Текст книги "Выжившие в шторм. Невероятные истории о мужестве и сострадании"

Или же яхту могло вовсе опрокинуть.

Члены команды готовились к худшему, и атмосфера на борту становилась гнетущей.

Мы пришли слишком поздно…

Несмотря на то, что наша команда не оставляла попыток отыскать яхту, хороших новостей никто не ожидал. Затем вдруг радио начало подавать признаки жизни. На связи была служба береговой охраны.

– Мы определили местоположение яхты, – был их ответ. – Rescue 100 сейчас с ней.

Спасибо, Господи, подумал я.

– Не могли бы вы подтвердить ее новое расположение? – спросил я, понимая, что мы снова в деле.

Томас в спешке записывал под диктовку новые координаты.

– Мы сейчас же выдвигаемся.

Пока мы добирались до первоначального пункта назначения, яхту отнесло течением на восемь километров к северу, и ее прибило к отмели возле Ауте-Харрикейн-Рок. Этот участок мелководья был бурлящим из-за несущегося над рифом сильного течения, поэтому пройти его было действительно трудно. Я почувствовал, как сжался желудок. Несмотря на то, что капитан и его яхта, как ни странно, были по-прежнему в порядке, они ни в коем случае не были в безопасности. Удача могла им изменить в любую минуту.

В этой гонке на нашем пути снова оказалось препятствие. Служба береговой охраны предупредила о том, что капитан яхты был русским.

– Он вообще не говорит по-английски, – сообщили они нам. – Мы подключим к переговорам переводчика.

– Ясно, – ответил я.

Но внутри поднималось беспокойство. Было очевидно, что перевод наших инструкций, а затем передача ответов капитана команде будет отнимать время буквально на каждом шагу.

Время, которого у нас и так нет.

Чтобы остался хотя бы какой-то шанс помочь капитану, нужно было быстрее добраться до яхты.

Несмотря на то, что нас огорошили наличием языкового барьера, всех вдохновило известие о том, что капитана и его судно все-таки удалось обнаружить. Ориентируясь на подсказки команды спасательного вертолета, мы отправились к новому месту назначения, то перекатываясь через мощные валы, то проваливаясь в пучину к их подножиям.

Вскоре яхта показалась из темноты. Она лежала на боку и перекатывалась, принимая удар за ударом от ревущих волн. Я также заметил, что корпус судна серьезно пострадал, когда его протащило по выступам рифа.

Она не в лучшей форме.

Подойдя ближе, мы смогли разглядеть шкипера в крошечной кабине в кормовой части судна. Он что было сил боролся с лодкой. Мужчина выглядел абсолютно изможденным.

Как будто он уже был на пределе.

Скорее всего, это будет самая тревожная ночь в его жизни.

Спасательному вертолету тоже приходилось нелегко. Все набирающий силу шторм заставлял Rescue 100 бороться со шквалистым ветром, подпрыгивая в воздухе и совершая резкие широкие маневры. Было бы слишком опасно эвакуировать шкипера по воздуху, к тому же топливо в баке вертолета было на исходе.

– Rescue 100 уходит, – передали из штаба береговой охраны. – Он возвращается на дозаправку.

Оценивая с мостика положение поврежденной яхты, я почувствовал резкий прилив адреналина. Судно лежало в невероятно опасном месте. Севернее можно было заметить опасные сулои[14]14
  Взброс воды на поверхности моря, возникающий, например, при резком уменьшении скорости течения (особенно приливного), при столкновении разнонаправленных потоков, выходе течения из узкости или при сильных ветрах, направленных против течения.


[Закрыть] у Ауте-Харрикейн-Рока. Море в этих местах было абсолютно диким.

Если бы яхту еще чуть-чуть бы снесло в том направлении, мы бы ничем не смогли помочь. Он бы попрощался с жизнью.

Выхода не было. Оставалось только закрепить буксировочный трос и вытянуть судно – вот что мы должны были сейчас сделать.

– Нужно перебросить ему веревку, – сказал я.

Команда незамедлительно приготовила трос. Если бы мы только смогли уговорить шкипера покинуть кабину и подхватить веревку, он бы смог закрепить трос, а мы бы вытянули его и избавили от неминуемой беды. Поскальзываясь на ледяной корке, волонтеры взобрались на палубу и, выстроившись в ее задней части живой цепью, передавали друг другу веревку до тех пор, пока не появилась возможность хотя бы попытаться ее перекинуть.

