Текст книги "Монах Андрей. Жизнеописание. Воспоминания духовных чад. Молитвы и советы"

Монах Андрей. Жизнеописание. Воспоминания духовных чад. Молитвы и советы

© Конов М.А., авторское право, издатель, 2018

© Издательство «ВегаПринт», составление, макет, 2018

О видимом и сокровенном

Работая над книгой

Сердечно признательна отцу Константину за доверие работать над этой книгой и за помощь в подготовке материалов, а монахине Феофиле (Пантюховой) и Сергею Васильевичу Пантюхову, родному сыну батюшки Андрея, – за счастье общения в их благодатном доме.

Монах Андрей был сама любовь. В этой книге мы стремились увидеть его если не лицом к лицу, то в приближении к светлой, благодатной тайне его личности. На ее страницах мы говорим о его молитвенных трудах и духовных дарованиях. Оттого так радостны были наши труды над его жизнеописанием. «Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится». Но Господь, прославляющий Своих святых, в силах и ныне подавать через него помощь и исцеления, милуя и спасая нас, умножая нашу веру и тягу к добру, к жизни по заповедям Божиим. Пусть всегда по его молитвам пребывают с нами «сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» (1 Кор. 13: 8, 9 и 12, 13).

Судьба батюшки Андрея сложилась так, что к монашеству он пришел в зрелые годы, постриг принял в Зеленограде. К сожалению, мне не довелось при жизни батюшки с ним увидеться. Мы собирались с отцом Константином приехать к нему в Волоколамск, но монах Андрей физически уже был очень слабым. Вспоминаю, как по телефону через матушку Феофилу от него было получено благословение на работу над другой нашей книгой духовного содержания. Название ее батюшка Андрей посоветовал расширить одним словом (но каким!), и сразу оно обрело содержательность, а редакционная работа – успех.

Книга, которую вы держите в руках, – первое издание о нашем современнике, в ком при его жизни далеко не все смогли разглядеть Божьего человека. Но и до принятия монашества, проживая в социальной среде, далекой от христианских добродетелей, он излучал доброту, кротость, смирение, был «всем для всех».

Говорят, что смирение – это самый короткий путь ко спасению и самый удобный путь для общения с Богом. Монах Андрей поистине говорил с Богом в своих молитвах. Святитель Игнатий Брянчанинов писал о таких наставниках, которым было дано знать волю Божию: «Никогда они не давали советов от себя, всегда представляли в совет изречения Святого Писания и святых отцов».

На этих страницах собраны воспоминания его духовных чад из многих уголков Украины и России. Для многих, кому он помогал обрести себя, излечивая душу и тело, эти воспоминания дали возможность вновь пережить радость соприкосновения с батюшкой и, конечно, возможность исполнить долг благодарности за те бескорыстные благодеяния, которыми он так щедро одаривал всех при жизни.

Для кого-то он был отцом, батюшкой, духовным наставником, для кого-то – братом Василием, монахом Андреем, а для кого-то просто дедушкой, или, как его называла матушка Феофила, «нашим папочкой». Но для всех он был примером кротости, терпения и настоящей духовной жизни во Христе; от него исходили мир, тепло и любовь, он просто жил в этой благодати Божией. Работая над книгой, я ощущала его благодатное присутствие в моей духовной жизни. Наша редакция молится и будет молиться о батюшке Андрее, поскольку его помощь постоянно ощущается. Низкий поклон тебе, дорогой батюшка Андрей, и Царство Небесное!

Виктория Радишевская, главный редактор

Протоиерей Константин Волков, настоятель храма Крестовоздвижения в селе Дарна Истринского района
Монах Андрей – светильник Божий, который и сейчас на Небе горит для всех нас

