Текст книги "Нет смысла без тебя"

Игорь

Специализация Игоря – не наркотики, не наркобанды и не наркотрафики. Его это совсем не интересовало, это было до того скучно и неинтересно, что аж скулы сводило. И присутствовать на совещании, посвященном теме борьбы с незаконным оборотом наркотиков, ему совершенно не хотелось. Наркоманы – жалкие безвольные существа, зависимые от своего блаженства, – не стоят его внимания. А наркоторговцы – огромный спрут, бороться с которым бесполезно. Человеческая масса, потребляющая наркотики, будет всегда, до тех пор, пока люди не научатся держать свои зависимости при себе. Бороться с предложением, когда есть спрос, бесполезно. Отрезаешь одну голову – появляются две другие. Чем больше голов срубишь, тем больше их вырастет.

А в условиях, в которых находится общество сейчас, бороться с наркоманией бесполезно. Это просто время и деньги на ветер. Но не бороться тоже нельзя. В поисках денег для достижения своего блаженства безвольные люди становятся кровожадными монстрами, плюющими на частную собственность, здоровье и жизни людей. Они грабят, насилуют, убивают – все ради дорогой дозы. Жизни обычных людей ломаются, люди гибнут, и все ради удовольствия торчков.

Однако государство считает, что во всем виноваты те, кто удовлетворяет спрос. Но Игорь так не считал. Он считал, что виной всему те самые торчки, становящиеся жестокими ворами и убийцами, когда кончается их священное блаженство. Перебить их всех – и проблем не будет. Но с Игорем не согласны государство и Конституция. Так делать нельзя. В части употребления наркотиков торчки закон не нарушают, это их право. Хотят расплавлять свои мозги – флаг в руки. А вот способы, которыми они добывают этот расплавитель мозгов, – зона особого внимания со стороны правительства, и если эти способы сопряжены с незаконным получением денег, то это уже сфера уголовного кодекса. Рано или поздно все торчки становятся добытчиками денег незаконным способом, ведь с каждой дозой они становятся все меньше и меньше похожими на людей, и общество их отторгает, забирая возможность зарабатывать честным путем.

Но разве никто не видит, что это порочный круг? Что это – химера, которую не поймать? Слепо следуя за блаженством, которое становится с каждым днем все призрачнее, обостряя их зависимость, торчки теряют возможность быть полноправными членами общества. Общество отторгает их, и они идут против слабых членов этого общества – стариков, инвалидов, женщин и детей. Этот круг разомкнуть нельзя, не пожертвовав самой малой, самой незначительной частью в этой цепи – торчками. Ими нужно пожертвовать раз и навсегда, лишь в этом выход. Но закон запрещает истреблять людей, пусть даже они, эти самые люди, готовы истребить других людей, не гнушаясь никакими способами.

А все, что могло породить правительство в этой ситуации, – это дотировать наркоманов. Ведь они воруют лишь с одной целью – купить дозу. Стало быть, если эту потребность удовлетворить, все будет хорошо.

Когда Игорь услышал эту идею, он рассмеялся. Ему показалось, что дяди из Госнаркоконтроля так шутят. Когда оказалось, что нет, – он испытал шок. Как так? Давать наркоманам деньги на дозу?

Но программа предполагала обеспечение наркоманов дозами, а не деньгами. Впрочем, хрен редьки не слаще. Им давали то, что им было нужно, и ждали, как будет изменяться их поведение.

В качестве экспериментальной области выбрали Иркутскую область. Там, в одном из городов, был открыт научный центр по исследованию поведенческих моделей лиц с нарушением воли. Наркоманы, ставшие на учет, изучались, им ставился диагноз и выписывались наркотики – ровно в тех дозах, которые позволяли удовлетворить их тягу. Поначалу ученые возликовали – две недели эксперимента показали, что, уколовшись, наркоманы ведут себя прилично. Никого не грабят, никого не трогают и вообще милашки.

Однако на третью неделю все вышло из-под контроля.

