Текст книги "Академики: о себе, науке, обществе"

В Беларуси в области философии и социологии существуют:

– научная школа члена-корреспондента НАН Беларуси А. Н. Данилова «Системная трансформация общества переходного типа», которая осуществляет исследование фундаментальных изменений во всех сферах жизнедеятельности человека и общества. Это нашло воплощение и развитие в трудах членов данной школы – докторов наук В. А. Симхович, Д. К. Безнюка, Е. А. Кочиной, Е. Е. Кучко, С. А. Кизина и др.;

– научная школа члена-корреспондента НАН Беларуси П. А. Водопьянова, функционирующая в области социальной экологии. Научные сотрудники, занимающиеся исследованиями в рамках этой школы, изучают способы охраны и сбережения окружающей природной среды и изменений климата Беларуси и Украины;

– научная школа доктора философских наук Г. Н. Соколовой, занимающаяся изучением социологии труда и экономической социологии, социологической экспертизой состояния и перспектив развития белорусского рынка труда. В рамках действующей школы подготовлено 7 докторских и 30 кандидатских диссертаций;

– научная школа доктора социологических наук С. А. Шавеля, которая проводит исследования развития социальной сферы и тенденций изменений социальной структуры Беларуси, разрабатывает теорию и методологию социологических исследований.

Считаю, что ситуация в теоретических и эмпирических исследованиях в области социологии как в Беларуси, так и за рубежом можно назвать благополучной. Об этом свидетельствует повысившийся за последнее время интерес общественности и политического руководства и в нашей стране, и в странах Западной Европы и Америки к результатам таких исследований, особенно эмпирических. С любой точки зрения, современная мировая наука в области социологии развивается в нескольких взаимосвязанных направлениях, таких как нижеперечисленные: разработка методов и способов перехода к вычислимому управлению как основе успешной глобальной конкуренции; выявление возможностей преодоления концептуально-цивилизационной критики, переживаемого современным человечеством в условиях нарастающих всемирных турбуленций и конфликтных противоборств; повышение эффективности человеко-становленческих компонентов в функционировании искусственных нейронных сетей и квантовых информационно-коммуникационных технологий; приоритетные усилия по снижению масштабов деградации окружающей природной среды и климатических деформаций мирового сообщества и государств для обеспечения безопасного существования человека, его стрессоустойчивости, повышения шансов на выживание в условиях нарастающих конфликтов и кризисных потрясений, с которыми сталкиваются целые народы.

Для успешного развития национальной науки важны международные научные связи, особенно в условиях осуществления в последние годы глобальных социально-политических турбуленций. Для моей научной деятельности самыми значимыми стали международные контакты с профессорами институтов философии и социологии РАН, факультетов социологии и философии Московского государственного университета, социологического факультета Ленинградского университета (теперь – Санкт-Петербургский государственный университет), Новосибирского отделения РАН, Института социологии Национальной украинской академии наук, Делаварского университета (США), Варшавской высшей школы экономики и финансов. С некоторыми из этих научных центров, в частности, с исследователями социологического факультета Московского университета, я осуществляю творческие связи на протяжении нескольких десятилетий, вплоть до настоящего времени.

В условиях стремительного развития информатизации и сетевизации, широкого распространения Интернета, на сайтах которого наблюдается ситуативно изменяющаяся сиюминутность, не остается ни времени, ни желания и стремления для серьезного осмысления и взвешенной продуманной оценки всего показываемого на экране. Множество молодых людей, в том числе и начинающих исследователей, чрезмерно погружены в калейдоскопически меняющийся красочный мир событий, сюжетов, образов, сменяющих друг друга без какой-либо логической последовательности. В такой ситуации не остается времени, нет стремления и желания для того, чтобы проанализировать и понять то, что стоит за яркими интернетными картинками.