Наша встреча состоялась примерно 14–15 лет назад, когда монах Андрей приехал к нам в храм на богослужение. Увидев его впервые, я ощутил исходящее от него тепло и радость и сразу позвал его в алтарь. Так мы с ним и познакомились, в алтаре. Тогда он еще, слава Богу, мог самостоятельно передвигаться. В день нашего знакомства батюшка пригласил меня к себе в гости в Волоколамск. Потом я еще несколько раз приезжал к нему с моим другом Вадимом и всегда в наших беседах удивлялся, как отец Андрей рассказывал о таких тонких, духовных моментах из нашей церковной жизни, о которых обычный человек никак не мог знать. «Откуда он может знать такие вещи?» – думал я и не вполне верил в то, что передо мной настоящий старец. Я даже на некоторое время отказался от встреч с ним. Мы расстались на долгие 10 лет, но я всегда помнил о нем. Только за четыре года до его ухода в мир иной наши отношения возобновились. Я уже по-другому смотрел на многие вещи, о которых он тогда говорил. Мы стали очень тесно общаться, и между нами никогда не было недопонимания или разногласия ни по одному вопросу. В разных ситуациях в моей жизни и в деятельности прихода нам было не просто принимать различные решения. Батюшка Андрей брал эту ответственность на себя, давал совет и благословение, и через какое-то время оказывалось, что по его слову Господь все и устраивал. И все решалось именно так, как это было надо нам в то время.

Я благодарен Господу, пославшему мне и приходу такого духовного наставника. Всегда поминаю отца Андрея добрым словом и молитвой. Благодарен Богу, что такой человек был явлен у нас на приходе. Приходя к нему на могилку и мысленно общаясь с ним, понимаешь, что это был светильник Божий, который и сейчас на Небе горит для всех нас.

Батюшка Андрей похоронен за алтарем нашего храма. У него в жизни было видение Святого Креста, и, по его духовному завещанию и по прижизненной договоренности монаха Андрея с благочинным Истринского округа протоиереем Георгием Тобаловым (ныне покойным), отпевание батюшки состоялось в нашем храме Крестовоздвижения. Между ними было личное общение, а мне батюшка Андрей просто выражал свое желание быть похороненным у нас при храме.

На поминальной братской трапезе прозвучало много добрых слов и теплых воспоминаний о дорогом батюшке Андрее. Здесь и было сделано предложение, чтобы на основе достоверных рассказов, историй, сведений о нем создать книгу – жизнеописание монаха Андрея. Это и послужило началом и основанием данного издания.

Исцеляя тело, он приводил человека к Господу

Иисусова память да соединится с дыханием твоим.

Преподобный Иоанн Лествичник

Господь даровал русскому миру великое духовное утешение, которое «неведомо мирскому разумению», – это старчество как путеводительство ко спасению и премудрое руководство в преодолении разного рода телесных недугов и духовных болезней. Как просто и светло сказано об этом в песне на слова монахини Антонии (Берг) «Слава Богу за всё», каким смирением и утешением наполнен образ старца!

 
Это было давно, где-то там далеко
Жил премудрый и опытный старец,
И всегда он твердил, и всегда говорил:
«Слава Богу за скорбь и за радость».
 

Монах Андрей (в миру Василий Петрович Пантюхов) был не только верным чадом Православной церкви, но и духовным врачом и целителем. Целитель – это тот, кто по милости Божией врачует болезни, но исцеление совершает через него Сам Господь. Истинное, традиционное значение этого слова – религиозно-христианское, духовное.

Что такое дар исцеления? Исцелить – значит вернуть человека к его цельности, образу и подобию Божию. Кому это по силам, кроме Господа Бога?! Никому. Значит, дар духовного врачевания – это прежде всего дар Божий.

Во все времена существования Церкви Христовой в ней были святые врачи – люди, лечившие болезни именем Иисуса Христа, благодатью Святого Духа. Среди самых почитаемых в России святых целителей – великомученик Пантелеимон и врачи-безсребреники Косма и Дамиан, исполнившие заповедь Христа: «Даром получили (от Бога), даром давайте» (Мф. 10: 8). Правда духовного возрождения в наши дни состоит в том, что верующие люди, прихожане православных храмов, необозримая паства Христова – может и должна становиться во всех смыслах здоровее, бодрее, нравственнее, свободнее (от греха). Верим, что в Царстве Небесном монах Андрей ходатайствует о нашем здравии и спасении, подобно тому как, обитая в своей комнате-келье под Волоколамском, молился об исцелении духовных чад, о мире всего Мира, о прекращении кровопролития на Украине, которую считал своей второй родиной.