По радио наши намерения озвучивал и переводчик. Но в связи с тем, что море меняло планы каждую секунду, члены команды пытались докричаться до человека на яхте и использовали жесты, чтобы объяснить порядок своих действий.

– Ловите веревку! – закричал Дэвид, показывая на трос, который он собирался перекинуть. Я расположил шлюпку параллельно яхте, а Томас старался передать информацию шкиперу, но тот не выходил из кабины.

Ловить веревку было некому, и она упала в воду. Дэвид и остальные члены команды тут же начали вытягивать ее, пока я готовился к следующей попытке.

На разворот и возвращение на исходную позицию ушло около 5 минут, оказавшись на том же этапе, мы были готовы постараться еще раз, но повторилось то же самое.

Шкипер яхты не сходил с места.

Да и кто бы стал его за это упрекать?

Лодку неистово бултыхало, то подбрасывая вверх, то затягивая обратно, в буруны. Скорее всего, мужчина был слишком напуган, чтобы двигаться. Но он все-таки должен был. Я понимал, что, если нам не удастся закрепить трос, все закончится тем, что яхту унесет и ее не удастся спасти.

После каждой неудачной попытки нам становилось все тяжелее добросить веревку до яхты. Чем больше веревка намокала, тем сложнее было перекинуть ее.

Тем не менее мы не думали сдаваться. Как бы не так. Каждый раз мысли возвращались к заданной точке.

Мы попробуем еще. Мы попробуем еще.

Как только команда перегруппировалась и приготовилась к очередному подходу, переводчик снова объяснил наш план и рассказал, что требовалось сделать шкиперу. Но наши сообщения как будто бы просто уходили в пустоту, а в связи с тем, что на любые объяснения в этом случае уходили не секунды, а минуты, мы упускали драгоценнейшие возможности помочь.

Я ждал третьего шанса взять лодку на буксир. Когда я заметил, что появилась такая возможность, я связался по радио со службой береговой охраны, чтобы подтвердить намерения, после чего двинулся вдоль борта яхты.

Когда трос достиг цели, я задержал дыхание: как же мне хотелось, чтобы шкипер вышел и схватил его.

Но канат просто ударился об палубу и остался лежать.

Давай же, подумал я.

У шкипера по-прежнему оставалось время, чтобы взять его.

Но ничего не происходило. Ветер сбросил веревку с палубы, и мы опять вернулись на стартовую позицию. Когда спасательная команда вновь приступила к делу, я покачал головой. Задержка в процессе коммуникации не оставляла нам необходимого временного промежутка для броска.

И нам не хватало времени.

Нервно озираясь на север, я мог констатировать, что нас сносит все ближе к тем жутким сулоям, а шлюпка класса Severn теперь также оказалась в бурлящей опасной зоне.

Казалось, что на попытки взять судно на буксир потребовались часы. Яхта подходила все ближе к опасному участку мелководья Ауте-Харрикейн-Рок. У меня больше не было выхода, кроме как начинать готовиться к худшему развитию событий. Если мы никак не могли остановить продвижение яхты к рифу, нужно было хотя бы эвакуировать шкипера.

Должны ли мы будем заставить его прыгнуть в воду?

Стоило только перевести взгляд с поднимавшейся волны на истерзанного шкипера Vestavind II, как мне сразу стало понятно, что такой вариант не рассматривается. Нет. В нашем положении был единственный способ подобраться к мореходу и забрать его с судна.

Мы должны будем столкнуться с яхтой и втянуть человека к себе на борт.

Контакт между двумя лодками был большим риском и мог поставить под угрозу спасательную шлюпку. Без сомнения, повреждений в таком случае не миновать, а я должен был думать и о безопасности команды.

Тем не менее это спасло бы жизнь шкиперу.

Пока я взвешивал варианты, в животе словно бы завязался узел. Я знал, что момент принятия решения приближался. Столкновение лодок было последней надеждой, но если мы на это пойдем, коммуникация должна была быть максимально продуктивной.

Каждый должен будет понимать, что происходит.

Или же кто-то окажется за бортом.

И если это будет несчастный шкипер, у нас останется мало шансов помочь ему.

Эта мысль, как повторяющаяся мелодия, раз за разом проигрывалась в моей голове, пока шлюпка заходила на четвертую попытку. Я видел, как ребята на палубе широко жестикулировали, не теряя надежды объяснить что-то шкиперу. И вот снова волонтеры, как на конвейере, успели по цепочке передать канат, и стоило мне развернуть шлюпку параллельно борту яхты, веревка полетела в известном направлении.

