Текст книги "«Роман-газета». Век великой литературы"

Сборник
«Роман-газета». Век великой литературы

© ООО «Роман-газета», 2018

© Ю. В. Козлов, предисловие, 2018

© Оформление, ООО «Издательство АСТ», 2018

Железный век русской литературы

(Самому популярному журналу советской эпохи исполнилось 90 лет)

В 2017 году «Роман-газете» – одному из старейших российских литературно-художественных журналов исполнилось 90 лет.

Это хороший повод вспомнить о славной истории «Роман-газеты», рассказать об авторах, печатавшихся на ее страницах, об их произведениях, ставших классикой советской, российской и мировой литературы. Литература – зеркало эпохи. В ней отразилось время, в котором жили и творили авторы «Роман-газеты». 90 лет – немалый срок для страны, народа и литературы. Все эти годы «Роман-газета» находилась в самом сердце советского, а сейчас – российского литературного мира. Антология произведений, опубликованных за эти годы в журнале, дает возможность «без гнева и пристрастия» взглянуть на путь, который прошла литература страны, поразмышлять о ее прошлом и, возможно, заглянуть в ее будущее.

1927–1938

Первый номер журнала вышел в свет в 1927 году. В «Роман-газете» воплотилась идея В. И. Ленина, который еще в 1921 году в статье «О работе Наркомпроса» писал, что «… неплохо бы издавать романы для народа в виде пролетарской газеты». В создании журнала принял активное участие Максим Горький, живший в те годы в Италии, но пристально следивший за молодой советской литературой. Имевший еще дореволюционный опыт издания «дешевых книг для народа», Горький настоял на том, чтобы «Роман-газета» была государственным проектом. Задачу нового журнала он видел, прежде всего, в приобщении народа к лучшим произведениям отечественной и мировой литературы. Вокруг «Роман-газеты», по мысли Горького, должны были объединиться талантливые советские писатели. Большой тираж журнала, эффективная система распространения сразу превратили «Роман-газету» в самое популярное в стране и поистине «народное» издание.

Двадцатые-тридцатые годы – непростое время для СССР. Страна отметила десятилетие революции. Состоялся ряд партийных дискуссий. Разгромлена оппозиция в лице Троцкого и его сторонников, видевших в России «вязанку дров для пожара мировой революции». Взят курс на «строительство социализма в отдельно взятой стране». Зреет понимание неизбежности предстоящей войны. Мировой капитализм спит и видит, как бы уничтожить первое в мире государство рабочих и крестьян. Не случайно в первом – дебютном – номере «Роман-газеты» публикуется роман прогрессивного немецкого писателя Иоганнеса Бехера «Грядущая война». Полным ходом идет индустриализация. Сворачивается не оправдавшая надежд новая экономическая политика (НЭП). На очереди – коллективизация деревни, создание крупных коллективных хозяйств. Крестьяне-единоличники не хотят продавать государству зерно по заниженной цене, а государство не способно дать деревне нужные ей промышленные товары. В городах все сильнее ощущается нехватка продуктов. В 1929 году Сталин посещает ряд областей Сибири, убеждая крестьян продавать по фиксированным ценам зерно государству. «А ты, рябой, спляши, тогда, может, и дам тебе хлебушка», – говорит Сталину на одной из встреч крестьянин, имя которого история, к сожалению, не сохранила.

Но советская литература переживает в эти годы настоящий расцвет. В 1927–1930 годах «Роман-газета» публикует новые произведения Горького «Дело Артамоновых», «Детство», «Мои университеты», «В людях». Гуманистическая традиция русской литературы подтверждается сборником рассказов Чехова, повестью Льва Толстого «Казаки». Печатаются советские писатели «старшего» поколения: Александр Серафимович «Железный поток», Алексей Новиков-Прибой «Ухабы.

Подводники», «Соленая купель». Новая советская литература представлена такими именами и произведениями, как: Михаил Шолохов «Донские рассказы», первые книги «Тихого Дона»; Федор Панферов «Бруски»; Александр Фадеев «Последний из удэге»; Дмитрий Фурманов «Чапаев», «Мятеж». Не забыта и поэзия. В сборнике «Поэзия революции» помещены стихи Владимира Маяковского, Сергея Есенина, Валерия Брюсова, Бориса Пастернака, Семена Кирсанова, Ильи Сельвинского, Веры Инбер, Павла Антокольского, Михаила Светлова, Демьяна Бедного, Алексея Гастева, Александра Безыменского, Михаила Голодного, Алексея Суркова, Джека Алтаузена, Михаила Исаковского, Николая Тихонова, Иосифа Уткина…

Не менее ярким предстает и выбор для «Роман-газеты» зарубежных авторов: Этель Лилиан Войнич «Овод», Бруно Травен «Корабль смерти», Эрих Мария Ремарк «На Западном фронте без перемен», Ярослав Гашек «Похождения бравого солдата Швейка».