У зрителя и слушателя постепенно формируется обманчивое ощущение, что он знает почти все обо всем, но такое знание поверхностно, не сопровождается выработкой умения и стремления систематизировать воспринимаемые явления, сопровождать их убедительной аргументацией. Это то, что называется «клиповым мышлением», и вследствие своих особенностей затрудняет молодому человеку выполнение задачи по формированию из себя (разумеется, с помощью профессоров, преподавателей, участия в дискуссиях и т. п.) высококачественного специалиста-профессионала – философа, социолога, психолога, физика, биолога и т. п.

Поэтому молодой человек, мечтающий заняться успешной исследовательской деятельностью, должен сформировать в себе волевое усилие для преодоления всякой «клиповости». Это первое, что хочу посоветовать начинающим исследователям. Второе – быть честным в оценке своих успехов и неудач, недостатков в отношениях со всеми окружающими. Даже в тех случаях, когда они тебе не нравятся или противоречат. Третье – в любой ситуации – радостной, тревожной, печальной, конфликтной – жить по совести, быть милосердным, помогать тем, кто нуждается в заботе и поддержке в своих научных изысканиях. Четвертое – через тернии возможных неудач в исследованиях и теоретических обобщениях проходить с оптимизмом и надеждой на лучшее будущее, памятуя о том, что в достижении поставленной цели необходимы упорство и напряженный творческий труд. И, наконец, пятое – всегда, даже в самых трудных условиях и ситуациях, оставаться достойным гражданином своего Отечества и в труде, и во взаимодействиях с иностранцами, а если понадобится, то и в вооруженной защите родной страны.

Мои научные планы таковы: осуществить многостороннее исследование креативной созидательной деятельности личности и социальных групп в различных сферах общества в условиях его глобализации, сетевизации, цифровизации, интеллектулизации и воздействия изменяющегося общества на человека как субъекта и объекта цивилизационно-исторического процесса; на основе полученных результатов подготовить к опубликованию монографию «Мера всех вещей – человек».

Богдевич Иосиф Михайлович

Для меня быть академиком Национальной академии наук Беларуси, доктором наук – это, конечно, высокая честь, ведь научное сообщество признало меня профессионалом по моей специальности, но еще в большей степени – это ответственность за результативность моей работы, которая всегда должна соответствовать такому высокому званию. Разумеется, цели стать членом Национальной академии наук Беларуси в детстве у меня не возникало и не могло быть.

Родился 28 августа 1937 г. в бедной крестьянской семье, в селе Василишки нынешнего Щучинского района Гродненской области. У меня было пять братьев, и все мы помогали родителям. Наше поле на шести гектарах было расположено далеко от села, на бедной, рыхлой, супесчаной почве, подстилаемой песком, усеяно камнями разной величины. Их периодически собирали в большие «караваны» на краю поля, вдоль дороги. Чтобы получить хотя бы скудный урожай озимой ржи, надо было вырастить и запахать на удобрение люпин. Когда видел поля наших более зажиточных соседей, мне было обидно, что у родителей нет денег, чтобы купить лучший участок. Те поля находились поближе к деревне, на более плодородных связных супесях, подстилаемых суглинками. На них было меньше валунов, росли более урожайные и ценные культуры. С тех пор у меня зародилась тайная детская мечта: научиться бедные почвы делать плодородными.

Родители имели только начальное образование. Очень ценили введенную после освобождения Западной Беларуси систему бесплатного обучения, часто повторяя, что в их детстве и юности об учебе в гимназии и университете могли мечтать только дети богатых родителей. Учеба мне давалась легко. Да и мое желание учиться всегда поддерживалось, несмотря на скудный семейный бюджет.

После окончания средней школы поступил на агрономический факультет Гродненского сельскохозяйственного института. А конкурс тогда был немалый – четыре человека на место. Впервые сладко-терпкий вкус науки я ощутил в научном студенческом кружке, который вел известный российский ботаник профессор Вадим Андреевич Кумаков. Очень хотелось быть похожим на него и тоже много делать полезного для людей.

