Текст книги "Французские сказки"

Вряд ли белокурая невеста Ивона мечтала когда-нибудь ехать на венчание в карете, в которую запряжена корова, хоть и золотая, но не сидеть же в пыли на дороге!

Корову впрягли, кортеж, наконец, двинулся к монастырю. Причем, все быстрее и быстрее. Вот уже отстали все остальные гости и сопровождение. В растерянности, когда все, кроме жениха, невесты, барона де Кервера, оказались во дворе монастыря у входа в собор, они обнаружили, что виновников-то торжества нигде не видно. Даже подумать не могли, что Ивон, его белокурая невеста и семейство Керверов быстро мчатся по направлению к замку. Золотая корова знала, как помочь своей доброй хозяйке.

Гости подождали еще немного во дворе монастыря и отправились тоже в замок. Видимо, не судьба была сегодня состояться венчанию!

Белокурая дама готова была разорвать на части корову, которая вернула всех в замок. Взгляд Ивона стал каким-то задумчивым. И только барон не мог себе позволить разочаровать гостей. Он объявил: раз не получилось венчание, то будет бал. Столы, приготовленные и накрытые для праздничного обеда, ждали гостей. Барон пригласил всех веселиться и танцевать. Для жителей окрестных деревень выкатили бочонки с сидром и выставили угощение. Пир начался!

Богато украшенный стол был предназначен для новобрачных и семьи Керверов. Самые диковинные яства и лакомства заморские были именно на этом столе. Ниже находился стол для рыцарей. На нем были выставлены куски жареного мяса и тушки птицы, украшенные перьями.

Словом пир был подготовлен на славу.

В центре главного стола восседал барон де Кервер с супругой, справа сели Ивон и его белокурая невеста, а слева барон оставил место свободным. Незаметно он подозвал пажа и приказал срочно отправляться за щедрой незнакомкой, которая так пыталась помочь барону сегодня:

– Отправляйся в лес, где стоит дом женщины, которая так была щедра к нам. Не ее вина, что не получилось устроить свадьбу по всем правилам. Пригласи эту даму к нам на бал и скажи, что это мое личное приглашение.

Горько было Финетте сознавать, что ее уловки, которые помогли сорвать венчание, только на время отсрочат свадьбу. Иногда ей казалось, что это великан и его крестная мать мстят за побег.

Стук в дверь отвлек ее от этих тяжких размышлений. Это был паж – гонец с приглашением от барона. Он встал на колено и передал на словах приглашение на свадебный пир.

Финетта гордо выпрямилась:

– Передайте своему господину, что для меня это великая честь – слишком великая, чтобы принять приглашение. Так что кланяйтесь ему от меня! – и отвернулась.

Вернулся паж и передал слова таинственной незнакомки. Барону эти слова показались доказательством того, что исходят они из уст знатной дамы.

– Все правильно! Эта дама достойна личного приглашения. Оседлайте моего коня! – крикнул он слугам.

Сопровождала барона блестящая свита, позади катилась роскошная карета для гостьи. Барон был уверен, что у нее есть своя, но ему хотелось, чтобы дама чувствовала себя желанной гостьей.

Еще более поразила барона внешность девушки: такой красавицы он не встречал еще!

– Прошу вас! – обратился он к Финетте. Позвольте вам предложить мой экипаж в знак глубокой благодарности за вашу щедрость.

– Хорошо, барон, я принимаю ваш подарок, хотя он гораздо дороже тех безделок, которыми я пыталась выручить вас.

Появление Финетты произвело фурор: богатая красавица оказалась столь таинственным лицом, что ее никто не знал. Три человека на свадьбе знали, но ни за что не признались бы, при каких обстоятельствах познакомились с красавицей. Кроме них, все веселились и оказывали девушке знаки внимания. И только Финетта впала в отчаяние: Ивон видел ее, говорил с ней, но… не узнал!

У девушки остался один-единственный золотой шарик из тех, что были отлиты в замке великана. На этот шарик Финетта возлагала особые надежды.