Можно говорить о сложившихся в эти годы «трех составных частях» редакционной политики: «вечно живая» русская классика; современная советская литература, осмысливающая на «человеческом материале» десятилетние итоги революции, а также многочисленные «великие переломы», связанные с утверждением нового, невиданного в истории социального строя; лучшие произведения мировой литературы, изображающие экономические (эксплуатация человека труда) и политические (лживая буржуазная демократия, власть «чистогана») уродства «старого», как тогда казалось, обреченного мира.

К началу тридцатых годов журнал становится одним из самых тиражных в стране. Номера «Роман-газеты» поступают во все библиотеки страны, продаются на почте и в уличных киосках.

Первая половина тридцатых – время невиданного трудового энтузиазма советского народа, бурного развития промышленности, приобщения масс к новой пролетарской культуре, которая в основе своей опиралась на традиции классической русской культуры. Левое, авангардистское искусство не находит понимания у граждан СССР, а потому постепенно оттесняется на периферию культурной жизни.

В эти годы появляется немало талантливых произведений, отражающих размах созидательного труда, повествующих о великом времени новостроек, преобразовании природы, куда советский человек входит не как «в храм, а как в мастерскую», непростом переходе русской деревни к коллективным формам хозяйствования. Героем произведений советской литературы той поры становится рабочий человек, по-новому относящийся к труду. Этот, освобожденный от капиталистической эксплуатации, «хозяин необъятной Родины своей» – рабочий, инженер, выпускник рабфака – воздвигает в чистом поле заводы и металлургические комбинаты, строит плотины и мосты, создает первые советские самолеты, тракторы и танки. Это происходит в то время, когда капиталистический мир переживает невиданный экономический кризис, а Америка погружается в многолетнюю Великую депрессию. Все личное, индивидуальное приносится советским человеком в жертву общественному, коллективному, растворяется в счастье творческого труда в единстве с народом. Советские писатели создают эпические полотна, рассказывающие о становлении «нового человека», социалистическом преобразовании всех сторон повседневной жизни.

На страницах «Роман-газеты» в эти годы публикуется немало произведений, преисполненных пафосом коллективного труда, исследующих конфликт личного и общественного в душе человека. Это романы «Соть» Леонида Леонова, «Новая земля» Федора Гладкова, «Капитальный ремонт» Леонида Соболева, повесть Анны Караваевой «Крутая ступень».

Угроза приближающейся войны, приход к власти Гитлера в Германии, обострение территориальных противоречий в Европе, назревающий пересмотр Версальского мирного договора, закрепившего итоги Первой мировой войны, определили публикацию в «Роман-газете» таких произведений, как «Машиностроительный завод Н. и К.» В. Бределя, «Человек меняет кожу» Б. Ясенского, «Похищение Европы» К. Федина, «Тиса горит» Б. Иллеша. В этих произведениях разрабатывается тема исторической обреченности буржуазного мира, моральной деградации западного общества, неизбежности социальных революций. Авторы верят в международную солидарность трудящихся, в то, что если «пролетарии всех стран объединятся», мир станет другим – свободным и счастливым.

Продолжается публикация «Тихого Дона» М. Шолохова, рассказов и пьес М. Горького – «Егор Булычев и другие», «Достигаев и другие». Выходят в свет такие значимые в истории советской литературы произведения, как «Петр Первый» А. Толстого и «Цусима» А. Новикова-Прибоя.

Однако пафос созидания, трудовой порыв, строительство нового общества увлекает далеко не всех писателей той поры. «У русской литературы одно-единственное будущее – ее великое прошлое», считает Е. Замятин, автор знаменитой антиутопии «Мы». Михаил Булгаков неоднократно обращается с письмами к Сталину с просьбой отпустить его за границу. В театрах ставится пьеса А. Афиногенова «Страх», передающая атмосферу того времени – моральную подавленность, ощущение бессилия и ожидания репрессий.

