда,
скупавшая «котлы» у шулеров.
А не вернёшь – ну что ж,
хлебнёшь как надо! —
блатные с «пиками» не «мусора», поди…
Стекала в бухту звёздная прохлада,
теснилась неприкаянность в груди.
Ещё в порту не подорвали дзота,
он бычился с готичной вязью – «ХАЛЬТ!»
Любой пацан тогда «по фене ботал»
и цвиркал через зубы на асфальт.
А к дому возле рухнувшей акации
за справками народ тянулся, где,
что ты не скурвился при немцах в оккупации,
без устали строчил НКВД.
Из проходных дворов тянуло скукой
дешёвой, как казённое сукно…
Тот ресторанчик был шикарной штукой,
похлеще, чем трофейное кино.
Играл в оркестре там мадьяр на скрипке
так нежно, словно знал он тайны птиц.
Стихали споры. И уже улыбки
черты смягчали огрубевших лиц.
В дыму табачном плыли пары в танце,
дрожал смычок у самого виска.
Казалось, что владела иностранцем
какая-то надмирная тоска.
В глазах цыганских стыл туман далёкий
и шёл на нас, как на берег волна,
и понимал я той тоски истоки,
настолько близкой мне была она.
И удивлялся я: как в этом теле,
большом и полном,
по веленью рук
такие чувства плакали и пели,
что плакали и пели все вокруг?
И просыпались души
– (или что там?), —
и полнились любовью и виной.
Рыдала скрипка вовсе не по нотам —
по судьбам, исковерканным войной.
Сиротство… плен…
разлука… гибель близких…
то умирал смычок, то оживал,
и, как в кино, руины, обелиски,
мерцая, плыли через дымный зал.
И зал смолкал.
Сходились брови строго.
– Присядь, танцор! Не надо!
Не греши!..
А скрипка разговаривала с Богом
и с Ангелом Хранителем Души…
И вот сейчас, пусть даже и солги я,
что прахом всё,
что выжег те года,
щемяще в сердце ноет ностальгия —
о чём? – бог весть! —
но вижу как тогда:
тоскует скрипка, бредит бас-гитара,
и Додик-венгр, лоснящийся, большой
из золотого, с монограммой,
портсигара
подносит папироску с анашой…