Текст книги "Вехи истории. События. Времена. Лица"

 
Дуют ветры с далекой помойки,
Слышен скрип императорской койки.
Ветер дует в окно Овертона,
Это правило высшего тона.
 
 
Над страною гудит революция —
Нам долдонят: «у Никки поллюция».
Задирает мослы чья-то дылда,
Уверяют, что это Матильда…
 
 
Отвлекают, потом развлекают,
Каждый критик до одури занят.
 
 
Где там Щорс и Матрос Железняк! —
Нам задул из окошек сквозняк.
Там Февральская просвистела,
Как Матильдино гибкое тело.
 
 
План великий Великой России,
Где там Кто-то предстанет Мессией?!
Не надейтесь, наследники ваши
Вас сожрут целиком, с манной кашей.
 
 
Обыватель – он сто или триста
Лет спустя, вас увидит в транзистор,
Как Кабаеву делит с Шойгу
На балу «император наш Пу».
 
 
Танки, пушки проедут колонной?
А зачем, есть окно Овертона.
Роясь в вашем постельном белье,
Вашу мудрость оставят золе.
 
 
Кто «кровавый», «колхозный», «картавый»?
Вас наделят не меньшею «славой».
Никки «слабый», а новый какой-то?
Нам расскажет про то ваша койка…
 

Мария Линдина
Москва

 
Для нас живее всех живых!
Не погиб, ушел лишь в мир иной.
Не время честных, деловых.
С открытой правильной душой.
 
 
Ты молчишь, но зов твой слышен.
Спасай страну, народ, как можешь.
Твоим дыханием мы дышим,
И всех нас к тебе не уложишь.
 
 
Был любознателен, дружен,
Придан, честно родине служил,
Стране ещё ты так нужен,
Тебя враг – трус мелкий уложил.
 
 
Бьёт энергия и сила,
Мы память светлую храним.
Твоя в цветах теперь могила,
Помним – был непоколебим.
 

20.06.2012

 
Ценности, что не канули в Лету,
Музыка звука и музыка цвета.
И если они сливаясь в одно,
Мир гармоний мы слышим давным-давно.
 
 
На сцене пел легко и свободно,
Словно птица в небе парит просторно.
Голос чарует, мелодия вдруг
Увлекает и радует всех вокруг.
 
 
Жаль, тебя нет вместе с нами в строю.
Песню мы слышим, видим запись твою.
Скорбим, тоскуем, любимый Муслим,
Нас радовать мог ты искусством своим.
 
 
Дыханием легким в небо взлетев,
Жизнь это миг, слышно в той песне пропев.
Певец «Мелодии» – преданный Орфей.
С тем именем вернись на землю скорей.
 
 
Да не умолкнет в нас твоя Лира!
С уст не сходишь своего кумира.
И захоронен в городе Баку,
У россиян ты в памяти на веку.
 

01.09.2012

 
Известно, праздников много на свете.
Один из них – он важный – о детях.
Желаем мир им всегда на планете.
Здоровья, счастья, радости детям.
Желаем услышать будущего зов,
Будь настойчив в достижении основ,
Стоять на правильном всегда пути,
Не сворачивать, а вперед идти.
Люблю я детей красивых,
Одарённых и умелых,
Умных, чистых, не ленивых,
И послушных, добродушных,
Да проворных в деле, смелых.
Кто прекраснее всех на свете – дети.
Цветы райского сада, смена наша – дети.
И семья не семья в жизни без них.
Не обижайте детей своих, чужих.
Своего хольте, жалейте,
Сироту вы обогрейте.
Да здравствуют наши дети
На мирной земной планете!
 

25.06.2009

 
Трудно в России стало жить,
Жить, чтоб совсем им не тужить.
Тот татарин, а этот еврей,
Разве нет тебе русских друзей?
Может, ты не русская боком?
Иль судьба обошла тебя скоком?
Секрет весь в том, что нет изъяна:
Я человек, не обезьяна.
Все мы ведь люди, кем ты ни будь,
Вопрос нации ты позабудь.
Родились, жили в советской стране,
Крепили дружбу, пели вполне
Песни и интернационал.
Вот и кипит в душе прежний накал.
 

19.11.2013

Сергей Алешин
Москва

Курбский

 
Недалеко граница, там за речкой,
Решенье принято, не отменить.
Несётся резвый конь, звеня уздечкой,
По сторонам растёт густая сныть.
 