В 1929 году страна отметила пятидесятилетний юбилей Сталина, окончательно прибравшего всю власть к своим рукам. Подтверждением его тезиса об обострении классовой борьбы по мере продвижения общества к социализму стали многочисленные процессы над «вредителями» и «врагами народа». Они, кстати, так и не прекратятся до самой смерти Сталина.

В результате повальной коллективизации в ряде областей и республик страны начинается голод. Впоследствии на Украине его назовут «голодомором» и сознательным геноцидом украинского народа. Однако не менее жестокий «голодомор» свирепствовал на территории России, Казахстана, других республик СССР. Но эта тема, так же как и многие другие, включая постоянно растущее число репрессированных граждан и создания в СССР «государства в государстве» – ГУЛАГа, естественно, обходятся молчанием в официальной литературе.

Усиливается политический контроль над советскими писателями. Многочисленные литературные группировки ликвидируются. В 1934 году собирается Первый всесоюзный съезд писателей, создается Союз советских писателей – аналог «министерства литературы», просуществовавший до самого конца СССР.

Литература становится государственным делом. «Инженеры человеческих душ» все теснее привлекаются к работе на «заводе» по созданию «нового человека» под руководством «конструкторского бюро» – ВКП (б).

В СССР к середине тридцатых годов практически полностью ликвидировали неграмотность. Несмотря на трудности с товарами и продовольствием, были предприняты беспрецедентные меры по открытию новых библиотек, наполнению литературой уже имеющихся. Избы-читальни появились во всех, даже самых нищих и разоренных коллективизацией деревнях. В провинциальных городах открываются книжные издательства, налаживается сеть книжных магазинов, литературу можно заказывать и получать по почте. Книга становится по-настоящему массовой. Ее цена по карману практически любому гражданину страны.

Такая политика – поддержания низких цен на печатную продукцию – будет продолжаться на протяжении всех лет существования СССР.

Вторая половина тридцатых годов – время так называемого «большого террора» – один из самых драматичных и противоречивых периодов в истории СССР. Прежде «карающий меч революции» сносил головы белогвардейцам, буржуям, прочим «бывшим», а также тем, кто выступал против новой власти с оружием в руках. Достаточно вспомнить мятеж в Кронштадте или восстание крестьян в Тамбовской губернии.

В 1937-м «ежовые рукавицы» вцепились в горло старым большевикам, представителям «ленинской гвардии», занимавшим важнейшие государственные посты. Сначала был ликвидирован «военный заговор». Были приговорены к расстрелу Тухачевский и ряд высокопоставленных командиров Красной армии. Затем настала очередь других видных государственных деятелей: Ягоды, Рыкова, Каменева, Зиновьева, Бухарина, врачей, «отравивших» Горького. По всей стране рабочие, крестьяне, интеллигенция, в их числе и писатели, на митингах, в коллективных обращениях требовали расстрелять обвиняемых в чудовищных преступлениях бывших руководителей, «как бешеных псов». В органы НКВД была направлена специальная телеграмма, разрешавшая применять к арестованным «меры физического воздействия». Она развязала руки следователям, «выбивавшим» из подследственных признания в невообразимых преступлениях.

На открытых судебных процессах обвиняемые руководители признали свою вину, почти все они были приговорены к высшей мере наказания. Пик репрессий пришелся на 1937 год. В 1938 году Ежова во главе НКВД сменил Берия. «Большой террор» пошел на убыль. Сам Ежов, впрочем, как и многие другие мастера «заплечных дел», тоже был расстрелян.

Трактовки эпохи «большого террора» в обществе до сих пор различны. После знаменитого ХХ съезда КПСС, на котором Хрущев сделал доклад о «культе личности» Сталина, «большой террор» посчитали наглядным свидетельством преступной сущности режима личной власти Сталина. Сталин обвинялся в том, что нанес удар по «старой», ленинской, гвардии, то есть, по большевикам «без страха и упрека», которые при царе сидели в тюрьмах, а в 1917-м «делали революцию». Этим людям приписывались высокие моральные качества, которыми, как выяснилось позже, они не обладали. В годы так называемой «оттепели» критика «культа личности» велась под лозунгом возвращения к «ленинским нормам». Последний «всплеск» подобной трактовки случился в конце восьмидесятых – начале девяностых годов, во времена «перестройки и гласности». «Извергам» (Сталину, Молотову, Кагановичу, Берии и т. д.) противопоставлялись «истинные» коммунисты-ленинцы, такие, как, к примеру, Николай Бухарин. Настоящей «медиазвездой» той поры сделалась вдова Бухарина – Анна Ларина, обнародовавшая (по памяти) пафосное «политическое завещание» мужа, сохранившего в сталинских застенках веру в идеалы революции.

