Текст книги "Экономическая теория в Санкт-Петербургском университете. Путь в 200 лет"

В 1866 г. приват-доцентом кафедры политической экономии становится также Эдмунд Романович Вреден (1835–1891), защитивший магистерскую диссертацию «Государствоведение Сансовино и всемирные реляции Ботеро» (о Вредене см.: [Соколов, 2009]). Вреден читает курсы по статистике и истории политической экономии. В 1870 г. защищает докторскую диссертацию «Страховые артели и долевая рабочая плата». В 1873 г., после ухода И. Я Горлова в отставку, Вреден становится экстраординарным профессором и за ним закрепляется курс политической экономии. При этом он не теряет интереса и к истории экономических учений – в разные годы объявляет специальные курсы, «Объяснительные чтения» по Адаму Смиту, Д. Рикардо и Дж. С. Миллю. Также он читал ряд оригинальных курсов: «Морфология бытового строя современного хозяйства», «Бытовой строй промышленных предприятий и экономические условия их приложения к разным производствам» и др. Вреден неоднократно публиковал пособия (конспекты лекций) по читаемым им курсам, но положительного отклика они не встретили. Наконец, в 1880 г. он становится ординарным профессором кафедры политической экономии и статистики – с этого времени закрепляется практика избрания двух профессоров по данной кафедре.

Начиная с 1882–1883 учебного года деление юридического факультета на административный и юридический разряды было отменено. Затем некоторые новации в преподавание внес «Общий устав Императорских российских университетов» 1884 г., ставший последним в Российской империи. Новый устав отменял штатные должности младших преподавателей – постоянный оклад стали получать только профессора. Профессор по истечении тридцати лет учебной службы переходил в категорию «внештатных профессоров», оставаясь при этом членом факультета и получая пенсию в размере полного оклада. Кроме того, вводилась гонорарная система – гонорары за лекциимогли получать профессора и приват-доценты.

Вреден Эдмунд Романович (1835–1891)

Источник: https://bioslovhist.spbu.ru/histschool/32-vreden-edmund-romanovich.html

Согласно уставу, со студентов за слушание лекций наряду с платой в пользу университета также взималась отдельная плата в пользу преподавателей – один рубль за час учебных занятий в неделю в течении полугодия. При этом устав предусматривал: «Если один и тот же предмет преподается несколькими преподавателями, то студенту предоставляется слушать лекции и принимать участие в практических упражнениях у того из означенных преподавателей, у кого он сам пожелает» (ст. 73)[11]11
  ПСЗРИ. Собр. III. Т. 4, № 2404.


[Закрыть]. Данное положение устава призвано было поощрить конкуренцию в чтении обязательных курсов со стороны не входящих в штат преподавателей.

Конкурентное начало в преподавании университетских курсов, с одной стороны, могло повысить степень автономности науки, ее независимости от административного и политического давления, допустив разнообразие представляемых взглядов. Но с другой стороны, существовала опасность, что лекторы, стремясь привлечь на свой курс больше слушателей, начнут заискивать перед студентами, потворствуя в том числе их политическим взглядам. Кроме того, конкуренция способствовала конфликтам между преподавателями. Так, например, гонорар за чтение курса политической экономии мог представлять достаточно внушительную сумму. Этот курс, который читался четыре часа в неделю в течение одного полугодия, являлся обязательным на юридическом факультете, также на лекции допускались студенты других факультетов и вольнослушатели. Как мы увидим, именно при чтении курса политической экономии конкурентная ситуация неоднократно возникала в Санкт-Петербургском университете. Отметим, что такая ситуация была, скорее, исключением. По свидетельству П. И. Георгиевского, «кажется, ни в одном из русских университетов, кроме Санкт-Петербургского, а в последнем – ни в одном факультете, кроме юридического, до последних лет конкурентных обязательных курсов приват-доцентами не читалось» [Георгиевский, 1909, с. 131–132].

