Текст книги "Любимовка.Пьесы"

Злодейка!

как зацепилась

ты за меня?

как привязалась?

всё завертелось вдруг,

закружилось.

занавес.

завесь.

НИКОЛАЙ (продолжает).

Тёмны аллеи,

широки кроны,

клёны и лавры.

скройте скорее

нас от погони,

сабельной лавы.

речка и печка,

яблонька, гребень,

синий платочек,

два человечка,

небо и стебель,

и много точек

на горизонте,

всадники бури,

ближе и ближе.

взвейтесь же кони

быстрее пули,

выше и выше.

скоро ордынка,

где рай котофеен,

где сад-гулянка,

там есть полянка

среди кофеен,

на ней самобранка.

хладны напиточки,

рюмочки, вилочки,

жаркие птички.

пейте противнички,

крутите ниточки,

мните петлички.

пока странички

перелистнут

чудо-коники.

всё.

мы в домике.

Внезапно появляется Змей Горыныч.

только вдруг раздалась гроза!

загремели какие-то голоса

как из вёдер.

словно лёд продирался сквозь жесть водосточных труб.

леденящий поднялся ветер.

и сложились из туч очертания губ.

очертания скрежетали:

ИНФЕРНАЛЬНЫЕ ГОЛОСА.

ОПОЗДАЛИ!

ЭПИЗОД ДВЕНАДЦАТЫЙ. В ставке Сталина. Сталин, Змей Горыныч и Ежов

ГОЛОВЫ ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧА (наперебой, взахлёб инфернальными

голосами).

опоздали!

мы так и знали!

предали!

пост свой сдали!

за границею побывали!

в ресторанах небось едали!

глазки буржуазии строили!

что устроили!

опоздали!

проморгали врага, проморгали!

да я их своими руками!

слишком живые стали!

страну родную продали,

товарищ Сталин!

положить их пластами!

опоздали!

кто им вообще разрешил

наш секретный режим?

накажи их, товарищ Сталин!

прикажи их, товарищ Сталин!

а то ишь засверкали!

на две секунды!

на два момента

павильон оставили без монумента!

закружились каштановыми листами!

опоздали!

1-Я ГОЛОВА В ОЧКАХ. переплавить?

СТАЛИН.

отставить!

2-Я ГОЛОВА В КОЖАНКЕ.

мож все-таки переплавить?

или чего подправить?

переделаем в Ильича,

там шарфа на четыре плеча,

два плаща.

СТАЛИН.

этого не хватало!

(задумчиво)

Николай и Варвара…

а вот скажите на милость —

французы как в них влюбились,

купить предложили,

деньги готовы собрать.

1-Я ГОЛОВА.

так продать?

СТАЛИН.

как продать?! символ страны!

свой герб!

молот и серп!

совсем уже все «ку-ку»!

товарищ Ежов,

не пойму,

как работников мы таких понабрали?

ЕЖОВ.

а всех других расстреляли,

товарищ Сталин.

СТАЛИН Ежову (после паузы).

скажите, чтоб перестали,

скоро так никого не останется.

с вас ведь станется.

(головам)

смекаете дело какое?

оставьте скульптуру в покое!

летите уже от греха!

на ВДНХ.

скажите, что приказал Сталин.

там поставим.

выберите им там место.

но чтобы тесно!

тесно!

чай у нас не Париж.

и на пяточке постоишь.

Змей Горыныч улетает.

СТАЛИН Ежову (закуривая трубку).

Горыныч совсем змей стал.

отправь его в Казахстан.

пусть пашет земли целинные,

как раз и богатыри былинные

все переселились туда

героями соц. труда.

ЕЖОВ.

Казахстан —

хорошее место.

СТАЛИН.

чем это, интересно?

ЕЖОВ.

ну как…

иной с работы вернётся —

посмотрит кино

и спать.

назавтра рано вставать.

тут мы.

он утром проснётся —

глянет в окно,

а там:

Казахстан!

Переглядываются.

ЕЖОВ.

товарищ Сталин, шутка.

СТАЛИН (после паузы). жуетко. идите.

ЕЖОВ.

еще раз извините.

(уходит)

СТАЛИН (наедине).

у меня на сердце шов,

его сделал мне Ежов.

Снимает трубку телефона, кому-то звонит.

Эпизод последний. Финал

Затемнение. Снова идет снег. Звучит музыка. На тесном постаменте, несоразмерном скульптурной композиции, около ВДНХ стоит монумент «Рабочий и Колхозница».

НИКОЛАЙ.

впередсмотрящий смотрит лишь вперёд.

как надоело быть вперёдсмотрящим

под солнцем то холодным, то палящим,

и знать о том, что будет, наперёд:

зима, победа, шум дождя, полёт

Гагарина с ребяческой улыбкой,

рек половодье, шамканье вождей,

и каждый день и час думать о ней

и понимать, какой было ошибкой

то расставанье на пороге дня.