Впрочем, последующее открытие архивов, публикация многих документов, в том числе секретных телеграмм Ленина с требованиями «на каждом углу» расстреливать и вешать «попов и прочую контрреволюционную сволочь», придавать террору «массовидный характер» пролили свет на истинную сущность «самого человечного человека» и «ленинские нормы».

После крушения СССР цензура в России была отменена. Многие публицисты и историки стали рассматривать «большой террор» как проявление «высшей справедливости», некое возмездие творцам революции за преступления Гражданской войны, бессудные расстрелы заложников, зверское подавление крестьянских восстаний, коллективизацию и голод. 1937 год, по их мнению, явился иллюстрацией к старой истине, что «революция пожирает своих детей». Пусть даже через двадцать лет.

Впоследствии появились и более глубокие исследования причин «большого террора», уже применительно к политической ситуации, сложившейся в СССР и в мире к тому времени. Высказывались предположения, что Сталин, предчувствуя неизбежность мировой войны, не был уверен в лояльности «старых большевиков», а потому принял решение коренным образом обновить государственный аппарат, избавиться от погрязших в коррупции и роскоши соратников, доверить судьбу страны молодым, преданным лично ему кадрам из народа. Постепенно раскручивая маховик репрессий, Сталин как бы давал понять «старой гвардии», что ей надо исправиться, перестать заниматься интригами, думать не о сохранении собственной власти, а о том, как выжить стране во враждебном окружении. Но «старая гвардия» не воспринимала сталинских сигналов. Напротив, вынашивала планы его смещения. Тогда-то, мол, и случился «большой террор», был открыт, как выразился спустя многие годы использовавший этот метод Мао Цзэдун, «огонь по штабам».

В истории многое повторяется. Сегодня, к примеру, власть предержащая не может побудить российскую элиту всерьез заняться «борьбой с коррупцией», поскольку коррупция – главное условие существования этой самой элиты.

Не следует забывать, что тридцатые годы прошлого века были отнюдь не «вегетарианскими», по выражению Анны Ахматовой, временами. Через террор прошли многие страны. Что-то похожее на сталинские «чистки» осуществляли Гитлер в Германии, Муссолини в Италии, Антонеску в Румынии, Хорти в Венгрии, Франко в Испании. Человеческая жизнь в то время ценилась невысоко, а к таким вещам, как «общечеловеческие ценности» и «толерантность», мало кто относился всерьез.

Не обошел стороной «большой террор» и советскую литературу. Одни писатели, в их числе такие известные, как Исаак Бабель, Борис Пильняк, были расстреляны. Умер в лагере Осип Мандельштам. Немало литераторов отправились в тюрьмы и ссылки. Не лучшая судьба ожидала и тех, кто вернулся в эти годы в СССР из эмиграции (Марина Цветаева). Одним «инженерам человеческих душ» приходилось на собраниях и в печати клеймить других, объявленных «врагами народа». Большинство делало это вынужденно, но некоторые проявляли излишнее рвение. Отголоски тех событий были слышны еще в конце пятидесятых годов, когда многие репрессированные литераторы были реабилитированы и вернулись к профессиональной работе. Одной из причин самоубийства в 1956 году генерального секретаря Союза писателей СССР Александра Фадеева стали муки совести за вынужденное участие в репрессиях собратьев по перу.

Во второй половине тридцатых годов на страницах «Роман-газеты» публикуется ряд произведений, ставших впоследствии классикой советской литературы: «Дорога на океан» Леонида Леонова, «Белеет парус одинокий» Валентина Катаева, «Как закалялась сталь» и «Рожденные бурей» Николая Островского, «Танкер „Дербент“» Юрия Крымова, «Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова.

Тема Гражданской войны в Испании представлена произведениями американского писателя Э. Синклера «Они не пройдут» и «Испанским дневником» известного журналиста и пламенного пропагандиста сталинских достижений Михаила Кольцова, вскоре арестованного и расстрелянного.