Монах Андрей, в святом крещении Василий, родился в России, под городом Брянском, в большой семье сельских тружеников. Вася был инвалидом детства (атрофия мышц – тяжелое и сложное заболевание, проявившееся у него в раннем возрасте). С четырех лет одна нога у него плохо росла и мешала при ходьбе, с пяти – он ходил с палочкой, поддерживая рукой согнутое колено больной ноги. Когда ребятишки вместе ложились спать на печке, укрывшись одной дерюжкой, то выпихивали его: «Уйди, ножка твоя холодная». Перед глазами мальчика проходили образы многотрудного колхозного жития-бытия и бесприютного странничества, примеры нищеты и смирения перед Богом его родных людей.

В его семье церковные праздники с детьми не отмечали, оберегая их от лишних неприятностей в школе и в обществе сверстников. Но дома отец всегда широко крестился на иконы: молитву и традицию православной веры Пантюховы хранили. Непрестанным подвигом преодоления давнего телесного недуга Василий напоминал легендарного летчика Алексея Маресьева, доказавшего, что и без ног можно летать. Через много лет, вспоминая идеал своей юности, батюшка говорил: «Господь любит мужественных и всегда их испытывает, даже до смерти».

В Криворожском педагогическом институте Василий учился блестяще и слыл завидным женихом. История семейной жизни Василия и Тамилы (в крещении Таисии) – это история верности, преданности, самопожертвования. Как святые Петр и Феврония, они спасались не многочадием, а взаимной любовью и ее чистотой, именно в этом видя для себя достоинство брака, обеты которого иногда оказываются не ниже иноческих. А когда пришло время выбора духовного пути, уже в почтенном возрасте, оба пришли к монашеству. Тамила приняла постриг с именем Феофилы.

С первых дней замужества Тамила Сергеевна сознательно и с любовью несла семейный крест супружества, а потом и крест келейницы, и никогда ни ропота, ни жалоб от нее никто не слышал. А ведь порой даже такая обыкновенная радость, как совместные прогулки супругов, становилась преодолением, испытанием для обоих. Гуляя, они никогда не вели бесед, сохраняя внутренний покой: Василий Петрович ходил с тросточкой, без костылей, опираясь на ее руку. Как до, так и после иноческого пострига матушка Феофила жила в послушании у отца Андрея. Она даже на рынок без его благословения не ходила, для того чтобы купить продукты, – вспоминает священник Александр Кудашев.

Уклад в их семье был монастырский. На батюшке лежала забота не только о внешнем поведении, но и о внутреннем духовно-христианском воспитании и образовании сына, а потом и внуков, он определял каждому посильные молитвенные правила и многие детали жизни и повседневного быта, которые ему открывал Сам Господь.

Все, кто бывал у них в гостях, отмечают, что самая простая еда в доме у Пантюховых была необыкновенно вкусной. Молились, садились за стол. Если во время трапезы кто-то начинал празднословить или неуважительно вспоминать о ком-то, Василий Петрович говорил: «Ну вот, наш Ангелочек, которого мы позвали на трапезу, улетел, теперь ешьте без него».

Дар исцеляющей молитвы у Василия Петровича обнаружился неожиданно. В начале 80-х ему пришлось в безвыходной ситуации горячо помолиться за родную сестру: у нее отнялись руки. Молитва возымела свое действие, которое никак нельзя было приписать простой случайности. С тех пор Господь непрестанно вел по жизни будущего монаха, давая ему и окружающим его людям всякий раз ощутить силу молитвы, идущей от сердца, наполненного любовью и состраданием. С годами людей, которым Василий Петрович оказал безвозмездную врачебную молитвенную помощь, становилось все больше. По его молитве безнадежно больные вставали с одра болезни, у слабовидящих улучшалось зрение, лежачие больные, обездвиженные из-за болезни позвоночника, уходили от него на своих ногах, очищалась кожа от новообразований, прекращались головные боли, почки и желчевыводящие протоки очищались от песка и камней, ко многим супружеским парам вернулось семейное счастье и чадородие.

Многие проявления милости Божией – чудеса исцеления по молитве отца Андрея – описаны в воспоминаниях его духовных чад и благодарственных письмах. Каждая история по-своему уникальна, все они касаются различных заболеваний, исцеленных на разных стадиях, протекавших с разной степенью тяжести, порой весьма давних. И само исцеление происходило по-разному: нередко сразу, мгновенно, а иногда требовалось подождать и потерпеть. И бывало, через несколько месяцев вдруг раздавался телефонный звонок Василия Петровича: «Как себя чувствуете?» Оказывается, он не прекращал молиться за этого человека. И ни одного обращения не забывал в своих молитвах.