 
Последний раз я вижу эти холмы,
Где буйная, зелёная листва.
Там встретит человек, ему пароль мой
Произнесу. И вот она Литва.
 
 
Напрасны все мои моленья были,
И к разуму взывать – напрасный труд,
И что-то объяснить царю нет силы,
Близка опала и несчастья ждут.
 
 
Друзья, прощайте, и жена, и дети.
Где спрячешься? Известен каждый скит.
Увидимся ли мы ещё на свете,
Иль лютой смертью изверг заморит?
 
 
Я был прославлен взятием Казани
И в Раде Избранной держал совет.
Беглец, и добровольное изгнанье —
Ивана милость, и царёв ответ.
 
 
Труды я положил царю во славу,
И кровь моя лилась, аки вода,
Зла не чинил. И по какому праву
Я изгнан? Бойся ж Страшного Суда.
 
 
Я покидаю ныне землю божью,
Где зримо явлена была мечта.
Святое царство впредь по бездорожью
Пойдёт слепое, позабыв Христа.
 
 
И ты Иван, предав его заветы,
Служителей поставил сатаны
Вблизи себя. Речами их напета
Твой души погибель и страны.
 
 
О благочестии забыл. Единым
Помазанником божьим возомнил
Себя. Но взглядом с той поры орлиным
Не видишь ты. И Русь полна могил.
 

Грозный

 
Холоп и беглый раб! Как пёс смердящий,
Ты лаешь на царя из-за угла,
Тебе захлёбываться пеной слаще,
Кусать меня, чем отойти от зла.
 
 
Ты, как антихрист лютый и злобесный,
Свои бесстыдство показал и срам,
Не ведаешь, что есть престол небесный,
А есть земной, принадлежит царям.
 
 
Как будто, чёрный ядовитый аспид,
Ужалить хочешь словом ты своим!
Царь уязвленьями твоими распят,
Но знай, что царь всегда непогрешим.
 
 
Послушав дьявольское наущенье,
Строптивости своей явил оскал,
Царю злоумышляешь ты отмщенье,
И на Христа в его лице восстал.
 
 
Рабы должны повиноваться власти,
Царя над ними возвеличил Бог.
И от хулителей идут напасти.
Ослушаться, как воли Бога мог!?
 
 
Знай, государь не токмо лишь владыка —
Посредник между богом и людьми,
Учитель и наставник царь великий,
И превосходство ты его прими.
 
 
И милость Богородица простёрла
Благословлением святых молитв,
Из нечестивого, князь, горла
Слова исторгнул ты острее бритв.
 
 
Ты хочешь подчинить попам, боярам
Иль воеводам самого царя!
Давно еретиком слывёшь недаром,
Не отмолить грехи у алтаря.
 
 
Царь прав всегда, и он почти безгрешен,
И к Богу ближе всех из христиан.
Суд царский справедлив и не поспешен,
Напрасно хочешь в нём найти изъян.
 
 
Умней царя советник быть не может,
Бог беспредельную ему власть дал,
Творит и воплощает волю божью,
Самодержавье цель и идеал.
 

Курбский

 
Быть вместо бога понапрасну тщишься,
Своей гордыни пламень угаси,
Из-за тебя так ослабела мышца
Непобедимой некогда Руси.
 
 
На казнь послал храбрейших и разумных,
Убиты лучшие из воевод,
И некому помочь в заботах думных,
И за тебя не будут класть живот.
 
 
Когда-нибудь придёт к тебе прозренье:
Что от тебя так много всяких зол
И православным людям разоренье,
Один сияет золотом престол.
 
 
Была страна, как нежная голубка,
Бес нашептал: «Её гнездо развей».
Ты драгоценное вино из кубка
Сам выплеснул по прихоти своей.
 
 
Когда-то богатели все сословья,
Монах, боярин и простолюдин,
Страна хранилась Божией любовью,
Где государь с народом был един.
 
 
Безбожное творится самовластье,
Где бог когда-то был, теперь ты сам,
И ради властолюбья дикой страсти
Страну под ноги бросил диким псам.
 
 
Я подчинюсь царю, когда о благе
Заботится он подданных своих,
Церковные не оскверняет праги,
Пред Богом молчалив, смирен и тих.
 
 
Тогда и власть его неоспорима.
А если равным божьему свой трон
Поставит он, тогда делами злыми
Найдёт проклятья у мужей и жён.
 
 
Покайся, царь Иван, ещё не поздно,
Свои грехи пред богом замоли,
В одной упряжке будем, а не розно,
Служить величию родной земли.
 