И главная причина тому – мало. Получая бесплатную «выписанную» дозу, наркоманы насытились этим объемом довольно быстро – за две недели. Не подгоняемые адреналином в поисках денег и продавцов, они расслабились и разошлись. Им хотелось развлечений, увеличения дозы и прочих радостей жизни. И они пошли в разгул.

За третью неделю эксперимента все участники-торчки оказались под арестом за тяжкие преступления, погибло 44 человека, включая двоих несовершеннолетних детей. Программа была досрочно свернута, следы подчищены.

На совещании еще долго обсуждались результаты программы, а потом, неожиданно, в дело вступила серьезного вида женщина. До этого она сидела, не двигаясь, внимательно слушала.

– В результате трагических событий, произошедших в Иркутской области прошлой зимой, в регионе произошел коллапс, – начала она, даже не представившись. – Это не связано с реализацией программ, хотя точно мы не можем быть в этом уверены. Информации такой на сегодняшний день нет, будем исходить из этого. После ухода Барона и его семьи начались перебои с поставками, в результате чего произошел резкий скачок насилия. Судя по тому, что буквально через три месяца ситуация стабилизировалась, есть основания полагать, что ниша вновь занята. У нас нет достоверных данных, кто ее занял – либо вернулась прежняя цыганская семья, либо пришли новые люди, но наркотики в регионе снова есть.

– То есть власть захвачена? – уточнил Игорь.

Докладчица посмотрела на него укоризненно и ответила:

– Если вы имеете в виду, что в регион вернулись люди, обеспечивающие бесперебойный незаконный оборот наркотических средств, то да, там снова царит идиллия, поставки своевременные, криминальных разборок нет.

* * *

Совещание закончилось. Игорь вышел из кабинета. Там было душно и пахло смесью дорогого парфюма. Игорь не любил, когда люди так сильно злоупотребляли ароматами, но делать нечего. Он собирался отправиться к себе и заняться наконец горой бумаг, свалившихся после отпуска, но босс велел зайти к нему.

– Ты слышал, что сказала эта дама из аналитики?

– Что в Иркутской области снова все тихо?

– Да. Понимаешь, к чему все идет?

– Вы о чем?

– Я о том разговоре, который состоялся у тебя с женщиной от Барона, – ответил босс. – Как бы не задумали они чего плохого.

– Цыганка сказала, что передел власти не произошел, что за ребенком Арсена и Лизы объявлена охота, и ровно все наоборот сказала наш аналитик, – ответил Игорь. – Аналитик могла ошибиться?

– Конечно, могла, – задумчиво проговорил босс. – Но я склонен ей верить. Она сказала, сколько прошло? Три месяца спустя уже передел произошел? Еще Сашу Лаврова не убили, а там уже все наладилось. И это было год назад. Этот так называемый бизнес – наркотический – очень неустойчивый. Там все быстро разрушится, если не будет нормального, сильного хозяина. Так что я не думаю, что аналитик ошибается. Скорее всего, ты прав, и Лиза Лаврова жива, и живет в Америке. Надо понять, от кого она скрывается, а все следы начинаются в Иркутске. Поезжай в Иркутск, проверь там. Нечисто там, ох нечисто. Надо спасти девочку, пока беда не случилась.

Глава 5

Лиза

На табличке значилось «Марта Хадсон, домашний психолог». Цену за прием она установила всего семьдесят долларов, против ста двадцати, которые в среднем берут в Нью-Йорке. С момента, как Лиза переехала в Нью-Йорк, прошло более полугода, и она обросла клиентами.

Она специализировалась на домашнем насилии, помогала женщинам справиться с изменами мужей и неожиданно для себя так сильно втянулась в работу, что не заметила, как полюбила свою новую жизнь.

Сначала Лиза не планировала заниматься чем-то подобным. Каждый ее день был тяжелее предыдущего – она пыталась собрать себя в кучу и начать жить, а не выживать, откладывая жизнь на утро завтрашнего дня. Наверное, этот день сурка продолжался бы до бесконечности, если бы не один случай, произошедший с ней в тот самый день, когда няня была вынуждена срочно уйти, оставив ребенка одного.

