Текст книги "Монах Андрей. Жизнеописание. Воспоминания духовных чад. Молитвы и советы"

Исполнение мечты – на Полтавщине

Веселися, земле Полтавская

И все Отечество наше православное,

Се бо яко светозарное солнце,

Явися предчудная икона Твоя,

Преблагословенная Богомати,

Мир озаряющи множеством чудес Твоих,

Теми убо обретаем, яже на земли, вся благая и полезная,

И сущих, яже на Небеси, сокровищ сподобляемся.

Сего ради вопием Ти:

Радуйся, Похвало наша приснопокланяемая,

Спаси ны, молящияся Тебе,

Единая Надеждо и Радование

Вечное поющих Тя.

Тропарь Божией Матери пред иконой Ее Козельщанской. Глас 4

На Полтавщине, в самом сердце Украины, на левом берегу величавого Днепра стояло с давних времен село Горишние Плавни, окруженное заливными лугами, плавнями могучей реки и великолепными сосновыми борами. В его названии запечатлелись особенности равнинного привольного края: «горишние» (на горі) – верхние по течению реки, «плавни» – это отмели и пойменные острова, которых не счесть на пологом днепровском левобережье. Село было небольшое, старинное, упоминавшееся еще первыми русскими геологами.

Историю края предопределила большая магнитная аномалия, обнаруженная в 20-х годах прошлого века (Кременчугский железорудный район). В 50-х годах началось возведение Горно-обогатительного комбината (ГОК). Под отвалами рудника оказались погребенными ближайшие селения и хутора, в том числе и Горишние Плавни с сельским Свято-Николаевским храмом. Вокруг мощного Полтавского (Днепровского) ГОКа, всесоюзной комсомольской стройки, вырос поселок, а затем и город Комсомольск-на-Днепре, перекликающийся названием с Комсомольском-на-Амуре. В середине 60-х годов здесь требовались рабочие и инженерные кадры, в том числе и специалисты-химики.

В феврале 1966 года директор ГОКа, принимая на работу Василия Петровича Пантюхова, пообещал к маю дать молодой семье жилье. Супруги обрадовались – переезжаем! Правда, вышло не совсем так: семье пришлось переехать в ближайшее село Золотнище и перезимовать во времянке со стенами вполкирпича и маленькой печкой.

К тому времени директором ГОКа был назначен Павел Лаврентьевич Белый. Опытный руководитель, он строил ГОКи по всему Кривбассу. И в феврале 1967 года Василию Петровичу как одному из ведущих специалистов выделили трехкомнатную квартиру из директорского фонда. Вот это была настоящая радость! В первый же вечер в пустой, без мебели, квартире все трое подошли к незанавешенному окну и долго стояли, вглядываясь в еще редкие огни строек, представляя будущую жизнь в молодом городе. Тогда в рабочем поселке Комсомольске было всего с десяток пятиэтажных домов.

Полтавский горно-обогатительный комбинат

Первая улица города Комсомольска – Молодежная. 1962 г.

Молодая семья в Комсомольске. 1962 г.

В первые годы в Комсомольске Василий Петрович не только сворачивал горы на производстве, но и болел. За то время, пока он жил один в общежитии ГОКа, у него обострилась язва желудка, нажитая еще в студенческий период. Но болеть и сидеть на больничном ему было некогда. Именно тогда, в конце 60-х, Василий Петрович стал искать ключи к своему здоровью, наблюдая за особенностями своего многоболезненного и в то же время стойкого организма. Еще учась в институте, занимался спортивной гимнастикой, упражняясь на кольцах, на коне, на брусьях – на тех снарядах, где не требовалось прикладывать усилия ног. Например, он делал стойку на одной руке и выполнял «крест Азаряна» на кольцах. Маленький сын любил смотреть, как отец, сидя на полу, делает по сотне разных упражнений для развития мышц рук, груди, спины, живота. Мальчишке нравился у отца мощно проработанный рельеф мускулатуры, а Василий Петрович, заметив такой интерес, называл ему отдельные мышцы, работающие в каждом упражнении: бицепс, трицепс, дельтовидная и широчайшая мышцы спины…

Желудочные боли его не оставляли и продолжались еще восемь лет, продлились бы и дольше, но в 1974 году, после всех переживаний на производстве и после похорон старшего брата Степана, умершего на операционном столе от язвенной болезни, у Василия Петровича открылось желудочное кровотечение. Тогда он во второй раз съездил в Киев и прооперировался у профессора А.А. Шалимова.