 
Враг православных никакою ложью
Нас не собьёт, не ведая стыда,
Мы нашу Русь святую, Землю Божью
Прославим и устроим навсегда.
 

Грозный

 
Крест целовать Ивану отказали,
Был немощен, лежал я в забытьи.
Как гнусные и подлые шакалы,
Повадки показали вы свои.
 
 
Как царь здоров, опять к нему вы льститься,
Вокруг меня холмы покорных спин,
От ваших рук невинная юница
Смерть приняла, остался я один.
 
 
С самим царём равняться захотели?!
Изменой чёрною сердца полны!
Русь растащить желали б на уделы,
Нет, никому я не прошу вины!
 
 
Лишь царь один пред богом предстоятель,
Враги царёвы – божий враги,
И сребреники не спасёшь, предатель,
Их понесёшь чрез адовы круги.
 
 
Вы бога бойтесь, чтите государя,
Один за вас за всех он даст ответ,
И милостивый царь, и лютый, ярый,
Не прекословь. И исполняй завет.
 
 
И это непреложно длится годы.
Когда на брань с врагом сойдётся рать,
Не храбрость мне нужна от воеводы —
Покорность и готовность жизнь отдать.
 
 
Не нужен ни советник, ни наставник,
Одну измену и корысть творят,
Сойдутся, среди них найдётся травник,
Чтоб власть забрать, царю добавят яд.
 
 
Так усмирён быть должен самый прыткий,
И всяк имеет пред царём вину,
Лишить и отобрать у них прибытки,
Имущество должно пойти в казну.
 
 
А кто в Литве иль в Англии хранится,
Как ты, презренный и бесовский тать,
Отраву собирает по крупице,
Их лютой казни надобно предать.
 
 
Всё под рукой железной царской, твёрдой!
Священники прощают вам грехи,
А царь карает. Одиноко, гордо
Над всем. Низы покорны и верхи.
 
 
Не троне беспощадный и сердитый,
Своих холопов миловать могу,
А захочу, могу их и казнити,
Грозою страшен всякому врагу.
 
 
Роптать никто не смеет даже взглядом,
Каких бы от царя не знал обид.
Как пёс ползи, лежи, покорствуй рядом,
На том воздвиглась Русь, на том стоит.
 

Тамара Потапова
Москва

 
Хороша у нас водица – вкусен чай, полезен квас!
Поднесли её царице – издала она Указ:
«От святых ключей водицу, что на Яузе – реке,
провести к Кремлю в столицу, а потом и по Москве».
 
 
Из пятнадцати фонтанов брали воду москвичи,
и по трубам неустанно шла водичка из Мытищ.
Двести лет с тех пор минули, двести долгих лет, и вот
в небо три трубы взметнулись: памятник – ВОДОПРОВОД!
 
 
Будто вновь земля разверзлась, и забил святой родник
как источник тот целебный, что от молнии возник.
Стал родник водопроводом, и с тех пор из года в год
он живительную воду людям в каждый дом несёт.
 
 
Историческая веха – первый наш водопровод,
достиженье человека, и удобство, и комфорт!
На холме стоит красивом лаконичный монумент —
укрощенная стихия – верный знак людских побед!
 

 
Летит через моря и океаны
московская радиоволна,
и слышно в ста шестидесяти странах,
как с миром говорит моя страна!
Все новости о жизни и культуре,
и музыку в эфир передаём,
и об искусстве, и литературе
на многих языках мы речь ведём.
 
 
На Пятницкой – не просто журналисты,
такие переводчики у нас —
с чутьём особым все специалисты,
международники – высокий класс!
Иновещание служит интересам
сотрудничества и партнёрства стран,
доверия, и дружбы, и прогресса.
А сколько писем люди пишут нам!
 
 
Со всех концов земли летят конверты,
из самых отдалённых уголков
нам слушатели шлют свои приветы,
и словом обогреть любой готов.
Мне снится иногда моя работа:
пишу я передачу под эфир,
а диктор-переводчик медлит что-то,
без новости остаться может мир!
 
 
Тут сердце даже выпрыгнуть готово,
а часики-то в студии идут…
Включаю микрофон… заставка… слово,
а до эфира – несколько минут!
Конечно, мы к эфиру все успели,
нам нет преград на выбранном пути!
Здесь каждую зовут эфирной феей,
а феи вас не могут подвести!
 

