Текст книги "Журнал СовременникЪ № 11. Спецвыпуск. 2023"
Автор книги: Сборник
Жанр: Журналы, Периодические издания
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Охлаждение
Поехали мы вдвоём, с Киром, значит, за мобильными кондиционерами, на базу, за Северным. Нас шеф послал: говорит, обернётесь туда-сюда быстро, привезёте вот по этому документу – и сунул какую-то жёлтую бумажку Киру. Тот её, не глядя, в бардачок запихал, мы и поехали. И тут метель потихоньку так началась. Зябко, холодно сделалось.
Почему не на газельке? Да потому что замеряли мы эти упаковки по накладным. Так оба и вытянули – 85 х 60х60, значит, входят смело один в багажник, другой – на заднее. Короче, Кир, он какой-то всю дорогу недовольный был, хотел куда-то на другой маршрут слинять, матерился на эти коробки. Дескать, машина у него новая, а эти кондиционеры – они явно со склада, все в пыли, грязные, да ещё и всякие проволоки наверняка торчат, испортят сиденье. Да-да, мы на личной «Гранте» Кировой поехали… Шеф, значит, так и сказал: «Поезжайте на ней, добавлю за хлопоты». Или за издержки, как-то так сказал. Ну, мы и поехали.
А Кир, он такой, как вам сказать? Он аккуратист. Перфик… перцик… да, перфекционист. Утром на летучке всех достаёт со своим кофе. Он у него всегда свежий, в термосе. Сладкий и крепкий. Вот он сидит за рулём, а сам, значит, только о кофе и думает: «Налей-ка!» Ну, я ему и наливаю по ходу дела. Вперёд весь термос уговорил, короче. Не, я кофе не люблю. Я лучше по пивку!
И вот – только выливаю остатки в крышечку от термоса, ему протягиваю, как он вдруг громко так говорит:
– Смотри, кто это там? На обочине? Что она там делает?
И вроде тормозит помаленьку. Смотрим, на обочине девчонка стоит. Ручкой так машет нам, дескать, посадите, подвезите! Но вначале, когда только увидели её, она не махала руками, а стояла как-то странно, как столб, словно замёрзла насмерть. Как неживая.
Я ему говорю:
– Тормози давай!
А Кир сразу огрызаться начал:
– Куда её поместим? Там кондёр встанет ещё неизвестно как на заднем, да и на фиг её вообще. Может, «плечовка» какая?
Ну, сами понимаете, когда девушки рукой призывно машут на трассе… На фиг она, дескать, нам нужна? Он всё за ласточку свою переживает! То её испачкают, то сиденье, не дай бог, порвут. А метель уже разыгралась, по чёрному асфальту позёмка переметает белая, красиво. Но холодно. Видно, что девчонка вконец замёрзла.
Останавливаемся, значит, чуть впереди. Девчонка бежит кое-как, ноги подворачиваются, сумка ещё по боку её бьёт, бежать мешает. Дверцу открыть не может, руки замёрзли. Я уж вышел, помог ей забраться. Сидит дрожит вся. Как кролик, значит. Плохо ей в колготках-то на морозе. Юбка кожаная коротенькая, сапожки, сверху один шарфик вязаный намотан; без шапки.
– Дура! – говорю ей. – Замёрзла ведь, помрёшь от простуды!
А у неё зуб на зуб не попадает. Я ещё Киру высказал про кофе его всратый, выдул в одно жало сам, сейчас бы девчонку отогрели! Тот молчит, ведёт нервно, да и видно трассу-то еле-еле, метель как с цепи сорвалась! Девчонка молчит, ни спасибо, ничего, только зубы дрожь выбивают.
– Ты откуда такая модная нарисовалась? – опять говорю ей.
Молчит. В руки себе дует, греет.
Уж Протасове проехали, поворот, там ещё кафешка справа стоит. «У Сергеича». Борщ там классный можно заглотить. С пампушками чесночными!
Говорю Киру:
– Давай заедем, сами перекусим и девчонку отогреем.
Смотрю, он и сам выруливает туда, на стоянку. Всё молча, правда, угрюмо как-то. Словно бы девчонка ему знакома, а не хочет он с ней ни разговаривать, ни спрашивать, что да как.
– И что – никто не посадил? – опять ей.
Она вроде угрелась, кивает, чуть слышно шепчет:
– Полчаса никого не было!
Фигасе, значит! За полчаса в таком прикиде богу душу отдашь на ветру. Как пить дать!