осознавать, что больше нет ни шанса

увидеться ещё, к груди прижаться…

моей рукой ты скрыта от меня.

мы неподвижны. это мне в вину —

стоять здесь:

бьёт ли град, кусает ль вьюга.

влюблённые, смотрите друг на друга!

неправда, что смотреть вместе в одну

сторону есть знаменатель счастья.

целуйтесь, смейтесь, лоб ко лбу прижав,

пока ещё не тронула вас ржавь

и пыль ненастья.

любите же! и сочиняйте шифр,

известный только вам, лишь им и жив

весь род людской.

в жару времён, в морозы

он счастлив, пока есть эта пыльца.

мы молчаливы. лишь стучат сердца

азбукой морзе.

ВАРВАРА.

впередсмотрящий смотрит лишь вперёд,

как будто понимает свои цели.

зима отступит, оттепель придет

и отцветет, и вновь придут метели.

и будет слепой вечер, ветер лют,

тощие шеи, волглые шинели.

потом красотки с запахом «шанели»,

пустые мастерские, танцы, брют…

что мы смогли? что толком мы успели,

глядящие на вечный неуют?

грядущее. оно неисчислимо.

чем станем мы с тобой?

в чем наш полёт?

остаться в памяти людей гербом Мосфильма?

блестеть орудьями, смотреть как облака

бегут над Яузой, висят над акведуком?

но мне с тобою, моим милым другом,

секундой вечность кажется, легка!

за нами колесо ВДНХ,

игла Останкино и памятник Ракете…

блестит воспоминаем о лете,

худая измождённая река…

твоя рука вознесена с моею.

и в сторону одну с тобой наш взгляд,

где брат-француз гостиницей объят,

и эстакаду чинит стройотряд,

о большем счастье я просить не смею!

что мы с тобою? истуканы? стражи?

над головою мелкие стрижи.

мы молчаливы. все, что ты мне скажешь,

я сердцем слышу! что ещё, скажи,

когда с тобой я в вечности стою!

и шарфом ты моим согрет навеки!

мы недвижимы. неподвижны веки.

Люблю тебя.

Люблю. Люблю. Люблю.

Звучит музыка.

У зрителя должно сложиться внутреннее ощущение финала.

Раздаётся шум машины. На сцену выезжает огромный сверкающий ЗИС с открытым верхом. За рулем улыбающийся Гагарин. Рядом – на пассажирском сидении Марлен Дитрих в роскошном белом манто поверх узкого платья, усыпанного стразами Сваровски. Гагарин ловко выпрыгивает из авто, чтобы открыть дверь Марлен. Подав ему руку, она выходит и поворачивается к монументу.

2016

Константин Стешик
Спички

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ТОЛЯ

МАША

МАКСИМ

АНТОН

СОБАЧНИЦА

ДЕДОК

ДЯДЯ ВАСЯ

1

Мужчина лет тридцати (Толя) сидит на скамейке в парке и курит. У ног его стоит большая потертая сумка, явно очень старая и доверху набитая продуктами. Подходит Собачница – в каждой руке по специальной катушке с поводком, на поводках – две разные собаки. Собачнице за сорок, но выглядит она старше – и неопрятно.

СОБАЧНИЦА (подсаживаясь на скамейку). Послушайте, вы же молодой, зачем вы курите?

ТОЛЯ. Курится.

Короткая пауза.

СОБАЧНИЦА. Как вы сказали?

ТОЛЯ. Я курю, потому что мне курится.

СОБАЧНИЦА (смеется). А мне показалось, вы меня курицей назвали. Смешно получилось.

Толя пожимает плечами.

СОБАЧНИЦА. Вам нужно собаку. В парк нужно ходить с собакой, а не курить. Нужно свежим воздухом дышать. Вы еще молодой, а уже лысеть начинаете – все ваше курение.

ТОЛЯ. Мне не нужна собака.

СОБАЧНИЦА. Почему вы так уверены?

ТОЛЯ. Потому что мне не нужна собака.

Совсем короткая пауза.

СОБАЧНИЦА. Вот зря вы. Никому собака не помешает. Ни вам, ни вашей девушке. У вас ведь есть девушка?

ТОЛЯ. Две.

СОБАЧНИЦА. В смысле?

ТОЛЯ. В прямом. Одна постарше, другая помладше.

Пауза, во время которой Толя достает вторую сигарету из пачки и берет ее из пальцев губами. Собачница смотрит на него отупело.

СОБАЧНИЦА. А ничего, что рядом с вами сидит некурящая женщина, а еще две собаки?

ТОЛЯ. Это не я к вам подсел, извините. Вон свободная скамейка.

СОБАЧНИЦА. Послушайте, вам точно нужно собаку. Вы такой злой.

ТОЛЯ. Я нормальный.

СОБАЧНИЦА. Да вы на людей кидаетесь.

ТОЛЯ (пожав плечами). Да, точно. Я.

Короткая пауза.

СОБАЧНИЦА. Если хотите, я вам дам телефончик один, там моя знакомая, у нее как раз щенки…

ТОЛЯ. У знакомой? Щенки?