Девушка, продолжая слушать рассказы барона об охоте, достала из внутреннего кармана платья золотой шарик и стала шептать заклинание:

 
Шарик, шарик золотой,
Путь к любимому открой!
 

Никто не заметил, а шарик стал расти, менять форму, и превратился в богато украшенный узорами тончайшей работы золотой кубок. Финетта незаметно поставила его на стол и попросила наполнить ароматным медом. Слуга выполнил этот приказ. Финетта извинилась перед бароном, встала и пошла к Ивону, который мило разговаривал со своей невестой.

– Прошу вас, Ивон, примите от меня подарок! А в знак согласия испейте меду!

Белокурая невеста злобно сверкнула глазами и, резко встав, вроде бы по неловкости уронила кубок. Видимо, она надеялась, что кубок испачкается или сомнется. Но кубок не успел упасть на пол – его подхватила Финетта и кивнула слуге, чтобы тот снова налил меду.

Невеста попыталась отвлечь Ивона, но юноша был истинным бретонцем: он не мог отказать в просьбе даме. Взял кубок в руку и отпил несколько глотков. Потом снова повернулся к своей невесте и продолжил разговор, нежно глядя на нее.

Финетте показалось, что солнце погасло: все, больше уже ничего не поможет ей вернуть своего Ивона!

Тут гости стали снова поднимать бокалы, кубки за здоровье молодых, а барон вдруг предложил выпить меду за прекрасную даму, которая, как сказал барон, «украсила их праздник».

Стали разливать мед и сидр, налили в золотой кубок и Ивону.

Финетта наблюдала: вот Ивон взял в руку кубок, поднес ко рту и вдруг замер, глядя на золотистый край сосуда…

А Ивону показалось, что на янтарной поверхности меда появились странные картинки: замок, какой-то великан, который гонится за ним и… Финеттой! Финетта! Девушка, которую он так полюбил! Полюбил и предал!

Ивон растерянно стал оглядываться и вдруг среди гостей увидел Финетту!

– Финетта, дорогая! – Ивон бросился на колени перед девушкой. – Прости меня! Прости, я очень виноват перед тобой!

Ивон оглянулся на белокурую невесту, которую он считал Финеттой, и не увидел ее. Да и не мог увидеть. Разоблаченная дочь старой злой колдуньи, крестной матери великана, она улетела, превратившись в старую ободранную ворону.

А Ивон и Финетта, наконец, обрели счастье и покой. Пир, между тем, продолжался вечер и всю ночь, а наутро молодая пара была обвенчана в домашней церкви Керверов. Мать, отец, братья и сестры, их мужья и жены – огромная семья Керверов приняла Финетту с любовью.

Память о счастливых супругах Ивоне и Финетте де Кервер до сих пор жива: в саду прекраснейшего из замков Бретани стоит мраморная фигура удивительно красивой девушки с пятью шариками в руках.

Сила пощечин

Одной великой и прекрасной страной правил могущественный феодал. Насколько этот феодал был талантлив в управлении, трудно сказать, но вассалы не любили и не уважали его, а страна заросла сорными травами, отчего путешественники ее так и называли – страна Сорных Трав. Феодал не любил скучать, устраивал странные празднества, поэтому придворные его назвали герцогом Чудным. Так и вошел он в историю с этим прозвищем. Доказательством может служить «Пространная хроника стран и народов, никогда не существовавших», составленная ученым мужем, достопочтенным прелатом доном Мельхиседеком де Ментирас и Неседад.

Жизнь герцога Чудного сложилась трагически: счастливо пожив с супругом один год, родив ему наследника, жена умерла. Оставшись вдовцом, герцог Чудной всю нерастраченную любовь отдал маленькому сыну.

Кстати говоря, ребенок рос прелестным, как бенгальская роза. Русые кудри золотистыми волнами покрывали плечи, а глаза были светлы, словно весеннее небо. Отец не жалел денег на его воспитание и образование. Мальчик в восемь лет прекрасно танцевал, ездил верхом и ловко владел шпагой.