Духовный сын Николай Горошко размышляет об истоках исцеляющей молитвы отца Андрея – тогда еще Василия Петровича: «Отчетливо помню наши разговоры о Ветхозаветной книге Иова и проблеме справедливости, о попущении Господнем… Удивительно было наблюдать в таких разговорах, как Василий Петрович, сам не избалованный судьбой, познавший многие лишения и невзгоды, весь переполнялся благодарностью Господу. И нас он учил благодарить Господа словами духовного стиха «Слава Богу за все»: предание гласит, что это были последние слова святителя Иоанна Златоуста перед его страдальческой кончиной».

Учение о Иисусовой молитве в те годы многие православные читатели узнавали из книги «Откровенные рассказы странника своему духовному отцу». Это монашеская книга, основанная на исихазме и святоотеческом «Добротолюбии». Учиться непрестанной Иисусовой молитве по ней благословляли святитель Феофан Затворник и Оптинские старцы. Василий Петрович воспринял это благословение как прямой совет. Обладая глубокими познаниями в медицине (физиологии человека) и проверив на себе «метод дыхания по Бутейко», он стал молиться так, как описано в «Откровенных рассказах» и древнем сборнике поучений святых отцов – «Добротолюбии».

Соединить «лечебное» дыхание с молитвой Иисусовой оказалось вполне возможным. Так он пришел к Иисусовой молитве в своем ежедневном молитвенном правиле и в самой практике врачевания. Причем не дыхание, а всесильное Имя Божие Василий Петрович считал основной излечивающей силой. Многие его духовные чада признавались, что не смогли освоить «легкое младенческое дыхание», соединенное с Иисусовой молитвой. Непрестанная умно-сердечная молитва оставалась тайной самого батюшки, тайной его аскетических опытов.

Постоянство молитвенного горения Василия Петровича действительно напоминало подвижничество великих святых. Он знал, что этот дар, ниспосланный Богом, Ему и принадлежит, а не человеку. Поэтому своим подопечным он напоминал правило одного сурового старца: язык на замок, никого не осуждать, о себе не рассуждать и считать себя хуже всех. Иногда он спрашивал: «А знаешь, как моя фамилия?» И сам же отвечал: «Замухрышкин».

Врачевание духовное, самоотдача и служение Господу и людям – вот чем запомнился образ батюшки Андрея всем, кто его знал и имел возможность жить у него в послушании. Уже в ангельском образе отец Андрей продолжал служение, помогая болящим своей сильной молитвой. Ему были открыты молитвенные сокровища Псалтири Божией Матери. Лечению псалмами по «Целебнику» посвящена одна из глав этой книги.

О молитвенной помощи монаха Андрея говорит один из его духовных чад, протоиерей Александр Кудашев: «Это высочайшее молитвенное, духовное напряжение было бы не под силу ни одному земнородному, если бы Господь не восполнял его немощи Своим Божественным человеколюбием и обилием благодати». Такая молитва – заслуга истинной любви и праведности, христианской жизни с Богом и в Нем.

Зажигая с молитвой свечу

Посвящается батюшке Андрею

 
Жизнь идет, жизнь летит быстротечно,
И в пути нашем важно понять —
Ничего в этом мире не вечно,
Лишь вопрос: что в нем сможешь создать?
След какой в этой жизни оставишь?
Иль не сможешь, проделав свой путь,
Мир наш к лучшему в чем-то исправить
И смысл жизни понять, ее суть?
 
 
Да, не всем это счастье дается,
Это избранным лишь по плечу —
Тем, кто к Богу душой обернется,
Зажигая с молитвой свечу.
Только Верой открыть горизонты
Помогает Господь бытия,
Смысловые расставить акценты:
Для чего на земле ты и я?
 
 
Кто с Надеждой по жизни шагает,
Несмотря на соблазны вокруг,
И от сердца другим помогает,
Тот содержит высоко свой дух.
Кто с Любовью ко всем отзовется,
Даст Любви в своем сердце приют,
Тот за Божие дело возьмется —
Самый верный молитвенный труд.
 