Это произошло примерно три недели спустя после их прибытия в Нью-Йорк. Лиза снимала квартиру на последнем этаже пятнадцатиэтажного жилого дома старой застройки на 71-й улице на Западе, в нескольких километрах от Сентрал-парка, рядом со станцией метро «72-я улица». Учитывая, что у Лизы на руках были документы в идеальном состоянии, арендовать жилье оказалось просто – плати и заезжай. Хозяева жили в пригороде Нью-Йорка и в квартиру не приезжали совсем, только в первый раз, когда заключали контракт, а ренту Лиза переводила на банковскую карточку.

Она кое-как наладила быт, отмыла квартиру и наняла няню – женщину пятидесяти пяти лет с идеальным русским. Из семьи эмигрантов третьего поколения, Римма Миррей брала за свои услуги немного и не требовала официального оформления, с уплатой налогов. Для Лизы любая публичность была опасна.

Лиза знала, что у Риммы есть совершеннолетний сын, который был «проблемным». У парня совсем сорвало крышу в честь восемнадцатилетия, и с того самого дня вот уже год Римма жила как на пороховой бочке. Парень полностью вышел из-под контроля. К традиционной молодежной американской травке подключились тяжелые синтетические наркотики, сексуальные оргии, результаты которых мать находила на его белье наутро, а главное, Римма понятия не имела, где ее сын берет деньги на весь этот разврат. Правда себя ждать долго не заставила – парня задержала полиция за распространение наркотиков, и Римме пришлось продать трехкомнатную квартиру, полученную от родителей, чтобы вытащить сына из-за решетки. Казалось бы, его должно было отрезвить такое положение, но нет. С упорством, присущим русским, парень продолжал гробить свою жизнь.

Когда Лиза узнала о том, что творится в семье Риммы, первое ее решение было – расстаться с этой женщиной как можно скорее. Но подумав немного, Лиза поняла, что Римма не такой уж плохой вариант. Ведь она знает не только свои ошибки, она ежедневно видит результаты своих «трудов» на примере собственного сына и явно не сделает больше ничего, что может ее скомпрометировать. Объяснение глупенькое, но Лиза была подкуплена хозяйственностью женщины, ее чистоплотностью, прекрасным владением двумя языками и откровенностью. Римма говорила всегда прямолинейно и честно, не скрывая ничего. Даже то, что стоило бы утаить от работодателя, Римма говорила прямо, не отводя взгляда. Не было в ней ничего, что могло насторожить. А ее сын-преступник Лизу не смущал. Как могут быть дети не похожи на родителей, Лиза знала по себе. Ее воспитывали действительно достойные люди, которых она предала…

Лиза не могла четко сформулировать причины, какими руководствовалась, принимая решение не расставаться с Риммой, но подспудно видела в ней свою мать, которая была не виновата в том, что Лиза сделала то, что сделала.

Решив не увольнять Римму, Лиза получила преданную няню для Никиты и друга, на которого могла положиться. Однако приходилось считаться и с рисками. И один из давних страхов Лизы реализовался в тот день, который повлиял на выбор ее нового жизненного пути.

В тот день она оставила Никитку с Риммой, а сама отправилась в город, у нее были дела. Она собиралась купить зимние сапоги, а в торговых центрах как раз начались распродажи – одна другой выгоднее. Звонок застал ее в самый разгар шопинга – Лиза сметала с полок сапоги, мерила и ставила обратно, чтобы захватить новую партию. Глаза разбегались, люди мельтешили, и ей нравилось быть в центре хоть каких-то обычных жизненных событий.

– Марта, беда у меня приключилась, – взволнованно сообщила Римма. – Соседи звонили, говорят, у меня дома творится кошмар. Слышатся крики, шум драки и… выстрелы. Марта, я должна уехать. Вы скоро сможете прийти домой?

– Мне минут десять бежать, Римма!

– Можно я оставлю Никитку в манежике?

– Да, я скоро буду. Потом обязательно позвоните и расскажите, что у вас случилось!