Пуск первой очереди ГОКа был намечен на декабрь 1970 года, а до этого надо было построить здание химической лаборатории, оснастить ее оборудованием, набрать и обучить кадры.

Под лабораторию сначала выделили времянку, маленькое помещение в электроцехе. Василий Петрович своими силами организовал в нем ремонт, установил оборудование, приобрел реагенты, разработал методики и ко времени получения продукции был готов проводить анализ руды и концентрата.

Начальник группы химлаборатории Виктор Агеев и его жена Тамара Агеева, работавшая старшей смены лаборатории экспресс-анализов, дали оценку своему руководителю: «Под его руководством одна за другой были построены и оснащены современным оборудованием центральная лаборатория на обогатительной фабрике, а также лаборатория по анализу окатышей, лаборатория в литейном цехе и лаборатория защиты водного и воздушного бассейнов и контроля за условиями труда на рабочих местах комбината. Василием Петровичем совместно с инженерами лаборатории были разработаны и внедрены современные методы химического и физико-химического анализа». Так что год от года работы у начальника только прибавлялось.

К моменту пуска первой очереди ГОКа в лабораторию пришли работать более двадцати молодых специалистов, выпускников Днепропетровского металлургического техникума, которых необходимо было обучить практическому делу. К концу 70-х была построена фабрика окомкования, и штат химлаборатории значительно расширился. В коллективе сложилось хорошее сочетание опыта кадровых сотрудников и молодой энергии недавних выпускников советской химической школы, которая тогда была на подъеме. Под руководством Василия Петровича теперь работали более ста человек, в основном женщины. Тамила Сергеевна Пантюхова, старший лаборант по развернутому анализу руды и продуктов обогащения, получив второй (красный) диплом техника-технолога в Днепродзержинском химико-технологическом техникуме, была назначена старшим инженером, а потом и начальником группы в лаборатории.

Коллектив химической лаборатории. 1969 г.

Благополучие и мир в семье держались не столько на достатке и удобствах проживания, сколько на взаимной трогательной любви и заботе. Тамила Сергеевна была Ангелом-хранителем для мужа и сына. Для нее, казалось, не существовало отдыха от семейного бремени. Многие на комбинате, видя, что Пантюховы живут душа в душу, старались согреться у их семейного очага. Тепло и покровительство нашла у Тамилы Сергеевны и Василия Петровича молодая семейная пара Любовь и Владимир. Сейчас они живут в Австралии, куда переехали вслед за своими детьми, живут одной жизнью с православным приходом Свято-Николаевского храма города Аделаиды, который им выделил жилье. А тогда, в 70-х годах, еще совсем молоденькая лаборантка Люба семье Пантюховых сразу понравилась, показалась по-особому тихой, смиренной. Все вскоре объяснилось: Люба была верующей, ее вырастила и воспитала в вере бабушка. По ее словам, бабушка учила ее класть земные поклоны перед святыми иконами, повязывала ей белый платочек и водила в церковь на Причастие. Тамила Сергеевна в чем-то заменила Любе мать и бабушку, особенно тепло заботилась о ней, по-матерински оберегала от житейских невзгод. Прошло много лет, и «молодые друзья семьи Люба и Володя Галка» написали о том времени совместной работы на Полтавском горно-обогатительном комбинате: «Мы часто приходили к ним домой по праздникам и просто за советом. Позже, когда у нас появилась своя машина, Володя выполнял их просьбы что-то привезти, куда-то поехать. Мы счастливы, что повстречали таких замечательных людей, ставших нашими наставниками».

Василий Петрович, начальник химической лаборатории, проводит селекторную оперативку. 1975 г.

На пыльном, грохочущем, огнедышащем ГОКе химическая лаборатория считалась достойным и престижным местом, ни в какое сравнение не шла с другими цехами по чистоте помещений, по культуре производства, по организации и защите труда, по уровню образования сотрудников и, что важно, по духовно-нравственному климату. Многие женщины из других цехов мечтали о такой работе – чистые, белые, наглаженные халаты инженеров-аналитиков и лаборантов их просто притягивали. Многие мужья-начальники хотели устроить туда своих жен. Василий Петрович не отказывал никому, но сначала все-таки взял на работу соседку по подъезду Веру Ильиничну, вдову, оставшуюся с тремя детьми. Перевел к себе грузчицу с обогатительной фабрики, у которой от тяжелой совковой лопаты, наполненной рудой, невыносимо болели руки. А уже затем, по-дружески, трудоустроил у себя в лаборатории и супругу своего коллеги, начальника цеха, которая в химии ровным счетом ничего не понимала. Для всех и каждого нашлись посильные обязанности, каждый чувствовал себя на своем месте и заслуживал уважение коллектива. В этом Василий Петрович видел служение ближним, он умел быть незаменимым, быть всем для всех: радоваться и сопереживать.