Кроме всего, мальчик обладал острым умом, был обаятелен, красноречив и приветлив. Вот и полюбили его все, называли принцем и дали прозвище Душка. Все, что относилось к совершенству тела, было в Душке великолепно, а вот если говорить о нраве, то, как говорится, и на солнце есть пятна. Не любил мальчик учиться. Ему казалось, и он об этом самонадеянно заявлял, что он все знает и умеет.

Наверное, все, кто занимался его воспитанием, сами виноваты: говорили и гувернантки, и придворные, что труд – это дело простолюдинов. Они твердили, что если человек богат и знатен, ученье ему ни к чему. Вот и добились своего: в двенадцать лет Душка заявил, что учиться больше не желает. Тогда герцог Чудной пригласил в наставники к сыну философа, аббата и полковника. Через полгода все трое сдались на милость победителя – Душки, отказавшись с ним заниматься. Для юноши наступили золотые времена: никто не мог побороть его нетерпимости к ученью, капризы старались исполнять, чтоб не навлечь на свою голову гнева родителя. Упрямства мальчишке было не занимать, к гурманству его приучил отец и повара, а лень… Так кого ни возьми, все ленивы, кто больше, кто меньше. Вот и продолжали Душку люди любить за внешнюю красоту и обаяние.

Так получилось, что нелюбовь к ученью у Душки оказалась наследственной чертой. Герцог Чудной в молодости не утруждал себя учением, во многих науках был несведущ, но за сына переживал. Как будет управлять страной наследник, если его сможет обмануть любой льстец? Герцог чувствовал ответственность перед любимой женой, так рано покинувшей его и сына. Отец так любил Душку, что готов был простить ему многие шалости, готов был уступить ему свою герцогскую корону, только бы не видеть слез мальчика. Отцовская беспредельная любовь стала причиной многих безрассудных поступков Душки. Мальчик без меры пользовался слабостью отца в своих интересах.

Часто после заседаний верховного совета герцог заглядывал, чтобы поиграть в карты, к маркизе де Касторо. Это была дама преклонных лет, седая и величавая. Крупные черты лица не портили ее внешность, а наоборот, подчеркивали породистость, так как маркиза принадлежала к древнему дворянскому роду, была близкой подругой матери герцога Чудного. Не раз она, когда герцог был еще грудным ребенком, укачивала его на своих руках. Поговаривали, что маркиза – колдунья, но это, скорее, от зависти. В молодости она была необыкновенно красива, а в старости имела огромное влияние на герцога Чудного – вот и злословили завистники.

В один из таких вечеров герцог пришел к маркизе опечаленный более, чем когда-либо:

– Маркиза, поведение сына меня уже не только печалит, но и тревожит. Не представляю, как он будет править герцогством! Легкомыслие, лень, безрассудство – пороки, которые могут принести беду моим вассалам.

Герцог стал раскладывать карты правильным четырехугольником – это был пасьянс, который помогал ему отвлечься от забот хоть на время.

Маркиза мудро заметила:

– Герцог, мир так устроен, что ничто не бывает совершенным. Каждая часть природы дополняет другую, и только все вместе образует совершенное целое. Красота чаще всего беспросветно глупа, за ленью может скрываться изощренный ум, а ум и доброта иногда скрыты за страшной маской уродства. Несколько дней назад я получила подтверждение этим словам. Родственники прислали мне двоюродную внучку: девчонка уродлива, но необыкновенно сообразительна. Если на нее не смотреть, то можно с интересом беседовать сутками. Да, кстати, вот и она!

Герцог увидел девочку лет десяти. Портрет, который нарисовала в своей речи герцогиня, был комплиментом для внучки. Внешность ее была еще уродливее, чем об этом говорила маркиза: крупные зубы, маленькие, глубоко посаженные глазки, огромный лоб и худоба, более напоминающая костлявость. У маркизы и ее родственников была только одна надежда: вдруг девочка перерастет свою удивительную непривлекательность. Так бывает, когда из неприметной сорной травы к солнцу вытягивается со временем цветок, изысканнее и красивее садовой розы.

Девочка, действительно, была на редкость некрасива, но она так грациозно сделала реверанс, что герцог поневоле улыбнулся.