Бросив сапоги, Лиза выскочила из магазина и побежала домой, прямо через Сентрал-парк, пытаясь не думать о возможных несчастных случаях, которые могут произойти с малышом, пока он один.

С Никиткой все было хорошо. Римма не забыла закрыть двери во все комнаты и пристегнуть Никитку к манежу. Там Лиза его и нашла – мальчик не успел даже соскучиться и расплакаться.

Волнение за сына отступило, и Лиза начала переживать, что Римма долго не звонит. Но Римма так и не позвонила, она пришла. В десять вечера. Лицо женщины было опухшим, волосы всклочены, на руках ссадины и кровь, пятна крови на блузке. Лиза вздрогнула от видения: сильные мужские руки держат Римму за волосы и ударяют о стол раз, другой, третий…

– Господи, Римма! Что случилось?

– Марта, простите, что я к вам в таком виде… Мне больше некуда идти. Я только приведу себя в порядок и уеду. Можно?

– Что за вопросы? Проходите, скорее!

Оказалось, что ее сыну перекрыли продажи уже давно и какое-то время он прозябал на те деньги, которые умудрился заработать. Но время шло, а доходов не было. Постепенно он начал выносить из дома ценные вещи, которых у Риммы было немного, но все же. Золото, гаджеты, скромные накопления – все кануло в жерло зависимости, и вот наступил момент, когда ничего ценного уже не осталось, только стены и мебель. За старую мебель никто не давал и цента, парень влез в долги. К нему пришли наркокредиторы. Римма подоспела, когда ее сыну ломали вторую ногу, ее зацепили и несколько раз приложили лицом к столу – все, как видела Лиза в своем «видении». Когда они ушли, Римма вызвала полицию и «Скорую» для сына, сама от медицинской помощи отказалась, на вопросы полицейских ответила всю правду, забыв про предупреждение «никаких копов» – в такие угрозы верят только те, кто смотрит американские сериалы, в настоящей жизни все всегда всё рассказывают полиции. Когда ее дом опустел, Римма не смогла заставить себя остаться в разгромленной квартире. Она вызвала такси и уехала к Лизе.

– Мне просто нужно передохнуть, – сказала она. – Я не в силах пока туда вернуться… Сниму номер в отеле, но я не могу туда заявиться в таком виде…

Естественно, ни в какой отель Лиза ее не отпустила. Разместила у себя, в маленькой комнатке, что раньше служила чуланом. Там как раз вместилась раскладушка, которая нашлась на балконе, и Римма на несколько ночей осталась у нее. Они разговаривали практически все время, пытаясь сообразить, что нужно сделать. Лиза не понимала, почему не может сказать Римме, как ей следует поступить, ведь она знала. Знала, что необходимо сделать этой женщине. Но не говорила – просто слушала, задавала вопросы и опять слушала, а когда Римма медленно, но верно подбиралась к выводу, который Лиза с самого начала сделала для себя, – поощряла ее, прогнозируя, какие хорошие последствия может иметь тот или иной шаг.

В итоге Римма сделала следующее: она подала в суд на своего сына, добилась судебного запрета приближаться к ней и ее квартире. Сама оттуда она выехала, сдав квартиру молодой семье из провинции. И сняла для себя небольшую комнатку в доме, где жила Лиза.

Тогда же она попросила Лизу разрешения дать ее телефон подругам по несчастью, и Лиза согласилась. Римма раздала телефон психолога, что помогла ей, всем приятельницам, попавшим в трудную жизненную ситуацию. Женщин, которым требовалась помощь, оказалось очень много, и Лиза была вынуждена начать свой бизнес.

Ей звонили женщины из группы психологической помощи родителей, чьи дети наркоманы; из центра помощи женщинам, пережившим насилие; из церковного прихода; звонили просто люди, которым рассказывали про Лизу, – отовсюду, где Римма когда-либо была и оставила своей добрый след. Лиза на самом деле не делала ничего такого, чего бы не смог сделать обычный друг, но друзей мы не слушаем, мы слушаем профессионалов. Ведь их устами мы принимаем решения, о которых сами даже думать боимся. В этом и заключался весь смысл внезапно разросшегося бренда «Марта Хадсон – психолог, который реально помогает».