 
Редко в жизни встречаются люди,
На душе от которых теплей,
Кто менял многим к лучшему судьбы, —
Был им Батюшка светлый Андрей!
Он молился с Надеждой и Верой,
Сердцем искренне всех нас любя,
И Любовью делился без меры,
Помогал, не жалея себя.
 
 
Счастлив я, что Господь как награду
Дал его мне в пути повстречать.
На душе постоянная радость —
Встречи с Батюшкой вновь вспоминать.
Жаль, что встреч этих было немного,
И хотелось бы время вернуть,
Чтоб приехать хоть раз, но надолго,
И к рукам его добрым прильнуть.
 
 
У кровати тихонечко рядом
Сесть, дыханье свое затаив,
И ловить каждый жест с Вашим взглядом,
Слушать голос Ваш, тембр и мотив,
Как Вы звали: «А где моя Матушка?!»
С превеликой любовью всегда.
А в ответ: «Я иду, милый Батюшка!»
Не забыть ваших слов никогда.
 
 
Это было не просто общение —
Душам нашим заблудшим приют.
Вспоминаются все ощущения,
До мурашек от первых минут.
Ваша искра зажгла наши души,
И гореть этой долгой свече.
Наставления помнятся Ваши —
Человека с большой буквы «Ч».
 
 
Помним Вашу молитву, смирение,
Вашу к ближним и дальним Любовь,
Вашу ясную память и пение,
И стихи как читали Вы вновь.
Вы оставили след в жизни каждой,
Вы посеяли Веры зерно.
К нам весна подоспеет однажды —
Прорастет в наших душах оно.
 
 
Очень важно нам всем, знавшим Батюшку,
Все заветы его сохранить,
И те зерна, что в нас, – светлой памятью
В поколеньях младых прорастить.
Навсегда Вы для нас – сама благость,
Ваше первое всходит зерно:
Слава Богу за скорбь и за радость!
Говорим: «Слава Богу за всё!»
 

Дмитрий Кожушко, г. Харьков

Жизнеописание монаха Андрея

В Брянском полесье

Слабым безпомощным ребенком родился я в мир, но Твой Ангел простер светлые крылья, охраняя мою колыбель. С тех пор любовь Твоя сияет на всех путях моих, чудно руководя меня к свету вечности. Славно щедрые дары Твоего Промысла явлены с первого дня и доныне. Благодарю и взываю со всеми, познавшими Тя:

Слава Тебе, призвавшему меня к жизни;

Слава Тебе, явившему мне красоту вселенной;

Слава Тебе, раскрывшему предо мною небо и землю как вечную книгу мудрости;

Слава Твоей вечности среди мира временного;

Слава Тебе за тайные и явные милости Твои;

Слава Тебе за каждый вздох грусти моей.

Слава Тебе за каждый шаг жизни, за каждое мгновение радости;

Слава Тебе, Боже, во веки.

Из Акафиста благодарственного «Слава Богу за всё». Икос 1

Василий Петрович Пантюхов, будущий духовный врачеватель и молитвенник, монах Андрей, родился 11 января 1929 года на Брянщине. Деревенька Зимницкая Слобода, где он появился на свет, когда-то относилась к Преображенскому церковному приходу села Рековичи Брянского уезда Орловской губернии. До 1917 года в тех краях действовало около десятка монастырей, и некоторые из них, например древний Свенский Успенский и Иоанно-Предтеченская Белобережская пустынь, известны далеко за пределами своей епархии.

В семье Пантюховых до рождения Васи было четверо детей. Следом за старшим сыном Степаном рождались подряд только девочки, а их отцу, Петру Степановичу, хотелось еще сына. После Василия появились еще двое – Анатолий и Валентина. Старшие сестры, Анастасия, Надежда и Ксения, к тому времени уже нянчились с малышами.

Имя младенцу нарекли по Святцам: 14 января Церковь празднует память святителя Василия Великого. Происходит оно от греческого «василевс» – царский, царственный.

Отец Васи так обрадовался рождению сына, что решил съездить в районный центр Дубровку за бутылкой – дома такого не водилось. Стояли рождественские морозы, смеркалось рано, да еще завьюжило, и на обратном пути Петр Степанович сбился с дороги, заблудился. Хорошо, что лошадь сама вывезла сани к дому, а то бы расти Васе без отца.