СОБАЧНИЦА. Ну да. Ну, то есть, у нее колли, а у колли – щенки. Колли прекрасная собака, очень добрая, только шерсти много, но это ерунда.

ТОЛЯ. Разумеется.

СОБАЧНИЦА. А если хотите, есть еще номер, но там шелти – и они дороже.

ТОЛЯ. Еще бы.

СОБАЧНИЦА. Но вообще, конечно, лично вам, я думаю, подошел бы золотистый ретривер, потому что вы сами на ретривера похожи, а вы же знаете, что хозяева всегда на своих собак похожи.

ТОЛЯ. Хозяева?

СОБАЧНИЦА. Ну да.

ТОЛЯ. На собак?

СОБАЧНИЦА. Естественно.

Пауза, во время которой Толя вынимает изо рта сигарету, смотрит на нее, мнет в пальцах, после снова берет губами и начинает хлопать себя по карманам.

ТОЛЯ. То есть, получается, вы – помесь этих ваших облезлых шавок? Гибрид?

Короткая пауза. Собачница смотрит отупело на Толю. Собаки нервничают.

СОБАЧНИЦА. Какой гибрид?

ТОЛЯ (пошарив по карманам и что-то в одном из них обнаружив). Пересядьте, я сейчас дымить буду.

СОБАЧНИЦА (поднимаясь). Извращенец.

ТОЛЯ. А то как же.

СОБАЧНИЦА. Спичек тут набросал, свинья.

ТОЛЯ. Это не мои спички.

СОБАЧНИЦА. И не стыдно тебе, кобель?

ТОЛЯ. Это не мои спички. У меня вообще зажигалка.

Короткая пауза, во время которой Собачница отходит от скамейки на пару метров, но не уходит совсем – стоит, наблюдает за Толей. Тот вынимает из кармана старенький мобильный и тыкает в кнопочки большим пальцем.

СОБАЧНИЦА. Ты хоть скажи одной какой-нибудь, что у тебя вторая есть. Зачем врать, грех брать на душу? Что это за жизнь на два фронта?

ТОЛЯ. Вот такая военная жизнь.

Собачница уходит, раздраженно дергая за поводки. Толя вынимает из другого кармана коробок спичек, чиркает одной из них, закуривает. Машет спичкой, кладет потухшую назад в коробок. После нажимает на мобильном кнопку вызова и прикладывает трубку к уху.

ТОЛЯ. Слушай, я забыл – ты молоко говорила купить? А то я взял. Да? А, ну хорошо. Да, я уже иду, через пять минут.

Пауза, во время которой Толя курит и молчит.

2

Почти ночь. Толя и Максим сидят на скамейке у подъезда, Максим с банкой пива, Толя курит.

МАКСИМ. У меня сегодня опять получилось. Теперь все чаще получается. Слышал про ОСы?

ТОЛЯ. Про ос?

МАКСИМ. Нет, про ОСы. Осознанные сновидения, аббревиатура – О и эС, ОСы.

ТОЛЯ. Нет.

МАКСИМ. Серьезно, что ли? Это сейчас даже модно.

ТОЛЯ. Мне сны не снятся.

МАКСИМ. Сны всем снятся, не все помнят. А осознанные – это уже вопрос тренировок.

Совсем короткая пауза.

МАКСИМ. А если она проснется?

ТОЛЯ. Ничего, я услышу. Дверь на балконе открыта.

МАКСИМ. На кухне бы тихонько посидели.

ТОЛЯ. Тогда точно проснется.

МАКСИМ. Вынеси гитару, я тебе что-то показать хочу.

ТОЛЯ. Она сломана.

МАКСИМ. Как можно гитару сломать?

ТОЛЯ. Просто. Уронил и все – раскололась.

МАКСИМ. Жаль. Я бы показал. У меня как раз сегодня получилось, я осознался.

ТОЛЯ. Что ты сделал?

МАКСИМ. Осознался. Понял, что сплю.

ТОЛЯ. А.

МАКСИМ. Прямо во сне песню придумал, представляешь? Ну вынеси расколотую, я тебе покажу, а ты потом на мусорку снесешь. Или она совсем не играет?

ТОЛЯ. Совсем не играет.

МАКСИМ. Что, гриф расколотил?

ТОЛЯ. Ага.

МАКСИМ. Ну ты даешь. А чего не выбрасываешь?

ТОЛЯ. Пусть будет.

МАКСИМ. Давай сложимся, новую тебе купим?

ТОЛЯ. Нет.

МАКСИМ. Почему?

ТОЛЯ. Я все равно не играю. Не надо новую.

МАКСИМ. Ну блин!

ТОЛЯ. Ты так напой.

МАКСИМ. Да так не очень интересно будет, я особо петь не умею.

Короткая пауза, во время которой Максим отхлебывает пиво.