 
Как солдатам помогала песня выжить на войне!
Песня души врачевала, поднимала дух вдвойне!
Благодарные потомки всех героев память чтут,
и бойцов с гармошкой звонкой снова в бронзе отольют.
 
 
В том далёком сорок пятом в мае кончилась война,
был отец на ней солдатом и хлебнул войны сполна.
И повсюду другом верным, задавая бравый тон,
был с отцом его трофейный боевой аккордеон.
 
 
Позволяла обстановка – брал отец аккордеон.
Как уверенно и ловко обращался с другом он!
И лилась рекою песня, по округе всей слышна,
если быть душою вместе, вражья сила не страшна!
 
 
В каждый праздник – День Победы, в голубой цветущий май
просит внук героя-деда: «Ну-ка, дедушка, сыграй!»
А когда уж сил не хватит инструмент в руках держать,
рядом правнук на подхвате, чтобы песни перенять.
 
 
Велика держава наша, нас врагам не одолеть,
есть, кому служить отважно, есть, кому и песни петь!
Не умолкнуть русской песне. Русской воли не сломить.
Встанем дружно, встанем вместе, и Россия будет жить!
 

Татьяна Аксенова
Москва

 
В Рязани резные и разные ставни,
Дома без гвоздя, что спички…
Батыевы орды, конечно же, станут
Огнём городище пичкать!
 
 
Горазды хазары крушить базары,
Суть половца – в ловчей неге,
Послушны охотничьему азарту,
След в след пришли печенеги…
 
 
Дружинам – дружить! Но у русских княжеств
Одним другого – не жалко.
Кто сам за себя – Чингисхан повяжет,
Утопит в прохладной Калке…
 
 
А внук его у реки Воронеж
(Когда подрос – не спросили!)
Потребовал дани с Рязани, вроде ж,
А с Фёдора – Евпраксии…
 
 
В Рязани разини резонов не знали,
Но княжеский сын – не робок:
«Коль нас одолеешь, Батый, вначале —
Насытишь свою утробу!»
 
 
У морды орды налились кроваво
Белки щелевых отверстий…
Послов убивать кто давал им право?
Да страх – посильнее смерти…
 
 
В Рязани – разруха, плач по Евпраксии,
А в воздухе – запах гари…
Пусть лучше погибнет моя Россия,
Чем топчет её татарин!
 
 
Пусть лучше – о камни! Всё сами, да сами,
Лишь с Мурома шла подмога…
В Рязани, известно, грибы с глазами,
Да скажут они немного.
 

 
И снег, и фонари слепят мои глаза,
И звёзды мечутся на ветках, будто иней.
– Кто ночью в Царское? Извозчик! Кто же «за»?…
И сани делятся, как хлеб, между своими.
 
 
Ахматова и Гумилев – им ночь светла!
Но нам-то, нам-то всем какое дело
До закоулка в парке Царского села
И до скамьи, где Анненский сидел там?
 
 
Любил сидеть… Его любимая скамья…
Там чья-нибудь сейчас фигура седокудра…
В «акмеистических санях» как будто я.
Обратный поезд в Петербург уходит утром…
 
 
Отяжелел сугроб – замёрзший Мандельштам,
Городит чушь про птиц лубочный Городецкий.
А мы уже не здесь, но и ещё – не там,
Где монархизм живёт в воспоминаньях детских…
 
 
«Коль славен…» заменил «Интернационал».
«А у „Двенадцати“ такая подоплека,
Что словно он Христа повторно распинал!» —
Затравит Гумилев застенчивого Блока…
 
 
И будет страшен мир и отчуждаем Блок,
Расстрелян Гумилев с последней папиросой.
Нам на миру и смерть красна! И каждый лёг,
Столь жертвенно прервав «проклятые вопросы»!
 
 
И слезная купель сквозь огненный фонтан
Пробьется Божьей правдой, Словом тем же…
А мы ещё не здесь, но и уже – не там,
И сани унеслись к скамейке опустевшей…
 

 
Не дуэль, а отказ заплатить по счетам
Уличённого в шулерстве Времева
Спутал карты Алябьеву! Ну, на черта —
Чёрный день положенья тюремного?
 