– Как тебя зовут, дитя? – спросил он.

– Ваша Светлость, меня зовут донна Долорес-Розарио-Кораль-Конча-Бальтазара-Мельхиора-Гаспара Тодос-Сантос, дочь благородного рыцаря, дона Паска-ля-Бартоломео-Франческо-де-Асиз…

– О, нет, дальше не нужно! – рассмеялся герцог. – У тебя столько святых покровителей, что госпожа маркиза и я ничего тебе предложить уже не сможем. Лучше скажи, как тебя проще звать?

– Пацца, Ваша Светлость! (Пацца – по-итальянски означает сумасшедшая).

– Ты сама, что ли, так себя назвала?

– Нет, тетушка. Понимаете, она считает, что я слишком сообразительная для своих лет. Что-нибудь скажу или сделаю не так, а святым за меня отвечать приходится. Вот тетушка и дала мне прозвище, которое никого в раю не обидит.

– Ну, что ж, объяснение вполне разумное! С тобой, Пацца, интересно поговорить. Скажи, а как ты считаешь, что значит быть ученым человеком?

– Это очень просто, Ваша Светлость! Ученый человек обычно знает и что говорит, и что делает.

– Тоже неплохо. А кто такой невежда?

– Невежды, Ваша Светлость, бывают трех сортов: одни вообще ничего не знают, другие рассуждают о том, чего не знают, третьи и знать ничего не хотят. Совершенно бесполезные люди, никакого толку от них другим.

– И то правда! – герцог совсем по-другому посмотрел на девочку, поразившую его мудрыми ответами.

А Пацца, словно вдруг потеряла всякий интерес к герцогу, уселась в глубокое кресло, взяла куклу и стала ее укачивать, что-то напевая.

Маркиза, посмеиваясь, спросила:

– Ну и как вам моя внучка?

– Такие разумные долго не живут, – герцог решил, что Пацца, занятая куклой, не прислушивается к их разговору. Однако девочка тут же откликнулась:

– Не обижайте мою тетушку, Ваша Светлость! Ей-то уже давно исполнилось десять лет!

– Пацца, замолчи, наконец! Ты с герцогом разговариваешь!

– Прошу прощения, маркиза, но у меня появилось желание познакомить девочку с моим сыном. Как вы считаете, может это знакомство принести пользу? Вы ведь знаете, что меня тревожит… – герцог задумчиво смотрел на Паццу, которая, оказывается, только делала вид, что играет с куклой, а сама слышала и замечала все. – Понимаете, возможно, ей удастся сделать то, что не удалось философам, аббатам и другим учителям. Смогу ли я убедить свет, что это необходимо! Поймут ли меня?

– Это не имеет значения. Чтобы действовать разумно, нужно делать все наоборот, вопреки мнению света.

Действовать герцог решил немедленно. Никаких официальных заявлений или представления придворным, Паццу просто на следующий день пригласили к Душке. Детей познакомили, представили друг другу.

По-разному дети смотрели: Душка откровенно рассматривал девочку, а та бросила всего несколько раз взгляд исподлобья. Потом Пацца спросила:

– Тебя как зовут?

Душка отвечал свысока, важно:

– Ваша Светлость, принц. И обращаются ко мне на Вы! Этого требует этикет.

– А этикет – это кто?

– Не «кто», а «что». Только все равно не знаю, потому что запрещают прыгать, бегать и играть. Говорят, что «этикет не позволяет»! Этот «этикет» – очень скучная штука!

– Так давай забудем о нем, ведь мы здесь одни и, кажется, собрались поиграть. Давай будем на «ты», как брат и сестра?

– Так мы же почти не знакомы!

– Вот и познакомимся! Мне тетушка говорила, что ты очень хорошо танцуешь. Научи меня!

Душке очень эта мысль пришлась по душе: танцевать он любил, а тут еще и в роли учителя нужно выступить. Это польстило юноше. Он подхватил Паццу за талию и за полчаса научил ее танцевать польку.

– А ты способная! – похвалил он девочку. – Видишь, как ловко у тебя получается.

