Текст книги "Непрерывное восхождение. Том 1. Сборник, посвященный 90-летию со дня рождения П. Ф. Беликова. Воспоминания современников. Письма Н. К. Рериха, Ю. Н. Рериха, С. Н. Рериха. Труды"

Владимир Кадомцев
Друг и учитель

С Павлом Федоровичем Беликовым, писателем и одним из самых выдающихся исследователей творчества семьи Рерихов, я познакомился (сначала заочно) в начале 1974 г., благодаря прочитанной книге «Рерих», вышедшей в серии «ЖЗЛ». Я написал восторженный отзыв в редакцию «Молодая гвардия» и 30 мая 1974 г. получил долгожданный ответ от писателя. Так началось наше знакомство, продолжавшееся вплоть до его ухода из жизни в 1982 году. П. Ф. Беликов стал для меня одновременно и другом, и духовным наставником.

Он был прост во всем: в одежде, в манере говорить, держаться на людях… Казалось, его нисколько не интересовало то, как он выглядел со стороны. Весь его облик излучал доброту, сердечность, искренность. Поражали его проницательные глаза (глаза мудреца), особенно в сочетании со светлой, такой мягкой, немного застенчивой, улыбкой на лице. А как он умел слушать собеседника!.. Неподдельное внимание, терпение, уважение к человеку, с которым он общался. Ни тени превосходства или заносчивости. А ведь Павел Федорович был близким другом С. Н. Рериха, одним из основателей Рериховского общества в Эстонии, переписывался с самим Н. К. Рерихом.

Павел Федорович был человеком весьма обязательным, в высшей степени человеком слова. За все годы нашего знакомства он ни разу не нарушил данных им обязательств или обещаний. Помню, когда я попросил его однажды помочь в получении лекарственных трав для моего больного сына, страдавшего бронхиальной астмой, то и эта просьба не осталась без ответа. Вскоре я получил бандероль с алтайскими целебными растениями, которые прислал друг Павла Федоровича Андреев из Петербурга.

Также не оставались без ответа и мои просьбы относительно присылки книг, статей Н. К. и Е. И. Рерихов и различных материалов по Живой Этике. Все эти материалы я переписывал от руки на протяжении нескольких лет (в 70-е годы, как известно, подобные книги не издавались).

В ноябре 1974 г. состоялась наша личная встреча. В эти ноябрьские дни в Москве проходили торжества, посвященные 100-летнему юбилею Н. К. Рериха.

17 ноября 1974 г. в Третьяковской галерее состоялось неофициальное открытие выставки картин С. Н. Рериха, приуроченной к его 70-летию. Там, на выставке, и состоялось наше знакомство.

Утром 21 ноября 1974 г. в залах Академии художеств (на Кропоткинской улице) была открыта Юбилейная выставка картин Н. К. Рериха. На выставке мне запомнился такой эпизод. Как всегда, вокруг С. Н. Рериха была многочисленная толпа посетителей. Павел Федорович, буквально спасая Святослава Николаевича от фанатичных почитателей, увлек его куда-то в другие залы. Я последовал за ними. Как позднее выяснилось, они торопились на кино– или фотосъемку в один из выставочных залов. Моему взору предстала следующая картина: в мощном потоке света Павел Беликов и Святослав Рерих стояли рядом, дружески обнявшись.

Вечером, 21 ноября 1974 г., в Большом театре состоялся Торжественный вечер, посвященный 100-летию со дня рождения Н. К. Рериха, на котором мне и моим близким посчастливилось присутствовать – Павел Федорович любезно предоставил нам пригласительные билеты.

25 ноября 1974 г. состоялась Научная конференция в Академии художеств, посвященная 100-летнему юбилею Н. К. Рериха. На этой конференции Павел Федорович выступал с докладом. «Искусство – сердце народа, наука – мозг народа», – привел он слова Н. К. Рериха. «Искусство и Знание являются международным языком».

Здесь же, в зале, где проходила конференция, я впервые увидел З. Г. Фосдик (вице-директора Музея Н. Рериха в Нью-Йорке) – очень милую, скромную и простую на вид женщину, чрезвычайно обаятельную, от которой, казалось, исходили волны света и добра. Воистину, все значительное почти всегда бывает и самое простое.

