Текст книги "Я играл в футбол с пеленок. Книга о Владимире Казаченке"

После «Зенита»

Узнав, что я прекращаю выступать, директор СДЮСШОР «Зенит» Евгений Наумович Шейнин сразу же предложил мне работу, предложил взять команду ребят старшего возраста. Я, наверное, тогда был еще человеком незрелым и на этой работе себя не представлял. Тренер должен убить в себе футболиста, а я чувствовал, что это «харакири» еще не совершил, хоть и понимал, что, скорее всего, выступать на серьезном уровне больше не буду.

С тренерской деятельностью, повторюсь, решил повременить.

В 84-м получил диплом Института физкультуры. Играл с Лешей Стрепетовым за «Ижорец», за мужскую команду завода играл на первенство города, еще и за цех, где мама моя работала много лет. По тогдашним законам оформили меня токарем-карусельщиком какого-то немыслимого, фантастического разряда, говорят, таких специалистов было в ту пору четверо на Советский Союз, и я в том числе, как выходит по документам. Но на этом заводе, повторю, для меня и стены родные, так что готов был за него играть, пока здоровье позволяло.

Кирилл Набутов, спортивный комментатор

Когда Володя уже закончил с большим футболом, он часто присоединялся к команде журналистов, которая раз в неделю гоняла мяч на стадионе имени В. И. Ленина. Выезжали мы и на показательные матчи в коллективы, как это тогда называлось. И когда с нами был Володя, публика, конечно, валом валила. По трибунам проносилось: «Казак, Казак!»

На поле он по-прежнему был лидер, играл довольно жестко. Мог и ногу жестко поставить, и незаметно наступить на ступню, и прихватить кого-то за руку или футболку – все эти «маленькие футбольные хитрости», в общем, на войне как на войне.

Однажды дело в каком-то матче дошло до послематчевых пенальти. И Казак не забил, хотя на него, понятно, рассчитывали. Тут уж ему хоть и с юмором, но от души, напихали: «Мы тебя для чего взяли?» – и все такое.

Потом меня позвали начальником отдела в «Лентрансагентство». Рассудил так, что и работа интересная, да и полезно поучиться науке управления. Наверное, тренер тогда начал во мне просыпаться, а дороги, ведущие к этой профессии, каждый выбирает сам. Когда пришел в «Трансагентство», тренерская стезя еще не манила. А работу там вспоминаю с удовольствием. Замечательный коллектив и прекрасная школа, и тренерская, и жизненная.

Когда я закончил как игрок, то очень хотел тренировать, но не детские команды, а взрослые. Готовя себя к тренерской деятельности, я даже завел тетрадку, в которую записывал все голевые комбинации нашей команды. Но тренером получилось стать не сразу. Когда я работал бригадиром в «Лентрансагентстве», у меня в подчинении были 60 грузчиков, из которых человек тридцать имели высшее образование, им палец в рот не клади. Этот опыт административной работы мне потом очень пригодился.

Отработал спокойно три года, и тут звонок Толи Зинченко, он позвал поработать с ним в ленинградском «Динамо». Я чужд мистике, но приглашение тренировать последовало как раз тогда, когда я для этого созрел. В конце 1987 года мы с Толей Зинченко стали тренерами ленинградского «Динамо». Но поработали там очень недолго, хотя многие отмечали, что команда сразу прибавила, заиграла лучше. В «Динамо» приходилось очень много времени тратить на то, чтобы убеждать начальство в том, что команда вообще нужна. Ведь ее каждый год собирались расформировывать, денег не давали. А ребята в команде были хорошие – Варфоломеев, Усачев, Никитин, Радченко… Я, повторюсь, могу гордиться тем, что открыл Диму Радченко. В него почти никто не верил, в «Зенит» его не брали, ни в какие юношеские сборные не приглашали. А я, когда увидел его спину, почувствовал, что из него может получиться хороший нападающий. Такая же спина, как у меня, – значит, подумал я, он должен так же дышать, как я, так же бегать. Не знаю, помнит он или нет, но я целый год занимался с ним индивидуально, как со мной в свое время возились Завидонов и Васильев, учил всему, что умею сам, показывал свои финты…

Толя был формально главным, на практике, как говорится, всё пополам делили. И работу, и ответственность за нее. Вместе сидели вечерами, составляли тренировочные планы, вместе проводили занятия. Анатолий Алексеевич тогда ведь тоже был начинающим тренером, вместе росли, осваивались на новом поприще. Сегодня любопытно вспомнить, как постепенно просыпался во мне тренер, и как неохотно уступал ему место футболист.