– У хорошего учителя и ученики все способные, – сказала Пацца, заметив, что эти слова вызвали румянец смущения у партнера. – Ладно, в знак признательности я могу тебя тоже чему-нибудь научить.

Девочка подбежала к полкам и выбрала самую толстую и роскошно оформленную книгу.

– Вот смотри – в мире так много интересного! – Пацца стала листать книгу, показывая рисунки. – Здесь еще написано обо всех этих чудесах. Давай почитаем?

– Не хочу!

– Почему?

– Да не умею я читать!

– Вот это да! – у девочки даже дыхание перехватило от такого странного, по ее мнению, ответа. – Так давай я тебя научу читать!

– Нет! Только не это!

– Вот что, – Пацца рассердилась. – Я тебя хочу отблагодарить за танцы, а ты противишься. Так с дамами не ведут себя настоящие рыцари!

– Оставь меня в покое! Мне надоели уже все учителя, а тут еще ты. Все, не буду дружить. Называй меня «Ваша Светлость», иначе я рассержусь!

– Да я уже рассердилась! – проговорив это, Пацца запустила тяжелой книгой в Душку.

Не от боли, а от неожиданности тот сел на пол и от негодования не мог и звука произнести. Никто в замке не мог себе позволить так обращаться с принцем. Потом мальчик побледнел, а из глаз брызнули слезы. Пацца видела, что ее ученик делает над собой невероятное усилие. Наконец, он произнес:

– Ладно, черт с тобой! Давай твою книжку.

За один день Душка выучил алфавит, а на следующий день уже читал по слогам. Девчонка сумела сделать то, что не под силу было десятку учителей. Герцог был невероятно счастлив!

А Душка быстро усвоил то, чему могла научить его Пацца, и поразил своих учителей, уже давно потерявших надежду научить принца чему-нибудь. Душка так хорошо усвоил грамматику, что аббат стал считать себя гениальным словесником. Философ решил, что это именно он пробудил ум мальчика своими посылками и выводами. Но самые заметные успехи у Душки были на уроках полковника, который считал себя искусным стратегом. Полковник Байонет любил звучную латынь и мог хоть каждую минуту произносить: «Homo sum, humani nihil a me alienum puto» – «Я человек, и все, что касается искусства истреблять бедных людей, не чуждо мне». При этом не забывал обучать Душку пристегивать отвороты и отворачивать полы мундира. Тема войны и смотров военной выучки стояла у полковника на первом месте.

Герцогу это увлечение сына военным делом не всегда нравилось, но главное – Душка почувствовал вкус к ученью.

– Надеюсь, сын мой, – говорил герцог Душке, – ты понимаешь, чем обязан Пацце!

А с девочкой такое случилось впервые: она с удовольствием смотрела на друга-красавца, смотрела-смотрела да и влюбилась! Глупее, конечно, ничего и придумать не могла! Дело в том, что юноша к некрасивой, хоть и разумной, подруге оставался совершенно холоден и был с ней отменно вежлив. Душка отвечал отцу:

– Отец, чувство благодарности в семье герцогов – в крови с рождения. Настанет время – я докажу это!

Так шли годы. Герцог серьезно занемог, когда Душке исполнилось семнадцать лет. Об одном мечтал, не надеясь подняться на ноги, герцог: женить сына и спокойно умереть. Однажды Душка сам пришел к отцу, который уже не поднимался с постели:

– Я долго думал, отец, чем я могу вас порадовать. Вы знаете, что Пацца пробудила мой ум, ей я обязан, по сути, своим вторым рождением. Мне кажется, что и вы, отец, хорошо относитесь к девушке. Прошу вашего разрешения жениться на Пацце!

– Сынок, я рад твоему решению. Происхождение девушки оставляет желать лучшего, внешность – тоже, но достоинства и доброта – выше всяких похвал. Теперь я могу уйти в мир иной со спокойным сердцем. Пацца будет верным и надежным спутником жизни. Завтра будет помолвка, а через два года можно будет сыграть свадьбу!

На следующий день и в самом деле состоялась помолвка принца и Паццы, но до свадьбы герцог не дожил: через год скончался.