* * *
В кафешке – никого. Только один какой-то мужичок сидит в дальнем углу за столиком и суп швыркает. За окном снег густо повалил, ветер успокаивается.
– Борщ будешь? Горячий. Чего заказать?
– Я сама!
Смотрит меню, выбрала кофе. Мы едим, обжигаемся, только ложки стучат. А она так помаленьку, словно опасаясь чего. И глаза никак всё не отогреются, словно мутные. Смотрит в одну точку.
– Спасибо! – выдавила из себя.
Я ей ещё водки взял, «писяшечку». Заставил выпить.
Смотрим, отогрелась окончательно. Полезла в сумку, оплатить.
– У меня денег нет, – виновато так. – Кошелёк и карточки все там оставила.
– Где там? Чего случилось-то?
Тут она и рассказала, сначала медленно, нехотя. Потом как прорвало. Слёзы, всхлипы, чуть не истерика. Короче, говорит нам:
– Я, кажется, убила!
Фигасе, приплыли! Кого? Как? Кир на меня зло поглядывает – дескать, кашу заварил. Сейчас будем расхлёбывать полными ложками, давиться! Не надо было сажать!
* * *
Чёрт меня дёрнул взять с собой Витюху. Тот болтун и пофигист. Я бы сам спокойно управился с этими охладителями. Настроение он мне сразу испортил, опять прикалываться, как маленький, начал. Старую песню завёл: «Как отчество у пацана будет?» Это его лучшая шутка такая. Типа – Кировец? Типа, папа-тракторист. А почему мой папа Киром назвал? В честь Кирова, сподвижника большевиков Ленина-Сталина? Етишкин пистолет! Я ему уже сколько раз серьёзно говорил: «Отвали. А Кир – это персидский царь такой, тебе, недоумку, не понять». Тот опять: «Где Персия, а где наш Лесогорск?!» Короче, испортил сразу с утра настроение, это он умеет. Да и шефу зачем-то зимой приср.„лись кондиционеры. За окном дубак, метель метёт, а мы едем за охладителями воздуха. Не странно ли? Я ещё утром засаду почувствовал, как знал!
Так-то Витька незлобивый. Нормальный. Но порой упрямый, кактанк, вобьёт в башку и бубнит одно и то же неделями. Вот когда увидели девчонку эту на обочине, сразу встал на дыбы – берём, посадим, спасём! Все, значит, едут мимо как путные, а мы должны какую-то шалашовку подбирать! Спасатель хренов! Она, главное дело, сказать толком ничего не может – куда ей приспичило ехать-то? Сидит молчит, как кукла. Глаза зарёванные, тушь потекла, все дела.
После водки и чая (мы в кафе сразу заехали) её развезло. И понеслась душа в рай. Говорит чуть слышно:
– Мужики, я, кажется, убила…
Етишкин пистолет! Не было бабе горя – купила баба порося! Короче, выяснилось, что отдыхали они какой-то там компанией небольшой, вроде вшестером, в санатории, за Северным. Там их в сосновом лесу несколько, этих санаториев и баз отдыха, в одном я сам отдыхал со своей Викой. Место хорошее, тихое, красивое. Река там, летом рыбалка, квадроциклы, велосипеды, бассейн – все дела. Рассказывает, а сама ревёт: друзья раньше уехали, а они с парнем остались на полдня. Парень перебрал вечером малость – и хотел, чтоб за руль трезвым сесть, время тянул. Ну и расцапались вдрызг, то ли ревность у кого-то взыграла, то ли не понравился кому-то сервис. Тот полез на неё с кулаками и вмазал, походу, куда-то в бочину. На лице побоев не было, не видел, честное слово! Да она ещё всю тушь размазала, не поймёшь – то ли фингал стоит, то ли слёзы тушь расчернявили…
Короче, полез он, по её словам, в драку, с кулаками. Она его оттолкнула с силой, тот не устоял – и грабанулся башкой обо что-то там со всей дури. Кровища, все дела!
Она, понятное дело, перепугалась и убежала. Говорит, схватила сумку, куртку – и ускакала, как коза из-под выстрела. А в санатории выходной, никого особо нет, её никто и не видел или внимания не обратил. Два километра до трассы пролетела, сама не помнит, в город, дескать, уеду. Напугалась сильно, да ещё и с похмелья, видимо. Хотя – когда ехали вместе, не было от неё выхлопа!
Я ей говорю:
– А дальше-то что?
Она:
– А что?
– Куда ехать-то?
* * *
…Прошу их:
– Миленькие, родненькие, помогите, я не знаю, что делать?