На тренировке можно стоять со свистком в центральном круге, а можно – с ребятами в борьбу. Особенно, когда чувствуешь в себе достаточно сил и понимаешь, что многое можешь показать игрокам личным примером. Да и что скрывать, иногда прямо зуд какой-то ощущаешь выйти на поле и поиграть с молодежью. Вот на это я тогда частенько и срывался. Анализируя тот опыт, скажу, что в этом, бесспорно, есть и полезное зерно, и не очень, а чего больше, я и сам пока не разобрался. В значительной мере это зависит от той команды, с которой работаешь. Работа в «Динамо» помогла мне сформировать свои новые, уже тренерские взгляды на футбол, на его развитие, на тренировочный процесс, на какую-то модель взаимоотношений с ребятами в новом амплуа. Начинать всегда интересно и сложно одновременно. Все эти взгляды во многом потом менялись, подход к футболу динамичен, как сам футбол, а эта игра постоянно меняется, но какой-то фундамент заложить было необходимо, и я считаю, что тогда это удалось.

Причем, что очень для меня важно, наша с Толя «учеба без отрыва от производства» протекала не за счет «Динамо». То есть ту команду мы – молодые, начинающие тренеры – в турнирной таблице-то подняли, не наоборот. А команду необходимо было выстраивать, это совершенно новое для нас тогда было дело. Не обошлось без ошибок. Но подход к этому важнейшему делу был выработан именно тогда. Впоследствии мне не раз приходилось выстраивать, создавать команду практически от нуля, и пройденная школа очень помогла. Я и сейчас считаю, что или главный тренер, или кто-то из его ассистентов просто обязаны уметь научить ребят еще и личным примером. Помню, как-то отрабатывали в «Динамо» игровой эпизод: навес с фланга, набегающий замыкает. То есть должен замкнуть, но ни у кого не получается. Дело житейское. И в командах куда более высокого уровня такое случается. Мы у ребят спрашиваем: «Как же так?!» И недовольно, откровенно говоря, спрашиваем. Ребята в спор: с такой передачи не забить. Ну, мы с Зиной завелись. «Смотрите», – говорим. И ведь понимали, что на кону стоит наш тренерский авторитет. Разделись с Толей, вышли, он навешивал мне, я – ему, менялись, назабивали нашим вратарям кучу голов, увлеклись так, что полчаса в охотку этим занимались. Молодые наши нападающие стояли, смотрели разинув рты. Но и они завелись, зажглись! После того раза начали многие после тренировки оставаться (хоть и грузили мы их очень прилично), то, что не получалось, дополнительно отрабатывать. Конечно, можно к такому отношению и словесно призывать, да и нужно, но иногда показать – самое действенное. В нашем случае – особенно.

«Динамо» в конце восьмидесятых пребывало в плачевном состоянии, что уж скрывать. Председатель городского совета общества регулярно предпринимал титанические усилия, чтобы закрыть команду. Ну, естественно, футболисты чувствовали такое отношение. Материальных стимулов, даже подобия не было вовсе. Тем сложнее было увлечь ребят. Чем мы с Толей Зинченко и занимались всеми возможными способами.

В первый же год работы в «Динамо» нам удалось всколыхнуть команду. Мы одержали на финише сезона четыре победы, вышли из опасной зоны и отправились в отпуск в самом радужном настроении. Надеялись, что этот результат заметят и оценят. Ведь у «Динамо» тогда была приличная болельщицкая аудитория. Несравнимая с зенитовской, конечно, но заметная. И на матчи наши люди приходили, и вообще за командой следили, за нее переживали. Работали, словом, для людей. И считали, что для этих людей расстараются все те, от кого что-то зависит. Планов было громадье, кое-какие мечты тоже были. Без этого в спорте делать нечего в любом качестве.

Анатолий Зинченко и Владимир Казаченок – тренеры ленинградского «Динамо»

Вышло все по-другому. Отдохнули, а после Нового года надо приступать к тренировкам, готовить команду к сезону. Надо сборы организовывать, а у нас ни денег, ничего. Покойный начальник команды Володя Пронин каждый день, как на работу, ходит на прием к главе городского ЦС «Динамо» Зубрилину и ежедневно натыкается на «зайди после обеда», «зайди завтра», «зайди на той недельке». Это хождение Володи по мукам закончилось тем, что в один прекрасный денек заходит он к нам (а сидим мы с Зинченко в кабинете нашего администратора, замечательного Давида Константиновича Аптера) и говорит: «Все, вот приказ. Команда закрывается и прекращает свое существование».