Петр Степанович все умел делать своими руками, был левшой и отличался недюжинной физической силой. Он был заправским пекарем и сам, вручную, вымешивал тесто, да так, что пот с него катился градом. Имея семь классов образования, с легкостью высчитывал в уме, сколько брать муки и сколько влить воды, сколько обычных хлебов он испечет и сколько – с припеком. Когда Василий стал подрастать, отец, как бы проверяя себя, научил его так же быстро считать в уме, благо ребенок на лету схватывал устный счет. Отец сам плел лапти на большую семью, но липовая обувка быстро снашивалась: день плетет – неделю носят. У Петра Степановича – бати, как его называли дети, с возрастом испортилось зрение, так что на войну его не забрали.

Семья Пантюховых. Сидят слева направо: отец Петр Степанович, младшая сестра Валентина, мать Анисья Киреевна. Стоят слева направо: Василий и младший брат Анатолий. Конец 1940-х гг.

Уже в преклонных годах монах Андрей говорил, что его отец был человеком святой жизни. Будучи хлебопеком, Петр Степанович питался скромно, а с годами и вовсе перешел на постную пищу – на хлеб с квасом, который готовил сам, в деревянном бочонке. Любимой едой бати был ломоть хлеба, присыпанный солью и политый растительным маслом.

Анисья Киреевна, мать Васи, работала звеньевой в колхозе. Труд хлебороба так изматывал ее, что, приходя на обед, она клала под голову кирпич, чтобы сон не одолел ее, и спала считаные минуты. А к вечеру, вернувшись с колхозных полей, только успевала спросить у старших дочерей, подоили ли корову, управились ли по хозяйству, и тотчас проваливалась в сон. Завтра ей надо было подняться на зорьке: колхозные работы начинались рано. Мать несла непомерную ношу, везде нужны были ее руки. Как лучшую звеньевую в 30-х годах ее премировали поездкой в Москву, и она побывала на Красной площади. А что касается семерых ртов, так в то время многие семьи поистине соответствовали смыслу слова «семь-Я». Младшие дети подрастали, старшие уже учились. В Зимницкой Слободе была своя начальная школа.

До четырех лет Вася рос как все деревенские, резво бегал и не болел. Но однажды поздней осенью его забыли спящим во дворе и он, проснувшись, не смог встать с подстилочки – одна ножка, лежавшая на земле, онемела, перестала слушаться. Этот недуг остался с Василием на всю жизнь. Мать начала было лечить его и, по совету фельдшера, накладывала на больное коленце лепешку из теста с медом. Но когда мед в доме кончился, то и лечение закончилось.

Васе было трудно ходить в школу, особенно зимой. За другими детьми он угнаться не мог, опаздывал к первому звонку. Учителя, которые жили при школе, порой, в зимнее время, оставляли его ночевать, а иногда дружок Коля Красный за копеечку отвозил его домой на салазках. Лучшим его товарищем по играм был двоюродный брат по матери Ваня Семинищенков. Этот мальчик рос сострадательным, добрым. Когда все деревенские ребятишки, наигравшись на улице, бежали в лес, Ваня сажал Васю к себе на плечи и догонял ватагу.

Василий Петрович всегда вспоминал свою любимую тетушку Марию, родную сестру отца, и молился за нее. У Марии Степановны не было мужа, но был ребенок. Что-то побудило мать-одиночку продать родительский дом и остаться без крова. Зимы на Брянщине были холодные и голодные. Мария скиталась по чужим дворам, чем питалась – Господь знает. Жила как птичка, сама делилась последним, что у нее было, но чаще всего делиться ей было нечем. Придет, бывало, к дому брата Петра, сядет с ребеночком на лавочке, посидит, погрустит, да так и уйдет. Подать-то было нечего, у самих семеро по лавкам. Но когда Мария добывала где-то немного муки, она пекла лепешки и относила их прямо в школу, зная, что Вася часто уходил на учебу голодным.