Приезжая в Москву, Павел Федорович несколько раз останавливался в квартире моего отца (на Ново-Петровской улице). Причем, делал это с удовольствием. Отец выделял ему отдельную комнату. График его деятельности в то время был необычно напряженным. Я и мои близкие удивлялись его неистощимой энергии, колоссальной работоспособности: многочисленные встречи, беседы, участие в заседаниях, конференциях на различных уровнях, выставках и пр. Как все это мог выдерживать уже далеко не молодой человек на протяжении нескольких дней подряд? – такой вопрос постоянно возникал у нас. И у него еще оставались силы беседовать с нами…

Во время этих бесед затрагивались различные темы из области Живой Этики. Многое в результате становилось понятным, ибо Павел Федорович просто и доступно объяснял сложнейшие философские вопросы, проблемы Бытия, науки, религии, искусства и т. д. И, конечно, в этих беседах широко освещалась многогранная деятельность семьи Рерихов. Для меня лично очень многое в результате этих задушевных (порой многочасовых) разговоров являлось подлинным открытием. Можно сказать, что они были своего рода «ликбезом» по многим вопросам философии, науки и т. д.

Было очень интересно наблюдать со стороны за выражением лица Павла Федоровича в то время, когда он собирался с мыслями, чтобы ответить на какой-либо непростой вопрос. При этом он закрывал глаза (как бы уходил в себя), морщил лоб, потирая его рукой, и, медленно подбирая слова, с некоторым усилием (внутренним) отвечал. Ибо ему надо было не просто ответить, а ответить так, чтобы мы смогли вместить этот ответ в своем сознании.

8 мая 1976 г. в Центральном Доме кино состоялся просмотр научно-популярного фильма «Н. Рерих» (режиссер – Р. Сергиенко, «Киевнаучфильм»). Среди консультантов фильма был и П. Ф. Беликов.

Во время своего очередного приезда в Москву, в июне 1977 г., Павел Федорович вновь остановился у нас (на квартире моего отца). В этом году в Москве проходила Всемирная конференция религиозных деятелей, посвященная проблемам мира. Накануне ее открытия, 5 июня, был большой христианский праздник Всех Святых. В московском кафедральном Богоявленском соборе проходило торжественное богослужение, которое возглавлял святейший патриарх Пимен. На этом богослужении присутствовали многочисленные гости, участники Всемирной конференции, которые соборно молились об успешном завершении этого Форума. Впервые в новейшей истории человечества на Всемирный форум собрались единой семьей представители основных мировых религий: христиане, мусульмане, буддисты, индуисты, иудеи… И что особенно знаменательно: собрались у нас, в России.

В один из вечеров Павел Федорович рассказал о необычном представителе одной религиозной общины, выступившем на этом Форуме. Речь его была очень своеобразная и сильно отличалась от всех других выступлений. Она заключала в себе многие идеи Живой Этики, приближенные к современности. И что еще было необычно – никто не видел, как Он пришел и как ушел с конференции. Павел Федорович дал понять, что, скорее всего, это был Посланник Братства.

В августе 1977 г. по любезному приглашению Павла Федоровича я приехал к нему в Козе-Ууэмыйза.

Это небольшой тихий поселок, в котором много зелени; возле домов – аккуратные палисадники. В окрестностях поселка частично сохранился старинный парк. Раньше здесь была баронская усадьба («икскюлей»), от которой немного что сохранилось: часть барского дома, дом управляющего, развалины оранжереи… Недалеко расположена роща, и протекает небольшая речка Пирита. Дом, в котором проживал Павел Федорович с супругой, небольшой, двухэтажный. Квартира расположена на втором этаже. Все вокруг чисто, ухоженно… Перед домом много цветов (в основном розовые кусты разных оттенков), за которыми ухаживала супруга Павла Федоровича, Галина Васильевна, большая любительница природы.