Старая маркиза и Пацца были убиты горем: герцог был их благодетелем и другом долгие годы. Молодой герцог погрузился в государственные дела, ведь теперь ему нужно было решать все вопросы. По истечении положенного срока Душка и Пацца обвенчались, а свадьба была пышной и многочисленной. От самых знатных и богатых вассалов до простых крестьян и горожан – все веселились и радовались счастью новобрачных. Пацца к этому времени и в самом деле очень изменилась: стала красивой девушкой, очень похожей на свою тетушку в юности. Праздник получился таким ярким, что о нем еще спустя полгода все говорили.

А в этот свадебный вечер Душка был мил и весел, но когда наступила ночь, предложил Пацце руку и повел ее по длинному коридору, а затем по лестнице куда-то наверх. Пацца решила, что Душка приготовил ей сюрприз: какую-то особую спальню для брачной ночи. Она нежно глядела на своего возлюбленного, а теперь мужа, и покорно шла, держа его под руку. Она даже не обратила внимания на то, что Душка смотрел на нее холодно и отстраненно.

Коридор, а затем лестница закончились в дальней башне замка. Молодой герцог открыл дверь, и Пацца отшатнулась: на нее дохнуло сыростью и запахом крыс. На узких окнах-бойницах стояли крепкие решетки, на полу лежал рваный и влажный тюфяк.

– Что это? – воскликнула Пацца? – Куда вы меня привели?

– В тюрьму, милочка! – Душка с ненавистью взглянул на жену. – И отсюда дорога ваша будет только одна – на кладбище, в могилу!

– Любимый, но за что? Чем я обидела вас? Должна же быть какая-нибудь причина!

– Причина есть, только вы о ней забыли. Зато я помню! В тот день, когда мы с вами познакомились, вы ударили меня книгой. Вспомнили? Так вот, я женился на вас для того, чтобы запереть здесь и тем самым заставить тысячу раз пожалеть, что поступили так тогда, оскорбив мой сан.

Пацца была умной девушкой. Она хорошо изучила за эти годы нрав своего товарища по детским играм, но даже она не ожидала, насколько Душка может быть злопамятен и изобретателен.

Неожиданно она согласилась:

– Хорошо, герцог! Я с удовольствием отдохну здесь от шума свадьбы и … от вас!

Душка ожидал слез, отпора, проклятий – чего угодно, но только не этого!

– Клянусь, сударыня, вы сгниете здесь!

– Само собой, герцог. А теперь вон отсюда! И учтите: когда вы будете умолять меня выйти из этой тюрьмы, я выйду, конечно, но сначала вы получите от меня три оплеухи за эту неудачную шутку!

– Это не шутка! Эй, Рашенбург, ко мне! – Душка позвал тюремщика, который захлопнул дверь в башню и закрыл на несколько замков.

Душка стал спускаться по лестнице, ворча под нос: «Посмотрим, кто из нас будет смеяться последним! Месть – удел сильных!»

А через два часа маркиза уже знала о беде, которая постигла ее внучатую племянницу. Тюремный сторож ли рассказал, еще кто – неведомо…

Местные газеты на следующий день сообщили страшное известие: молодая жена герцога ночью лишилась рассудка, и муж вынужден был изолировать ее.

Маркиза, к которой явился герцог, чтобы об этом рассказать, был приятно удивлен тем, как спокойно отнеслась к случившемуся тетушка Паццы. Она сказала, что не желает видеть внучатую племянницу в столь плачевном состоянии. Душка с трудом сдержался, чтобы не усмехнуться: все складывалось, как нельзя лучше!

Лечить жену Душка пригласил доктора Видульвиста. Родился он в стране Снов, но еще молодым отправился на поиски удачи в страну Сорных Трав. Ловкий и пронырливый, доктор получил медицинское образование в известном Люгенмаульбергском университете. Это учебное заведение прославилось тем, что направления в науке они меняли двадцать пять раз, поэтому питомцы университета были широко образованы, причем, настолько, что им было все равно, кого лечить и от чего лечить. Лишь бы платили! Кроме того, доктор Видульвист был груб, как рядовой солдат. Вот такой доктор и взялся лечить несчастную герцогиню.