 
Ну, зачем он, фортуны крутя колесо,
Всё выигрывал в вист у помещика?
Не в висок его, благо был сам невысок,
«Вы – подлец, сударь!» – просто затрещина…
 
 
Дворянин и гусар остаётся собой
И в игре, и в любви, и под градусом.
Он в тюрьме вспоминает берёзинский бой,
И Катюшу свою, не нарадуясь…
 
 
А над ним совершалась гражданская казнь:
Эполеты – долой, шпагу – надвое…
Времев умер в дороге. Какая тут связь?
Да и нет её, только вот «надо бы»!
 
 
Императору надо, чтоб главный герой
Сочинял анонимные оперы,
По Сенатской не шлялся сквозь висельный строй
И не щёлкал затвором, как штопором!
 
 
Отгусарил своё, взяв Париж, а теперь
Пусть романсы строчит в отдалении.
Хватит пороху – биться в закрытую дверь
С высочайшего соизволения?!.
 
 
Доигрался, кутила? Сколь нитку не вей —
Обрывается, поздно ли, рано ли…
Но таланту на пользу тюрьма – «Соловей»
Вдруг запел за оконными рамами!
 
 
Он зимой засвистал, как всегда, невпопад!..
У России преступники странные:
Словом чести ей вечную славу творят,
Память вечную разными странами…
 

Татьяна Летнева
Москва

Устремлением к цели – Кушнер на прицеле (4) В поэтическом цикле, посвящениях Александру Кушнеру – внутренний диалог – использованы цитаты из сборника стихов Александра Кушнера «Таврический сад».

 
Борис Пастернак написал:
«Быть знаменитым – некрасиво», (с)
Александр Кушнер продолжил:
«Быть классиком страшно, почти неприлично», (с)
На самом деле, неправда всё… Привычна
Истина юноши, на младенца устах.
Хочется восторгов и восклицаний: Ах!
Настоящим, ярким оставить свой след —
Неизлечим человек от соблазнов-побед.
Всё и вся… от малого до великого
В пространстве, в памяти, книгах ли
Запечатлеть индивидуальность свою
Ощущениями смысла и чувств наяву.
Хочу после смерти и в строчках-словах,
Чтоб вспоминали, читали вслух,
Молчали и углублялись, вздыхая… Ах!
Он не похож на всех нас, разве пустяк?
Запоминается, словом врезается как!
Вписаться в века? На! Листы Вечности!
Словами нетленной любви – человечности.
Скромно молчим, тайно желаем.
Пока живы, хотим, нас не будет, кто знает?
Вот и я… «заболела, забрюхатила» Кушнером,
Ни с кем не была и не буду послушною.
А Кушнер сказал:
«Быть классиком – значит стоять в шкафу
Бессмысленным бюстом, топорща ключицы» (с)
Вот это да! Здорово! Непривычно!
Знакомо желание? Перехватило дыхание.
«Так чучело ставят: бекаса, сову.
Стоишь вместо птицы» (с)
Вдохнуть или испить словесной водицы?
Раньше летал – летала, а теперь что случится?
Смятение чувств подменить борьбою Кун-фу?
Спортивным духом потопить злодейку – судьбу?
Время – забвение или бессмертие – времена?
А в них судьбы и вереницы имен… Имена…
Тех, кто жил, раздумием мучился и любил.
На эстафету классиков Кушнер – забил!
Запоминают памятью сердца только ТАКИХ —
Из страны интуиции, а не глухих.
Они вырываются из несбываемых снов.
«У счастливой любви не бывает стихов,
А несчастная их не считает»…(с)
Тоже Кушнер сказал.
Нашел тот, кто искал. Теперь знает.
Кушнер сегодня – устремлением к цели —
В душе моей открыт и горит на прицеле.
 

Христиана Росс
Москва

 
Заземление духа завихреньем души.
Недоуморазруха недочувством грешит!
Всем блужданиям смысла выдан эго-мандат.
И «настройки» зависли слоган-кодом – «назад».
Экология слова оболочки хранит.
Недоверие Богу смерть, как жизнь, разрешит.
Монолог монолитом, одиночеством вкось.
Полу варвар безлико поедающий кость.
Мозг доверху нагруженный, словно мусорный бак.
И бездонность ненужности…! В роскошь тычется страх.
Пик и бренд эволюции «мыслит вниз головой»,
Длинно-лапостно-рукостный целит в шар свой земной.
Хомо сапиенс важно заслонил Небеса.
Гибнет обезображенная добровольно душа.
Тошнотворного дрожью грех наследуют в кровь
извращённо возможье – дух безумья, не новь.
Слепо-глухонемые за слепцами бредут,
С громовым безразличием мир теряя из рук.
Апостасия мысли – разрыхлитель мозгов —
Равнодушный могильщик всех духовных основ.
Шеей страуса мужество вымиранью сродни.
Ускользанием ужиков расползаются дни.
В них, подкожно вводимые, кризис мира и страх.
И никем не любимые стонут души в сердцах.
Безымянность достоинства – амнезией себя.
Под зашторенной совестью можно все (?), не любя.
Красота – достояние: рынок – деньги – товар.
Высота состояния – «отвечать за базар».
Цели, смыслы, правительства… Жизнь – очерченный круг…
«…Да-на-хле-ба-лись! Катитесь Вы…!
Брат мой ближний и друг!»
Шепот тихий пред образом (бесконечно скорбя):
«Ты помилуй нас, Господи! Всех, забывших Тебя.
Где сыны Твои, доченьки…? Заплутавших, направь!
Вразуми неразумное, милость Божью прославь!»
 