Поймай же чертову веревку!

Каким-то образом в этот раз смысл наших сообщений дошел до потерпевшего.

Я готов был захлопать в ладоши, когда увидел, что шкипер выбежал из своей кабинки, схватил канат, привязал его к какому-то предмету на корме – возможно, это была лебедка, – а затем бросился обратно в укрытие.

Сказать по правде, узел казался ненадежным, но это было лучшей попыткой за все время. Нужно было дать нам шанс. Потихоньку я начал вытягивать судно из бурлящих потоков кормой вперед.

Пожалуйста, держись…

Медленно, но верно, отходя все дальше, я начал ощущать, что яхта движется за нами.

Яхта идет за нами.

Обхватив руль, я продолжил вести лодку вперед, осторожно, но настойчиво. Каждый пройденный дюйм отодвигал нас все дальше от тех яростных бурлящих на мелководье сулоев.

Прочь от рифа.

Мы удалялись от опасного места, а мои мысли уже обгоняли шлюпку. У нас на буксире была яхта, и как же быть дальше? Как только мы окажемся на безопасном расстоянии от рифа, надо будет переместить канат с кормы на нос. А что потом?..

Куда, скажите на милость, мы должны доставить этого человека?

От Айлея нас отделяли сорок миль. Нам самим потребовалось два часа, чтобы сюда добраться, а с судном на буксире наверняка будем ползти как черепахи, и в таких условиях на обратном пути к станции без неприятностей точно не обойдется. Но тут у меня появилась идея.

Остров Тайри.

Тайри лежал западнее всех остальных Внутренних Гебридских островов. Он был относительно невелик – примерно девятнадцать километров в длину и три в ширину, – остров представлял собой равнину и отличался мягким климатом.

Добравшись до него, мы могли бы передохнуть.

Это означало, что нам пришлось бы идти на север, но если бы мы обогнули остров, он стал бы для шлюпки прикрытием, тогда было бы возможно маневрировать вдоль яхты, забрать шкипера и оставить яхту в тех местах. Тогда нам бы не потребовалось тянуть ее за собой весь обратный путь.

Кроме того, яхта была застрахована.

Имея дело с лодками, мы часто сталкивались с тем, что именно они давали потерпевшим средства к существованию. Люди не хотели бросать свое имущество.

Но жизнь всегда важнее любой лодки…

Внезапно поток мыслей оборвался. Я постепенно переставал чувствовать вес судна на буксире.

О нет!

Мне даже не нужно было смотреть в ту сторону, чтобы понять, что произошло. Трос отсоединился от яхты и теперь просто плыл по воде. А мы были в пути всего пять минут.

С вашего позволения, я не стану повторять слова, доносившиеся с палубы в этот момент. Скажем так, на выражения ребята не скупились.

То, что случилось, казалось полнейшей катастрофой, но, переосмыслив ситуацию, я заметил, что мы сделали много. Конечно, мы снова потеряли яхту, но все же смогли ее отбуксировать на небольшое расстояние, а это уже что-то.

Мы отвели ее достаточно далеко от сулоев, чтобы не опасаться того, что ее может вынести на риф, и теперь она шла мимо, направляясь в открытое море.

В данный момент опасность миновала.

И придя к этой мысли, я понял, что мы спасли жизнь шкиперу.

Не было необходимости таранить яхту и кого-то эвакуировать.

Но и праздновать пока было нечего. Волны по-прежнему вздымались, и опасность подстерегала повсюду. А шкипер и его яхта, конечно, сейчас находились в относительной безопасности. Но грань была очень тонкой. Нам нужно было вновь попытаться закрепить трос.

Команда начала перегруппировываться, к тому времени она действовала как отлаженный механизм. Как только канат был подготовлен, я завел мотор и привел шлюпку в движение, собираясь подплыть к яхте как можно ближе, чтобы ребята смогли перебросить веревку.

Но как только мы встали параллельно борту, над шлюпкой поднялась огромная волна, метров пятнадцать высотой. Она обрушилась на нас и на яхту так же неожиданно, как появилась, и мы почувствовали всю силу, с которой ударила вода.

– Уоу! – вырвалось у Дункана. Он стоял в дверях рулевой рубки и тоже смог почувствовать удар.

Я схватился за штурвал, потому что шлюпку грубо швырнула и закрутила волна. В смятении я вдруг увидел летящую прямо на нас яхту и ахнул.

Мы же сейчас…

БАМ!