Василия Петровича многие пытались отблагодарить. Как-то рабочим днем в квартиру Пантюховых позвонили, и двенадцатилетний Сережа, пришедший из школы, открыл дверь. На пороге стояли незнакомый мужчина с сумками в руках и женщина, которую мальчик видел в папиной лаборатории. Мужчина представился, назвав имя-отчество, и стал что-то объяснять про трудоустройство. С позволения ребенка они вошли в квартиру. Мужчина подошел к холодильнику, открыл его и выложил туда все содержимое сумок: огромного разделанного гуся, днепровскую рыбу, овощи, фрукты и прочее. Когда они ушли, Сережа позвонил отцу на работу:

– Папа, мне кажется, тебе дали взятку.

Василий Петрович ответил спокойно:

– Приду вечером – разберемся.

Вернувшись домой и увидев изобильные дары, Василий Петрович набрал номер телефона:

– Люба, зайди к нам, пожалуйста, тут твой Володя что-то забыл.

– Та не, вин не забув, Васыль Петрович! – послышался в трубке смущенный голос Любы.

– Забув, забув! – настаивал он.

Когда Люба пришла, ей быстренько выгрузили из холодильника все в сумочку и завели отвлекающий разговор о здоровье мамы, о том о сем. Люба ушла со спокойной душой, с тихой улыбкой.

Вспоминая о том времени, Люба пишет, что тогда, перед первым выходом на новую работу, очень волновалась: «Меня направили в химическую лабораторию, где Василий Петрович был начальником, а Тамила Сергеевна – инженером-химиком. Это было мое первое место работы, и я очень переживала, как меня примут. Опасения оказались напрасными – в лаборатории оказался дружный, доброжелательный коллектив во главе с умным, мудрым руководителем, к тому же добрейшей души человеком, Василием Петровичем. Работалось с ними легко и радостно, я полюбила свою профессию. В начале рабочего дня, входя в лабораторию, наш начальник улыбался – это уже поднимало настроение. Василий Петрович любил рассказывать интересные истории, шутить, и все это было так просто, по-домашнему, по-человечески. Когда он смеялся своим звонким, заразительным смехом, невозможно было не рассмеяться вместе с ним. За многие годы я никогда не видела, чтобы он сердился, раздражался или повысил на кого-то голос. Когда лаборанты обращались к нему со своими проблемами, он внимательно выслушивал, старался удовлетворить их просьбы и давал советы, которые оказывались наилучшим руководством к действию. Дружелюбная и в то же время рабочая обстановка в лаборатории царила во многом благодаря Василию Петровичу».

Человек большой души, добрый, отзывчивый, мягкий, он обладал тонкой наблюдательностью и блестящим, искрометным чувством юмора. Очень любил общее веселье «вокруг» замеченных им, и всегда почему-то добрых, парадоксов жизни. В институте в Кривом Роге, если где-то стоял хохот, значит, там Пантюхов – центр общения. На работе в лаборатории, когда кабинет руководителя во «времянке» был отделен дощатой обшивкой, сотрудницы, которые работали по суткам, говорили: «Кто-нибудь зайдет к Пантюхову, и сразу слышим – хохочут, и мы уже смеемся оттого, что смеются они, не зная даже, о чем идет речь». Вот такой он был человек!..

В жизни Пантюховых была и другая Люба – Любовь Миносьян. Она также вспоминает о его добром отношении и огромной поддержке: «Мне, будущему начальнику отдела технического контроля (ОТК) фабрики обогащения, Василий Петрович, несмотря на собственную занятость, помог организовать службу ОТК: набрать людей, обучить их, установить лабораторное оборудование и в срок начать работу по контролю качества. Когда комбинат заработал на полную мощность, между цехами проводились соцсоревнования. Химлаборатория, мой ОТК, рудоиспытательная станция (РИС) и лаборатория контрольно-измерительных приборов и автоматики (КИПиА) входили в одну группу цехов, и, хотя мы как руководители имели хорошие личные отношения, каждый все же хотел получить призовое место для своего цеха – это и престижно, и премия 300 рублей на цех. Премия, которую получали по итогам соцсоревнования, должна была делиться между начальником цеха, профкомом и комсомольским руководителем. Но я знаю, что Василий Петрович никогда не брал причитающуюся ему часть, а отдавал ее кому-нибудь из малообеспеченных лаборантов или уборщице. Милосердие и забота о нуждающихся у Василия Петровича были неотъемлемой частью характера».