МАКСИМ. Там, короче, такие строчки в самом начале – про тебя, кстати, песня – «к жителю второго этажа жизнь пришла на кончике ножа», потом проигрыш…

ТОЛЯ. Так ты спой.

МАКСИМ. Да без гитары как-то тупо.

ТОЛЯ. Тогда ладно.

МАКСИМ. И я всю не помню. Но я записал. У меня такой специальный блокнот теперь есть, я туда все свои ОСы записываю.

ТОЛЯ. Зачем?

МАКСИМ. Потом буду в творчестве использовать.

ТОЛЯ. У тебя есть творчество?

МАКСИМ. Ну да. Стихи там, песни.

ТОЛЯ. А почему про меня песня?

МАКСИМ. Ты же на втором живешь.

ТОЛЯ. Логично.

Короткая пауза, во время которой Толя достает из кармана коробок спичек, проверяет, но там только использованные.

ТОЛЯ. Посиди, я за спичками схожу.

МАКСИМ. Так у тебя же полный коробок.

ТОЛЯ. Это использованные.

МАКСИМ. Так выбрось, зачем ты их собираешь?

ТОЛЯ. Все бы тебе выбросить. Я сейчас.

Толя поднимается со скамейки и идет к подъезду. Максим допивает пиво из банки, после неуклюжим броском отсылает пустую банку в урну. Сидит, хлопает себя по коленкам, напевает что-то тоненьким голосом. Вынимает из кармана смартфон, смотрит на экран, кладет в карман. Снова напевает. Выходит Толя с абсолютно целой гитарой.

МАКСИМ. А говорил – расколотая. Зачем врал?

ТОЛЯ. Это другая.

МАКСИМ. У тебя две, что ли?

ТОЛЯ. Две.

МАКСИМ. Вот ты сложный.

ТОЛЯ. Я простой. На, показывай.

МАКСИМ (принимает гитару, гладит ее). Хорошая?

ТОЛЯ. Обычная. Давай, я слушаю.

Пауза, во время которой Максим долго усаживается, трогает тихонько струны. Толя смотрит на него, постукивает пальцем по коробку спичек.

МАКСИМ. Спит малая?

ТОЛЯ. Да. Играй давай, мне интересно.

МАКСИМ. Слушай, так если хорошо спит – пошли на кухню. Я там тихонечко.

ТОЛЯ. Чем тебе здесь не нравится?

МАКСИМ (смотрит по сторонам). Да как-то…

ТОЛЯ. Никого нету.

Максим вздыхает, после берет несколько аккордов.

МАКСИМ. Сейчас, я вспомню, как там.

ТОЛЯ. Давай-давай, не торопись.

Максим наигрывает достаточно простенькую мелодию, под которую не очень уверенным голосом поет:

 
К жителю второго этажа
Жизнь пришла на кончике ножа…
 

Максим играет неловкий проигрыш, сбивается, начинает снова – сбивается. Потом еще раз.

МАКСИМ. Сейчас, у меня еще не очень получается, надо потренироваться.

ТОЛЯ. Забей пока на красоты. Что там дальше в песне?

МАКСИМ. Да нет, тут как раз в проигрыше дело. Во сне хорошо получалось, трогательно.

ТОЛЯ. Потренируешься – покажешь. Продолжай песню.

МАКСИМ. Я не очень сейчас помню, но у меня записано. Давай я за блокнотом сбегаю?

ТОЛЯ (несколько грубовато выдергивает из рук Максима гитару). Нет. Мне на работу завтра. Я пойду.

МАКСИМ. Ну ладно. Дай я еще раз попробую?

ТОЛЯ (протягивает Максиму ладонь для рукопожатия). Все, давай. Созвонимся.

МАКСИМ (пожимает протянутую руку). Ну… хорошо. Давай. Я ночью снова попробую – может, осознаюсь. У меня во сне хорошо песни получаются.

ТОЛЯ. Везет. Спокойной ночи.

Максим встает со скамейки и уходит. Толя закуривает, аккуратно возвращая использованную спичку в коробок, после начинает играть на гитаре – играет профессионально, в разы лучше Максима. Резко обрывает игру на середине музыкальной фразы, поднимается, давит недокуренную сигарету о край урны и идет к подъезду.

3

Толя и Максим на остановке. Толя сидит спокойно на скамейке и курит, Максим меряет шагами расстояние от левой боковой стенки навеса до правой – и назад. У Максима в руках объемный пакет, плотно чем-то набитый, ручки оторвались, Максим держит пакет на руках, как ребенка.

МАКСИМ. Выходной же день, все понятно. Поэтому и людей никого. Да и маршрут не особо популярный. Знаешь, что интересно?

Толя отрицательно качает головой.

МАКСИМ. Номер маршрута. Тридцать первый, понимаешь?

Толя пожимает плечами, после поднимается со скамейки, идет к урне, давит окурок о край и бросает в урну. Возвращается на скамейку, вынимает из пачки новую сигарету, коробок спичек, закуривает, использованную спичку аккуратно укладывая назад в коробок.