Тем более потенциальные клиентки видели результат на хорошо знакомой женщине – на Римме. Она больше не жила со своим сыном, и парень вынужден был обратиться в приют, где его начали лечить от зависимости. Римма навещала его, но домой не забирала. Она больше ему не верила и не была готова положить свою жизнь к ногам бесстыжего и эгоистичного мальчишки. Она стала лучше выглядеть, чаще улыбаться. У нее началась новая, интересная жизнь, и за несколько недель она сделала больше, чем кто-либо за всю жизнь.

Офис Марты Хадсон располагался в бизнес-центре на Каламбус-авеню, в получасе пешим ходом от Лизиного дома.

Ее клиенты – в основном женщины – приходили к ней на прием в вечернее время. Примерно с четырех часов и до девяти Лиза работала, а потом спешила домой, отпускала Римму и проводила время с сыном. Малыш уже пытался говорить, и няня говорила с ним на английском, а Лиза – на русском. Она непременно хотела, чтобы Никитка знал русский язык.

В один из теплых погожих дней Лиза попросила Римму привезти Никитку к ней в офис в седьмом часу. Она хотела погулять с сыном в парке, сразу после последнего сеанса.

Ее давняя клиентка, Лайза Грин, немолодая дама, чье сердце было разбито изменой мужа, пришла вовремя, как обычно, прихватив с собой вкусное печенье собственного приготовления. Лайзе было пятьдесят три года, тридцать из которых она посвятила своему мужу. Типичная жительница Нью-Йорка, деловая, хваткая, быстрая и катастрофически ранимая. Лайза была не в силах держать под контролем все свои дела и следить за тем, чтобы муж не бегал на сторону. Она работала преподавателем в университете, занималась наукой, студентами и их жизнью – устраивала мероприятия, руководила несколькими кружками, помогала адаптироваться иногородним и иностранцам. Ее жизнь была настолько перенасыщена социально правильной активностью, что она не видела очевидного, что ее муж – изменник. Она была объята доверием с ног до головы, и когда мерзкая, зловонная тень предательства нависла над их браком, Лайза оказалась не готова. Она ушла от мужа, но пришла к Лизе, чтобы понять: сможет ли она простить его?

Лиза понятия не имела, что советуют настоящие психологи в таких ситуациях. Но ей казалось, что правильнее всего определить, какое именно решение не может принять Лайза, и помочь ей его принять. Сегодня – последний сеанс. Не потому, что Лизе не нужны деньги, а потому, что любое лечение должно заканчиваться, иначе в нем нет смысла. Человек должен знать, что это не просто беседы, это работа над его проблемами, и нужно работать, потому что это – не вечно.

– Лайза, у нас с вами десятый сеанс сегодня, – сказала Лиза, наливая чай. У нее был очень уютный кабинет, который она обставила сама. Ее клиентам не хотелось уходить, потому что здесь было тепло и уютно, здесь царили тишина и спокойствие, а на улице их снова встречал шумный нетактичный город, суета, проблемы. – Вы понимаете, что это значит?

– Да, дорогая моя, сегодня мы видимся в последний раз. Я не знаю, как вам, но у меня это были прекрасные десять вечеров. Я, если честно, не хочу расставаться с вами.

Лиза искренне улыбнулась.

Ей тоже не хотелось навсегда прощаться с Лайзой. Но заводить дружбу с клиентами нельзя. Возможно, она сделает исключение. Но сейчас она хотела понять, смогла ли эта женщина принять решение, а потом уже размышлять – стоит ей поддерживать с Лайзой связь или нет. Но Лайза ей нравилась – это правда.

Лиза взяла печеньице, легкое, практически невесомое, и откусила. Да, эта женщина умела готовить, неудивительно, что ее кобель-муж от нее не уходил. И выглядела Лайза очень хорошо – стройная, стильная, лицо без морщин (наверняка пластика), модная прическа.