Георгиевский Павел Иванович (1857–1938)

Источник: https://vivaldi.nlr.ru/lh000001391/details

По новому уставу, в 1890 г. Янсон, начавший академическую службу в Горигорецком земледельческом институте, должен был покинуть штатную должность профессора. Смену себе он стал готовить заранее. Первым его учеником, начавшим работу в университете, стал в 1882 г. Павел Иванович Георгиевский (1857–1938) (о Георгиевском см.: [Дмитриев, Чебаненко, 2012]). В 1885 г. он защитил магистерскую диссертацию на тему «Международная хлебная торговля», а в 1887 г. докторскую диссертацию «Финансовые отношения государства и частных железных дорог». Первоначально Георгиевский ведет практические занятия и специальный курс по статистике, но уже в 1885/86 учебном году объявляет параллельный с Вреденом курс политической экономии (заметим, что впоследствии он будет критиковать конкурентное преподавание). В 1888 г. Георгиевский становится экстраординарным, в 1890 г. – ординарным профессором. Политическая экономия становится основной преподавательской специальностью Георгиевского, а для преподавания статистики приглашается приват-доцент кафедры финансового права И. И. Кауфман (1848–1915), в 1901 г. ставший вторым ординарным профессором кафедры политической экономии и статистики (с 1893 г. – экстраординарный профессор).

О теоретических взглядах Георгиевского и содержании преподаваемого им курса можно судить по его впервые вышедшему в 1890 г. и выдержавшему четыре издания учебнику «Политическая экономия». Структура учебника достаточно оригинальна. Он состоит из введения и частей, посвященных производству ценностей, обращению ценностей, распределению ценностей, а также употреблению и уничтожению ценностей. Оригинальность этой структуры заключается в том, что, следуя в общем классической воспроизводственной схеме, Георгиевский особое значение придает уничтожению и употреблению ценностей, ставя себе это в заслугу: «Признание важности этого отдела экономической науки, не только не уступающего по своему содержанию другим отделам, но даже, по нашему мнению, превосходящего прочие отделы по своему значению, выдвигается нами, едва ли не впервые в экономической науке» [Георгиевский, 1904, с. 282].

Употребление ценностей для Георгиевского (он настаивает именно на этом термине, который уместнее, по его мнению, термина «потребление») имеет для него значение само по себе, а не как основа теории ценности. Уделяя много внимания критике Маркса, Георгиевский отказывается от трудовой теории ценности, но не переходит и к теории предельной полезности, хотя с последней теорией он был прекрасно знаком. Именно Георгиевский впервые в России, как утверждает Ю. И. Будович, представил в популярном курсе науки таблицу Менгера [Будович, 2004, с. 31–32]. Кроме того, будучи убежденным противником социализма, Георгиевский выпустил перевод на русский язык «Теории Карла Маркса и ее критики» О. Бём-Баверка (СПб., 1897). Теорию ценности Георгиевский заменяет теорией издержек производства, а также выдвигает свою собственную теорию «общественности». Эта категория выступает у него в роли четвертого фактора производства и проявляется в следующих основных формах: правовой порядок, знание и общественная кооперация. Исходя из этого, ученый стремится доказать, что общественность является источником «избытка» (чистого продукта), «который и должен идти на поддержание общественности или, что то же, на удовлетворение потребностей ее, как они в ней сложились и развились» [Георгиевский, 1904, с. 257].

Можно предположить, что Георгиевский уловил существование тех явлений, которые в экономической науке ХХ в. получили название внешних эффектов и общественных благ. Тем не менее четко сформулировать свое прозрение Георгиевский не смог, и его теория не привлекла внимания современников, несмотря на старания автора, который излагал ее в отдельных брошюрах на французском и немецком языках и, перейдя в разряд почетных профессоров, объявил чтение особого спецкурса «Социальный вопрос и теория общественности». Наконец, в 1924 г., находясь уже в эмиграции, он выступил на годичном заседании Русского юридического факультета в Праге с докладом «Общественность в народном хозяйстве».

Среди сотрудников юридического факультета университета Георгиевский выделялся своим консерватизмом и лояльностью к бюрократии. Однако политическая и научная мода того времени была совсем иной – в области политической экономии популярность приобретает учение Маркса, которое проникает в том числе и в университеты. Этим российские университеты отличались от европейских. Так, «до 1918 года среди официально утвержденных профессоров и адъюнкт-профессоров в университетах Германии не было ни одного социал-демократа» [Рингер, 2008, с. 172–173]. Все коллеги Георгиевского, пришедшие в университет с конца 1880-х гг. и до революции 1905 г. были связаны с марксизмом и, так или иначе, с революционным движением.