Можно обратить внимание на то, что практически каждый год в «Роман-газете» публикуются объемные произведения Василия Гроссмана («Глюкауф», «Степан Кольчугин») и Ильи Эренбурга («Не переводя дыхания», «Что человеку надо»). Впоследствии оба эти автора оказались в первых рядах борцов со сталинизмом. Гроссман написал «диссидентский» роман «Жизнь и судьба», а по названию повести Эренбурга «Оттепель» до сих пор характеризуется эпоха хрущевских «послаблений» в общественной жизни страны.

В эти годы в «Роман-газете» выходят и откровенно конъюнктурные творения известных писателей: «Хлеб (Оборона Царицына)» Алексея Толстого, «Я сын трудового народа» Валентина Катаева, «Мы, русский народ» Всеволода Вишневского.

В «Роман-газете» в тридцатые годы были представлены все направления отечественной литературы. Они достаточно противоречивы. Пафос созидания «нового мира» в одних произведениях соседствует с откровенной конъюнктурой в других. Попытки глубокого осмысления трагедии времени – завершающие части «Тихого Дона» Михаила Шолохова – с безудержной апологетикой Сталина и Ворошилова в упомянутом романе Алексея Толстого. Добротные исторические произведения, вроде романа Новикова-Прибоя «Цусима», с «актуальными» «Рассказами о китайской армии» А. Смэдли.

Наверное, по-другому и не могло быть. Мир неудержимо скатывался к войне, и многие «вечные истины» в нем пересматривались или приносились в жертву обстоятельствам «текущего политического момента».

1939–1949

1 сентября 1939 года гитлеровская Германия напала на Польшу. Началась Вторая мировая война. Незадолго до этого был заключен пакт о ненападении между СССР и Германией, вошедший в историю, как «пакт Молотова-Риббентропа». Секретный протокол этого документа определял «сферы интересов» СССР и Германии в Европе. Также было подписано торговое соглашение, согласно которому СССР поставлял Германии большие объемы сырья (нефть, зерно, руда, редкоземельные металлы и так далее), Германия же поставляла в СССР высокотехнологичное промышленное оборудование.

Антифашистская пропаганда была свернута. Виновниками войны «по умолчанию» признавались «плутократические» государства Запада – Англия и Франция. К 1941 году в состав СССР вошли страны Прибалтики, отторгнутая в 1918 году Румынией Бессарабия, восточные области Польши. Страна фактически вернулась в границы Российской империи. Не получилось только с Финляндией. «Незнаменитая» по выражению Александра Твардовского зимняя война показала всему миру, но главным образом немецкому командованию, что Красная армия далеко не так сильна, как пелось в советских песнях. Именно в те дни, по воспоминаниям генералов вермахта, Гитлер принимает окончательное решение нанести удар по СССР.

Несмотря на «заклятую дружбу» с Германией, страна жила ожиданием большой войны. Это не могло не отразиться на литературном процессе. На страницах «Роман-газеты» в 1939 году публикуются произведения, воспевающие мужество советских людей, их готовность защищать Родину до последней капли крови. Это «Записки штурмана» знаменитой летчицы М. Расковой, воспоминания Г. Байдукова «О Чкалове», роман Н. Вирты «Закономерность», политический памфлет Н. Шпанова «Первый удар. Повесть о будущей войне». Воевать, правда, согласно тогдашней идеологической доктрине предполагалось «малой кровью» и «на чужой территории».

В 1940 году умер Михаил Булгаков. Смерть выдающегося писателя, однако, осталась незамеченной в официальной печати. Имя автора «Мастера и Маргариты» было на долгие годы вычеркнуто из советской литературы. В последнем предвоенном году в «Роман-газете» выходят завершающие части романов «Последний из удэге» А. Фадеева и «Тихий Дон» М. Шолохова. Главы из «Тихого Дона» публикуются в «Известиях». Работавший в то время в этой газете знаменитый советский фотомастер Дмитрий Бальтерманц рассказывал мне, как прилетал в Вешенскую, чтобы сфотографировать Шолохова для газеты и забрать у него главы романа. Бальтерманц вспоминал, что летчики просили Шолохова оставить в живых Аксинью. Сам же он читал в самолете машинописный текст с многочисленными правками Шолохова. У Бальтерманца не было ни малейших сомнений, что именно Шолохов – автор «Тихого Дона» и что уже в те годы это произведение превратилось в поистине «народный» роман, классику советской литературы.