По окончании в 1960 г. института меня направили агрономом в совхоз «Василишковский» Щучинского района. Работа шла хорошо, а через 2 года мне предложили либо стать директором, либо возглавить райком комсомола. Это означало административно-управленческую специализацию и вероятность навсегда попрощаться с мечтой о научной работе. С трудом уговорил отпустить в почвенный отряд, который формировался при Гродненском сельскохозяйственном институте для комплексного почвенно-агрохимического обследования сельскохозяйственных земель и составления крупномасштабных (1: 10 000) почвенных карт. Эта работа пришлась мне по вкусу. Однако по прошествии 2 лет почувствовал необходимость повысить свою квалификацию. В 1964 г. поступил в аспирантуру Белорусского научно-исследовательского института почвоведения и агрохимии (БелНИИ почвоведения и аргохимии), затем защитил кандидатскую диссертацию, остался работать в институте.

Прорывной в научной карьере оказалась порученная мне работа по автоматизации и внедрению в масштабе всей республики системы управления плодородием почв, созданной творческим коллективом под руководством директора института академика Т. Н. Кулаковской, у которой я был заместителем по научной работе.

Система состояла из трех блоков. Первый блок включал комплекс задач по определению потребности во всех видах удобрений и мелиорантов по принципу «снизу вверх» с учетом свойств почв по каждому полю и рабочему участку и суммирования потребности по хозяйствам, районам, областям, республике. А затем шло распределение выделенных фондов удобрений «сверху вниз» – пропорционально потребности, до уровня каждого хозяйства. Второй блок включал рабочие планы внесения органических и минеральных удобрений по каждому полю с учетом свойств почв и особенностей возделываемых культур. Третий блок заключался в определении окупаемости удобрений при прибавке урожайности основных культур.

С конца 1970-х годов совместно со специалистами головного вычислительного центра и ПТИ АСУ мы занялись реализацией системы до уровня каждого поля севооборота, используя вначале электронно-вычислительную машину «Минск-2», а позже – возможности персонального компьютера. Вся система определения потребности в удобрениях, мелиорантах и распределения имеющихся ресурсов по полям поддерживалась как руководством республики, так и руководителями хозяйств. Она централизованно работала до конца директивной экономики и позволяла оперативно делать аналитические обобщения, видеть имеющиеся изъяны и недостатки, стимулировала процессы формирования, освоения и развития новых научных проектов и разработок. В 1990-е и последующие годы отдельные блоки системы корректировались с учетом новой информации и требований рыночной экономики. Они используются до настоящего времени.

Период ситуации в науке во времена Советского Союза теперь вспоминается, как добрая сказка. Мощные научные центры включали нас в союзные программы, что позволяло выполнять крупные научно-производственные проекты и растить кадры высшей квалификации с обширным кругозором. Наш БелНИИ почвоведения и агрохимии курировали два всесоюзных научно-исследовательских института в Москве: Почвенный институт имени В. В. Докучаева и Институт удобрений и агропочвоведения (теперь – Всероссийский научно-исследовательский институт агрохимии имени Д. Н. Прянишникова – ВИУА). Здесь защитили свои докторские диссертации руководители нашего института академики Т. Н. Кулаковская и Н. И. Смеян.

Высокий уровень научной экспертизы того времени посчастливилось ощутить и мне. Свою докторскую диссертацию «Агрохимические пути повышения плодородия дерново-подзолистых почв» защищал в марте 1992 г. в большом зале ВИУА, в Москве, где в докторском совете состояло 25 известных профессоров и академиков. В зале было несколько десятков молодых сотрудников и аспирантов. После моего доклада разгорелась оживленная дискуссия, я даже подумал, что это не к добру. Но голосование оказалось единогласным, что в те годы было редким явлением, и поэтому особенно приятным. Через месяц союзная Высшая аттестационная комиссия присвоила мне ученое звание профессора, так как у меня уже было пять аспирантов и соискателей, защитивших свои диссертации.