Первые учебники политической экономии марксистского направления, изданные преподавателями Санкт-Петербургского университета, принадлежат А. А. Исаеву (1851–1924) и Л. В. Ходскому (1854–1919). Андрей Алексеевич Исаев был приват-доцентом кафедры политической экономии в 1889–1899 гг. Его «Начала политической экономии» пользовались большой популярностью в дореволюционной России и выдержали семь изданий. О популярности курса Исаева в студенческой среде свидетельствуют опубликованные данные о гонораре профессоров и приват-доцентов в 1895 и 1896 гг. Судя по ним, в 1895–1896 учебном году профессор Георгиевский читал курсы политической экономии, статистики (последний также читали Кауфман, Ходский и Яроцкий), а также специальный курс «Пути сообщения в народном хозяйстве и государстве») и получил гонорар в размере 1049 рублей. При этом приват-доцент Исаев, читавший один параллельный курс политической экономии, получил гонорар в размере 7298 рублей [Список…, 1896, с. 2].

Исаев Андрей Алексеевич (1851–1924)

Источник: https://bioslovhist.spbu.ru/person/184-isayev-andrey-alekseyevich.html

Леонид Владимирович Ходский не преподавал политическую экономию в университете, он с 1892 г. был приват-доцентом, а с 1895 г. – профессором кафедры финансового права, но являлся автором «Политической экономии в связи с финансами», которая также переиздавалась с 1884 г. несколько раз. Отметим, что оба эти преподавателя занимались политической деятельностью, подверглись преследованию и были уволены из университета распоряжением Министерства народного просвещения как неблагонадежные: Исаев – в 1899 г. после студенческих волнений, а Ходский – в 1905 г. Леонид Владимирович вернулся в университет в 1910 г. в качестве приват-доцента.

Еще одним преподавателем, придерживавшимся левых взглядов, был Василий Гаврилович Яроцкий (1855–1917). Он окончил Санкт-Петербургский университет в 1880 г., в 1888-м защитил магистерскую диссертацию на тему «Экономическая ответственность предпринимателей, а в 1896-м – докторскую на тему «Страхование рабочих в связи с ответственностью предпринимателей». Начало академической карьеры Яроцкого отмечено конфликтом с Георгиевским: в 1887–1888 гг. Яроцкий выступил в печати и на докторском диспуте с критикой книги Георгиевского «Финансовые отношения государства и частных железнодорожных обществ в России и в западноевропейских государствах», Георгиевский же в свою очередь опубликовал критические замечания на книгу Яроцкого «Экономическая ответственность предпринимателей». В результате этого конфликта, одной из причин которого могла быть конкуренция за профессорство по кафедре политической экономии и статистики (см.: [Дмитриев, 2009, с. 484]), Яроцкому пришлось защищать магистерскую и докторскую диссертации в Московском университете. Несмотря на это, в 1888 г. он был допущен к чтению лекций в звании приват-доцента в Санкт-Петербургский университет.

В изданном в 1916 г. учебнике политической экономии Яроцкий показывает себя как марксист народнического направления, приверженец трудовой теории ценности. Ученый подчеркивает неизменность своих теоретических взглядов: «Мне не понадобилось, – подобно некоторым из моих коллег, сколько-нибудь существенно изменять свои взгляды по основным вопросам науки или приспособляться к колебаниям в ней временных модных течений» [Яроцкий, 1916, с. III]. Под «временными модными течениями» Яроцкий подразумевает прежде всего австрийскую школу и критикует за подобное «модничанье» Туган-Барановского: «…в настоящее время работа экономистов в таком направлении должна быть признана если не совершенно бесплодной, то весьма мало полезной, если не считать самоуслаждения и взаимного обожания представителей подобного педантического теоретизирования» [Яроцкий, 1916, с. 37].