МАКСИМ. Тридцать первый! Мы с тобой едем на день рождения к человеку, а ему как раз тридцать один год сегодня! Тебя не удивляет такое?

Толя отрицательно качает головой.

МАКСИМ. Надо цветов купить, напомни мне.

Толя кивает утвердительно.

МАКСИМ. Представь, как было бы шикарно купить тридцать один цветок! Ехать на тридцать первом троллейбусе, потом купить тридцать один цветок и вручить человеку, которому тоже тридцать один. Это же так мощно! Что ж его нет так долго, у меня уже ноги болят ждать.

Толя пожимает плечами.

МАКСИМ. Ты не выспался, что ли?

Толя кивает утвердительно.

МАКСИМ. Как не родной. Тебя что, вообще такие штуки не впечатляют?

Толя пожимает плечами.

МАКСИМ. А мне такой сон сегодня снился! Я будто пошел на кухню, сел, понимаешь, на табуретку и тут вдруг провалился – а там магазин какой-то, и вот в нем…

Незаметно подходит Собачница с двумя собаками на поводках.

СОБАЧНИЦА (не видя еще толком Толи на скамейке). Молодые люди, а можно не курить в общественном месте?

МАКСИМ. Я вообще-то не курю, у меня руки заняты. И я в принципе не курю.

СОБАЧНИЦА. Ну а кто тогда? Воняет же.

МАКСИМ. А я тут один, что ли?

СОБАЧНИЦА (смотрит на Толю, узнает). Ааа, вот кто.

Собачница демонстративно отходит на полтора метра в сторону.

Собачница. Давно не виделись. Не купили еще собачку?

Толя пожимает плечами.

СОБАЧНИЦА. Ну ясно все с вами.

МАКСИМ. А вы кто?

СОБАЧНИЦА. В каком смысле?

МАКСИМ. Ну откуда вы Толю знаете? По работе, что ли?

СОБАЧНИЦА. Да нет, не по работе. Случайно в парке познакомились, можно так сказать. Толя, значит. Очень агрессивный молодой человек.

МАКСИМ. Толя?

СОБАЧНИЦА. Толя, Толя. Ему слова не скажи, на людей бросается.

МАКСИМ. На вас не сильно-то бросишься – с такими-то собаками. Как зовут?

СОБАЧНИЦА. Можно повежливее? Татьяна Николаевна.

МАКСИМ. Очень приятно, конечно, но я про собак спрашивал.

СОБАЧНИЦА (смеется). Ааа, вы об этом! Это вот Сашка, а это Петруша, Петя.

МАКСИМ. Татьяна Николаевна, а почему у ваших собак имена человеческие? Разве можно собаку Петей называть? Был бы я Петей, мне бы обидно было.

СОБАЧНИЦА. А разве собаки от людей сильно отличаются?

МАКСИМ. Ну как вам сказать.

СОБАЧНИЦА. Некоторые собаки поумнее людей будут. Станет собака курить? Нет. Видели вы хоть раз, как собака спичкой чиркает, а потом мусорит этой самой спичкой в общественном месте (Собачница демонстративно смотрит в сторону Толи, осуждающе прищурившись)? Никогда не видели.

Толя ухмыляется.

СОБАЧНИЦА (снова выразительно смотрит на Толю). А промискуитет?

МАКСИМ. Что, простите?

СОБАЧНИЦА. Беспорядочные половые связи.

МАКСИМ. А, вы об этом! Ну тут бы я с вами поспорил!.. Кстати, мусульмане собак вообще нечистыми животными считают, как и свиней.

СОБАЧНИЦА. А мы с вами мусульмане, что ли? Мы с вами нормальные, православные люди. Надеюсь.

МАКСИМ. Я бы не стал так бескомпромиссно про мусульман, кстати. Те же суфии…

СОБАЧНИЦА. Кто?

МАКСИМ. Суфии. Не слыхали разве?

СОБАЧНИЦА. Нет. Слово-то какое противное, как будто «суфле». Я суфле с детства ненавижу.

МАКСИМ. Да при чем тут суфле? Это люди такие, у них практики специальные. Не видели никогда по телевизору? Кружатся – ну, вокруг своей оси, – в шапочках таких и в одеждах развевающихся. Очень красиво.

СОБАЧНИЦА. И зачем они кружатся? Стошнит же.

МАКСИМ. Они тренированные. Достигают особенных состояний. Знаете что-нибудь про эзотерику?

СОБАЧНИЦА. Читала что-то, но мне такое не очень интересно. Я в храм хожу.

МАКСИМ. В храм тоже хорошо, если не просто так.

СОБАЧНИЦА. Конечно, не просто так.

Толя в это время ложится на скамейку, вытянув ноги и сложив руки на груди. Собачница и Максим этого не замечают.

МАКСИМ. А с собаками туда пускают?

СОБАЧНИЦА (вздохнув). Нет, конечно. Хотя кому они мешают? Посидели бы себе спокойно, они у меня хорошие.