Первое, что сразу бросается в глаза при входе в квартиру, – это книги, которые находятся уже в прихожей (на антресоли). Вдоль стен большой комнаты, от пола и почти до потолка, устроены полки для книг. Повсюду книги, картины, разнообразные сувениры… На оригинальном блюде стоит фигурка Будды, выполненная знакомым скульптором с оригинала, привезенного из Индии. Рядом с ней макет буддийского монастыря Эрдени, знаменитого тем, что его посещал Учитель М. В квартире Павла Федоровича собран богатейший архив по Живой Этике, творчеству семьи Рерихов; обширная библиотека из философских, научных и литературных трудов многих отечественных и зарубежных авторов и другие уникальные материалы по вопросам мировой истории и культуры.

Его архивами пользовались многие известные ученые, литераторы, художники, искусствоведы и… просто любители. Он всегда бескорыстно предоставлял всем им возможность пользоваться этими бесценными духовными сокровищами. Павел Федорович не имел ни ученых степеней, ни специального литературного или философского образования. Он сам себя «образовал», самоусовершенствовал, достигнув значительных духовных высот и глубин в познании Бытия. Не случайно художник Цесюлевич из Барнаула в своем докладе «Прибалтика в деятельности Н. К. Рериха в 1920-х – 1930-х годах» называет Беликова «близким другом и сотрудником Н. К. Рериха».

Несомненно, П. Ф. Беликов принадлежит к людям нарождающейся Новой Расы, появление которой знаменует начало Новой Эпохи в развитии земной цивилизации.

Сколько задушевных бесед состоялось в Козе-Ууэмыйза!.. Мы общались не только дома, но и во время прогулок по живописным окрестностям: в роще, на лугу, на берегу речки Пириты. Чудесная природа в тех местах, где и дышится привольно, и мыслится свободно… Аура окрестных мест – прекрасная!

Мы часами беседовали на многие темы, затронутые в Живой Этике, Павел Федорович рассказывал о жизни и творчестве семьи Рерихов, Центрально-Азиатской экспедиции и многом другом.

Запомнился рассказ Павла Федоровича о событиях, происшедших с ним во время второй мировой войны, когда Эстония была оккупирована немцами. До захвата Эстонии фашистской Германией Беликов работал в системе Союзпечати. Несомненно, этот факт был известен местным буржуазным властям, сотрудничавшим с оккупантами. За ним стали следить… В один из своих приездов в Таллинн (а он тогда скрывался на хуторе) его стали преследовать на улице переодетые в штатское полицейские «ищейки». Хорошо ориентируясь в городских кварталах, он сумел от них скрыться: вошел в один из знакомых домов, имевший выходы на две стороны, и благополучно вышел с противоположной стороны дома на соседнюю улицу.

И еще один эпизод из военной поры, который характеризует Павла Федоровича уже как мужественного и самоотверженного человека, патриота своей Родины, сострадающего несчастным, попавшим в беду людям. Во время войны Павел Федорович жил на хуторе, со всех сторон окруженном лесом. Он и его жена Галина Васильевна помогали едой и одеждой двум раненым русским солдатам, которые попали в окружение и скрывались от немцев. Впоследствии, когда солдат поймали и допрашивали, стараясь узнать, кто из местных жителей им помогал, то Павел Федорович солдатами не был опознан (как он сам выразился: о нем просто… забыли).

Много лет спустя он рассказал эту историю С. Н. Рериху. Святослав Николаевич усмотрел в этом помощь и защиту Высших сил. «Значит, вы были Нам еще нужны», – заключил он.

Павел Федорович был близким другом С. Н. Рериха и истинным знатоком его творчества. О глубине его проникновения в творчество С. Рериха можно, в частности, судить по замечательной статье П. Беликова «Свет таланта», посвященной выставке картин С. Н. Рериха в Улан-Удэ (см. журнал «Байкал» № 5 за 1975 г.).