Яроцкий Василий Гаврилович (1855–1917)

Источник: https://bioslovhist.spbu.ru/person/334-yarotskiy-vasiliy-gavrilovich.html

Наконец, в 1902 г. приват доцентом кафедры становится доцент Владимир Владимирович Святловский (1869–1927). В юности он участвовал в рабочем движении, в 1889–1892 гг. был членом «группы Бруснева» – одной из первых социал-демократических организаций в России, связанной с швейцарской группой «Освобождение труда» Г. В. Плеханова. В изданном в 1910 г. популярном «Конспекте лекций по политической экономии» Святловский стремится представить все существующие теоретические подходы. В частности, он описывает следующие теории ценности: теорию спроса и предложения, теорию издержек производства, трудовую или объективную теорию, а также субъективную, или австрийскую, теорию. При этом предпочтения автора очевидны. О Марксе Святловский пишет, что тот «дает строго логическое, часто возвышающееся до высокой абстрактной цепи неизбежно вытекающих одна из другой математических формул, учение» [Святловский, 1910, с. 146]. Австрийская же школа характеризуется им следующим образом: «В последнее время против субъективной теории ценности выдвинуто очень много как общих принципиальных, так и частныхкритических замечаний, в общей совокупности указавших шаткость методологической и философской основы австрийской теории ценности» [Святловский, 1910, с. 165].

Святловский Владимир Владимирович (1869–1927)

Источник https://bioslovhist.spbu.ru/histschool/574-svyatlovskiy-vladimir-vladimirovich.html

Политическая экономия между двух революций (1905–1917). Начало ХХ в. стало противоречивым периодом в преподавании политической экономии. С одной стороны, происходит дальнейшая академизация и профессионализация. Растет число экономических курсов, читаемых яркими преподавателями, а в 1907 г. на юридическом факультете выделяется отделение экономических и государственных наук. С другой стороны, нормальная жизнь университета постоянно сотрясается революционными волнениями и политической реакцией.

Кулишер Иосиф Михайлович (1878–1933)

Источник: https://bioslovhist.spbu.ru/histschool/145-kulisher-iosif-mikhaylovich.html

Несомненно, наиболее значительным эпизодом истории кафедры политической экономии в этот период стала преподавательская деятельность Михаила Ивановича Туган-Барановского (1865–1919) (подробнее см. статью Л. Д. Широкорада в наст. изд.). Напомним, что 1890-х гг. он уже был приват-доцентом кафедры политической экономии и статистики: в 1895/96 учебном году объявил специальный курс «Исторический обзор развития новейшей экономической науки», а в 1898/99 учебном году – параллельный курс по политической экономии. В 1901 г. за участие в студенческой демонстрации Туган-Барановского арестовывают, а затем подвергают административной высылке из Санкт-Петербурга. Революция 1905 г. позволила Туган-Барановскому вернуться к преподаванию политической экономии. Возобновив преподавание в университете, Туган-Барановский подготовил свой знаменитый учебник «Основы политической экономии» (1909 г.), который при жизни автора выдержит пять изданий, а также будет переиздан в постсоветский период в 1998 г. Туган-Барановский быстро приобретает популярность в студенческой среде и становится главным конкурентом Георгиевского в чтении основного курса политической экономии.

Преподавание экономических наук расширилось, вышло далеко за пределы традиционных обязательных курсов политической экономии, статистики, а также имевших экономическое содержание курсов финансового и полицейского права. И. М. Кулишер (1878–1933) стал преподавать «Историю экономического быта Западной Европы», М. А. Сиринов (1878–1929) – «Предмет и метод политической экономии по учению главнейших представителей политико-экономических школ», В. П. Туторский (1872–1911) и П. И. Лященко (1875–1955) – «Экономию сельского хозяйства» и «Сельскохозяйственную политику», В. А. Гаген (1874–1930) – «Обязательное призрение бедных в Западной Европе», Яроцкий – «Социальную политику в области рабочего вопроса», Святловский – «Русское рабочее законодательство», профессор Кауфман – «Политику денежного обращения» и «Демографическую статистику». Также началось преподавание отдельных курсов по экономической и местной статистике, которые читали В. В. Степанов (1868–1950) и Г. Г. Швиттау (1875–1950). В 1910-х гг. практические занятия по политической экономии и статистике начали вести такие известные впоследствии ученые, как М. В. Птуха (1884–1961) и С. И. Солнцев (1872–1936). Различные курсы по финансам стали читать М. И. Боголепов (1886–1945), А. И. Буковецкий (1881–1972), М. А. Курчинский (1876–1939), Ф. А. Меньков (1881–1925), В. Н. Твердохлебов (1876–1954) и др.