 
Боль молитвенной глыбою в материнских очах.
То, что сделать могли бы мы, вновь – на Божьи плеча…
В заповедник нехоженый прёт загнившая топь.
Мир скупает оружие, продавая любовь!
«Как же все не похожи мы на Небесную рать…
Ты помилуй нас, Господи! Тьмы кромешной избавь!»
 

 
В дымке печали, бледна и матова,
луной над шпилем кипариса.
Она одна такая – Ахматова —
царица!
Точёный профиль, горбинка – знаковы
и всё, чем наградила природа.
Величественная Ахматова…
древность рода.
Взгляда мессианская таинственность.
Несгибаема и раздражающе непонятна.
Не от дочерей ли амазонок воинственность,
Анна Ахматова?
Молвой не побеждена – облапана
строптивая служанка господином.
Где страх свой прятала
от пасти львиной.
Жизнь за слово: великая плата.
Серебрянновитая века струна
Петь обо всём – высоко… необъятно,
не оглохну в в пасконности полотна.
 
 
…В славе и в бесславии не себе ли кратные?
Благодарность мысли – познания седина.
Для того ли и судьбы так перепаханы:
время – сеять добрые семена!
Каждый человек – космическая тайна,
сокровенной жемчужины божественный свет.
Кто она была Горенко Аня?
Женщина… пророчица… поэт?
Женщина – поэт(!?) —
В подреберье адамовом рана распахнутая…
Такого не может быть!
– Нет…? И всё же – Ахматова!
Возможно, это только кажется,
Что поэты придумывают себе судьбы сами.
И сами выбирают свои странные имена.
Пространство слова не ограничивается полюсами.
Жизнь – дар! Не бремена.
У каждого свой выбор. Своя история.
«Блаженны верящие…»! Их встречает Любовь!
Поэзия – высокого одиночества территория!
В крайнем случае, – «диета для усвоения мира»
или миров…
 

«25 января 2018 г. Алтарник московского храма Георгий Великанов погиб, спасая упавшего на ж/д путях человека, очевидно, бомжа. Он успел вытащить бездомного с путей, а сам попал под поезд. Георгию было 35 лет…»

YouTube Канал «Россия 24»

 
Среди сонма славословящих мелодий,
что свирелью льются световой
пред Престолом,
есть твоя теперь, Георгий.
Со святыми Боже упокой.
 
 
Холст души – воздух, мерцающий пасхально,
виноградного украшенный лозой,
и усыпанный росинками хрустально!
Со святыми Боже, упокой
 
 
Сердце так слова Христа впитало,
что не мыслило стези себе другой.
Воле Божьей со смирением внимало.
Со святыми Боже, упокой.
 
 
Потому и видел Бога в каждом,
всякому на помощь был готов придти,
Так, ошеломлённый, он однажды
встретил образ Божий на пути.
 
 
Измождённый, тот лежал на рельсах,
в шаге от смертельной пустоты:
был за гранью жизни, не надеясь,
чтобы кто-то разглядел его черты
 
 
В этом, облик человечий потерявшем —
«Толи, пьяный – толи, бомж простой…»
Кто наполнит милосердьем чашу,
не побрезговав её нечистотой?
 
 
Слава Богу… В ком дыханье Божье,
видит свет и в сумраке густом…
Жизнь за брата – лепты нет дороже
перед милостивым любящим Христом.
 
 
Победив в себе лукавое бессилье,
и не взвешивая жизнь свою с чужой,
спас несчастного, души спасая крылья.
Вот такими и жива Россия…
Что им смерть? Когда Христос живой!