В этом же году в «Роман-газете» публикуются произведения В. Василевской «Земля в ярме» – о невыносимой жизни украинцев и белорусов в «панской Польше», Н. Асеева «Маяковский начинается», Л. Соловьева «Ходжа Насреддин в Бухаре».

22 июня без объявления войны гитлеровская Германия напала на СССР. Началась Великая Отечественная война. До сих пор продолжается полемика – кто виноват в том, что армия оказалась не готова отразить агрессию? В годы хрущевской «оттепели» вина за это целиком и полностью возлагалась на Сталина, якобы не верившего в то, что Гитлер может напасть. Сталин к этому времени умер, многие же военачальники, командовавшие в 1941 году приграничными округами, были живы. Они не возражали против подобной трактовки, снимавшей с них всякую ответственность за поражения первых месяцев войны. Однако рассекреченные во время «перестройки» документы свидетельствуют, что «сигнал-пароль» о возможном начале военных действий был по приказанию Сталина направлен в войска за день до нападения. Другое дело, как он был выполнен. Понятно, что времени оставалось мало. Но, например, никакие сомнения Сталина и высшего руководства страны не помешали наркому Военно-морского флота Н. Кузнецову привести в ночь на 22 июня флоты в полную боевую готовность. Северный, Балтийский и Черноморский флоты встретили нападение германской авиации огнем из всех батарей и практически не понесли потерь. К сожалению, так получилось далеко не везде.

В 1941 году выходит шесть номеров «Роман-газеты». В трех номерах публикуется роман американского писателя Д. Стейнбека «Гроздья гнева» – хроника Великой депрессии. Успевают выйти романы В. Гроссмана «Солдаты революции» и Н. Боброва «Чкалов».

В 1942 году, несмотря на все трудности, также выходят шесть номеров «Роман-газеты»: исторические произведения М. Брагина «Полководец Кутузов», С. Бородина «Дмитрий Донской», роман И. Эренбурга «Падение Парижа».

Следует отметить, что многие авторы «Роман-газеты» – известные советские писатели – работали в годы войны военными корреспондентами. Их впечатления об увиденном и пережитом на фронтах впоследствии отразились, как в эпических произведениях о Великой Отечественной, так и в так называемой «окопной», «лейтенантской» прозе.

Но это случится позже.

Очередные номера «Роман-газеты» выйдут только в 1946 году.

В 1946 году выпуск журнала возобновился. В первых трех номерах был напечатан роман Александра Фадеева «Молодая гвардия». В нем рассказывалось о героях-комсомольцах, боровшихся с фашистами на оккупированной территории. Подвиг Олега Кошевого, Сергея Тюленина, Любови Шевцовой стали примером для многих поколений советских людей. В том же году на страницах журнала было опубликовано другое выдающееся произведение, вошедшее в историю отечественной литературы – поэма Александра Твардовского «Василий Теркин. Книга про бойца».

В эти годы авторитет СССР в мире был непререкаем. Во Франции и Италии коммунистические партии становятся весомой политической силой. Начинается формирование «мировой социалистической системы». Продолжаются споры о судьбе Германии. В то же самое время военное превосходство США, успешно применивших атомное оружие в войне с Японией, беспокоит руководство СССР. Становятся известными планы нападения на СССР, разработанные американскими стратегами. Речь Черчилля в Фултоне дает старт «холодной войне», продолжавшейся до самого конца существования СССР. Советское руководство форсирует работы по созданию атомной бомбы.

Социалистический строй демонстрирует удивительную жизнеспособность. Многие города лежат в руинах, тысячи деревень и поселков сожжены фашистами, но восстановление страны идет превосходящими самое смелое воображение темпами. СССР первым из воевавших стран отменяет продовольственные карточки.

В то же самое время продолжаются репрессии, хотя и не в таких масштабах, как в 1937–1938 годах. Тысячи военнопленных и «интернированных лиц» прямиком направляются в лагеря или в ссылки. Раскрыт «генеральский» заговор, арестованы многие видные военачальники, «осмелевшие» во время войны и позволяющие себе критиковать руководство СССР за допущенные в ходе войны просчеты и неправильную внутреннюю политику. Сгущаются тучи над главным героем войны – маршалом Жуковым.