А тот, кто помладше, весёлый, разговорчивый, как вроде приблатнённый, говорит:
– Как что? Поехали туда, где труп лежит! Может, откачаем втроём! – И смеётся в лицо. А ещё на ноги пялится мои.
Второй, водитель, он постарше, как-то поумнее кажется, не соглашается, отговаривает:
– Отвезём в город, там пусть звонит в полицию, все дела, это не наше дело! Ты же сама в город бежать собиралась? Так?
А я не знаю, так это или не так. Столько крови никогда в жизни не видела. Пока бежала до трассы, упала два раза, сознание теряла. Точно вам говорю. Как в тумане всё.
Сцепились они, прямо на повышенных тонах. Это уже когда мы из кафе вышли. Снег валит, но тихо вокруг, словно всё утряслось уже – и нет нигде никаких трупов. Орут друг на друга.
Младшенький всё сплёвывает, подскакивает:
– Ты сдрейфил, да? Помочь боишься, что впутают и тебя? А она одна, значит, в городе с полицией будет биться, решать вопросы? В санатории, там тоже телефоны есть! Её по-всякому обратно пошпыняют туда из города, на разборки. Ты что, – говорит, – не русский, что ли? Своих в беде бросаешь? Персидский хрен ты, вот кто!
Что-то про Персию поминал между делом. Потом и до мата дело дошло. И что он за меня так горой встал?
Постарше который, всё своё гнёт:
– Не поеду я в этот чёртов санаторий, может, там вообще фигня какая, мы не знаем, может, она врет всё! Заманит, а там хлопчики с ножичками ждут?! – (Ну, это уж вообще дичь родилась у него в голове и фантазии стрёмные.) – Высадим у поста ГАИ, там у них все нужные телефоны есть.
Логично вроде. Но видно – боится.
Мне уж тошно, спасу нет, голова кружится, опять меня дрожь стала бить.
– Мужики, милые, свезите меня хоть куда-нибудь, к людям! Не могу я больше так тут стоять, худо мне! Помру ведь!
Уже матом сама стала добивать их.
Убедил младшенький. Поехали в санаторий. Водила злой, крутанулся на повороте, чуть в кювет не занесло. Всю дорогу вспоминал какие-то охладители, которые нужно с базы забрать. Какого-то шефа поминал, говорил, что п… получат оба за задержку, из зарплат вычтут.
* * *
Короче, приехали в санаторий этот. «Лесная сказка» называется. Хороша сказка, с трупом в центре, на ковре. Кир машинку близко не подгоняет, всё перестраховывается. Огляделись из-за сосенок. Машинок стоит две штуки, вплотную к крыльцу. Все гражданские, ментов не наблюдается. Я говорю Вике (её, оказывается, Викой зовут, как жену у Кира! Фигасе, совпадение!):
– Иди внутрь, посмотри – что да как, а мы пока перекурим с Киром. Не боись, не бросим мы тебя. Честное слово! Придёшь, расскажешь ситуацию – тогда и мы туда подтянемся по раскладу. А то сейчас ввалимся всем гуртом, кипиш поднимется, шум лишний будет, выяснения нездоровые.
Она несмело поковыляла. Не было минут десять, мы только покурить успели. Выбегает, вся растрёпанная, лицо ещё бледнее стало:
– Там нет никого!
Фигасе, приплыли! Бурнаши мост подожгли! Труп сам собой уполз в неизвестном направлении. Или – уже свезли службы?
* * *
На ресепшене – никого. Прошла спокойно. Выходной, тишина, за полдень. Все куда-то рассосались. Только слышно из бассейна, из цоколя, какие-то приглушённые голоса. И шум воды в душах. Сердце колотится, поднялась осторожно на второй. Дверь не заперта. Приоткрыла – тишина. Просочилась неслышно. Никого. И кровь затёрта. Но – неумело, видно, что наспех затирали, разводы по паркету. Вещи все исчезли. И телефон мой, и кредитки, которые забыла. Никого и ничего.
Записку поискала. На балкон выглянула. Там снег нетронутый лежит, свежий, без следов. Синичка скачет по перилам, весело попискивает. Словно даже подмигнула мне.
* * *
Витюхе хоть кол на башке теши!
Я говорю:
– Етишкин пистолет, убьёт нас шеф – и все дела! Не успеем мы охладители эти чёртовы сегодня взять со склада. Там выписывать накладные ещё, стоять в очереди, небось. А нас сейчас понятыми заставят стоять, проходил я эти процедуры! Блин, три тополя на Плющихе!