МАКСИМ. А я считаю, что правильно, потому что собаки все-таки. Пусть даже и Дима с Васей. Или как там их?

СОБАЧНИЦА (укоризненно – Максиму, но в то же время нежно – собакам). Сашка и Петруша. (Собакам) Козюлечки мои.

МАКСИМ. Как вы сказали? Козюлечки?

СОБАЧНИЦА. Ну да. Козюли. Козюльки. Что тут такого?

МАКСИМ. Да нет, ничего. Почему бы и нет, в самом деле.

Толя на скамейке закрыл лицо руками и тихо смеется.

МАКСИМ. А вы знаете, что такое осознанные сновидения?

СОБАЧНИЦА. Какие, простите, сновидения?

МАКСИМ. Осознанные. Когда понимаешь, что спишь. И можно делать во сне все что хочется.

СОБАЧНИЦА. Нет, со мной такого не бывает. Я вообще сны не люблю.

МАКСИМ. Почему? Это же так интересно!

СОБАЧНИЦА. Муть это все. Бесы. Человек во сне себя не может контролировать, вот бесы за него и берутся. Показывают всякое… Гадость, короче.

МАКСИМ (улыбаясь). Ааа, понимаю, понимаю, о чем вы!

Короткая пауза, во время которой Толя садится на скамейке и достает из карманов сигареты и спички, закуривает.

СОБАЧНИЦА. Да что ты понимать можешь, щенок?

Максим чуть не роняет пакет.

МАКСИМ. Не понял сейчас. Вы ничего не перепутали, Татьяна Александровна? Или как вас там?

СОБАЧНИЦА (демонстративно дергает за поводки). Поговори мне тут еще.

МАКСИМ. А вы чего мне «тыкаете», кстати?

СОБАЧНИЦА. Извращенцы! Пойдем, Сашенька, пойдем, Петруша. На другую остановку пойдем. Сегодня все равно тридцать первый не ходит.

Собачница уходит. Максим смотрит на табличку с расписанием маршрутов.

МАКСИМ. Да блин! Толя, а ты чего молчишь? Ты сказать не мог, что ли, что по выходным дням не ходит?

Толя пожимает плечами. Достает из кармана коробок, выдвигает. Пересчитывает использованные спички, шевеля губами. Максим садится рядом с ним, не выпуская пакет из рук, и зачарованно смотрит в коробок.

4

В одной деревне долгое время не было огня. Это можно было еще как-то терпеть летом, но ближе к зиме жители деревни стали серьезно беспокоиться. Сами они огонь добывать не умели, поэтому старейшинами решено было его украсть. Ближайший держали волки в темном лесу, к волкам соваться страшно, но скоро выпал первый снег, и терпеть стало невозможно – старейшины выбрали из жителей деревни двух самых крепких мужчин и одного самого хитрого, дали им единственную лошадь, запряженную в старые сани, кипу пропитанной смолой соломы, несколько прочных дубинок, хлопнули каждого крепкого мужчину по спине, хитрого наградили подзатыльником – и вытолкали из деревни, наказав без огня не возвращаться.

Лес торчал из земли рядом с деревней, но волки жили глубоко в лесу, в самой темной и сырой его части, потому ехать к ним пришлось долго – целый день, целую ночь и еще почти целый день. К вечеру второго дня мужчины заметили, что дорога становится все уже, сосны сменились на черные ели, а неба почти не видно – будто бы в яму заехали. Лошадка стала нервничать, несколько раз встала на дыбы, а потом и вовсе остановилась, как вкопанная, никак не сдвинуть. И так темно и страшно среди скрипучих елей, а тут еще и ночь пришла и забрала последние остатки света, даже звездам не разрешила светить.

Один из крепких мужчин остался сторожить лошадь, зажав по дубинке в каждой руке, а второй с хитрым сошли с края дорожки и растворились в темноте. Шли они, содрогаясь, на едва различимые звуки – это где-то совсем рядом трещал огонь и ходили вокруг него большие чернильные волки с горящими глазами. Глаза у них горели зеленью, и в этой зелени шевелились оранжевые отсветы высокого пламени.

Мужчины старались ступать очень тихо, их сапоги, подбитые мягким оленьим мехом, едва касались усыпанной иглами и тонким снегом земли, но волки слышат лучше людей, поэтому некоторые из них вышли из круга и сели, прислушиваясь.

Хитрый мужчина вынул из кармана припрятанный заранее пузырек с оленьей мочой, вытащил зубами пробку и вытряхнул незаметно содержимое крепкому мужчине на спину. Голодные волки, учуяв резкий запах, постепенно остановили кружение и повернулись носами в его сторону. Самые молодые из них тут же бросились на запах, волки постарше последовали за молодняком, немного помедлив. Самые старые остались у огня, внимательно шевеля острыми ушами.

Хитрый мужчина крикнул крепкому: «Спасайся!», и крепкий, перепугавшись, бросился бежать, не разбирая дороги, прочь от рычания и шороха жесткой шерсти. Хитрый же, надеясь остаться незамеченным в суматохе, побежал что было сил к огню, вынимая на ходу из второго кармана пучок пропитанной смолой соломы и наматывая его на дубинку.

Старые волки заметили хитрого слишком поздно, и тому удалось мазнуть только что сделанным факелом по оранжевому горячему столбу, сыплющему в непроглядное небо гигантскими искрами. Хитрый побежал назад, к саням и лошади, так, как никогда в жизни не бегал. Старые волки бежали за ним.

Он уже почти добежал до саней, высоко над головой держа потрескивающий факел, но тут один из старых волков прыгнул ему на спину, и…

Дашунь, подожди, телефон. Алло, да. Да. Когда? Да подожди ты плакать, не понимаю ничего. В какой больнице? Я понял. Жди меня там, я сейчас ребенка соберу, и приедем. Да, с Дашей, мне ее не с кем оставить, жена на смене, а к матери далеко везти. Какие соседи, ты что, тут пьют все. Все, все, я отключаюсь.

Дашунь, вставай, солнышко. Сейчас будем такси вызывать, поедем к дяде Максиму в больницу. Дядя Максим в больницу попал.

5

Толя и Маша на остановке. Толя курит, Маша внимательно разглядывает свои руки, каждый палец. После со вздохом прячет ладони в карманы плаща.

МАША. Не знаю, куда руки девать. Они мне мешают.

ТОЛЯ. Тебе не холодно? У меня коньяк есть.

МАША. Не хочу.

Короткая пауза.

МАША. Впрочем, давай.

Толя вынимает из кармана металлическую фляжку и протягивает ее Маше, предварительно отвинтив крышку. Маша отпивает глоток, морщится, возвращает фляжку Толе, вытирает губы рукавом плаща.

МАША. Дай сигарету, пожалуйста.

ТОЛЯ. Они крепкие.

МАША. Не важно.

Толя вынимает из кармана пачку, протягивает Маше. Та вынимает сигарету. Толя из другого кармана достает коробок спичек и подает Маше, та берет его неуверенно, словно не зная, что с ним делать.

МАША. А зажигалка есть?

ТОЛЯ. Нет. Не пользуюсь.

МАША. Принципиально.

ТОЛЯ. Нет, просто не нравится.

Маша долго и неуклюже пытается закурить, чиркая спичками. Несколько спичек она ломает о коробок и роняет под ноги. Толя наклоняется и собирает сломанные спички.

ТОЛЯ. Дай я.

Толя ловко зажигает спичку и подносит, прикрывая ладонями, к сигарете Маши. Та закрывает его ладони своими. Несколько раз затягивается. Потом, вздохнув, начинает тихо плакать.

Пауза, во время которой Маша плачет, всхлипывая, а Толя смотрит на нее. Он забыл про сигарету, которая догорела до фильтра и теперь обжигает ему пальцы. Толя вздрагивает, роняет окурок, после, наклонившись, поднимает его и несет к урне.

МАША (успокаиваясь, сквозь несколько судорожный смех). Ну вот что ты делаешь?

ТОЛЯ. Убираю мусор.

МАША. Зачем ты поднимаешь чужие окурки?

ТОЛЯ. Это мой окурок. Я уронил.

МАША. Какая разница?

ТОЛЯ. Не знаю. Не люблю, когда валяется.

Короткая пауза, во время которой Маша курит, неловко держа сигарету двумя пальцами, а Толя достает из пачки еще одну и закуривает, использованную спичку аккуратно укладывая в коробок.

МАША. Тетя Оля просила телевизор из больницы забрать. У меня не получается, мне…

ТОЛЯ. Я заберу.

МАША. Мне надо с машиной решать вопрос.

ТОЛЯ. Я заберу. Все в порядке.

МАША. Там у него в палате нормальный дядька, он посмотрит, чтобы никто не трогал.

ТОЛЯ. Только телевизор?

МАША. Да. Все остальное мы уже забрали, а телевизор тяжелый. Машина в ремонте, так что сам понимаешь…

ТОЛЯ. Да, я заберу. Он с коробкой был?

МАША. Нет. Кажется. Я не помню.

ТОЛЯ. Ладно, это не важно.

Короткая пауза, во время которой Маша, пару раз безуспешно затянувшись (сигарета догорела до фильтра), бросает окурок на асфальт. Толя наклоняется, чтобы поднять его, но Маша наступает на окурок.

Маша. Прекрати.

Толя. Я выброшу.

Маша. Прекрати. Даже не думай.

Толя выпрямляется. Маша тщательно втирает окурок в асфальт носком ботинка.

МАША. Завтра подъезжай к десяти. Раньше не надо.

ТОЛЯ. Хорошо.

Короткая пауза, во время которой Маша снова начинает разглядывать свои пальцы.

МАША. Он такой маленький стал. Какой-то совсем крошечный. И такой спокойный-спокойный.

ТОЛЯ. Маша.

МАША. Да нет, все хорошо. Я думаю, хватит тебя и Антона, никого больше звать не будем. Он теперь очень легкий. И молчит.

ТОЛЯ. Маша.

МАША (смеется). Да все хорошо. Все хорошо. Вдвоем погрузите. Если что, то мы с тетей Олей поможем.

ТОЛЯ. Маша. Ты слышишь меня?

МАША. Прекрасно слышу.

ТОЛЯ. Давай к нам поедем.

МАША. Да нет, зачем. Я домой поеду. К нам. К себе.

ТОЛЯ. Маша.

МАША. К нам. Слушай, ну это наваждение какое-то. Хоть ты отруби их.

Толя берет ладони Маши в свои, но Маша резко выдергивает их из рук Толи и прячет в карманы.

МАША. Не надо. Просто не надо.

Очень короткая пауза.

МАША. Такое ощущение, что у нас вообще нет никакого транспорта в городе. Пошли пешком?

Толя кивает. Маша отворачивается от него и быстро идет от остановки. Толя наклоняется, ногтем выковыривает из асфальта раздавленный окурок, бросает его в урну и идет за Машей.

6

Толя в больничной палате. На одной из коек – седой, совершенно высохший дедок, на второй – маленький, но задорный темноволосый мужичок с усами. На одной из тумбочек стоит переносной телевизор с телескопической антенной. Толя подходит к дедку, тот смотрит рассеянно, голова его мелко трясется.

ТОЛЯ (дедку). Простите, дядя Вася – это вы?

ДЕДОК (плаксиво). Чего?

ТОЛЯ (громче). Дядя Вася – не вы?

ДЕДОК. Да что ты хочешь?

Усатый мужичок привстает на постели.

МУЖИЧОК, ОН ЖЕ – ДЯДЯ ВАСЯ. Не трогай ты его, у него крыша протекает. Я дядя Вася.

Толя поворачивается к дяде Васе, смотрит на него внимательно, после подходит к нему.

ТОЛЯ. Дядя Вася, я от Ольги Михайловны, за телевизором. (Толя выуживает из кармана телефон.) Я сейчас наберу ей, она подтвердит.

ДЯДЯ ВАСЯ. Анатолий, что ли?

ТОЛЯ. Да.

Толя набирает номер.

ДЯДЯ ВАСЯ. Да не надо никого беспокоить! Спрячь.

ТОЛЯ (с сомнением убирая телефон). Договоренность была.

ДЯДЯ ВАСЯ. Ты садись лучше. Вон стул возьми, мне на тебя неудобно снизу смотреть.

Толя берет стул, садится напротив дяди Васи. Дядя Вася протягивает ему ладонь, Толя пожимает ее.

ДЯДЯ ВАСЯ. Привет, значит.

ТОЛЯ. Здравствуйте.

ДЯДЯ ВАСЯ. Хорош уже «выкать». Я не дед еще.

ДЕДОК (плаксиво). Какой дед?

ДЯДЯ ВАСЯ (дедку). Да стихни ты! (Толе) Слушай, так надоел, да? Два дня здесь всего, а уже все нервы вынял.

ТОЛЯ. Давайте я все-таки позвоню Ольге Михайловне.

ДЯДЯ ВАСЯ. Ты слушай сюда. Там, в общем, беда какая-то с изображением, но это так сразу было. Это чтоб никаких претензий.

ТОЛЯ. Ерунда это.

ДЯДЯ ВАСЯ. Его никто не трогал, я смотрел, чтобы не трогали.

ТОЛЯ (машет рукой). Да забудьте вы.

ДЕДОК. Кто забыл?

ДЯДЯ ВАСЯ. Стихни, я сказал!

Толя вынимает из кармана сигареты и спички.

ДЯДЯ ВАСЯ. Ты курить тут собрался, что ли?

ТОЛЯ (спохватываясь и рассовывая по карманам то, что достал). Ох! Извините.

ДЯДЯ ВАСЯ. Я-то что, по мне так курил бы. Только тут дымоуловители на потолке.

ТОЛЯ. Задумался.

ДЯДЯ ВАСЯ. Я понимаю. Когда хоронить будут?

ТОЛЯ. Послезавтра. Завтра забираем из морга.

Короткая пауза, во время которой дядя Вася приглаживает усы, а дедок начинает плакать.

ДЕДОК. Зачем хоронить? Я не умер же. Я же не умер. Зачем хоронить, не надо хоронить!

ДЯДЯ ВАСЯ. Никто никого не хоронит, замолчи, я тебя прошу! (Толе) И так – целый день. И ночью спать не дает, плачет без конца. Худой как спичка, откуда силы берутся только?

ТОЛЯ (встает). Вы извините, я пойду все-таки. (Подходит к телевизору.) К нему пульт был?

ДЯДЯ ВАСЯ. Да, он в тумбочке лежит. Для деда бы пульт какой придумали, звук уменьшить. Голова уже болит от криков.

Толя открывает тумбочку, находит пульт, кладет в карман.