В период становления производства зачастую обнаруживались разного рода неполадки и недочеты проектирования. Так, при строительстве центральной химической лаборатории этажом ниже разместили более двадцати вентиляторов, проветривавших помещение, но вызывавших вибрацию, которая мешала работе химиков. Анализы они начинали со взвешивания веществ на очень точных, аналитических весах, стоявших на специальных бетонных столах-помостах. Но эти чувствительные весы «чувствовали» и вибрацию вентиляторов снизу, на техническом этаже! Начальник лаборатории принял решение срочно перепроектировать вентиляцию, сделать ее выносной. По новому проекту два мощных вентилятора, рабочий и резервный, были установлены на нулевой отметке. Шум с вибрацией больше не мешал химикам пользоваться весами и производить анализы. О другом случае на комбинате вспоминает кадровый энергетик Леонид Шепелев:

В одном из аналитических залов лаборатории комбината. Слева направо: ст. лаборант Л. Галка, начальник группы Т. Пантюхова, лаборанты И. Геймур и В. Сидорова

«В процессе эксплуатации фабрики окатышей неожиданно начала появляться течь воды в трубах. Это всех сильно озадачило. Вопрос рассматривался на директорской оперативке, а решать его поручили начальнику Центральной химической лаборатории В.П. Пантюхову. Было подключено и экологическое подразделение «Лаборатория защиты водного и воздушного бассейнов (ЛЗВВБ)». Начальник этой лаборатории Виктор Васильевич Агеев вместе с начальником группы Тамилой Сергеевной Пантюховой и инженером Екатериной Григорьевной Качер стали изучать это опасное явление. Работа велась круглосуточно операторами, проботборщиками и лаборантами. Пробы газа и воды тотчас же анализировались, и картина в скором времени прояснилась. Горячие газы, отходящие из печи обжига окатышей, прежде чем быть выброшенными в атмосферу, охлаждались водой. Как оказалось, в них (в газах) содержались серный и сернистый ангидриды, которые при взаимодействии с водой образовывали серную и сернистую кислоты, они-то и разъедали трубы. Было решено охлаждать газы не обычной водой, а раствором кальцинированной соды. При этом вместо кислот образовывались соли, которые были менее агрессивны.

Было выдано задание конструкторскому отделу на разработку приспособления для подачи в систему орошения содового раствора. И когда такое дополнительное оборудование было введено в технологическую цепочку, вопрос коррозии труб был снят».

~

Основное производство ПГОКа и химлаборатория работали круглосуточно, по непрерывному графику. Каждый час в лабораторию поступали пробы – нужно было сделать экспресс-анализ и по телефону передать результаты оператору на линии по производству железорудного концентрата. В зависимости от результатов анализа на фабрике обогащения регулировался технологический процесс. Особая ответственность в лаборатории лежала на старшем работнике смены. Но он не всегда мог самостоятельно разобраться в неполадках и тогда звонил начальнику домой даже среди ночи. Операторы фабрики также звонили ему в любое время суток, когда что-то не могли понять в результатах анализа.

После одной из таких ночей звонков и разъяснений по поводу возникших неполадок, когда все уже выяснилось и наладилось, старшая ночной смены не ушла домой в утреннюю пересменку, а ждала, пока Василий Петрович придет на работу, чтобы узнать, каково будет взыскание за ее промах. Не дождавшись вызова, она постучалась к нему в кабинет и, вся в слезах, спросила начальника: «Почему вы меня не вызываете, Василий Петрович? Я жду вашего решения: вы снимаете меня с должности? Или лишаете премии? Или что-то еще?» Василий Петрович ответил: «Ты плачешь, значит, осознала вину, сама себя наказываешь, и этого достаточно. Понимаю, что ночью работать нелегко, и впредь будь повнимательнее, следи за каждым выданным анализом». Женщина не ожидала такой реакции и еще больше расплакалась, поблагодарила и ушла домой успокоенная и утешенная. На ее рассказ о случившемся подругам по работе те заметили: «В этом и есть наш Василий Петрович, по-другому он и не мог поступить». А когда начальнику лаборатории исполнилось 50 лет, в заводской многотиражке появилась поздравительная статья «Сердце, согретое любовью». Само название говорило о том, как Василия Петровича воспринимали люди, порой удивлявшиеся ему и за глаза называвшие Василием блаженным. Ко всем людям он относился по-доброму, с пониманием, никогда не наказывал своих подчиненных, никогда не следил, кто и когда пришел-ушел с работы, – на то были старшие групп. Главное, в чем он требовал полнейшего порядка, – так это соблюдение правил техники безопасности. И все так же энергично, как в молодости, он хлопотал за своих подчиненных: кому помог получить для начала семейное общежитие, кому – крайне необходимую квартиру, кому повысил разряд, кого отметил при подведении итогов соревнования за месяц.