Павел Федорович подарил мне несколько фотографий, которыми я очень дорожу и трепетно храню: «Общая панорама долины Кулу», «Чтение Вед перед домом Рерихов в Кулу», «Дом Рерихов (со стороны мастерской Н. К. Рериха)», «Н. К. Рерих с сыновьями». Но особенно мне дорога фотография с триптихом «Fiat Rex» на стене, на которой запечатлен уголок комнаты в доме Рерихов (в Кулу), где проходило Общение с Учителем и делались записи Учения Живой Этики Е. И. Рерих.

Как я уже упоминал, в годы общения с Павлом Федоровичем мною были получены от него многие материалы по Живой Этике, отдельные статьи, а также отрывки из книг Н. К. и Е. И. Рерихов (в перепечатке, выполненной Павлом Федоровичем или Галиной Васильевной, которая ему очень помогала в этой работе); иногда он присылал и целые книги, изданные в печати (в основном, в Латвии в 30-х годах).

Однажды он мне прислал отпечатанный на машинке религиозно-философский трактат В. Ф. Войно-Ясенецкого (он же архиепископ Лука) с его биографическими данными. Павел Федорович высоко ценил философские и этические воззрения этого незаурядного ученого-мыслителя и религиозного деятеля. Архиепископ Лука «владел несколькими иностранными языками, изучал философию, особое внимание уделял изучению восточной философской мысли и истории христианства», – писал он мне.

Уже после ухода из жизни Павла Федоровича его сын, Кирилл Павлович, прислал мне перепечатку последней книги отца, полностью законченной в черновом варианте и практически подготовленной к печати. В перепечатке книга была озаглавлена: «Семья Рерихов (опыт духовной биографии)». В свет она вышла в 1994 г. в Новосибирске под названием – «Рерих (опыт духовной биографии)».

Павел Федорович Беликов ушел из жизни 15 мая 1982 года и был похоронен на Александро-Невском кладбище в Таллинне (его называют «внутригородским»). Кладбище расположено недалеко от дома, где живет дочь Павла Федоровича, Елена Павловна. Она мне рассказывала, что на похоронах отца, кроме близких, были только друзья из Петербурга и Киева. И все… Из Москвы были присланы лишь телеграммы соболезнования.

Но память о нем, несомненно, жива и будет всегда жить в сердцах его истинных и благодарных друзей и соратников.

Память эта не сотрется во времени. Залогом тому служит названная в его честь вершина на Алтае – «Пик Беликова». Восхождение на эту вершину было совершено сибирскими учеными в 1983 году. «Пик Беликова» находится рядом с четырьмя другими вершинами «Рерихов» (названными в честь Е. И., Н. К., Ю. Н., С. Н. Рерихов). И над всеми этими вершинами возвышается «Пик Учителя».

Москва, апрель-май 2001 г.

Сергей Зорин
Свидетельствовал собой…

Во время учебы в институте (1963–1968 гг.) я заинтересовался философией Востока. Знакомство с литературой по буддизму неизбежно привело к Агни Йоге и Рерихам. Но доставать книги Учения было непросто: в основном приходилось переснимать их и печатать. Тогда я очень увлекался фотографией и ночи напролет просиживал, печатая книгу за книгой. До сих пор у меня на даче хранятся целые тома, сделанные фотоспособом или перепечатанные на машинке. Есть и переписанные от руки…

Позднее, в 1969–1970 гг., я с огромным интересом посещал «полуподпольные» лекции по буддизму, которые читал в МГУ А. М. Пятигорский, ученик Юрия Николаевича Рериха. Беседуя с ним о его Учителе, мы почувствовали, что речь идет не просто о замечательном востоковеде, а об Ориенталисте милостью божьей. Вот почему Мемориальная квартира-музей Юрия Николаевича притянула меня как магнит. В начале 70-х я стал часто бывать в этом удивительном месте, пользуясь гостеприимством Ираиды Михайловны Богдановой, рассказывавшей неизвестные в те годы подробности о трансгималайской экспедиции Рерихов и, особенно, о жизни в Кулу. Мой интерес к великой Семье Рерихов и к данному через них Учению все возрастал.