Прежде чем я успел среагировать, корма шлюпки жестко врезалась в нос яхты. Ударная волна пронзила обе лодки. Но волшебным образом столкновение неожиданно открыло перед нами новые возможности. Когда лодки пришли в такое тесное соприкосновение, Дэвид ухватился, возможно, за наш последний шанс и передал все-таки канат шкиперу. К моему удивлению, тот сумел не упустить его.

У нас снова появилась надежда!

Уже не опасаясь того, что шлюпку или яхту могут засосать рокочущие сулои, спасательная команда активно жестикулировала, объясняя шкиперу, где будет надежнее закрепить трос. В этот раз мужчине удалось гораздо крепче привязать веревку.

Это был проблеск надежды – мы сможем завершить операцию, обернувшуюся столькими неожиданными волнениями.

Вышедший из строя радар, морская болезнь, языковой барьер, мель…

Мы почувствовали, что, наконец, что-то идет так, как надо. Но сейчас уже было 6:30 утра, а мы только отбуксировали яхту на какие-то несколько сотен метров. Безусловно, это спасло жизнь шкиперу, но сделать нам предстояло намного больше.

Шлюпка снова начала подтягивать яхту, но как только я подумал, что судьба нам улыбнулась, неумолимая стихия и штормовой ветер отвернули от нас ее лицо.

В тот момент, когда я начал движение, канат снова оборвался.

Тогда мое сердце действительно замерло.

Мы лишились всех четырех бросательных концов, которые были в нашем арсенале. Когда я увидел, что яхту снова относит, а из окна кабины на нас смотрит человек с мертвенно-белым лицом, я понял, что вариантов у нас не было.

Нам нужна была помощь.

По радио я связался с береговой охраной и объяснил, что происходит.

– Береговая охрана Белфаста, на связи спасательная команда из Айлея, – обратился к ним я. – Нужна ваша помощь.

– Помощь уже в пути, – отозвались коллеги на том конце провода.

Мы ни о чем не подозревали, а между тем, пока волонтеры сражались с волнами, пытаясь взять яхту на буксир, трубоукладочное съемочное судно Deep Energy поймало наши сигналы на аварийной частоте и предложило свою помощь.

– Продержитесь до прихода Deep Energy, – проинструктировали нас сотрудники береговой охраны.

Судно было в нескольких часах пути от нашей шлюпки, но зная о том, что шкипер и яхта находятся вдали от опасного мелководья, мы рассчитывали, что помощь придет в добрый час. Все, что от нас требовалось – ждать и быть наготове, если ситуация изменится.

Пока мы удерживали позицию, береговая охрана сообщила о том, что станцию спасательных шлюпок RNLI на острове Барра тоже попросили отправить всепогодную лодку нам на смену.

– Вы уже очень много времени провели в море, – заявили сотрудники береговой охраны. – Они могут прийти и сменить вас.

Эти слова для меня зазвучали как музыка. Сопровождение яхты до берега должно было стать трудным испытанием. Моя команда проделала невероятную работу, но после шести часов борьбы с неутихавшим шквалистым ветром, проливным дождем и мокрым снегом запас сил был на исходе.

Будет гораздо надежнее и безопаснее, если в дело вступит Deep Energy. Тем не менее мы по-прежнему не могли присесть и отдохнуть. Умение оставаться на прежней позиции в таком диком шторме было незаурядным мастерством. Каждый раз, когда шлюпку подхватывала волна, мы следили за направлением, откуда придет новый вал, и оценивали, куда он может нас забросить. Мы сохраняли бдительность и были в любой момент готовы к встрече с новой опасностью.

В 11 утра, спустя четыре часа после того, как мы попросили о подкреплении, я, наконец, мог с облегчением выдохнуть.

– Он здесь, – сказал я, когда судно появилось на горизонте. Это был Deep Energy, с ним вместе прибыл и вертолет, пополнивший на базе в Прествике запасы топлива. Спасательная шлюпка из Барры тоже была на подходе, несмотря на кошмарную погоду.

Мы дождались.

Но ветер продолжал реветь, и его восьмибалльная мощь по-прежнему ощущалась, нашу шлюпку волны подбрасывали и швыряли только так. Даже Deep Energy, несмотря на свои внушительные размеры, был восприимчив к такому подвижному морю. Огромный корабль, раскачивавшийся из стороны в сторону, был настоящим зрелищем, впрочем, у этого судна было гораздо больше шансов сохранить устойчивость. Как только шкипер Deep Energy, умело маневрируя 195-метровым кораблем, зашел вдоль борта к нашей шлюпке и пострадавшей яхте, все тут же изменилось. Его громада заслонила нас от сильного ветра.