Дезинтеграция Советского Союза не могла не быть разрушительной для развития науки. Нам повезло, что в Беларуси острая фаза этого негативного процесса была сравнительно непродолжительной. Первый всенародно избранный Президент Республики Беларусь А. Г. Лукашенко взял под личный контроль развитие и эффективность науки. Национальная академия наук получила статус высшей государственной научной организации Республики Беларусь. Ей были поручены организация и координация фундаментальных и прикладных исследований, выполняемых всеми субъектами научной деятельности. Так, недавнее повышение уровня стипендий аспирантов и докторантов будет способствовать привлечению молодежи к научной работе. Но еще многое необходимо сделать, чтобы поднять престиж научной работы до того высокого уровня, который был в Советском Союзе. Нужно формировать крупные научные проекты, возможно, в программах Союзного государства Российской Федерации и Республики Беларусь и пр.

Если любишь свою работу, то она притягивает к себе, как магнит, изредка отвечает взаимностью, а каждый новый успех подогревает интерес. Научная работа имеет свои сложности и трудности, но никогда не бывает скучной.

У меня удачные научные идеи рождались только после анализа предыдущей работы и усвоенных новых знаний.

Роль научной школы для успешной работы трудно переоценить. Мне повезло ощутить влияние трех научных школ. Поступив в 1964 г. в аспирантуру БелНИИ почвоведения, был прикреплен к лаборатории почвенного питания растений, которой руководила академик Т. Н. Кулаковская (в то время еще кандидат сельскохозяйственный наук). Моим научным руководителем был назначен академик И. С. Лупинович. Он заведовал кафедрой в Белгосуниверситете и периодически приезжал в наш институт консультировать своих многочисленных аспирантов и докторантов.

Воздействие личности Ивана Степановича на меня было благотворным и незабываемым. Его эрудиция, кругозор, отточенные формулировки и литературная речь завораживали. Но было очень трудно успеть задать накопившиеся вопросы за короткие 20–30 минут, отведенные каждому аспиранту для аудиенции. К сожалению, Иван Степанович умер, когда у меня только завершались полевые эксперименты. Я пришел к Тамаре Никандровне и думал, как попросить ее о помощи. Неожиданно она сама предложила помочь составить план диссертации, а затем быстро прочла и отредактировала рукопись.

Организаторский талант и щедрость Т. Н. Кулаковской были постоянным свойством ее души и проявлялись во всем. Особое внимание Тамара Никандровна уделяла теоретическому уровню исследований. На производственных совещаниях заслушивались и обсуждались тематические обзоры научной литературы, которые периодически поручалось готовить научным сотрудникам и аспирантам. Удивлял и нетипичный для того времени демократический стиль руководства. Прежде чем принять решение, Т. Н. Кулаковская внимательно выслушивала всех, независимо от возраста и занимаемого положения. Ей всегда удавалось привлекать энтузиастов и создавать успешный творческий коллектив, в котором царила дружеская атмосфера и увлеченность работой. Мне посчастливилось работать под руководством Тамары Никандровны в течение 16 лет, в том числе 9 лет – в качестве заместителя директора института. Это были лучшие годы моей жизни.

Моим учителем по жизни был и академик С. Г. Скоропанов. Знакомство со Степаном Гордеевичем состоялось в 1970 г. Тогда он, министр сельского хозяйства БССР, согласился выступить оппонентом по моей кандидатской диссертации. Несмотря на высокие научные титулы и правительственный пост, я увидел внимательного и доброжелательного человека, который не только выносил вердикт по защищаемым положениям, но и живо интересовался всеми аргументами «за» и «против». Проблема повышения плодородия почв была для С. Г. Скоропанов весьма значимой, зачастую первостепенной.

Мне, в то время заместителю директора, а затем директору Института почвоведения и агрохимии нередко доводилось докладывать и обсуждать различные аспекты этой проблемы. Степан Гордеевич обогатил теорию почвенно-агрохимической и мелиоративной науки, сформулировал основные принципы расширенного воспроизводства торфяных и дерново-подзолистых почв. В свойственной государственному деятелю манере С. Г. Скоропанов дополнял теоретические выкладки технологическими основами и практическими приемами реализации этой важнейшей проблемы. До конца жизни он был научным ангелом-хранителем нашего института.