Именно поэтому, когда в 1972 году в серии «ЖЗЛ» вышла книга П. Беликова и В. Князевой «Рерих», мне захотелось во что бы то ни стало познакомиться с авторами и узнать от них побольше об удивительной семье. Конечно, авторы не могли поместить в одну книгу все свои знания, да и цензура вряд ли все пропустила… С Валентиной Павловной я так и не сумел познакомиться, зато судьба подарила мне после выхода книги встречу с Павлом Федоровичем. Спустя некоторое время после нашего знакомства (в 1974 году) он представил меня Святославу Николаевичу Рериху. Но эта Встреча для меня настолько важна, что о ней нужно рассказывать отдельно, а сейчас я подробнее поведаю о беседах с Павлом Федоровичем.

Впервые мы увиделись у вдовы писателя В. Иванова, автора романов «Русь изначальная» и «Русь великая». На этой встрече были В. М. Сидоров, П. Ф. Беликов и я со своими друзьями Александром Кочаровым и Тамарой Котеленец. Нужно сказать, что в то время мы с Александром увлеченно занимались поисками материалов по Востоку. У Кочарова созрело твердое решение освоить санскрит, и вскоре мы уже были на квартире у Октябрины Федоровны Волковой, работавшей в свое время, как и А. М. Пятигорский, под руководством Ю. Н. Рериха. Начались занятия по изучению санскрита. Кочарова они увлекли невероятно, я же, понимая, сколько времени потребуется для овладения этим древним языком, решил, что не могу забросить создание инструментария Оптического театра, над которым трудился тогда не покладая рук. Поэтому, отсняв иллюстрации из великолепных старинных фолиантов, которыми была богата библиотека О. Ф. Волковой, я прекратил свои занятия и сосредоточил все силы на работе над театром. Кочаров же, успешно освоив санскрит, отправился учиться в Бурятию, постигая каноны создания танок, а потом на десять лет уехал в Индию. Я так подробно останавливаюсь на описании нашей жизни в начале 70-х, потому что именно жгучий интерес ко всем, кто профессионально занимался Востоком, закономерно приводил к встречам со многими интересными людьми. И однажды вечером мы оказались в такой компании на квартире известного писателя. И В. М. Сидоров, и тем более П. Ф. Беликов были для нас источниками информации, к которой тянулась душа и которую так непросто было получить в то время.

Уже после первых встреч и бесед я понял, что Павел Федорович – образованнейший человек ренессансного типа. Энциклопедист. Человек, для которого учиться всю жизнь было интересно и радостно. И Учение в его жизнь пришло потому, что иначе и быть не могло. Устремленность души к высокому, к миру горнему привела бы его к Учению с неизбежностью. Конечно, он не мог не устремиться всем сердцем к тем, через кого было дано миру это Учение. Когда он еще до войны вел переписку с Рерихами, то писал точно, скупо и по делу. Без свойственных нынешним рериховцам славословий и многословных «исповедей». Это о нем писала Е. И. Рерих, что хороший деловой отчет они ценят больше, чем пространные заверения в преданности. Воистину, свидетельствовать о чем бы то ни было можно только собственным примером. Таким и был П. Ф. Беликов. Собой, своим отношением к друзьям он свидетельствовал об истинном благородстве, об истинной скромности. Не о показном смирении, которое паче всякой гордыни. Тихий, скромный, незаметный, но в то же время собранный, целеустремленный, нацеленный на высокие дела и задачи, – таким он запомнился мне. Думаю, что многие из рериховцев, кто долго общался с Павлом Федоровичем, согласятся со мной в такой оценке.

У Беликова был большой архив, касающийся семьи Рерихов, который он собирал всю жизнь, поэтому к нему часто обращались за уточнениями и разъяснениями. Если он знал, что сможет ответить на заданный вопрос, то никогда и никому не отказывал в помощи. Он рассылал многим людям материалы по теософии и Живой Этике, и когда его пытались предупредить, что рассылка по почте грозит огромными неприятностями, то Павел Федорович тихо и спокойно отвечал: «Да не оскудеет рука дающего», и пыл «доброжелателей» куда-то улетучивался. При нем все ссоры, которые вспыхивали иногда между рериховцами, тут же стихали… Он знал, он был истинным Хранителем, и это чувствовали и понимали те, с кем он общался… Как нам сегодня не хватает такого спокойного, мудрого и ответственного подхода! Сколько людей, назвавшись рериховцами, не усмирив свою гордыню, продолжают самозабвенно лелеять свое эго, самоутверждаться, расталкивая всех вокруг, подобно кукушонку в чужом гнезде, и самое страшное – выдают нечто несуразное, ссылаясь при этом на Рерихов. Остается только пожелать тем, кто попадает под влияние подобных самозванцев, побольше читать мудрых книг, размышлять и помнить, что только напряженная работа по самосовершенствованию может принести истинные результаты.