Лященко Петр Иванович (1875–1955)

Источник: https://bioslovhist.spbu.ru/histschool/759-lyashchenko-petr-ivanovich.html

В этот же период действия студенчества, которые иногда использовались профессурой в ее противостоянии с имперской бюрократией, превращают университет в один из центров революции. Оппозиционные настроения были традиционно свойственны российскому студенчеству, но с 1899 г., когда в Санкт-Петербургском университете начинается всероссийская студенческая забастовка, выступления студентов приобретают характер массового политического движения, регулярно проходят разного рода сходки и стачки, лекции непопулярных профессоров подвергаются обструкции по политическим причинам. Это позволило В. И. Вернадскому утверждать, что «с 1898 г. и до 1906 г. правильного преподавания в высшей школе не было; школа находилась в состоянии анархии, с которой энергично боролась русская профессура, так как начальство не имело никакого нравственного авторитета» [Вернадский, 1912, с. 4]. В феврале 1905 г., с началом революции, занятия в университете снова прерываются из-за студенческой стачки. В полном объеме учебный процесс восстановится только осенью 1906 г. Активно воздействовать на университетскую жизнь студенческие организации продолжали и после возобновления занятий в 1906 г.: «В течение всего 1906 г. вся внутренняя жизнь университета фактически определялась решениями самих студентов и деятельностью совета старост. Совет профессоров не мог ни повлиять на ход событий, ни изменить их» [Павлицкая, 1948, с. 153].

После «Третьеиюньского переворота» 1907 г. в России началось время политической реакции. В сфере высшего образования реакцию обычно связывают с деятельностью Л. А. Кассо, министра народного просвещения в 1910–1914 гг. В Московском университете наступление Кассо на университетскую автономию привело к отставке значительной части преподавателей. В столичном университете события развивались по-другому – как показано Е. А. Ростовцевым, «профессорский Совет, сплотившийся вокруг ректора, выбрал иную тактику – пассивного сопротивления давлению министерства» [Ростовцев, 2017, с. 624]. В ответ на это министерство пытается преодолеть оппозиционность профессорского Совета путем беспрецедентной практики назначения и «перевода в Санкт-Петербургский университет консервативных профессоров из провинциальных высших учебных заведений и перевода петербургских либералов в провинцию» [Ростовцев, 2017, с. 638]. Важно отметить, что эта политика прежде всего была направлена против юридического факультета, то есть представителей социальных наук. В конечном итоге на юридический факультет было назначено 11 профессоров.

Остановимся подробнее на одном из таких эпизодов, который был связан с тем, что П. И. Георгиевский, в соответствии с установленным порядком, отслужив 30 лет, должен был оставить к 1 января 1913 г. штатную университетскую должность. Встал вопрос о занятии профессорской кафедры и наиболее очевидным кандидатом на нее, как по возрасту, так и по научным заслугам, был М. И. Туган-Барановский. Именно он и был избран – сначала собранием юридического факультета 30 апреля 1912 г. (13 голосов «за», 1 «против»), а затем на заседании Совета университета 21 мая 1912 г. (29 голосов «за», 4 «против») [Протоколы заседаний…, 1914, с. 77–80].

Очевидно, что единственный голос «против» на собрании юридического факультета принадлежал профессору Георгиевскому. В своем отзыве, представленном юридическому факультету о М. И. Туган-Барановском как кандидате в профессоры по кафедре политической экономии, он обвиняет его в чрезвычайном увлечении идеями социализма и коммунизма и восхвалении их. Георгиевский указывает, что даже в «просвещенной Германии» не допускается занятие университетских кафедр социал-демократами, и предупреждает против опасности «замены кафедры НАУКИ политической экономии кафедрой ПРОПОВЕДИ социализма». Заканчивает свой отзыв Георгиевский мрачным пророчеством: «Отравление учащейся молодежи социалистическими фантазиями, подносимыми им под видом положительной науки с университетской кафедры, может иметь для этой молодежи, а в лице нескольких поколений ее – для целого государства, самые печальные последствия, предупредить которые, по мере сил, я считаю своим нравственным долгом» [Георгиевский, 2008, с. 100].