Укрытие, спасавшее от шквала ветра.

Словно это был уже другой день. Волны утихли, и шлюпка вновь обрела точку опоры. Внезапно мы оказались в спокойном тихом месте. Мы могли бы сразу отправиться в обратный путь, но, проведя двенадцать часов в море, мы хотели быть поблизости, если в нашей помощи возникнет необходимость.

Мы хотели увидеть благополучное завершение этой операции.

Как только свежие силы вступили в дело, мы узнали, что один из членов команды Deep Energy был также и волонтером RNLI со спасательной станции Баки, городка, расположенного в заливе Мори-Ферт на западном побережье Шотландии. Пользуясь навыками волонтера RNLI, именно он координировал перемещение шкипера яхты на борт трубоукладочного судна. Под прикрытием большого корабля команде удалось спустить лестницу по левому борту Deep Energy и вызволить шкипера.

Когда незадачливый мореплаватель был уже на борту Deep Energy, спустя 2 минуты после прибытия подкрепления яхта снова начала дрейфовать, выходя из безопасной зоны, созданной огромным кораблем, ее снова били волны.

Чтобы избавить нашу команду от дополнительной работы, спасательной команде из Барры было поручено взять яхту на буксир и отвести в безопасное место, но после нескольких неудачных попыток подцепить судно, погодные условия поставили рулевого перед необходимостью идти на неоправданный риск. Поэтому Дональд Маклеод принял решение.

– В таких условиях попытки взять яхту на буксир обернутся серьезной угрозой, – сообщил он. – Я не хочу никого без необходимости подвергать опасности.

Зная о том, что шкипер яхты жив и здоров и его с палубы Deep Energy забрал спасательный вертолет, я полностью одобрял действия рулевого. Яхта могла подождать.

Можно было бы закончить это дело и забыть о нем, но до конца путешествия было далеко. Прежде чем отправиться в обратный путь, я пообщался по радиосвязи со спасателями Барры.

– Мы начинаем двигаться к дому, – сказал я.

– О боже! – спохватился один из моих собеседников. – Вам лучше быть на стороже на обратном пути.

– С этого момента поподробнее, – попросил я.

Продираясь все это время сквозь беспощадные волны, сейчас мы были в 60 милях от лодочной станции Айлея. В ту минуту, когда мы покинули тихую гавань под крылом Deep Energy, шлюпка снова оказалась во власти шторма и подпрыгивала на волнах.

Зная, что впереди ждут бушующее море и волны, которые продолжат нас терзать, я понял, что пойти по кратчайшему пути не удастся. Нужен был курс, который бы позволил команде немного отдышаться и по возможности укрыться от основного удара стихии, чтобы нас не трясло, как монетки в банке. Я не был уверен, что среди нас нашелся бы кто-то, кто был бы готов к этому.

– Так, мы обогнем Тайри и спрячемся за ним, – сказал я Томасу. – Затем поспешим прямо к острову Малл, а потом сразу за Джуру.

– Хорошо, – согласился Томас.

Этот путь был очень длинным, но я понимал, что в таких условиях по нему мы доберемся быстрее. Не говоря уже о том, что это будет гораздо удобнее.

– Давайте доберемся до дома, – скомандовал я.

На часах было около половины седьмого вечера, когда мы ступили на землю Айлея, проведя 18 часов в море. В течение всей операции условия были настолько ужасные, что от начала и до конца приходилось предельно концентрироваться на каждом действии. Едва ли можно было вспомнить хотя бы минуту покоя.

Физически и морально мы были опустошены.

Неудивительно, что после такого испытания у нас не было традиционного обсуждения операции по горячим следам. Мы чувствовали себя загнанными лошадьми. И казалось настоящим чудом ступить на твердую землю после столь продолжительного морского приключения.

Вот это опыт.

– Странное чувство, – заметил Дункан, когда мы вышли на волнолом возле станции. – Я не понимаю, действительно ли это случилось с нами.

Когда мы зашли в помещение станции, оно гудело, словно улей. Журналисты почувствовали веяние ветерка всех драматичных историй и слетелись на станцию в надежде заполучить видеозапись с камеры, установленной на борту.

Мне было понятно их любопытство, но в тот момент я не разделял этой заинтересованности.

– Иду спать, – вот какими были мои слова.