– Итак, Лайза, сегодня вы должны ответить на вопрос, который мы вместе с вами задали, когда начали наши сеансы. Вы помните?

– Да, я помню. Виновата ли я в том, что мой муж мне изменял? Смогу ли я простить его вину?

– У вас есть ответ на этот вопрос?

– Я думала об этом всю неделю. И поняла: да, ответ есть. Но он вам не понравится.

– Даже так?

– Да, – ответила Лайза. – Я поняла, что виноватых в этой ситуации нет. Его измена – не единичный случай, он регулярно мне изменял, и так было всегда. Мы прожили вместе тридцать лет, и в нашей постели всегда были посторонние женщины.

«Ну наконец-то до тебя дошло! – с облегчением подумала Лиза. – Это же надо было оставаться такой слепой, чтобы не видеть, что ты замужем за кобелем? Да ведь он практически в открытую перетрахал всех твоих подруг и всех баб вокруг, а когда разменял пятый десяток, переключился на проституток, с одной из которых ты его и поймала. Он так обнаглел, что привел шлюху домой!»

– И какой вы сделали вывод, Лайза?

– Я не хотела замечать его похождения, я терпела. Но теперь, когда он не стесняясь вытворяет это на супружеской кровати… Мое терпение лопнуло. Мы оба привыкли. Он привык изменять, а я привыкла этого не видеть. И все кончилось потому, что кончилось мое терпение. Кто в этом виноват? Никто.

– Помните, мы говорили о вашей сексуальной жизни? Помните, что вы мне тогда сказали? Что ваш муж уже несколько лет не привлекает вас как мужчина. И вы уверены, что как женщина столько же не привлекательны для него. Вы знаете почему?

Лайза думала недолго, не больше десяти секунд:

– Потому что в моих глазах он бессовестный человек, а я в его глазах – забитая, на все согласная тряпка. Это весьма несексуально.

– Что вы решили, Лайза?

– Я решила, что я дам ему шанс, но наравне со всеми. Это будет конкурентная среда, а не эксклюзивные условия.

– Что вы имеете в виду?

– Я не такая старая, как могу казаться. – Лайза улыбнулась, просияла глазами и дернула плечами, демонстрируя живость. Это было мило, и Лиза улыбнулась. – Я решила вернуться в строй. Зарегистрируюсь в Интернете, на сайте знакомств, и начну ходить на свидания. Начну принимать звонки от Джека, разрешу ему сводить меня куда-нибудь. Но это будет действительно конкурентная среда, и он будет знать об этом.

– Вы сами ему скажете?

– О чем?

– О том, что будете встречаться с другими мужчинами.

– Да, я хочу, чтобы он знал, что ему придется побороться.

– Тогда вы снова будете себя обманывать, Лайза, – проговорила Лиза. – Это будет игра, в которой вам давно известен победитель. Вы будете делать все, чтобы Джек набрал больше очков, и другие мужчины, с которыми вы встретитесь, пройдут мимо вашего сердца. Хотя один из них, возможно, рожден, чтобы быть там.

– Вы думаете?

– Вы и сами так думаете, правда ведь? Честная, конкурентная борьба будет только тогда, когда вы сможете увидеть, что на самом деле изменилось в Джеке, и поймете, стоит ли вам снова поверить ему или лучше поверить в совершенно незнакомого человека. Когда риски будут равными, тогда выбор сделает ваше сердце, тогда это будет на самом деле конкурентная борьба.

Они еще поговорили о том, как лучше устроить этот конкурс, и в конце встречи Лайза твердо пообещала себе, что попробует и в самом деле выбрать сердцем.

Они распрощались, пообещав друг другу созваниваться. Лиза заперла кабинет, села за компьютер и открыла свои наработки.

Последние три месяца она писала. Она не описывала события, которые рассказывали ей клиенты, но использовала те движущие силы и чувства, которые были в них, чтобы создать историю, которую хотела рассказать всем.