Люди отвечали признательностью и с радостью отзывались на просьбы, поддерживали каждое его начинание, работали на совесть, ведь Василий Петрович сам являл пример такой работы. Портрет начальника лаборатории не сходил с Доски почета комбината. Были у Василия Петровича и звание «Ударника 9-й пятилетки» с нагрудным знаком, и юбилейная медаль «40 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

Работа в лаборатории и ответственная, и опасная: лаборанты имеют дело с концентрированными кислотами, электричеством, нагревательными приборами, работающими при температуре свыше 1000 °C. Ожоги и отравления могут случиться в любую минуту из-за малейшей неосторожности молодых и даже опытных химиков. Особой предусмотрительности требовала, например, разгрузка машин, завозивших кислоту в 20-литровых бутылях, забранных в деревянные решетки. Раза два в месяц по двадцать таких бутылей нужно было принять, перегрузить на тележку и доставить на лифте до камеры хранения кислот. Пока Василий Петрович руководил лабораторией, ни одна машина не разгружалась без его контроля.

Но опасные ситуации все-таки были. Однажды утром в «кислотной» комнате женщина-препаратор разливала серную кислоту. Неожиданно бутыль самопроизвольно раскололась, а кислота пролилась ей на ноги. Подоспевшие к ней девушки-лаборантки приняли меры. Рядом, в дистилляторной, стояли большие емкости (чаны) с дистиллированной водой. Лаборантки помогли пострадавшей опустить ноги в чан, куда предварительно высыпали марганцовокислый калий. А когда она, некоторое время подержав ноги в марганцовке, вынула их из чана, то на голенях и коленях у нее висели, как всем показалось, куски кожи…

Женщину отправили домой на дежурной машине комбината. Под ответственность Василия Петровича было решено не сообщать в отдел техники безопасности. К счастью, на радость всем, пострадавшая на следующий же день вышла на работу как ни в чем не бывало. «Кусками кожи» оказались капроновые чулки.

Можно сказать, что все обошлось. Но в семье Пантюховых этот случай глубоко переживали, и он дал близким людям прочувствовать то состояние внутреннего напряжения, в котором был постоянно Василий Петрович. В должности начальника химических лабораторий он работал почти 20 лет и все эти годы нес на себе груз ответственности за жизни и здоровье людей. «Техника безопасности прежде всего» – три поколения семьи Пантюховых помнят эти его выстраданные слова.

Люба Ляшенко, инженер-химик, вспоминает своего руководителя:

«При первой встрече с Василием Петровичем у меня сложилось впечатление, что он очень строгий и серьезный начальник. И это действительно было так, когда дело касалось работы и нас, молодых специалистов. С каждым новым сотрудником лаборатории Василий Петрович лично беседовал, интересовался, чем человек живет, какие у него проблемы, и всегда старался помочь. Многим лаборантам, выпускникам техникумов, Василий Петрович советовал продолжить образование в вузе. Он умел так повести беседу и найти такие убедительные слова, что многие, я в том числе, поступали учиться и без отрыва от производства получали высшее образование. У Василия Петровича были прекрасные организаторские способности, и, куда бы он ни отправлял своих сотрудников: в командировку, на отбор проб в подразделения комбината, на сельскохозяйственные работы в колхоз, – всегда интересовался, в каких условиях они будут жить и работать. Безопасность труда и забота о человеке у него всегда были на первом месте.

Несмотря на большую занятость, Василий Петрович находил время зайти в общежитие к своим работникам, поинтересоваться, как они живут, есть ли у них условия для занятий: «Девчата, не холодно в комнатах? Зима нынче суровая. Заклеили окна?» – таким теплом и заботой веяло от этих слов. И как же важно было это для нас, молодых девчонок, живущих далеко от родителей!»