Через три дня после заключения Паццы в башне доктор явился к Душке в состоянии крайнего раздражения и отчаяния:

– Ваша Светлость! Ваша жена, моя пациентка, исчезла!

– Быть этого не может! – закричал Душка. – Там же решетки! Немедленно тюремного сторожа ко мне!

– Он за дверью, – склонив голову, произнес доктор. – Сегодня утром мы вместе открыли и увидели пустую комнату.

От тюремщика герцог ни одного другого слова не мог добиться, кроме:

– Колдунья, колдунья, колдунья…

– Какая колдунья! – рассвирепел герцог. – Где моя жена?

Но тюремный сторож был явно не в себе: можно было подумать, что сегодня ночью или утром с ним самим что-то приключилось, и он сам сошел с ума.

– Клянусь, Ваша Светлость, решетки на месте, а герцогини нет. Мне кажется, что она сквозь стену прошла! Колдуньи это умеют!

Герцог совершенно не верил в существование колдунов и колдуний, но он не знал, а старая маркиза никогда не рассказывала, откуда появилась Пацца в их замке. Тогда Душка решил, что единственный человек, который сможет пролить свет на историю исчезновения Паццы, это доктор:

– Господин Видульвист, идемте в башню и попробуем исследовать замки и комнату. А вдруг обнаружим доказательства обычного побега хитрой женщины!

Вместе с доктором и тюремщиком герцог обследовал каждый дюйм комнаты в башне, замков и даже тюфяка, но следов взлома эти трое нигде не нашли. Тогда герцог приказал Рашенбургу нанять отряд шпионов, которых разослали во все концы государства. Нескольким из них было приказано следить за маркизой де Касторо. Рашенбургу так понравилось шпионить за всеми в замке, что он шесть раз задерживал доктора Видульвиста, приняв его за постороннего. Тайну герцога, связанную с мнимой болезнью жены знали только доктор и тюремщик. Доктор Видульвист почти постоянно находился рядом с герцогом, а Рашенбурга Душка назначил привратником замка, что тешило самолюбие тюремщика.

Через неделю самых тщательных поисков обнаружились вещи герцогини. Платье и накидку принесли рыбаки, выловив одежду из реки. В свете стала распространяться молва о том, что бедная герцогиня сумела как-то завладеть ключами. Она, видимо, выбралась и в полубезумном состоянии свела счеты с жизнью.

Герцог изображал глубокую печаль, старая маркиза плакала.

Верховный совет, председателем которого был доктор Видульвист, пришел к мнению: молодому герцогу необходимо в ближайшее время подумать о новой женитьбе. Герцогская корона нуждалась в наследнике. Доктор Видульвист объявил об этом герцогу, а тот, рыдая, назвал доктора своим жестоким другом.

По герцогине, столь трагически ушедшей из жизни, справили торжественную тризну. Все самые хорошенькие девушки герцогства присутствовали на этой тризне. Каждая из них по такому случаю приказала пошить самые изысканные траурные одежды, чтобы не только выразить соболезнование молодому вдовцу, но и подчеркнуть самые прелестные части своего тела.

Согласно правилам, газеты дали подробнейшее описание траурной церемонии. Сообщалось, кроме того, что малый траур будет длиться три недели, еще три недели большой траур. В эти скорбные недели все население было обязано носить соответствующие платья. Так совпало, что во время малого траура должен был состояться карнавал. Чтобы не навредить торговле, решено было вместо карнавала провести костюмированный бал. Оказывается, это допустимо в траурные дни.

Многие из девушек мечтали занять освободившееся место рядом с герцогом, поэтому портным работы хватало. Из-за приглашений началась настоящая придворная битва.

О бедной Пацце, казалось, уже никто и не вспоминал!

Наступил день карнавала! Шесть недель, пролетели, как один день. Вместо скорби и грусти все занимались подготовкой к важному событию – карнавалу. Почему-то многие решили, что именно в этот день герцог назовет имя своей будущей жены, и состоится помолвка. Поэтому даже политику отставили в сторону, разделившись только на два общества – тех, кто имеет приглашение, и тех, у кого этого приглашения еще нет.