Реакцию Анатолия Алексеевича Зинченко дословно воспроизводить не буду, и без того все понятно. Ну и мы все тоже высказались. Давид Константинович достал бутылку коньяка из администраторской заначки, разлил по рюмке, и выпили мы, то ли с горя, то ли и вовсе за упокой любимой команды. Но вот после этой одной-единственной рюмки что-то на меня нашло. «Нет, – говорю, – Так мы не сдадимся». И Зине говорю: «Давай, наряжаемся в самые парадные костюмы, едем в Москву». Ну и поехали. Принял нас Валерий Иванович Никифоров, глубоко уважаемый мною человек, на тот момент – один из руководителей Центрального совета ДСО профсоюзов, к которым «Динамо» ни малейшего отношения не имело. Просто я посчитал, что этот человек подскажет что-то дельное и поможет чем сможет. Выслушал он нас, понял, что не о себе печемся.

Бюджет «Динамо» ленинградского составлял тогда 171 тысячу рублей. Валерий Иванович сказал: «Пятьдесят тысяч я даю, столько же возьмете, я помогу, у руководства лотереи „Спринт“, ну а уж остальное изыскивайте, должны вам и другие пособить». И тут, в ходе этой беседы (вот она, роль случая!) по своим делам в кабинет Никифорова заходит один из высших профсоюзных боссов Советского Союза. А он, кстати, в памятном 1980-м был одним из тех, кто пришел к нам в раздевалку «Зенита» – поздравить с бронзовыми медалями. Я ему тогда мяч подарил, а он это запомнил, так что встретились мы очень тепло. И он нашу историю тоже выслушал. И возмутился. Как, мол, можно взять и одним махом закрыть команду с такой историей?! Ну, сделал он пару звонков в управление лотереи «Спринт», после чего нам все быстренько оформили. И мы, счастливые и довольные, невероятно гордые собой, возвращаемся в Питер – и на прием к Зубрилину. Вот, мол, осталось добавить всего ничего. А тот уперся. Денег нет и не будет, ЦС «Динамо» прекратил финансирование, и приказик соответствующий имеется, где вы остальное возьмете? Злорадно так говорит. Зубрилину я тогда ответил: «Ладно. Нет так нет». Возвращаюсь на базу и говорю Давиду Аптеру: «Срочно бери мне еще один билет на московский поезд». И утром в девять часов утра был уже в Центральном совете «Динамо» в столице. Встретился с первым заместителем председателя совета Середой – давним знакомым еще по комсомолу. Вот он тогда меня ошеломил. Выслушал внимательно, смотрит изумленно и говорит: «Да ты о чем, Володя? Вот, глянь на бюджет, мы питерскому совету „Динамо“ финансирование не урезали ни на копейку. А уж как распределять городской динамовский бюджет, это на месте решает товарищ Зубрилин. Мы ему просто спускаем определенную сумму, а она не менялась. И пусть он не говорит, что это мы в Москве закрыли ленинградскую команду».

Со всеми бумагами возвращаюсь домой, и тут выясняется, что лед тронулся! Зубрилина вызвали в обком КПСС, объяснили ему, что футбол – игра народная, не им придумана, не ему у людей и отнимать. Но и наши хлопоты были не напрасны. Обком не случайно вмешался, позвонили туда из тех московских кабинетов, пороги которых я обивал. Выходит, не зря старался. Ему объяснили, что «Динамо» без футбола – уже не совсем и «Динамо». Кстати, это была последняя спортивная игра, которая при Зубрилине еще оставалась в этом ленинградском обществе, вот вам и человеческий фактор. И ничего уже этому чиновнику не оставалось, кроме как скрепя сердце оставить команду.

И мы начали готовиться к сезону. Ребят постарались от всей этой грязи отгородить. Зачем им, молодым, лишние волнения. Им нужно было сосредоточиться на футболе, на подготовке к чемпионату. Это удалось. Неплохо мы играли, неплохая получилась команда по нашим, естественно, скромным меркам. Играли, боролись, с нами считались, нас зауважали. Все это – пока деньги на существование были, пока Дима Радченко выступал (потом его забрали в «Зенит», чему мы не только не препятствовали, напротив, гордились). По бюджету мы ведь уступали всем своим соперникам по второй лиге. Но даже когда Дима ушел в «Зенит», мы продолжали выступать достойно, финишировали в первой десятке, чего «Динамо» давненько не удавалось.