А он всё своё твердит:
– Нужно помочь, надо спасти!
Чип и Дейл, короче, спешат на помощь. Сейчас труп в багажник только забросим – и вперёд, на мексиканскую границу.
Я ему говорю:
– Ты что, запал на неё? Ну, стильная фифа, не спорю! Но смотри, что она с мужиками своими вытворяет! А?! Ты в очередь записываться будешь? В жмурики?
А он в ответ:
– Дурак ты! У тебя у самого женщина есть, и тоже Вика, между прочим. Может, она вот попадёт в такое положение – а никто к ней не подойдёт, руки помощи не протянет! Не друг ты мне после такого!
Высокими фразами заговорил, прямо Есенин!
Я ему:
– Моя Вика дома сидит, а не по санаториям с ха…, – тут я осёкся, понятно дело.
Без меня она ни шагу в сторону! Етишкин пистолет! А у самого какие-то мыслишки тёмные, нехорошие подозрительно зашевелились вдруг! Словом, опять мы огребли друг от друга в словесной перепалке по полной, все дела! А тут уж и она бежит обратно, нарисовалась страшнее смерти!
* * *
А уже темнеет, сумерки упали. Вдоль санаторского подъезда фонари зажглись. В голове – сумбур. Куда Саша мог деться? Увезли? Вряд ли так быстро тут всё смогли организовать. На вахте бы народу уже толклось немерено, любопытствующих и сочувствующих. Да и в номере следователь бы сидел, с блокнотиком, в каждом нашем сериале такие сцены печальные показывают. Вспомнилась почему-то Агата Кристи, а не Дарья Донцова…
Говорю ребятам:
– Что делать? Как быть? – (Это уже чисто русская классика пошла.) – Кто виноват? – (Конечно, тут же.)
Младшенький серьёзно так говорит:
– На базу не успеем всё равно. – (Это они опять про свои охладители.) – Поехали в город. Ты где живешь? – (Меня спрашивает.)
Водитель молчит, как-то безразлично ему всё, похоже, сделалось. Только угрюмее ещё стал. На часы снова посмотрел, завёлся, поехали. Заметила, что ни у одного из них ни разу не тренькал сотовый. Никто их не ищет, никому они не нужны. Счастливцы! А вот где мой – загадка. Если у полиции, то давно бы уже достали с пристрастием! И тут опять метель началась…
Выехали на трассу. Виктор (наконец-то познакомились) веселить меня начал, подбадривать, истории какие-то рассказывает. Всё утешает. Говорит, обойдётся, перемелется. В городе разберёмся, позвоним куда следует. А куда? Куда следует? Мне – особо некуда, номера Сашки я наизусть не помню, конечно. Дура! Голова болит. И бок – куда он меня ударил. Виктор нашёл в бардачке цитрамон, вытащил бутылку минеральной, типа – схрупай сразу две, запей. Кир (это водитель) молчит. Только курит всё время. Странное какое имя. Может, погоняло такое? Может, сокращённое от Кирилл? Блин, голова в тумане, болит и ноет. Где мой Сашка? Дура тридцать три раза! Дура, дура!
* * *
Метель разгулялась снова. Прямо в лобовое стекло сечёт. Вика вроде заснула. Витюха её ещё и курткой своей укрыл – как она, фифа, ему в душу запала, все дела! Недаром говорят, заблудшая овца ценней стада праведных! А ведь есть в ней что-то от моей Вики, шельмец точно подметил! Етишкин пистолет! Вот денёк выдался! Витька всё-таки засранец, зря я с ним связался. В следующий раз отбоярюсь, один поеду, ну к чёрту все эти приключения. Ещё и перед шефом отчитываться. Все шишки на меня упадут, как пить дать.
* * *
– Кир, гляди! Там авария, зуб даю!
На обочине сквозь снег светит куча огней, видно машину в сугробе, в кювете. Один зад торчит, на аварийке. Дорожники ходят, полосы светоотражающие – как сигналы беды.
– Объезжай осторожно! Там бампер валяется, объезжай!
– Да вижу, что орёшь, не слепой!
Вика проснулась, вздрогнула, вглядываясь в силуэты впереди.
– Стойте! Стойте! Это Сашкина реношка!
Как она сумела разглядеть в этом месиве? Кир тормозит, слышно, как скрипят тормоза и его зубы тоже. Опять? Продолжение хоррора? Етишкин пистолет!