Место и роль каждого ученого определяется уровнем, значимостью и масштабом использования его разработок. Мне и моим коллегам по институту не приходилось беспокоиться о востребованности наших разработок в производстве. Нам посчастливилось последние полвека работать по проектам повышения плодородия почв в тесном творческом контакте с областными проектно-изыскательскими станциями по химизации, которые доводили наши разработки до каждого хозяйства республики. Одновременно они обеспечивали обратную связь: оценки и запросы потребителя указывали нам то, в каком направлении работать дальше.

Я вспоминаю своих великих учителей, их стойкость в действительно сложных жизненных ситуациях, и мои проблемы кажутся мелкими и недостойными серьезного внимания.

Мне близки по духу трудолюбивые, настойчивые, доброжелательные люди.

Не знаю, как бы я воспользовался свободным временем, если бы его у меня было много. Я, пока что, счастливый человек, и у меня не бывает много свободного времени.

Если я правильно понимаю смысл «самостоятельности» научной школы, то в Беларуси нет самостоятельных научных школ в моей области знаний. Научную школу может создать только известный ученый, разработки которого успешно используются для решения значимых производственных или экологических проблем. Иначе не будет притока аспирантов и соискателей. А реализация разработок в моей области знаний требует задействования больших финансовых и материально-технических ресурсов.

Масштабные теоретические исследования в области почвоведения и агрохимии характерны для университетов больших и богатых стран (России, США, Германии, Франции и др.). В Беларуси и соразмерных ей зарубежных странах преобладает разработка непродолжительных прикладных проектов, нацеленных на конкретный результат. Тематика научных исследований сильно различается в зависимости от почвенно-климатических условий, достигнутого уровня продовольственной безопасности, а также уровня приборно-аналитического обеспечения научных учреждений каждой страны.

Мы имеем сегодня великолепный уровень информационного обеспечения. Например, каждый исследователь может заказать в республиканской библиотеке имени И. С. Лупиновича полный текст статьи, опубликованной в любом журнале мира, и через несколько дней получить ее. Это очень помогает при оценке научной новизны и формировании конкурсных проектов новых исследований. Сдерживающим фактором продолжают оставаться дорогостоящие приборы и аналитическое оборудование.

Наука является дорогостоящим «предприятием», и международные связи позволяют обеспечить прогресс при меньших затратах. В 1974–1977 гг. я работал в Международном научно-исследовательском центре Ирака, в окрестностях г. Багдада, по командировке Зарубежводстроя СССР. Задачей нашей группы советских ученых была разработка проекта повышения плодородия почв орошаемых земель и подготовка местных специалистов высшей квалификации. Эта трехлетняя командировка оказалась полезной для получения новых знаний, языковой подготовки, опыта кооперации и сотрудничества с учеными и специалистами различных стран.

Наиболее значимым для меня было участие в семи международных проектах МАГАТЭ и Евросоюза (1986–2010) по преодолению последствий аварии на Чернобыльской АЭС на загрязненных землях Беларуси, России и Украины, где мне поручили координацию работы участников от нашей республики. Достоинством этих проектов была кооперация использования знаний, опыта и ресурсов различных стран для реабилитации наиболее пострадавших территорий после крупнейшей ядерной аварии. Впоследствии в составе рабочей группы Международной комиссии по радиационной защите населения (2011–2012) мне довелось убедиться, насколько накопленные знания и практический опыт в преодолении последствий аварии на Чернобыльской АЭС были эффективно использованы в Японии для реабилитации загрязненных земель после аварии на АЭС Фукусима-Даичи.

Начинающим исследователям я рекомендую не стесняться почаще советоваться со знающими людьми, как при формировании темы исследований, так и при анализе и оценке полученных результатов.

Мои научные планы – продолжать работать, пока позволит здоровье.