Газеты преподнесли описание этого бала таким, что ахнули все, кому не посчастливилось на нем побывать!

Цветущий сад, беседки, павильоны и аллеи были роскошно убраны. Все дорожки, ведущие в сияющий золотом и огнями зал, освещались фонариками. Оркестр, невидимый из-за зелени кустов и деревьев, играл и нежные, и веселые мелодии. Гости, чьи лица были скрыты масками, а тела костюмами, были неузнаваемы. Возможно, поэтому многие позволяли себе шутить и веселиться.

Только герцогу было невесело: костюм голубого домино полностью скрыл его от глаз гостей. Его никто не узнавал, а потому шли мимо него, иногда даже не отвечая на вопросы. Другая маска вела себя по-другому: человек в костюме черного домино, на котором были прикреплены розовые банты, расхаживал важно, по-королевски. Вот на него и смотрели все, ему доставались комплименты. Никто и подумать не мог, что это всего лишь доктор Видульвист.

Не чуждый тщеславия, он нарочно накануне бала «проговорился» двум дамам, предупредив, что это большой секрет: герцог будет в костюме черного домино.

Герцог об этом не знал, и сейчас ему было очень одиноко. Он сел на скамью и задумался. Помимо его желания вспомнилась Пацца.

Душка не считал себя виновным в ее смерти. Он считал, что отомстил ей за тот удар справедливо. Но вот эти красавицы, которые проходят мимо, не удостоив его и взглядом, гоняются за его тенью, наряженной в глупый костюм черного домино с немыслимыми розовыми бантами! Да будь жива Пацца, она и в маске его отличила бы от тысяч других домино! А все потому, что не гналась за знатностью и богатством, а просто любила и понимала его лучше, чем отец.

Погруженный в эти горькие мысли, герцог уже встал, чтобы покинуть этот бал, как вдруг увидел грустную даму в костюме цыганки. Из-под ее широкой юбки на секунду выглянула изящная ножка, обутая в башмачки с золотыми пряжками. Такой аккуратной, изящной ножке могла бы позавидовать Сандрильона. Герцог незаметно приблизился к даме и заглянул в лицо. Через прорези на него внимательно взглянули черные глаза. Магически притягательный взгляд этих глаз просто околдовал герцога.

– Прекрасная незнакомка, почему вы здесь, а не среди тех, кто открыл сезон большой охоты на герцогскую корону?

– Охота на неведомую дичь – все равно, что стрельба из пушек по воробьям. Я в азартные игры не играю, иначе легко принять слугу за господина его. Грустно наблюдать за этим, не правда ли?

– А хочешь, прекрасная маска, я покажу тебе герцога?

– Не хочу, благодарю. Мне нечего ему сказать.

– Значит, ты знаешь его с не очень хорошей стороны?

– Вот теперь мне нечего сказать и тебе. Простите, мне бы хотелось остаться одной…

Всего мог ожидать герцог, но только не полного равнодушия к собственной особе. Так горячо он не говорил даже перед собственными подданными. Но прекрасная маска оставалась спокойной и уже несколько раз, извиняясь, пыталась уйти. Герцогу не терпелось заглянуть под маску и узнать, кто же перед ним. Дама отказалась.

– Я в отчаянии, – произнес, наконец, герцог. – Почему вы так со мной жестоки!

– Ваша Светлость! Я вас узнала. Именно поэтому не хочу продолжения разговора. Извините! – незнакомка поднялась со скамьи.

– Не уходите, прекрасная незнакомка, иначе вы унесете мое сердце с собой! Разрешите мне представить вас гостям. Единственное ваше слово – и герцогская корона будет вашей!

– Я не готова принять в подарок сердце, которое вам уже не принадлежит: ведь оно любит другую!

– Нет, я никогда еще не любил! – воскликнул герцог. – Мой первый брак – это тайна, которую я открою только своей жене. Но я еще никого не любил!