Для нас необычайно важен жизненный опыт каждого члена великой семьи Рерихов. Если мы хотим следовать их путем, работать на той же ниве Культуры, которую они с любовью возделывали и стойко охраняли, то мы должны настраивать сердца с ними в резонанс, постигать их опыт, а не слушать отсебятину «лжеучителей». Ловцов человеческих душ предостаточно. Не попадаться на их крючок поможет работа над книгами Живой Этики. Но и Живую Этику нужно постигать, одновременно впитывая все лучшее, что накопила мировая культура, мировая философия. Иначе и смысл книг Учения не будет правильно понят. Многое пытливому уму даст и книга П. Ф. Беликова «Рерих (опыт духовной биографии)». Мечта написать такую книгу зародилась у Павла Федоровича давно. Помню, как увлеченно он рассказывал нам, что собирается написать книгу о духовном становлении Николая Константиновича. «Нужно вдохновить многих ищущих, – говорил Павел Федорович, – и показать им, как в реальной жизни реальный человек, благодаря огромному труду, устремленности и великой ответственности, достигает высот духа, как он продирается не только сквозь многочисленные преграды, которыми изобилует жизнь, но и через собственное несовершенство».

Павел Федорович показал это, анализируя дневниковые записи молодого Н. К. Рериха, который, учась в Академии художеств, часто доверял бумаге все перипетии своей студенческой жизни. Это воистину бесценное свидетельство для тех, кто привык из одухотворенного человека, достигшего высот в общественной жизни и в творчестве, создавать себе кумира и считает, что Адепты, Махатмы и Учителя приходят на Землю «в готовом виде». Псевдорериховцев эта книга, может быть, и шокирует: как же так, разве мог их кумир записать подобное в своих дневниках, разве могло подобное с ним вообще происходить? Разве мог он страдать, метаться, мучиться сомнениями? Неужели Николай Рерих боялся быть изгнанным из Академии художеств, нелицеприятно отзывался о сокурсниках и о самом Куинджи? Да, все это происходило с ним. Но книга рассказывает и о другом. Как неуверенный в своих силах и вместе с тем честолюбивый студент постепенно, шаг за шагом, поднимался по крутой каменистой тропинке к заоблачным вершинам. На пути этого восхождения произошла сужденная встреча. В его жизнь пришла Лада – Елена Ивановна, – пришла Ведущая. И земной поклон Павлу Федоровичу за то, что в своей книге он сумел показать лабораторию созидания Высокого Духа. Огромный личный труд и невидимые миру слезы, растворяющие кору несовершенства, помогающие сквозь кокон быта прорваться в небо Свободы, преображаясь при этом из человека обычного в Человека Огненного.

Особую благодарность к П. Ф. Беликову я испытываю за то, что именно он в 1974 году сообщил мне о приезде из Индии в Москву С. Н. Рериха. Святослав Николаевич привез тогда на Родину большую выставку собственных полотен и картин отца по случаю 100-летия со дня рождения Н. К. Рериха. Выставки прошли в Академии художеств и в Третьяковской галерее. Благодаря помощи Павла Федоровича я смог попасть на открытие обеих выставок. На этих открытиях было и телевидение и киногруппа, снимавшая документальный фильм об этом событии, а, значит, было море света. Это помогло мне отснять оба торжества и на черно-белый негатив, и на слайдовую пленку. Когда я отпечатал фотографии и показал их Беликову, он предложил мне пойти вместе с ним к Святославу Николаевичу в гостиницу «Советская» и подарить ему весь набор фотографий. Я с радостью согласился, потому что мечтал познакомиться с этим удивительным художником, и к тому же с одним из Рерихов, который, как никто другой, мог ответить на многие вопросы, накопившиеся к тому времени…