Вика выскакивает в Витькиной куртке, падает, бежит к аварийным огням. Навстречу ей медленно, этак театрально даже, идёт гибэдэдэшник, машет жезлом: сюда нельзя!
– Пустите, это мой… мой парень!
Бледный мужчина сидит на обочине, прямо в сугробе. Голова в крови, глаза закрыты. Мокрые волосы медленно, но неуклонно залепляет снег.
– Саша, Саша! – трясёт его за плечо девушка.
Кир и Витюха стоят поодаль. Метель усиливается и воет зло, остервенело.
– Сашка!
Мужчина открывает глаза. Взгляд отстранённый, мутный.
«А, это ты?!» – словно говорят его глаза.
«Не рад он тебе, девушка», – это думает Витюха.
Кир опять закуривает и смотрит на часы.
«К чёрту напарника, один буду экспедировать! В Персию, мать его!»
Подъезжает скорая. Огней прибавляется, света больше. Снег летит крупный, осатанелый, режет лицо и руки. Люди выбегают из скорой. Оттесняют девушку.
– Ничего страшного вроде нет, – устало произносит медбрат. – Носилки давайте!
Мужчину подхватывают и грузят втроём. Вика рядом. Мужчина вновь открывает глаза и вдруг, скривившись, говорит в её сторону, сплёвывая кровь:
– Убирайся к чертям! Пошла в ж…! Сука!
Полицейский записывает номер телефона Вики.
– Кто он вам?
– Сейчас… никто…
Подходит Витюха. Обнимает за плечи девушку, укутывает поглубже в куртку.
– Поехали! Нам ещё пилить да пилить…
Дмитрий Яблуновский
Дмитрий Николаевич Яблуновский родился 25 декабря 1974 года в городе Николаеве Украинской ССР. С 2007 года живёт в Беларуси, в городе Рогачёве Гомельской области. Поэзией увлёкся в довольно зрелом возрасте, после появления в его жизни музы по имени Татьяна и дочери Софии. Примерно с 2010 года.
Темы для стихов черпает исключительно из души – пишет о том, что его тронуло, зацепило и сподвигло. Много лет проработал в Рогачёвском лесхозе, сначала лесником, позднее – мастером леса. Окончил Белорусский государственный технологический университет по специальности «инженер лесного хозяйства». В поэзии придерживается классического стиля, которым писали Пушкин, Лермонтов, Есенин. Считает, что стихи должны быть понятны и просты.
Во имя жизни
Был на земле обычный летний зной,
А наверху, в небесной цитадели,
Сгущались тучи мрачной пеленой,
И острых молний лезвия блестели.
В гнезде с любовью малых аистят
Заботливо родители кормили,
Стараясь вида им не подавать,
Что до стихии – считаные мили.
Укрыв собой уснувших малышей,
Обняв жену безропотно и нежно,
Запрятал аист глубоко в душе
Поток тревог навязчиво-мятежных.
Разряд ударил в дерево… За миг
Гнездо упало с треском на аллею.
И озарил зловещих молний блик
То, от чего сознанье леденеет.
Открыла грозовая полумгла
Поистине ужасную картину:
Родителей безмолвные тела
И три, в момент осиротевших, сына.
Слегка крылом бы аистам взмахнуть,
Чтоб обрести надежду на спасенье.
Но их сердца ушли в последний путь
Во имя жизни новых поколений.
А гром ленивым рокотом зевнул,
Отправившись под купол небосвода.
И, будто осознав свою вину,
Косым дождём заплакала природа.
Вячеслав Асанов
Асанов Вячеслав Владимирович родился 17 октября 1947 года на Алтае. Большую часть жизни прожил в Новосибирске. Там же окончил НГК им. М. И. Глинки по классу композиции, композитор, член Союза композиторов России с 1985 года. Будучи студентом консерватории, увлёкся фольклором, создал ансамбль, а позже – областной центр русского фольклора и этнографии.
В 1989 году был избран вице-президентом Российского фольклорного союза. Преподавал в различных вузах Сибири. Из музыкальных сочинений автора можно назвать обработки народных песен для различных составов хоров, вокально-инструментальные сочинения, пьесы для различных инструментов, романсы и песни. Тексты сочинять стал с 2000 года. Основные жанры: сказки на сюжеты народных песен, городские сказки, импровизации на темы загадок и пословиц, абракадабры (игра с корнями слов), песни, исторические рассказы и др. В 2018 году стал членом Новосибирской писательской организации. В настоящее время живёт в посёлке Ордынское Новосибирской области, пенсионер; является методистом РДК п. Ордынское и сотрудником Новосибирского областного центра русского фольклора и этнографии. Автор трёх книг: «Жил-был Ваня» в. 1, Москва, 2012 г.; «Жил-был Ваня» в. 2, Новосибирск, 2016 г.; «Ярмарка», Чебоксары, 2019 г.