Обвинения Георгиевского не произвели и не могли произвести впечатления на собрание факультета и Совет университета. Многие русские интеллигенты того времени, в том числе коллеги Георгиевского и Туган-Барановского по университету, симпатизировали социалистическим идеям, занимая, возможно, более левые позиции, чем последний. Действительно, Туган-Барановский был известен своими работами о социализме (и Георгиевский тенденциозно подбирает цитаты из этих работ), но социализм рассматривался им в качестве этического идеала будущего общества свободных людей. В области же практической политики Туган-Барановский скорее был сторонником буржуазной кадетской партии.

Необходимо также отметить и возможное существование личных мотивов неприязни Георгиевского к Туган-Барановскому. В своем отзыве он не только характеризует научные и политические взгляды кандидата, но и позволяет себе намекнуть, что тот пользуется прибылью с капитала и поземельной рентой, а значит в своей жизни не следует социалистическим идеям. Об отношениях Георгиевского и Туган-Барановского свидетельствует также опубликованная переписка сотрудников университета с В. И. Борткевичем (1868–1931), в то время экстраординарным профессором Берлинского университета. Так, А. А. Кауфман говоря о ненависти Георгиевского к Туган-Барановскому, пишет: «…в данном случае работа была настолько шита белыми нитками, что, конечно, никакой поддержки Г[еоргиевский] не мог встретить» [Кауфман, 2009, с. 101]. Из письма М. В. Птухи мы узнаем, что к 1912 г. И. И. Кауфман, второй профессор кафедры политической экономии и статистики, отстаивал кандидатуру Туган-Барановского уже пять лет. Вот что сообщает М. В. Птуха В. И. Борткевичу: «П. И. Георгиевский, не желая замещения кафедры М. И. Туган-Барановским, предложил профессору Мануйлову выставить свою кандидатуру, но Мануйлов быть кандидатом П. И. Георгиевского категорически отказался. Ввиду этого, как рассказывают, он выставил Вашу кандидатуру, не заручившись предварительно Вашим согласием» [Птуха, 2010, с. 116]. Борткевич также не воспользовался этим предложением.

Таким образом, Георгиевский, интригуя против Туган-Барановского, стремится еще и к тому, чтобы кафедра политической экономии в Санкт-Петербургском университете была занята видным ученым. Интересно отметить, что эволюция теоретических взглядов предложенных им исследователей во многом развивалось в том направлении, которое было задано Туган-Барановским. А. Н. Мануйлов (1861–1929), активный политик, входивший в состав центрального комитета кадетской партии, с 1905 по 1911 г. был избранным ректором Московского университета и подал в отставку в связи с «делом Кассо». Кафедру политической экономии Московского университета Мануйлов занимал в 1903–1911 гг. В своей научной деятельности он перешел от марксистской трудовой теории стоимости к увлечению австрийской школой. Гораздо более крупным теоретиком был Борткевич, который с 1901 г. работал в Берлинском университете, но не мог получить там постоянную должность, так как был российским подданным. Борткевич получил известность как специалист в области математической статистики и теории вероятностей, а его наиболее важным достижением является применение аппарата теории издержек производства к анализу совместимости марксистских теорий стоимости и цены.

После избрания Туган-Барановский должен был быть утвержден в профессорской должности Министерством народного просвещения. Этого не произошло, и 15 сентября 1912 г. на заседании Совета университета ректор Э. Д. Гримм сообщил следующее: «Предложением от 13 июня за № 19998 г[осподин] министр уведомил ректора о том, что, рассмотрев выборное производство по замещению вакантных на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета кафедр, он не признал возможным утвердить постановление Совета Санкт-Петербургского университета об избрании на упомянутые кафедры представленных юридическим факультетом кандидатов». М. А. Таубе, товарищ министра народного просвещения, бывший профессор университета, объяснил, что подобные действия министерства объясняются, в частности, по словам Гримма, «постоянной оппозицией будто бы проявляемой Советом Санкт-Петербургского университета по отношению к мероприятиям Министерства народного просвещения» [Протоколы заседаний…, 1914, с. 119–120].