Сначала Лиза думала, что это будет книга. Потом – серия рассказов. Но совсем недавно ей пришло в голову, что это должен быть сериал. У нее не было сюжета, лишь наброски поворотных моментов, которые исказят любую линию, какую бы она ни придумала потом. Она делала арматуру, на которую настроит красивый дом, а потом сие творение попробует продать. Но сейчас главное – довести до финала первую часть. Часть, в которой она решила рассказать о выборе, который когда-то сделала сама.

В эпизоде, который называется «Решение», практически все готово. Там нет только одного: осознания того, как этот выбор был сделан. Лиза уже ответила на вопрос – почему? Но все еще не может подобрать слова, чтобы описать – как?

Как она посмела?

Как у нее получилось?

Как она это сделала?

* * *

О проблемах Саши она узнала от Арсена, он сказал ей, что Саша задолжал приличную сумму денег местному бандиту средней руки по кличке Маруф. Именно потому, что Маруф бандит средней руки, это и встревожило Арсена – такие парни безбашенные, они живут в каком-то непонятном мире, где царствуют правила валютной оценки насилия и проценты с долгов берут болью: переломанными конечностями, пробитыми головами, нашпигованными свинцом животами. Бандиты покруче и посерьезнее такими делами давным-давно не занимаются, решают все при помощи личных связей и переговоров и только в крайнем случае прибегают к услугам профессионалов.

Лиза сильно напугалась и решила сообщить отцу о том, что у Саши проблемы, но Арсен ее отговорил. Сказал, что поможет Саше сам, тихо – выкупит его долг, но так, что Саша и не узнает. Маруф больше не будет давить, а когда получит долг, то отдаст деньги Арсену.

– А если Саша не отдаст долг? У меня таких денег нет, и у отца тоже! – переживала Лиза.

– Не волнуйся, любимая, – ответил ей Арсен. – Твое спокойствие в твоем положении стоит дороже.

В тот день заскакали первые блошки с настойчивым: «Это неправильно! Это неправильно!», но Лизе так хотелось просто взять и отдать проблему Арсену, не заниматься самой, не думать, не переживать… Она не смогла устоять от соблазна. Она поверила, убедила себя, что в словах Арсена звучит любовь и щедрость, она согласилась.

Иллюзия затмевала собой все примерно неделю, а потом рассеялась так же быстро, как и образовалась. Только на этот раз безо всяких усилий со стороны Лизы.

В один из вечеров отцу на работе стало плохо, мама отправила Лизу к нему с таблетками. Лиза приехала в офис отца, нашла его в бурной активности. Отец не сдавался ни на минуту, руководил процессом со сморщенным посеревшим лицом, держась за сердце. Она дала ему таблетки, проследила, чтобы папа их выпил, и попыталась настоять, чтобы он поехал домой, но отец отказался. Если бы на ее месте была мама, то отец бы уехал вместе с ней, не дав ей даже рта раскрыть. Но мама не поехала, потому что отец запретил ей. В прошлый раз она приехала и застала его в аналогичном состоянии, устроила истерику, требовала вызвать врачей и прекратить издеваться над здоровьем начальника. В результате начальника Госнаркоконтроля увезла «Скорая», а какая-то спецоперация сорвалась. Отец был вне себя, запретил матери появляться в офисе, строго наказав охране на пропуске не впускать эту даму в здание. Поэтому поехала Лиза, и все ее попытки уговоров отец решительно отмел.

– Лиза, у нас практически единственный шанс выйти на реальных сбытчиков Наркобарона. Умер один из его стариков, завтра похороны, а для цыган это святое. Не прийти к холодным ногам старика значит опозорить честь и достоинство семьи. Ни один цыган этого не допустит. В Иркутске несколько таборов, и очень много торговцев, мы работали вслепую, не понимая кто где. И завтра наконец узнаем, кто из какого табора. Отсутствующие на своих обычных точках будут принадлежать табору Наркобарона. Так что мне нельзя домой, дочка. Мне правда лучше.

И Лиза уехала одна. Но она поехала не домой, она поехала к Арсену, моля бога, чтобы он был дома.