В 1949 году торжественно отмечается 70-летие Сталина. Здоровье у «вождя народов» уже не то, и в руководстве страны начинается скрытая борьба за «сталинское наследство». Сталин тоже задумывается о преемнике, но все потенциальные «избранники» «отстреливаются» (в прямом смысле слова) сталинским окружением. Берия, Абакумов, Маленков, Хрущев пытаются манипулировать вождем. Сталину предоставляется компромат на его любимцев. Вождь, подозрительность которого с годами только усиливается, верит наговорам, и человека арестовывают. Такова логика режима единоличной власти. Фабрикуется знаменитое «ленинградское» дело. На очереди – дело «врачей-убийц» и кампания против «космополитов».

К заметным произведениям о Великой Отечественной войне, напечатанным в эти годы в «Роман-газете» следует отнести: повести В. Овечкина «С фронтовым приветом», В. Катаева «Сын полка», Б. Полевого «Повесть о настоящем человеке», В. Некрасова «В окопах Сталинграда», К. Симонова «Дни и ночи», В. Инбер «Почти три года. Ленинградский дневник».

В 1947 году в «Роман-газете» выходит ставший впоследствии классикой мировой антифашистской литературы публицистический роман чешского журналиста Ю. Фучика «Слово перед казнью», в позднейших переводах – «Репортаж с петлей на шее».

«Социальный заказ» партии на произведения о счастливой жизни советского народа в первые послевоенные годы отчетливо просматривается в романах П. Павленко «Счастье», С. Бабаевского «Кавалер Золотой Звезды», Т. Семушкина «Алитет уходит в горы», Г. Гулиа «Весна в Сакене». Борьбе с «вредителями», мешающими развитию советской промышленности, посвящен роман В. Попова «Сталь и шлак».

Не столь прямолинейно и без поправки на «руководящую и направляющую роль» партии бытовые, семейные и психологические конфликты исследуются в произведениях В. Пановой «Спутники», «Кружилиха», романе Е. Мальцева «От всего сердца», К. Федина «Первые радости» и «Необыкновенное лето».

В 1949 году на полигоне в Семипалатинске были проведены успешные испытания советской атомной бомбы. Угроза мировой войны отступила. Страна получила возможность сосредоточиться на своих внутренних проблемах.

1950–1961

Война в Корее (1950–1953) показала, что ни у одной из тогдашних сверхдержав (США и СССР), выступивших на стороне противоборствующих сторон (США открыто, а СССР завуалированно), не было решающего преимущества в военной технике. Прямого столкновения между СССР и США удалось избежать. В 1953 году Корея разделилась на два государства – КНДР и Республику Южная Корея.

Соперничество нашей страны и Запада, тем не менее, обострялось. Колоссальным успехом СССР стало появление нового могучего союзника – Китайской Народной Республики. Вооруженные трофейным оружием разгромленной Квантунской армии, китайские коммунисты под предводительством Мао Цзэдуна взяли верх в гражданской войне над войсками Чан Кайши, провозгласили в 1949 году создание нового государства – Китайской Народной Республики.

В эти годы Сталин, чувствуя, что силы его уходят, предпринимает попытки модернизировать политическую систему страны. Он хочет избавиться от «старой гвардии» в ЦК, опереться на молодые кадры. На состоявшемся после долгого перерыва ХIХ партийном съезде Сталин подверг резкой критике Молотова и Микояна, ввел в состав ЦК новых, хорошо зарекомендовавших себя людей, в их числе и Л. И. Брежнева. Он вернул из опалы маршала Жукова, явно намереваясь опереться на него в борьбе против «старой гвардии». Сталин пишет статью о том, как следует реформировать экономику страны. Он остается верным основным принципам социализма, но выступает за расширение прав трудовых коллективов, за поворот экономики к нуждам простых людей. В стране проводится конфискационная денежная реформа, призванная оздоровить экономику.

Однако происходящие наверху процессы практически не затрагивают жизнь народа. Основная масса людей, несмотря на ежегодные снижения цен, живет в бедности и бесправии. В этом, собственно, и заключается основное противоречие социализма. С одной стороны, гигантские проекты и достижения, лучшие в мире системы дошкольного воспитания, образования, здравоохранения и фундаментальной науки. С другой – убожество и нищета повседневной жизни граждан. Ни один из нынешних приверженцев советской модели развития так и не дал ясного ответа на вопрос: почему разгромленные в войне Германия и Япония смогли обеспечить своему населению комфортную жизнь, а победивший СССР – не смог?