На следующий год стало гораздо тяжелее. Начальство на то и начальство, не очень любит, когда ему докучают.

На следующий год команду не расформировали, но бюджет уре́зали серьезно и несколько раз в ходе сезона эту процедуру повторяли. В результате во втором круге команда уже была неузнаваема. Руки у многих опустились, желание бороться исчезало. Разбегались ребята кто куда от наших зарплат, и ничего с этим было не поделать. Аналогии с историей, произошедшей с «Динамо» уже в XXI веке, напрашиваются, конечно. Сохраняли команду, которую потом все равно губили. Оба раза оставался я, правда, во втором случае команду ни в каком виде сохранить не удалось. Вот уж, действительно, трудная у него судьба, у злосчастного нашего «Динамо», но и нелюбимым ребенком в питерской семье не назовешь. Не любили бы люди эту команду, не возрождалась бы она каждый раз.

Этот первый, давний уже тренерский опыт считаю очень полезным.

Невзирая на все сложности и проблемы, работу эту вспоминаю с удовольствием. С друзьями-единомышленниками тренировал молодежь, помог ей встать в футбольном плане на ноги, окрепнуть, интересно было, азарт был огромный. А игрок во мне тогда еще жил. Я даже после ухода из «Динамо» еще поиграл за первую команду «Зенита» на первенство города, выходя на поле с совсем тогда зелеными пацанами, среди которых были Дима Давыдов, Денис Угаров, Саша Панов…

После «Динамо» поехал в Финляндию. Ехал работать тренером, а пришлось в 38 лет поиграть самому.

Финские друзья уговаривали еще остаться, но я тогда сказал: «Можно все обмануть, кроме возраста». С тех пор я играю только за ветеранские команды. Появились люди, помогающие по мере сил ветеранскому футболу. Многие футболисты, закончив играть, не могут найти себя в жизни. Ветеранский футбол дает возможность заработать (правда, не так много), общаться со старыми друзьями, да и просто полезно ведь подвигаться. Это здорово, что люди и в 50 лет не теряют азарта и увлеченно играют. Скорости у нас, конечно, не те, но мастерство осталось. Я, например, когда играю, думаю: «Какой я молодец, как я здорово бегаю». А посмотрю потом себя на видео – у меня сын некоторые матчи снимает: «Господи, да я же еле передвигаюсь». Сейчас в первенстве города среди ветеранов играет гораздо больше команд, чем в обычном чемпионате Петербурга. И если вообще неявки случаются сплошь и рядом, то на матчи с нами, «Зенитом-84», неявок не бывает. Хотя иногда игра становится слишком боевой, если соперники пытаются зенитовцам что-то доказать.

К международным ветеранским матчам специально не готовимся. Иногда собираемся перед самой игрой, даже не тренировались вместе. Зачем? Сильному тренировки не нужны, слабому не помогут. Это я шучу. Помню, играл за ветеранов и с итальянцами, когда у них были в команде восемь чемпионов мира, и с испанцами – а у них вышли четверо из «Реала», только что закончившие выступать в большом футболе. И наша сборная ветеранов им не уступила. А почему, собственно, мы должны уступать, если в свои годы им не проигрывали? Меня, скажем, в матче с испанцами Маседу опекал и ничего со мной сделать не мог, сколько ни бил меня по ногам. В конце он разозлился и локтем мне по лицу заехал, но после игры на банкете подошел и говорит: «Спасибо, что не ответил».

Из СДЮСШОР «Зенит» в «Светогорец»

В девяностые я стал работать завучем в школе «Зенит». Жизнь в ней к тому времени как-то с трудом, но налаживалась. В разгар перестройки в ней творилось неведомо что, денег не было на оплату коммунальных услуг, не то что на организацию сборов.