Вернувшись на станцию на следующий день, я узнал, что после осмотра спасенный мужчина был признан абсолютно здоровым. Его яхту Vestavind II в тот же день все-таки удалось взять на буксир рыболовецкому судну, но уже в более спокойной и безопасной обстановке.

Спустя несколько недель после того вызова мы продолжали жить в своем обычном ритме, составляли описание операции и разные отчеты. Я даже обсудил все вдоль и поперек с нашим региональным инспектором. Он услышал рассказ обо всех предпринятых нами шагах, и я даже обрисовал другие планы действий, которые обдумывал и держал про запас в тот момент.

Например решение протаранить яхту и эвакуировать человека.

– Ну да, – согласился он. – Такой вариант тоже мог бы стать выходом из ситуации.

Было здорово осознавать, что, принимая решения, я мыслил в верном направлении. Заканчивая нашу беседу, инспектор повернулся ко мне.

– К вашему сведению, эта спасательная операция отправится на рассмотрение комиссии, – сказал он. – Той самой, которая представляет к наградам.

– Ладно. Хорошо, – отозвался я.

Честно говоря, эта новость меня слегка ошеломила. За тридцать лет службы в RNLI я не помню такого дела, за которое меня бы хотели отметить. Награды не были самоцелью.

И узнать о том, что меня собираются наградить медалью Королевского национального института спасения на воде за отвагу, было настоящим потрясением. Четырех членов команды также отметили помещенными в рамки благодарственными письмами от главы RNLI. И правильно – они все чудесно справились со своей работой.

Капитан Deep Energy Мартин Портер и его коллега Гэвин, волонтер RNLI из Баки, тоже получили благодарственные письма за свою роль в спасательной операции, как и пилот вертолета береговой охраны Rescue 100.

Награждение состоялось примерно год спустя. На церемонию в деревушке Боуман в Айлее пришли посмотреть более 120 человек – настоящее событие по меркам острова, где проживает чуть более 3000 человек.

Получив медаль, я сказал несколько слов. Мне хотелось подчеркнуть, что это спасение нам удалось исключительно благодаря работе в команде, и не только спасательная шлюпка из Айлея была на первых ролях, нам помог корабль Deep Energy и волонтеры RNLI с острова Барры и из города Баки.

– Возможно, я управлял лодкой и принимал решения самостоятельно, – сказал я. – Но успех этой операции дался нам лишь благодаря невероятным усилиям всей команды, ведь волонтерам на палубе пришлось очень усердно поработать.

Я также поблагодарил всех коллег, работающих на берегу, обслуживающий персонал и тех, кто занимается сбором средств для RNLI. Ведь правда в том, что эти люди всегда делали все возможное, чтобы обеспечить нам поддержку и безопасность, они заботились о том, чтобы у волонтеров были лучшие лодки и лучшее оборудование и чтобы мы могли исполнять свой общественный долг.

Выпади из этой цепи хотя бы одно звено, ничего бы не получилось: не будь тех, кто собирал средства на нашу всепогодную лодку, или береговых команд, отвечающих за ее ремонт, или если бы на помощь не подоспели команда Deep Energy и ребята из Барры, которые, по сути, и положили конец злоключениям шкипера, о спасении не могло бы быть и речи. Здесь, на островах, мы работали вместе и заботились друг о друге.

Что касается командной работы группы RNLI из Айлея – да, она была непревзойденной. Так было раньше, и сейчас все осталось по-прежнему. Каждому известны собственные сильные стороны и умения, каждому известна его роль. Ребята выполняют поставленные задачи и справляются чертовски хорошо. И неважно, чем закончится операция – отправляясь на вызов, вы всегда вместе отдаетесь процессу. Вы справляетесь с одними и теми же условиями, и вы делаете все, что необходимо. Я уверен, что так работают команды RNLI по всей стране, но в особенности я горжусь нашей, из Айлея. Эти ребята – наша гордость.

За тридцать лет работы в RNLI было множество запомнившихся вызовов, и этот, разумеется, в их числе. Я знаю, что многим молодым членам команды такие тяжелые ночные операции приносят наслаждение. Когда я только стал частью спасательной группы, я испытывал то же самое. Но в этом году мне исполняется 50 лет. Те дни, когда мои глаза загорались от одной мысли об опасной ночи в море, позади. Особенно после истории с Vestavind II. Сейчас меня могут порадовать только спокойствие и штиль. Кажется, я постепенно выхожу из того возраста, когда было здорово скакать на лодке по волнам.