Однако министерство в данный период интересовалось достоинствами кандидата как ученого в последнюю очередь. В условиях противостояния с профессорским Советом университета необходима была прежде всего лояльная кандидатура. Такая кандидатура была найдена в Одессе, и на кафедру политической экономии в Санкт-Петербургский университет был переведен профессор полицейского права Новороссийского университета И. И. Чистяков. Кроме того, очередным шагом министерства Кассо в наступлении на академические свободы стал запрет преподавания приват-доцентами общих курсов, параллельных профессорским. Туган-Барановскому оставалось только проведение практических занятий, это не могло его устроить, он покидает университет и переходит в Политехнический институт Петра Великого.

Иван Иванович Чистяков (1873 —?) окончил юридический факультет Московского университета в 1898 г., в 1901–1910 гг. – приват-доцент Московского университета, а в 1910–1912 гг. – экстраординарный профессор Новороссийского университета. В 1910-м в Новороссийском университете он защитил диссертацию на степень магистра полицейского права «Образование народа во Франции в эпоху Третьей республики», а в 1912 г. в разгромленном Московском университете защитил докторскую диссертацию «Опыт истории страхования рабочих в связи с некоторыми другими мерами их обеспечения». Докторская диссертация Чистякова имеет реферативный характер и представляет собой обзор различных проектов и предложений по страхованию рабочих. Примечательно, что и сам автор в предисловии расписывается в своей теоретической несостоятельности: «В первоначальные намерения автора входило теоретическое рассмотрение вопроса о страховании рабочих в России… Но эту мысль, почти в самом начале занятий, ему пришлось оставить, как преждевременную, за полным отсутствием сводных работ исторического характера по предмету исследования. …Остановившись таким образом пока на истории подлежащего изучению вопроса, автор встретил и на этом пути ряд препятствий внешнего характера, относившихся к установлению объема и нахождению соответствующего материала» [Чистяков, 1912, с. IX]. Скорость (два года после защиты магистерской диссертации), с которой докторская диссертация была подготовлена и защищена, наталкивает на мысль, что Чистяков пользовался определенной административной поддержкой, ввиду предполагавшегося его назначения.

В качестве политэконома Чистяков проявить себя не успел, но в то же время необходимо признать, что он мог обновить преподавание курса политической экономии. Так, например, он впервые в Санкт-Петербургском университете вносит в список рекомендуемых пособий «Принципы экономической науки» А. Маршалла. Однако профессором Санкт-Петербургского университета Чистяков пробыл всего четыре года. Сразу после Февральской революции 1917 г. все назначенные министерством профессора были отстранены от должности. Чистяков отправляется в Томск, где 1 марта 1918 г. его избирают профессором кафедры политической экономии и статистики местного университета. В период Гражданской войны следы Чистякова теряются.

Заключение. После Февральской революции на краткий срок либеральной профессуре показалось, что наступило время реализации всех ее желаний. Многие получили заслуженную награду. Например, В. Г. Яроцкий был удостоен звания сенатора. М. И. Туган-Барановский вновь был избран профессором университета, но вернуться к преподаванию ему было не суждено, он встал на путь сотрудничества с украинскими сепаратистами и скончался 8 января 1919 г. в поезде под Одессой, направляясь в Париж в составе украинской делегации. Октябрь развеял иллюзии, а советская власть продемонстрировала, что в России университетская автономия имеет смысл только тогда, когда она охраняется и поддерживается государством.

Список литературы

Белозеров С. А. Иван Яковлевич Горлов // Очерки по истории финансовой науки: Санкт-Петербургский университет. М., 2009. С. 185–193.

Будович Ю. И. Курс политической экономии в России на рубеже XIX–XX вв. и современность. М., 2004.

Бутовский Александр // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 41 т. Т. V. СПб., 1891. С. 84–85.

Вернадский В. И. 1911 год в истории русской умственной культуры. СПб., 1912.

Георгиевский П. И. О реформе университетов в России (1909) // Георгиевский П. И. Призрение бедных и благотворительность. О реформе университетов в России. М.: ЛЕНАНД, 2016