Спасла тогда школу ее дирекция, но было непросто. Я в ранге завуча год посидел в кабинете и быстро смекнул, что нет, это – точно не мое, надо кого-то тренировать. Не кабинетный я человек. И тут поступило предложение от «Светогорца». Вроде – кстати поступило, своевременно. Но, честно говоря, я поначалу и сам не понимал, что к чему. Что это за команда создается, каков уровень ее амбиций и притязаний, какова там организация клуба? Ну, ее по сути и не было. Создавать все нужно было от нуля, выстраивать. Были у меня выпускники школы 81–82 годов рождения, те, что не устроились в другие команды. Было их поначалу человек сорок, мы начали тренироваться. К весне осталось как раз ребят 25, столько, сколько и требовалось. С ними и прошли все этапы, от первенства области до команды мастеров, до второй лиги. Главное при этом было прибавлять в мастерстве, что, считаю, удалось. Втянулся в работу, считаю, что двигалась она практически идеально. Ребята дозревали, начав в 16 лет играть со взрослыми мужиками. Относился я к этому осторожно. Наладили медицинский контроль. В бой я бросал не всех, а только наиболее способных. Здоровье ребят ценил выше сиюминутного результата, берег мальчишек.

Футбольный клуб «Светогорец». 1999

Я на первой же тренировке им сказал: «О юношеском футболе забудьте. Будем пахать, как команда мастеров. Вам даже больше нужно вкалывать, потому что недостатков у вас пока больше, а их необходимо устранять. И никаких скидок!»

Светогорск для этих целей подходил как нельзя лучше. Условия там для молодых ребят были идеальные: тренажерный зал, бассейн, поле, отлично организованное питание, реабилитационный центр. Все это предоставлялось нам по первому требованию, в удобное для нас время. Гостиницу нам предоставили хорошую, словом, сделали все, что могли, и все, что требовалось. Любопытно, что команда создавалась в этом городке, по сути, на эмоциях, из любви к футболу. Мы, вообще-то, просто однажды приехали туда играть с зенитовскими ветеранами. Сыграли с местной командой, любительской, естественно. Ну а на матч пришел мэр города, руководители местной строительной фирмы и увлеклись. Так и родился «Светогорец». Поначалу мы просто подружились. Потом они приехали ко мне в СДЮСШОР «Зенит» и попросили: «Володя, подбери нам тренера, который приезжал бы к нам пару раз в неделю, проводил бы занятия, подтянул бы нашу команду». Я по дружбе съездил несколько раз, втянулся.

За «Светогорец» я сыграл свою последнюю официальную игру. Это был 1998 год. Луга, игра чемпионата Ленинградской области. Мы выиграли 7:1 или 7:2, а я не забил пенальти. У нас не хватало на тот матч игроков, и прошлось заявляться и выходить на поле. Составы на стадионе тогда не объявляли, поэтому опознали меня немногие.

Все футболисты той команды работали, матчи проводились по воскресеньям и становились подлинным событием в жизни города. Так что поначалу многого от меня и не требовалось. Приезжал я в пятницу и перед игрой успевал провести две полноценные тренировки. Так мы выиграли областное первенство, а уж когда начали выступать в региональном, и организация дела вышла на другой уровень, и я начал подтягивать перспективную молодежь. И мы выиграли региональный турнир, квалифицировавшись во вторую лигу. Тут уж последнее слово было за губернатором области Сердюковым. Он вызвал меня и сказал: «Приступаем к формированию профессиональной команды». Так «Светогорец» и родился. Команда, между прочим, уникальная. Мне даже много лет спустя в Москве об этом ее феномене говорили люди, не знавшие, что это я в ней работал. В чем феномен? А в том, что команда эта собирала на своем стадионе треть населения города, спортивную честь которого защищала! По 5–6 тысяч болельщиков приходило на каждую игру! Я вот запомнил, что так называемый электорат насчитывал там 11 тысяч человек. То есть примерно столько там взрослого населения, и половина его не пропускала наших матчей. Вспоминаю, выходишь на разминку перед игрой – пустые совершенно трибуны. За 10 минут до начала матча уходим в раздевалку, а когда снова появляемся на поле, стадион переполнен. Просто потому, что там от самой отдаленной точки до этого стадиона пешком – максимум пять минут. Ходили семьями. У меня там много друзей осталось, они до сих пор вспоминают, какой интересной была жизнь, когда существовала эта команда.

Дальше – грустная проза жизни. На первый сезон денег хватило. Почти хватило. А потом пошло: из выделенных на следующий год средств необходимо было отдавать долги за предыдущий. Соответственно, кончились на второй сезон деньги к лету. На третий год они иссякли до начала футбольного сезона. Так от безденежья и скончался «Светогорец». А жаль. Такие команды, в этом я до сих пор твердо уверен, просто необходимы небольшим городам России. Они изменяют там к лучшему качество жизни. И как практика показала, и в глубинке, и во второй лиге могут раскрываться таланты.