Мы пришли в гостиницу ясным январским днем, уже 1975 года, около полудня. Святослав Николаевич, предупрежденный Беликовым, ждал нас в номере. Павел Федорович представил меня, и я с трепетным чувством пожал руку Мастера. Потом разложил на столе около тридцати больших фотографий, которые с интересом стал рассматривать Святослав Николаевич. Вдруг он довольно громко позвал отдыхавшую в другой комнате жену. Появилась Девика Рани, поздоровалась с нами и тоже подошла к столу. Они долго рассматривали фотографии, обсуждая их на английском языке, а мы с Павлом Федоровичем с интересом наблюдали за этой увлеченной парой. Святослав Николаевич сказал, что это самый живой репортаж об открытии выставок, и он с благодарностью принимает такой подарок. Я подготовил на всякий случай две одинаковые фотографии с его портретом. Одну подарил вместе со всем набором Святославу Николаевичу, а вторую попросил его подписать мне на память. Он сел за стол и своим четким красивым почерком вывел: «Сергею Зорину на Добрую Память. Святослав Рерих». Поставил подпись и число – 27.01.1975 г. После этого я, немного смущаясь, спросил Святослава Николаевича, не найдется ли у него полтора-два часа для серьезного разговора. Для меня-то он уж точно был серьезным. Честно говоря, я боялся, что получу отказ за неимением времени, и замер в ожидании ответа. Но, к моему большому удивлению, Святослав Николаевич согласился. Я знал, что Павел Федорович долго оставаться не мог, так как у него были назначены встречи, но на всякий случай шепнул ему, что невероятно хочу поговорить со Святославом Николаевичем с глазу на глаз. Беликов понимающе улыбнулся и, сославшись на запланированную ранее встречу, откланялся. Девика ушла отдыхать, и Святослав Николаевич предложил мне присесть. Я же предложил ему выйти в холл, сказав, что не хочу мешать отдыху жены, а сам стал показывать на потолок и стены, знаками изображая, что они наверняка напичканы подслушивающими устройствами. Мудрая улыбка, легкий вздох, – и мы вышли в коридор, в котором недалеко от номера был очень уютный холл с небольшим столиком и двумя креслами. Рядом со столом возвышался большой фикус. Мы уселись, и полтора часа пролетели незаметно в обсуждении вопросов, которые я подготовил заранее. Святослав Николаевич тоже задавал вопросы, и было видно, насколько он неравнодушен ко всему, что происходит в России, как ему интересно, чем живет и о чем мечтает молодежь. В конце разговора Святослав Николаевич пригласил меня в Бангалор и просил ему непременно писать. Мы снова зашли в его номер, он взял бланк международной телеграммы и, написав на нем свой адрес в Индии, вручил мне. Мы тепло попрощались, и я, ликуя, ушел. Недооценил я наши славные органы… Через два года, зимой 1977 г., мне предъявили на допросе стенограмму того памятного разговора. Я, видите ли, не имел права встречаться с иностранцем (это Святослав Николаевич – иностранец?!), так как в свое время, работая на одном из оборонных предприятий, давал подписку… Все мы тогда что-то подписывали в «первобытных» отделах подобных предприятий. Обидно и неприятно, даже спустя столько лет, что и Святослав Николаевич был под неусыпным наблюдением «искусствоведов в штатском». Да, видимо тот фикус был с фокусом, и микрофонов в нем было больше, чем листьев…

Сегодня я храню и этот портрет, подписанный Святославом Николаевичем, и бланк телеграммы с его адресом в Оптическом театре Центра-Музея им. Н. К. Рериха как самую дорогую реликвию. Храню и помню, что эта замечательная встреча, о которой я мог только мечтать, стала возможной благодаря Павлу Федоровичу Беликову.

Москва, 16 мая 2001 г.