Она знала о том, что Наркобарон у отца в разработке, и знала, какие страшные вещи цыган творит. Его перевалочный пункт снабжал практически всю Сибирь, а что-то даже экспортировали в Америку! Он был очень опасным человеком, а его подчиненные – беспринципными убийцами.

Конечно, она пыталась поговорить с Арсеном об этом. Но Арсен отказался обсуждать этот вопрос, сказав, что никакого отношения к Наркобарону не имеет и к его табору тоже. Лизе было достаточно его слов.

А сейчас она поняла, что, скорее всего, сильно ошиблась в выводах. Откуда у Арсена деньги? Он нигде не работает, живет не с родителями. Откуда? Лиза звонила ему на мобильный, но он не отвечал, она приехала к нему, открыла дверь своим ключом. В квартире не было никого. Она села на кровать и заплакала.

Она все поняла. И, уезжая домой, закрыла дверь на верхний замок, которым Арсен не пользовался, на его связке не было даже этого ключа, он лежал на полке в прихожей. Лиза ждала, что Арсен позвонит ночью, утром, днем, но нет, телефон молчал. Отца не было ровно столько же, а когда он вернулся, довольный и уставший, и сказал, что они вычислили реальный состав табора, позвонил Арсен. Он был убит горем, попросил ее приехать и открыть дверь в квартиру. Лиза приехала. Арсен не сказал ей ни слова, а она ничего не спросила. Она все поняла.

Давящее знание медленно сжирало все то теплое, что было между ними. Какое-то время Лиза пыталась игнорировать этот холод, делала вид, что все хорошо, не требовала объяснений, но с каждым днем становилось все сложнее и сложнее. Это понимал и Арсен: их прогулки становились короче, они мало говорили, и спустя какое-то время Лиза просто перестала отвечать на его звонки.

Он забрасывал ее сообщениями, она стирала их из телефона, не отвечала. Он пытался поймать ее после занятий, но она уходила или значительно раньше, или позже, выглядывая из окон кафетерия, ожидая, когда Арсен с тремя цветочками сядет в машину и уедет. Она думала, что расставание пройдет легче, но поднимающаяся ноющая боль где-то внутри говорила об обратном. Лиза терпела, глядя на Арсена через заснеженное окно кафетерия. Он ждал ее часами, спрашивал ее сокурсников, где она, звонил ей, писал… Он ждал ее у подъезда, но она всегда возвращалась домой с Сашей, видя, как Арсен умоляюще смотрит на нее из автомобиля, но не выходит.

Она выдержала семь дней.

В очередной раз, когда Арсен ждал ее с тремя красными розами, она не стала прятаться. Она думала, что в ней уже все успокоилось, что она спокойно может поговорить с ним и расстаться навсегда.

Он увидел ее, выходящую из парадного входа Академии искусств, подбежал и заключил в объятия. От поцелуя Лиза увернулась, сказала тихо:

– Привет.

– Почему ты пропала? Я звонил тебе! Писал! Я ждал тебя здесь каждый день! Я ждал тебя у дома!

– Да, я видела. Спасибо за цветы. А почему ты не подошел ко мне у дома?

– Ты всегда была с Сашей.

– Ну и что?

Арсен замолчал. Лиза отдала ему цветы, улыбнулась и пошла дальше. Он догнал ее.

– Лиза, послушай. – Он мягко прикоснулся к ее плечу. – Я все тебе объясню. Пожалуйста, пойдем куда-нибудь, где тепло, и я все тебе объясню.

– Ты мне солгал, – сказала Лиза. – Ты лгал мне полтора года, Арсен. Я больше тебе не верю.

– Лиза, пожалуйста, прошу тебя! Дай мне возможность все объяснить! Прошу тебя! Я не могу без тебя, я… У нас скоро родится ребенок… Пожалуйста, выслушай меня!

И она сдалась. Она категорически отказалась ехать к нему домой, и они пошли в ближайшее кафе, где заказали по большой кружке горячего шоколада. Этот разговор был тяжелым, но очень откровенным. Арсен не утаил ни единого ответа, он отвечал на все Лизины вопросы и первым произнес страшную для них правду: