Текст книги "Только анархизм: Антология анархистских текстов после 1945 года"

Левые? Спасибо, но нет!
Джон Зерзан

Не сказать, чтобы в мире не осталось действующей энергии. Каждый день на каждом континенте можно видеть антиправительственные восстания; прямые действия в поддержку освобождения животных или в защиту Земли; совместные попытки противостоять строительству дамб, магистралей, промышленных комплексов; бунты в тюрьмах; спонтанные проявления направленного вандализма сытых по горло и раздражённых; «дикие» забастовки; энергию множества радикальных книжных лавок, зинов, лагерей, школ и собраний, обучающих примитивным навыкам; радикальные группы чтения; акцию «Еда вместо бомб» и так далее. Список оппозиционных акций и альтернативных проектов очень существенен.

Но чего нет – так это левых. Исторически они потерпели грандиозный крах. Какую войну, экономическую депрессию или экоцид им когда-либо удалось предотвратить? Сейчас левые в основном существуют как затихающий разносчик протеста в клоунаде предвыборных цирков, в которые и так верят всё меньше и меньше. Уже много десятилетий они никого не вдохновляли. Они вымирают.

Они стоят на нашем пути и должны уйти.

Сила теперь за анархией. Уже десять лет как становится всё яснее, что энергичные и смышлёные парни – это анархисты. Прогрессисты, социалисты, коммунисты все уже седовласые и не заводят молодёжь. В некоторых недавних работах левых (например, в «Беспредельно требуя» Саймона Критчли) выражается надежда, что анархия возродит левых, столь в этом нуждающихся. Мне это кажется маловероятным.

Что такое анархия сегодня? Я считаю, это наиболее важный вопрос. На протяжении некоторого времени её основы менялись, и об этом сдвиге слишком мало сообщалось в силу весьма очевидных причин.

Традиционный, или классический анархизм устарел так же, как и всё остальное на левом фланге. Он уже совсем не имеет отношения к часто отмечаемой сейчас волне интереса к анархии. Заметьте: вперёд движется не анархизм, а анархия. Не закрытая, европоцентричная идеология, но открытая, без барьеров, постановка вопросов и сопротивление.

Господствующий порядок проявил себя на удивление гибким, способным кооптировать или рекуперировать множество радикальных поступков и альтернативных подходов. В силу этого требуется нечто более глубокое, нечто не способное быть включённым в рамки системы. Это важнейшая причина провала левых: если на глубинном уровне основам не брошен вызов, кооптирование гарантировано. До сегодняшнего дня анархизм не сходил с орбиты капитала и технологии. Анархизм признал такие институты, как разделение труда и одомашнивание движущими силами массового общества – того общества, которое он тоже признал.

Погрузитесь в новое мировоззрение. Нечто предреальное наступает под многими именами: среди них анархо-примитивизм, неопримитивизм, зелёная анархия, критика цивилизации. Если кратко – то просто скажем, что мы сторонники примитивизма. Признаки его присутствия можно найти во многих местах; например, в Бразилии, где я встречался с сотнями преимущественно молодых людей на Революционном Карнавале в феврале 2008 года. Многие говорили мне, что примитивистское направление было основной темой обсуждения, а старый анархизм на глазах исчезал. В Евpone имеется антицивилизационная сеть, включая информационные связи и весьма частые собрания, проходящие от Швеции до Испании и Турции.

Я помню, каким было моё возбуждение, когда я открыл для себя идеи ситуационистов: акцент на игру и дарение, земные удовольствия, а не жертвенное самоотрицание. Моя любимая строчка из них на этот момент: «под мостовыми – пляж». Но их сдерживала ориентация на рабочие советы и производство, что явно вступало в противоречие с игровой частью. Теперь же настало время отбросить эту первую часть и осуществить вторую, куда более радикальную.

Одна молодая женщина в Хорватии пошла ещё дальше, сделав вывод, что примитивизм в своей основе – это духовное движение. Но разве могут искания полноты, открытости, возобновления связи с Землёй не быть духовными? В ноябре 2008 года я был в Индии (в Дели и Джайпуре) и мог наблюдать, что знакомство с антииндустриальным подходом дало отклик среди людей с самым разным духовным багажом, включая и ориентированных на учение Ганди.

Разрозненные примитивистские голоса и акции теперь есть в России, Китае, Филиппинах и, без сомнений, вообще повсюду. Это ещё не образует движения, бурлящего под поверхностью, но реальность держит курс в этом направлении, как мне видится. Такое развитие не только логично, но и направлено в самое сердце царящего отрицания, оно давно запоздало.

Возникающее движение примитивистов не должно удивлять, учитывая кризис во всех сферах жизни, который мы сейчас наблюдаем. Оно нацелено против индустриализации и обещаний высоких технологий, лишь усугубивших этот кризис. Война, ведущаяся против мира природы, и как никогда сухая, бесплодная и бессмысленная технокультура – вот вопиющие факты. Продолжающийся марш Машины – это не ответ, а бездна проблемы. Традиционно левый анархизм хочет, чтобы заводами управляли сами рабочие. Мы же хотим мира без заводов. Разве не ясно, к примеру, что глобальное потепление обусловлено индустриализацией? Оба этих процесса начались 300 лет назад, и каждый шаг в направлении всё большей индустриализации был и шагом навстречу всё большему глобальному потеплению.

Примитивистская перспектива обращается к коренной, ещё не окультуренной мудрости, пытается учиться у миллиона лет существования человека до⁄вне цивилизации. Жизнь охотников и собирателей, также известная как общество кочевых групп, была подлинной и единственной анархией: сообществом личных связей лицом к лицу, в котором люди несли ответственность за самих себя и каждого другого. Мы хотим некоей версии этого, радикально децентрализованного мира жизни, а не глобализующейся, стандартизирующейся реальности массового общества, в котором все блестящие технологии покоятся на монотонной работе миллионов и систематическом убийстве Земли.

Некоторых ужасают такие новые представления. Ноам Хомский, умудряющийся до сих пор верить всей лжи «прогресса», называет нас «геноцидистами». Как будто продолжающееся разрастание современного техномира – это уже не геноцид!

Я вижу, как растёт стремление бросить вызов этому маршу смерти, в котором мы идём. В конце концов, когда это Просвещение или современность сдержали свои обещания исправиться? Реальность во всех отношениях неуклонно становится всё хуже. Творящиеся теперь почти каждый день бойни в школах/моллах/местах работы вопиют столь же громко, как и экологические катастрофы, также происходящие по всему земному шару. Левые пытались прекратить мучительно необходимое углубление общественного обсуждения, чтобы поставить под сомнение реальную степень ужасающих «достижений», с которыми мы столкнулись. Левым нужно уйти, чтобы радикальные, вдохновляющие образы смогли прийти и распространиться.

Всё более технологичный мир, в котором всё подвергнуто риску, будет неизбежен, только если мы продолжим принимать его как данность. Динамика всего этого процесса зависит от основных институтов, которым должен быть брошен вызов. Мы видим, как этот вызов начинают бросать, несмотря на лживые притязания технологий, капитала и культуры постмодернистского цинизма – также несмотря на труп левизны и её столь ограниченных горизонтов.

Примечания к разделу «Левизна»

1 См.: Kropotkin Р. Anarchism ⁄⁄ Kropotkin’s Revolutionary Pamphlets. P. 285; см. также: Кропоткин П. Коммунизм и Анархия ⁄ Кропоткин П. Анархия: Сб. ⁄ Сост. и предисл. К. Баландина. М.: Айрис-пресс, 2002. С. 244–245; Tucker В. Instead of a Book. P. 5.

2 См., напр.: Goldman Е. Socialism: Caught in the Political Trap // Red Emma Speaks. P. 78–85.

3 Cm.: Black B. Left Rites // Abolition of Work and Other Essays. P. 79–81 (впервые опубл, в 1982 г.); Black В. Anarchy after Leftism, в особенности части io и 11.

4 См.: Le Voyeur. Bonjour // Disruptive Elements. P. iii. Прудон популяризовал слово «анархист», но даже в 1840-х гг. его анархизм был сомнительным, ibid. P. iii-iv. Он недвусмысленно отказался от него в кн. «О федеративном принципе» (1863), см.: Marshall Р. Demanding the Impossible. P. 252–255.

5 См.: Krimerman L.L., Perry L. Foreword ⁄ ⁄ Patterns of Anarchy. P. xviii.

6 См.: Black В. Notes on “Post-Left” Anarchism, www.theanarchistlibrary.org и www.academia.edu.

7 См.: Dumont R. Dousing a Flame // Anarchy: Ajournai of Desire Armed. No. 76 (n. d.). P. 12; см. также: Le Voyeur. Bonjour. P. ii – iii; Jarach L. Anarchists, Don’t Let the Left(overs) Ruin Your Appetite // Anarchy: Ajournai of Desire Armed. No. 48. Fall-Winter 1999–2000; Specter T. Hope Against Hope: Why Progressivism is as Useless as Leftism // Green Anarchy. No. 25. Spring/ Summer 2008. P. 12–13, 15.

8 См.: Zerzan J. He Means It: Do You? // Zerzan J. Running on Emptiness. P. 161.

9 См., напр.: You Can’t Blow Up a Social Relationship: The [sic] Anarchist Case Against Terrorism. San Francisco, California: See Sharp Press, 1990 (впервые опубл, австрал. анархистами в 1979 г.); см. Также: Black В. “You Can’t Blow Up a Social Relationship”… But You Can Have Fun Trying! // Black B. Beneath the Underground. Portland, Oregon: Feral House, 1994. P. 50–55. Нередко анархо-левые переписывают историю, чтобы возложить всю вину за анархистское насилие на «индивидуалистов».

10 См.: Gelderloos Р. How Nonviolence Protects the State. Cambridge, Massachusetts: South End Press, 2007.

11 См.: Ashen Ruins. Against the Corpse Machine: Defining a Post-Left Anarchist Critique of Violence (2002), www.theanarchistlibrary.org.

12 См.: Landauer G. For Socialism / Trans. D.J. Parent. St. Louis, Missouri: Telos Press, 1978. P. 48.

13 C. 89-152 этой антологии посвящены критике левизны.

V. Демократия

Отношение анархизма к демократии представляет собой практически ту же ситуацию, что и его отношение к левизне. Согласно одному взгляду, анархизм – это усовершенствованная форма демократии. Согласно другому (разделяемому мной), анархизм влечёт за собой отрицание демократии по той простой причине, что он отрицает правление. Демократия же есть форма правления. Мои аргументы уже доступны на русском языке¹. Фактически, на русском они даже более доступны, чем на английском. Уже самые ранние видные анархисты: Уильям Годвин, Макс Штирнер и Пьер-Жозеф Прудон отвергали демократию. В 1848 году, в разгар революции, Прудон осудил всеобщее избирательное право как «мистификацию»². Почти все анархисты всегда отвергали представительную демократию в теории, хотя анархо-синдикализм и предлагал систему, равнозначную представительной индустриальной демократии³. Всё, что не так с политической демократией, не так и с демократией индустриальной, и, возможно, даже в большей степени⁴. Однако анархистам следует отринуть и прямую демократию, поскольку «демократия есть по сути – логическое противоречие, физическая невозможность. Настоящая демократия возможна только в небольшом сообществе, где каждый может участвовать в принятии каждого решения; а будучи согласованным, оно не будет обязательным»⁵.

Я нигде не наблюдаю энтузиазма по отношению к демократии, кроме как у левых, но скептически оцениваю их искренность. Не все они были настроены прокоммунистически, но всех их шокировал коллапс европейского коммунизма. Они воспринимали кончину Советского Союза как потерю, даже антисталинисты: троцкисты, левые коммунисты, социал-демократы Холодной войны – и анархо-левые. Леваков и так уже презирали. Теперь же над ними ещё и смеялись как над лузерами. Академические учёные-пропагандисты из истеблишмента – не сумевшие предвидеть крах коммунистов – восславляли конец истории⁶. Их неправота была тут же доказана, например, войнами на Балканах и ростом радикального ислама. Но даже большинство левых, чья политическая проницательность весьма слаба, не бросились в объятья этих новых врагов Запада. Вероятно, они смутно ощущали, что, в конечном счёте, левые – даже марксисты и анархисты – настолько же часть Запада, как и христианство, промышленный капитализм, виски, гильотина и атомная бомба.

Поэтому, я считаю, левые и бросились в объятья демократии и провозглашают себя самыми демократичными из демократов. Это было оппортунизмом. Это было сделано с целью отмести давнишние подозрения общества в нелояльности. Это было сделано, чтобы отождествить себя с популярным делом. Но демократия – непопулярное дело в демократиях. В старых демократиях это в основном всего лишь дурная привычка. В молодых демократиях – это причуда, нередко недолговечная, – люди понимают, что им больше по нраву национализм или религиозный фанатизм.

Анархистское возражение против любой демократии всегда заключается в том, что анархисты отвергают тиранию большинства, так же как и тиранию меньшинства, ведь нам всё равно, сколько там тиранов, нам не нужно никаких. Так или иначе, все демократии прошлого и настоящего были олигархиями, хоть «прямыми», хоть «представительными»⁷. Это столь же справедливо в отношении средневекового Новгорода, как и в отношении кальвинистской Женевы или республиканской Венеции. Всегда это была власть меньшинства: часто, как в случае с Венецией, власть крайне малочисленного меньшинства. А чистых прямых демократий не было никогда. Согласно Жан-Жаку Руссо: «Афины не были в действительности демократией, но весьма тиранической аристократией, управляемой учёными и ораторами»⁸. И в античных Афинах, и в средневековой Швейцарии или в пуританском Массачусетсе народные собрания делегировали большую часть своих полномочий выбранным представителям⁹. Мюррей Букчин полагал, что афинская Агора и городские собрания в колониальной Новой Англии были образцовыми прямыми демократиями¹⁰. Он ошибался, как обычно. Городские собрания в Новой Англии фактически были местными олигархиями; собирались они нечасто, их посещаемость была низкой, и они «не соответствовали ни одному настоящему демократическому стандарту»¹¹. Народные собрания в греческих полисах проводились редко, если не считать пример Афин, но даже там на них ходили неактивно. В Афинской державе в апогей её могущества было 20–40 тысяч полноправных граждан (из 250–300 тысяч жителей). Однако открытое место для собраний, Пникс, вмещало лишь 6 тысяч¹². Даже тысяча граждан, соберись столько однажды, были бы по большей части незнакомы друг с другом и не смогли бы осуществлять непосредственную демократию, если бы того захотели. Но этого-то они как раз не хотели! Афинским идеалом не было, как для Букчина, правление большинства: им был консенсус¹³.

Демократия народных собраний прибегает к эмоциональной демагогии, фракционности, политиканству «партийной машины», запугиванию несогласных и изменениям политического курса¹⁴. Хорошо мотивированные, организованные активисты подавляют простых людей, как об этом писал Френсис Бэкон: «Часто бывает, что небольшое число непреклонных берёт верх над многочисленным, но более умеренным противником»¹⁵. Шарлотта Уилсон писала, что «…побеждает человек с самым зычным голосом, с самым ярким красноречием, с самым острым умом и с наибольшей напористостью»¹⁶. Или, другими словами: «Ассамблея отбивает охоту участвовать в ней у человека, не желающего находиться в одной комнате, например, с Мюрреем Букчиным»¹⁷. Бенджамин Такер же утверждал в 1891 году: «Анархизм столь же враждебен голосованию, как мир враждебен пороху»¹⁸.

Принятие решений на основе консенсуса не является единственной либертарной альтернативой правлению голосующего большинства, как это иногда полагают¹⁹. Когда оно осуществимо, это лучшая система²⁰. А наиболее осуществимо это в гомогенных сообществах, таких как племя, при наличии там собраний, или в небольших группах, объединённых общими религиозными или политическими целями. К примеру, на собрании квакеров, где можно ожидать возникновения «общего мнения собрания». Анархистские группы единомышленников – вот другой пример, которой был знаком и Букчину²¹. Некоторые объединения активистов – феминисток или энвайроменталистов, к примеру, – практиковали консенсусное принятие решений. Такое наиболее реально в группах, объединённых одной целью. Мюррей Букчин, участвовавший в энвайроменталистской организации “Clamshell Alliance”, с яростью отвергал принятие решений путём консенсуса, поскольку считал, что они подвержены манипуляциям со стороны лидеров и фракций²². Конечно же, это, как я только что говорил, также противоречит и тому, что защищает сам Букчин, – противоречит прямой демократии с правлением большинства. На самом же деле недовольство Букчина было вызвано тем, что он не смог навязать свою волю Альянсу, так же как он не смог навязать свою волю хиппи и «новым левым», как не смог навязать свою волю анархистам «образа жизни». Такую ситуацию в разговорном английском называют «зелен виноград».

Не существует наилучшего метода анархистского принятия решений для всех ситуаций. Поскольку анархисты превыше всего ценят личную свободу, они конечно же предпочли бы, чтобы отдельные люди решали свои проблемы своими средствами, прибегая лишь к небольшой помощи друзей. Но в других случаях, особенно при конфликте, способном оказать воздействие на других людей, возможно добровольное посредничество медиатора, выбранного обеими сторонами. Это широко практикуется в сообществах анархо-примитивистов²³. Одна из важных причин, почему анархисты содействуют радикальной децентрализации, состоит в том, что по своей сути коллективные решения следует принимать мельчайшими из возможных групп, людьми, лично знающими друг друга. Среди тех, кто относится друг к другу с уважением и заботой, разногласия могут возникать не только по определённым темам. Они также могут касаться и ценности существующих отношений. Невозможно написать точнее, чем это сделал Эррико Малатеста после того, как он безоговорочно отверг власть как большинства, так и меньшинства: «По нашему мнению, следовательно, необходимо, чтобы большинство и меньшинство преуспели в жизни вместе, мирно и взаимовыгодно через взаимное согласие и компромисс, через разумное понимание практической необходимости общественной жизни и полезные уступки, которые обстоятельства делают необходимыми»²⁴.

Руссо полагал, что «чем важнее и серьёзнее решения, тем более мнение, берущее верх, должно приближаться к единогласию»²⁵. Если так, то чем более мелким и функционально специализированным является совещательный орган, тем более вероятно, что он придёт к решению, устраивающему всех. Если это считать анархией или одной из её принципиальных составляющих, тогда анархия в букчинской Коммуне со всеобъемлющими полномочиями почти столь же невозможна, как во всемогущем «Левиафане» Томаса Гоббса.

Есть и ещё кое-что. Анархисты выступают за самоорганизацию обычных людей. Но они также полагают, что живя в условиях анархии, люди станут менее обычными. Анархистское равенство – не гомогенность, единообразие или посредственность. Люди всегда будут разными, и это хорошо. Демократия склонна способствовать схожести. Анархия же сохраняет, защищает и даже содействует различиям. Лучше всего анархии подходит этика совершенства, а не мораль долга. Демократия понижает, анархия возвышает. Будут поощряться ум и творческое мышление. Гениальность, талант, умения, сила, разум, эмпатия получат возможность развиться до своих естественных пределов. Результатом будет не общество «равных» (если под «равными» подразумевать идентичных: клонов). Это будет многообразное общество терпимых и превосходных. Все различия будут уважаться, но ни одно из них не будет давать власти. Это будет не демократия, а всеобщая аристократия. Как писал Джордж Вудкок: «На самом деле идеал анархизма далёк от демократии, доведённой до своего глобального предела, он куда ближе к очищенной и распространённой на всех аристократии»²⁶. Говоря же словами бразильского анархиста Жозе Ойтисики, «Я не стремлюсь к демократизации аристократов. Я стремлюсь аристократизировать демократов»²⁷. Анархия будет сообществом – или сообществом сообществ²⁸ – тех, кого ситуационист Рауль Ванейгем называл «хозяевами без рабов»²⁹.

Crimethlnc. – это сеть североамериканских анархистов, размещающая популяризаторские работы по анархизму в различных медиа. Я пристрастно характеризовал этот проект как «облегчённый Боб Блэк». Первый текст в разделе «Демократия» – это их сжатая анархистская критика демократического правления.

Мсье Дюпон – псевдоним двух британских работников почты на пенсии. Они пришли к анархизму от левого радикализма, принеся с собой его пуризм. Их идея, которую я критиковал, заключается в том, что никто – ни «дореволюционные» активисты, ни даже рабочий класс – не могут ничего сделать, чтобы разжечь революцию. У рабочих нет классового сознания. По сути, у них вообще нет никакого сознания! (авторы так и пишут). Революция произойдёт, если произойдёт, в силу неспособности капитализма преодолеть очередной из своих неизбежных экономических кризисов. И тогда, но не до того, анархисты должны выйти на авансцену со своими спасительными предложениями. Такой жёсткий экономический детерминизм уже давно оставили марксисты, за исключением нескольких ультралевых. Поскольку эта теория осуждает анархистскую деятельность любого рода как бесполезную – включая и их собственную – она непопулярна среди анархистских активистов³⁰. Представленная здесь критика демократии не связана с политическими и экономическими предсказаниями авторов.

Брайан Мартин – родившийся в Америке австралийский учёный на пенсии, определяющий себя как анархиста. В качестве альтернативы демократии он предлагает «демархию». В своём эссе он критикует выборы, а также более известные альтернативы им. Его «альтернативная альтернатива» – это демархия, при которой на основе случайной выборки из числа добровольцев набираются участники «функциональных групп»³¹, в которых путём непосредственного общения и принимаются решения. Это может быть альтернативой демократии, но альтернатива ли это управлению? Добровольцы должны стать экспертами в своих областях деятельности или уже быть заранее компетентными. Тут можно вспомнить тезис Алекса Комфорта о том, что властные должности привлекают тех, кого он называл «правонарушителями». Бакунин предупреждал об опасности тирании и коррупции при господстве экспертов³². Пример древних Афин демонстрирует, что правление непрофессионалов – это всё-таки тоже правление.

Содержание раздела «Демократия»

CrimethInc. Проблема – правительство (пер. с англ. Н. Охотинапо: CrimethInc. The Problem is Government //To Change Everything: An Anarchist Appeal, https: //crimethlnc.com/tce).

Мсье Дюпон. Демократия (пер. с англ. Н. Охотина по: Monsieur Dupont. Democracy ⁄⁄ Anarchy: Ajournai of Desire Armed. No. 60. Fall – Winter 2005–2006. P. 39–41).

Брайан Мартин. Демократия без выборов (пер. с англ. В. Садовского по: Martin В. Democracy Without Elections ⁄⁄ Reinventing Anarchy, Again. P. 123–136).