Бабушку и дедушку по отцовской линии Василий почти не помнил: бабушка умерла рано, в детской памяти остался только облик дедушки Степана. Дед принадлежал к сельской интеллигенции, работал в Дубровке почтовым служащим и ходил с тросточкой. В форменной одежде он выглядел нарядно и строго, как все почтальоны того времени. Родоначальником фамилии Пантюховых в XVIII веке был казацкий полковник Пантюха Кривонос, соратник Богдана Хмельницкого, родной брат Максима Кривоноса. Пантюхе и его потомкам принадлежала деревня Кривоносовка, расположенная у границы нынешней Брянской области, где сходятся земли России, Украины и Белоруссии. Позже, в XIX веке, Пантюховы породнились со шведскими Кноррингами, а через них вошли в родство с Голицыными и Нарышкиными.

Родителей матери Василий знал хорошо. Дедушка Кирей был вроде странника, все куда-то уезжал. Бабушка Акулина никогда не говорила и, казалось, не знала, где он бывает, а среди деревенских соседей ходил слух, что он побирается по поездам, просит подаяние Христа ради. Да и сама бабушка Акулина была точно блаженная, прозорливая и смиренная. Как только в семье ее старшей дочери Анисьи начинались какие-то размолвки, ссоры, бабушка тут как тут, сядет на лавочку в уголочек и молится. Повздорят ли внучата, она возьмет за ручку обиженного ребенка и уведет к себе, угостит чем придется, хоть сухой корочкой с вареной свеклой. Бывало, нарежет свеколки, положит на хлеб и подает Васе: «Отведай, какова она».

В 1940 году семья Пантюховых проводила в армию старшего из сыновей, Степана. Провожая его, бабушка Акулина словно знала, что больше не увидит внука, и долго-долго сидела на пригорке. А вскоре отдала Богу душу. Василий Петрович рассказывал своим духовным чадам, что когда бабушка почувствовала приближение кончины, то позвала к себе дочерей, те встали возле нее на колени и плакали, а она давала им наставления и всех благословила. Только ее любимого старшего внука уже не было в деревне. Степана направили в Кронштадт, а оттуда его взяли на флот.

Вася помогал семье по хозяйству. С весны до осени на нем лежала обязанность пасти корову и свинью. С коровой справлялся легко. Считается, что корова – неловкое, неповоротливое, не самое догадливое животное. Но вот что рассказывал Василий Петрович: «Бывало, ведешь корову в поводу – одной рукой, а другой опираешься на палочку. Спуск в овраг крутой, но корова послушно идет след в след, не пытается тебя обогнать. Ни одного лишнего или неловкого шага не сделает, не толкнет, не порывается сойти с тропы, – так она меня понимала. А тяжело было со свиньей: только засмотришься, она – в огород рыть картошку, и попробуй ее оттуда выгони».

Летом в ежедневные обязанности Васи входило нарвать ведро щавеля в овраге, который начинался сразу за огородом. Это место имело свое чудное, необычное название – Чичитинка. Там можно было спрятаться от посторонних глаз и утолить острый голод нежными, особенными на вкус, съедобными луговыми травками, а осенью еще и орешками с кустов лещины. Бывало, он проводил в Чичитинке целый день, и никто его не искал. Когда в жизни маленького Васи случались горести и обиды, он убегал в этот овраг. Упадет в траву – кругом цветы полевые, лежит, греется под солнышком и смотрит на небо, где над ним кувыркается и поет свою звонкую песенку жаворонок. И так отступала боль. От восторга перед красотой Божьего мира рождалась детская молитва. Ведь стоять перед иконой и класть поклоны – не есть еще молитва. А молитва есть «возникновение в сердце нашем одного за другим благоговейных чувств к Богу, – чувства самоуничижения, преданности, благодарения, славословия, прощения, сокрушения, покорности воле Божией» (святитель Феофан Затворник).

В детстве с Васей произошло несколько случаев, когда Господь спасал его в крайней опасности. Один раз Вася с дружком перевозили на телеге сено: мальчик вел лошадь под уздцы, а Вася сидел на возу, накинув на себя вожжи. Спускались с горки. Трудно сказать, как все произошло, но вожжами, обвившимися вокруг шеи, Васю притянуло к колесу телеги. Сделай лошадь хоть еще один шаг, и петля задушила бы ребенка. Слава Богу, в тот момент что-то заставило мальчика-поводыря оглянуться. Увидев друга в отчаянном положении, он сразу осадил лошадь и для быстроты перерезал вожжи острой косой. Вася повалился на землю почти бездыханный.