Йеллоустоунская кальдера, или Super-вулкан
Два брата-физика из университета Юты (США) Пауль и Питер Ассанофф сделали сенсационное открытие. На территории США в Йеллоустоунском национальном парке (Йеллоустоунская кальдера) в скором будущем начнётся извержение супервулкана. Измерения показали: кальдера ежедневно испускает из себя по сорок пять тысяч тонн углекислого газа. Это немало. Молодые учёные, проследив за распространением сейсмических волн, уточнили строение недр и ужаснулись. Там, внутри, располагается море расплавленной породы. Раскалённая магма тянется на двести сорок километров в одну сторону и почти на семьсот – в другую. Её слой толщиной более ста километров располагается довольно близко к поверхности и уходит на глубину под углом менее сорока градусов. Раскалённой магмы там почти семнадцать миллионов кубических километров. Ими можно десять раз залить Большой каньон. По данным зондирования, которое провели молодые учёные Пауль и Питер Ассанофф, система гигантских резервуаров простирается до горы св. Елены – действующего вулкана. Вот они-то и могут рвануть вместе, устроив извержение, которое по силе будет в несколько тысяч раз превышать извержение св. Елены, случившееся в 1980 году, когда погибли пятьдесят семь человек. Известно, что кальдера извергалась, как минимум, три раза: 2,1 млн лет назад, 1,3 млн и 640 тыс. лет назад. Считалось, что она заснула на веки вечные, но это не так. По мнению молодых американских учёных Пауля и Питера Ассанофф, угроза синхронного извержения вполне реальна. И чтобы ей противостоять, учёные предлагают наладить систему глобального мониторинга, усеяв подозрительные жерла вулканов разнообразными датчиками. На весь комплекс мер учёные просят по нескольку миллиардов долларов в год. Скидываться должны все. «Отсидеться» не удастся никому. К мнению молодых учёных особо прислушиваться не стали, денег на исследования вулканов так никто и не дал, и разочарованные физики Пауль и Питер Ассанофф вынуждены были выехать из США в Россию, в новосибирский Академгородок, куда их уже давно и настойчиво приглашали работать в институте ядерной физики. Тем более что у них, русских по происхождению, в Новосибирске жили родители-музыканты.
Приближался новый, 2025 год. Из США стали поступать тревожные сигналы от учёных. Сейсмоактивность в кальдере стремительно возрастала. Штаты начало потряхивать. Сила подземных толчков всё увеличивалась и достигла семи баллов по шкале Рихтера. На многих зданиях в Сан-Франциско, Лос-Анджелесе, Чикаго, Канзас-Сити появились трещины. Люди в панике убегали подальше от своих домов в парки и на набережные рек. Транспорт остановился. Погасло электричество. И вдруг раздался такой грохот, как будто одновременно взорвалась тысяча бомб. Почва закачалась, и на землю начали валиться небоскрёбы и другие высотные здания, погребая под собой всё живое… А земля под аккомпанемент глубинного грохота начала ещё больше раскачиваться. Образовались огромные трещины, из которых стала выливаться огненная лава… Все города США превратились в гигантский костёр, который постоянно подпитывался огнедышащей лавой. С побережья океана пошла гигантская волна высотой несколько сот метров, гася огонь и смывая всё на своём пути. Через несколько часов на месте некогда могущественного государства образовалось огромное море, которое почти соединилось с Атлантическим океаном… Все телеканалы мира возвестили о начале Апокалипсиса. Во всех странах люди разных конфессий стояли на коленях и молили Бога о спасении… На американском континенте погибло более четырёхсот миллионов человек, но остальным государствам, граничащим с США, удалось сохраниться, хотя жертв и разрушений было немало… Вулканическим пеплом были засыпаны десятки тысяч квадратных километров. В Мексике, Бразилии, Канаде и в других странах, граничащих с США, толщина вулканического пепла превысила один метр… Во всей Америке, Северной и Южной, наступила ядерная зима. Полёты авиации во всём мире прекратились на полгода. Климат на всей Земле резко изменился.
И только в Сибири погода стояла ясная и солнечная. Пауль и Питер Ассанофф очень переживали американскую трагедию и сожалели о том, что к их доводам вовремя не прислушались…
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.